Сладкая месть под Рождество

7 6 ноября Эбби

Платье обтягивает, словно вторая кожа.

На ногах высоченные каблуки.

Волосы идеального оттенка блонда волнами ниспадают по моей спине.

Замерзла ли я в этом коротеньком платье шестого ноября в Нью-Йорке?

Да, черт возьми.

Хотела ли я испортить образ, надев сверху куртку?

Конечно же нет.

Так что я просто улыбаюсь парню в гардеробной и иду к администратору.

– Привет, я Эбби. У нас сегодня забронирован столик на имя Дэмиена Мартинеса, – говорю я, стараясь не заглядывать ей за спину, чтобы посмотреть, не сидит ли он где-то поблизости, чтобы увидеть, как я захожу.

Но я не зря обучалась манерам, поэтому сдерживаюсь.

Когда-то в колледже можно было решить, что я поступила туда с целью получить не диплом бакалавра, а статус «миссис» и найти себе мужа. Мы проводили ночи в дорогих и роскошных клубах, танцевали и ждали, когда нас пригласят руководители крупных компаний и технологических гигантов, тусовавшиеся в залах для очень важных персон.

Кстати, это всегда срабатывало.

С Ричардом я познакомилась именно в одном ночном клубе даунтауна[9].

В те годы я научилась в нужные моменты включать то равнодушие, то страстное желание, то соблазнительницу, то невинную милашку.

Понадобилась всего пара дней и тщательное планирование, чтобы смахнуть пыль с тех старых навыков.

А теперь нужно пустить их в ход.

– Ах да, он уже здесь. Позвольте, я отведу вас к нему, – с улыбкой говорит хорошенькая девушка.

Я иду за ней мимо столиков, расставленных на достаточном расстоянии, чтобы посетители могли спокойно общаться. Парочки сидят в приглушенном свете, выпивают и тихо разговаривают о чем-то своем. Именно в такое идеальное романтическое место для свидания я миллион раз умоляла Ричарда сводить меня. Именно такое место мистер Мартинес предложил сам, без моих намеков.

И притом на первом свидании.

Жирная галочка в колонке «за».

Хотя мне все равно. Как бы ни было здорово ходить на свидания с этим невероятно привлекательным мужчиной, мне нужно помнить о том, зачем я это делаю: ради расплаты.

Ради мести.

Ради выражения лица Ричарда, когда он увидит, как я вхожу на ту самую вечеринку под руку с его боссом.

Боже, это будет потрясающе.

Зачем нужны рождественские подарки и обручальные кольца, если это выражение лица навсегда останется у меня в памяти и будет согревать меня ночами?

Мы заворачиваем за угол и входим в приватную комнату, где находится только один столик с красной розой в центре, за которым в одиночестве сидит мужчина.

На нем классическая белая рубашка без галстука, ее верхние пуговицы расстегнуты, что кажется привлекательным почти каждой женщине в Америке и за ее пределами. А поверх рубашки надет элегантный черный пиджак, который – готова поспорить – стоит больше, чем аренда моей квартиры.

На фотографии в профиле он был гладко выбрит и широко улыбался. Я полагаю, этот снимок был сделан для работы.

А сегодня у него щетина, и на мгновение я некстати задумываюсь, как она будет ощущаться на моем языке.

Или у меня между ног.

Соберись, Эбигейл!

Его волосы, короткие по бокам и чуть длиннее сверху, зачесаны назад. Не вижу следов стайлинга, но сложно сказать из-за чего: то ли он целый день трогал волосы, то ли просто высушил их вот так. Но, когда мы подходим, он проводит рукой по прическе, убирая со лба выбившуюся прядь.

И как истинный джентльмен – а я была уверена, что он такой, – встает из-за стола и отодвигает для меня стул.

И здесь он улыбается.

Приятной улыбкой.

Соблазнительной улыбкой.

На удивление, совсем не улыбкой адвоката.

Странно. Ведь ничего хорошего об этом человеке я не знаю, потому что о нем мне говорил только один кусок дерьма. И он рассказывал, какой этот человек расчетливый и жадный подонок.

А эта улыбка говорит об обратном. Она говорит… что он искренний.

– Эбигейл? – спрашивает он, и я снова впечатлена.

Это не хорошо поставленный и абсолютно бесстрастный голос адвоката.

Это не тот же голос, которым он говорил в одном из старых видео на «Ютьюбе», когда отвечал на вопросы журналистов насчет одного известного актера, которого ему удалось избавить от сложных условий брачного договора.

Он… с хрипотцой. И более низкий. И я слышу очень привлекательный намек на акцент Бронкса – места, где он родился и вырос, согласно нашему с Кэми исследованию (во время нашего поискового забега в интернете Кэт сидела в углу, качала головой и говорила, что это плохая идея). У меня по спине бегут мурашки, когда он произносит мое полное имя.

Никто не называет меня Эбигейл.

А когда кто-то пытается, я лучезарно улыбаюсь и поправляю.

Зовите меня Эбби, пожалуйста, обычно говорю я. Эбби – позитивное имя. Милое имя. Оно ассоциируется с блестками, розовым цветом и солнечными днями.

Но как он произнес его? Я готова и промолчать. Срываясь с его губ, оно звучит обольстительно.

Боже, я думаю, что могла бы промолчать насчет многого, что делал бы или говорил такой мужчина.

– Да, – говорю я. Соблазнительная улыбка уже на моем лице, а глаза с накладными ресницами и тушью в полной боевой готовности. – Дэмиен?

Он кивает, а потом помогает мне подвинуться ближе к столу и возвращается на свой стул. Он снова улыбается, и меня пронимает до глубины души. Дэмиен улыбается так, будто рад видеть меня и счастлив, что я пришла.

– Приятно наконец познакомиться с тобой, – говорит он все с той же улыбкой.

У меня начинает стыть в жилах кровь от ужаса, что он узнал меня.

Что ж, блин, не очень-то надежный был план.

Но прежде, чем я успеваю открыть рот и начать объяснять, он продолжает:

– Было приятно болтать с тобой в сообщениях, но встретиться лицом к лицу всегда гораздо лучше. К тому же ты так же великолепна, как на фото в профиле, – говорит он, и его улыбка становится шире, когда он осматривает ту часть меня, которую видно над столом.

Ой.

Ой.

Он не имеет в виду, что ему приятно познакомиться со мной, потому что он слышал про меня от Ричарда. Он имеет в виду, что рад видеть меня после всех наших сообщений, которыми мы обменивались целую неделю с тех пор, как вселенная дала мне ответ и свела нас вместе.

Еще бы!

Черт, если план окажется рабочим, мне нужно сохранять спокойствие и перестать крутить в голове мысли. Нужно сосредоточиться на конечной цели. Я сегодня весь день нервничала. Если честно, я переживала почти целую неделю, с тех пор как проснулась с жутким похмельем и осознала, что прошлая ночь не была страшным сном. С тех пор как проснулась опухшая, чувствуя себя отвратительно и отрыгивая картошкой фри и вином, и увидела блокнот со списком пакостей и планом мести.

А когда я посмотрела в зеркало тем утром, собираясь почистить зубы и попытаться прожить этот день, то не узнала себя.

Темные волосы, опухшие глаза, скучная, но удобная пижама, повисшая на теле. На теле, которое я годами истязала тренировками и диетами, чтобы вписаться в стандарты, которые, как я думала, обеспечат мне будущее мечты.

Я прильнула к зеркалу, театрально раскрыв глаза пошире, и попыталась увидеть прошлую себя, которая куда-то исчезла. Девушку, которой я была до Ричарда – беззаботной, веселой, способной завоевать любого мужчину, наплевав при этом на то, что о ней думают окружающие. Этой девушки больше не было.

На месте ее была… пустая оболочка женщины, которую я с трудом могла узнать. Блеклая и лишенная индивидуальности.

Несколько месяцев назад я читала статью о том, как мир лишается ярких красок. Интерьеры, дизайны, одежда – все становится нейтральным и сдержанным. Я помню, что подумала, как это грустно. Я помню, что окинула взглядом свою квартиру – мой розовый девчачий рай, куда Ричард толком и не входил никогда, – и радостно подумала, что это не про меня.

Но я лгала самой себе.

Я сама превратилась в нечто потускневшее, стандартное и… скучное.

Настолько, черт побери, скучное.

Раньше я была веселой. Я беззастенчиво была самой собой. С розовым цветом, блестками и радугами, не потому, что хотела соответствовать какому-то образу, а потому, что это и была настоящая я. Так с какой стати я должна прятать себя? Почему не должна, размахивая флагом, показать всему миру, какая я на самом деле? Со временем я возвела стену между моим самовосприятием и оценкой других людей, не подпуская близко к себе их мнения и суждения.

Защищала себя.

А потом Ричард вскарабкался по этой стене, отравил мое видение себя и стал подгонять под свои стандарты.

И ему все равно было мало.

Нет, в самом деле, каким больным нужно быть? Чтобы потратить столько времени и энергии, пытаясь изменить другого человека, вылепливая из него что-то новое, при этом отдавая себе отчет в том, что он все равно никогда не будет таким, каким ты хочешь?

Мне кажется, именно эта мысль заставила меня вспомнить о себе и начать восстанавливать стену в то утро, пока я смотрела на себя в зеркало.

И теперь эта стена не просто закрывает меня от мнения других насчет того, какой я должна быть. Она также сдерживает чувства, эмоции и нравственные убеждения, которые могут помешать мне осуществить мой план мести.

Я качаю головой, застенчиво и мило улыбаюсь, мыслями возвращаясь в ресторан к мужчине напротив.

– И ты тоже. Я с нетерпением ждала всю неделю.

Он улыбается мне в ответ, принимая слова за чистую монету.

– Прости, что не получилось встретиться раньше. На работе дурдом, столько дел нужно закрыть до конца года, – говорит Дэмиен.

– Ничего страшного, я…

Я чуть не говорю ему, что все знаю и прекрасно понимаю. Чуть не проболталась о том, насколько хорошо мне известна работа адвоката и даже его фирма.

К счастью, к нам подходит официант и не дает мне накосячить.

– Могу ли я предложить вам напитки для начала? – спрашивает он с планшетом в руках, готовый записать наш заказ.

Дэмиен отвечает первым.

– Бутылку шампанского и два бокала, – говорит он.

Моя внутренняя богиня в восторге хлопает в ладоши, потому что она обожает шампанское. Я считаю, что именно оно делает вечер по-настоящему особенным. Разумеется, Ричард редко заказывал его, полагая, что выход куда-то вдвоем «не достаточный» повод для празднования.

И неважно, сколько раз я говорила ему, что заплачу за шампанское и что всегда достойный повод отпраздновать, что мы живы, здоровы и влюблены. Он никогда не соглашался, и я в итоге сидела, нехотя потягивая воду.

И, как бы мне ни хотелось выпить игристого и уж тем более дорогого и изысканного шампанского, которое наверняка подается в роскошных хрустальных бокалах, из которых пили знаменитости вроде Риз Уизерспун и Люка Уилсона, пора приступать к реализации первого пункта в моем плане.

Я протягиваю свою руку с ногтями, покрытыми ярко-розовым гель-лаком (я покрасила их в среду – никаких больше скучных нюдовых оттенков и французского маникюра!) и нежно дотрагиваюсь до его запястья. Отрепетированным движением едва заметно прикусываю губу, чтобы выглядеть слегка возбужденной. Он смотрит, как мои зубы впиваются в губу, и от меня не ускользает едва уловимый проблеск желания в глазах Дэмиена, когда он видит мой жест.

Но что меня на мгновение приводит в замешательство, так это небольшой электрический разряд, который пробегает по моей руке, когда я касаюсь кончиками пальцев его кожи.

Это еще что за хрень?

Я не обращаю внимания и говорю:

– Ты не возражаешь, если я выпью виски со льдом? У меня была такая тяжелая неделя, и мне точно нужно развеяться, – говорю я, кокетливо покачивая головой и закатывая глаза, чтобы создать идеальный образ на стыке поверхностной блондинки и уверенной в себе женщины.

Когда-то с помощью этого жеста я могла получить все, что захочу. Мужчин, напитки, продление сроков сдачи школьных проектов – что угодно.

Как хорошо снова вспомнить все, стряхнуть пыль с этого образа и снова стать самой собой.

Он улыбается. Черт побери, это необыкновенная улыбка.

– Конечно, – говорит он и смотрит на официанта. – Шампанское, два бокала виски «Макаллан», два стакана воды и корзинку с хлебом.

Официант кивает, улыбается и уходит.

– Вода? – спрашиваю я, откидываясь на спинку стула и раскладывая на коленях тонкую белую салфетку.

Может, я и выросла в неблагополучной семье в маленьком городке Джерси, о котором никто никогда не слышал, но умею вести себя в заведениях подобного рода.

– И хлеб. Ты сегодня ела? – спрашивает он меня, поднимая подбородок.

У меня холодеет кровь.

– Это вроде как… личное, – говорю я, хмуря брови.

Взгляд Дэмиена перемещается на то место, куда бывший когда-то уговаривал меня вколоть ботокс, и замирает. Такого рода вопросы задавал мне Ричард, когда начинал подозревать, что я не тренируюсь как следует или ем слишком много вредной еды. Я прикусываю губу, когда в голове проносится мысль, не связала ли я планом мести себя с человеком, который не заслуживает моего внимания, не прыгаю ли со сковородки во фритюрницу.

Но Дэмиен вдруг смеется, откинув голову назад. Он считает, что я забавная.

Я не собиралась шутить.

Мое тело неприятно покалывает от одновременно нахлынувших на меня смущения, беспокойства и раздражения.

– Личное? Я просто хочу убедиться, что ты не будешь пить виски на голодный желудок, чтобы мне не пришлось потом тащить тебя до машины.

А-а.

Он просто хочет удостовериться, что я не напьюсь.

Хм-м.

Я… даже не знаю, что сказать.

Для меня это что-то новенькое.

Я включаю игривую соблазнительницу.

– Разве это не бонус для мужчины? Раскрепощенная женщина? – спрашиваю я, приподнимая бровь и улыбаясь.

Он снова смеется, и, вот проклятье, у него отличный смех.

– Раскрепощенная? Да, это хорошо. Но если мы о женщинах, которые встречаются со мной… Им не нужно для этого пить. Это просто… происходит само собой.

Он улыбается хитро и коварно.

Ненасытно.

Я могу представить, как это происходит само собой.

Я вспоминаю о нашем вчерашнем разговоре с Кэми, которая приходила ко мне, чтобы помочь выбрать наряд. Мы сошлись на облегающем розовом платье в стиле девяностых на тонких бретельках. И на туфлях с каблуками в четыре дюйма – слишком высокими для прогулки по городу, но я решила, что стоит их надеть по особому случаю – в честь особого плана уничтожения.

– Черт, детка, он же захочет снять с тебя все это! – сказала Кэми.

Я покрутилась перед зеркалом, и распущенные волосы, вновь ставшие светлыми, закрыли мне спину волнами. Платье совсем новое, куплено когда-то в «Роллардс», как и большая часть моей одежды периода «доричардского промывания мозгов», как я его называю. Оно сидит немного свободно, из-за того что я скинула несколько килограммов, пока встречалась с Ричардом.

Не могу дождаться, когда верну себе свои формы, которые я обожала до тех пор, как однажды, когда мы были голые в кровати, он не схватил меня за бедро и не сказал что-то типа: «Думаю, тебе стоит выйти на пробежку завтра с утра».

Самое ужасное – я так и сделала. Я пошла на пробежку следующим утром. И с тех пор бегаю четыре раза в неделю.

Я ненавижу бегать.

Ненавижу кардиотренировки.

Ненавижу пот, необходимость потом мыть волосы и то, что ко мне прилипает одежда и я начинаю чесаться.

Ненавижу все это каждой клеточкой моего тела.

Но, как и все остальное, я делала это для Ричарда, надеясь, что это ключ к его счастью.

– А что, если захочет? В смысле, снять с меня это?

Об этом я тоже задумывалась.

Если мы будем встречаться с ним на протяжении шести недель – достаточный срок, чтобы пригласить меня на рождественскую вечеринку – у нас явно будет больше трех свиданий, и, насколько я знаю, Дэмиен Мартинес любит не только водить девушек под руку, но и укладывать их в постель.

Но буду ли я ужасным человеком, если пересплю с Дэмиеном?

– Тогда вперед, – сказала она. – Мужчины типа Дэмиена Мартинеса не ищут серьезных обязательств, Эбби. Они ищут хорошенькую девушку, которую можно привести домой и трахнуть. – Она скроллила в своем телефоне и повернула экран ко мне. На нем была фотография Дэмиена. – И будет настоящим преступлением не выяснить, насколько правдиво обещание абсолютного сексуального наслаждения, которое я вижу в его глазах.

И она не ошибалась.

Я и сейчас, глядя на него, могу сказать, что он источает сексуальные флюиды.

– Ну да… – сказала я, все еще испытывая двоякие чувства.

К счастью, Кэт, наш голос разума, тоже была там и расставляла мою коллекцию туфель, пока мы с Кэми обсуждали, насколько приемлемо трахаться с моим ничего не подозревающим партнером по отмщению.

– Слушай. Нет ничего страшного во встречах без обязательств, Эбби. Но тебе стоит спросить его. Спросить, что ему нужно и чего он ждет, – сказала она, копаясь у меня в шкафу, а потом повернулась ко мне лицом. – План… неплохой. И тебя уже не отговорить. И, я думаю, мы все согласны, что Ричард этого заслуживает. Но… если вмешаются чувства…

– Этого не случится, – сказала я, убеждая не только ее, но и себя саму, потому что эта мысль уже мелькала у меня в голове пару раз. Одно дело – причинить боль Ричарду, он это заслужил. Но втянуть в это другого человека и влюбить его в себя… а потом сказать, что это все только игра? Это жестоко. – Он мудак и меняет женщин как перчатки.

– По словам Ричарда, – напомнила мне она.

Веский довод.

Я вздохнула, понимая, что она права.

– Я спрошу, – решила я в тот момент, пытаясь не обращать внимания на Кэми, закатившую глаза, и мои моральные принципы. – Если он ищет чего-то серьезного, то мы сворачиваем план. Если нет… то никто не пострадает.

И в тот момент я дала себе разрешение встречаться с Дэмиеном Мартинесом и по возможности наслаждаться тем временем, которое мы проведем вместе.

И, видя теперь этот голодный взгляд, блуждающий по моему телу, я рада, что сделала это.

– Не сомневаюсь, – говорю я и улыбаюсь ему.

Прежде чем я успеваю продолжить, возвращается официант с нашими напитками и корзинкой хлеба. Передо мной ставят стакан с виски, и я смотрю на него как на врага.

Я не люблю крепкий алкоголь.

Его вкус, запах и то, как он обжигает… Ничего из этого не приносит мне ни радости, ни удовольствия. Если бы все зависело от меня, я бы оставила крепкое спиртное только на случай, когда нужно залечить разбитое сердце. В противном случае его нужно посыпать сахаром и поливать соком, пока от него не останется лишь ненавязчивый и мягкий оттенок вкуса, от которого тебе станет хорошо и тепло, но при этом сам алкоголь не будет чувствоваться.

И тут Дэмиен хватает граненый стакан и выставляет его вперед, будто бросая мне вызов и призывая поднять свой.

Я так и делаю, но нехотя.

Однако снаружи видно только мою маску знойной богини.

Знойной богини, которая обожает крепкий алкоголь. Особенно виски.

Ты сможешь, мысленно говорю себе я, пытаясь сделать над собой усилие.

– Твое здоровье, – говорит он, слегка касаясь моего стакана своим, и подносит его к губам.

Я повторяю и делаю небольшой глоток, пытаясь не выдать своих ощущений, когда виски обжигает рот. Я бы с гораздо большим удовольствием выпила шампанского, фруктового розового вина или неприлично девчачьего дайкири. Или вообще все что угодно, кроме этого дерьма. Но у меня есть план. Я должна придерживаться его.

Как и следовало ожидать, виски обжигает мне все, вплоть до желудка.

К сожалению, хоть я и могу подстраивать мелкие пакости, наносить макияж и с первой попытки подобрать подходящий оттенок розового под любой тон кожи, я плохо умею притворяться, что люблю виски.

Я начинаю кашлять.

И кашляю неприлично громко, как только проглатываю виски, и пытаюсь нащупать рукой салфетку, чтобы прикрыть рот.

Когда кашель меня отпускает, продлившись, к счастью, только несколько секунд, я откладываю салфетку в сторону и смотрю в глаза Дэмиену. На его лице замешательство и беспокойство.

И вдруг он смеется.

Меня накрывает волна смущения, обжигая щеки.

Все идет не по плану. Я должна выглядеть роскошной, воспитанной, его идеальной второй половинкой.

Я должна впечатлить и завоевать его.

А вместо этого он смеется надо мной.

– Ты в порядке? – спрашивает он, протягивая мне стакан воды.

Я хватаю его, смущенно улыбаясь, делаю глоток и киваю. Понятия не имею, что сказать.

– Немного крепкий, да? – спрашивает он, и меня отпускает.

– Да, очень. Неожиданно. Наверное… наверное, в последний раз, когда я пила виски, он был… другим.

Дэмиен приподнимает бровь, но не спорит. Я промокнула рот и кладу салфетку обратно на колени.

– Мне нравится этот, но мой отец делает потрясающий виски, – говорит Дэмиен, приподняв бровь. – Мягкий, совсем не обжигающий.

– Звучит прекрасно. Он сам его делает?

Дэмиен подает мне бокал шампанского, и я с удовольствием делаю большой глоток. Он улыбается, явно сдерживая очередной смех.

Уверена, он меня раскусил.

– Да. Он всегда этого хотел, когда я был маленьким. Когда они с мамой вышли на пенсию, я купил им дом во Флориде, и там есть маленькая винокурня. Теперь он сам делает виски.

– Звучит так, будто он хорошо проводит время, – улыбаюсь я.

– Так и есть.

– А ты чудесный сын, раз купил им дом.

– Благодаря их воспитанию я добился успеха. Это меньшее, что я могу для них сделать.

Я не знала. Этой информации не было ни в одном интервью, ни в одной биографии, ни в одной истории, которые Ричард рассказывал, брызжа ядовитой слюной.

– Расскажи мне… о твоих родителях, как они вдохновили тебя, – говорю я и беру меню, чтобы выбрать себе блюда.

И он начинает говорить, тоже изучая меню. Он рассказывает, как рос в Бронксе, а я делюсь с ним воспоминаниями о крошечном городке Спрингбрук Хиллз. После того как мы делаем заказ, я спрашиваю его о работе, а потом и сама рассказываю все о работе в «Роллардс». Я с трепетом в животе и смущением говорю ему, что зарабатываю на жизнь, делая макияж.

Но, в отличие от моего бывшего, он не насмехается над этим, а рассказывает, как его мама любит косметику и что он считает современный макияж настоящим искусством.

А пока мы едим, я ощущаю непреодолимую потребность продолжить наш разговор, а не остановиться на этом и разойтись по домам.

Довольно странно, но я хочу узнать больше об этом мужчине, не только потому, что так нужно для моей конечной цели. Возможно, это из-за того, что я уже целую вечность не была на свиданиях и не чувствовала на себе безраздельное внимание представителя противоположного пола. Вероятно, мне вскружила голову возможность долго удерживать на себе взгляд мужчины, тем более такого делового и важного.

Когда мы с Ричардом выбирались куда-то поужинать, не было ни разу, чтобы он не отвлекался на свой телефон и не поднимал указательный палец, призывая меня замолчать, пока он не поговорит с кем-нибудь.

Меньше чем за неделю меня в миллионный раз пронзает ледяное осознание от воспоминаний.

Я никогда не была интересна ему настолько, насколько сама была влюблена в него.

Он произносил те самые слова время от времени, но никогда не говорил их всерьез.

Когда-то я гордилась своей способностью видеть людей насквозь, и как она могла меня настолько подвести? Каким образом мой взгляд настолько затуманился любовью и обожанием, что я не увидела никаких знаков?

И какого хрена я позволила этому человеку так долго играть со мной?

Все больше причин придерживаться плана.

– А как ты развлекаешься? – спрашиваю я, улыбаясь.

– У меня нет времени развлекаться, – отвечает он с самокритичной улыбкой на лице. – Жизнь адвоката несовместима с развлечениями.

– Нет времени на развлечения? А как ты тогда называешь вот это? – Я слегка улыбаюсь, включая режим Тайры Бэнкс[10] на полную мощность.

– Это пересмотр приоритетов. Решение, принятое под влиянием момента. Но я действительно чертовски рад, что решился на это, – говорит он и берет меня за руку, его большой палец слегка касается костяшек моих.

Мы закончили ужинать, разговор замедлился, мы сидим какое-то время в ожидании официанта, и я замечаю едва уловимое изменение в поведении Дэмиена, из-за которого начинаю нервничать.

– Я хочу быть честен с тобой, – говорит он, и, черт побери, у меня внутри все обрывается, и я предполагаю самый худший вариант.

– Ты женат, – говорю я недоверчивым, но спокойным голосом.

Это был хороший вечер.

Даже прекрасный вечер.

Но подобное? Стать разлучницей? Такое в мой план мести не входило. Если, в конце концов, у него есть жена или какая-то женщина, которая ждет его дома, я не зайду дальше, никогда. И это будет мне только на руку, разве нет? Встречаться с этим мужчиной, потому что мой бывший оказался куском дерьма, и вдруг понять, что и он сам тоже неверный кусок дерьма?

Я готова уходить.

К черту план.

Мы с Кэм пройдемся по всему списку мелких пакостей, чтобы одна за другой они облегчили мою боль от предательства, которое Ричард заставил меня пережить.

Всегда найдется способ.

Просто придумаем что-то еще.

Но Дэмиен смеется над моим предположением.

– Боже, нет, – говорит он, и на его губах появляется улыбка, морщинки в уголках глаз становятся глубже, привлекательно подчеркивая возраст.

Я только приподнимаю бровь.

– Честно, клянусь. Можешь позвонить моему секретарю, она подтвердит, что у меня до тебя давным-давно не было свиданий. Невозможно жениться или даже встречаться с кем-то втайне от Тани. – Я смотрю на него в упор, а он выуживает из кармана свой телефон. – Серьезно, хочешь, я позвоню ей?

Он явно не обманывает, и это… что-то новенькое.

Боже, мне даже неловко.

Из-за того, что честность для меня в новинку.

– Нет, все в порядке. Я… верю тебе. – Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться и развеять все мысли о самом худшем возможном варианте. – Так и в чем ты хотел мне признаться?

– Я не… ищу ничего серьезного. – Он замолкает и продолжает смотреть на меня. – Я знаю. Это огромный красный флаг.

Я молчу, слегка улыбаясь и приподнимая бровь.

– Черт, я сам как красный флаг, – он смеется и проводит рукой по лицу. – Так, давай заново. Прямо сейчас, конкретно в этот момент, я не ищу серьезных отношений. Я скачал это приложение неожиданно для самого себя, поскроллил, мы совпали. Я рад, но хочу прояснить все с самого начала.

Он тянется через стол, берет меня за руку, проводит большим пальцем по моей коже, и я опять чувствую электрический разряд.

– Для меня важно не встречаться ни с кем больше. Я не буду ходить на свидания с другими, если мы продолжим общаться до тех пор, пока мы не договоримся об обратном, и я ожидаю того же от тебя. Но я не хочу, чтобы ты рисовала в воображении свадебное платье и детей. Мне такое не нужно. И, наверное, никогда не будет нужно, – говорит он, прищурившись, чтобы было понятно, что он серьезен.

Я поджимаю губы.

Честность и впрямь освежает отношения, черт возьми.

А еще это же самый лучший расклад.

– Может, я изменю свое мнение. Я запомнил, что никогда не стоит говорить «нет», пока не выяснишь все, но прямо сейчас хочу, чтобы ты знала об этом.

Я ценю его честность.

Интересно, как бы он отреагировал на мою правду, если бы узнал об истинных мотивах, которые побудили меня прийти на это свидание.

Ужин начинает ворочаться у меня в животе, когда я игнорирую эту мысль.

– Ладно, – говорю я.

– Ладно?

– Я согласна.

Я улыбаюсь ему.

«Еще как не против, – думаю я. – Это мне подходит на сто процентов».

Он улыбается мне в ответ, обнажая свои безупречные ровные белые зубы.

– Ты не против пропустить десерт? – спрашивает он, не сводя глаз с моего лица и продолжая поглаживать руку.

Внутри все обрывается.

Он хочет уйти пораньше.

Я провалилась.

У меня была одна попытка, и я грандиозно провалила ее.

– Мы могли бы прогуляться, может, заглянуть в кондитерскую, – продолжает он, и я улыбаюсь с облегчением.

– Да, мне бы этого хотелось.

И я не шучу.