Сладкий апокалипсис. Ты моя

Глава 26. Курт. Гипергрибница

Ехали до разрушенного пригорода долго, около нескольких часов, так что мне выдалось время подумать. Анна сидела сзади с остальными девчонками и Мигелем, а я расположился вместе с Альбертом в кабине. Напряжение било по нервам — не хотел я задействовать в этой операции ни рыжулю, ни остальных, но у нас не было выбора. Гипергрибницы занимали все большее пространство, они любили теплый климат. А у нас как раз такой и был. Полегче приходилось тем, кто жил в холодных местах — там аспергилл не проявлял такого натиска, но все равно было хреново.

Вот почему Николас так рвал и метал — расплодишь аспергилл больше, от нас проку тоже будет не много. А вот от генсолдат с иммунитетом… Наши дети должны были подчищать грибницы, освобождая города. Управа находилась — пушки высокого давления и ещё какая-то химическая хрень, которая выжигала грибницу подчистую. Прошел бы ни один год, а, может, десятилетие, но цивилизация смогла бы спуститься с гор. И это самое хреновое — при всей моей ненависти к Николасу я понимал, что этот сукин сын в чем-то прав. Он старается спасти цивилизацию, хоть и такими ублюдочными методами. Девчонки должны раздвинуть свои ножки, чтобы подарить человечеству шанс.

Вот только этих девчонок я совсем не понимал. Если честно, никогда не общался с женщинами довольно плотно, кроме постели. Сослуживиц я в расчет не брал — у них характер был четкий и безотказный, как автомат. Настоящие женщины всегда вводили меня в ступор. Никогда не знаешь, что творится в их головах. И Анну я сейчас тоже совсем не понимал. Почему бы просто не расслабиться и не получать удовольствие? Мой член выбивал из нее водопад, но она говорила, что ненавидит меня. И взгляд ее говорил о том же. При этом влагой из своей киски она заливала постель, и я совсем не уверен, что стонала она наигранно. По крайней мере, в последний раз. Да и после стонов схватила своей киской мой член так крепко, что я был почти уверен, что она нехило так кончила. И при этом каждый раз меня отталкивала, не забывая напоминать, за сколько я купил ее. Не знаю… это все слишком сложно для меня.

И так понятно, что это выедает ей душу. Такие как она не скачут по членам в поисках бабла.

На этот чертов договор я согласился только потому, что иначе Анна бы мне не дала. Переполненная ненавистью, вряд ли пташка оценила всю ну хрень, что творилась во мне с шестнадцати лет. Договор был единственным способом к ней подобраться, и я вроде как согласился играть по ее правилам. А она думает, что играет по моим.

Я все усиленно думал, как мне перестать пользоваться ей под предлогом договора и спустить все на тормоза. Хотелось как-то нормально, по-человечески что-ли. В лоб сказать я ей не мог — кто знает, что взбредёт в женскую голову, а рассказать про Аннариву просто не мог набраться смелости.

Мне просто хорошо было с ней рядом, и внутри нее хорошо. Очень хорошо. Нравилось, как она мельтешит на кухне с утра, щебечет о всякой хрени, нравилась какая рыжуля мягкая и вкусно пахнет. И как вкусно она готовит, тоже нравилось. От баланды Мигеля уже начинало воротить, он был снайпером, а не поваром. А сам я готовить не умел. Недавно рыжуля приготовила гаспачо и я понял, что Мигель меня обманывал, когда называл этим словом совсем другое блюдо. В общем, я был вроде как счастлив, и менять ничего не хотел. Предложи я ей все по-нормальному и отмени договор, она тут же вспомнит о своей ненависти и пошлет меня нахрен.

— Босс, до точки назначения минут десять, — оповестил меня Альберт, и вернулся в реальность.

— Мигель, включи девчатам дальнюю связь. Чтобы все время были на видео, мы прибываем. Как там с зверьём? — спросил я по рации своей бойца, который трясся в кузове джипа.

— Никуда не делись, ходят, как привязанные, — ответил он, — Токсин вызывает у них приход. Не хотят уходить, придется зачищать.

— Хорошо, тогда девок не выпускай, пока все не уберем.

— Так точно.

Когда мы прибыли на место, волки сразу нас учуяли. Любой другой зверь бы шарахнулся от такой железной бандуры, как наш джип, но эти просто обезумели. Токсин ввел им мозги, они бросались на машину уже все покусанным друг другом. Не застрели мы их, все равно бы загрызли друг друга. Девчонки начали кричать, когда твари начали атаковать кузов, я не учел, что они могут так громко визжать и что у них такие слабые нервы. Мигель только смеялся, отстреливая зверей с высоты башни.

— Чего развизжались? — спросил я недовольно, когда Мигель открыл кузов, безуспешно пытаясь выколупать оттуда девок, — Псов никогда не видели? Вылезайте — тут нет никого. Все устранены, не верите — есть ответ по дронам.

Нужно было уничтожить эту грибницу, неизвестно, сколько ещё зверья поляжет из-за этой заразы.

Когда девушки выползли из кузова, начали оглядываться испуганными глазами. Ну и потеха. Прежде чем они научатся слаженным действиям и закалят дух, пройдет немало времени. Но, если честно, я не хотел их задействовать и подвергать опасности. Всё-таки это ценный ресурс, нельзя им просто так разбрасываться.

Я себя одернул. Всё-таки апокалипсис накладывает отпечаток чёрствости на душу — в некоторые моменты я был таким же мудаком, как Николас.

— Так, рыжуля, мы с тобой идём по центральному маршруту, другие отмечают концы грибницы снаружи.

— Хорошо, — ответила моя сладкая. Сегодня она сняла свои соблазнительные платья и вырядилась под очередного моего бойца. Хотя, для меня все платья на ней соблазнительные. Если ее ноги выглядывают из-под какой-нибудь юбки, у меня все время стоит. Я даже подумывал попросить ее одевать платья не так часто, неудобно все время передвигаться со стояком, — Надеюсь, Квартейл не ошибся и грибница находится в спячке. С тобой я не справлюсь, если ты надышишься токсинами.

— Не бойся, рыжуля. В это время года бушует только южная часть, та, что покрывает бурей мегаполис. С северной она засыпает гораздо раньше.

Приближалась осень, начинало холодать. Ближе к горам климат менялся, и были частые перепады давлений. Грибницы готовились к зиме.

— Но волки…

— Волки елозили в самой гуще и разворошил токсин. На, смотри, — я показал рыжуле статистику, — Два дня как все улеглось. Не дрейфь.

На самом деле я охранительно как боялся за нее и за девчонок вообще. Если грибница достаточно большая, нужно ставить пушку высокого давления очень аккуратно, чтобы не разворошил токсин до того, как она сделает выстрел. Но только Анна могла забраться в самое логово, мне туда ходу не было. Скрепя зубами, я подчинялся Квартейлу.

Я все время держал видеосвязь, когда Мигель и Альберт прикрывали девчонок. Они уничтожали малые ответвления, вроде как удачно. Главное — чисто, без косяков. Молодцы девчонки.

— Мы на месте, — сказал я рыжуле, глядя на панель анализатора.

До этого мы прошли добрую половину квартала в хлам раскуроченных многоэтажек, тут будто прошёлся ураган. Видимо, во время апокалипсиса что-то знатно бомбануло.

— Она за этой дверью? — опасливо спросила красавица.

— Да, за ней, — ответил я, глядя на ржавую мокрую дверь в какую-то очередную квартиру на пятом этаже небоскреба, — Я пошаманю с ручкой, но внутрь ты войдёшь одна.

— Хорошо, — ответила моя умница, и я отпер ей дверь, но открывать не стал. Отошёл подальше, чтобы не надышаться отравой. Если немного потревожить грибницу, токсин пылит на пару тройку метров, это не страшно. Но если ее хорошенько стукнуть, мицелий начинает пульсировать и сжиматься, и токсин даже в спячке грибницы отравляет все вокруг.

Я видел, как Анна с опаской вошла внутрь, контролировал каждое ее движение. В этой квартире все заросло от пола и до потолка. Эта мягкая фиолетовая хрень не оставила и щелочки пустоты. Наверное, Анна уже надышалась токсином, ведь ее подошвы ворошили грибы. Будь я там, уже бы сошел с ума. Но приборы вроде как не показывали около меня превышение. Значит, все делает правильно, молодец.

Анна осторожно поставила пушку высокого давления в центре. Она была небольшая, чтобы смогла унести женщина, но вполне шустрая, чтобы убить центральную грибницу. Умрет центральная — умрут все ее ответвления, хотя и не сразу.

— Анна, ставь таймер на десять минут. Помнишь?

— Помню! — ответила Анна, — Импульс сильно бьёт?

— Нам хватит, — ответил я, — Нужно отойти подальше, иначе схлопочем по кишкам.

Рыжуля поставила таймер, активировала пушку и так же аккуратно вернулась. Я в ней не сомневался. Прежде чем подойти ко мне, она опрыскала себя нейтрализатором токсина.

— Хорошая девочка, — похвалил я ее, крепко поцеловав.

— Курт, только не на задании, — смутилась моя скромняжка.

— Тут нет моих бойцов. Расслабься. К тому же у нас есть куча времени, чтобы свалить отсюда.

И я, блин, сглазил.

Этот долбанный дом основательно прогнил. Что-то в квартирке хрустнуло, и с потолка посыпалась какая-то хрень, а потом огромная балка шлёпнулась прямо в центр грибницы, выбив из нее облако споровый пыли. Мицелий запульсировал и сжался. Реакция пошла мгновенно.

— Мигель, Альберт! — взревел я по удалёнке, красный код!

Они уже и без того эти знали. Мои бойцы действовали оперативно. Мигом затолкали девок в джип, защелкнули замок наглухо, достали наручники и приковали себя к первой же арматуре, торчащей из бетонной плиты. Вот только меня было приковать не к чему — в этом чертовом подъезде не торчало ровным счетом ничего.

Мой анализатор сходил с ума, показывая запредельное количество токсина.

Я взглянул в голубые глаза рыжули, полные паники, и сказал ей на выдохе:

— Анна, беги.

И она побежала. Дальше я помню хреново, максимально хреново. Ярость бушевала у меня в крови, когда я гнался за Анной, жаждал крови. Я мчался по лестницам, коридорам и залам. Адреналин и агрессия требовали насилия, я сломал несколько дверей, в моих ушах звенел ее отчаянный крик, когда она понимала, что двери меня не остановят. Какой-то кошмар…

Я помню ее испуганное, полное паники лицо. Пульс отчаянно стучал в моих висках, сердце выжимало на полную. Не знаю, как я умудрился достать пистолет, наверное, меня выручило подсознание. Я шел прямо на Анну, заряжая полную обойму, а она отчаянно кричала. Этот крик… эти серые стены, вода, капающая с потолков и запах плесневелой сырости… Анна упала на пол, проползла вперед, вжалась в стену, закрыв голову руками. Последнее, что я помню — как шел на нее с целью разорвать на куски, а рука сама жала на курок. Я приставил дуло к пистолета к своей шее и выстрелил.