Сладкое желание

Глава 3

Некоторое время она наблюдала за самой низменной из всех сцен, которые ей когда-либо доводилось видеть, задаваясь мыслью о том, куда подевалась Мэри-Ребекка и как ей, Грасиэле, можно было бы отсюда выбраться. Но потом перед ней появились двое мужчин и стали предлагать ей заняться такими непристойностями, от упоминания которых ей обожгло уши, а в животе возникло тошнотворное ощущение.

– Что вы делаете? Уберите свои руки! – возмущенно сказала она.

Но ее слов никто не услышал. Эти двое мужчин оттеснили ее к дивану.

Они двигались согласованно – так, как будто совершали подобные действия уже очень много раз. Их руки бесцеремонно схватили ее. Повернув ее вокруг оси, они толкнули женщину лицом вперед к дивану, обращаясь с ней так, как будто она была какой-нибудь тряпичной куклой, которую можно небрежно швырять туда-сюда, не боясь ее повредить.

– Прекратите! – воскликнула она, когда они стали приподнимать края ее юбок.

Она потянулась рукой и ударила одного из них по пальцам. Затем, выгнув спину, она ударила ногой куда-то позади себя. Ее туфля на каблуке с силой на что-то натолкнулась. Она услышала, как один из этих мужчин ругнулся, и затем почувствовала боль в своей ноге.

Второй мужчина засмеялся:

– А она драчливая. Что ж, это будет интересно. Давно уже с такими не сталкивался.

– Хочешь подраться, да? – Сильная рука схватила и потянула Грасиэлу сзади за волосы, заставляя ее напрячь шею. Затем рука на мгновение ослабила хватку, и от этого ее голова резко дернулась вперед, так что заколки выскочили из волос и попадали на диван и на пол, а сами волосы упали волнами ей на плечи. – Ну давай, дерись. Нам это очень даже нравится.

Она не могла поверить, что с ней такое происходит.

Она всего лишь хотела провести сегодняшний вечер не дома и… и пожить немножко. Хотела почувствовать себя живой, а не такой, как ее несчастная подруга, которая лежала мертвой в гробу. Однако сейчас начало происходить нечто ужасное, и все, чего ей теперь хотелось, это оказаться в безопасности своего дома. Ей захотелось снова оказаться в своей гостиной, перед потрескивающим в камине пламенем, вместе с Кларой и Энид. А вот того, что сейчас происходит, ей совсем не нужно. Что угодно, но только не это. Тех прекрасных волнующих ощущений, которых ей в последнее время хотелось, похоже, попросту не существует. Существует нечто совсем иное.

Она стала отчаянно вырываться, но у нее ничего не получалось. Но тут вдруг рука, удерживающая ее сзади за волосы мертвой хваткой, выпустила ее. Грасиэла повернулась и, посмотрев назад, увидела какого-то третьего мужчину, который с силой оттащил одного из двух ее обидчиков прочь от нее. Тот, потеряв равновесие, упал на пол, а третий мужчина, которого она в полумраке ниши толком рассмотреть не могла, наступил своим сапогом ему на шею и тут же схватил второго ее обидчика за галстук.

Она, совершенно неподвижно лежа на диване, наблюдала за происходящим. Еще никогда в своей жизни ей не доводилось видеть, как дерутся мужчины.

– Ботсам, мне кажется, что ты и твой брат слышали, что эта леди не хочет с вами общаться. Я уверен, что вы сможете найти кого-нибудь, кто благосклонно отнесется к знакам внимания с вашей стороны. Это ведь «Содом», и… и вкусы у тех, кто сюда приходит, самые разные.

– Ты взял себе за привычку вмешиваться в наши дела, Стрикленд. Сначала в Итоне, теперь здесь. Ты что, выслеживаешь нас в Лондоне?

«Стрикленд?»

При упоминании знакомой фамилии у нее екнуло сердце. Она поняла, что спасена, пусть даже ей будет очень неловко встретиться с лордом Стриклендом в такой постыдной обстановке. Этот граф никогда не позволил бы, чтобы той или иной леди причинили вред. Он, друг ее пасынка, был таким порядочным джентльменом, какие только бывают на свете.

– Насколько помню, вас обоих сурово наказали за ваши бесчинства в Итоне, – между тем продолжал лорд Стрикленд. – Хочешь, чтобы это еще раз повторилось, Ботсам?

– Ты здесь один. Я на этот раз не вижу рядом с тобой Отенберри. Без твоего друга тебе не так-то просто будет справиться с нами. Один против двоих – это не самый лучший расклад.

– Да нет, Отенберри сейчас совсем недалеко. Я уверен, что он с радостью еще раз отмутузит вас, никчемных свиней.

Ее охватила паника, а сердце забилось так, что у нее застучало в ушах. Ее пасынок здесь?

«О-о нет».

Нельзя, чтобы он увидел ее здесь.

Граф, презрительно глядя на братьев, сказал:

– Но мне он сегодня вечером не понадобится. Я и сам вполне справлюсь.

Стрикленд еще сильнее надавил сапогом на шею мужчины, лежащего на полу, как бы подтверждая этим свою решительность. Мужчина вскрикнул и застонал.

– Ты ведь не хочешь, чтобы у вас с братом возникли проблемы, не так ли? Тебе известно, что миссис Банкрофт не потерпит никаких драк в этом заведении. Я уверен, что вам с братом не хотелось бы, чтобы вас сюда уже никогда не пускали. Никогда.

Последовала долгая пауза, в течение которой граф смотрел на мужчину, лежащего на полу. Грасиэла, затаив дыхание и держась рукой за горло, наблюдала за происходящим. Она пыталась предугадать, чем закончится это напряженное молчание.

Наконец тот, с кем разговаривал Стрикленд, прокашлялся.

– Ну ладно, сделаем так, как ты хочешь, – сказал он. – Здесь имеются и более податливые женщины. А вот эту мы оставим на твое попечение, – добавил он, ухмыляясь.

Стрикленд выпустил из пальцев галстук собеседника:

– Мудрое решение.

Расправляя свой измятый галстук, обидчик повернулся к женщине и посмотрел на нее таким взглядом, что она вдруг почувствовала себя грязью под его сапогом.

– Должен признаться, что в любом случае не испытываю большого влечения к темнокожим.

Она тяжело сглотнула. Это был уже не первый раз, когда она слышала подобное язвительное замечание по поводу цвета ее кожи. Ее темные волосы и глаза, а также отнюдь не молочно-белая кожа делали ее очень даже не похожей на других английских леди. Некоторые мужчины, правда, считали ее привлекательной, как, например, когда-то счел ее привлекательной – ныне уже покойный – муж. А вот другие почти даже не скрывали своего неприязненного отношения к ее внешности.

– Забирай ее себе, Стрикленд, – продолжал мужчина, поправляя свой галстук. Затем он показал на того, кто лежал на полу, и добавил: – Может, отпустишь моего брата?

Колин не стал делать этого сразу – он как будто над чем-то размышлял.

– Если я еще когда-либо увижу, что вы дурно обращаетесь с леди, я вас уже не отпущу, – наконец сказал он.

Затем он убрал ногу с горла мужчины, лежащего на полу, и тот быстро встал, держась рукой за шею. Бросив на Стрикленда злобный взгляд, он поспешно пошел прочь.

Его брат пошел вслед за ним, но неторопливым шагом.

Стрикленд и спасенная им женщина остались в нише одни.

Она почувствовала в ушах какой-то шелестящий шум. Ее сердце сильно заколотилось, как у голубки, которая отчаянно пытается подняться в воздух и улететь прочь. Не осознавая, что делает, она устремилась к своему спасителю и обняла его, крепко вцепившись пальцами одной руки в его плечо. Ее другая рука, оказавшись между их телами, опустилась на его грудь. Он был сейчас для нее как бы знакомым островом посреди того темного моря, в котором она оказалась.

Он от удивления весь напрягся. Она уже открыла было рот, чтобы выразить свою благодарность и облегчение в связи с тем, что он появился как раз вовремя и спас ее от угрожавшего ей ужаса, но тут до нее донесся, перебивая ее, его голос:

– Был очень рад помочь вам, мисс…

Она снова вознамерилась было поблагодарить его и дать кое-какие объяснения, но затем резко закрыла рот.

В ее мозгу лихорадочно зароились мысли.

Он, похоже, не узнал ее. Ну да, не узнал. Она ведь в маске. И тут темно. Кроме того, она не произнесла еще ни слова.

Осознание этого нахлынуло на нее волной, и она снова почувствовала облегчение. Это было облегчение уже совсем другого рода, но все же облегчение. Он сразу бы узнал ее голос, если бы она заговорила. Поэтому женщине показалось вполне очевидным, что ей не следует ничего говорить. Да, она не должна этого делать. У нее ведь, получается, есть шанс выпутаться из этой ситуации, причем так, что ни лорд Стрикленд, ни ее пасынок не узнают, что она сдуру пришла сюда.

Она отстранилась от него, прикусив губу, как будто это могло не позволить ей что-либо сказать. Ее руки, все еще прижимающиеся к его груди, слегка задрожали. Он был крепким и сильным, а его грудь оказалась более широкой, чем она себе раньше представляла.

Она подняла взгляд и тут же почувствовала себя зачарованной его глазами. У него были красивейшие глаза. Преодолев их чары, она посмотрела поверх его плеча, опасаясь того, что внезапно может появиться ее пасынок.

– Они не вернутся, – заверил ее Колин, по-своему истолковавший ее обеспокоенность.

Подняв руки к ее плечам, он слегка сжал их, чтобы как-то подбодрить ее.

Она пристально посмотрела на него. Он думает, что она все еще боится тех двоих? Нет, он избавил ее от страха перед ними. Она слегка покачала головой. А вот от еще одного своего страха она избавится только в том случае, если сумеет вернуться в свой дом в Лондоне и будет уверена, что о ее пребывании здесь, в «Содоме», никто не узнал.

Он опустил взгляд, и его серебристые глаза стали всматриваться в нее сквозь полумрак. Она всегда считала эти глаза необыкновенными, всегда полагала, что они могут увидеть больше, чем любые другие глаза, что они… видят все насквозь.

Ее пасынок был импульсивным и даже вспыльчивым. За прошедшие годы он далеко не один раз вызывал у нее серьезное беспокойство. Она считала, что Колин действует на него сдерживающе. Ведь Колин благоразумный, рассудительный и осмотрительный. А значит, он хороший друг для Маркуса. Как раз такой друг, в каком Маркус нуждается. Он также проявил себя сегодня вечером как хороший человек по отношению и к ней самой, поскольку вмешался и спас ее, причем даже полагая, что она для него – всего лишь незнакомка.

Он погладил ее по плечам:

– Пойдемте. Давайте я уведу вас отсюда.

Она не поняла, что он имел в виду, говоря «отсюда», – из этого салона или из этого заведения. Как бы там ни было, она позволила ему увести ее, потому что ей и в самом деле хотелось поскорее покинуть это место. При этом ей не пришлось ничего говорить, что было для нее очень даже кстати.

Молодой человек взял ее за руку и потянул за собой. Когда они вышли в коридор, его ладонь скользнула вниз по ее руке. Ни у него, ни у нее на руках не было перчаток. Его теплые пальцы обхватили ее ладонь, и сердце у нее в груди забилось сильнее.

Прошла уже целая вечность с того времени, когда мужчина держал ее руку в своей руке дольше нескольких секунд. Мужские руки обычно прикасались к ее руке лишь для того, чтобы быстренько помочь ей слезть с лошади или же сесть в карету. А вот это прикосновение было совсем другим: оно было интимным и как бы слегка собственническим.

Она украдкой покосилась на его профиль. На сильную линию носа, на очертания квадратной челюсти. Она видела его так, как она всегда его видела… Так, да не так. Он сейчас выглядел каким-то другим. Здесь, в этой обстановке, лорд Стрикленд заставил ее дышать чуточку быстрее.

Он, несомненно, был красивым. Она, конечно же, всегда так думала, но с безразличием. Примерно с таким же безразличием, с которым человек смотрит на красивое произведение искусства. Или же просто на симпатичного мужчину – симпатичного молодого мужчину, на которого такая матрона, как она, могла положить взгляд лишь как на потенциального жениха для ее падчерицы. А разве она могла не сделать этого? Было трудно не заметить, каким задумчивым взглядом ее падчерица смотрит вслед лорду Стрикленду. Несколько лет назад она, Грасиэла, даже подумывала, что из этих двоих могла бы получиться хорошая пара, но, понаблюдав за их манерой общения друг с другом, она пришла к выводу, что Колин относится к Энид лишь как к младшей сестре.

Сегодня вечером, однако, в этот конкретный момент, Грасиэла вдруг испытала к нему совсем другие чувства… И это было непростительно. Она поспешила мысленно одернуть себя и списала свои ощущения на окружение, в котором сейчас оказалась. Как только она вырвется из этого непристойного места, все вернется на круги своя. Она снова станет благоразумной. Она снова станет достопочтенной вдовствующей герцогиней, и лорд Стрикленд снова станет для нее всего лишь другом ее пасынка. Станет мужчиной, который намного младше ее и который являет собой запретный плод, во всяком случае для нее.

Он повел ее по коридору – мимо парочек, которые были так увлечены друг другом, что не удостоили их даже взглядом.

– Я полагаю, вы хотите уехать отсюда?

Она кивнула.

– Я провожу вас на улицу и найду для вас наемный экипаж.

Она с благодарностью улыбнулась и снова кивнула. Возможно, она сумеет передать пару слов Мэри-Ребекке через привратника, причем так, что лорд Стрикленд этого не услышит. Ей не хотелось заставлять свою подругу волноваться, но она не могла продолжать находиться в этом клубе удовольствий, учитывая, что где-то здесь слоняется ее пасынок. Мэри-Ребекка все поймет, когда она, Грасиэла, расскажет о том, что с ней здесь произошло.

Грасиэла посмотрела вперед и увидела, что они приближаются к верхней площадке лестницы, к которой сходились несколько коридоров.

По лестнице поднимался какой-то джентльмен. Еще немного – и он окажется на верхней площадке. Грасиэла, сразу же узнав его, напряглась от волнения.

Его высокий рост и манера держаться были такими же знакомыми для нее, как рост и манера держаться его отца – и ее покойного мужа.

У нее во рту появился кислый привкус. По телу пробежал неприятный холодок, а сердце в груди отчаянно заколотилось. Похоже, что уже слишком поздно. Ее пасынок – вот он. Она идет ему навстречу. В следующее мгновение они столкнутся лицом к лицу. Она не сможет от него спрятаться. Ей предстояло пережить нечто ужасное.

Она вдруг почувствовала, что лорд Стрикленд находится совсем рядом с ней. Его крупное тело слегка коснулось ее сбоку. Она ощутила на своей щеке его дыхание.

Маркус уже шел навстречу им по коридору, и она, затаив дыхание, наблюдала за темной фигурой на фоне света, исходящего от канделябров. Тот же самый свет делал черты его лица более отчетливыми. Ошибиться было невозможно: это именно он, ее пасынок.

Она положила ладонь себе на грудь, туда, где колотилось сердце, как будто бы стараясь не позволить ему выскочить наружу из-за корсажа.

Маркус поднял руку и приветственно помахал ее спутнику.

– Стрикленд! – позвал он, чуть наклоняясь в сторону. По всей видимости, ему лишь с большим трудом удавалось удерживать равновесие. – Что это ты там нашел? Что-то такое, с чем можно поиграть?

Он говорил, слегка растягивая и не очень четко произнося слова. По-видимому, он сегодня вечером много пил. На него это не было похоже. По крайней мере это не было похоже на него такого, каким он был до произошедшего с ним несчастного случая.

Многое изменилось после того, как он вышел из комы. С тех пор как появился незаконный сын его отца, Маркус стал другим. Он перестал быть беззаботным. Ей, пожалуй, следовало бы учесть чувства Маркуса, возникшие в связи с этим, прежде чем радушно принять Струана Маккензи у себя дома. Но она знала, что значит быть чужаком, и жалела мистера Маккензи, брошенного собственным отцом и отвергаемого своим сводным братом. Будучи вдовой герцога Отенберри, она считала себя обязанной исправить несправедливость, допущенную по отношению к Струану его отцом, который его так никогда и не признал.

Она была уверена, что встреча с ней в клубе удовольствий отнюдь не улучшит мрачное настроение Маркуса. И о чем она только думала? Ей следовало бы попросту не обращать внимания на дурацкие желания, овладевающие ею, как какая-то порочная болезнь. Больше она так поступать не будет.

Если ей удастся выпутаться из данной ситуации и ее никто не узнает, то она уже никогда больше не позволит себе совершать столь безрассудные поступки.

У нее с Маркусом всегда были хорошие взаимоотношения. В этом ей повезло. Покойный герцог Отенберри не удосужился оставить своей вдове какой-либо доли в наследстве – то ли по недосмотру, то ли умышленно. По какой причине такое произошло, она не знала. Но она и не очень-то переживала по этому поводу. Ее супруг умер. Умер уже немало лет назад, а она продолжала жить, вкладывая всю свою энергию в то, чтобы быть хорошей матерью и хорошей мачехой.

Маркус был щедрым по отношению к ней: он предоставил ей свободу действий относительно имущества Отенберри и никогда не подвергал сомнению то, как она тратит деньги, где она живет, где она проводит праздники и как она воспитывает свою дочь – его сводную сестру. И ей отнюдь не хотелось проверять, каковы же пределы его щедрости. Она была не настолько глупой, чтобы воспринимать хорошее отношение к ней со стороны ее пасынка как нечто само собой разумеющееся.

Некоторые вдовы оказывались в исключительно тяжелой ситуации, и она – ради своей дочери – не собиралась повторять их судьбу. Англия была сейчас ее домом, и она не осмеливалась подвергать себя риску потерять все то, что у нее здесь имелось.

В Испании у нее ничего не осталось. Ее родители умерли, и их родовые земли перешли в собственность к какому-то дальнему родственнику. Ее сестры вышли замуж и уехали. Даже если бы она и захотела вернуться на родину, возвращаться уже было некуда…

Маркус сделал шаг по направлению к ним, и ее сердце стало колотиться настолько сильно, что она даже начала ощущать боль.

– Ну что же, давай посмотрим, что тут у тебя есть. Она не рыжеволосая, но я не стану считать это ее недостатком.

Она стала пятиться и натолкнулась на теплое мужское тело. Стрикленд, похоже, только что переместился и встал не сбоку, а позади нее. Его ладони обхватили ее руки выше локтя. Она стала ощущать исходящий от него запах, основу которого составлял аромат мыла и сандалового дерева. Чистый зрелый мужчина. Если она и замечала раньше, что он довольно привлекателен, то это никогда не производило на нее сильного впечатления. Во всяком случае, такого сильного, как сейчас.

Маркус продолжал приближаться к ним. Она даже заметила блеск в его глазах. От волнения у нее возникло тошнотворное ощущение. Маркус был уже так близко!

Она не могла позволить себе встретиться с ним здесь, в этом месте.

По мере того как расстояние между ними сокращалось, в ней нарастала паника. Даже будучи в маске, она чувствовала себя легко узнаваемой. Она была уверена, что он узнает ее. Возможно, не сразу, но стоит ей открыть рот и что-то сказать – и он узнает ее. Как долго она еще сможет хранить молчание? Ситуация была безвыходной. Грасиэла почувствовала себя добычей, которую парализовало при появлении хищника.

Сделав глубокий вдох, она повернулась на каблуках вокруг своей оси, но тут же натолкнулась на лорда Стрикленда. Он все еще стоял позади нее. Все еще ждал. И на его лице было вопросительное выражение.

– Не переживайте. Он, возможно, выглядит как ретивый жеребец, но он мой друг, – заверил он, отчетливо почувствовав охватившее ее беспокойство, но по-своему истолковав его причину. – Он безобиден. Даже если бы он и не был таким, я не позволил бы ему даже прикоснуться к вам.

От его слов у нее на душе стало тепло.

Она сглотнула и благодарно кивнула ему, хотя и чувствовала при этом страх, ибо Маркус продолжал приближаться к ним.

Нарастающее чувство тревоги заставило ее приоткрыть рот и приготовиться что-то сказать. У нее не было другого выбора.

Ее слова показались ей самой булыжниками, с грохотом покатившимися между ними.

– Помогите мне, – тихо произнесла она.

Приподняв подбородок, она уставилась на него умоляющим взглядом и настороженно ждала, как он отреагирует. Лорд Стрикленд был сейчас единственной надеждой Грасиэлы в ее отчаянном стремлении избежать общения с Маркусом.

Ей пришлось напрячь шею, чтобы можно было смотреть на него снизу вверх. Он что, всегда был таким высоким? И таким широкоплечим? И таким импозантным?…

Она слегка вздрогнула. Нет, он не был таким, когда она встретила его в первый раз. Он был тогда всего лишь подростком, еще только начинавшим превращаться в мужчину. Долговязым подростком с симпатичным лицом и ломающимся голосом. Она тогда – в возрасте восемнадцати лет – и сама была еще почти подростком.

Но это было целую вечность назад. Грасиэла тяжело вздохнула. Теперь они уже далеко не дети – ни она, ни он.

Отогнав от себя эти воспоминания, она нервно облизнула губы и тут вдруг услышала, как из-за ее спины пасынок сказал:

– Ну, если эта леди не возражает, я тоже не прочь с ней поразвлечься, Стрикленд.