Сладкое вино любви

Глава 27

Твердо решив порвать с Саймоном, Оливия не вышла на следующее утро. Она даже не стала смотреть, появился ли он, и все утро посвятила составлению схемы адресов, по которым рассылала свои резюме. Затем принялась вычеркивать адреса с заведомо отрицательными ответами, а остальные предстояло еще обзвонить.

Она спустилась вместе с Тесс вниз, только когда обычно собирались все обитатели дома. И в самом деле, все уже смотрели телевизор на кухне, каждый со своего места. Оливия не стала спрашивать, изменила ли «Хлоя» направление, – ответ был и так ясен.

Все молились только о том, чтобы ураган повернул прочь от Род-Айленда. Рассеянно раскладывая яйца-пашот на мелко нарубленные мясо и овощи, оставшиеся от ужина, присутствующие негромко переговаривались.

Оливии никогда еще не приходилось есть такое вкусное блюдо, хотя на него пошли остатки запеченной вырезки. Она хотела поблагодарить Сюзанну, но та, как и другие, была занята своими мыслями, так что Оливия решила ее не беспокоить.

То же и с разговорами об урагане. Все старались делать вид, что жизнь идет как обычно.

Джилл поехала работать в офис. Сюзанна отправилась в магазин за покупками. Тесс засела вместе с Сэнди в кабинете и приступила к занятиям. Оливия поднялась на чердак, чтобы разложить фотографии.

Несколько минут спустя к ней присоединилась Натали. Об урагане не поступало новых сообщений, и она, следуя примеру остальных, рада была еще немного оттянуть встречу с неминуемым. Натали проделала огромную работу, назвав имена всех запечатленных на фотографиях, включая и ту неизвестную женщину, о которой столько думала Оливия.

Ее звали Джун Элленбаум. Она была подругой Натали и ее брата и умерла от воспаления легких в начале сороковых годов.

Узнав об этом, Оливия печально улыбнулась. Погладив мурлычущего Ахмеда, она призналась:

– Я часто смотрела на ее снимки, когда реставрировала фотографии вместе с Отисом, и представляла, что она моя бабушка или двоюродная бабушка – словом, дальняя родственница.

Натали помолчала, потом спросила:

– А теперь?

Оливия провела ладонью по шелковистой голове Ахмеда.

– Теперь – нет. Наверное, я повзрослела. Самообман ни к чему путному не приведет. Он мешает мириться с неизбежным.

Снова воцарилось молчание. Наконец Натали промолвила:

– Оставайтесь у нас, Оливия. Оставайтесь после нашей свадьбы.

Оливия вскинула голову.

– Простите, как вы сказали?

– Тесс пойдет в школу в Бреймонте, а вы будете моей постоянной помощницей.

«Самообман ни к чему путному не приведет».

– Вам не нужна помощница. Ни сейчас, ни потом. – Оливия так и не получила оценку своей работы из уст Натали и боялась спросить ее об этом.

– Но мне действительно необходим человек, на которого я могла бы положиться. У меня для вас всегда найдется работа.

– Зачем я вам?

– Я хочу, чтобы вы остались в Асконсете.

Оливия должна была бы радоваться. Совсем недавно она только о том и мечтала, чтобы получить подобное предложение от Натали. Но теперь твердо решила не поддаваться иллюзиям. Этому научила ее смерть матери.

– Мне предложили работу в Питсбурге. – Оливия рассказала Натали о вакансии в музее.

Натали спокойно улыбнулась:

– А теперь у вас есть предложение и из Асконсета.

– Но работа в Питсбурге связана с реставрацией. Я это умею и люблю.

– А здесь вы будете работать с людьми. Это вы тоже умеете. – Натали улыбнулась и серьезно заметила: – Оливия, ты мне нужна. Здесь, в Асконсете. У меня никогда не было личной помощницы. А ты столько сделала для меня!..

– Не так уж много. Писательница из меня никудышная.

– Прости, но я читала твою рукопись.

Оливия постаралась скрыть волнение.

– Правда?

– Ну конечно. Неужели нет? Я читала твои черновики на всех стадиях работы над книгой.

– Я этого не знала. – Оливия, затаив дыхание, следила за лицом Натали, надеясь на ее одобрение.

Но увидела только удивление.

– Как, я не сказала тебе? Наверное, закрутилась и забыла. У меня столько забот.

Оливии вдруг пришло в голову, что с тем же самым приходилось сталкиваться и Грегу с Сюзанной. Но она не родственница Натали и не станет выжидать.

– И каково ваше мнение?

– Прекрасно! – сказала Натали, все еще недоумевая по поводу собственной забывчивости. – А ты сомневалась?

– Да, сомневалась. Я никогда не писала ничего подобного!

Натали улыбнулась:

– Мне понравилось. Ясный слог, изящный стиль. Время и чувства схвачены очень верно. Вряд ли кто-либо другой справился бы с работой лучше тебя.

Оливия была на седьмом небе от счастья.

– Спасибо! Вы слишком добры, но я все равно рада это слышать.

– Я так говорю не из вежливости, а вполне искренно. Ты прекрасно поработала над книгой и помогла мне и в другом. Я ведь не молодею с годами. Мне бы хотелось, чтобы рядом со мной был человек, который четко фиксирует детали, а у тебя это хорошо получается. Ты сможешь работать здесь, со мной, или в офисе. Там тоже требуется помощь. Или на винном заводе. Будешь связующим звеном между винным заводом и офисом.

Оливии отчаянно хотелось поверить в эту сказку, но надо быть реалисткой.

– Вы переоцениваете мои возможности.

– Вовсе нет. Твоя беда в том, что ты не знаешь себе цену. Разве ты не видишь, как много ты сделала для меня, как облегчила мою работу? Мне семьдесят шесть лет. Конечно, я нуждаюсь в посторонней помощи. Ты помогаешь тактично, ненавязчиво, и я не чувствую себя немощной старухой.

– Вы выглядите гораздо моложе своего возраста, это каждый скажет.

– Я говорю серьезно, Оливия. Хотелось бы, чтобы Асконсет перешел моим детям, но у них не лежит душа к виноделию. И у их детей тоже, если судить по количеству визитов моих внуков за лето. Никто из них так и не приехал. А ты здесь, и тебе не все равно. Останься, Оливия.

– Я не могу.

– Почему?

Она не могла объяснить. Как объяснить свой страх перед чересчур заманчивым предложением? Натали вздохнула:

– Подумай о том, что я тебе сказала. Я должна идти в офис, но наш разговор еще не окончен. Ты была добра ко мне. Твои вопросы и искренняя заинтересованность помогли мне рассказать о том, что угнетало и терзало меня все эти годы. Это очень важно для меня, поверь.

– Дверь в комнату Брэда все еще закрыта, – сказала Оливия, и Натали вздрогнула.

– Не понимаю.

– Ничего не изменилось. Значит, моя работа прошла впустую. Сюзанна и Грег по-прежнему в обиде на вас, а дверь закрыта. – Натали опустила глаза. – Почему закрыта дверь? – спросила Оливия. Она никогда раньше не позволяла себе такой настойчивости. Чего она сейчас добивалась? Хотела причинить Натали боль? Заставить взять обратно свое предложение? Проверить, насколько искренни похвалы?

Как бы там ни было, Оливия гораздо охотнее говорила о Натали, чем о себе, а история Брэда так и осталась для нее загадкой.

– В той комнате все осталось так, как при его жизни? – Натали кивнула. – Вы часто туда заходите?

Натали слегка поджала губы, и на лице ее обозначились скорбные глубокие морщинки, которые обычно всегда маскировались улыбкой.

– Очень редко.

– Вы не все мне рассказали о нем?

Натали приложила пальцы к губам, как будто хотела разгладить эти морщинки. И в самом деле, когда она убрала руку, на ее лице была печальная улыбка, а морщинки исчезли.

– История ребенка, чья жизнь оборвалась так внезапно, всегда таит в себе тайну. Но эта история не для книги.

Во время ленча все сгрудились у телевизора. Поздно делать вид, что ничего не случилось.

Репортаж велся с пляжа неподалеку от Ньюпорта.

– Как видите, – сказала журналистка, оглядываясь через плечо, – прибой выглядит как обычно, но все указывает на то, что обстановка скоро изменится. «Хлоя» уходит из района Бермудских островов и направляется на северо-запад. Теперь ее ждут на южном побережье Новой Англии. По последним прогнозам, ураган достигнет побережья завтра в полдень. «Хлоя» – мощный ураган. Первое облако – предвестник урагана – появится сегодня вечером над горизонтом. Те из вас, кто помнит ураганы «Глория» в 1985 году или «Донна» в 1960-м, уже знают, что делать. Тех, кто хочет знать, как подготовиться к шторму, мы приглашаем вместе с нами посетить местное отделение Красного Креста…

Натали приглушила звук и повернулась к остальным.

– Я помню «Глорию» и «Донну». Помню и «Кэрол» с «Эдной» в 1954-м – одну за другой. Обычно электричество отключается. У нас есть карманные фонарики и специальные фонари на случай урагана, но надо проверить их исправность и запастись батарейками. Грег, не займешься ли этим? Если территорию затопит, нам понадобится вода в бутылках. Сюзанна, возлагаю это на тебя. А еще консервированные продукты – на случай, если отключится холодильник. Кстати, о холодильнике – установи самую низкую температуру и старайся пореже его открывать. На окнах у нас ставни, так что обшивать их досками не надо. А вот кресла и столы со двора следует перенести в дом. Марк, это твоя задача.

– Будет сделано, – с готовностью откликнулся Марк.

Сюзанна и Грег промолчали. Оливия решила, что они станут обвинять мать в излишней осторожности. Но они не возразили ни слова, и Оливия не на шутку забеспокоилась. Очевидно, им хорошо известно, что такое ураган. А может, они просто устали. Коротко кивнув, Сюзанна занялась приготовлением сандвичей с курицей, а Марк и Грег вышли из комнаты.

– А что делать мне? – спросила Джилл у Натали.

Натали обняла невестку.

– А ты заботься в первую очередь о себе, – с улыбкой промолвила она. По-видимому, ей уже сообщили, что скоро она станет бабушкой. – Сиди, ешь сандвич и смотри телевизор. Если услышишь что-нибудь новое, сообщи нам.

– А я? – спросила Тесс. – Я тоже хочу помочь.

Натали склонила голову набок и вскинула бровь.

– Ты будешь связной между Саймоном и нами. Он следит за ураганом в своем офисе. Ему присылают последние сводки на электронный адрес. И ты передашь нам новости.

Оливия не стала бы поручать это Тесс. Она постаралась бы держать дочь подальше от Саймона и беспокоилась, конечно, не о нем.

– Саймон берет меня с собой на яхту, – сообщила Тесс Натали.

Натали в первую секунду испугалась, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась:

– Не сегодня, надеюсь. Сегодня он очень занят.

– А почему ураганам дают женские имена?

– Не всегда. Перед «Хлоей» был «Бо». Мужские имена они стали использовать в семидесятых. А теперь чередуют мужские и женские.

– А кто это – они?

– Не знаю. Спроси у Саймона.

– Я знаю, – сказал Карл, входя в комнату. – Это комитет, созданный на Карибских островах. У них есть список имен на весь год. Список повторяется каждые шесть лет, если только не случается особенно разрушительный ураган. Тогда они удаляют его имя из списка.

– Привет, – с улыбкой пропела Натали и подставила ему щеку для поцелуя.

Карл поцеловал ее и нежно обнял за талию. Оливия мысленно вздохнула: до чего же приятная пара!

– Я задержался в клубе, – сказал он. – О яхтах уже позаботились.

Тесс была тут как тут:

– Почему ураганам дают имена на Карибах?

Карл слегка потрепал ее по головке.

– Потому что ураганы Атлантики чаще всего берут начало именно оттуда.

– Ураган дойдет до виноградников Калифорнии?

– Нет. Обычно он туда не доходит.

– Почему?

– Видишь ли, ураганы движутся с востока на запад. Те, что доходят до нас, зарождаются в Африке и набирают силу над Атлантическим океаном. А у Калифорнии на востоке только суша. Ураган не может зародиться над сушей.

– Почему?

– Ему нужна вода – теплая вода. Поэтому большинство ураганов приходит к нам в августе и сентябре. Атлантический океан лучше всего прогревается в эти месяцы.

– Что слышно в городе? – спросила Натали.

– Задраивают люки.

– Что это значит? – спросила Тесс.

Тут вмешалась Оливия:

– Прибивают гвоздями вещи, чтобы они не улетели, и заколачивают досками окна. Ступай на кухню – время ленча. – Она обратилась к Натали: – А чем я могу помочь?

Прищурившись, Натали мысленно пробежала свой список.

– Ты можешь обзвонить садовников-декораторов. Я хочу, чтобы Асконсет как можно быстрее оправился от последствий урагана. – Она вздохнула. – Как мне не хватает теперь Жуакина! Все эти службы скоро будут завалены работой, но не оставлять же ферму неубранной перед свадьбой. Постарайся добиться от них обещания, твердой гарантии, что они приедут. И еще позвони поставщику продуктов и флористу – убедись, что они ничего не забыли из-за всей этой суматохи вокруг «Хлои». Да, и художнику по шрифтам.

– Я направила ей факс со списком еще вчера, – сказала Оливия. – Она подготовит карточки через неделю.

– Отлично. – Натали прижала ладонь ко лбу. – Я ничего не забыла?

К обеду шторм усилился, и занятия в яхт-клубе отменили. Лекция о консервировании овощей, назначенная на вечер, тоже была отменена, чтобы люди успели подготовиться к урагану.

Телерепортерша, стоя у дамбы в Наррагансетте, то и дело убирала с лица растрепанную ветром прядь волос.

– Штормовое предупреждение. «Хлоя» достигнет побережья через сутки. По распоряжению губернатора штата завтра все государственные учреждения, а также многие частные предприятия будут закрыты. Останутся работать только спасательные службы. Национальная гвардия приведена в состояние повышенной готовности. В следующем выпуске мы подробнее расскажем вам о мерах, которые предпринимаются в нашем штате в связи с ураганом.

Шумно хлопнула входная дверь, и в кухню влетела Тесс. Навалившись на стол, выпалила:

– Саймон говорит, что центр минует нас. Он очень беспокоится.

Карл усмехнулся:

– Еще бы! Если ты находишься в центре циклона, то у тебя будет маленькая передышка между порывами ураганного ветра. Хуже всего тем, кто находится на расстоянии шестидесяти с лишним миль от центра. Там разрушения самые значительные.

Тесс поправила очки на носу и взглянула на него.

– Значит, нас заденет сильнее всего?

– Ничего, мы справимся, – заверил ее Карл.

– Саймон говорит, кое-кто уезжает отсюда подальше.

– Те, кто живет на побережье. Ураган может вызвать сильный шторм и большую волну.

– Как это?

– Это когда ураганный ветер поднимает волны на огромную высоту.

– На какую высоту?

– Все зависит от силы шторма. Саймон наверняка знает.

– Пойду спрошу у него, – заявила Тесс, но Оливия молча указала ей на стул. Девочка то и дело бегала в ангар – по поводу и без повода. Бедняга Саймон заслужил небольшую передышку.

– Сюзанна просила почистить кукурузу. – Оливия сняла с полки большой бумажный пакет и поставила его перед Тесс. – У тебя это здорово получается. А я пойду к Саймону.

Оливия вышла из кухни во двор. Небо потемнело, несмотря на дневное время. Воздух стал влажным, как перед грозой. Обогнув дом, Оливия побежала к ангару. На втором этаже горел свет. Скользнув в дверь, она поднялась наверх и бросилась по коридору к офису.

Саймон сидел перед компьютером, откинувшись в кресле и заложив руки за голову. Он ждал – и не обязательно ее, Оливию.

– Привет, – сказала она, приблизившись к нему. – Что новенького?

– Вот, смотрю картинки с радара. – Он привлек ее к себе за талию. – Прислали из национального центра. Да, оптимизма это не внушает.

Оливия всмотрелась в его лицо. Она изучила каждую его черточку и теперь не могла не заметить темные круги под глазами.

– Ты устал.

Он усмехнулся и бросил на нее выразительный взгляд.

– И это только начало.

Его ладонь опустилась ниже. Оливия твердила себе, что пришла сюда его ободрить и поддержать, что они с ним просто друзья.

– Сильными будут разрушения?

Он пожал плечами:

– Смотря с какой силой ударит ураган. Если он успеет ослабеть, то урон будет нанесен незначительный – упавшие листья и виноградины. Если больше – это уже серьезно.

– А в худшем случае?

– Скорость ветра будет более ста пятидесяти миль в час, и виноградник просто снесет.

– Снесет?

– Переломает кусты. Перед таким ветром ничто не устоит.

– А я слышала, что ураган на суше теряет силу.

– Да, но через несколько часов. Мы же встретим его прямо у океана, когда он в полной силе. Он принесет с собой не только ветер, но и дождь. Почва раскиснет; если виноградные кусты впитают слишком много воды, виноградины набухнут и треснут, а потом начнут гнить. Сок из такого винограда будет жидкий, а вино получится неважное. Не знаю, что хуже.

– А может, он все-таки переменит направление? – неуверенно заметила Оливия.

Саймон с сомнением покачал головой:

– Может, конечно, но если он не сделает этого в ближайшее время, мы скоро почувствуем на себе его первые порывы. «Хлоя» – мощная штука. Посмотри-ка. – Он нажал несколько клавиш, и на экране появилась фотография, на которой «Хлоя» предстала во всей своей красе – классический смерч с отверстием посередине. Саймон указал на ее ширину.

– Триста миль.

– Такой широкий?

– Да.

Компьютер негромко звякнул, и Саймон подвел мышку к оконцу почты. Секунду спустя на экране появилось сообщение. Оливия прочитала его вслед за Саймоном.

– Кто такой Пит Г.?

– Мой друг из Национального океанического и атмосферного управления. – Он напечатал короткий ответ и отослал письмо.

– А что означает правый дифференциал?

– Ветер с правой стороны сильнее. – Он бросил на нее мрачный взгляд. – Как ни крути, дело серьезное.

Оливия оперлась о стол. Как бы ей хотелось предотвратить это!

– Мне очень жаль, Саймон.

Он улыбнулся:

– Ты ни в чем не виновата.

– Это несправедливо. Виноградник только-только просох под солнцем. Все складывалось так удачно.

– Все складывалось как нельзя лучше, – поправил он ее. – Солнце придает винограду сладость. Это все равно, что вскипятить сироп. Чем больше влаги теряется, тем слаще и ароматнее сок. Самый ответственный момент созревания винограда каждый год приходится на сезон ураганов.

– И ничего нельзя сделать?

– Ничего.

– Мы высадились на Луне, почему же не можем укротить ураган?

– Мы пытались засыпать йодид серебра в эпицентр циклона – существует специальная научная теория на этот счет, но она не оправдала ожиданий. Разработали и жидкое покрытие, которое должно помешать урагану уносить воду с поверхности океана, но чертова пленка не держится на волнах. Поговаривали и о том, чтобы сбросить ядерную бомбу в эпицентр, но это уже полная чушь. – Он перевел дух и, немного успокоившись, взял ее за руку. – Такова жизнь. Фермер – как игрок. Всегда рискует. Разве ты не знала?

Она покачала головой, глядя ему в глаза. Холодные и суровые, как ей казалось поначалу. Нет, они просто темно-темно-синие, их взгляд теплый, понимающий, сочувствующий. Они бывают нежными, добрыми, тревожными – в них запросто можно утонуть.

Оливии стало страшно, как в тот момент, когда Натали предложила ей работу в Асконсете.

Он слегка встряхнул ее.

– Не смотри на меня так.

– Я смотрю не на тебя, – возразила она. – Я смотри сквозь тебя. И знаешь, что я вижу?

Он улыбнулся:

– Что же?

– Отражение монитора. Это бывает, когда слишком долго сидишь перед экраном компьютера. Он отражается в глазах. Так что теперь понятно, почему мы используем защитный экран. Идем в Большой дом. Тебе нужно немного передохнуть.

Он вскинул бровь:

– Передохнуть? Да ведь там разразилась настоящая холодная война, или ты не замечаешь?

Она рассмеялась:

– Ну, все не так плохо!..

– Никто ни с кем не разговаривает.

– Говорят про ураган. – Она потянула его за руку. – Идем. Идем со мной. Ты знаешь больше, чем они. Ты расскажешь нам, что творится вокруг, пока мы сидим и ждем.

Саймон вернулся вместе с Оливией, но рассказывать ему ничего не пришлось. Телевизионные программы то и дело прерывались сообщениями об урагане. Репортеры, специалисты, ученые готовы были ответить на любой вопрос, касающийся «Хлои».

В Большом доме было три телевизора: один, маленький, на кухне, среднего размера – в гостиной и большой – в кабинете. Обед накрыли в виде буфета, но никто даже не присел за стол. Все слонялись из комнаты в комнату с едой и питьем, изредка обмениваясь замечаниями. Супружеские пары держались холодно и отчужденно.

«Это все из-за урагана, – сказала себе Оливия. – Они встревожены».

Но в отношениях между родственниками чувствовалось нечто большее, чем просто тревога. Сюзанна скрылась на кухне, едва обед закончился. Грег ушел еще раньше. Натали задержалась чуть подольше, но выглядела рассеянной и, сославшись на усталость, отправилась спать. Саймон холодно взглянул на Оливию и ушел к себе. Джилл прилегла на диване в кабинете, скрестив руки на груди и отвернувшись от экрана телевизора. Марк устроился рядом в кресле, подперев рукой подбородок.

Напряжение росло, ожидание становилось невыносимым.

Сюзанна не спала и слышала, как Марк вошел в спальню. Лежа в темноте на кровати и повернувшись к нему спиной, она чувствовала, как прогнулся под ним матрас.

На минуту все затихло. Потом раздался тихий шепот:

– Сюзанна?

Она притворилась было, что спит, но у нее было неспокойно на душе и хотелось с кем-нибудь поделиться своими мыслями.

– Я не сплю, – сказала она и перевернулась на спину.

– Думаешь об урагане?

– Нет, о маме. Я дочитала ее книгу до середины. Она выставила себя выдающейся личностью.

– Она такая и есть.

– Ну уж… – протянула Сюзанна. – Послушать ее, так Асконсет ни за что бы не выжил, если бы не она.

Марк повернулся к ней, опершись на локоть.

– Правда? – спокойно спросил он, ничуть не удивившись.

– Не знаю. Так считает она. Или хочет, чтобы мы в это поверили. Ты слышал что-нибудь о вкладах в недвижимость?

– Твоего отца?

– Нет, матери.

Марк ответил не сразу.

– Я, помню, как-то говорил с ней об этом, и меня поразила ее осведомленность в этих вопросах. Она не упоминала о других вкладах, но я не удивлюсь, если ей приходилось частенько ими заниматься. Она говорила со знанием дела.

Это явилось для Сюзанны неожиданностью.

– Она никогда не говорила со мной о недвижимости.

– А ты спрашивала ее?

Сюзанна смерила его взглядом. Его лицо почти терялось в темноте, но глаза сверкали холодным блеском.

– Зачем?

– Значит, не спрашивала. А я, поскольку занимаюсь инвестициями в недвижимость, наверное, упомянул об этом, и вот завязалась беседа.

Сюзанна хотела поспорить. Но у Марка железная логика.

– Хорошо, – не сдавалась она. – Если бы тебе предложили определить, кто внес наибольший вклад в развитие виноградника, кого бы ты назвал?

Марк задумчиво уставился в потолок.

– Если речь о винограднике, то Карла, конечно.

– Почему не маму?

– Я дал бы ей приз за ведение бизнеса. А Карлу – за виноградник.

– А мой отец? Чем бы ты наградил его?

Марк подумал с минуту, потом сказал:

– Я бы премировал его за лучшую рекламную кампанию. Он добился в этом невероятных успехов. Скажи кому-нибудь про Асконсет – и сразу вспомнят Эла.

– Как ты думаешь, он был умен? Проницателен? Хитер? Был ли он хорошим бизнесменом?

– Да, он был умен. Я всегда считал, что ему надо было стать сценаристом. Он обладал редким драматическим талантом и даром слова.

– А бизнес?

Марк усмехнулся:

– Не знаю. Его инвестиции, которые он передал мне, так и не принесли дохода. Но я не хочу говорить плохо о покойном. Эл и сам смеялся над своей недальновидностью, а я, как видишь, выжил и без его вложений.

Сюзанна повернулась к нему.

– Почему я ничего об этом не знаю?

– О том, что я выжил?

– Нет, что инвестиции отца не принесли дохода.

Марк помедлил с ответом.

– А зачем мне было говорить тебе об этом? – спросил он, наконец. – Какой смысл? Зачем унижать отца в глазах дочери?

– Потому что я должна была знать правду.

– А правда в том, что он был хорошим человеком.

– Правда в том, – возразила Сюзанна, чувствуя себя обманутой, – что он почти ничего не сделал для Асконсета.

– Разве так считает Натали?

– Натали этого не говорила, – возразила Джилл. Она лежала на спине, отодвинувшись от Грега как можно дальше, только чтобы не упасть с кровати.

Он сел в постели, чтобы хоть как-то сократить разделявшее их расстояние.

– Она на это явно намекает. Отец в ее книге выглядит каким-то недоумком.

– Грег, я читала ее книгу. Она вовсе не имела это в виду. По словам Натали, все считали, что виноградником заведует Александр, а на самом деле все было не так. Ты же вырос здесь. Ты помнишь, чтобы отец принимал важные решения?

– Я помню, что он рекламировал Асконсет повсюду.

– Правильно. У него это отлично получалось. Но он ничего не знал о винограде и не умел подводить баланс.

– Моя мать тоже не умела. Этим занимался бухгалтер.

– Хорошо, – спокойно согласилась Джилл. – Позволь мне перефразировать. Он не просматривал счета, представленные бухгалтером.

– А Натали?

– Натали их регулярно просматривала. Если ты внимательно читал ее книгу, ты это должен понимать.

Занавески тихо раскачивались от ветра, но в комнате было по-прежнему душно. Грег вскочил с постели и распахнул окно. Опершись о подоконник, он подставил лицо свежему соленому ветру, пахнущему грозой.

Немного успокоившись, он заметил:

– Она рассказывает об этом так, словно сделала все своими руками.

– И ты никак не можешь с этим смириться, – сказала Джилл, но ее раздражение тоже улеглось, и эта фраза прозвучала скорее как утверждение, чем вызов.

Ветер принес с собой запах листьев и земли и всколыхнул прошлое. В детстве Грег часто помогал сажать виноград, прореживать листву, собирать урожай. Ему было приятно вспоминать об этом.

Но он не помнил, чтобы отец находился с ним рядом.

– Хорошо, – сказал Грег. – Я готов кое с чем согласиться. Да, я допускаю, что отец потерял свой обувной бизнес, но ведь он был не единственным солдатом, который, возвратившись с войны, остался ни с чем. Допустим, Натали вкладывала деньги в недвижимость и передала Карлу бразды правления виноградником. Черт подери, она же была влюблена в него. Понятно, почему он ходил у нее в любимчиках.

Джилл приподнялась с подушки.

– Она всего лишь позволила ему управлять виноградником, потому что он лучше других знал, что надо делать. Это чистый прагматизм и больше ничего.

Грег наклонил голову.

– Может, она хотела наказать отца за то, что тот потерял фабрики? Она намеренно преуменьшает его роль, желая выставить себя и Карла в более выгодном свете.

– Она вовсе не принижает Александра, – настаивала Джилл. – Она позволила ему заниматься тем, что больше всего ему удавалось.

Грег выпрямился:

– «Позволила». Вот видишь, она позволила ему заниматься рекламой. Как будто он идиот, которого надо кормить с ложечки.

Джилл отвернулась к стене.

– Бесполезный спор. Ты безнадежный тупица.

Он подошел к постели.

– Я пытаюсь понять. Пытаюсь поделиться с тобой своими мыслями. Разве ты не этого хотела? Сама же говорила, что я должен быть с тобой более откровенным. – Она не пошевелилась, и он смягчил тон. – Послушай, я пытаюсь понять мамину точку зрения, но это противоречит всему, чему меня учили в детстве. Меня учили, что отец – самый умный и сильный. А теперь выходит, что он вовсе таким не был.

Джилл повернулась к нему.

– Нет, она пытается сказать совсем другое. Она старается доказать, что была сильнее, чем вы о ней думали. Неужели это так плохо?

– Нет, – ответил Грег. – Нет, конечно. Это многое объясняет. Если она на самом деле руководила Асконсетом, если была так поглощена работой, то мне понятно, почему у нее не оставалось на нас ни сил, ни времени. Я всегда ездил на каникулы вместе с отцом. У него были дела в Нью-Йорке и Филадельфии, но для меня эти поездки превращались в настоящий праздник. Я чувствовал себя… нужным ему. А мать… для нее я был обузой. Отец давал мне гораздо больше любви, чем она.

И ему не хватало этой любви, улыбки Александра, ободряющих похлопываний по плечу и крепких мужских объятий. Ему не хватало улыбки Джилл, ее рук на своей груди, ее взгляда – она всегда смотрела на него так, будто он для нее – все.

Как ему хотелось снова это вернуть! Но он не мог заставить себя сделать шаг первым, потому что боялся отказа. Риск слишком велик.

Порывы ветра усилились, и он закрыл окно. Бесконечно усталый, не в силах что-либо изменить, он опустился в кресло, надеясь уснуть.

Прошло около часа, а сон все не шел. Грег взял рукопись Натали и спустился вниз. Когда он дошел до последней страницы, ветер завывал по углам, свистел в кронах деревьев и в винограднике. Солнце уже встало, и ураган приближался.