Следы на воде

След шестой. Мокрая тень

Я проснулась от звука. Не от грохота или крика, а от приглушенного, влажного шороха, будто кто-то волочит по каменному полу мокрый мешок. Сердце заколотилось, выбивая тревожный ритм. В звенящей тишине западного крыла любой звук казался взрывом.

Подкравшись к двери, я прильнула глазом к щели. В коридоре, погруженном в полумрак, плясали тени от единственного горящего бра. И среди них одна была иной. Она не колебалась от пламени, а скользила, плавно и беззвучно, как темная вода. Высокая, бесформенная, она плыла по коридору.

Дверь моей комнаты скрипнула, когда я в одной пижаме выскочила наружу. Тень исчезла, будто и не появлялась. Но из-за угла, откуда только что донесся слабый, прерывистый стон. Я замерла. Сзади раздался шорох. Я резко обернулась. Алиса стояла в нескольких шагах, бледная, с широко раскрытыми глазами. Но в ее взгляде не было страха.

– Ты тоже слышала? – прошептала она, и голос ее не дрогнул.

Не дожидаясь ответа, Алиса двинулась к источнику звука. Я последовала за ней, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Марк лежал ничком в луже воды, которая, казалось, сочилась из него самого. Опоздали, как же мы опоздали! Его тело неестественно выгнулось, пальцы скрючились, впиваясь в щели между камнями пола. Я перевернула его на спину, и у меня вырвался подавленный вскрик.

Его кожа… выглядела не просто бледной. Она была похожа на старый, потрескавшийся пергамент. Глубокие, сухие трещины расходились от уголков глаз, рта, покрывали лоб и шею. Но под ними, в глубине, будто тлела жизнь. Он дышал. Редко, прерывисто, с хриплым бульканьем, будто вода заливала его легкие. Я прижала пальцы к его шее. Пульс слабый, неровный. Его не успели осушить до конца.

– Боги… – Алиса прикрыла рот рукой, но ее глаза по-прежнему оставались безразличными и внимательными. – Что с ним? Надо помочь!

Она бросилась на колени рядом с Марком, делая вид, что пытается привести его в чувство, поправить одежду. Но ее движения были резкими, порывистыми, лишенными настоящей паники. Она не трясла его за плечи, не причитала – она обыскивала. Ее пальцы скользнули по карманам влажного плаща.

Я вглядывалась в окружающее пространство, стараясь запечатлеть каждую деталь. Лужа под Марком была не единственной. Неподалеку виднелись еще несколько, будто кто-то прошел мокрыми ногами и остановился на этом месте. Взгляд скользнул по стене. На темном камне, на уровне пояса, выделялся странный узор: несколько извилистых, прерывистых полос, будто кто-то провел по шероховатой поверхности влажными пальцами.

И тут я заметила у самого края лужи, почти под телом Марка, смятый клочок бумаги. Пока Алиса отвлеклась, я притворилась, что проверяю пульс еще раз, и быстрым движением подобрала записку, сунув ее в складки своего рукава.

– Он ледяной! – воскликнула Алиса, и в ее голосе наконец прозвучала нотка чего-то настоящего. Но когда она отдернула руку от его шеи, я успела заметить – ее ладони и пальцы выглядели так, будто она только что копошилась не в мокрой одежде Марка. Ее дыхание оставалось ровным, глубоким, без малейших признаков учащенного сердцебиения или одышки, которые должны быть у любого, кто нашел умирающего однокурсника.

Внезапно из-за угла коридора донеслись четкие, быстрые шаги. Алиса мгновенно преобразилась. Ее глаза округлились в ужасе, она вцепилась в мою руку так, что аж заныла кость.

– Это он! – прошептала Алиса, и ее голос наконец задрожал.

Я почувствовала легкий толчок, едва уловимый всплеск энергии. Чтение мыслей сработало почти само собой, против моей воли. И я поймала расплывчатый образ. Голубые испуганные глаза, а затем бесконечные потоки воды. И чувство… торжества? Никакой паники. Никакого страха. Только ледяное, расчетливое удовлетворение.

Из темноты появился Киллиан. Его лицо было напряжено, в руке он сжимал шар магического света, отбрасывающий длинные, пляшущие тени.

– Что здесь происходит? – его голос прозвучал властно и резко. Взгляд скользнул по мне, по Алисе, и наконец упал на тело Марка. – Боги…

– Мы нашли его… таким… – выдавила я, все еще пытаясь уловить мысли Алисы.

Картинки сменялись слишком быстрым калейдоскопом, не останавливаясь ни на чем конкретном. Дьявол, как понять что-то в этом хаосе?

– Он жив? – Киллиан опустился на колени, его движения были профессиональными и точными. Он проверил пульс, заглянул в закатившиеся глаза Марка. – Еле-еле. Нужно немедленно в лазарет. Я понесу, а вы за мной. Не отставать ни на шаг.

Киллиан подхватил тело так, будто оно весило не больше котенка. Когда мы передали Марка дежурному целителю, в лазарете поднялась суматоха. В этой неразберихе я спряталась в укромном уголке за высокой этажеркой со склянками, достала из рукава промокший клочок бумаги. Он почти разваливался в руках. Часть чернил расплылась, превратившись в сине-фиолетовые кляксы. Но кое-что можно было разобрать: «…сегодня… архив… после…». И в самом низу, чуть расплывшийся, но все еще узнаваемый – оттиск печати. Небольшой, с изображением кубка и змеи, обвивающей чашу. Печать факультета алхимии.

Кто-то вызвал Марка на встречу. Кто-то, имеющий доступ к алхимической печати. И эта встреча едва не стала для него последней. Я сжала записку в кулаке, чувствуя, как тревога и ярость закипают во мне с новой силой. Убийца сделал ошибку. Он оставил улику.

Суета в лазарете постепенно утихала. Целители шептались, окружив койку Марка за ширмой, их голоса звенели напряжением и безнадежностью. Алису отправили в общежитие под предлогом шока, Киллиан о чем-то разговаривал с главным целителем, бросив на меня короткий, говорящий взгляд: «Не уходи далеко».

Пока все были заняты, я отступила вглубь комнаты, к стулу, на котором оставили мокрый плащ Марка. Сердце колотилось где-то в горле. Да, непрофессионально, рискованно, но другого случая могло и не быть. Я быстро ощупала грубую ткань. Карманы пусты. Начало подступать разочарование, но потом пальцы наткнулись на небольшой внутренний карман, почти не заметный под подкладкой. В нем лежало несколько предметов, которые заставили меня замереть. Ключ от комнаты и сморщенный, почти черный цветок, похожий на забытый гербарий. Он был легким как пыль и казался совершенно мертвым. Почему Марк хранил его?

Машинально, почти не думая, я коснулась цветка мокрым пальцем. Лепестки вздрогнули. Из сморщенного черного комка за секунду развернулся хрупкий, небесно-голубой цветок с серебристой сердцевиной. Он сиял призрачным, волшебным светом всего несколько секунд, а затем так же быстро сморщился, потемнел и рассыпался в пыль у меня на ладони, оставив лишь тонкий аромат горечи и соли.

– Лунный жемчужник? Откуда он у тебя? – голос Киллиана застал меня врасплох.

– Лунный жемчужник?

– Он растет только в приливной зоне и оживает лишь на секунду от прикосновения соленой воды, чтобы снова умереть. Невероятно редкий и ценный в некоторых алхимических рецептах, требующих мгновенного, мощного выброса жизни… или ее фиксации в момент угасания. – Киллиан нахмурился, пытаясь прийти к какому-то выводу.

– Зачем он Марку?

– Возможно, Марк ходит на дополнительные занятия в лабораторию алхимии?

– И берет с собой домашнее задание в день нападения? Нужно осмотреть его комнату.

– Но…

– Профессор Сноу, мы можем отнести плащ Марка в его комнату? Кажется, это единственное, что мы можем сделать для него сейчас… – я намеренно повысила голос, не оставляя Киллиану выбора.

– Я провожу вас. Слишком опасно ходить одной по коридорам сейчас. – Киллиан прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Какой нервный! Боюсь до свадьбы не доживет.

Коридор поглотил нас, холодный и безмолвный. Лишь эхо наших шагов нарушало гнетущую тишину, да слабый свет магических бра отбрасывал на стены длинные, пляшущие тени. Киллиан шел чуть впереди, и его спина выдавала все напряжение, пока взгляд беспокойно скользил по каждому темному уголку. Я чувствовала его волнение через браслет – тревожное, колючее, совсем не похожее на его обычную уверенность.

Дверь в комнату Марка оказалась не заперта. Легкий толчок – и мы внутри. Воздух здесь прохладный, практически подвальный. Его комната выглядела стерильно чистой и пустой. Слишком пустой, как будто в ней никто не жил. Ни книг, ни личных вещей, только аккуратно заправленная кровать. Пустой приоткрытый сейф возле кровати.

– Кажется, кто-то уже здесь был и забрал то, что нам нужно. – Киллиан нахмурился.

– Почему?

– У него есть сейф, но он пуст. Зачем платить за наличие сейфа, если тебе нечего хранить?

Я удивленно посмотрела на Киллиана. На факультете иллюзионистов никто не брал сейфы ⸺ мы просто прятали все необходимое с помощью магии на самых видных местах.

– А что, если он сделал сейф приманкой? Настоящий тайник тогда тоже должен быть где-то здесь, – предположила я.

– Проверить?

– А ты можешь?

Киллиан продолжал меня удивлять сегодня все больше.

– Тали, я вообще-то восемь лет работал на корабле навигатором и поисковиком. Думаю, уж тайник студента смогу отыскать.

Киллиан методично простукивал стены, в то время как я, зная студенческие уловки, обыскивала самые неочевидные места: под подоконником, внутри светильника, под отслоившейся плиткой пола. Когда в ход пошла магия поиска, я не заметила, но именно Киллиан нашел его. Легкий щелчок – и часть плинтуса у изголовья кровати отошла, обнажив неглубокую, аккуратно выдолбленную нишу.

Внутри лежала небольшая, перевязанная бечевкой пачка писем и тетрадь в кожаном переплете. Сердце у меня заколотилось. Мы обменялись взглядами: нашли. Киллиан развязал веревку и открыл тетрадь. Его лицо, освещенное мягким светом, становилось мрачнее по мере чтения. Он молча протянул тетрадь мне.

Страницы были исписаны нервным, скачущим почерком, так напоминающим барабанящие пальцы Марка. Но это не конспекты. Дневник. И его содержание ужасало.

«Профессор Лейн снова говорит, что я подаю надежды. Моя особая связь с водой – это дар, а не проклятие. Но он не видит, что происходит внутри. Он не чувствует, как она шепчет. Требует».

«Валор был слишком чист. Слишком идеален. Его вода пела. Я не мог больше этого выносить. Он должен понять, каково это – когда песня обрывается».

«Профессор дал мне еще один реагент. Говорит, это успокоит голоса. Но после них только хуже. Я вижу их лица в каждой луже. Слышу их хрипы в водостоках…»

«Вейла слишком много видела. Подслушала мой разговор с Эрвином. Я не хотел. Но она сама полезла в кладовку, я знал, что она там будет. Сама виновата».

«Аларик хотел все рассказать. Рылся в архивах, искал компромат, хотел шантажировать. Думал, его защитит титул. Но вода смывает всех…»

Я переводила дыхание, перелистывая страницы. Ужасная мозаика складывалась в чудовищную картину. Неужели Марк убийца? Неуравновешенный, одержимый студент, которого Эрвин пытался лечить, скрывая правду и поставляя сомнительные зелья, лишь усугублявшие безумие.

– Здесь что-то не так, – первым уловил и озвучил неясное чувство внутри Киллиан.

– Велисса… Алиса… – прошептала я, лихорадочно листая страницы. – Где же она во всем этом?

– Взгляни на почерк.

Я всматривалась в страницы, буквы, похожие одна на другую, и не могла понять, чего ждет Киллиан.

– Нить торчит. – Я задумчиво подцепила слишком белую ниточку, вылезшую из середины тетради. – Шелковая, разве такими зашивают тетради, а не наряды?

– И слова не те. Будто бы их местами вставили, переписали, заменили страницы.

Я одним щелчком пальцев сотворила свое любимое заклинание снятия иллюзии. Но тетрадь не изменилась.

– Видимо, наш убийца любит работать руками. – Киллиан пожал плечами.

– Почему ты так уверен, что Марк невиновен?

– Эрвин бы не стал покрывать студента и экспериментировать.

– А если ты знаешь его недостаточно хорошо?

– Не думаю, что это возможно.

– Чаще всего самые ужасные преступления совершаются теми, о ком говорят «такой хороший, вежливый, совершенно замечательный человек и семья у него приличная!»

– Я не верю этим записям, Талиса. Они подделка. – Киллиан всегда был упрям, но теперь это мешало моей работе.

– Тогда найди настоящие записи и докажи.

Киллиан поджал губы, принимаясь за поиски вновь. Я же вскрыла письма, которые оказались написаны Эрвином. Зачем так рисковать, когда можно сказать все это лично? Для чего оставлять столько улик, вопящих о преступлении? Только если…

Щелчок.

– Нашел.

Киллиан протянул мне тетрадь в кожаной обложке, которая выглядела в несколько раз более потрепанной, чем предыдущая. Словно ее каждый день подолгу теребили в руках, размышляя о написанном. Почерк в дневнике оказался тем же самым, но записи о погибших студентах… Не просто факты, а личные наблюдения, чувства.

Валoр: не заслужил этого.

Вейла: почему ее? Она была чистой.

Аларик: проклятый род, но и он не должен умереть вот так.

Но это не все. Я увидела досье, составленные куда более педантично и аккуратно, чем у архивариусов королевской канцелярии: с вырезками из академических ведомостей, схемами расписаний, даже зарисовками привычек. На каждой странице – имя и фамилия студента: Валор Венски, Вейла Лагорн, Аларик Бейн, Алиса Крейл, Себастия Дейн, Лера Вандер. Привычки, риски, уязвимости. Кажется, Марк мог бы стать неплохой ищейкой.

Там же лежала сложенная карта Академии с отмеченными местами убийств. Были на карте и другие точки, подписанные как «зона риска», «источник», «не приближаться».

– Мы должны поговорить с Эрвином, – несмотря на уверенный тон, Киллиан звучал так, будто это просьба.

– Я не буду подставляться ради этого. Капитан грозился уволить, если я…

– Да брось, пока Лерой – глава тайной канцелярии, кто уволит его приемную дочь?

Я стояла, сжимая в руках две тетради и остатки чужих слов, пытаясь собрать разрозненные части пазла. Эрвин, Марк, Киллиан, Алиса. Иссушение, вода вместо крови. Решение далось легко.

– Мы не пойдем к нему с вопросами. Я влезу в лабораторию.

Киллиан посмотрел на меня с тем же знакомым смешанным чувством – восхищения, ужаса и безумного раздражения.

– Дьявол тебя задери, Тали! – Он провел рукой по лицу. – Ладно. Я подстрахую. Но если что-то пойдет не так…

– Тогда вызывай королевскую стражу. – Я уже повернулась к выходу, выискивая в кармане набор шпилек-отмычек.

План прост – проникнуть в лабораторию, найти доказательства против Эрвина, Марка или Велиссы, которую они могли скрывать. А заодно понять, какую роль во всем этом играл каждый из них. Слишком много вариантов и хаоса в голове.

– Я буду стоять в коридоре, если что-то пойдет не так…

– Ты почувствуешь, – закончила я фразу за Киллиана. Все же у случайной помолвки тоже есть плюсы.

Лаборатория Эрвина поддалась шпилькам легко, открылась беззвучно, позволяя прошмыгнуть внутрь. Бестолковое нагромождение стекла, металла и папирусов, пропахшее озоном и сладковатой химической горечью. Я проигнорировала общую мешанину и направилась к главному столу. Мне нужно найти что-то конкретное: журналы экспериментов, формулы, готовые образцы зелий, схемы, описания… Что угодно!

Я рылась в стопках бумаг, расшифровывая острый, бисерный почерк Эрвина с записями о «стабилизации жидкостной матрицы» и «преодолении кода иссушения», когда за спиной раздался скрип.

Не скрип двери. Скрип половицы, идущий из глубины лаборатории. Оттуда, где в тени угадывался спуск в подвал, о котором я и не подозревала. Я замерла, медленно оборачиваясь. Из темноты на свет поднимался профессор Эрвин. Его одежда была в пыли, волосы всклокочены, а в руках он держал небольшой ящик с какими-то темными склянками. Он не заметил меня сразу, отряхивая мантию.

Мозг лихорадочно искал выход. Бежать? Но профессор перекрывал путь к двери. Напасть? Слишком рискованно. Иллюзия порядка на столе легла очень легко и точно, незаметным пологом укрывая все, что могло оказаться подозрительным.

– Профессор! – выпалила я, делая испуганное глаза и отскакивая от стола, будто меня застали на месте преступления. Что, в общем-то, так и было. – Я… я искала вас! Мне нужна консультация по… по гидратации!

Эрвин вздрогнул, уронив ящик. Склянки звякнули, но не разбились. Его глаза, мутные и покрасневшие, сузились, уставившись на меня с немым вопросом, который быстро сменился ледяной злостью.

– Вандер? – его голос прозвучал как скрежет камня. – Что вы делаете в моей лаборатории? Без спроса? В нерабочее время? В… пижаме?

Последний вопрос звучал скорее растерянно, чем яростно. Я еще не успела ответить, как он шагнул ко мне. Дверь в лабораторию снова распахнулась.

– Эрвин, к тебе не заходила… – в комнату бодро вошел Киллиан с обеспокоенным выражением лица. Он остановился, изображая облегчение. – Вандер, ты куда сбежала?! Я понимаю, что у тебя шок, но бродить по Академии ночью…

Он положил ладони на мои плечи, пытаясь выглядеть непринужденно. Я застыла, чувствуя, как напряглись мышцы Эрвина. Он смотрел на нас с плохо скрываемым презрением и невероятным подозрением.

– Киллиан, что за дьявольщина тут происходит?

– Еще одна жертва. Лера обнаружила Марка в коридоре, помогла доставить его в лазарет, но потом, видимо, испугалась и сбежала. Правда, зачем в лабораторию…

– Мне нужна лекция по гидратации! – тут же запротестовала я, подыгрывая Киллиану.

– К черту ваше сумасшествие, Вандер! Что произошло с Марком?! – Эрвин действительно выглядел испуганным и встревоженным.

– Его нашли в коридоре, – вступил Киллиан, его голос тоже стал серьезным, игра закончилась. – Он едва жив. Состояние… похоже на тех, кто погибал до него. Иссушение.

Лицо Эрвина стало абсолютно белым. Он отшатнулся, будто от удара, и схватился за край стола, чтобы не упасть.

– Нет… – это был не крик, а стон, полный настоящего, неподдельного ужаса. – Не может быть! Неужели мы опоздали?..

– Мы? – мягко, но настойчиво переспросила я.

Эрвин посмотрел на нас, и его взгляд изменился. В нем смешались страх, отчаяние и усталость.

– Вы не понимаете, – прошептал он. – Все не так. Вы ищете не там. Марк… Марк не жертва. Он мой помощник. Мы пытались… боги, как мы пытались…

Он беспомощно махнул рукой в сторону подвала.

– Мы пытались найти противоядие. Антидот. Лекарство, которое могло бы остановить процесс иссушения, если кто-то еще пострадает. Он добывал компоненты, самые редкие, самые сложные… Лунный жемчужник, к примеру. Его сок может заморозить процесс умирания на критической стадии, давая время на спасение. Но у нас ничего не получалось! Формула нестабильна! Все образцы… они лишь ускоряют процесс!

Он говорил сгоряча, слова вырывались из него, как вода из прорванной дамбы. Он оказался не убийцей, а отчаявшимся человеком, который пытался защитить то, что ему дорого.

– Почему вы никому не сказали? – спросил Киллиан, и в его голосе уже не было обвинения.

– Сказать? – Эрвин горько усмехнулся. – Что я, обыкновенный профессор, проигнорировал слова декана и самолично пытался разобраться в этом деле? Экспериментировал, надеясь спасти учеников от убийцы?

Он посмотрел на меня взглядом полным муки.

– Вы нашли его? Он жив? Отведите меня к нему! Может быть, мои наработки… может быть, я еще могу что-то сделать!

В глазах Эрвина я не находила ни капли лжи. Только отчаяние и искреннее желание помочь. Профессора не назвать хорошим актером. Он честолюбивый, привязанный к сильным студентам и презирающий слабых… Хороший человек, который хотел защитить и тех, и других от смерти.

– Он в лекарской, им уже занимаются целители, – Киллиан сжалился первым, позволяя уйти невиновному человеку, которого я зря начала подозревать.

Мы снова оказались в тупике.