Следы на воде

След седьмой. Наживка

Комната Марка, теперь опечатанная, казалась безмолвным свидетелем нашего поражения. Мы с Киллианом сидели на моей кровати, разложив все собранные улики: записку с печатью алхимиков, мой блокнот, отчеты о первых жертвах, заметки из дневника Марка. Воздух загустел от невысказанных мыслей и тяжести открытий.

– Итак, пересмотрим все с начала. – Киллиан тяжело опустился на стул, проводя рукой по лицу. Он выглядел измотанным. – Валор. Идеальный студент. Высший балл при поступлении, ни единого выговора. Слишком уж идеален, чтобы быть настоящим. В досье нет ни одного промаха.

– Исключая тот самый анонимный донос о списывании, – подхватила я, перебирая бумаги, – который так старательно замял ректорат. Почему? Потому что Валор был гением? Или потому что донос… правдивый?

Киллиан нахмурился.

– Ты думаешь, его убили из-за этого? Из зависти?

– Нет. Я думаю, это ключ. Представь: бедный, но невероятно одаренный студент. Ему прочат великое будущее, но он не получает стипендию, а учиться без нее он не может себе позволить. Или может, но это трудно. А потом он узнает, что гений, на которого он равнялся, списывал на экзамене. Пытается восстановить справедливость, пишет анонимный донос и… ничего. Несправедливость во всей красе.

– Вейла, – продолжил Киллиан, открывая следующую запись в дневнике Марка. – Тихая, скромная, но систематически нарушала комендантский час. Не для шалостей, а для молока от бессонницы. Но правило есть правило. Нарушила – наказана.

– Аларик. – Я указала на его фото. – Отпрыск знатного рода, лицемер и, по слухам, настоящий монстр с теми, кто слабее. Но при этом образцовый студент для преподавателей. Его убили не за лицемерие как таковое. Его убили за конкретные поступки, которые он тщательно скрывал. Кто-то их видел. Кто-то знал.

– А Марк… – Киллиан взглянул на дверь, словно мог увидеть насквозь. – Марк пытался играть в сыщика. Вел дневник, собирал информацию, искал лекарство. Нарушил главное правило – не лезь не в свое дело. Или слишком близко подобрался к правде.

Мы молча переглянулись. Картина вырисовывалась мрачная и однозначная.

– Это не просто месть, – тихо сказала я, ощущая холодную уверенность внутри. – Это не спонтанная ярость. Это система… Чистка. Кто-то возомнил себя блюстителем Академии. Он наказывает тех, кто, по его мнению, недостоин здесь находиться. Лжецов, нарушителей, лицемеров. Он не просто убивает. Он очищает.

– Судья, присяжный и палач в одном лице, – заключил Киллиан. – И этот палач явно здесь, среди нас.

Мы переглянулись. Одна и та же мысль возникла у нас одновременно, но мы не решались ее высказать, перебирая в уме всех.

– Это точно не Эрвин, – проговорила я, отбрасывая его имя. – Его мотив – знание, одержимость, но не моральное превосходство.

– И вряд ли кто-то из тихонь, – добавил Киллиан. – Нужна уверенность, доступ к информации, железная воля. И… возможность оставаться незамеченной.

– Себастия, Нейя и Алиса, – наконец выдохнула я. – Они всегда в центре событий. Осуждают, критикуют, шепчутся, формируют общественное мнение. Но Алиса… будто бы больше наблюдает. И Велисса. Может ли быть, что они работают вместе?

– Нужно выманить убийцу. Заставить проявить себя, – задумчиво проговорил Киллиан.

План родился медленно, обрастая деталями и оговорками. Он был опасным, безрассудным, но единственным, который мог сработать.

– И все же я буду приманкой. Но не просто списывальщицей или прогульщицей. Манипулятором. Тихим, коварным интриганом, который использует других для своей выгоды. Нарушителем не правил устава, а неписаных законов чести. Меня должны убить за лицемерие, подлость, за порчу того, что она пытается «очистить».

– Если ты так сильно хотела пококетничать со мной, то можно было не усложнять это настолько. – Киллиан вздохнул, быстро понимая, что я все же не отступлю от прошлого плана.

– Если тебе что-то не нравится, я могу кокетничать с Эрвином, расскажу, что вчера он похвалил мою пижаму и…

– Я просто хочу, чтобы ты перестала рисковать собой.

Киллиан говорил тихо, смотрел мягко, обволакивающе. Хотелось раствориться в его тепле хотя бы на миг. Он слегка улыбнулся, приблизился. Я прикрыла глаза. Осторожное, бережное касание губ тронуло лоб.

– Обещай, что ты не исчезнешь, пока мы не поговорим.

– Это мои слова. Ведь в тот раз уплыл именно ты. – Я попыталась улыбнуться, но вышло скорее болезненно, чем шутливо.

– Я не знал, что тот отказ не настоящий.

– Я не знала, как спасти маму и остаться с тобой. – Я снова прикрыла глаза, боясь возвращаться в реальность.

– А теперь?

– Теперь не знаю, могу ли верить твоим словам об отце.

– Мне жаль, что ты узнала об этом так. Но мы слишком долго молчали, потому что иначе не было бы даже капли надежды в ваших жизнях.

– Но появился Лерой.

– Да.

Мы замолчали. Киллиан притянул меня к себе и осторожно прижал к груди. Один разговор не решил все наши проблемы, но подарил нечто более дорогое – ощущение, что ты больше не один.

На рассвете Киллиан ушел, в общем-то не особо скрываясь. Я же утром надела свою обычную форму, но впервые сделала прическу в виде расслабленного пучка, нанесла подчеркивающий глаза макияж, прицепила на лацкан пиджака очаровательную безделушку. Я не должна выглядеть вызывающе, скорее мило. Невинно. И от этого еще более коварно.

Перед первым занятием я присоединилась к Баст, Алисе и Нейе, которые обсуждали предстоящую контрольную. Они больше не пытались задеть меня, но и не были слишком рады. Я бы назвала это нейтралитетом.

– Контрольная? Я совсем не готова. – Ладонью прикрыла рот, изображая панику. – В Дальних Водах у нас такие лояльные преподаватели! Может, и здесь тоже ценят… личную инициативу? Я ведь сегодня достаточно хорошо выгляжу?

Я нервно захлопала глазами, бегая взглядом по лицам девушек. Удивительно, но у каждой отразилась своя эмоция – презрение, удивление, недоумение. Любопытно.

– Профессор Сноу обещал дать тест, а не открытые вопросы. Попробуй довериться интуиции, – протянула Нейя, будто пытаясь меня образумить.

– Моя интуиция скорее подскажет десять неверных ответов из десяти. – Я закусила губу, бросив короткий взгляд на Киллиана.

Мои слова повисли в воздухе.

– Некоторые легко меняют принципы ради выгоды, – равнодушно высказалась Алиса, больше глядя в окно, чем на меня.

– О, я не о принципах, – мягко возразила я. – Скорее о взаимовыгодном сотрудничестве. Можно и знания получить, и расположить к себе того, от кого зависит будущее. Здравый смысл и ничего больше. Разве не приятнее быть за крепким плечом, которое способно решить все твои проблемы, чем разбираться самой?

Я невинно улыбнулась и направилась к преподавательскому столу. Но сделав всего несколько шагов, резко остановилась, будто смутившись от нерешительности. Вместо этого я повернулась обратно с самой потерянной и наивной улыбкой, какую только могла изобразить.

– Знаете, я, кажется, просто переволновалась. Вы правы, лучше положиться на знания, – сказала я, усаживаясь за спину Алисы. – А ведь он так хорош…

Я намеренно позволила своему взгляду скользнуть по фигуре Киллиана, задержавшись на мгновение дольше, чем следовало бы, прежде чем снова обратиться к сокурсницам:

– В конце концов, мы все здесь ради будущего, не так ли? И каждый использует те инструменты, которые у него есть. Кто-то – ум, а кто-то… другие таланты.

Баст презрительно фыркнула, но в ее глазах горел огонек любопытства.

Нейя смотрела с легким недоумением, как на ребенка, который говорит глупости. Но Алиса… Алиса замерла. Ее взгляд, обычно такой отстраненный, внезапно стал острым и сфокусированным. Она не двигалась, но я почувствовала, как воздух вокруг сгустился. Ее пальцы непроизвольно сжали край стола, костяшки побелели.

Это оно. Реакция. Не просто осуждение или насмешка, а нечто более глубокое, личное. Как будто мои слова задели не просто ее принципы, а что-то сокровенное.

– Будущее, построенное на обмане, – тихо, но отчетливо произнесла она, и ее голос прозвучал как ледяная волна, – не имеет ценности. Оно гниет изнутри, пока не рассыплется в прах.

Алиса не смотрела на меня. Ее взгляд устремлялся куда-то в пространство, но каждое слово относилось ко мне. Не просто замечание, а предостережение.

– Некоторые вещи нельзя исправить дополнительными баллами, Вандер, – добавила она, и наконец ее глаза встретились с моими. В них не было гнева. Только холодная, безжалостная уверенность. – Рано или поздно плата все равно потребуется. И она будет… исчерпывающей.

Алиса отвернулась, будто я перестала существовать. Разговор закончился, но сообщение доставлено – громко и четко. Я сделала вид, что смущена и немного напугана ее тоном, поспешно пробормотав что-то о необходимости еще раз повторить конспекты.

Колокол прозвенел.

Наживку проглотили.

Оставалось только дождаться, когда крючок зацепится достаточно глубоко.

Киллиан, наблюдавший за всей сценой с невозмутимым видом, встретился со мной взглядом. В его глазах я прочитала одобрение и… тревогу. Я мягко улыбнулась, приступая к плану: после завершения теста, я долго не отдавала лист с заданиями Киллиану, умоляюще смотрела и просила дать мне еще минутку. Затем, когда началась лекция, я вела себя не вызывающе, просто настойчиво: задавала много вопросов Киллиану, но не глупых, а каверзных, показывающих, что я в материале, но при этом с легким, почти подобострастным подтекстом.

– Профессор, ваша трактовка течений в проливе Сангора отличается от канонической. Это такой свежий взгляд! Позвольте узнать, на каких источниках основана ваша теория? Мне бы очень хотелось изучить этот вопрос глубже.

Я сделала ударение на последнем слове, глядя на него с почтительным, но заинтересованным выражением лица. Киллиан то ли действительно смутился от моих намеков, то ли прекрасно играл свою роль.

– Рад, что вы проявили интерес, мисс Вандер. Это действительно моя личная наработка. Могу поделиться некоторыми материалами после занятий, если вы так интересуетесь.

– О, я бы была очень признательна! – Склонила голову, изображая скромность, но позволив себе маленькую, довольную улыбку, которую могли видеть те, кто сидел рядом. – Для меня большая честь перенимать опыт у такого специалиста.

Я чувствовала на себе взгляды. Не все слушали наш сухой разговор о течениях, но все видели намек на особое внимание. Я перевела взгляд на окно, чтобы проверить реакцию Алисы. Она сидела совершенно прямо, не шелохнувшись. Ее лицо выглядело спокойным, но в бездонных глазах я увидела не гнев, не отвращение, а нечто более страшное – ледяное, безмолвное порицание. Взгляд судьи, который только что выслушал все доводы и вынес вердикт. Посмотрим, приведешь ли ты меня к Велиссе.

С первым же ударом колокола Алиса молча собрала свои вещи и вышла из аудитории. Ее уход гремел красноречивее любого крика. Теперь оставалось только ждать. Спектакль удался. Но радоваться этому не было сил – слишком мало я спала в последние дни, слишком много тратила энергии, забывая порой про еду. Перед ночной охотой мне действительно следовало бы отдохнуть.

Я дождалась, пока остальные выйдут, чтобы остаться наедине с Киллианом.

– Предлагаю ночное свидание на Восточной башне, – без свидетелей я не стала слишком пытаться быть милой.

– Вот так сразу? И никаких прогулок возле фонтана? – Киллиан усмехнулся.

– Мне больше нравится романтическая ночь на крыше.

– Крыша башни? – Киллиан поднял бровь. – Это клише даже для провинциального романа.

– Именно поэтому сработает, – парировала я. – Нагло и просто. Она должна поверить, что я способна на такую глупость. Ты будешь ждать меня там, мы заведем светскую беседу, а я буду делать вид, что пытаюсь тебя обольстить. Но сначала… мне нужно дать ей повод зайти ко мне в комнату или обыскать мои вещи. Подкинуть приманку для Велиссы.

– А если она решит напасть днем?

– Я не пойду на занятия. Останусь у тебя в задней комнате, чтобы выспаться и набраться сил. Так и ты сможешь проследить за моей безопасностью, и я смогу дать полноценный отпор.

– Можешь скинуть все с дивана. – Киллиан принялся расстегивать преподавательскую мантию, вызывая у меня недоумение и смущение. – Возьми, укройся или положи под голову вместо подушки.

– О. Вот как. Спасибо! – Я растерянно прижала мантию к себе, пытаясь спрятать в ней лицо.

Почему-то такой простой, но очень громкий жест заботы, заставил сердце биться сильнее. Я сделала несколько шагов к двери, затем обернулась:

– Хороших занятий.

– Спасибо, отдыхай. Сладких снов.

Я резко отвернулась, ощущая, как начинают гореть щеки. Киллиан всегда заботился и помогал, постоянно смущал и вызывал улыбку. Но я думала… Всегда думала, что он просто возится со мной, как с младшей сестрой, не рассчитывала на взаимные чувства, пока не столкнулась с ним на Весенних играх. Кажется, только сейчас у меня появилась возможность поверить в его чувства и испытать их на себе в качестве… невесты. Это даже звучит так странно и невозможно, будто я сейчас проснусь – мне будет вновь тринадцать, ему семнадцать, а отец будет жив.

Хочу, чтобы сон закончился в «сегодня», а не в «тогда».

Я тихонько затворила дверь, подошла к дивану, отодвинула с него папки и стопки бумаги, легла, накрывшись мантией Киллиана. Родной запах вместе с чувством безопасности убаюкивали лучше любого снотворного.

Проснулась я от голода, когда за окном уже алел закат. Такой отдохнувшей давно себя не ощущала. Села, потянулась и широко зевнула – можно, пока никто не видит. Распустила растрепавшуюся окончательно прическу и нерешительно вышла в аудиторию. Киллиан сидел за столом, что-то черкая и расписывая. Он точно слышал мои шаги, но не оглянулся. Поэтому я позволила себе небольшую вольность – подошла к нему со спины и положила голову на плечо:

– Что делаешь?

– Проверяю сегодняшние тесты. – Киллиан чуть прижался щекой к моей макушке, вызывая трепетные мурашки по коже. – Поражен твоими знаниями в навигации.

– Я ведь отвечала неправильно.

– Чтобы ответить неправильно на каждый из тридцати вопросов, нужно действительно знать все правильные ответы. – Киллиан улыбнулся, зарываясь носом в мои волосы.

– Нельзя знать меня настолько хорошо, – я ответила шепотом, не в силах сдержать счастье внутри.

– Ты не передумала?

Я на секунду задумалась, что он имеет в виду: брак или расследование? Пока не поняла, что вне зависимости от вопроса, ответ будет одинаков.

– Нет.

– Тогда постройте маршрут, Лера Вандер.

План созрел быстро. К счастью, он включал в себя сытный ужин, после которого я с потерянным видом подошла к Алисе в углу читального зала библиотеки. Она словно гипнотизировала страницу, а не пыталась прочесть текст.

– Алиса, прости, что отвлекаю, – начала я своим самым слащавым, немного глуповатым голосом. – Я совсем не могу разобраться с этими приливными течениями к завтрашнему семинару. Ты же хороша в них, поможешь? Пожалуйста? У меня есть шоколадные трюфели, будем учиться и баловаться!

Алиса посмотрела на меня с таким ледяным безразличием, что я чуть не отступила. Но потом ее взгляд скользнул по моей сумке, и в глазах мелькнуло любопытство.

– Если бы ты не прогуливала занятия, то не пришлось бы объяснять, – коротко бросила она. – Я помогу, но не долго. Запоминай с первого раза.

Мы устроились за ближайшим столом в глубине библиотеки. Я разложила книги, достала трюфели и с наигранным энтузиазмом принялась делать вид, что пытаюсь вникнуть в материал. Через пятнадцать минут я начала откровенно зевать и отвлекаться.

– Ой, смотри, какое милое перо у того студента! – Я указала куда-то в пространство. – И вообще, зачем нам эти все течения? Главное – знать, с кем плыть по одной воде, верно? – Я многозначительно подмигнула ей, делясь большим секретом.

Алиса смотрела на меня с таким выражением, будто я была насекомым, ползущим по ее чистой странице. Отвращение казалось почти осязаемым.

– Мне нужно в уборную, – заявила я, внезапно вставая. – Алис, побудь с моими вещами, а? Я быстро!

Не дожидаясь ответа, я побежала прочь, оставив на столе развернутую сумку, из которой виднелся уголок толстой тетради в кожаном переплете – тот самый «дневник», который я покрыла тончайшей иллюзией, чтобы добавить разных интересных подробностей о «взаимовыгодном сотрудничестве» с профессором Сноу.

Естественно, в уборную я не пошла, лишь юркнула в соседний книжный зал, заставленный высокими стеллажами с фолиантами, и прильнула к щели между полками, откуда открывался прекрасный вид на наш стол.

Сердце колотилось так громко, что, казалось, эхо разносилось по тихой библиотеке. Алиса сидела неподвижно минуту, две. Затем ее рука, медленная и точная, потянулась к моей сумке. Она не просто заглянула внутрь, а аккуратно, методично начала обыскивать. Ее движения были выверенными, профессиональными. Она не искала украдкой. Она проводила досмотр.

Алиса быстро отыскала дневник, вытащила его, огляделась по сторонам – библиотека практически опустела в этот час – и открыла. Ее глаза забегали по моим поддельным записям, губы плотно сжались, а ноздри раздулись от презрения. Она нашла то, что искала. Подтверждение своей правоты. Доказательство моего «морального падения».

Вдруг чье-то теплое дыхание коснулось моего уха, а сильная рука невесомо легла на талию, не давая вздрогнуть и выдать себя. Я обернулась и встретилась взглядом с Киллианом. Он был здесь, бесшумный как тень. Приложил палец к своим губам, а затем, наклонившись, прошептал так тихо, что слова напоминали шелест страниц:

– Реалистичность твоего притворства… просто пугает. Я почти поверил.

Его глаза светились странной смесью восхищения и тревоги. А потом он сделал нечто совершенно неожиданное – наклонился еще ниже и коснулся губами моих. Нет, он подарил мне не страстный поцелуй, а быстрый, легкий, почти мимолетный жест, прикрытие для любого случайного свидетеля. Но в нем была такая концентрация чего-то настоящего, что у меня перехватило дыхание.

Я не оттолкнула его. Руки сами разжались, и я на мгновение забыла, где мы и зачем. Забыла про Алису, про дневник, про убийцу. Был только он, запах моря и согретых трав, жгучее тепло брачного браслета на запястье. Киллиан отстранился первым. Тепла и нежности в его взгляде хватило бы на целую вечность. Он кивком указал на щель в стеллажах. Я снова посмотрела на стол.

Алиса уже убрала дневник на место, аккуратно сложила вещи в сумку, как будто ничего не произошло. Она сидела с абсолютно невозмутимым лицом и смотрела прямо на наш стеллаж. Прямо на нас. Видела ли она? Слышала ли? Или просто чувствовала?

Алиса медленно захлопнула книгу, встала и, не оглядываясь, поставила ее на полку. Каждый жест был твердым и решительным. Вердикт вынесен, приговор стал окончательным и обжалованию не подлежал. Ловушка захлопнулась.

Я вернулась к столу, чувствуя, как сердце лихорадочно танцует. Губы все еще покалывало от прикосновения Киллиана, сбивая с толку и смущая куда больше, чем любая легенда. Я старалась дышать ровнее, изображая легкую, наивную улыбку.

– Ой, прости, что так долго! – пролепетала я, хватая свою сумку. – Там такая очередь!

Алиса не улыбнулась в ответ.

– Ничего. Я закончила. Пойдем в комнату? Можешь еще рассказать мне про свои… успехи, – ее голос казался ровным, но в нем звенел лед.

Сердце ушло в пятки. Идти с ней в закрытое помещение сейчас? После того, что она, скорее всего, увидела? Равносильно самоубийству.

– Ой, знаешь… – Я засмеялась нервно, суетливо застегивая сумку. – Я тут вспомнила, что обещала… встретиться! Да. Встретиться с одной девочкой с факультета иллюзий. Обсудить… прически! Она так классно челку подстригает! – Я отступала от стола, делая вид, что тороплюсь. – Как-нибудь в другой раз, обязательно! Спасибо за помощь!

Я почти бегом выскочила из библиотеки, оставив ее сидеть за столом с каменным лицом. Только оказавшись в безопасном месте, в укромной нише за лестницей, я прислонилась к холодной стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Открыла сумку и достала дневник.

Листая страницы, я сразу нашла запись о предстоящей «встрече с профессором Сноу» – она была слегка влажной на ощупь. Я поднесла страницу к носу – никакого запаха, просто чистая вода. Но почему Алиса? Или это какой-то тайный знак для Велиссы? Нужно обязательно спросить у Киллиана про досье.

След восьмой. Свидание на крыше

Крыша западной башни открывалась всем ветрам. Холодный ночной воздух гулял между зубцами парапета, срываясь в темноту замкнутого двора-колодца. Идеальное место для уединения. И для убийства.

– Готова? – тихий голос Киллиана раздался за спиной. Он стоял, слившись со стеной.

Я кивнула и сконцентрировалась. Подняла руки, и передо мной, у самого края парапета, из мельчайших брызг ночной влаги и тумана начала формироваться фигура. Рыжие волосы, нелепая челка, знакомое платье. Иллюзия выглядела безупречно – я вложила в нее все свое мастерство. Она даже ритмично дышала, а ее глаза с предвкушением смотрели на дверь, будто ожидая кого-то.

Пока я работала, Киллиан расставлял по периметру записывающие камни. У основания двери на крышу он наложил сложную, почти невидимую сеть для подавления магии – ловушку, которая должна сработать по моему сигналу и заблокировать любое колдовство в радиусе нескольких метров.

Мы заняли позиции в глубокой тени, прижавшись к стене, откуда был виден и вход, и фигура-приманка. Оставалось только ждать, скрывшись под пологом невидимости. Я бы не решилась применять такое простое заклинание против умелого мага, но против студентки… Этого достаточно.

Дверь скрипнула спустя десять минут. Алиса замерла, оглядывая площадку. Ее взгляд скользнул по одинокой фигуре у парапета, по абсолютно пустому пространству. Ничего не заподозрив, она тихо закрыла дверь, и я услышала щелчок – заперла на ключ. Она отрезала себе путь к отступлению. Или нам.

Алиса медленно, беззвучно приблизилась к иллюзии. Ее лицо было спокойным, почти скорбным.

– Глупая, жалкая девочка, – тихо прошептала она. – Ты думала, что твое лицемерие останется безнаказанным? Ты запятнала чистоту этого места. Ты недостойна здесь находиться.

Ее руки поднялись, ладони озарились холодным синим светом, от которого по коже побежали мурашки. Вот он, свет воды, который забирает все. Алиса прижала ладони к иллюзии, а я напряглась, чтобы продолжить ее удерживать, даже когда почувствовала, как начал постепенно исчезать поток магии. Из груди моей копии потянулся тонкий, сверкающий поток пара. Иллюзия затрепетала, ее черты начали расплываться, «кожа» покрылась теми же ужасными трещинами, что и у жертв. Она медленно усыхала, теряя форму, превращаясь в нечто жуткое и безжизненное. Алиса стояла неподвижно, ее лицо озаряло блаженство. Она наслаждалась очищением.

Хватит.

Я мысленно дернула за невидимую нить.

Иллюзия не просто рухнула. Она взорвалась изнутри миллиардом мельчайших капель, которые, не упали, а зависли в воздухе. На секунду взвилось сияющее облако, а затем капли стремительно сдвинулись, сложившись в идеальные, сверкающие в лунном свете буквы:

«Арестована».

Одновременно с этим тихим щелчком сработала ловушка Киллиана. Синий свет на руках Алисы погас, будто его задули. Она вздрогнула, отшатнулась, уставившись на свои внезапно обычные, беспомощные ладони. Глаза, полные ужаса и непонимания, метнулись к облаку-надписи, а затем к нам, выходящим из полога невидимости.

Ее магия была заблокирована. Дверь заперта. Мы вышли из укрытия. Я держала в руке один из записывающих кристаллов, в котором еще раз проигрывалось жуткое зрелище: Алиса, испускающая синий свет, и моя иллюзия, медленно умирающая от обезвоживания.

– Все кончено, – сказала я тихо, но четко. – Королевская стража уже в пути. У нас есть все доказательства.

Лицо Алисы исказилось от чистейшей, немой ярости. Ледяная маска спала, обнажив бушующее внутри безумие. С тихим, звериным рыком она рванулась не к двери, а прямо на меня. В ее руке, словно из ниоткуда, появился длинный, тонкий стилет, сверкавший в лунном свете.

Но Киллиан оказался быстрее. Он встал между нами, поймал ее запястье в железную хватку, заставив стилет со звоном упасть на каменные плиты. Он держал Алису, не давая вырваться, а она билась в его руках, словно пойманная птица.

Я вскрыла запертую дверь, проверила лестницу и коридор. Нахмурилась. Почему она пришла одна? Где Велисса? Когда первые стражники наконец появились, я так и не нашла следов второго человека. Алису с башни выводили двое мужчин в форме, за которыми шел Киллиан. Я преградила им дорогу.

– Где Велисса? – спросила я, глядя ей прямо в глаза.

– Ты так ничего не поняла? Господи, я попалась такой грязи, – Она расхохоталась, начала всхлипывать и снова смеяться.

– Почему именно они? – я хотела получить хоть какой-то ответ до прибытия капитана.

Алиса внезапно замолчала, выпрямилась, снова обретая свое леденящее спокойствие. Ее голос был чистым и холодным, как горный ручей.

– Они были грязью. Портили все, к чему прикасались. Я всего лишь навела порядок. Валор покупал экзамены. Его «гениальность» строилась на обмане. Вейла подставила подругу, чтобы получить место в престижном проекте. Она предала доверие. Аларик… – Губы Алисы скривились от отвращения. – Он не просто шантажировал сокурсников. Он наслаждался их унижением. Он язва, разъедавшая это место изнутри.

– Допрос будем вести в камере, а не в коридоре, Талиса, – за спиной раздался сухой голос капитан.

Я обернулась. Его лицо было темнее грозовой тучи. Он окинул взглядом меня, Киллиана, обезвреженную Алису и медленно подошел ко мне.

– Дженкинс, – прошипел он так, чтобы слышала только я. – Опять. Я тебя предупреждал. Никакой личной инициативы! Ты снова подставилась под удар. Одна ошибка и…

– Но ошибки не было, – вмешался Киллиан с мягкой улыбкой. – Через иллюзию не убить живого человека. Капитан, она блестяще все спланировала и обезвредила преступницу с минимальным риском. Мое вмешательство даже не потребовалось.

Капитан мрачно хмыкнул:

– Ладно. Забирайте ее.

Он кивнул стражам, и Алису повели прочь. Она шла с высоко поднятой головой, не оглядываясь. Капитан вздохнул:

– Ты, Дженкинс, будешь присутствовать на допросе. Чтобы больше вопросов не было. И это все. Понятно?

Я кивнула, зная, что спорить бесполезно.

Я вернулась в свою комнату в западном крыле. Тишина здесь все еще казалась зловещей. Дело выглядело закрытым, но внутри отчего-то крутилось беспокойство. Я зажгла светильник и замерла. Посередине моего письменного стола, на полированной деревянной поверхности, четко выделялось мокрое пятно. Оно не казалось лужей ⸺ слишком идеально ровное, словно его не пролили, а нанесли кистью. И форма не выглядела случайной.

Четкий, узнаваемый символ – стилизованная капля, пронзенная стрелой. Свежая. Вода еще не успела испариться. Кто-то был здесь и предупреждал, что охота не окончена.