Слезы на лепестках роз

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Черт бы тебя побрал, Патрик! Ты же должен лежать в больнице! Сверзнуться с набережной на машине – и пренебрегать лечением! Куда делся твой здравый смысл? – Рейф кипятился впустую, его доводы не действовали на друга.

Патрик несколько недель изображал из себя плейбоя, пытаясь выбросить Джордану из памяти, и в конце концов покинул Штаты. Но надежды Рейфа на то, что Шотландия исправит настроение шотландца, быстро потерпели крах. Наоборот, Патрик стал еще раздражительнее, еще упрямее, все чаще прятался за стенами своего кабинета, проводя в полном уединении долгие часы. Спать он, кажется, вообще перестал, зато не перестал ездить на бешеной скорости. Катастрофа, чуть не стоившая ему жизни, не заставила себя ждать.

– Никаких больниц. Наружно – мазь, а вот это, – Патрик поднял бокал с прозрачной жидкостью, – это внутрь.

Рейф перевел взгляд с Патрика на журналы, разбросанные по огромному письменному столу. Со всех обложек глядело на него лицо Джорданы.

– Красивая женщина, – произнес Патрик, проследив за взглядом Рейфа. – Тост! За женщин!

Бокал обрушился на каменную кладку камина, виски брызнуло сверкающим веером, и осколки, как прозрачные лепестки роз, упали на ковер. Патрик без промедления наполнил следующий." Взглянув на него и увидев дрожащие пальцы, Рейф принял решение.

По молчаливому соглашению они никогда не вмешивались в любовные дела друг друга, но правила, как известно, хороши исключениями.

Джордана дремала в шезлонге у бассейна, Кэсси тихонько играла у нее под боком. Рэнди опустила поднос с лимонадом и печеньем на столик, безмолвно, но выразительно выругав Маив Дельмари, как она делала каждый раз, когда видела почти прозрачное от худобы тело Джорданы и темные круги у нее под глазами.

Услышав всю историю, Рэнди яростно и долго переубеждала подругу, но без успеха. Джордана твердо стояла на своем. Уроки Эммы Даниэль отравленным осадком отложившиеся в детской душе, не пропали даром. Яд действовал медленно, но верно.

В бокалах хрустальным звоном зазвучали льдинки. Глаза Джорданы медленно раскрылись, казалось, она возвращается сюда из другого места и другого времени. Да, это Джорджия, а не Шотландия. Летней идиллии пришел конец.

– Лимонад? – спросила она, надеясь, что Рэнди не заметила ее отсутствия.

– Конечно, ведь на календаре октябрь, а на дворе адское пекло. – Рэнди устроилась рядом с ней. – Все напоминает тебе о нем, верно? – И скривилась в ответ на кивок Джорданы. – Если бы я только знала!

– С этим ничего не поделаешь. Да и зачем? Хорошему тоже приходит конец. Но даже если бы я могла предвидеть его, я не изменила бы в нашей истории ни одного мгновения. Патрик любил меня. Помнишь: жизнь можно прожить за день, за неделю, за месяц. Я прожила целую жизнь с Патриком и не отказалась бы от нее ни за какие сокровища мира.

– Ты была счастлива! – Ладонь Рэнди накрыла руку Джорданы.

– Больше, чем смела мечтать.

– Тогда все остальное не имеет значения.

За горизонтом, не замеченный занятыми разговором подругами, зарождался звук, слишком размеренный для грома. Он уверенно нарастал. Кэсси первая распознала его.

– Мам! Вертолет! – Он материализовался над линией леса, двигаясь низко и очень быстро. – Летит сюда!

Прежде чем Рэнди или Джордана успели отреагировать, огромная машина зависла над лугом. Она еще не коснулась земли, как из кабины выпрыгнула худощавая фигура и поспешила через луг в их сторону.

– Рейф, – сообщила Джордане Рэнди. И в ответ на полный надежды взгляд добавила:

– Только он.

Рейф остановился у самого края бассейна.

– Джордана!

Она была уже на ногах. В купальнике, под палящим солнцем, дрожала всем телом, опасаясь самого худшего.

– Патрик? – Она протянула руки навстречу Рейфу.

Он приблизился, взял ее руки в свои, и Джордана вцепилась в него. – Он…

Если у Рейфа и были какие-то сомнения по поводу своего поступка, они исчезли при одном взгляде на ее искаженное горем лицо.

– Произошел несчастный случай. Он жив, но сильно страдает, – мягко произнес он. – Ты ему очень нужна.

– Я подумала…, я испугалась, что… – Она покачнулась, и только рука Рейфа спасла ее от падения. Он опустил ее на шезлонг, но она отчаянно упиралась. Я…, я должна быть рядом с ним – Посиди здесь, пока я упакую сумку, – спокойно сказала Рэнди. – А потом я помогу одеться тебе. – Она выпрямилась, окидывая взглядом подозрительно сдержанного гостя, стараясь проникнуть в истинный смысл его слов. Страдает. Не пострадал. – Десять минут, – пообещала она. – Столько может потерпеть любое, даже самое неотложное, дело – Лицо Рейфа оставалось совершенно бесстрастным. Неясный огонек в его глазах укрепил Рэнди в ее подозрениях.

Бросив взгляд на ожидающий вертолет, она отправилась упаковывать вещи, чтобы снова послать своего отважного котенка – или тигра? – в лапы льва. Рэнди улыбнулась сравнению. А потом рассмеялась впервые за последние несколько недель.

Джордана, шагавшая рядом с Рейфом, нахмурилась.

– Что-то не так. – Запахи были знакомыми – и совсем не больничными. Звуки тоже – стук каблуков на каменном полу, гулкое эхо, – нет, это не больница! И тут она поняла. Ее пальцы мертвой хваткой сошлись на запястье Рейфа. – Это же поместье Патрика!

– Ты права, солнышко. – Рейф взмахом руки распахнул двери кабинета Патрика и шагнул вместе с ней через порог. – А вот и он, разбитый, несчастный, но тем не менее наш гордый помещик собственной персоной.

– Какого дьявола?! – Патрик вывернулся в кресле, и стопка бумаг в его руке разлетелась по столу. Его невидящий взгляд переходил от Рейфа к Джордане. На одно безумное мгновение он решил, что она – всего лишь жестокая шутка затуманенного сознания. Он мечтал, что однажды она окажется на пороге – как бывало, с солнечным блеском в золотых волосах, пропитанная ароматом цветов. Он мечтал об этом бесконечными неделями. А потом перестал. Его ночи, как и его дни, стали теперь мрачными и пустыми. Ни солнечного света, ни цветов.

Ни боли.

Золотым отблеском сверкнули его глаза, благоухание летнего сада вкралось в легкие вместе с вдохом.

Пальцы сжались в кулаки, короткие ногти вонзились в кожу. Заживающие ссадины на щеке и лбу побагровели.

– Какого черта она сюда явилась? – прорычал Патрик. Он обращался к Рейфу, а не к Джордане, но его взгляд не отрывался от нее. Обжигающим огнем прошлись его глаза по ее телу, по ее лицу, принесшим ему такие муки. Она показалась ему слишком тоненькой, совсем хрупкой. Синие тени под нижними веками давние, не от нынешнего перелета. Глаза блестели, словно ее лихорадило.

Ну и пусть!

Джордана с трудом удерживала слезы облегчения.

Несмотря на все заверения Рейфа во время путешествия, она боялась…, нет, она даже думать не хочет, чего она боялась. Хоть у каждого из них теперь своя жизнь, она все равно не могла представить себе мир без Патрика.

– Рейф сказал, что я нужна тебе.

– Была нужна. Когда-то.

Но больше не нужна. Она поникла, словно цветок под палящим солнцем.

– Извини. Я думала…

– Расскажи мне, что ты думала, Джордана. – В его голосе – холодном – звучала сталь. – Ты ведь даже не удосужилась толком объясниться со мной. Расскажи, Может, мне пригодится – для мемуаров.

– Патрик! – предостерегающе воскликнул Рейф.

– Не встревай, Рейф, – приказал Патрик, подходя и останавливаясь рядом с Джорданой.

– Слишком поздно. Я уже встрял давным-давно. И, прежде чем Патрик успел возразить, спросил: Хочешь напрямик? – Рейф в самолете вытянул из Джорданы правду и был потрясен до глубины души.

Какая низость! – Спроси ее о Маив.

– Маив! Она-то тут при чем? – Суженный взгляд Патрика перебежал с Джорданы на Рейфа.

– Действительно, при чем? – криво усмехнулся Рейф и, видя, что Джордане второй раз этой истории не осилить, повторил ее рассказ на одном дыхании.

Когда он закончил, Патрик, казалось, целую вечность не сводил с него глаз, прежде чем повернуться к Джордане.

– Черт бы ее побрал, эту негодяйку Маив! – взревел Патрик. Он был вне себя от ярости, но сильные руки на плечах Джорданы наливались нежностью. Черт бы побрал и тебя, Джордана! Так не доверять мне!

– Я доверяла, Патрик. Всегда.

– Доверяла! И все равно бросила! Господи, Джордана! Неужели ты считаешь меня идиотом? Если бы ты и вправду любила меня, то не сбежала бы из-за болтовни ревнивой стервы.

– Ты ошибаешься, Патрик, – холодным тоном произнес Рейф в надежде остудить ярость друга. – Именно потому, что она любила тебя, болтовня ревнивой стервы сработала, К тому же семена сомнения пали на благодатную почву, над которой сильно потрудилась когда-то Эмма Даниэль. Затравленный ребенок превратился в изумительную женщину, которая даже не пыталась привлечь к себе внимание. Которая полюбила упрямца, не желавшего ей признаться в ответном чувстве. Ничего мудреного, что она вновь стала сомневаться в себе. Джордана, так легко умеющая находить общий язык с детьми, поверила негодяйке, что она не вправе быть матерью. Особенно матерью твоих детей.

Рейф остановился, чтобы набрать воздуха, его взгляд скрестился со взглядом Патрика, и тот увидел боль и сострадание на лице, которое недалекие люди называли холодным. Патрик недоверчиво покачал

головой.

– Неужели я должен поверить, что тяжелое детство Джорданы стало причиной нашего разрыва?

– Смешно, не правда ли? – прорычал Рейф. – Тогда считай, что причиной разрыва стало твое тяжелое детство, напрочь отбившее у тебя охоту доверять людям, даже самым хорошим. Ты боялся признаться ей в любви.

– Боялся! – Патрик обернулся к другу, и пальцы, покоившиеся на плечах Джорданы, сжались в кулаки.

– Да, боялся, – спокойным голосом повторил Рейф, не обращая внимания на угрожающий вид друга. Бояться не стыдно, Патрик. Стыдно лишь позволять страху управлять твоей жизнью.

– Хватит, Рейф, – утробным голосом произнес Патрик.

– Хватит? – Зеленые глаза вонзились в синие, сверкавшие гневом. – В самом деле?

Патрик первым отвел взгляд и медленно закрыл глаза. Да, дети, пораненные эгоистичной жестокостью взрослых. Мальчик превратился в мужчину, полного горечи, сомневающегося во всех и каждом; девочка – в нежную женщину, сомневающуюся лишь в себе самой.

Все верно, Джордана оставила его не потому, что не любила, а потому, что любила слишком сильно.

Он любил Джордану, но боялся этой любви, поэтому его чувство к ней оказалось далеким от милосердия. Жесткий, скрытный, он все время оставлял что-то недосказанным. Джордана не верила, что она единственная его любовь. Если бы верила, выстояла бы против любых нападок. В этом его вина. Он ее не убедил, что она – любовь его, а не обуза. Что без нее не будет ни детей, ни земель в Шотландии, ни самого будущего.

Глаза Патрика открылись, встретились с глазами Рейфа. В них не было вызова.

– Ты прав.

Он снова обернулся к Джордане. Она не шевельнулась, не вымолвила ни единого слова. Измученная, похудевшая, она казалась затухавшим на ветру золотистым пламенем. И все же, узнав, что ему плохо, она пришла. Отважная, как всегда, как всегда, бескорыстная, ничего не ожидающая взамен и даже не подозревающая, как много она для него значит. Его чувство к ней – больше, чем любовь.

– Рейф прав. Я боялся. Боялся признаться в любви женщине, которая стала всем для меня. Но человек, которым я был, умер. Взгляни на меня, Джордана. Его руки снова лежали на ее плечах, уверенные, требовательные. – Взгляни сердцем и убедись, кем я стал.

Джордана, услышав нервную дрожь в его голосе, вспомнила нежного и пылкого любовника. А теперь он ранен и сдается. Устал сражаться. Обессилел.

Неужели она его довела до этого? Джордана потрясенно молчала, совсем потерявшаяся от усталости и горя, понимая только одно: по недомыслию она позволила злым людям разрушить свое счастье. Пора оставить его в покое, вот только взять с собой последнее воспоминание о нем – Джордана прикоснулась к Патрику, пробежала пальцами по обострившимся чертам его лица.

Память. Она останется.

Ей никогда его не забыть.

Пальцы ее задержались на его губах. Патрик шумно выдохнул. Его руки медленно скользнули по ее спине вниз, к бедрам, – и упали. Джордана тихонько вздохнула и отстранилась – так же медленно, как и он.

Он любил ее. Он в ней нуждался.

А теперь не любит.

Она сделала шаг назад, подальше от него, и, цепляясь за остатки мужества, прошептала:

– Извини, мой приезд сюда был ошибкой.

– Почему ты приехала, Джордана?

Она покачала головой – Теперь это не имеет значения.

– Имеет. Огромное значение.

Он приближался, вызывая в ней смятение резкой сменой настроения. Она не знала, что ответить. Чего он хочет в ответ.

– Почему, Джордана?

Ее знобило от усталости и волнения, а его Тело казалось ей пламенем, которое может согреть.

– Патрик… – Она качнулась ему навстречу, почти прижалась грудью к его груди. Вздрогнув, тут же отшатнулась и начала отступать назад, но его руки остановили ее.

– Скажи. – Он пробежал ладонью по ее волосам. Пожалуйста. Скажи правду.

На один безумный миг ей показалось, что она ослышалась, но уже в следующий она поняла, что нет.

Сердце на мгновение замерло, а потом возобновило свой неуверенный бег, такой же неуверенный, как и ее голос:

– Я приехала потому, что люблю тебя, Патрик.

В ответ он привлек ее к себе, прижал с такой силой, что она едва могла дышать.

– Вот что я мечтал услышать. Только это и имеет значение.

Ее щека покоилась у него на груди, и он не разжимал объятий. Оцепенение, усталость прошедших недель растаяли, и Джордана сердцем увидела человека, который ее любит.

– У нас будут сыновья?

– И дочери.

– А как же я с ними справлюсь?

– Ты будешь любить их, а они будут любить тебя.

Остальное придет само собой, – пообещал он.

Джордана покрепче ухватилась за его рубашку и уткнулась лицом ему в грудь. Она наконец дома.

Трудности еще будут, но рядом с Патриком, нежным, любящим, она сможет все.

– Скажи, что никогда не оставишь меня больше, Джордана. Я должен услышать это от тебя.

– Я никогда не оставлю тебя, Патрик. Никогда.

Он приник к ее губам, а она мечтала о шумных мальчишках, таких же яростных и дерзких, как их отец. И о крошечной девочке, даже двух, чтобы усмирять мужчин.

Рейф незаметно покинул их. У открытой двери он обернулся, взглянул на пряжку с гербом Маккэлемов, лежавшую на почетном месте на столе, на журналы с улыбающейся Джорданой. Да, целая история, история мужества и любви.

Голос Патрика звучал тихо. Он произносил галльские слова – волшебные. Руки Джорданы шелковыми узами обвились вокруг него. Губы, раскрывшиеся ему навстречу, дышали счастьем.

Рейф отвернулся, но улыбка не покидала его лица.

Нежная женщина, лучик солнечного света, которого ей никогда не увидеть, укротила зверя.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.