Смотри на меня

ПРАВИЛО № 3: НЕ ПЕЙ И НЕ СКАЧИВАЙ ПРИЛОЖЕНИЯ

Гаррет

FlirtyGirl — Горячие красотки 24/7

SkankView: Самые грязные девушки в Интернете

BabeWatch… Настоящие женщины ждут вас.

Я подавляю стон, просматривая различные доступные сайты. Это смущает… и я почти пьян, вот почему я проглотил свою гордость и начал этот поиск в первую очередь. Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы вызвать такси и отправиться в клуб, чтобы посмотреть, не происходит ли чего-нибудь захватывающего в зале для вуайеристов, но на самом деле прямо сейчас я хочу увидеть не пары и не секс.

— Блять, я жалок, — бормочу я себе под нос, прежде чем перейти на первый, наименее убогий сайт.

Я уже сталкивался с этим раньше, когда искал вдохновение для клуба. Прошло совсем немного времени, прежде чем я отказался от этой идеи, но на мгновение я мельком подумываю о том, как одно из этих выступлений превратилось бы в живой опыт для наших участников, но идея так и не оформилась должным образом в моей голове. Как бы это вообще сработало? Вывести девушек на сцену с кучей вибраторов и фаллоимитаторов и выстроить публику в ряд, как в театре?

Нет, это звучит ужасно. Я уверен, что кто-то другой мог бы заставить это сработать, но этот человек — не я.

В отличие от прошлого раза, сегодня я регистрируюсь ради бесстыдного развлечения и, надеюсь, намека на человеческую связь.

Приложение оформлено с большим вкусом, чем я думал сначала. Оно привлекательное. Не то что некоторые из этих откровенных, вульгарных порносайтов. На самом деле, это больше похоже на обычное приложение для социальных сетей. Просматривая сейчас “Девушки в прямом эфире онлайн", я нажимаю на несколько разных.

— Первая — красивая азиатка в игровом кресле с большими наушниками вокруг ушей и чем-то похожим на игровой контроллер в руках. Я не могу удержаться от смеха. У нее более десяти тысяч активных зрителей, и она полностью одета, играя в видеоигры.

Ладно, следующий.

Грудастая рыжеволосая девушка готовит у себя на кухне. Этот снимок немного сексуальнее, так как ракурс камеры находится откуда-то снизу, и четко видны ее приподнятые сиськи, выглядывающие из-под майки с глубоким вырезом. Пока она готовит, она ведет светскую беседу со зрителями, периодически отвечая на размещенные вопросы и комментарии.

Заманчиво понаблюдать за ней мгновение, потерянной в деликатных движениях своих длинных наманикюренных ногтей, пока она нарезает овощи кубиками и откидывает волосы за плечо.

Но через несколько минут он теряет свой блеск.

Я открываю свою пятую банку пива за вечер, когда нажимаю на живой профиль WickedKitten214. Я падаю обратно на свой диван, когда видео обрывается, и я вижу милые розовые пальчики на кафельном полу и слышу женский голос на заднем плане.

— Этот оттенок мне нравится больше, чем предыдущий. А вы как думайте?

Я замираю с банкой на полпути к губам. Этот голос. Это странно знакомо.

Изображение с камеры меняется, когда девушка прислоняет телефон к чему-то, открывая мне и семнадцати тысячам другим людям вид на ее тело — желтый укороченный топ и черная юбка с промежутком мягкой бледно-белой плоти между ними.

Мои глаза соображают раньше, чем мой мозг, но это, вероятно, из-за пива. Я не могу оторвать взгляда от того, что вижу прямо сейчас. Очень знакомый наряд на очень знакомом теле и очень знакомый голос.

— Что… — Успеваю пробормотать я, прежде чем в поле зрения появляются длинные белые волосы, а за ними и ее лицо. Это лицо. Симпатичный подбородок с ямочкой, круглые щеки, которые почти скрывают ее большие голубые глаза, когда она улыбается, и мягкие губы в форме яблока, накрашенные помадой кофейного цвета.

Мое пиво падает мне на колени, разбрызгивая холодную газированную жидкость по моей обнаженной груди и фланелевым пижамным штанам.

— Блять! — Рявкаю я, роняя телефон, хватая банку с дивана и ставя ее на кофейный столик. Я бегу на кухню за полотенцем, вытираюсь, уставившись на свой телефон на полу, и голос моей гребаной сводной сестры, заполняющий комнату.

Мия? Нет.

Не обращая внимания на пиво, просачивающуюся сквозь ткань моего дивана, я возвращаюсь к телефону на полу, внимательно глядя на экран, как будто она может меня видеть, чего она не может, и ожидая, когда мои глаза исправятся, потому что они, должно быть, ошибаются.

Это просто женщина, которая до жути похожа на Мию.

Но потом она откидывает голову назад и смеется, раскатистым смехом, который всегда звучит чуть глубже, чем ее голос, когда она говорит.

Да, это точно Мия.

Наконец, собравшись с духом, чтобы взять свой телефон, я поднимаю его с пола и смотрю на свою сестру на экране.

Она не твоя сестра, придурок.

Я имею в виду…какое мне дело до того, что она выставляет напоказ свое тело в Интернете? В любом случае, она дурочка, и это, конечно, не мое дело.

Я быстро отключаюсь от прямой трансляции и просматриваю несколько других вариантов девушек по вебке, но назойливое напоминание о том, что моя двадцатитрехлетняя сводная сестра выставляет себя напоказ перед всеми этими подонками, которые, вероятно, думают и говорят ей довольно прискорбные вещи, беспокоит меня настолько, что я возвращаюсь к ее трансляции.

Мия накручивает колпачок своего нежно-розового лака для ногтей, продолжая говорить о том, что она считает себя скорее домоседкой, чем клубной девушкой. Затем она показывает нам газированную воду, которую пьет, и просит зрителей прокомментировать, что они пьют.

Я не могу оторвать глаз. Это она… но это всего в нескольких оттенках от настоящей Мии. Я только что разговаривал с ней по телефону пару часов назад, и я пытаюсь вспомнить, как она звучала, когда разговаривала со мной, по сравнению с тем, как она звучит сейчас. Со мной она была немного более взволнованной, защищалась и прикусывала внутренний уголок рта, когда молчала.

Девушка на экране телефона теперь не совсем Мия.

Я вижу ее спальню в домике у озера на заднем плане. Где, черт возьми, мои мать и отчим? Она бы не стала делать это с ними дома, не так ли?

Черт! Какого хрена Мия делает в приложении для веб-камеры?

Может быть, она просто ведет эти прямые трансляции для развлечения. Чтобы немного подзаработать. Большего и быть не может. Она определенно не раздевается перед камерой и не делает ничего из тех мерзких, развратных вещей, которые, я уверен, хотят от нее эти семнадцать — нет, теперь уже двадцать одна тысяча человек.

В нижней части экрана прокручиваются комментарии других пользователей, и большинство из них достаточно банальны. Вероятно, у них есть ограничения, чтобы мужчины не проявляли хищничества в комментариях. У меня есть место, где я могу оставить комментарий, но я этого не делаю. Сбоку есть еще кнопки, одна для отправки ей сообщения, разумеется, за отдельную плату, а другая для запроса приватного видеочата.

Это просто настройка по умолчанию. Мия этого не делает.

Нет, нет, нет, нет, нет.

Моя пьяная совесть борется с этим чувством чрезмерной опеки, потому что это моя младшая сестра. Но есть что-то еще, что тоже занимает место в моей голове… что-то, у чего нет названия, но оно отзывается эхом в незнакомой интонации: мое, мое, мое.

Это тот безымянный оттенок подпитываемой тестостероном собственничества, который заставляет меня нажать большим пальцем на кнопку “Запросить отдельную комнату”.

Что… Что я делаю?

Над видео Мии появляется всплывающее уведомление, информирующее меня о том, что стоимость ее отдельного номера составляет 450 долларов в час, и я едва успеваю моргнуть глазом, прежде чем нажимаю на зеленую кнопку “Продолжить”.

Всплывающее окно исчезает, и я наблюдаю, как взгляд Мии, направленный в камеру, опускается к нижней части экрана, как будто она читает уведомление. Мгновение спустя она обращается к своим зрителям.

— Ладно, ребята, этот лак высох, так что я пойду спать. Удачной ночи, малышки! И не пейте слишком много!

Секунду спустя мой экран становится черным.

WickedKitten214 принял ваше приглашение в отдельную комнату. Хотели бы вы предоставить доступ к камере?

Предоставить доступ к камере? Нет.

Хотели бы вы предоставить доступ к микрофону?

Я действительно не продумал об этом. Нет, Мия не может меня ни слышать, ни видеть. Я даже не знаю, что я собираюсь сказать, но я думаю, что когда я просил эту комнату, я сделал это, думая, что смогу поговорить с ней. Но разве это то, что я хочу делать? Или я хочу посмотреть, как далеко она готова зайти в этих приватных чатах?

Доступ к микрофону… нет.

Мгновение спустя она снова появляется на экране, но вместо отображения огромного количества зрителей в верхнем углу, это больше похоже на обычный видеозвонок. В углу отображается мое имя пользователя: Player428.

— Привет, — говорит она, кокетливо растягивая слова. — О… ты будешь стесняться, да? Это нормально. Просто присылай мне сообщения в окне чата. В конце концов, я заставлю тебя открыться. Поначалу эти отдельные комнаты могут показаться пугающими.

Она несет телефон через свою спальню, но я вижу только ее лицо и верхнюю часть груди. Минуту я просто смотрю на ее круглые щеки и контраст белых зубов с темными пятнами на губах. Почему я никогда не замечал, насколько безупречна кожа Мии? Или какие у нее полные губы?

— Почему бы тебе для начала не назвать мне свое имя?

Я в нерешительности провожу пальцами по текстовому полю. Что я должен сказать? По какой-то причине на ум приходит единственный человек, которого я мог видеть за этим занятием, так открыто флиртующий с женщинами.

Дрейк

Я наблюдаю, как ее глаза читают сообщение, и ухмылка растягивается на ее губах.

— Мне нравится это имя. Ладно, Дрейк… сегодня вечер пятницы, и ты здесь болтаешь со мной. Ты что-нибудь пьешь?

Пиво.

Но я излил его на себя, когда увидел твое лицо.

Блять, это было отстойно. Она все равно смеется, но не тем заливистым смехом, к которому я привык, а упрощенной версией, которой все же заставляет меня улыбнуться.

Боже, Мия…какого хрена ты делаешь? Этого не может быть на самом деле.

— Нет, ты этого не делал, — игриво отвечает она.

Она заползает в постель и вставляет свой телефон в какой-то держатель, так что ей больше не нужно держать его вертикально руками. Эта новая поза дает мне прекрасный обзор на ее тело, уютно устроившегося на белоснежных подушках и деревянном изголовье кровати в деревенском стиле.

Это ее гребаная кровать. Я видел это сотни раз во время наших летних каникул на озере.

Мой член дергается у меня в штанах. Нет. Остановись на хрен.

Я не видел Мию лично уже шесть месяцев. Но даже тогда я никогда по-настоящему не замечал, насколько она повзрослела. Нельзя отрицать, что дерзкий маленький ребенок, которого я когда-то знал, вырос в красивую женщину, даже если я никогда не удосуживался смотреть на нее с этой точки зрения. У нее изысканные изгибы и уверенность человека, чувствующего себя комфортно в собственной шкуре. Сводная сестра или нет, но это чертовски сексуально.

— Дрейк, я, пожалуй, надену свою пижаму. Ты хочешь, чтобы я ушел за пределы камеры или осталась тут, где ты можешь меня видеть? — Она прикусывает нижнюю губу и кокетливо приподнимает бровь.

На этот раз мой член практически подпрыгивает.

Печатай за, придурок. Напечатайте это сейчас.

И, может быть, если бы я не был немного пьян, я бы так и сделал. Но я говорю себе, что делаю это просто для того, чтобы проверить ее, убедиться, что она на самом деле не раздевается перед незнакомцами в Интернете.

Но мне кажется, что печатать эти слова слишком приятно:

Покажи мне.

Черт возьми. Черт бы меня побрал. Будь проклят мой тупой член и моя гребаная мама за то, что они вышли замуж за человека с такой упрямой, красивой, несносной дочерью, и будь проклята Мия за то, что она сделала это со мной. И будь проклят самый продолжительный в мире период засухи, в котором я сейчас нахожусь.

Камера, должно быть, установлена на каком-то поворотном приспособлении, потому что она немного поворачивает ее, позволяя мне наблюдать, как она карабкается по кровати, ползая таким образом, что я могу украдкой взглянуть на ее симпатичную попку под этой черной юбкой в складку.

Боже, я только что посмотрел на задницу Мии.

Я стону.

До этого момента мне удавалось сдерживать бесстыдного монстра в своих штанах, но когда Моя улыбается в камеру, приспуская юбку, обнажая черные стринги и пышную круглую задницу, я действительно пытаюсь отвести взгляд.

Я стараюсь.

— Я надеюсь, ты все еще там, — говорит она, отворачиваясь и роясь в ящиках в поисках пижамы. — Потому что я не могу видеть твои сообщения отсюда.

Она стягивает свой желтый топ через голову, и мой взгляд останавливается на мягкости ее живота и гибких изгибах бедер. И этот грубый мозг старшего брата включается с каким-то болезненным удовлетворением от того, что она выглядит лучше, чем несколько лет назад, когда была в той команде по гимнастике, а я изводил ее из-за ее ужасных привычек в еде и недостатка питательных калорий. Боже, она так злилась на меня за это, но она была слишком худой, и ее аргументы о том, что стыдиться худобы — это то же самое, что стыдиться жирности, мало на меня подействовали. Я просто хотел увидеть больше плоти на ее костях, и, черт возьми… теперь она выглядит… лучше.

— Синюю или красную? — Спрашивает она, держа в руках два разных комплекта шелковых пижам, кружевных и сексуальных, но я слишком занят разглядыванием милых ямочек на ее попке, чтобы обращать внимание на цвет.

Ни один.

Она наклоняется вперед, чтобы прочитать изображение на экране с другого конца комнаты. Затем ее брови взлетают вверх, когда она воспринимает мой ответ.

— Ой. Хочешь, чтобы я осталась в этом?

Она показывает для меня свои кружевные черные стринги и прозрачный бюстгальтер.

Мой член начинает напрягаться под моими боксерами.

Это кажется неправильным.

Хорошо… нет, это не так. Но, черт возьми, так и должно быть. Потому что это неправильно.

Мия понятия не имеет, что это я на другом конце провода. Это серьезное вторжение в ее частную жизнь и пересечение около сотни ярких, смелых линий, окруженных сиренами, предупредительной лентой и знаками “Не входить”, но я игнорирую все до единого. Я ничего не могу с собой поделать.

— Или ты хотел бы видеть меня в меньшем? — Спрашивает она так тихо, что я почти не слышу ее.

Подойдя ближе к камере, она наклоняется и дает мне полный обзор своего декольте. Когда она смотрит в объектив, мне почти кажется, что на долю секунды она действительно видит меня и что каким-то образом меня поймали, и она знает, что за этим наблюдает ее сводный брат.

— Хорошо, Дрейк. Для того, чтобы ты мог больше увидеть меня, тебе придется показать мне больше.

Моя первая мысль — смахнуть это прямо сейчас.

Вместо этого я набираю:

Как много я могу тебе показать?

Она читает мое сообщение и улыбается.

— Правила гласят, что ты должен оставаться в одежде. Но ты не обязан показывать мне свое лицо, если не хочешь.

Я не могу.

— Я понимаю. — Она бросает на меня сочувственный взгляд, задумавшись на мгновение.

Странно, что Мия смотрит на меня без презрительного выражения. Так вот каково это — говорить с ней как с кем-то, кого она не ненавидит?

И я не скучаю по тому, что сейчас она кажется гораздо более человечной и общительной, чем в прямом эфире. Как будто она действительно пытается связаться с мужчиной на другом конце провода. Знать, что она разговаривает со мной, приятно, но напоминание о том, что часто она пытается наладить отношения с другими мужчинами, вызывает у меня желание причинить кому-нибудь боль.

На мне нет рубашки.

— О, — отвечает она, — Ты сейчас в постели?

Я практически вскакиваю с дивана и бегу в свою комнату. Падая на матрас, я быстро печатаю свой ответ.

Да.

— Покажи мне свою кровать, и я тебе кое-что покажу.

Глубокий вдох. Глубокий вдох. Когда я нажимаю на кнопку “Видео” в верхнем углу экрана, мой палец дрожит. Я наклоняю телефон так, чтобы была видна только моя голая грудь и верхняя часть пижамных штанов. Единственный свет в комнате проникает через открытую дверь, так что она видит мой расплывчатый, темный живот на черных льняных простынях.

Я наблюдаю, как выражение ее лица меняется от предвкушения к удивлению. Ее губы приоткрываются всего на волосок, а глаза немного теряют сосредоточенность.

— О… Дрейк, — шепчет она, — У тебя великолепное тело.

Спасибо, печатаю я, переключаясь на текстовые сообщения вместо того, чтобы разговаривать.

А теперь, что ты собираешься мне показать?

Она улыбается. — Что бы ты хотел увидеть?

Твои сиськи.

Ее голова склоняется набок. — Так предсказуемо, Дрейк.

Я смеюсь, потому что это она, и это звучит так, будто она издевается надо мной, как всегда.

Отлично. Тогда никаких сисек.

Ее брови приподнимаются. — Хорошо, тогда что это будет?

Мой мозг и все его рациональные, соответствующие функции исчезли. Они уже давно не вели это шоу, и если бы мой член умел печатать, он бы это сделал. Вместо этого мне приходится самому печатать для него.

Повернись и коснись пальцев ног. Я хочу увидеть твою задницу.

Сними эти стринги и покажи мне все.

Ее взгляд все больше теряет сосредоточенность.

— Все? Ты действительно пошел на это.

Я не хочу быть слишком предсказуемым для тебя.

Она смеется. — Я думаю, мне понадобится немного больше для этого вида, Дрейк.

Больше денег?

Прикусив нижнюю губу, она отвечает: — Нет. Больше тебя.

Я думал, это против правил.

— Я солгала.

В поле зрения появляется та озорная ухмылка, которую я так хорошо знаю, и я запинаюсь, почти случайно поднося камеру к своему лицу. Вместо этого я отодвигаю руку чуть дальше, демонстрируя ей все свое тело, все еще одетое ниже пояса. Из-за тусклого света выпуклость в моих штанах трудно разглядеть, поэтому я просовываю руку под пояс и хватаюсь за свой член.

Теплое, крепкое пожатие моей руки заставляет мой позвоночник гореть от ощущений, а грудь судорожно втягивать воздух.

— Что ты хочешь мне показать, Дрейк? — Спрашивает она с придыханием.

Все еще держа свой член в одной руке, а телефон в другой, я неуклюже выдвигаю свою эрекцию из ее пределов и поворачиваю камеру так, чтобы она могла это видеть. От одного сознания того, что Мия смотрит на мой набухший член, мое сердце бешено колотится в груди.

— О, Боже… — Она стонет, и мне приходится прикусить губу.

Это не похоже на подделку под порнозвезду. Звучит чертовски реально.

— Ты заслужил это.

Держа камеру под углом к моему члену, я наблюдаю, как она делает то, что я сказал.

Поворачиваясь, она покачивает бедрами и медленно наклоняется, открывая мне восхитительный вид на свою попку. Черная ткань ее лифчика и трусиков контрастирует с ее бледной кожей, когда она стягивает стринги вниз по ногам.

Моя рука сама по себе поглаживает мой член, пока я смотрю на совершенство ее тугой сморщенной дырочки, прямо над блестящей кожей ее влажных складочек. Она мокрая. Она всегда промокает во время этих звонков?

Нет. “Это для меня”, — мысленно повторяю я, пока мои поглаживания набирают скорость.

— Дрейк, тебе лучше не кончать, не дав мне посмотреть, — сладко говорит она.

Печатать одной рукой нелегко, но дается ответить — благодаря автозамене.

Затем ложись на кровать и поиграй со своим киской.

Ты кончишь первой.

Она напевает от восторга. Выпрямившись, она садится на кровать и снова поворачивает телефон к себе.

— Тогда мне кое-что понадобится от тебя.

Все, что ты захочешь.

— Включи свой звук. Я хочу слышать звуки, которые ты издаешь, когда кончаешь.

Черт, я мог бы кончить прямо сейчас. От одних только грязных слов, слетающих с ее губ, я готов выплеснуться наружу.

Хорошо.

Она расстегивает лифчик где-то между грудями, и они высвобождаются. Внезапно моя дерзкая сводная сестра оказывается распростертой на своей красивой белой кровати, обнаженная и совершенная, и все это для меня. Я упиваюсь этим зрелищем, изо всех сил стараясь не взорваться. Ещё нет.

— Я жду, Дрейк… — Поддразнивает она, небрежно поглаживая свою киску.

О, какого хрена… Не раздумывая больше, я нажимаю на кнопку микрофона и замолкаю, позволяя шлепанью моей плоти, когда я поглаживаю себя, быть единственным звуком, слышимым на линии.

— Намного лучше, — отвечает она.

Слегка наклонив телефон, она направляет его к верхушке своих бедер, в то время как средним пальцем описывает плотные круги вокруг своего клитора. Боже, она хороша в этом. Ракурсы камеры и непристойные разговоры. Слишком, блять, хороша в этом.

С одной стороны, я, блять, не могу поверить, что она это делает.

И все же, я здесь… действительно чертовски наслаждаюсь этим.

— А теперь дай мне послушать тебя, Дрейк. Она стонет, глядя на экран, и продолжает свои круговые поглаживания.

Я издаю тяжелый стон, на несколько октав глубже, пытаясь замаскировать звук своего голоса.

— Да, — выдыхает она.

Она смотрит, как я глажу себя, как будто это самое горячее, что она когда-либо видела, и, возможно, это то, что говорят себе все мужчины, когда смотрят, как она это делает, но я клянусь, ей это действительно нравится. Ее щеки розовеют, ноги ерзают, а приятные звуки, срывающиеся с ее губ, звучат искренне. И я должен был знать. Это буквально моя работа — знать, что звучит по-настоящему, а что фальшиво, и, черт возьми… это реально.

Еще одно мое ворчание эхом разносится по моей пустой комнате, и она отвечает своим собственным хриплым стоном.

— Я собираюсь кончить, — говорит она напряженным голосом. — Поглаживай сильнее, Дрейк.

И я это делаю. Я так сильно сжимаю свой член, что удивляюсь, как он не ломается.

— Потрогай себя, — говорю я ей, и она на минуту замирает при звуке моего голоса.

О, черт, черт, черт.

Мои собственные слова прокручиваются у меня в голове, пока я пытаюсь решить, действительно ли это было похоже на меня или просто было достаточно натянуто, чтобы сойти за кого-то другого.

— Я бы хотела, чтобы ты был здесь и сделал это для меня, — отвечает она, явно не узнавая мой голос, но даже когда она говорит это, один из ее пальцев проскальзывает между складок, исчезая внутри нее, когда она вскрикивает. Затем она снова смотрит на телефон и качает в том же ритме, что и я.

— Кончи со мной, Дрейк. — Она громко стонет.

— Я кончаю… — Шепчу я глубоким скрипучим голосом.

Ее глаза не отрываются от экрана, пока я разливаюсь по всей своей груди. Ее внимание сосредоточено на семени, которое я извергаю, и мгновение спустя я наблюдаю, как сокращается ее пресс, ее глаза закрываются, а бедра сжимаются вокруг ее руки, когда она издает стон удовольствия, от которого мне хочется кончить снова.

Единственный звук в течение нескольких долгих минут — это наше тяжелое дыхание, камера все еще сфокусирована на лужицах спермы на моей груди.

Когда Мия наконец открывает глаза, она на мгновение выглядит взволнованной, как будто для нее это было так же странно, как и для меня.

— Вау, Дрейк… это был… хороший способ закончить мой день.

Когда она садится, я вижу, как она пытается вернуть себе самообладание. Чувство острого стыда захлестывает меня, практически выбивая из меня дух. Что, черт возьми, я только что натворил? Прежде чем я успеваю дать себе шанс ответить, я закрываю приложение.