Смятение чувств

Глава 5

После завтрака графиня должна была присутствовать на собрании в деревне, на котором надо было обсудить предстоящий школьный праздник и церемонию выдачи наград. Обычно Ребекка ходила вместе с Луизой на подобные мероприятия, но на этот раз, сославшись на головную боль, она удалилась в свою комнату.

Какие бы неудобства ни ощущала Ребекка, живя в Крейборне после смерти Джулиана – особенно в прошлом году, – она до сих пор никогда не боялась покидать свою комнату. Теперь же она явно испытывала страх. Она не знала, куда может пойти без опасения встретить Дэвида. За завтраком он ничего не сказал о своих планах на вторую половину дня.

Она повела себя с ним ужасающе грубо. Ребекка даже не могла припомнить, чуобы когда-нибудь проявила к кому-нибудь такую невежливость. Она не помнила, чтобы вообще когда-либо говорила с кем-нибудь, так сознательно стремясь причинить боль собеседнику.

«Если уж одному из вас не суждено было вернуться, то я предпочла бы, чтобы здесь стоял Джулиан, а ты лежал бы в могиле в Крыму».

Она вновь и вновь вспоминала, как произносит эти слова, желая уязвить Дэвида, чувствовала всю порочность своего стремления сделать ему больно.

«…а ты лежал бы в могиле в Крыму».

Она возненавидела Дэвида за то, что он вынудил ее произнести вслух эти слова. Она возненавидела его.

Как он осмелился предложить ей выйти за него замуж! И сделал это столь бесчувственно. Судя по его тону, в качестве жены она ему понадобилась лишь для того, чтобы поддерживать порядок в его доме. Как мог Дэвид рассчитывать на ее положительный ответ после того, как она побывала замужем за Джулианом? Дэвид знал, каким был этот брак, как они были близки, как глубоко любили друг друга. Неужели Дэвид, зная все это, мог всерьез полагать, что она согласится на брак по расчету?

«Я очень люблю тебя».

Интересно, насколько искренни эти его слова? Похоже, он все-таки сказал правду, хотя и несколько преувеличил. Дэвид любил Джулиана за его живой, веселый нрав и вряд ли смог бы плохо относичься к его возлюбленной, к его жене. Во всяком случае, Дэвид и в детстве держался с ней на равных, хотя она была младше его на четыре года и принадлежала к слабому полу.

«…а ты, быть может, испытываешь хотя бы некоторую симпатию ко мне».

Вот тут он ошибся. Сейчас Ребекка не испытывала к нему ни малейшей симпатии. Джулиан – тот в самом деле всегда любил его. Но что-то ее с Дэвидом по-прежнему связывает. Ребекка закрыла глаза и вспомнила Саутгемптон: то последнее, причинившее такую боль расставание с Джулианом. Она тогда крепко обняла Дэвида и просила его беречь себя. Хотя думала в тот момент только о Джулиане и о том, что ей придется теперь попрощаться с мужем.

Как оказалось, навсегда.

Нет, видимо, все-таки какую-то нежность к Дэвиду она действительно ощущает, пришла к выводу Ребекка. Хотя это чувство заглушается другим – неприязнью к нему – из-за одного непростительного поступка Дэвида. Он оказался отцом ребенка Флоры Эллис. При одной мысли о внебрачных любовных отношениях, да еще с такими последствиями, щеки Ребекки пылали от стыда. Затем Дэвид стал всячески увиливать от ответственности. Он отказался жениться на Флоре. Хотя та так или иначе не пошла бы за него, как он утверждал. В это, однако, трудно поверить. В подобных обстоятельствах любая женщина с радостью согласилась бы выйти замуж, пусть даже без всякой любви. А потом, как могла Флора отдаться Дэвиду, если она не любила его?

«Спроси ее сама».

Но почему эта история должна волновать вдову Джулиана? Какое ей вообще дело до того, что произошло между этими двумя бывшими любовниками, и до принятого ими решения? Затрагивает ли ее лично то, что Дэвид, как это всегда ей казалось, повел себя некрасиво или что Флора не захотела выйти за него замуж? Они обо всем договорились, как сказал Дэвид, что бы он под этим ни подразумевал. Это действительно не ее дело, подумала Ребекка, если только она сама не собирается выйти замуж за Дэвида. Но она вовсе не намерена соглашаться на его предложение. Подобная мысль просто абсурдна.

И все-таки, когда Ребекка решила написать письмо своей матери, она три раза обмакнула перо в чернильницу, но в голову ей не приходило ни одной подходящей фразы – разве что: «Дэвид вернулся домой». Однако такое начало для письма совершенно не годилось. Оно означало бы, что сам факт возвращения Дэвида имеет для нее колоссальное значение. Спустя десять минут она отложила перо в сторону и, тяжело вздохнув, встала. А бумага, приготовленная для письма, так и осталась чистой. Ребекка выглянула в окно. С самого утра небо заволокли тучи. На улице, видимо, прохладно. Не лучше ли остаться дома, в тепле? Выходить вроде незачем. Утром она уже нанесла один визит, и на сегодняшний день ей вполне хватило и физической нагрузки, и свежего воздуха. Идти на прогулку с Луизой, пожалуй, слишком поздно. Ребекка предпочла остаться дома.

И все же через несколько минут она бросилась к себе в гардеробную и стала решительно завязывать под подбородком ленты своей шляпки. Ребекка накинула на плечи шаль – сегодня во второй половине дня она ей понадобится, и Ребекка приняла решение поговорить с Флорой.

* * *

Дэвид не пошел вслед за Ребеккой к своему дому. Вместо этого он повернул назад. Он был в коттедже Флоры лишь один раз, со своим отцом. Это произошло еще до того, как она родила сына.

Дэвид постучал в дверь, и ее почти сразу же открыли. Ему пришлось посмотреть вниз: на пороге стоял маленький мальчик. Да, действительно, он оказался темноволосым, как и Дэвид, – вернее, как его мать. У него были серые глаза – как у его настоящего отца, Джулиана.

– Милорд? – Подоспевшая Флора неловко присела в реверансе. Она явно была удивлена.

– Флора? – сказал Дэвид. – Можно мне войти?

Она отодвинула сына от двери, жестом пригласила Дэвида в дом и провела его в небольшую, но уютную гостиную. Там она сбросила с одного кресла книгу, а с другого – какое-то шитье и предложила гостю сесть.

– Не желаете ли легкой закуски с лимонадом, милорд?

Дэвид уже забыл, до чего же все-таки очаровательна Флора, какая роскошная у нее фигура. Что касается ее внешности, то Флора принадлежала именно к тому типу женщин, которые всегда нравились Джулиану. Однако Джулиан, несмотря на все свои амурные похождения, по-настоящему любил Ребекку. В этом нельзя было усомниться. Ребекка – истинная леди, утонченная светская дама. А Джулиан всегда больше, чем красоту, ценил утонченность, изысканность и, конечно, истинную любовь.

– Нет, благодарю вас, – ответил Дэвид. – Как вы поживаете, Флора?

Флора Эллис, быть может, выглядела более чувственной, чем подобает английской дворянке, но тем не менее она тоже являлась истинной леди. Флора всегда была довольна жизнью, отличалась веселым нравом. Поэтому ей нередко приходилось конфликтовать с отцом, ярым пуританином, аскетом и моралистом. Отец Дэвида также досаждал сыну излишней строгостью, но все же их отношения складывались более гармонично.

– У меня, как вы можете убедиться, все хорошо, милорд, – сказала Флора. – А как дела у вас? Я рада, что вы благополучно вернулись с войны. Я была счастлива, когда услышала, что вы возвращаетесь домой.

– Спасибо, – поблагодарил Дэвид. Он взглянул на малыша, который стоял рядом с креслом Флоры, прильнув к руке матери и уставившись на Дэвида. – У вас красивый сын.

– Да. – Флора улыбнулась ребенку. – Он моя гордость и радость.

– Как вы тут управляетесь, Флора? – поинтересовался Дэвид. – У вас всего в достатке?

– Да, – поспешно ответила она. – Благодаря вам и его светлости мы очень хорошо обеспечены. У нас есть все, что нужно.

– Вы пошлете сына в деревенскую школу? – спросил он. – Когда он станет постарше, мы поговорим о его дальнейшем образовании. И о подходящей карьере.

– Да, – сказала она. – Благодарю вас. Вы очень добры.

Он на какое-то мгновение задумчиво посмотрел на нее, а потом на ребенка.

– Я хочу, чтобы Ребекка вышла за меня замуж, – сказал Дэвид и увидел, как расширились от удивления ее глаза. – Она желает знать, почему я не женился на вас.

Флора покраснела.

– Я говорила вам тогда, что это безумие. Предупреждала, что это обернется против вас и постоянно будет вас преследовать. Думаю, мне следовало настоять на том, чтобы сказать ей правду. Но в то время я была неспособна на разумные решения. Я позволила вам уговорить меня на те действия, на которые ни за что не должна была бы соглашаться.

– В то время, – возразил Дэвид, – не было другого выхода. Для венчания Джулиана и Ребекки все уже подготовили, да и гостей пригласили. Разразился бы ужаснейший скандал. И вы тогда утверждали, будто отдаете себе отчет в том, что Джулиан ни за что не женится на вас.

Флора неожиданно наклонилась к сыну и зашептала ему на ухо:

– Если хочешь, солнышко, можешь пойти и взять с блюда пирожное. Сядь аккуратно за стол и поешь.

– Два? – произнес малыш и поднял два пальца. Флора улыбнулась:

– Ладно, два. На этот раз, так и быть, съешь два. И постарайся не рассыпать крошки.

Обрадованный карапуз пулей вылетел из комнаты.

– Почему вы сейчас не сказали ей правду? – спросила Флора.

– Ребекка любила его, – ответил Дэвид. – Она всегда будет любить Джулиана.

– И тем не менее вы хотите на ней жениться? – Флора тут же осознала всю бестактность своего вопроса, и лицо ее зарделось.

– Да.

Она опустила взгляд и стала смотреть себе на руки.

– Вы ее всегда любили. Правда? – сказала она. – Вы в десять раз лучше его. С моей стороны это довольно дерзкое заявление. Но вы так часто по своей же воле становились козлом отпущения. Боюсь, что я была одной из немногих, кто это понимал. Ребекка же никогда не догадывалась об этом. Вы согласны? Но тогда, в последний раз, вы предприняли такой рискованный шаг именно ради нее, а вовсе не из-за боязни серьезных последствий этого скандала для Джулиана. Вы сделали это потому, что все это весьма болезненно сказалось бы на Ребекке, а вы ее любили. – Она вздохнула.

– Флора, – сказал Дэвид, – Ребекка может прийти к вам, чтобы расспросить вас обо всем. Если она вообще решит всерьез задуматься о моем предложении, то она вполне может прийти. Ей нужен муж. Ей нужны и собственный дом, и цель в жизни. Она могла бы получить все это, будучи со мной.

– Я отвечу на ее вопросы, соблюдая необходимую осторожность.

Дэвид подался вперед в своем кресле.

– Но вы ей не расскажете правды?

– Это я вам уже обещала, – сказала она. – Еще до того, как ваш отец разрешил мне поселиться в этом коттедже, до того, как мы узнали, насколько добрым окажется граф. Когда вы пришли вместе с Джулианом, чтобы договориться о поддержке, в которой я нуждалась, я обещала, что никогда и никому не скажу, кто настоящий отец Ричарда. Кто был его отцом. Возможно, я поступила глупо, но я дала слово. Я и сейчас твердо намерена его сдержать, если вы до сих пор этого желаете. Я перед вами в неоплатном долгу.

Дэвид встал, но прежде чем попрощаться, заглянул Флоре в глаза, чтобы убедиться в искренности ее слов.

– Я не стану вас больше утруждать, – сказал он, – ибо в противном случае поднос с пирожными будет опустошен.

Он направился в холл, но, уже взявшись за ручку двери, задержался и повернулся к хозяйке дома. Несколько секунд он колебался.

– Джулиан погиб как герой, Флора, – тихо произнес Дэвид. – И смерть его была мгновенной. Он даже не успел почувствовать боли.

– Я знаю, – ответила она. – Ребекка мне это уже говорила. – В глазах у нее внезапно появились слезы, и она прикусила верхнюю губу. – Благодарю вас.

Дэвид открыл дверь и вышел.

* * *

Ребекка нашла Флору и Ричарда не в коттедже, а на приличном расстоянии от него – у довольно запущенного пруда, в котором росли лилии. Сюда люди приходили нечасто, с тех пор как к востоку от дома графа был создан другой пруд, гораздо крупнее – настоящее озеро. Однако Флора мальчика туда не водила, поскольку не хотела лишний раз повстречать там графа или графиню.

– Ну как, сегодня здесь есть лягушки? – спросила Ребекка, подойдя к Флоре.

– Только рыбки, – с улыбкой ответила Флора, в то время как Ричард сосредоточенно баламутил палкой воду в пруду. Малыш попросил Ребекку подойти к нему и посмотреть на рыбок.

Через несколько минут они пошли по лесной тропинке, ведущей к коттеджу. Ричард бежал впереди.

– Я снова пришла к вам не без причины, – решительно заговорила Ребекка.

Флора вопросительно взглянула на нее.

– О чем вы все-таки договорились с Дэвидом? – выпалила Ребекка. – Он когда-нибудь просил вас выйти за него замуж? Обсуждался ли когда-нибудь вопрос о браке?

Флора глубоко вздохнула.

– Мы это обсуждали, – ответила она, – но пришли к общему мнению, что от этого надо воздержаться, Дэвид вел себя очень честно и был ко мне весьма добр.

– Честно?.. – презрительно заметила Ребекка. – Добр?.. Причинить вам такие неприятности, Флора, а потом обсуждать, следует ли ему отвечать за последствия? Женившись на вас, он поступил бы правильно. Дал ли он вам недвусмысленно понять, что он не намерен этого делать?

– Я сама не хотела выходить за него замуж, – сказала Флора. – Это был бы абсолютно ошибочный шаг – для нас обоих. Мы не любили друг друга. В результате Дэвид женился бы на мне из благородных побуждений, а я бы стала его женой от страха и отчаяния.

– Но Дэвид признал себя отцом ребенка, – возразила Ребекка. – Разве он не должен был жениться на вас?

Флора ответила не сразу.

– Порой, – сказала она, – люди действуют в пылу страсти. Я знаю, Ребекка, вам трудно это понять. Вы придерживаетесь очень строгих моральных принципов и норм поведения, и за это вас, видимо, следует уважать. Но тем не менее порывы страсти могут приводить к необдуманным поступкам. И попытки исправить одну ошибку, совершая другую, заведомо бесполезны. А с моей стороны было бы именно ошибкой выйти замуж за лорда Тэвистока.

– Но если вы его не любили, как же вы могли?.. – Она зарделась. – Простите меня. Это совсем не мое дело. Извините меня.

– Страсть и любовь не всегда сопутствуют друг другу, – ответила ей Флора. – К сожалению, не всегда. Вы что, осуждаете лорда Тэвистока за то, что он не женился на мне? Не надо. Я уверена, что он бы это обязательно сделал, но я сама совершенно ясно высказалась против нашего с ним брака. Дэвид не совершил ничего дурного.

– Он несет ответственность за Ричарда, – сказала Ребекка сквозь зубы.

– Вы полагаете, Ребекка, что я могла бы теперь жить без моего мальчика? – спросила Флора. – Вы способны, посмотрев на него, сказать, что лучше бы он не появился на свет? Да, я совершила ошибку. Так я думала тогда, так считаю и теперь. Но я не могу сожалеть об этом так сильно, как, возможно, следовало бы. Ведь у меня есть Ричард. И я на самом деле не сожалею. И не хочу, чтобы кто-нибудь еще нес какую-либо ответственность, хотя я и должна признать, что благодарна за поддержку, которую мне оказывают и лорд Тэвисток, и граф Хартингтон.

Ребекка хранила молчание. Оценивая ситуацию с такой точки зрения, думала она, трудно подгонять ее под однозначные категории «черное» или «белое». Ребекке сложно было понять все эти разговоры о страсти. Что такое любовь, она хорошо знала, но порывы страсти оставались за пределами ее личного опыта. Страсть – это нечто иррациональное, неконтролируемое. Нечто такое, с чем Ребекка ни за что не хотела бы столкнуться на своем жизненном пути.

Но она не хотела выносить окончательное суждение. Ребекка никогда не порицала Флору за то, что сама была не в состоянии понять. И как она могла бы утверждать, что Флора и Дэвид поступили не правильно, если в результате их романа на свет появился Ричард – такой чудесный ребенок? Иногда бывает трудно сказать, что верно, а что нет. Ведь порой нелегка сама жизнь.

– Я сейчас не стану заходить к вам, – предупредила Ребекка, когда они подошли к коттеджу. – Мне просто нужно было задать эти вопросы, Флора. Он хочет, чтобы я вышла за него замуж.

– Кто? Лорд Тэвисток? – спросила Флора.

– Я, конечно, в любом случае не пошла бы на это, – продолжала Ребекка. – Я не испытываю к нему даже симпатии или хотя бы уважения. И вообще я пока не могу думать о втором браке. Слишком рано.

– Но прошло уже почти два года, – возразила Флора.

– Это только кажется большим сроком, – вздохнув, сказала Ребекка. – На самом деле это не так, Флора. Я все еще ощущаю себя замужем. А я должна себе совершенно твердо сказать, что я вдова – вот уже почти два года. Как по-вашему, это разумно?

– Да, – тихо ответила Флора.

– Но мне нужно задать вам еще один вопрос, – продолжила Ребекка, – хотя он, может быть, и прозвучит глупо, коль скоро я не намерена выходить замуж за Дэвида – ни сейчас, ни когда-либо позже. Я должна спросить, Флора, будете ли вы возражать? Вас лично задел бы этот мой гипотетический брак?

– Ваш брак с лордом Тэвистоком? – спросила Флора. – Нет. О нет, Ребекка вам не надо бояться, что это меня хоть как-то огорчит. Все это уже в далеком прошлом. Все давно позади. Вас совершенно не должны сдерживать мысли обо мне. Дэвид был бы для вас прекрасным мужем. Я уверена. Он удивительный человек.

Ребекка невесело рассмеялась.

– И вы тем не менее его не любите? – сказала она. – И совсем не хотите сами воспользоваться всеми достоинствами этого удивительного человека?

Флора густо покраснела, а потом нагнулась, чтобы взять у Ричарда букетик одуванчиков и маргариток, которые он успел собрать для нее.

– Спасибо, солнышко. Какие они милые! – Она выпрямилась. – Нет. Нет, Ребекка. Я этого не хочу. Я говорю искренне. Однако я не испытываю к Дэвиду ни ненависти, ни даже легкой неприязни. Я уверена, убеждена в том, что он хороший человек.

Ребекка снова вздохнула.

– Но я не ищу мужа, – сказала она. – А Дэвид на эту роль и вовсе не годится.

Она простилась и направилась в сторону графского дома. Она шла, опустив голову.

«Ты имела бы свой собственный дом. И не только это. У тебя бы появилась в жизни определенная цель. В тебе бы очень нуждались».

А пока она торопилась в дом, который ей не принадлежит, в дом, где у нее нет четких обязанностей и где самой приходится искать себе занятия, чтобы заполнить длинные и пустые дни.

«Нет, только не Дэвид», – подумала Ребекка. Она никогда не сможет выйти замуж за Дэвида.

На следующий день вновь засияло солнце, и граф за завтраком объявил, что все другие планы следует отложить ради послеполуденной прогулки к озеру.

– Роль леди Благотворительницы, дорогая, ты можешь исполнить и завтра, – сказал он жене, ласково похлопывая ее по руке. – Это касается и Ребекки. А сегодня вам предстоит ублажать ваших мужчин и пойти прогуляться с нами.

Графиня предложила поехать туда верхом, но граф настаивал на том, что пешая прогулка будет хорошим физическим упражнением. Луиза состроила шутливую гримасу и улыбнулась.

– Ну что же, посмотрим, Уильям, – сказала она. – Все будет зависеть от того, милорд, какой темп для прогулки вы выберете.

– Вам придется, миледи, приноровиться к моему далеко не молодому возрасту, – сказал он, и Луиза довольно рассмеялась.

Дэвид не мог припомнить, чтобы кто-нибудь дразнил его отца, подшучивал над ним. Но как бы ни старался граф казаться сейчас суровым, он отнюдь не выглядел разозленным или хотя бы недовольным.

Дэвид посмотрел на Ребекку. Она опять была в сером платье. Правда, немного более светлого тона, чем вчерашнее. Он задумался о том, ходила ли она снова к Флоре Эллис, по-прежнему ли она сердится на него, насколько сильна ее решимость и дальше отказывать ему.

А может быть, после вчерашнего утреннего разговора она как следует обдумала его предложение и оно показалось ей соблазнительным. За завтраком Ребекка сидела молча, опустив глаза, хотя потом заговорила с Луизой. Они оживленно обменялись мнениями по поводу возможного визита к живущему в одном из коттеджей пожилому мужчине, который уже давно приглашает их в гости. Они уже почти было договорились заглянуть к нему сегодня пополудни. Но теперь визит придется отложить.

Когда они вчетвером после завтрака отправились к озеру, Дэвид пошел рядом с Ребеккой. Она без возражений взяла его под руку, и они вскоре обогнали графа и Луизу. Супруги, несмотря на протесты графини, шли довольно медленно.

– Солнце опять засияло, – сказал Дэвид.

– Да, – откликнулась Ребекка. – Вчера казалось, будто мы вступили в полосу дождей. – Они погрузились в молчание.

– Ты разговаривала с Флорой Эллис? – спросил он наконец.

– Да, – ответила она и снова замолчала. Казалось, она не хочет говорить об этом. Но через некоторое время Ребекка вернулась к этой теме. – Ты, оказывается, говорил мне правду. Все это время я неверно судила о тебе. Я об этом сожалею.

– И в какой степени ты меня простила? – спросил он. – Теперь ты выйдешь за меня замуж?

– Нет, – запальчиво произнесла она. – Нет, Дэвид. Думаю, я достаточно ясно дала тебе это понять. Мне, конечно же, вообще не следовало высказывать вслух все то, что я тебе тогда наговорила. Но я совсем не это имела в виду. Я никогда не желала твоей смерти. Я только хотела, чтобы остался жив мой Джулиан.

– Понимаю, – сказал Дэвид. – Я и не претендую на то, чтобы занять его место.

Ребекка взглянула на его:

– А чего же тогда ты хочешь?

– Я знаю, что ты всегда будешь любить его, – сказал он. – Я не ожидаю, что ты откажешься от своей любви, и не прошу тебя о такой жертве.

– И, несмотря на это, ты все-таки хочешь стать моим мужем, – заметила она.

– Да.

– Если бы я вышла замуж за тебя, то была бы должна отказаться от любви к Джулиану. Мне пришлось бы дать тебе все – повиновение, преданность, привязанность. Это и есть супружество, Дэвид. Оно исключает какие-то половинчатые отношения.

– Ты перечислила три условия, при которых возможно нормальное супружество. И тебе было бы не под силу их соблюдать? Даже при том, что этот перечень не включает любовь? Привязанность желательна при любых отношениях. Я полагаю, что брак может вполне основываться на взаимной привязанности. Неужели ты не можешь испытывать это чувство по отношению ко мне?

– Не знаю, – ответила она. – Честное слово, не знаю. Но если я не в состоянии предложить свое сердце, то не смогу обещать и полной преданности. Мне стало бы казаться, что я обманываю тебя, что я неверна тебе. Но я никогда не смогу предложить тебе мое сердце. Оно мертво и похоронено в Крыму.

Они подошли к озеру. Некоторое время постояли, любуясь деревьями, растущими на противоположной стороне. Затем неторопливо пошли по берегу, обходя озеро кругом. Дэвид пока еще не был готов присоединиться к отцу и Луизе.

– А если бы я все-таки взял тебя в жены и без твоей любви? – спросил он.

– Из этого ничего бы не вышло, Дэвид, – возразила она. – Поверь мне, что это так. Мы с Джулианом любили друг друга, но все равно в наших отношениях были… некоторые тонкости. Их как-то приходилось улаживать. Постоянно. Это было не так уж легко. И для него, и для меня. И только наша любовь и наши… наши взаимные обязательства, связанные с любовью, удерживали нас вместе до самого конца. Хотя последние семь месяцев нашего брака мы жили врозь.

– Если ты, Ребекка, больше никогда не сможешь любить, если твое сердце действительно умерло вместе с Джулианом, то значит ли это, что ты останешься вдовой на всю жизнь? И больше никогда не станешь даже думать о браке?

Ребекка смотрела на Дэвида, но казалось, не видела его. Дэвид знал, что заставил ее размышлять о чем-то новом, непривычном и весьма пугающем.

– Я не знаю, – наконец ответила она. – Я не знаю, Дэвид,

– Или все дело во мне? – спросил он. – Может быть, ты не можешь выйти замуж за меня лишь потому, что я вернулся домой, а Джулиан нет?

– Вы были как братья, – промолвила Ребекка. – Я не могу выйти замуж за брата своего покойного мужа.

– Но ведь мы не были братьями, – возразил он.

– Дэвид, – сказала она, – я не могу. Прошу тебя, я не могу.

Ему пришлось прекратить этот разговор. Она не плакала, не упала в обморок. Ребекка была слишком воспитанной женщиной, чтобы проявлять свои эмоции на людях. Дэвид знал, что ее поведение в тот день, когда он приехал домой, было для нее нетипично. Но он по ее глазам видел, что дальше убеждать ее невозможно. Она бы ему просто этого не позволила. По крайней мере в данный момент. Вероятно, завтра он предпримет еще одну попытку. После того как она сможет обдумать то, о чем они говорили сегодня.

Но Дэвид не был уверен, что очередная попытка увенчается успехом. Возможно, кому-нибудь другому со временем и удалось бы уговорить Ребекку. Однако самому Дэвиду – вряд ли.

И он никогда не избавится от бремени своей вины.

Он будет не в состоянии помогать женщине, мужа которой он убил почти два года назад. Не сможет опекать ее, защищать ее.

– Не подождать ли нам здесь несколько минут? – предложил Дэвид и понял, что Ребекка почувствовала облегчение. – Отец и Луиза скоро подойдут к нам.

Граф насупился, оглядев ту оконечность озера, где они стояли вместе с Ребеккой, и выразил неудовольствие по поводу поднимающегося из воды камыша.

– Если кто-нибудь отважится заплыть сюда на лодке, то очень быстро застрянет и никогда не выберется. Да и купаться здесь было бы очень опасно. Я заставлю вычистить этот участок.

– Но камыш придает озеру дикий, живописный вид, – возразила графиня. – Вы не согласны со мной, Дэвид? Это озеро не для шумных развлечений. Разве оно не может быть просто приятным для глаз?

– Здесь нас могут услышать садовники, – сухо сказал граф. – Ты подскажешь им, моя дорогая, прекрасное оправдание их лени. И тогда дикая природа вскоре окажется у самых дверей нашего дома.

Луиза рассмеялась.

– Я же говорила совсем не то, Уильям, – возразила она. – Правда, Ребекка? Мужчины всегда стремятся услышать в наших речах лишь то, что им выгодно, а потом заявляют, что женщины – глупые создания. Не лучше ли вникать в реальный смысл наших слов? Давайте Ребекка, пойдем вперед и разумно поговорим друг с другом.

Дэвид не расстроился, оставшись на обратном пути вдвоем с отцом.

– Как ты думаешь, Дэвид, – спросил граф, – должен ли я очистить озеро? Или мне следует доставить удовольствие твоей мачехе?

– С налета к этому вопросу подходить нельзя, – сказал Дэвид.

– Ну что же. Я считаю, что если один край озера зарос и стал так живописен, то большой беды в этом нет, – заметил граф. – Тот, кто захочет, может купаться и кататься на лодке на другой его оконечности. Но я не могу допустить, чтобы заросло все озеро.

Почему отец предпочел поездке верхом пешую прогулку и чем объяснить, что они с Луизой шли так медленно, стало ясно за чаем, который был подан после того, как все вернулись домой. Разлив чай, графина встала за спиной графа и положила руку ему на плечо.

– Мы скажем им, Уильям? – спросила она. Он нежно погладил ее руку.

– Я уже говорил, что согласен, – ответил он. – Начинай!

Луиза густо покраснела.

– Но я в большом замешательстве, – проговорила она. – Дэвиду двадцать восемь лет.

Дэвид удивленно поднял брови.

– У вас появится брат или сестра, – пояснила графиня. – Точнее, единокровный братик или сестричка. Вы не будете против этого?

Дэвид подумал, что для двадцативосьмилетнего мужчины он, должно быть, слишком наивен. Фактически он не задумывался о такой возможности. Мысль о том, что его отец в пятьдесят два года решится зачать ребенка казалась Дэвиду не правдоподобной. Но приходить в связи с этим в замешательство просто смешно. Ладно, будем считать, что отцу всего лишь пятьдесят два года. А Луизе – только тридцать лет.

«Но иметь новорожденного братика или сестричку моем возрасте?» – подумал Дэвид и поднялся со стула.

– Буду ли я против? Да я просто в восторге. – Он крепко пожал отцу руку, с интересом отметив про себя, что тот так же смущен, как и Луиза. Дэвид привлек Луизу в свои крепкие объятия. – Я рад за вас. Почему вы стеснялись сказать мне об этом?

– Не знаю. Я тоже очень рада. Я счастлива и горжусь собой. Разве я не права, Уильям?

Граф встал и подошел к снохе.

– Папа, – сказала она, обнимая его, – я рада за вас. И за вас тоже, Луиза.

Потом Ребекка заключила в объятия графиню, и счастливая Луиза заливалась смехом. Отец и сын застенчиво смотрели друг на друга поверх их голов.

«В конце концов, и для меня еще не все потеряно», – подумал Дэвид.