Снежинка для демона (СИ)

ГЛАВА 20

Мой палач человек слова. Они действительно вскрыли мне грудную клетку… суки, мать их. Боль оказалась запредельная. Настолько запредельная, что у меня все же наступил болевой шок. Только вот проклятая демоническая кровь удержала душу, не позволив ей ускользнуть в неведомый загробный мир. Я завис над телом, на натянутых черных цепях, что толстыми канатами отходили от тела, не пуская меня.

Сверху, все казалось еще ужаснее. Вывороченные ребра, бестолково мечущееся сердце. И стая шакалов с хищными лицами зависающая над полутрупом. И что они хотят там увидеть, не понимаю. Сомневаюсь, что целители никогда не видели человека со вскрытой грудной клеткой. Насколько я знаю, в госпитале часто проводятся операции и на сердце и на легких, так чего им там, не единожды принимавшим участие в подобном, смотреть.

— Ну привет, брат, — глубокий мужской голос за спиной, заставил меня нервно дернуться, а сердце где-то внизу заполошено забилось.

Моим глазам предстал такой же полупрозрачный силуэт, только у меня были вполне себе человеческие очертания, тогда как того, кто сейчас внимательно меня разглядывал отнести к представителям людского племени не смог бы даже слепой. Я тоже смотрел с интересом в серое полупрозрачное лицо, отмечая его невольное сходство со мной. Словно в какое-то неправильное зеркало смотришь. Только фигура намного крупнее, хотя и я не маленький, кожа серая со стальным отливом, длинные черные волосы, почти до пояса, когти на руках, хвост да крылья — а так вылитый я.

— Значит, эти коновалы не врали — действительно демон, — вынес я вердикт.

Я и не особо уже удивлен. Надо быть огромным придурком, чтобы владея магией отрицать невероятное и невозможное.

— А ангел-хранитель где? — с издевкой спрашиваю.

— Кто? — он хмурит свои черные шикарные брови и вдруг легкая и понимающая улыбка появляется на сером, словно припорошенном пеплом лице. — А может тебе по статусу только злобный демон предусмотрен?

— Тогда я вынужден отклонить вашу кандидатуру, — надменно произнес я, — у меня их уже целый штат, — тыкаю вниз пальцем.

— Действительно, — смеется он, — мне до них далеко. Да, пожалуй ты мне нравишься, человек, — склоняет он в задумчивости голову, бросая на меня еще один испытующий взгляд.

— Взаимно, — отвечаю я, — а почему брат?

— Ну как же?… — удивляется он моей непонятливости. — В тебе течет моя кровь, значит мы с тобой родня, в некоторой степени.

— О, — оживляюсь я, если уместно так говорить в моем состоянии, — не объяснишь, почему мой организм принял ее, а других отравил?

— Я думаю, что из-за идентичности наших душ и энергий. Посмотри, мы даже внешне похожи. Думаю, родись ты демоном, был бы моим родственником.

— А понятнее, для совсем уж одаренных? — мрачно спрашиваю.

— Я владею магией и ты владеешь магией, так понятно? — издевается крылатый, точно говорю.

— Потрясающе, что уж тут не понятного. Но, наверное, те несчастные тоже владели магией?

— Несомненно, — он ухмыляется, а меня передергивает. Никогда больше такую морду в присутствии знакомых кривить не буду, если только для особо любимого врача расстараюсь.

— Да харош издеваться, — устало прошу, наблюдая за некоторым оживлением внизу.

— Не той они магией владели, — раздраженно говорит мое демоническое отражение. — И у тебя и у меня основные направления Тьма и Огонь, а там каких-то суррогатов, и близко не стоящих с нашими силами, подсунули. Пожалели на эксперимент мага вне категорий. Вот и весь ответ. Ну и наши души, конечно.

— А с ними-то что не так, — я оглядываю свою полупрозрачную тушку и перевожу на него вопросительный взгляд.

— Какой же ваш мир все-таки недоразвитый, — устало вздыхает он. — Не смотри на себя. То что ты сейчас видишь — это всего лишь проекция твоего сознания, чтобы тебе было проще принять такую реальность. На самом деле, передо мной сейчас висит клубок энергетических нитей практически такой же как и мой. Это-то и есть душа. Наши сейчас отличаются лишь внешним слоем, который говорит о расе. Весь внутренний слой сделан словно под копирку. Так тебе понятно?

— Более чем, — киваю я. — Только все же не понимаю, если твоя кровь это яд, который убивает, то как мне помогла выжить наша физическая совместимость. Яд он для всех человеков смертелен, знаешь ли.

Я чувствую, что уже просто задолбал его своей тупостью и убогостью, но поделать с желанием прояснить все до конца ничего не могу.

— Да не яд моя кровь, — как-то устало выдыхает он. — В моей крови течет концентрированная магия, вот этим чудикам и выжгло все энергетические каналы.

— И они от этого умерли? — недоверчиво спрашиваю. — Я так понимаю, что должны были просто лишиться магии.

— Ну ты и придурок, — тянет он. — Я же только что говорил тебе о том, что душа — это по сути чистая энергия, обладающая разумом и сознанием. Вот же ж тормоз, прости Владыка!

— Аааа, то есть им душу выжгло? — доходит до меня.

Ну уж извините, у нас магии с детства учат только родители, а университетов для одаренных всего четыре на всю страну. Да и не преподают там таких подробностей. По сути, все философы нашего мира, продолжают страдать вопросом «а есть ли вообще у человека эта мифическая душа?». Так что спасибо тебе, дорогой мой демон, что пополнил копилку моих знаний.

— Да, — кивает демон, вдохновленный моим пониманием. — По сути, они теперь лишились перерождения.

— Жестоко, — качаю я головой.

Он бросает выразительный взгляд на вывороченное внизу тело, безмолвно говоря, что вот она жестокость, а те кто решил приобрести могущество такой ценой — сами виноваты.

— О, смотри, кажется, они пытаются привести тебя в сознание, — ухмыляется мой типа брат.

Внизу и впрямь мой собственный насмешливый ужас что-то отрывисто командует своим соучастникам. После чего с рук одного из них начинает стекать свет, а другой хлопает меня по щекам. Мое тело резко ухает вниз, но рука полупрозрачного демона хватает меня за призрачную шкирку и пристраивает рядом.

— Хотят насладиться моими мучениями падлы, — зло говорю я.

— Ломают, что ли? — внимательно посмотрел он на меня.

— Точно, — безрадостно оскаливаюсь я, представляю, что я бы сейчас испытал, вернувшись в тело, у которого не соизволили вернуть на место ребра.

— Ну-ну, — хмыкает он, — ты мне нужен в здравом рассудке, братишка.

— Да может вообще не возвращаться?… — задумался я.

— Что сдохнуть хочется?

— Ну почему сразу сдохнуть. Можно ведь и тут повисеть, пока подходящий момент не представиться.

— Кажется у вас таких как ты лохами называют. Только тех разводят другие дяденьки и тетеньки, а ты особый лох, раз разводишь сам себя.

— Слушай, ну хватит тебе издеваться, — прошу я, — просто прими как данность, что в магии все жители моего мира полные ничтожества. Потешь свое самолюбие и успокойся. Идет?

— Да идет-идет, — снова вздыхает он. — Нельзя долго здесь находиться — связь с телом истончается. Вон посмотри, некоторые звенья на глазах ржавчиной покрываются. Так что дождешься когда тебе внутренности прикроют и вали в тело, восстанавливать порушенные связи. И, да, — окидывает он меня взглядом полным сочувствия, — нам с тобой надо больше общаться, так что как только почувствуешь, что подходишь к пределу своего болевого порога, сразу отделяйся, меня тогда тоже выдернет.

— А что, они еще что-то могут придумать? — со скепсисом спросил я, думая что страшнее вскрытой без наркоза грудной клетки вряд ли что-то может быть.

— Ну не знаю-не знаю, — издевательски тянет демон. — У тебя еще столько частей тела а ты реально думаешь, что они ничего не придумают? Мне сегодня правую руку и крыло ампутировали, чтобы испытать регенерацию, правда я все равно нахожусь без сознания, так что меня это не сильно беспокоит. А вот тебе думаю неприятно будет, когда начнут медленно отпиливать ногу. Хочешь прочувствовать?

— И что отрастет обратно нога-то? — спросил, чувствуя как паника разливается внутри.

От такого ведь и впрямь можно двинуться.

— У меня где-то за полгода, — пожимает плечами демон, — у тебя — не знаю.

Ну спасибо, успокоил, блин.

— Так все, дуй давай, регенерируй, — толкнула меня жесткая рука, и глаза открылись уже в моем теле.

Вот таким и было практически все мое злоключение. За временем следить было сложно, но как мне на тот момент казалось, прошло около двух месяцев. С Даархаштом оказалось на удивление просто общаться, он был словно мое отражение. Через какое-то время мы перестали нуждаться в словах. Появилась какая-то мысленная связь. И в перерывах между пытками, я безжизненно лежал уставившись в потолок, а на деле обменивался приколами с братом. Именно он помог мне не сойти сума. Сам же поступил умнее. Понимая, что в живых его все равно никто не оставит, находился практически все время вне тела, не чувствуя боли. Но человеческие связи между душой и телом менее прочны, поэтому я себе такой роскоши позволить не мог. Хотя хотелось. А еще до дрожи в пальцах хотелось сломать шею одному неизвестному целителю, который так и не назвал своего имени.

Переломный момент наступил в тот момент, когда Даархашт похвастался, что на Шафархаад стала поступать контрабанда с Земли. И затянул во весь голос песню «Просвистела». Ну в общем-то я не выдержал и начал подпевать. Потом мы так же дружно затянули «Белая река», а потом долго ржали. Представляю, что подумали наблюдающие. Доложили целителю, что я свихнулся, а тот и рад — тут же прибежал удостовериться гнида. Задавал вопросы, но мы решили с демоном закрепить успех и играли в города. Повторяющий названия никак не связанных между собой городов с небольшими паузами чудак, их окончательно убедил в моей потере разума. С тех пор меня не резали, а мы для отвода глаз теперь общались вслух. Но Даархашта-то никто не слышал.

Инъекции стали намного чаще. Теперь мне их кололи с перерывами в пару-тройку часов. А затем наступил час «Х». В мою проклятую Богом обитель завезли еще одну койку, на которой к моему немалому изумлению лежал мой постоянный собеседник, мой брат, как демоническое отражение меня.

— Ну видимо час настал, — скорбно вздохнул Дашт.

— Для чего? — теперь я не осмеливался говорить вслух, слишком много посторонних вокруг было.

Готовилась какая-то аппаратура, какие-то медикаменты, суровые бойцы встали на входе в палату, словно невзначай положив руки на оружие.

— Для нашего спасения, конечно, — пояснил он.

— А почему тогда так скорбно? — мне все это не нравилось.

— Потому что у нас есть только один шанс. А потом нас или уничтожат, или выжгут мозги, навсегда оставляя безропотным овощем, над которым всю жизнь будут проводить опыты.

— И в чем заключается наш шанс? — я был настроен скептически. Лично я вообще никаких шансов не видел. Слишком много было вокруг охраны, угрожающе наставляющей на меня оружие. Что тоже, кстати, поражало. Не на демона, а на меня.

— Ну не зря же эти чудики переливали тебе кровь, — хмыкнул Дашт, — надеялись спровоцировать у тебя мутацию. Сильных изменений не дождались и решились на отчаянный шаг. Видишь капельницы подключают, — с какой-то злой веселостью сказал брат, — сейчас окончательно из меня всю кровь тебе вольют и будут ждать, когда же ты обернешься демоном.

— Но у них не выйдет? — опасливо произнес я.

— У них — нет, а вот у нас — да.

— Объяснишь?

— Прости, я сам скорее интуитивно понимаю. Нам нужно слить наши души в одну. Растворить их друг в друге. Слияние энергий двух магов вне категорий создаст взрывную волну огромной мощи, вырубив на время всех присутствующих. Ну и, заодно, ты и я изменимся. Вряд ли сильно, мы слишком с тобой похожи. Но это наш единственный шанс. И да, я понимаю, что ты захочешь отомстить, но не сейчас. Сначала надо выйти отсюда, добраться в безопасное место, зализать раны, а потом уже мстить.

— Согласен, — тут я даже не раздумывал. Действительно надо сначала поднакопить силенок, разобраться с тем, кем мы все-таки станем, а потом ломать шеи.

ГЛАВА 21

Все получилось даже лучше, чем можно было ожидать. От искалеченного демона ко мне протянулась система, по которой бежала черная кровь. Со второй руки откачивали мою, еще не черную, но уже заметно почерневшую.

— Ты готов? Мое тело слишком истощено и долго удерживаться в этом мире я уже не смогу.

— Что мне надо делать?

— Тебе ничего, — довольный смешок в моем сознании и надо мной зависает мой брат. Он словно вынырнул откуда-то из тени. Дальнейшее я видел как бы со стороны, хотя до сих пор не нахожу объяснений этим вывертам сознания. Я увидел те самые энергетические линии, про которые мне говорил Дашт — завораживающе красивый узор покрывал все мое тело. Демон завис надо мной, с силой втянул в себя воздух, словно решался, а затем коршуном рухнул вниз, впиваясь в засветившиеся багряно-черным цветом изгибы узора. И закричал, страшно и ужасно, завыл подобно смертельно раненному зверю. Мое тело дергалось на койке словно в эпилептическом припадке, вводя в панику собравшихся вокруг. Я дернулся к демону, словно чем-то мог помочь, но меня стремительно затянуло в собственное тело, давая возможность прочувствовать все на своей шкуре. Это оказалось больно, больнее, чем вскрытая грудная клетка.

С закрытыми глазами, я продолжал видеть всю комнату разом и кажется с разных ракурсов. А затем помещение залила тьма. Она вилась черной змеей, ледяным туманом скользнула по ногам собравшихся, заставляя их поежиться и в страхе переглянуться. Бесконечные целительные потоки, которыми меня бездумно заливали как отрезало. И сколько белые маги не трясли руками и не шипели сквозь зубы, никому не удалось пустить даже искры волшебства. Я ощутил первые эмоции страха и непонимания, которые удушливо- сладким ароматом пробрались в мой орган обоняния. Тьма свернулась огромной змеей вокруг моей койки и замерла на миг, словно давая присутствующим возможность оценить себя, а затем неторопливо поднявшись по ножке койки, огромный щуп стихии замер напротив моего лица искаженного в болезненной судороге, чтобы через мгновение ринуться в меня. Холодом скользнуть в горло и ноздри, ледяшками — в глаза. И снова я изгибаюсь в болезненном крике, потому что она безжалостно хозяйничает внутри, рисуя новые линии, с корнем вырывая старые и ненужные. Когда стихия осталась довольна теми изменениями, что она привнесла, то скользнула в энергетические линии, заставив их на миг полыхнуть чернильной мглой и затихла, вернув мне позабытые ощущения силы.

Но лишь на миг. Теперь во мне полыхнули багряные линии, выпуская наружу запрятанный в них огонь. Он огненным столбом взвился над моим телом и ринулся в толпу, ширясь, разрастаясь, захватывая все больше пространства, заставляя людей отпрянуть. Огонь метнулся к безжизненному телу и демона и поглотил его, не оставив даже пепла. Казалось из глубины пламени доносится утробное рычание вечно голодной сущности. Вот теперь по комнате поплыла паника, некоторые ринулись к дверям, в надежде спастись, но вставшая там стеной огненная стихия спалила потерявших разум от ужаса людей, собрав свою плату с них. Испив крови, пламя вновь ринулось к моей койке и заключило в кокон, прогоняя холод, которым со со мной щедро поделилась тьма. На какое-то время, треск и рокот стихли, словно огонь присматривался к моей тушке, решая, достоин ли я стать носителем столь запредельной силы или спалить меня к чертям, пока я не натворил бед. Видимо определился, потому что нежное тепло проникло в душу мягко приникая к ней. Лаская линии, усыпляя мою бдительность, что бы резким рывком войти в них без остатка.

А затем… Мощь, всесилие, абсолютное наполнение силой. Взрывная волна как и предсказывал Дашт прокатилась по помещению сбивая с ног, тех кто остался. Чувствуя себя всемогущим, я медленно поднялся с кровати, привыкая к новому, нечеловечески сильному телу. С шорохом за спиной развернулись наполненные тьмой крылья, вырывая у присутствующих вздох восхищения.

С шелестом в мой разум попытались скользнуть грязно-серые тени чужого подчинения.

— Повинуйся мне! — ага, щаз.

Ярость кровавой пеленой нежно начала обволакивать разум, когда мои глаза остановились на ненавистном лице.

— Он не подконтролен. Убейте его, — мерзкий выродок все понял раньше остальных.

Вернув ему ненавистную мягкую улыбку, от которой меня откровенно тошнило и бросало в дрожь, скользящей походкой двинулся к целителю, чувствуя, что как никогда ранее близок к мечте сжать на человеческой шее свои руки. Сжимать, пока глаза не вылезут из орбит, а воздух не перестанет наполнять его легкие, а потом сжать до хруста, оторвать этой мерзости голову, упиваясь кровью ненавистного врага. А затем сжечь тело, чтобы даже духу от этой твари не осталось.

Внезапная боль стерла мое предвкушение и вернула крупицу разума. Обернулся, пытаясь понять откуда в меня стреляют. Бледный парнишка, сжимая в дрожащих руках огнестрел заводского производства, единственный из вооруженной братии, пришел в себя. Остальные так и валялись неряшливой кучкой, потеряв сознание от энергетической волны. Ан нет, вон зашевелились, сейчас расчухаются и будет жарко.

Адреналин ударил в голову. Как ни странно, боль от нескольких выстрелов хоть и присутствовала, но ранения я не ощутил. Осмотрел себя, ну точно, крови нигде нет. Откуда-то из-за спины на плечо вполз черный платок Тьмы и, насмешливо шурша, обернулся вокруг шеи стильным шарфом.

— Оу, мерси, — пробормотал я.

Развернулся к дверям и метнулся по длинному коридору, оставляя за спиной ненавистную комнатушку с еще более ненавистным врагом. Ну ничего, как говорят, Земля круглая — встретимся, обязательно встретимся. Коридор, еще один, где-то грохот шагов. Да где же здесь выход? Кабинеты, лаборатории. О, лестница наверх. И снова коридоры. Длинные со множеством ответвлений. Хоть бы таблички вешали или план эвакуации. Не по ГОСТу, пожарных на них нет. О, окно. Всем телом бросаюсь в него и так же отлетаю обратно. П..ц, на нормальное оборудование у них денег не хватило, а на пуленепробиваемые тонированные окна финансы нашлись? Бред какой-то.

Тьма с шеи рванулась непроглядным облаком и укрыла оконный проем, расползаясь по нему нефтяной пленкой. Преграду как корова языком слизала. Кажется я не рассчитаюсь со стихией. Кинул тело в проем, отмечая царившую за стенами ночь и подивился тому, что окно располагалось прямо на первом этаже. Бункер какой-то. Невольно возникает мысль, а может все эти опыты проводились вполне себе легально, прикрываемые правительством? Черт, если так, то я реально попал. Тогда только и остается, что валить в Шафархаад под темное крыло демонического батюшки. Развернул крылья и оттолкнувшись от земли взвился в небо. Снизу тут же ударили автоматные очереди, пытаясь пробить щит, которым меня так своевременно укрыла тьма. Отдачей меня отбрасывает еще выше и в сторону, по плечу ползет черно-багряная кровь. Значит все же пробили. И снова залп. Щит расползается рваными лоскутами, а я парой взмахов кидаю себя еще выше в небо, превращаясь в едва различимую точку с земли. Набираю разгон и старательно машу крыльями, пытаясь абстрагироваться от свинца въевшегося в тело. Мне все равно, в какую сторону лететь. Первоначальный план, пережить не лучшие времена у кого-нибудь из знакомых, пришлось отбросить, так как там меня скорее всего будут искать.

Куда и сколько я летел, не знаю. Спустился ниже только когда почувствовал, что крылья ломит и начинает сводить судорогой. Оказался у какой-то безлюдной в это время трассы и отстранено подивился тому, что ноги меня не держат. Еще пара неуверенных шагов и я просто рухнул на обочину, укрываясь крыльями….

— Вот такая она моя невеселая история, — хмыкнув, произношу я, продолжая перебирать длинные мягкие солнечные волосы. — Потом получилось еще более прозаически. По трассе где-то через час проехал Илья. Увидел невнятный куль, лежащий у самой дороги и вышел полюбопытствовать. Не побоялся затолкать в машину непонятное создание и привез меня к себе на квартиру, скрыв даже от жены, что я за существо. Ему я рассказал все как было. Хотя и не знал кому доверять. Стал усиленно изучать техники погружения в чужое сознание, контроль и защиту от него, не желая даже в теории становиться чьей-то марионеткой. Через полтора года Илья предложил мне занять место преподавателя в Универе, и я радостно согласился. Не надо думать, что я не искал этот проклятый бункер. Еще как искал, как только пришел в себя и восстановился. И даже нашел. Но целитель воспользовался форой, которую я ему невольно дал и мне удалось обнаружить там лишь голые стены. Не осталось даже клочка бумаги. Как тебе сказка?

— Ты прав совсем невесело…,- с ее губ срывается тихий голос.

— Жалеешь меня? — вырывается у меня банальнейший в такой ситуации вопрос.

— Вот еще, — фыркает она, — жалею я твоих врагов.

— О, поверь мне, не стоит. Максимум, который я могу с ними сделать — убить и выпить душу. Пытать, чувствуя себя последней мразью, превращая человека в кусок вопящего мяса, мне совершенно не хочется.

— А причем здесь ты? Можешь конечно и выпить. Но если хочешь, то ради тебя я могу создать целую галерею, прекрасных ледяных статуй. Которые не будут хотеть есть, пить, но все будут чувствовать.

— Прекрасная месть за то, что мне пришлось пролежать несколько месяцев в неподвижном состоянии, — довольно улыбаюсь я. Пожалуй, такая идея мне даже приходится по душе.

— Слушай, — тянет она с исследовательским интересом, — мне вот что интересно: а кем именно ты себя все же ощущаешь?

— Хм, ты задаешь непростой вопрос. Я ощущаю себя демоном. Но при этом точно знаю, что родился человеком, хотя и помню свое демоническое детство намного ярче, чем человеческое.

— И что не происходит никаких внутренних конфликтов? Никакого дискомфорта от того, что ты помнишь две жизни?

— Неа, — довольно улыбаюсь я. — Живу в полной гармонии с самим собой.

— А кто были те волки? Они из твоего мира, да? Ну из Шафархаада?

— Да, это одни из разумных жителей — верриги, не советую тебе их звать волками. Некоторые не любят, когда их сравнивают с животными. Повторяю, они полностью разумны. Вожака зовут кстати Аурвиэн и, кажется, он даровал нашей дочери возможность призвать на помощь, очень уж она его впечатлила.

— А те, что напали на наш дом? — помрачнев спросила она.

— А те, — вздох срывается с моих губ, — низшие неразумные демоны. Звери, без единой искры разума. Такие как они мясо, которое подчиняется высшим демонам и первое принимает на себя удар противника. Ваши собаки и то умнее будут.

— Мне они не показались такими уж тупыми, — хмурится она.

— Мне тоже, — киваю я.

— Стой, — восклицает она подскакивая на кровати и внимательно смотрит на меня, — Ты же сказал, что они подчиняются высшим демонам. Тогда почему?…

— Потому что они больше не принадлежат к моему миру. Одна целительская тварь продолжает свои безумные опыты на демонах и над контролем разума. Видишь, адскими псами обзавелась.

— Но не прибежали же они неизвестно откуда, — размышляет она, а затем до нее доходит и воздух вокруг взрывается снежным фейерверком, — Что!!? В моем городе?!

— Тише, — прошу я. — Давай обсудим это уже завтра. Через пару часов рассвет и прибежит дочь, чтобы нас разбудить. А мне хочется еще поспать.

Перевожу взгляд на стремительно намокающее от талого снега одеяло.

— И кровать еще перестелить…

— Прости, — тушуется она. — конечно давай ложиться.

Ну слава Богу, кажется, на сегодня с разговорами покончено.

ГЛАВА 22

— Чем ты собираешься заняться сегодня? — намазывая масло на кусок булки устремил на меня любопытствующий взгляд Александр.

— Дай-ка подумать, — прикинула я в голове имеющиеся планы. — Сначала, хочу съездить к одной… нехорошей женщине на квартиру, затем поеду в Университет, а вечером надо еще заехать на работу за целым ворохом бумаг. Альберт обиделся на меня за то, что я бросила его одного в Китае и теперь мне домой документы никто возить не будет, — хмыкнула я. — Оу, еще кажется, Нина хотела прошвырнуться по магазинам, — поморщилась я.

— А ты не хочешь? — проницательно посмотрел на меня Алекс.

— Не люблю бывать в большом скоплении людей, — кривлюсь я, — не чувствую себя в безопасности.

Он понимающе улыбается.

— Ну так и отказала бы под благовидным предлогом крайней занятости.

— Увы и ах, но девушке все же надо помочь — первый бал, как ни как.

— Аааа, а я и забыл про нашего мэра, — с брезгливым выражением лица протянул он. — Черт, скажи, что мы туда не пойдем. Ненавижу это сборище высокомерных снобов, которые смотрят на меня как на таракана лишь потому, что я одаренный, втайне завидуя.

Я вижу, что ему просто до ужаса хочется выругаться, но за столом сидит дочь и он давится ругательствами, глотая их и подбирая приемлемые выражения. Я нахожу это ужасно милым и забавным.

— Не в этот раз, Алекс, — со вздохом произношу я, отлично его понимая, — у меня ощущение, что все решится на этом балу.

— Ты думаешь, он там будет?

— Я уверена, что будет. Хочу посмотреть в его очаровательные глазки и дать понять, что все знаю, — моя рука с силой сжимается на стакане, мгновенно охлаждая апельсиновый сок, а затем и морозя его.

— Опасно, — качает головой Александр.

— А мне надоело, что этот … мммм… мужик гадит нам исподтишка. Надеюсь, что после этого я наконец увижу честный вызов — лицом к лицу. И еще, — я поднимаю голову и в упор смотрю на своего мужчину, — не вмешивайся, Алекс, я тебя прошу.

— Ты просишь невозможного, — сцепив зубы цедит он.

— Алекс, — качаю я головой. — Я хочу разобраться со своими кошмарами сама. И сама хочу отомстить.

— Снежинка, ну как ты не понимаешь. Тебе вовсе не обязательно делать это самой. Достаточно видеть все. Меня просто трясет от мысли, что он может тебе навредить. Он сильный маг, вне категорий. А ты, прости, недоучка, не окончившая Университет.

— Мои знания на порядок выше тех, что преподают в Университете. Да, кое-где есть пробелы, но я в свое время много времени уделяла самостоятельному изучению. Так что совсем уж неподготовленной я не пойду. Ну а если ты так хочешь поучаствовать, то подстрахуй.

— Упрямая ледяшка. Хорошо, как скажешь, но если увижу, что ты не справляешься, то вмешаюсь, уж извини.

— Извиняю, в мои планы смерть, знаешь ли, не входит.

— А что входит? — он бросает на меня внимательный взгляд исподлобья.

А мне становится весело. Вот интересно, он вообще помнит, что я, когда заключался магический договор, говорила о том, что не стану строить в его отношении матримониальных планов. А вот он ничего такого не говорил.

— Да, Алекс, я согласна стать твоей женой, — говорю ему поднимая глаза к потолку.

Полюбовавшись красивым потолком из светлого дерева перевожу взгляд на мужчину, который замер не шевелясь. Дочь тоже с видимым удовольствием наблюдала за неуверенным выражением счастья, что робко пробиралось на его лицо.

— Прости, — опомнился он, — конечно, я сделаю все как надо.

Встает из-за стола, подходит ко мне, опускаясь на одно колено. Из внутреннего кармана пиджака достает бархатную коробочку синего цвета.

— У тебя что и кольцо есть? — удивленно спрашиваю, не веря тому что вижу.

— Хмм, я просто очень надеялся, — насмешливо говорит он. — Ну а кольцо, есть. Давно еще. С курса первого.

— Ты больной, ты знаешь это, — пораженно прошептала я.

— Разумеется, — подмигивает он.

Он открывает коробочку и достает тоненькое колечко инструктированное прозрачными и синими алмазами, безо всяких снежинок, слава Богу. Медленно надевает его мне на палец, давая ощутить приятную легкость и невесомое тепло, окутавшее руку.

— Ты точно ненормальный, — выдыхаю, глядя на невероятную красоту, — оно же невероятно дорогое.

— Нееет, оно бесценно, — с удовольствием говорит он мне. — Оно создано специально для тебя. Это кольцо из Шафархаада, сделано ювелиром-джином для моей невесты. Магически зачаровано, и убережет тебя в случае опасности.

— Вот как? — мои глаза заинтересовано заблестели — артефактор во мне встрепенулся и с любопытством заскользил по граням камней.

— Я рад, что оно пришлось тебе по душе, — со смешком произнес мужчина, поднимаясь с колена и нежно прикасаясь к моей щеке губами.

— Спасибо, — благодарю запоздало, стараясь задушить неуверенную неловкость всколыхнувшуюся внутри.

— Мам, а покажи, — подбегает ко мне неугомонная мелочь, и перегибается через колени, в желании рассмотреть и пощупать. Послушно протягиваю руку и позволяю ее немного повыкручивать.

— Красиво, — завистливо выдыхает она, — а мне такое же подаришь?

— Дочь, — с насмешкой говорю я, — кольцо должен дарить тот, кто станет твоим мужем. И не переживай, твое кольцо будет еще прекраснее.

— Правда? — она требовательно смотрит на меня.

— Правда, — со вздохом отвечаю я, искренне надеясь, что все-таки где-то найдется человек, который сделает эту вертлявую непоседу счастливой. — Ладно, доедайте, а мне пора, — поднялась я из-за стола.

Обшарпанная пятиэтажка выглядела откровенно уныло под заливающим тротуары дождем. Именно здесь проживала Мария, которую вот уже неделю никто не мог обнаружить. Женщина словно исчезла с лица земли, не появившись ни в одном общественном месте. Может, конечно, и Игорь ее упустил, но мне как-то слабо в это верится. По сути, я понимаю, что-то кое-кто просто воспользовался любовью недалекой девушки, которую уж точно не любил. Но мне ее не жаль. Больше года она присматривала за Лилией и вот так просто, ради какого-то мужика, согласиться на убийство ребенка, которого кормила, одевала и читала сказки на ночь… нет, такое выше моего понимания.

К нужному подъезду подбегаю быстро, стремясь укрыться от падающих с неба капель. Мне везет, кто-то решил выйти из подъезда и под писк домофона и возмущенное: «Эй!», я забегаю внутрь, неловко отпихнув плечом, выходившего мужчину.

Простите, но мне до сантиментов. Уж не знаю, как я буду сдерживаться, но для начала с этой гадиной нужно все же поговорить. Печальная улыбка, появляется на моем лице, когда я понимаю, что смерть Марии — дело уже решенное. Нет ничего хуже, чем оставлять за спиной женщину, которая считает тебя своим врагом. Тошнота подкатывает к горлу. Я впервые на полном серьезе собираюсь лишить кого-то жизни. Не отдавая приказ верным людям, а сама — своими собственными руками. Но за дочь — сделаю. Если понадобится — медленно и с удовольствием. Чтобы никто больше не смел с угрозой даже посмотреть в ее сторону.

Нужная мне дверь, выглядит ново и богато по сравнению с другими. Железная, добротная, с виду неприступная. Вдох-выдох, успокоить сердце и вернуть привычную отрешенность чувствам. Мне это удается и я уже спокойнее ложу руки на двери. Звонить я уж точно не собираюсь. Моя магия ледяными узорами расползается по стальной поверхности, заполняя собой каждую трещинку, каждую выемку, покрывает изморозью замок, давая мне возможность управлять им. Лед послушен как никогда, легко принимает нужную форму.

Дверь открывается неожиданно с противным скрипом, пропуская меня в отремонтированную прихожую. Но я отшатываюсь от дверного проема не имея сил переступить порог. С ног сбивает удушливая вонь разложившегося трупа, вызывая в организме рвотные позыва. Прикрываю дверь и опираюсь на нее спиной, пытаясь отдышаться и начать связно мыслить. Похоже, муженек Марии выместил на ней свою злость от провала планов. И попытался замести следы таким вот образом. Ах, да еще и получит свободу от нежеланного брака. Вот говнюк, за это он тоже ответит. В грудь толкается неожиданное облегчение от того, что мне не придется убивать бывшую няню, с которой я порой могла посидеть на кухне и выпить чаю, за ничего не значащими разговорами.

Как бы там не было, мне все равно придется войти и убедиться, что труп в доме, действительно ее. А уж потом надо позвонить Игорю. Теплый шарф, хранящий аромат моих духов прикрывает мой нос, когда я вновь открываю железную дверь. Квартира двухкомнатная, небольшая, светлая и уютная. И посреди этого уюта совсем уж ненормально смотрится труп молодой женщины, небрежной кучкой валяющейся посреди небольшого зала.

В обезображенном смертью, раздувшемся теле женщины весьма сложно признать прежнюю Марию, разве только по длинным каштановым волосам, теперь спутанной паклей лежащих рядом на ковре. Зеленые пятна, покрывают руки, лицо и ноги, неестественно большой язык высовывается из распухших губ. Я вздрагиваю и отвожу взгляд, понимая, что смотреть на это выше моих сил. А еще даю себе мысленное обещание, в последней воле указать обязательную кремацию моего тела. Не хочу выглядеть вот так после смерти. Я поворачиваюсь спиной и дрожащей рукой достаю телефон. Стягиваю шарф и набираю номер.

— Игорь, — выдыхаю я в трубку, — она мертва.

— Ты?..

— Нет, она мертва уже давно. Тело начало разлагаться, приезжай, пожалуйста.

Я тяжело сглатываю, снова утыкаясь носом в шарф, и пытаюсь усмирить бунтующий желудок. Хруст за спиной заставляет меня в ужасе подпрыгнуть и развернуться, чтобы увидеть как мертвое тело, неестественно вывернув верхние конечности, упирается ими в пол, пытаясь поднять одеревеневшее тело.

— Хорошо, я скоро буду, — мужской голос в телефонной трубке, вырывает меня из столбняка поразившего меня ужаса.

— Игорь она встала, — медленно произнесла я, поражаясь тому как хрипло звучит мой голос.

— Ты же сказала, что она мертва, — непонимающе произнес он.

— Труп встал, — внятно произнесла я, не отрывая глаз от покачивающейся фигуры, которая словно заново привыкает к своему телу. Все суставы в нем жутко хрустят и не хотят изгибаться естественно, что выглядит просто жутко и отвратительно.

Мой начохраны выдает такую цветастую трехэтажную фразу, что впору завидовать такой образности мышления, но я сейчас не способна ее оценить.

— Так Вика, слушай меня внимательно. Ожившие мертвецы не поддаются никакому магическому влиянию. Так что справиться с ней ты не сможешь. Но квартиру покидать тебе нельзя, потому что она пойдет за тобой.

— И что же мне тогда делать? — возмутилась я.

— Ну она же пока медленно двигается — побегай от нее, что ли. Может еще одна комната есть, закройся тогда там.

— Там двери стеклянные, — снова возмущенно говорю я.

Делаю плавный шаг в сторону коридора, начиная по кругу обходить оживший кошмар. Шея Марии все с тем же противным хрустом поворачивается за мной.

— Ну потерпи, дорогая, — просит Игорь. — Тут только некромант справится, на худой конец сильный Темный маг. Я постараюсь такого отыскать побыстрее, жаль, что твой ректор Стихийник.

— Александр тот самый маг. Сильнее в этом городе ты никого не найдешь, так что дуй за ним в Университет и езжайте ко мне. Кажется, мне сейчас будет жарко.

Кладу трубку и швыряю в коридор прямо на пол длинное пальто. Туда же отправляется обувь — обидно будет, если каблуки подведут. Ее глаза закрыты, но она каким-то образом чует меня. Как привязанная поворачивает голову в моем направлении и больше никак не двигается. В абсолютной тишине особенно жутко звучит хруст ее позвонков. Я вздрагиваю от отвращения, замечая, что из носа и рта сочится уже почерневшая кровь.

— Ну ладно — побегаем, кажется, мои слова стали сигналом, потому что она делает первый шаг.

ГЛАВА 23

Мне вот интересно: а что она вообще сделать со мной собирается. Нет, конечно, проверять я не хочу, боюсь, что желудок тогда не удержится и избавится от опрометчиво принятого завтрака, но все же. Душить будет, или сожрать мое тело желает? И вообще, вопрос: с чего труп вообще поднялся. Неделю понимаешь ли лежала тихо, а тут я зашла и это поднялось.

А если бы не я, а кто-то другой пришел, например, полиция? Нет, понятно, что она встала не сама, а поработал над телом мой «обожаемый» враг. Но интересно все же по какому принципу. Одаренным ведь нельзя раскрывать свое существование. Он сам себе копает яму? Не понимаю, если честно.

Шаги давались ей очень тяжело. Грузно, неуклюже, иногда выворачивая стопы, иногда покачиваясь и останавливаясь. Ждать пока она дойдет до меня, я точно была не намерена. Игорь сказал, что магия на нее не действует, но я и не буду воздействовать на нее. От моих ног в ее сторону расстелилась абсолютно гладкая, как стекло, ледяная дорожка. Вполне ожидаемо труп подскользнулся и с глухим бряком свалился на пол. От удара, жидкость, что сочилась из ее носа и рта, плеснулась на эту самую дорожку. Боже, как же все это отвратительно. Даже с этической точки зрения — издеваться вот так над телом умершего человека. Надеюсь Мария на том свете хорошенько потрепает душу этого мерзавца. Он это явно заслужил.

Какое-то время она еще пыталась подняться, а я поймала себя на том, что даже с каким-то исследовательским интересом слежу за всем этим. И стало противно от самой себя, хотя я отлично понимала, что сделать ничего в этой ситуации не могу. Остается только ждать того кто сможет.

В какой-то момент мертвец перестает бороться. Лежит, распластавшим на нетающем льду, а затем она поднимает голову и, словно по щелчку, открывает глаза. Бездонные колодцы, наполненные чернильной мглой, сквозь которую иногда проглядывают уже желтоватые, загноившиеся склеры. Губы трупа лопаются, когда он обнажает в злом оскале пожелтевшие зубы. А затем я с ужасом вижу, как из ее пальцев отрастают небольшие ногти, которые она с силой загоняет в лед, выбивая из него крошку. И теперь очень резво движется ко мне, ловко перебирая руками и ногами, которые вдруг обрели удивительную гибкость и подвижность.

— Да что за хрень тут творится, — я с воплем прыгаю на диван и быстро пробегаю по нему, оставляя мебель между нами.

Только теперь замечаю, что кровь, которая пролилась на дорожку и пушистый когда-то светлый ковер, словно исходит черноватым полупрозрачным дымом. Вздрагиваю, когда она в едином слитном прыжке, почти перепрыгивает весь диван. Снова спешу отбежать от нее на приличное расстояние и хватаю, стоящую на кофейном столике вазу. Не думая о том, что делая запускаю прямо ей в голову. Она даже не морщиться, а движется на меня с неотвратимостью танка. Блин, что же тут так мало пространства.

Мне удается выскользнуть в коридор, оставляя за собой все тот же каток. Бывшая няня немедленно опускается на четвереньки, пугая меня своей излишней сообразительностью. Бегу в ванную и закрываюсь на защелку на ручке. Дверь в ванной тоже, по всей видимости, недавно меняли. Она толстая добротная, безо всяких стекол. Для надежности еще и наращиваю слой льда между дверью и косяком. Примораживаю петли и оставляю кусок льда в механизме замка, заедая его напрочь. И только тогда позволяю себе выдохнуть, чувствуя как бешено колотится сердце.

Присаживаюсь на бортик маленькой ванны и прикрываю глаза, слушая глухие и сильные удары, от которых дверь буквально содрогается. Ну что же я в абсолютной ловушке. Если она сюда войдет, то мне хана. Тогда-то я уж точно узнаю, что она собиралась сделать со мной. Ванна полтора на полтора ей Богу. Места хватает только на стиральную машину. Даже для мойки его нет. А вот машина хорошая, импортная достойной модели. Хорошая Мария была хозяйка, только что ж баба из нее такая дурная вышла.

Тупо сижу и считаю удары, поражаясь тому, что соседи до сих пор сюда не прибежали и не вызвали никого. Или?… Погружаясь в магическое поле, из-под полуприкрытых век осматриваю стены, на которых чуть заметным узором серебрится заклинание. Теперь понятно, видимо Мария была еще и излишне темпераментной женщиной. Существо за дверью видится абсолютно черным облаком, из которого то и дело вырастают отростки. Жуть какая. Значит, соседей можно не бояться. Могу тут хоть шкафы ронять — никто не почешется. Хорошо, что я хотя бы дверь не закрывала на ключ, а то мозгов могло хватить. Ведь даже мелькнула на миг такая идея. Хотела закрыть, что бы никто лишний не сунулся и не обнаружил меня наедине с трупом. Проблем ведь потом с полицией не оберешься. Но как же хорошо, что я передумала.

Сижу еще минут пять, тупо считая удары. А вот раздавшийся треск мне не понравился. Чем же она все-таки разломала эту большую и толстую дубовую доску? Неужели своим телом. Не верю в это. Ну и где же мои спасатели? Меня сейчас будут убивать.

Треск, еще треск, еще. Большая щепка вваливается внутрь, а я с визгом перелажу в ванную и начинаю наращивать вокруг себя огромный цилиндр. Медленно, очень медленно. Включаю воду и стена, которая сможет задержать нежить, растет быстрее. Но все равно медленно. Она ломает дверь явно быстрее. Длинные пальцы с силой отламывают от двери самые настоящие куски. Вот уже дыра размером с ее лицо. Еще рывок сильных мертвых рук и вниз по двери побежали огромные трещины. А я… я ПАНИКУЮ. Господи, никогда в жизни у меня еще наверное так не колотилось сердце. Стена достает мне только до макушки. Она ее с легкостью перепрыгнет. Я не знаю где я нахожу резервы, но все же заканчиваю растить стену до потолка как раз в тот момент когда дверь окончательно сдается. И только теперь, привалившись спиной к холодному кафелю, чувствую, что дыхание у меня как у человека, который кросс только что сдал, а вода, которую я включила, горячая. То-то я думаю, что же так медленно, а оно вот как получается. Пытаюсь отдышаться и досадую на себя — ну вот какого хрена я сидела тут на бортике ванной, изображая из себя Рапунцель в башне. Надо было сразу стенку ставить. Нет посчитала, что хрупкому телу бывшей женщины ни за что не проломить дубовую дверь в пять сантиметров толщиной. А если бы у нее дома где-то топор валялся. Да она бы вскрыла ее тогда минуты за две и уже разделывала бы меня тем самым топором.

Мертвец подходит и осматривает стену, склонив голову на плечо. Ужас, до чего же все-таки кошмарно все это выглядит. Стенку, я конечно постаралась сделать потолще, эта вам не та фигня которой я когда-то от Нины одним движением закрылась. Это ого-го какая стенка. Тут через слой вплеталось заклинание прочности и долговечности. Я подозреваю, что мой ледяной щит крепче, чем стены в этом доме. Блин, ноги намокли, прохладно как-то.

Ладно, посмотрим, что предпримет сообразительный труп. Сажусь на попу прямо в лужу, безнадежно намочив брюки, все равно штанины уже мокрые, и складываю руки на коленях. Опираюсь на них подбородком и жду. Хотя вот так снизу вверх смотреть на оживший труп еще страшнее, появляется ощущение, что я слабая жертва.

Она складывает щепотью пальцы, образуя своими ногтями копье и начинает с упорством дятла долбить стену. А я вздыхаю, чувствуя, как ужасно у меня начинает болеть голова. Нет уж, никакого сегодня Университета и похода за нарядами. Приду домой и лягу спать. Нет, кошусь я на труп, спать не лягу. Буду мультики смотреть. Включу «Чебурашку» или «Ну, погоди!» и буду возвращать ощущение безмятежной расслабленности.

Когда лед начинает трещать я не верю своим ушам. И если глаза меня не обманывают, то только что по моей идеальной стеночке прошла трещина. Но как? Присматриваюсь внимательнее и вижу, что от каждого удара в структуру заклинания заползает тонкая дымка Тьмы, уничтожая мои заклинания на прочность. Вот оно что. В основе всей моей силы лежит все-так свет. Став магом льда, я не перестала быть светлым магом, а тьма мой антагонист. Именно ей проще всего разрушить мои заклинания. Парадокс, не правда ли. Светлая сила не наносит вреда темным заклинаниям, а вот тьма почти всегда рассеивает свет. И почему так? Может мы просто не настолько светлые маги? Я-то уж точно.

Еще удар и ее кисть оказывается с моей стороны стены. Сжимается в кулак и вылазит из дыры обратно. Она загоняет когти рядом с образовавшейся дырой и начинает крошить лед, который почти не оказывает сопротивления. Вот похоже и все. Меня начинает колотить от ужаса. Лед ломается ужасающе быстро, но тут раздается грохот. Это обломки двери, все еще закрывающие проход между коридором и ванной вываливаются наружу. Я вижу обернувшегося демоном Александра и не сдерживаю облегченный вздох. С его крыльев стекает темная стихия, почувствовав которую, нежить перестает долбить стену и просовывает тело по пояс в пробитую дыру, пытаясь схватить меня когтями. Но она не успевает меня коснуться. Стихия Александра заключает ее в плотный кокон, в котором внезапно раздается жуткий, полный боли вопль, который могло бы издать смертельно раненное живое существо. Мы не отрываясь смотрим на этот кокон, в котором труп бьется, судя по конвульсивным подрагиваниям, практически в агонии. Наконец, вопль стихает и тьма, рассеявшись, не оставляет и следа. Ни тела, ни праха — ничего.

Александр двумя сильными ударами доламывает стену и поднимает меня на руки. Он молча вытаскивает меня из ванной и, накинув отвод глаз, выносит меня из проклятого дома. Сажает меня к себе в машину. Игорь идет за нами, опасливо поглядывая на моего демона. Но уважения в его взгляде все же больше. Мой начохраны несет в руках мои вещи. Алекс, засунув руку в карман моего пальто, достает ключи и протягивает их Игорю. Тот понятливо кивает и идет в мою машину, чтобы пригнать ту домой.

Александр аккуратно, почти бережно усаживает меня на переднее сиденье и пристегивает ремнями. Молча садится рядом и заводит машину.

Работающие дворники успокаивают, капли дождя, скатывающиеся по стеклу, настраивают на философский лад, а легкая приятная, а главное тихая, музыка позволяет расслабиться. А самое главное, сильный мужчина рядом позволяет поверить, что теперь все позади, я под надежной защитой и мне ничего не угрожает.

— Почему она ожила только неделю спустя? — не выдерживаю я, наконец.

— Потому что ты была рядом, подтверждает он мои мысли. Тьма, которой наполнено умершее тело, среагировала на твою ауру и исполнила волю своего хозяина. Подняла мертвое тело для твоего убийства.

— Ну а если бы, я была не одна. Если бы рядом были обычные люди- содрогаюсь я.

— Не знаю, — спокойно говорит Александр.

Он находит мою руку и крепко сжимает в своей теплой ладони, давая мне понять, насколько я оказывается замерзла. А я окончательно успокаиваюсь и, откинув голову на подголовник, не замечаю как погружаюсь в сон, убаюканная теплом и мерным ходом автомобиля.

ГЛАВА 24

Очнулась я от того, что меня снова подняли на ручки. Александр нес меня с сосредоточенным лицом на котором застыла каменная маска. Сквозь нее не проглядывало ни одной эмоции, просто его руки сжимали меня чуть сильнее, чем обычно.

— Который хоть сейчас час? — устало спрашиваю, пряча лицо у него на груди.

— Полдень, — он не многословен, хмур, но все так же уютен.

Я облегченно вздыхаю, сообразив, что Лилия сейчас в зале смотрит мультики. Мне бы не хотелось, чтобы она видела меня в таком состоянии. Сегодня до обеда за ней присматривают по очереди наши охранники, а после должен прибыть нянь, которого для нее отыскал Александр. Хотелось бы увидеть этого загадочного «дядьку». Потому что, когда я спрашиваю, кое-кто только улыбается загадочно, но комментировать отказывается. Дверь Александр открывал достаточно тихо, чтобы дочь не выглянула, но она все же ждала нас уже в холле. С крайне сосредоточенным и нахмуренным лицом. Увидела меня и просветлела, а вот меня затошнило от мысли, что дочь все видела и все знает. Боже, я убью того, кто отвечает за рассылку видений у провидцев и оракулов. Честное слово.

— Все нормально мам? Ты как?

Александр тоже закаменел, мышцы напряглись и губы искривились в неприятной полуулыбке. Тоже, видимо, кому-то хочет счета предъявить.

— Я нормально, донь, — осторожно говорю ей, — а ты что, что-то видела, да?

— Видела, как на тебя нападает Тьма, — кивнула она. — Правда уже тогда, когда ты дверь закрыла.

Фух, казнь неведомого кого-то отменяется. Демон тоже заметно расслабился. Тьма — это конечно неприятно, но обезображенный оживший труп намного хуже.

— Все хорошо, воробей, иди гуляй, — улыбнулась я дочери.

Она тоже мне улыбнулась, кивнула и убежала в гостиную, а меня понесли сразу в нашу комнату. Не слушая никаких возражений, содрали с меня одежду, не особо заботясь о ее сохранности и запихнули под горячий душ. Спустя пару секунд, ко мне присоединился Александр. Все так же молча намылил меня, обработал волосы шампунем, затем выключил воду и растер до красноты полотенцем. Я растерянно молчала, не понимая его молчания. Занес в комнату, нырнул в шкаф, достал оттуда теплую длинную кофту, натянул ее на меня и только тогда уселся на кровать, продолжая сжимать меня в своих руках. Все крепче и крепче, пока я не почувствовала катастрофическую нехватку воздуха. Тихо пискнула, требовательно просовывая руки между нашими телами в надежде сделать живительный глоток кислорода и услышала, наконец, облегченный вздох, вырвавшийся из его груди.

— И где истерика? — спросил он, улыбаясь самым краешком губ.

Смотрю на него вопросительно.

— По всем законам жанра, ты сейчас должна сидеть у меня на коленях, рыдать мне в шею от облегчения, что все закончилось, — он насмешливо мне улыбнулся.

В чем-то он был прав. От воспоминаний до сих пор мурашки строем ходили по коже. И облегчение было. Только вот слез не было.

— Слезы не приносят облегчения, — говорю я ему. — В своей жизни мне пришлось немало пролить их, чтобы это осознать. Жалея себя, не станешь себя чувствовать лучше, лишь голова разболится. Лучше ты пожалей меня.

Сама не знаю, как у меня вырвалось последнее предложение. Хотела перевести все в шутку, но его рука мягко погладила меня по голове, зарылась в волосы длинными пальцами.

— Подожди, — шепнул он мне в ухо.

Поставил меня на пол и откинул одеяло. Залез в постель и протянул ко мне руки. Без разговоров нырнула к нему, чувствуя как колотится сердце. Положила голову ему на плечо и расслабилась, слушая шум дождя за окном, чувствуя его крепкие объятья и губы на макушке.

— Так лучше? — с мягкой насмешкой.

— Лучше, — соглашаюсь я. — И все же, мне не дает покоя один вопрос. Что бы это чудовище сделало бы со мной?

— Все же ты удивительна, — смеется он, — я едва успел в самый последний момент, а тебя сейчас интересует: нужна ли пища трупам? Кошмар какой-то, я начинаю сомневаться, что в нашей маленькой семье мужчина — это я.

— Даже не сомневайся, — серьезно произнесла я, — без тебя мне было бы плохо.

— Придется поверить на слово, поскольку проверять я не собираюсь.

— И все же? Что она бы со мной сделала?

— Все что угодно. На что хватило бы больной фантазии создателя. Жрать им не надо, но если бы было таково желание того, кто поселил в ней Тьму, то она бы стала. Так что этого мы уже не узнаем.

— Она странно себя вела, — сглотнув говорю я. — Вначале так неуверенно, а затем как-то слишком ловко и проворно.

— Послушай, Вика. Это была не Мария, не пустой безмозглый сосуд. Внутри была вполне разумная Стихия, осколок силы мага. Если бы ему понадобилось, то Тьма из ее костей и плоти, хоть миниатюрного динозавра сотворила бы. И как бы ты не хотела это отрицать, я говорю тебе еще раз: ты с ним не справишься. Он старше и хитрее. Он намного сильнее. И он Темный маг. Абсолютно сумасшедшей, с извращенной фантазией и абсолютно искривленной психикой. Ему нечего терять, он просто загнанная в угол крыса, а потому еще более опасен и непредсказуем. Я не уверен, что сам с ним справлюсь.

Он молчит, словно собирается с мыслями. А я молчу потому, что возмущение меня парализовало. Ну как он не понимает?…

— Если ты думаешь, что я не понимаю твоих мотивов, то ошибаешься. Я все понимаю и признаю за тобой право на месть. Понимаю, что твоя душа не успокоится, пока ты своими собственными руками не убьешь мерзавца. Я лишь хочу сказать, что в прямом и честном бою ты не победишь. Да и не будет честного боя. Ему плевать как, ему просто надо тебя уничтожить. И если ты будешь играть в светлое благородство, то проиграешь.

— И что же мне тогда делать? — вопрос звучит сдавленно, потому что я не имею права проиграть. Не могу оставить дочь одну. Пусть она называет Александра папой и он не бросит ее, если я все же не выживу. Но маму ей не сможет никто заменить. А я не хочу, чтобы она хотя бы на миг ощутила свою чуждость и ненужность, свое одиночество. Она всего лишь четырехлетний ребенок и нуждается во мне. Я в двадцать один плакала от того, что мамы нет рядом, от того, что она мне нужна. И не хочу думать, каково это потерять самого близкого и дорогого человека, когда ты такая кроха.

— Мне кажется, что твой главный козырь — твое ремесло. У тебя шикарная теоретическая база, ты знаешь практически все, что знал к своему возрасту твой отец. Ты умеешь экспериментировать и не боишься нового. Придумай, что поможет тебе выиграть в борьбе с черным магом. Что вообще, может помочь тебе победить мага. Я тебе ответ на этот вопрос дать, к сожалению, не могу. Я всего лишь боевой маг, прямой как шпала, у меня нет твоей гибкости мышления. Я пользователь, а не изобретатель. Так что думай, у тебя осталось пять дней.

Звучит просто убойно. Изобрести никому не известный артефакт за пять дней? Просто нереально. Обычно на это уходит от полугода до нескольких лет. Я работаю с шаблонной продукцией, уже больше года не могу разработать амулет на обнаружение неблагоприятных намерений, а мне предлагают придумать то, что сможет укокошить мага. Я бы лучше пулю в лоб ему пустила. Хм…

— Ты знаешь, — медленно начала я, — возможно в этом что-то и есть. Просто, до этого к артефакту привязывался конкретный вид заклинания. Один, который вплетается в процессе изготовления. Но если накладывать чары на что-то…

Идеи в моей голове запестрели со скоростью процессора. Да, вплетать заклинания невероятно тяжело и трудоемко. На это уходит масса сил и времени. Но можно зачаровать уже готовое изделие. Положить поверх материала тоненькую структуру чар. И энергетически связать с накопителем, тогда, когда чары активизируются, энергия будет идти от накопителя, потрясающе… Остается только довести до ума.

— И ты фанатик, — с тяжелым вздохом произнес Александр.

— Прости? — вырванная из интереснейших размышлений, я непонимающе смотрю на него, с трудом уловив предыдущую фразу.

— Ну мне прямо не по себе стало от того блеска, которым разгорелись твои глаза. Подобные фанатичные искры я видел лишь, когда в меня вливали кровь демона.

— Оу, прости, пожалуйста, — смутилась я, не понимая правда в чем моя вина.

— Прекрати, — смеется он, — просто замечательно, что ты настолько любишь свою работу. Это ведь мои проблемы. Но лучше мне не присутствовать во время твоих экспериментов, — помолчав неожиданно сказал он. — Ладно, я смотрю, ты окончательно пришла в себя. Тогда пошли пообедаем и кофе попьем, а может и чего покрепче. Лично у меня до сих пор колотятся руки, стоит только подумать о том, что я мог опоздать.

— Я знаю отличный способ избавиться от стресса, — лукаво повела я на него глазами и нырнула под одеяло.

Какое счастье, что он не оделся после душа…

Мы уже закончили с обедом и сейчас пили кофе, наслаждаясь теплым семейным уютом и молчанием. Дочь держала огромную булку с малиновым джемом и громко чавкала, пытаясь одновременно вытереть пальцы о скатерть. Я ее не одергивала, со снисходительностью наблюдая за этими проказами, радуясь тому, что хоть в чем-то она похожа на обычного ребенка. Джемом она перемазалась не хуже свинки, и Александр, глядя на нее периодически пофыркивал от смеха, но громко не ржал, спасибо и на этом.

— Ты на работу сегодня уже не поедешь? — спросила я, с удовольствием наблюдая за небрежно изящными жестами своего мужчины.

— Нет, — улыбнулся демон, а еще неимоверно занятый по совместительству преподаватель. — Кажется Илья меня скоро уволит, но на сегодня у меня другие планы. Кажется вы с Ниной хотели устроить шоппинг. Пожалуй я прогуляюсь с вами.

— Пх, — поперхнулась я, едва не закашлявшись. — А ты уверен, что тебя надолго хватит?

— Я уверен, что с тебя на сегодня сильных впечатлений хватит. Раз ты себя чувствуешь спокойнее в моем присутствии, то я тебе его обеспечу. Так что звони подружке и отправь кого-нибудь из ребят за ней в Универ, пусть так и быть просачкует сегодня. Это я- демон, если что говорю. А как преподаватель, я ужасно негодую и плююсь огнем. Подумать только, я попустительствую двум нахалкам в их прогулах.

— Не волнуйтесь, учитель, я вам все пересдам. И за себя и за подружку, — опускаю я глаза в кружку и делаю крайне виноватое лицо.

— Правда? — в его рокочущем голосе слышатся легкие нотки предвкушения, а глаза опасно поблескивают. — Я очень буду ждать… вашей пересдачи.

От столь пронизанного желанием обещания мои щеки покрываются легким румянцем. Кидаю на расшалившегося жениха предупреждающий взгляд и перевожу глаза на дочь, которая по счастью нас не слушала.

Она сидела и с сосредоточенным лицом загибала пальчики. Я прислушалась и услышала тихое бормотание.

— Раз…, два…, три…,- она отрывается от своих пальчиков и переводит взгляд куда-то за правое плечо Александра, — четыре…, пять! Вышла киса погулять, — я не успеваю спросить, что это она там такое считает, как раздается уже знакомый скрежет.

Дыра в другой мир распахивается практически мгновенно, рывком. Я напрягаюсь и вопросительно смотрю на Александра, который успокаивающе мне улыбается и поворачивается к межмирному проему.

— Ну и долго ты там будешь стоять? — его голос сочится насмешкой и ехидством.

Сразу становится понятно, что за багряной дверью стоит его друг. Только настоящие друзья позволяют себе такие интонации в общении друг с другом. Любого другого за такой тон и прибить можно.

— Я всего лишь отдаю дань вежливости, — с этими словами гость делает шаг через своеобразный порог и я удивление разглядываю его.

А посмотреть там действительно есть на что. Высокий, грациозный и наверняка очень гибкий. Мужчина не выглядит качком, вроде Шварцнегера, но его короткая майка с короткими рукавами открывает вид на сплошные мышцы, которыми туго перевито его тело. С насмешливого аристократического лица смотрят ярко-желтые кошачьи глаза с вытянутым зрачком. Особую изюминку ему придают бело-черные волосы, делая его полосатым как зебра.

Он делает еще пару шагов и останавливается за спиной у Александра, положив руки на его плечи. Его ладони сильно сжимаются словно он хочет раз дробить кости моему жениху, но Алекс лишь продолжает ехидно скалиться.

— Ну здравствуй безобразник, — почти мурлыкнул мужчина, но от его мягкого тона, по моей спине словно куском льда провели. — Скажи мне, почему я все эти восемь лет не знал в какой…,- он кидает взгляд на Лилию и проглатывает нехорошее слово, — где ты находишься?

— Какая разница, — фыркает Александр, — ты же знал, что со мной все в порядке.

— Не совсем, — возражает полосатый, твой клинок с одной стороны заржавел.

Вот теперь я вижу, что моему мужчине становится стыдно, он на миг отводит глаза в сторону.

— У меня были здесь дела, — наконец произносит он, — и я не мог раньше сообщить тебе, а то бы папа меня бы быстро сцапал. Не только у тебя есть моя кровь.

— А теперь значит не боишься, что папа сцапает, — недоверчиво щурится желтоглазый.

— Ну по словам Аурвиэна любимый папуля на месяц укатил в круиз со сногсшибательной красоткой, так что я мог надеяться, что он меня не почует. И сядь уже, хорош тискать меня как любимую игрушку.

— Хочу тебя обрадовать, что твой папуля, все же почуял тебя. Я сам видел как он буквально каждый сантиметр облазил там, где ты стоял. И совсем скоро…,- полосатый щурится и на его губах появляется до ужаса злорадная улыбка.

— Ой вот только молчи, — раздраженно кидает на стол салфетку Алекс, — я тебя вообще для другого позвал. И сядь ты уже, наконец!

— Киииииса, — как-то почти нежно тянет моя дочь, буквально подкрадываясь к другу Александра. — Моя большая киса.

Парень замечает захватнические движения моей дочери и опасливо пятится от нее к ближайшему стулу. Переводит взгляд на Александра и почти с ужасом говорит:

— Я тебя как друга прошу: скажи что мои недобрые предчувствия меня обманывают.

— Нет, — вот теперь злорадно скалится Александр. — Это Лилия, моя дочь и твоя подопечная.

— Приятно познакомится, нянь, — а это уже говорит дочь забираясь к кисе на колени.

А вот я и полосатый похоже в ауте. Ну что же, киииса, добро пожаловать в наш дурдом!

ГЛАВА 25

— Я просто не верю, что ты так мог со мной поступить, — прошипел полосатый, подтягивая мою дочь ближе, чтобы она не свалилась от своего ерзания.

— Ой, да брось ты, — махает рукой мой почти супруг, — зато тебе я могу доверять. Нет, я конечно, мог и Ауривиэна припахать, но в этом мире волк высотой с мой рост смотрелся бы мягко говоря странно.

— А я, значит, смотрюсь нормально рядом с четырехлетним ребенком, — ядовитое шипение продолжалось.

Никто не вспоминал о хороших манерах и явно не собирался представлять мне желтоглазого. Увлеченные выяснением отношений друзья, по-моему вообще меня не замечали. Ну а я… даже и не думала их отвлекать, наслаждаясь этой дружеской перепалкой и с удивлением присматриваясь к Александру, которого сейчас без проблем смогла бы обозвать Сашей, Шуриком или Сашком. С него слетел какой-то едва уловимый налет мужественного лоска, который расслабил его лицо, сделал его более человечным и позволил забыть о демонической душе внутри его тела. Сейчас он был компанейским, открытым и более естественным, чем обычно. Он не перестал быть тем самым мужчиной, на чье твердое плечо можно опереться в тяжелой ситуации, нет. Просто его терминатор спрятался куда-то вглубь мужественного тела, оставляя рядом понятную и родную душу. Шикарный подарок, если разобраться. Поэтому я не пыталась влезть в их разговор, а лишь прихлебывала свой кофе, довольно щурясь, забавляясь и откровенно наслаждаясь их взаимными наездами друг на друга. А еще мой взгляд неуловимо притягивала дочь, которая словно загипнотизированная вдыхала воздух вокруг тела кииисы и растерянно держала свою маленькую ладошку на твердом мужском предплечье.

— Несколько эпатажно, но сойдет, — кивнул Александр с насмешкой рассматривая черно-белые пряди. — Брось, Эрран, мне больше не к кому обратиться, мы тут все по краю ходим, а хотелось бы, чтобы малышка была в безопасности. И я знаю, что рядом с тобой она там будет.

— Ты наглый, самоуверенный засранец, — вновь прошипел Киииса, вызывая на моем лице усмешку.

Какие-то до боли знакомые слова, которые не раз мне приходили на ум в отношении моего преподавателя.

— Дочь, — не выдержала я ошарашенно-растерянного вида своей девочки, — Лилия, детка, что-то случилось?

— А? — она подняла на меня широко раскрытые растерянные зеленые глаза, в которых светилось невероятное изумление. — Я ничего не чувствую, — тихо прошептала она. — Ничего… как так?

Мы с Александром растеряно переглянулись, вполне понимая о чем речь, а вот полосатый недоуменно посмотрел на девочку, которая сжимала свою ладошку все сильнее и сильнее.

— Ни мыслей, ни чувств, ни намерений, ни прошлого, ни будущего… Разве так бывает? — в ее глазах застыло чувство, которое испытывает каждый маг, который хотя бы раз истощал свои силы до конца. Отсутствие магии пугает, заставляет чувствовать себя беспомощной и беззащитной, кажется, что твой мир внезапно рушится и сейчас погребет тебя под собой.

— Лилия, а ты про нас с папой всегда видишь? — осторожно спрашиваю, бросая неуверенный взгляд на Александра.

— Нет, только если должно случиться что-то плохое, — закусывает она губу. — Но вы особенные, — нервно почти кричит она, — вы- мои родители, во мне ваша кровь. Я тоже почти не вижу ваших чувств и мыслей. Но других всегда. Всех других: наших охранников и прислугу, волка, который катал меня, я даже знала, что Мария хочет меня убить, — воскликнула она, почти плача.

Я поперхнулась кофе и с трудом сдержалась от нецензурного комментария. Хотелось сказать своей дочери много всего, хоть я и понимала, что оракул изрекает только то, что должен. Но сложно сдерживать себя, когда рядом с тобой находится источник информации, в маленькой головке которого находятся жизненно важные для тебя сведения.

— Мне кто-нибудь объяснит из-за чего переполох? — недовольное шипение кота и сильнее сжавшиеся вокруг дочери руки, полностью расслабили мое тело, заставляя поверить в то, что Александр прав — с ним моя дочь действительно в безопасности.

— Лилия — оракул, — бросив недовольный взгляд на Эррана, пояснил Алекс.

— А, — протянул желтоглазый заметно расслабляясь.

Обхватил двумя большими ладонями голову крошки и развернув ее к себе, глядя прямо в наполненные страхом и непониманием глаза произнес:

— Лилия, да?.. не переживай, твоя сила с тобой, просто я невидим для существ, видящих судьбы.

— Почему? — прошептала она, смотря в желные глаза, в которых зрачок сузился в тонкую линию.

— Я родился мертвым, — спокойно сказал он. — Моя мать призвала Бога смерти и обменяла мою душу на свою, тем самым вернув меня к жизни. Но судьба мертвого котенка так и не была написана. Так что не переживай, кроха, я всего лишь невзрачная и невидимая тень для твоего дара.

— Но я ведь видела тебя, — вновь непонимающе смотрит она на кота. — Видела в своем видении, кто будет моим нянем.

— Ну видимо, это в первую очередь, касалось тебя, — мурлыкающим смехом рассмеялся Эрран, — а вот про меня ты вряд ли что-то увидишь.

— А как я тогда буду тебя защищать? — тут же надулась моя вредина, веря полосатому и возвращаясь к относительно хорошему настроению.

— Ты ничего не перепутала? — улыбнулся кот. — Это я тебя должен защищать.

— Так, разобрались, слава Богу. Ну что теперь по магазинам? — хлопнул ладонями по столу Александр.

А я вновь закатила глаза, поражаясь мужской невнимательности. Ну вот как так можно-то, а?

— Виктория, но можно просто Вика, — улыбнулась я, вставая из-за стола и подходя к коту. Протянула руку, для пожатия, но к моей кисти прикоснулись мягкие губы, пощекотав нежную кожу горячим дыханием.

— Эрран дель Тайгш, — улыбнулся мне кот. — Оборотень из клана белых тигров. Буду счастлив защищать вашу малышку, — последнюю фразу он произнес с нескрываемой язвительностью, вновь бросив возмущенный взгляд на невозмутимого Александра.

— Точно, — с отвращением произнес мой мужчина, — а я-то думаю, что же такое важное я упустил — хорошие манеры, — он усмехается своей забывчивости и кидает на меня виноватый взгляд.

Я улыбаюсь ему одними глазами, показывая, что не в обиде на его легкое пренебрежение. Встреча со старым другом после восьмилетнего расстования и меня бы заставила о многом позабыть.

— Эрран, — откашлялся Александр, — эта та женщина, которая заставила меня потерять голову и забыть о том, что я должен быть в другом мире. Женщина, которой принадлежит мое сердце и душа, а еще надеюсь, что будет принадлежать и моя рука в комплекте с прочими органами.

— Скорее забить, — хмыкнул кот, — ноя тебя понимаю, — кивает он. — Рди такой женщины и я бы забил, — он кидает в мою сторону восхищенный пламенный взгляд, который стирает в крошку зубы Алекса, но саму меня совершенно не трогает. Вот ведь полосатый паразит — решил потролить своего друга, мстя за восемь лет беспокойства.

— Так, — еще один хлопок по столу от недовольного Александра. — Вика, иди уже звони своей подружке, пусть ждет нас возле магазина и иди уже собирай дочь, а я пока одного кота за хвост подергаю, — последнее было произнесено с угрозой в сторону Эррана.

— А мы что, все вместе поедем, — растеряно спрашиваю, — забирая на руки Лилию, которая мертвой хваткой вцепилась в желтоглазого кота.

— А чего им здесь сидеть, — удивляется Алекс, — поверь мне, дочь рядом с этим наглым Барсиком, будет в полном порядке.

— Ах ты… — зашипел на него оборотень.

— Спокойно Мурзик, — насмешливо произнес жених, — Ну чего стоим, кого ждем? Цигель, цигель, ай лю-лю!

Мда, все-таки дурдом…

Что поход по магазинам сильно затянется я поняла еще дома, глядя с каким энтузиазмом собирается дочь и перехватывая предвкушающие взгляды мужчин. Говорят, что первые сорок лет детства самые тяжелые в жизни мужчины. Если вспомнить о нечеловеческой природе моих спутников, то говорить приходится не о годах, а о веках. Эти двое, только что руки не потирали от радости.

Еще сильнее в том, что это будет долгая песня, меня убедил взгляд Нины, которым та споткнулась о Эррана. Все. Дальше для общества она была потеряна. Румянец во всю щеку, блестящий взгляд поглупевших глаз, мечтательная улыбка, и как мышка за сыром, ходила только за ним. Вообще я заметила, что женщины как-то очень резко реагируют на Александра и Эррана. Нет, заметить это можно было еще в Университете, где даже престарелая тетя Зина, которая прибирает кабинеты после лекций, провожала преподавателя мечтательным взглядом, что уж говорить о молодых студентках. Но настолько повальной увлеченности я как-то не ожидала. Меня и вовсе не замечали словно я была пустым местом для окружающих. Хм, не то, что бы я была сильно против, но как-то даже неуютно. Впрочем елеем на раненное женщинами самолюбие пролились взгляды мужчин, на которые я до этого внимания не обращала. Невольно задумалась, а что если дело не во внешности или харизме, что если дело в силе, которая способна завораживать обычных не одаренных людей. Теория была интересная, но разбираться в ней сейчас не было желания.

Торговый центр «Синий кит» располагался в самом центре города и был практически постоянно полон. Порой возникал вопрос: а кто же все-таки работает в этом городе, если все население собирается явно вот здесь и шатается по этажам, создавая давку и очереди. Впрочем очереди были на первых трех этажах. Первый этаж занимал огромный продуктовый гипермаркет, второй и третий занимали магазины, торгующие недорогой одеждой, с постоянными скидками и распродажами. Изредка между ними попадались магазины ковров, мебели, кафе, парикмахерские, детские, ну и конечно аптеки, куда же без них?

Четвертый и пятый этажи занимали уже магазины подороже. В свое время помещения на этих этажах активно скупали фирменные магазины, так что эти два этажа стали своего рода модным центром города. Впрочем, и здесь хватало народа, но не было этой удушающей давки и столпотворения. Шестой этаж был полностью отдан на расстерзание детям. Множество магазинов с игрушками, школьными принадлежностями, одеждой и конечно же огромный детский развлекательный центр. А вооот седьмой этаж…

Собственно, именно на него я и собиралась зайти по-быстренькому, уладить все дела и со спокойной совестью отдыхать остаток дня, закинув ноги на спинку дивана и бездумно перещелкивая каналы. А что у меня стресс, мне можно.

Но увы, сначала мужчины решили посетить торговый шестой этаж и почти взлетели туда, словно за их спинами раскрылась пара крыльев. Я, собиралась по-быстрому утащить Нину на седьмой, но она изъявила острое желание следовать за котиком, умоляюще сжимая мою руку. Пришлось топать за всей честной компанией. Нет, против посещения этого этажа я не имела ничего против. Одевать дочь я любила пожалуй даже больше чем себя. Покупать вместе с ней игрушки и наблюдать за тем как вспыхивают восторгом зелененькие глазки. Да, это я любила. Поэтому мы вчетвером с радостью окунулись в детский мир, с азартом перебирая кукол, машинки и вертолеты на пульте управления, железные дороги и так далее. А вот Нина оказалась не при делах. Было видно, что игрушки ее уже не интересуют, а вот то что интересует не обращает на нее внимания. Нет, при первом знакомстве Эрран кинул на нее заинтересованный взгляд, чмокнул лапку, отдавая дань традициям их мира, и забыл про нее, не видя заинтересованных взглядов, провокационных улыбок, не чувствуя ненавязчивых прикосновений к спине и локтю. Зато их видели все остальные. Александр почти в открытую ржал над ее потугами, дочь кидала скептические взгляды, а я только закатывала глаза, понимая, что убеждать бесполезно. Вот так и прошли почти два часа, за которые было куплено просто огромное количество игрушек, для которых можно открывать еще один магазин. К тому же глядя на целую кучу машин и вертолетов появилось чувство, что под видом подарков для дочери, эти прохиндеи мужского пола покупали игрушки все же для себя.

Впрочем, я не возражала. Только угрожающе предупредила, что собирать весь этот кошмар после игр, я не собираюсь. Мне состроив кристально-честные глаза пообещали, что бардака не будет. Параллельно я заходила в магазины с одеждой и приобрела для дочери потрясающе- красивое платье на новый год и купила туфельки в тон. Платье было пышное изумрудно-зеленое, искрящееся и так подходящее к ее глазам, что просто не было сил удержаться. Лилия его одобрила пронзительным визгом и повисла у меня на шее радостно болтая ногами. Котик чему-то улыбнулся и что-то явно задумал бросив на дочь хитрый взгляд.

На мой вопросительный вопрос, он прижал палец к губам и показал мне на ладони иллюзию дочери, в купленном платье, но с большими стрекозиными зелеными крылышками за спиной и волшебной палочкой в руках.

— И что ты ей сможешь наколдовать такие? — склонившись к его уху спросила я.

— Обижаете, леди, если бы не мог, не показывал бы. Она на них даже полетать сможет. Да и палочка будет выполнять ее мелкие и безобидные приказы.

— Вау, — выдохнула я, невольно позавидовав дочери. После такого можно поверить в сказку. — Тогда спасибо, — улыбнулась я.

После приятного марафона, народ решил, что они заработали отдых. Котик с Александром метнулись мухой вниз и сгрузили покупки в машину, пока мы ждали их возле развлекательного центра, в который они и пошли отдыхать. Меня же цапнула за руку помрачневшая Нина и утащила бездну. Во всяком случае конца и края не видела. Целая куча магазинов с бельем (и зачем ей столько?), магазинов с одеждой, магазинов с сумочками, с заколочками, ювелирные магазины, обувные, косметики… моя голова шла кругом, а она все никак не могла остановиться, обвешавшись пакетами с ног до головы.

Мое терпение лопнуло, когда она попыталась всучить мне часть пакетов. Я просто рявкнула на нее и утащила на седьмой этаж, не слушая возражений. Да что б я еще раз пошла с ней по магазинам. Да Боже упаси!

Здесь на седьмом этаже скупали помещения те, кто принадлежал к моему миру. Вот здесь было тихо. В основном здесь предоставлялись различные услуги, например найти потерянную вещь или человека, снять проклятье, изготовить амулет. На этом этаже находился даже небольшой павильон принадлежащий моей компании. Вот они-то и изготавливали амулеты и артефакты на заказ. Здесь же работала Светлана. Потрясающая женщина, у которой был острый глаз и золотые руки. Она оказывала услуги по пошиву одежды и я с радостью платила ей деньги за те шедевры, что создавались в ее ателье. Зайдя в уютное помещение со множеством зеркал, манекенов и банкеток, я буквально бросила Нину на ближайшую, а сама пошла разыскивать свою волшебницу-модельера.

Светлана нашлась в соседнем помещении, командуя своими помощницами, которые под ее руководство магически сращивали две абсолютно разные ткани.

— Вика, — разулыбалась хозяйка ателье, увидев меня и распахивая для меня внушительные объятья. Ее полноватое и очень доброе лицо просто залучилось от радости и я радостно нырнула в ее руки. — Тебе нужно новое платье? На бал к мэру, да?

— Нужно, — кивнула я, — но давай ты мне сделаешь сюрприз. Я тебе вполне доверяю, а мои вкусы ты знаешь. Но со мной еще одна… гостья, — округлила я глаза, показывая, что гостья непростая и могут быть проблемы.

— Ну пошли, посмотрим на твою гостью, — усмехнулась женщина, которой явно до фонаря были капризы одной сопливой девчонки, которая едва успела стать взрослой.

А я буквально ощутила как тяжелый груз по имени Нина сполз с моих плеч и шелковым шарфом лег на плечи Светы. Я вознесла хвалу всем высшим силам за то, что эта женщина есть на свете и устало устроилась на банкетке. Шустрые помощницы принесли мне кофе, в который я радостно вцепилась и принялась наблюдать за преставлением, которое устроила Нина. Серьезно, я просто не узнаю ее. Ведь порой нормальная девчонка, а порой просто какое-то чудовище в юбке, от которого хочется сбежать куда подальше. Надо перевоспитывать, что ли.

Для начала, девчонка практически отшвырнула предложенные каталоги, заявив, что ей нужно что-то уникальное и эксклюзивное. Затем в пух и прах раскритиковала ткани и новые тут же нарисованные от руки модели. Спорила и ругалась, а на вопрос, чего же она хочет, заявила, что хочет чтобы было красиво. В этот момент мне подумалось, что Нина еще младше моей дочери. Ей что, вообще ни в чем не отказывали? А еще было неимоверно стыдно за то, что я привела эту маленькую нахалку к такому хорошему человеку как света.

— Так тихо, — не выдержав рявкнула я, подмораживая губы вздорной девушке.

Деревянной походкой солдата, я подошла к столу, за которым творился беспредел и взяла отвергнутые каталоги. Немного пролистав их, я ткнула пальцем в потрясающую модель.

— Вот это, только цвет зеленый, — скептически измерила взглядом насупившуюся девушку, — да его. Изумруды дома есть? — спросила Нину, представляя как замечательно смотрелись бы блестящие зеленые камни вместе с нарядом.

Девушка кивнула, так как убирать холод с ее губ мне ой как не хотелось.

— Туфли в тон? — еще один кивок. — Чудесно, — улыбнулась я, чувствуя себя по меньшей мере акулой с зубами в три ряда. До жути хотелось откусить ей голову.

— Спасибо Света, — обняла я женщину. — И прости пожалуйста, — шепнула я ей на ухо.

— У тебя здорово получается, — так же шепотом произнесла женщина, — перевоспитывать маленьких нахалок.

Она мне подмигнула, а я скорбно вздохнув утащила капризульку вниз, где располагалось детское кафе, в котором мы договорились встретиться. Конечно же ребята уже нас ждали и съели почти все свое мороженное. И судя по пластиковым тарелочкам в которых лежали сухие корочки от края пиццы, не только его. На мягкий стул я буквально рухнула не чувствуя ног.

Александр смерив потрясенным взглядом количество пакетов в руках Нины, бросил на меня сочувственный взгляд и поднявшись отошел к кассе, на ходу доставая бумажник.

Через какое-то время передо мной опустилась тарелка с легким салатом, блином с грибами и стаканчик крепкого черного кофе. Контрольный нежный поцелуй в щеку, окончательно ранил меня прямо в сердце, которое затрепетало от такой заботы. Я просто растаяла и прислонилась всем телом к Александру, чьи руки скользнули мне на талию молчаливой поддержкой.

ГЛАВА 26

Последующие дни растянулись в липкую бесконечность, которая затягивала словно в бездну. Время тянулось так медленно, что порой казалось, что оно и вовсе остановилось.

Лилия окончательно срослась с Эрраном и, порой, мы с Александром заставали их спящими рядом на пушистом ковре в гостиной. Они вместе гуляли, ели, выгуливали собаку, тролили охрану и просто безобразничали. Она устраивала для него показ мод и кормила пластилиновыми пирожными, он катал ее в виде большого тигра и бегал для нее за палкой. А еще взялся учить ее сражаться. У меня просто челюсть рухнула вниз, когда я увидела как моя дочь с деревянным мечом в руках улепетывает от сурового няня, который только что выполняя какой-то прием плашмя стукнул ее по попе. Часто они злились друг на друга. Дочь стонала и ныла, не желая выполнять утреннюю пробежку или несколько десятков приседаний, но за то, чтобы покататься на пушистом кошаке готова была перетерпеть многое.

Он ворчал, когда она вооружалась расческой и вычесывала его, разбрасывая клоки шерсти по дому, бунтовал, когда приходилось браться за пылесос и тайком плевался, дегустируя искусственные блюда, но эта возня доставляла им обоим удовольствие. Мы с Александром только посмеивались, глядя на такую идиллию, а я надеялась, что возможно, это шанс дочери на красивую и чистую любовь, о которой мечтает каждая девушка. Мне нравился нагловатый кошак и я не препятствовала их безумствам надеясь, что со временем шальная дружба перерастет в не менее шальную любовь. Ведь оборотни живут долго. Как и демоны.

Иногда я задумывалась об этом. Ведь по меркам жителей Шафархаада век человека совсем не долог. Даже век человеческого мага. Да, мы живем дольше обычных людей, да стареем медленнее, но что для практически бессмертного существа значит моя жалкая сотня лет, после которой я начну стареть и в конечном итоге умру. Но я гнала эти мысли прочь, не принимая их. Какая в сущности разница, что будет потом? Если здесь и сейчас нам хорошо вместе. Ведь, если разобраться, целый век счастливого супружества — это совсем не мало. Другие и года счастья в браке не видели. А то, что мы будем счастливы я уверена. Я готова побороться за наше счастье и в его глазах я вижу ту же решимость.

Сама я все эти дни посвятила своей идее. Практически дневала и ночевала в мастерской, выходя оттуда лишь для того, чтобы убедиться, что у дочери все в порядке. Университет мы с Алексом на это время забросили. Он с упорством нянечки приносил мне еду и стоял над душой, следя, чтобы тарелка становилась пустой. Если в час ночи, меня не было в нашей постели, то на пороге появлялся озверевший демон и, перекидывая меня через могучее плечо, уносил в спальню, вполголоса рыча себе под нос ругательства и поводя в негодовании крыльями.

Ожидание сводило с ума и доводило до помешательства. Ощущение, что все решится на этом клятом вечере только усиливалось с каждым днем. Мой противник тоже затаился и не делал никаких пакостей — тоже видимо ждал мероприятия у мэра.

Наконец, нужный день подошел. Как назло с утразарядил противный мелкий дождь, который вгонял в тоску и уныние, подрывая и так не шибко высокий моральный дух. Мой мужчина с самого утра был безнадежно мрачен и зол. Бедного кошака, когда он не вовремя сунулся с дружеской подколкой просто смело звуковой волной от громкого вопля. Сегодня с самого утра мы старались не пересекаться, иначе могло громко рвануть. Напряжение к вечеру достигло апогея. Дочь провожала нас грустным взглядом. Было ощущение, что она что-то видела, но я понимала, что если бы могла, то рассказала. Когда я наклонилась, чтобы традиционно поцеловать ее в щеку, маленькие ручки на миг обвили мою шею сильнее, чем обычно, но губы шепнули успокаивающе:

— Все будет хорошо.

Я отстранилась и помотрела в зеленые печальные глаза. Она вновь успокаивающе кивнула, но улыбка вышла кривой. Затем словно решившись она намного тверже взглянула на меня и одними губами произнесла:

— Только не потеряй папу. Верни мне его…

На миг стало не просто страшно, а жутко. Еще одной потери я могла и не пережить. Искоса посмотрела на Александра, такого сильного стройного и такого моего… сердце защемило от дурных мыслей. Я поняла, что этим вечером умру сама, но он будет жить. Захотелось плюнуть и отказаться от дурной идеи. Но стоило только представить как торжествует эта сволочь празднуя моральную победу и загоняя мою семью словно дичь, как руки сами сжались в кулаки, а зубы злобно скрипнули. К тому же, если бы Алексу грозила смерть, думаю, дочь нашла бы способ удержать его дома.

Мы погрузились в машину и поехали в сторону ратуши, в которой и должно было проходить это грандиозное действо. Мы молчали, но уже без того напряжения, которое сводит с ума. Правая ладонь Алекса нашла мою руку и крепко сжала в своей, принимая мое ответное пожатие. Это была молчаливая поддержка, при которой совсем не нужны слова. Я почувствовала как на душе становится легче, появляется ощущение, что все будет хорошо. Обязательно. Не может мерзавец убивший целую кучу народа, остаться безнаказанным. Я ему еще Марию, которая напугала меня до трясучки, припомню.

Размах мероприятия был виден еще на подъезде к ратуше. Столпы света, что дают разноцветные прожектора вальсировали в темном небе, которое хмуро страдало от несправедливых почестей, высказываемых толстопузому ублюдку. Количество машин на квадратный метр превышало все мыслимые и немыслимые пределы. Переглянувшись мы поняли, что стоять в образовавшемся заторе придется еще как минимум пару часов и плюнув остановили машину у тротуара. Что нам мелкая морось, если мы маги.

Невидимый щит растянулся над нами и мы преспокойно отправились пешком, аккуратно обходя лужи и наблюдая за происходящим бедламом. Шли мы не торопясь и со стороны наверняка казалось, что мы наслаждаемся вечерним променадом. Но на самом деле в этот момент Александр навешивал на нас всю возможную и заранее заготовленную защиту, в которой он был мастер. Рассматривая замысловаты е плетения всевозможных щитов, мне оставалось только завистливо вздыхать и пораженно сглатывать восхищение его мастерством.

— Не переживай, — усмехнулся Алекс, ловя мой завороженный взгляд на себе, — научишься. Я научу, — он рассмеялся какой-то своей мысли, — обидно, что твой взгляд предназначен не мне, такому прекрасному, а всего лишь нашей защите.

— Зачем тебе мой восторженный взгляд, — с насмешкой спросила я, — если ты итак знаешь, что прекрасен.

— Но убедиться лишний раз не помешает, — вернул он мне насмешку. Скользнул с удовольствием по моему наряду, пошитому волшебницей Светланой, — а вот тебя абсолютно не хочется отпускать от себя ни на миг. Сегодня я особо пристально буду наблюдать за тобой, с большим удовольствием, — многозначительно произнес он, от чего мои щеки прикрыл мягкий румянец довольства.

Чем ближе мы подходили тем чаще и громче звучали в моем сознании слова дочери, пока не слились в одну нескончаемую ленту. Уже у самого подножия ступеней, я почувствовала как похолодели мои руки. Я передумала, поняла, что готова прятаться всю жизнь, только бы он был рядом. Неожиданная мысль, что я не сказала ему о своих чувствах, заставила меня остановиться.

Он удивленно взглянул на меня и крепче сжал мою похолодевшую ладошку.

— Боишься? — с пониманием спросил он. — Не надо, я буду рядом. Помни, чтобы не случилось, что я люблю тебя.

Мое ответное признание не сорвалось с губ.

— Вика, — подбежала к нам Нина, выскочив словно из ниоткуда и не дав и звуку сорваться с моих губ.

Следом за ниной подошел и ее отец, пожал руку александру и завладел моей ладошкой под ревнивым взглядом жениха.

— Виктория, вы прекрасны, — исключительно мужской взгляд проскользнул по моему телу, затянутому в шоколадную атласную ткань, оттеняющую мою светлую кожу.

Александр оттеснил мужчину, когда его взор остановился на длинном провокационном разрезе и прикипел к кружеву чулок, которое в нем виднелось. Всей компанией мы поднялись по длинной лестнице, под несмолкающее щебетание Нины.

И вот наконец, мы пересекли порог, щурясь от яркого света и оглушаясь громкой музыкой. Застыли на пороге, давая окружающим возможность рассмотреть нас. Мой взгляд тоже жадно скользил по людям, пытаясь отыскать того, кто так сильно волнует мое сердце, что оно готово выскочить из груди. А затем я нашла его. А он смотрел прямо на меня, кривя губы в улыбке полной превосходства. От захлестнувшей меня ненависти дыхание сбилось, а ладонь сжалась сильнее. Александр проследив мой взгляд наклонился ко мне, обрывая наш полный ненависти поединок взглядов.

— Не сейчас. Держи себя в руках и жди возможности. Пускай у него сдадут нервы. Нагнетай и провоцируй. Он уже понял, что ты знаешь…

Кивнув, я отвернулась и позволила увлечь себя к официанту с шампанским, которое лилось здесь рекой.

Вкуса напитка я не чувствовала. Моя взгляд все равно возвращался к нему. О, как мне хотелось подойти сейчас и вонзить когти в породистое лицо, стереть глумливую улыбку превосходства, растоптать его гордость и протереть им пол в этом зале. Мне казалось, что при взгляде на него у меня реально как у вампира отрастают клыки, настолько сильно мне хотелось почувствовать вкус его крови.

— Дыши спокойнее, — продолжал успокаивать меня Александр, — сейчас поздравим нашего мэра и будут танцы. Не волнуйся он от тебя не сбежит.

Ждать пришлось еще больше часа, прежде, чем все собрались и появилось главное лицо этого вечера. Второй человек, которого мне хотелось растерзать, а вместо этого пришлось выдавливать слова поздравления и восхищения невероятным размахом праздника и безупречным вкусом хозяина. Под таким же ненавидящим взглядом с примесью бессильной злобы, словно наш мэр знает кто виноват в его импотенции.

И вот объявили танцы. Заиграл традиционный вальс и Александр подхватив мою руку закружил меня в незамысловатой музыке. Его ладонь обожгла меня сквозь тонкую ткань платья и я на миг позабыла, что сейчас мы в этом зале не одни.

Хотелось кружиться, кружиться, кружиться… чтобы все проблемы остались позади, чтобы все они растворились в смазанных отблесках света, который окружал нас. Я танцевала с ним словно в последний раз. Предчувствие неминуемой беды и скорой развязки будоражило кровь и заставляло сердце биться чаще. Дыхание любимого мужчины опаляло кожу и кипятило кровь. Возбуждение перемешивалось с чувством опасности, заставляя забыть про осторожность и выбрасывая в кровь невероятную порцию адреналина, которая отключала инстинкт самосохранения.

Не отпускай меня, держи как можно крепче. В твоих сильных руках меня ничто не страшит. Мне кажется, что если ты меня отпустишь, то я упаду. Упаду и растаю дымом, оказавшись всего лишь бестелесным миражом, который лишь на миг оказался в этом мире. Лишь памятью мимолетной и невесомой. Запомни меня, свяжи воедино наши души, чтобы мы всегда могли найти дорогу друг к другу. Глаза в глаза, сердцем к сердцу. Они бьются в унисон наши сердца, ты чувствуешь? Еще никогда я не была близка к кому-то так. Не представляла, что можно переплестись не телами а душами. Почему так случилось? Может, потому что наши эмоции сейчас сплелись воедино, может потому, что мы чувствуем одно и то же волнение? Кто знает. Не хочу, чтобы все закончилось. Не хочу тебя терять…

Секунда. Одна секунда это много или мало? Все происходит слишком быстро. Он кого-то замечает в толпе, и его тело каменеет, напрягаясь. И вот в моих руках уже не горячий мужчина, а изготовившийся к прыжку хищник, жаждущий почесать свои зубы о чью-то плоть. Я отслеживаю его взгляд и вижу мужчину, который насмешливо улыбаясь салютует бокалом Александру, готовому сорваться с места. Боковым зрением я замечаю Илью, который тоже не сводя глаз с незнакомца подбирается к нему.

Музыка замолкает и я вижу, что он хочет уйти, но боится оставить меня одну.

— Кто это? — тихо шепчу я закономерный вопрос.

— Тот кто сделал меня полудемоном-получеловеком, — он цедит слова сквозь зубы, а его пальцы сжимают мое тело практически причиняя боль.

Я не могу поступить иначе. Ведь я сама пришла сюда, чтобы избавиться от кошмаров. Разве я могу лишить его права осуществить свою месть и спать спокойно лишь потому, что не хочу остаться без его поддержки? Не могу. И я мягко улыбаясь разжимаю его руки, которые судорожно сжимают мое тело.

— Иди, — моя голос тверд, и в глазах лишь уверенность в его силах. — Можешь продемонстрировать ему напоследок успех его эксперимента.

Он возвращает мне насмешку, сверкнувшей в глазах вспышкой.

— Я ненадолго, — обещает он, наклоняясь и оставляя на щеке клеймо поцелуя. — Только я прошу тебя, не делай глупостей.

Я не могу этого пообещать и он знает это. Лишь поэтому не дожидается лживого кивка, а присоединяется к Илье в охоте на человека, который когда-то причинил ему немало вреда и сломал как минимум две жизни. Фанатичный ученый кидает на ловцов еще один насмешливый взгляд и ввинчивается в толпу разряженных гостей, пробираясь к выходу.

— Как легко управлять людьми, если знаешь об их слабостях, — голос, сочащийся пренебрежением разворачивает мое тело на сто восемьдесят градусов.

— Ты, — тихо шиплю я, чувствуя, как яростно сужаются мои глаза, а руки сжимаются в кулаки так сильно, что ногти вонзаются в кожу.

— Слабостью твоего мужа, — продолжает он, словно упиваясь моей ненавистью, наслаждаясь ей, будто тонким и изысканным букетом вина, — стал ученый. А вот твоя слабость…,- он наклоняется ко мне, застывшей и сражающейся со своим телом, которое хочет вцепиться в горло врага. — Неужели это я? Это льстит моему мужскому самолюбию.

Интимный шепот в нежное ушко и горячее дыхание весьма привлекательного мужчины могло бы вызвать в ком-нибудь чувства весьма далекие от обжигающей ненависти, но я чувствую лишь ее.

— Не стоит беспокоиться, — кривая улыбка наверняка уродует мое лицо, но сдержать ее выше моих сил, — скоро я избавлюсь от этой слабости.

— Ой ли? — он щурится словно довольный кот. — Потанцуем? — кивает он на кружащиеся пары.

Словно в насмешку звучит повтор вальса, под который мы только что танцевали с Алексом.

— Не в этой жизни, — ярость опасно подбирается к самому краю моего терпения, она переполняет меня и грозится вот-вот выплеснуться наружу всесокрушающей волной кипящей лавы.

— Я так не думаю, — насмешливо говорит он, но глаза сверкают до того злобным блеском, что холодный озноб пробегает по коже.

Его рука железным кольцом обвивает мое запястье и с силой выдергивает в круг танцующих. Объятья, словно стальной обруч, сжимают мое тело, мешая дышать. От нехватки воздуха и душащей меня ненависти кружится голова.

— Увы, у нас не так много времени, как мне бы хотелось. Спеленков не задержит надолго твоего демона. Он, конечно, талантливый ученый, гений можно сказать, но маг из него дерьмовый, — он кружит меня в танце словно куклу, передвигая мое словно деревянное тело. Каждый вздох и каждое движение дается мне с невыносимым трудом. Но он словно не видит этого. Или видит, но наслаждается моей борьбой, глумится надо мной, упивается моей беспомощностью в этот миг. А мне остается лишь крепче сжимать зубы, не поддаваясь на его провокации.

— Я сегодня добрый, — говорит он мне, будто открывая величайшую тайну во всем мире. — Даже выполню одно твое желание.

— Тогда убейся об стену, — мой голос звучит словно хрип полузадушенного животного, сдавленно и сипло.

Он с насмешкой грозит мне пальцем.

— Нет, моя драгоценная. Желание другое. Кому мне надо подарить чуть больше времени в этом мире — твоей подружке или дочери? Кто из них получит еще немного времени, чтобы насладиться последними деньками. И кто из них отправится в преисподнюю прямо за тобой?

— Преисподняя ждет лишь тебя, чудовище, — бороться с собой становилось все сложнее. Я уже ничего не видела, лишь ненавистное лицо в красном мареве дикой ярости.

— Ты думаешь их ждет рай? — удивился он.

Не могу, я больше не могу его слушать. С силой отталкиваю от себя ненавистное мужское тело и тянусь к клатчу, который висит на руке и успокаивающе оттягивает мою руку.

— Вика! — мужской крик, рассекает пространство, заставляя заглохнуть музыку и затихнуть все разговоры. Я поворачиваю голову и вижу как ко мне мчится насмерть перепуганный Александр, задыхаясь от бега.

— Беги Вика! — вновь кричит мужчина, находясь в какой-то жалкой сотне метров от нас. — Он черный целитель!

— Ну вот все веселье обломал, — досадливо цедит главный маг нашего города и пространство вокруг него внезапно вспухает десятками черных щупалец, которые вырастают из его тела и плетьми хлещут по воздуху, высекая на каменном полу длинные царапины.

ГЛАВА 27

Время превращается в резиновую тянучку. Вот я вижу боковым зрением, как Александр прямо в прыжке выпускает за спиной крылья и летит к нам. Вижу, как отшатываются люди, слышу сдавленное мужское ругательство, кто-то визжит и нарастает паника. Я не успеваю среагировать на изменение обстановки. Моя рука не успевает повернуть маленький замочек на клатче, а горло уже захлестывает черная плеть, вздымая меня в воздух.

Александр долетает до нас и с разгона кидается на чудовище, что всю жизнь пряталось под маской главы совета магов, якобы радея за благополучие города, а на деле желая стереть его с лица земли. Чудовище с человеческим лицом отмахивается от пикирующего демона черной дрянью с такой силой, что мой любимый демон отлетает в гроздь шариков, привязанных к одной из колон. Шарики с тривиальной надписью «С Днем Рождения!» лопаются с оглушительным звуком, который прорывает плотину человеческого ужаса. Вопли паники просто взрывают помещение. Народ толкаясь и ругаясь устремляется к выходу. Но двери резко захлопываются, запирая всех в ратуше с психом. Люди колотят в дверь, плачут, подвывают, визжат, некоторые дамы падают в обморок.

— Тихо! — рык моего врага проносится по воздуху, затыкая рты и обрывая всхлипы.

В резко наступившей тишине отчетливо слышится громкое иканье мэра, который задом пытается заползти под портьеру. Бледный, с испариной выступившей на лбу, жалкий в своей трусливой попытке спасти свою шкуру, плюнув на людей, которые пришли сегодня для того, чтобы его поздравить. Мерзко ухмыляясь главмаг делает десяток шагов по направлению к мэру. Мое тело болтается за ним, увлекаемое мерзким щупом. Плеть держит меня за горло, но не перекрывает кислород, видимо, убивать меня пока не собираются. Но все же дышать тяжело и шее больно. Колдовать в таком положении практически невозможно.

— А вот и первая жертва, — эти слова он практически пропевает с гадливой насмешкой глядя на бледного толстяка. — Ну что же, не скажу, что буду скучать, но все же ты был полезен. Тобой легко было манипулировать, позволяя тебе трахать маленьких магичек. Теперь ты уже не нужен.

Еще один щуп захлестывает шею жалобно воющего толстяка, который у всех на глазах мочится от ужаса.

— Фу, ну и манеры, — выдыхает главный злодей. — Я просто обязан избавить мир от подобной мерзости.

Щуп, удерживающий мэра словно наливается фиолетовым светом, перекачивая энергию от человека к чудовищу, которое застывает прикрывая в экстазе глаза. Выражение неописуемого блаженства на его лице, заставляет меня скосить глаза на толстяка, который уже практически не трепыхается. От увиденной картины хочется заскулить и отвернуться, чтобы не знать и не видеть. Кожа мэра стремительно усыхает словно мокрый пергамент на солнце, редкие волосы белеют, а тело худеет. Еще миг и пустая оболочка, лишенная души и жизни небрежно отброшена в сторону, как… мусор.

— Завораживает, не так ли? — замечает мой интерес Серебрянский. — Ах, да! Ты же не можешь говорить в таком положении, — с умиленными нотками произносит он.

И я вижу как щуп, удерживающий меня тоже начинает пульсировать. Но теперь он наливается голубоватым светом, с бегающими по нему солнечными искрами. Я пробую заморозить эту дрянь, но моя сила вытекает из меня, словно вода из дырявого ведра. Паника, ужас, растерянность, неверие — чувства перемешиваются где-то внутри моего тела, путая мысли, лишая здравого смысла. Я вижу, как Александр придя в сознание, снова кидается мне на помощь и упирается в невидимую стену, которая не дает ему добраться до главгада.

— Не мешай нам, демон, — укоряюще машет пальцем Серебрянский. — Какая же потрясающе вкусная у тебя магия, — он произносит это с трепетом и восхищением.

Я чувствую как от слабости начинает кружиться голова.

— Но не сейчас. Не хочу убивать тебя так быстро, — пульсация замирает и щуп вновь становится непроницаемо-черным. — Для начала, я убью этого надоедливого полукровку, который слишком опасен, чтобы оставлять его в живых.

Меня отбрасывают в сторону словно куклу, полностью опустошенную и лишенную магических сил. А безумный магистр всем корпусом разворачивается к Алексу и угрожающе выставляет свои мерзкие щупальца. Я настолько слаба, что даже для того, чтобы видеть плетение заклинаний, мне приходится заимствовать жизненную силу у организма. Я вижу, как демон все-таки ломает невидимый барьер. Как с его рук в сторону Серебрянского устремляются два потока тьмы, но проклятые плети словно в кокон заворачивают тело магистра и поглощают смертоносную магию.

— Неплохо, — причмокивает сумасшедший, кривя губы в насмешливой улыбке и блестя презрительным взглядом. — Это все, демон?

Я вижу, как Илья укрывает огромным куполом людей, напоминающих сбившееся в кучу стадо. Немногочисленные маги, которые там были вливают жалкие ручейки своих сил, помогая ректору. Все напуганы и растеряны. Все замерли и наблюдают. Надеюсь, что болеют все же за нас.

Невольно издаю стон, когда пытаюсь усадить непослушное тело. Мужчины продолжают играть в такую опасную игрушку как магия, наслаждаясь текущим боем. Каменный пол ходит практически волнами, кое-где плавится от раскаленного огня, стекающего с рук Александра. С потолка падают куски лепнины, кое-где дымятся портьеры, заполняя помещение удушливым дымом. Со злорадством отмечаю, что мой демон похоже изрядно измотал своего противника.

Они как раз застывают друг напротив друга, тяжело дыша и испепеляя полными ненависти взглядами.

— Ну хватит! — досадливо произносит Серебрянский. — Мне надоело с тобой возиться.

Часть щупалец устремляется к Александру, пытаясь захватить в плен демоническое тело, но это не более чем отвлекающий маневр. Александр будто расплывается туманом, заставляя меня изумленно вскинуть брови. Даже не ожидала, что он так может.

А вот вторая часть черных плетей вгрызается в защитный купол, которым укрыты люди и жадно высасывает из него магию, на глазах наполняя владельца силой.

— Хороший трюк, — одобрительно произносит бывший глава города. — Красивый и зрелищный. У сказочных вампиров подсмотрел? А самое главное простой как дважды два.

Купол лопается с хрустальным звоном, но ему мало. На сей раз он выдергивает их толпы какую-то женщину, за руку которой с паническими воплями цепляется уже немолодой мужчина, пытаясь удержать. Ну это уже слишком. Мэра было не жалко, а вот обычных людей очень даже.

Замочек на клатче все-таки поддается и проворачивается, я нащупываю успокаивающий холод метала и пытаюсь очистить свой разум, избавившись от волнения.

— У тебя хорошая смекалка, демон, — продолжает свой спич главгад, медленно подтягивая к себе жертву, за которую продолжает цепляться мужчина. Серебрянский весело хмыкает и второе щупальце обвивает тело несчастного то ли возлюбленного, то ли близкого родственника женщины. Илья пытается помешать, пуляя в зловредного мага залпом из какой-то гадости, но тот отмахивается от него, словно от надоедливой букашки чем-то зловеще-зеленым и мой крестный падает на по без сознания, оставляя людей без своей защиты.

— Так о чем это я? — словно спохватывается довольный магистр. — Ах да. О твоей находчивости. Совместить обычное заклинание тумана с банальнейшим отводом глаз — это здорово. А главное девчонкам наверняка нравится не так ли? — он похабно подмигивает в пространство, обводя зал скучающим взглядом и потихоньку потягивая энергию из двух тел. — а ты знаешь, демон, почему таких как я называют черными целителями? Ведь мы совсем не исцеляем, а очень даже наоборот. Знаешь какая главная сила у целителей. Ведь это не умение сращивать ткани, останавливать кровь или искусственно наполнять легкие кислородом. Нет, главная сила целителей — это эмпатия. Именно она создает тот незримый канал по которому целитель передает свою магию или жизненную силу, становясь донором для пациента. Даже самый хилый и ничего не умеющий одаренный лекарь, способен вытащить человека с того света оттдав ему часть своих жизненных сил. По этому же каналу целитель забирает боль пациента себе, а может забрать и жизнь. Да, — с удовольствием говорит он, чувствуя изумление, которое охватывает меня, — те из нас, кто однажды предает свой свет, который требует спасения чужой жизни, становится вот таким….

— Монстром, — любезно подсказываю я, пока он силится подобрать слово.

— Всемогущим, — мне достается укоризненный взгляд.

Одно из щупалец броском кидается вперед и прямо перед лицом мага перехватывает когтистую демоническую лапу, которая нацелилась на глаза Серебрятского. Второе молниеносным броском захлестывает шею демона, который резко взмахивает крыльями, пытаясь утянуть мага под потолок. Но тот остается на месте словно приклееный и с насмешкой говорит моему трепыхающемуся мужчине.

— Я способен почувствовать эмоции любого существа даже под отводом глаз.

Александр злобно взмахивает рукой и к моему удивлению перерезает щупальце когтями, брезгливо отбрасывая уже безвольный кусок от своей шеи.

— Ну надо же! — изумляется Серебрянский Георгий Николаевич. — Не ожидал. В следующий раз ты не размахаешься когтями.

— Не думаю, — я довольно прищуриваюсь и револьвер в моих руках делает оглушительный выстрел.

Зачарованная пуля попадает точно в яблочко — прямо в насквозь прогнившее сердце безумного мага. Тот падает, не успев даже выпустить своих жертв из смертоносных объятий.

Александр осторожно обходит тело, подбираясь к мужчине и женщине, чтобы распутать перепуганных людей, а я устало облокачиваюсь о какую-то колону, запуская руку в волосы. Ощущение, что мое тело — сплошной синяк. Выпитая магия, один удар и я уже мало на что способна. Недовольна ли я собой? Не то слово! Текущий вечер в полной мере продемонстрировал мне, что я совершенно не боец.

— Что за черт!? — голос Алекса звучит сдавленно и я поворачиваюсь, чтобы узнать, что его поразило.

Люди мертвы. Мужчина и женщина уже не вернуться домой. Испещренные морщинами тела теперь можно отправлять только на кладбище, потому-что жизни в них не осталось.

Мы с Александром синхронно переводим взгляд на Серебрянского, который продолжает лежать неподвижно. Мое сердце проваливается куда-то вниз, когда я слышу сдавленный смех. Плечи того, кого я уже считала трупом вздрагивают, и я, не замечая, начинаю медленно пятиться. Невозможно… так не бывает… не должно быть.

Александр со сдавленным проклятьем кидается на неповерженного противника, но тот вновь отбрасывает его и поднимается, продолжая подхихикивать над нашим изумлением.

— Удивлены? — он словно виновато пожимает плечами. — Энергия — это бесконечный источник жизни. А вы тоже продолжаете меня изумлять. Я думал, что выпив твою магию обезвредил тебя, но ты как и твой папаша умеешь преподносить сюрпризы.

Разговоры, разговоры… Мы весь вечер разговариваем. Этот прием мне кажется практически бесконечным, а надежда выбраться живой из этой передряги начинает таять словно дым.

— Откуда такая ненависть к моему отцу? — интересуюсь, надеясь протянуть время. Может Александра озарит какая-нибудь светлая идея, потому что мои уже явно пасуют перед таким противником. Он еще хуже сказочного Кощея Бессмертного. У того хотя бы известно, где смерть спрятана.

Лицо мага перекашивает от ненависти, но голос остается нарочито беззаботным.

— Ой да все до ужаса банально, — манерно машет он рукой, — неразделенная и отверженная любовь, переросшая в зависть и ненависть.

Эти слова меня заставляют закашляться и в удивлении вытаращиться на Серебрянского.

— Не смотри так на меня, — кривится он. — Я нормальной ориентации, но полюбить твоего папашку мне это не помешало. У него кстати были такие же глаза, когда я ему признавался. Словно сопливая девчонка краснел и мялся, а он сбежал от меня как от чумного. Затем демонстративно перестал замечать. Вячеслав был прирожденным лидером и вскоре его манеру перехватили остальные. Я словно исчез для своих одногруппников. Весь университет прошел в тени твоего великолепного папаши и стал самым страшным моим кошмаром. Я своей магией поклялся отомстить и разрушить все, что он создаст. А такими клятвами не шутят знаешь ли. Но теперь почти все. Носителей его крови осталось лишь двое — ты и твое отродье. Уничтожить его детище без руководителей еще проще. А потом я уничтожу и город в котором был однажды унижен и растоптан.

— Да ты просто болен, — неверяще произношу я.

То что он рассказывает просто не укладывается в голове.

— А кто из нас нормален? — философски вопрошает он.

Скрежет заставляет нас обернуться в сторону Александра, который с ухмылкой отряхивает руки. Прямо за его спиной раскрывается багряный зев прохода в Шафархаад и я чувствую как облегчение затапливает меня. Волки слитной волной выскакивают из портала, отвлекая на себя внимание противника. Их около десятка и они наскакивают на мага, пытаясь погрести его под мощными звериными телами. Александр распахнув крылья перелетает ко мне.

— Они не справятся, — говорит он, прижимаясь спиной к моей же колоне.

— А для чего ты тогда их позвал, — надежда вновь норовит меня покинуть.

— Чтобы они отвлекли его внимание, — со вздохом произносит он. — Наш единственный шанс — выстрел в голову — тут уж никакое поглощение жизненной энергии не поможет. Сколько у тебя патронов в барабане.

— Только два осталось, — с таким же тяжким вздохом говорю я, крепче сжимая наш шанс на спасение.

— Ты что не могла захватить побольше? — опешивает Александр.

— Дурак, — бурчу я, — это зачарованные пули. Ты думаешь столь ювелирные и сложные чары делаются под копирку? Сколько успела зачаровать за неделю — столько и сделала.

— Понятно, — он ерошит свои длиннющие волосы, скребя когтями кожу на затылке. — Значит стрелять нужно точно. Ладно, я дам тебе возможность. Только не проворонь ее, пожалуйста.

Он склоняется к моему лицу и быстро целует меня в губы. А затем с безбашенной улыбкой направляется в гущу боя. Меня же терзает только одна мысль. Что я так и не сказала о том, что люблю его.

ГЛАВА 28

Я надеюсь, что когда-нибудь я смогу спокойно вспомнить этот день без страха, что холодной и липкой змеей свернулся где-то в глубине моего организма. А сегодня у меня дрожит рука, судорожно сжимающая отцовский револьвер и немеют пальцы, от беспокойства за того, кто стал мне бесконечно дорог за эти почти два месяца. И я надеюсь, что сегодняшний день мы все же переживем, чтобы затем когда-нибудь в старости вспомнить и восхититься нашей самоотверженностью, посмеяться над моей трусостью и ужаснуться чудовищностью магистра. Ведь, это обязательно должна быть история со счастливым концом. Мы оба это заслужили.

И вот я до рези в глазах всматриваюсь в рычаще-скулящий клубок, в котором где-то там мой мужчина пытается вырвать нашу победу, пытается дать на нее нам шанс. Среди мохнатых тел мелькают черные плети, восполняя энергию бывшего главы городского совета магов, я вижу кровь на полу, но не знаю, чья она. Вот один из мохнатых помощников отходит от общей свалки, припадая на переднюю лапу. Скуля он отодвигается подальше и плюхается без сил, зализывая полученную рану. Уродливая рана, длинная и гладкая, словно от удара ножом или мечом тянется через его грудь и заканчивается на мощной звериной лапе. Это его щупом так полоснул Серебрянский? Ужасно. Я не могу выстрелить, не вижу врага за мешаниной из тел. Но вглядываюсь так пристально, что кажется сейчас из глаз потекут слезы. Я боюсь моргнуть, опасаясь, что упущу момент.

Сколько длится эта какофония звуков не знаю. Время то замедляется, то несется вскачь. По-моему я вообще перестала его замечать. А затем пространство вокруг битвы вспухает чернильной мглой, откидывая скулящих помощников. У ног запыхавшегося злодея остается лежать мой почти муж. Серебрянский выглядит жутко. В продранном костюме с целой кучей ран и царапин, окровавленный, но с ужасающим оскалом на лице.

Один щуп поднимает тело Александра и пульсирует выпивая его энергию. Раны Серебрянского затягиваются, словно их стирают ластиком. Чувствую, как по моему лицу катятся слезы. Неверяще касаюсь их рукой. Даже не помню когда я плакала, а сейчас просто не могу остановиться. Рука дрожит от желания выстрелить в чудовище, которое восполняет свои силы за счет Александра, но я опасаюсь, что могу попасть в демона, который висит прямо перед Серебрянским. Волки тоже не спешат нападать, но выглядят готовыми к смертельному прыжку в любой момент.

— Как же вы меня за сегодня утомили, — голос магистра звучит сильно и зло. — Мне требуется компенсация, — Он переводит взгляд на меня. — И какая удача, что ты сейчас без магии и вот с этой игрушкой в руках. Может сыграем в русскую рулетку, — он издевательски подмигивает и я чувствую как мои пальцы самостоятельно с силой прокручивают барабан. — Нельзя, нельзя, сражаться с магом не имея магической силы. Я конечно ментальный маг так себе, но будем надеяться рука у тебя все же не дрогнет. Итак, моя куколка, кто первый испытает удачу: ты или твой демон? Молчишь? Ладно, решу я.

Мое тело с силой разворачивает, рука резко поднимается, а палец давит на курок. Слышится звук осечки и я расслабленно выдыхаю. Теория о том, что человек с сильной волей способен побороть внушение, абсолютный миф. Ты можешь мыслить, но сигналы мозга, которые побуждают тело к действию просто не доходят до отдела отвечающего за координацию. Пока маг посылает импульсы приказов в твою голову, ты полностью в его власти. Но стоит лишь отвлечься. Лишь на секунду прекратить передачу этих сигналов. О, тогда моя рука точно не дрогнет. Как это мерзко чувствовать себя чужой марионеткой!

— Так, а теперь твоя очередь, моя девочка, — он забавляется, смотрит на меня с доброй улыбкой врача психбольницы и только глаза злые, нереально черные, словно вся тьма космоса заточена в них.

Мои совсем ледяные от ужаса происходящего руки вновь прокручивают барабан, а сама я мысленно молюсь. Плевать кому: вселенской справедливости, богу или же самому дьяволу — просто молюсь, призывая удачу обратить на нас свой благосклонный взгляд. Холодное дуло пистолета касается виска, а я даже глаза не могу закрыть от страха, лишь смотрю на своего персонального палача, который в мастерстве моральных пыток достиг небывалого совершенства. Тихий щелчок, едва не лишает меня сознания, если бы могла, я бы опустилась на пол, не в силах стоять от накатившего облегчения. Но тот, кто сейчас словно за ниточки дергает мои мышцы, не позволяет мне такой слабости. Уже надоевшим движением, мои пальцы вновь прокручивают барабан и я с ужасом понимаю, что выстрелу в этот раз быть. Чувствую, что патрон смотрит прямо в дуло. Интуиция, внутреннее чутье, проснувшийся дар предвидения — что угодно, но я точно знаю, что выстрел прозвучит. Если бы мне вернули возможность управлять телом, я бы упала на колени и молила. Пускай убьет нас своими руками, но не заставляет меня стрелять в дорогого для меня человека.

Он не сводит с меня глаз, видит мою реакцию и она радует его, доставляет ему несказанное удовольствие.

— Скажи, а тебе понравился мой сюрприз, — внезапно спрашивает он. То ли ему и правда интересно, то ли нарочно тянет время, что бы помучить. — Я про мою милую бывшую женушку, которая так сильно хотела стать женой главы совета, что без раздумий согласилась убить твою дочурку. Понравился?

Мне очень многое хочется ему сказать, но я могу лишь взглядом передавать весь гнев, который сейчас испепеляет мою душу. Тени за его спиной резко приходят в движение и я невольно радуюсь, что не способна издавать звуков. Не удержалась бы — вскрикнула от неожиданности, а так просто продолжаю наблюдать, стараясь чтобы мой взгляд не отразил удивления.

Тени за спиной мага складываются в очертания крылатой демонической фигуры.

— Знаешь, — продолжает Серебрянский, — пожалуй я не стану тебя убивать. Мы убьем твоего возлюбленного демона, а затем я заполню его тьмой и прикажу отыметь тебя прямо у меня на глазах. Я очень хочу увидеть выражение твоего лица в этот момент.

И столько в его голосе злобного торжества, что мне хочется закрыть глаза от ужаса нарисованной им картины.

Тень за его спиной хватает мага за голову.

— Это из моего сына ты решил сделать зомби, мерзкий человечишка? — голос прибывшего подчиняет своей воле, в нем слышится тот ужас, что скрывается во тьме, тот самый страх, который вынуждает ребенка спрятаться от кошмара в тесном шкафу.

Я чувствую, что мое тело снова мне подчиняется и запоздало вскидываю руку с револьвером. Но выстрел уже не требуется. Мерзкий хруст ломающихся позвонков звучит для моих ушей музыкой. Тело серебрянского падает на пол и я не удерживаюсь. Все же подхожу и выпускаю в ненавистное лицо два последних патрона, равнодушно глядя на мешанину из крови и мозгов, что осталась в итоге. Чтобы уж наверняка.

Волки опускают головы на лапы, обозначая поклон. И я оборачиваюсь к тому, кто спас сегодня целую кучу жизней.

— Спасибо, — говорю.

Ловлю заинтересованный взгляд от внушительной крылатой фигуры, которая склонилась над телом Александра.

— А есть за что? — он насмешливо показывает клыки в улыбке.

— За него, — я рукой, продолжающей сжимать револьвер указываю на любимое тело.

— А за себя и всех остальных ты не хочешь сказать спасибо? — он заинтересованно склоняет голову к плечу, рассматривая меня словно необычную зверушку.

— Хочу, — я тоже изучаю его, подмечая знакомые черты и острый холодный, будто стальной клинок взгляд необычных тех же зеленых глаз.

— За него можешь не благодарить, — он поднимает тело Александра и взваливает его на плечо, — я спас его потому что это мой сын, а не потому что он тебе дорог.

— Стоп, — рявкаю я, нервы-нервы… — куда вы его уносите?

— Домой, деточка, домой. Погулял и хватит. Его ждет целый город, который он так неосмотрительно бросил на произвол судьбы.

— А как же я? — этот вопрос вырывается непроизвольно, как у маленькой девочки, которую внезапно решили бросить родители, но меня все же очень интересует на него ответ.

— Вот уж не знаю, — хмыкает папа, чтоб его. — Живи как раньше?

Вспоминаю как было раньше. Холодная и бездушная серая хмарь без надежды на просвет. Нет чувств, эмоций, только для дочери я становилась человеком, а не одушевленным куском льда. Меня затрясло, а из-под рванула вперед скользкая ледяная дорожка. Плевать, что нет магии. Холод и паника, которые поселились в сердце вполне способны подпитаться моей жизнью. «Привези мне папу».

— Я не отдам вам его, — меня колотило словно в лихорадке и чувствовала я себя не лучше. За волной холода из меня рванулась светлая волна, уничтожая остатки темных сгустков, что выходили из мертвого тела черного целителя. Меня ломало и колбасило, как говорит молодежь. Подозреваю, что сейчас я напоминала буйнопомешанную ведьму, в длинном изорванном вечернем платье, с растрепанными волосами, многочисленными ссадинами, револьвером в руках и лихорадочным сумасшедшим взглядом. Должно быть зрелище было ужасающим, потому что даже папа-демон попятился от ненормальной потенциальной невестки.

— Не стоит так нервничать. Давай лучше поговорим, — успокаивающе произносит он, похоже сочтя меня конченной психичкой. — Зачем тебе мой сын?

— Я люблю его, — возмутилась я откровенно дурацким вопросом.

— Да ну, — снова эта усмешка — семейная видимо, — а он об этом знает?

Удар, что называется, не в бровь а в глаз. Не знает, не успела сказать.

— Он обязательно узнает об этом, — цежу сквозь зубы, с вызовом вскидывая голову.

— О женщины! — он закатывает глаза, видимо вспоминая что-то свое, затем кидает взгляд на тело сына и его рука скользит на шею Александра. Негромкое ругательство вырывается из его рта. — Значит так. Мне некогда с тобой пререкаться. Если мой сын так тебе нужен, то ты придешь за ним ко мне. Сама, в мой замок. Одна. Четыре часа. Если не придешь, я просто сотру ему память обо всем, что связывает его с этим миром. Я даже упрощу тебе задачу и оставлю для тебя открытый портал. Каких-то пятьсот метров и ты в моем замке. Простая задача, не так ли? — на сей раз усмешка совсем не веселая. Он старается держать лицо, но я вижу, что от встревожен. Тревога передается и мне.

— Хорошо, — я киваю.

Приду, конечно, куда я денусь. Даже если по раскаленным углям придется идти.

Багряный зев портала распахивает свою пасть и папа с сыном исчезают, оставляя меня в раздрае чувств.

С уходом демонов народ отмирает и начинает шевелиться. Людей просто выносит за двери проклятого помещения. Волки собираются вокруг вожака, зализывая раны друг друга. А я прихрамывая как мне кажется прямо на обе ноги ковыляю к Илье, который так и остается лежать на полу. От глупых мыслей с примесью паники я отмахиваюсь. Я бы почувствовала смерть Ильи — слишком близкий для меня человек. Подхожу и сажусь на корточки с трудом переворачивая его. У него рассечена бровь, сломан нос и разбита голова. И это только из видимых мне повреждений. Так жалко его становится. И себя, себя тоже жалко. Опять у меня пытаются что-то отобрать. Почему всегда находится кто-то кто сильнее тебя и пытается устроить свои порядки. Чего всем этим сильным и могущественным не сидится на попе ровно. Почему надо влезать в личные дела тех, кто слабее? Чтобы почувствовать себя богом? Ну так вперед, в Африке достаточно племен малообразованных папуасов, которые за малейшее чудо объявят тебя богом и станут поклоняться. Чего к нам-то лезть?

Кто-то обнял меня со спины, заставив от неожиданности издать громкий и некрасивый всхлип. Ну вот совсем разнюнилась. Сижу тут утираю слезы-сопли, а ведь еще ничего не закончилось. Но что-то подсказывает мне, что все у нас получится. У меня и Александра. Все будет хорошо.

Оборачиваюсь посмотреть, кто же там такой жалостливый. Глаза утыкаются в полное сочувствия лицо Нины. Кладу свои ладони на ее руки и благодарно пожимаю. Спасибо тебе за поддержку подруга. Хоть и дура ты иногда наивная, но сердце у тебя большое, шопоголик ты мой ненаглядный. Спасибо тебе и за то, что хоть ты не пострадала сегодня, что не лезла на рожон, не пыталась геройствовать, а схоронилась за спинами большинства и не отсвечивала. Правда, вот за это тебе огромное спасибо. Геройствовать должны те, кому жизнь не позволяет схорониться, кого сама пытается похоронить. Вот нам и приходится вытанцовывать на острие ножа, хохоча в лицо опасности, чтобы потом, когда все наконец заканчивается прийти домой и разреветься от облегчения, от того, что безносая снова с недоумением смотрит на заржавевший рабочий инструмент.

Фух, чувствую, что начинаю успокаиваться. Видимо даже пожалеть себя толком я не способна. И слава богу! Да и как бы не вовремя. Я-то успокоилась, но вот теперь всхлипы звучат из-за моей спины. Ну и что ты будешь делать?

— Викаааа, я так испугалась, — и носом шмыг-шмыг об мое платье.

А ладно, черт с ним, в него теперь и впрямь только высмаркиваться можно. Но если честно, атлас отвратительный материал для вытирания соплей — только размазываются больше. Со вздохом лезу в клатч и достаю упаковку бумажных платочков. Вообще с появлением ребенка в моей жизни у меня теперь в сумке завелась целая куча полезных мелочей, которые здорово облегчают жизнь. Достала одну и протянула назад. Ее немедленно цапнули и утробно высморкались, от чего невольно улыбнулась. Откуда в такой хрупкой девушке, такие громкие звуки?

Вытерлась сама и наконец осмотрелась. Неподалеку от нас, наблюдая за женским слезоразливом замерли мужчина и огромный зверь. Мужчина кидал на волка опасливые взгляды, а зверь с глубоко философским выражением на морде разглядывал потолок. И как ему удается так мастерски изображать эмоции?

Увидев, что я успокоилась, зверь лениво поднялся и сделал пару шагов, давая впечатлительной девушке отпрянуть от моей спины, обойти могучее создание по широкой дуге и схорониться под крылышком у папы. Даже не попрощалась нахалка. Но, положа руку на сердце, я уже начинаю привыкать к ее тараканам. Вожак волков, Аурвиэн кажется, подошел ближе и вновь плюхнулся на пушистый хвост в шаге от меня. Склонил голову ко мне так, чтобы наши глаза встретились. Картинка перед глазами смазалась и поплыла, а в голове раздался голос. Даже вздрогнула от неожиданности.

— Виктория, у вас нет времени чтобы отдыхать, — голос зверя был сильным, рокочущим, с вибрациями, проходящими по всему телу.

— Но, — я как-то даже растерялась, — демон ведь сказал пятьсот метров за четыре часа. За ЧЕТЫРЕ! Понимаете? Даже, если мне придется идти там по горящим углям, то я думаю, что успею.

— Нет, по углям вам не придется идти, — в моей голове звучит лающий смех, — но поторопиться все же стоит. Вы поймете потом. Виктория, приготовьтесь к тому, что вам будет очень-очень больно. Возможно, от боли вы даже будете иногда терять сознание.

Я задохнулась от возмущения. Почему все вокруг говорят какими-то полунамеками? Даже родная дочь. Неужели нельзя прямо сказать к чему готовится? Ладно, в чем-то он прав, если я и впрямь буду терять сознание, то тогда стоит поторопиться.

Тогда надо бы побыстрее приводить в сознание Илью, голова которого уже лежала на моих коленях. Я попыталась вызвать свет жизни и он неожиданно легко соскользнул с моих ладоней. Недоуменно уставилась на них, не обращая внимания на зашевелившегося крестного, с лица которого сходили следы прожитой битвы. Как так? Для пробы встряхнула кистями рук и слабенькие снежинки затанцевали вокруг. Сосущая пустота внутри, напомнила, что такие эксперименты надо проводить лишь когда нет проблем с магией. Даже странно, что так легко удалось вылечить Илью. Вот бы себя еще так подлатать. Пока ректор ошарашенно вертел головой, пытаясь вникнуть в ситуацию и понять как много он пропустил, я поднялась. Медленно и почти со скрипом, чувствуя как заныло все тело.

— Илья, я думаю, что Аурвиэн, — я показала рукой на вожака, — сможет тебе объяснить все-все. А мне надо идти, — вожак кивает, а я тоскливо взираю на все так же зловеще мерцающий багряной дверью проход.

Аурвиэн плавным и грациозным движением заступает мне дорогу.

— Виктория, прежде чем сделать этот шаг, подумайте. Наш мир меняет людей. Вы никогда не станете прежней. Подумайте и ответьте сами себе, стоит ли ваш возлюбленный таких жертв?

Моя рука мягко ложится на звериный загривок и зарывается в густой мех в мимолетной ласке.

— Но ведь он — возлюбленный, — мягкая улыбка изгибает мои губы и я делаю этот шаг, ныряя в багряную глубину.

ГЛАВА 29

Замок Владыки. Шафархаад.

Владыка сгрузил бесчувственное тело сына на огромное ложе и облегченно выдохнул. Успел все-таки. Жизненных сил в младшем демоне практически не оставалось. Ничего, теперь все будет хорошо. Пока сын без сознания, мир и силы ему восстановит, и связи между слившимися воедино душами укрепит. Вот же неугомонный отпрыск. Пожалуй, самый неугомонный из семи детей, которое разбрелись по мирам и где-то куролесят. Да, неугомонный, но все же излишне ответственный и хитрый. Это же надо было умудриться восемь лет не появляясь на родине, сохранить в целости город, на который точат зубы другие властители. Уму непостижимо. Уникальный ребенок, которым в глубине души Владыка очень гордился. Да, что там скрывать от себя самого — любимый ребенок, самый младший и единственный, кто похож на отца не только внешне, но и по характеру. Может и назначить его приемником? Пусть другие детки побегают, а то позволили захватить свои города и свалили странствовать — свободные души. Никакой ответственности перед родителем. Разбазаривают семейное имущество, а ему потом войной иди, возвращай захваченные владения в семейный ареал.

Тело на постели зашевелилось и издало слабый стон. Владыка удивленно моргнул, не ожидая такой скорости восстановления. А затем коварно усмехнувшись, приблизился к ложу.

— Здравствуй, сынок, — елейным голосом, произнес, склоняясь и заглядывая в лицо сына.

— Папа? — глаза резко распахнулись, неверяще и со священным ужасом разглядывая с детства знакомое лицо.

— Папа-папа, — проговорил довольный Владыка, — что, поганец, решил, как и остальные, свалить в другой мир? Оборзел, давно отцовского ремня не пробовал? — голос становился все ласковее.

— Кхе, — поперхнулся оборзевший наследник. — А что за дискриминация? — внезапно возмутился он. — Почему это другим можно, а мне нет?

— И другим нельзя, — усмехнулся владыка, осторожно присаживаясь на край постели, — но тут я бессилен. Они мне все государство развалят, особенно Мина.

— Ну сестра не столь плоха, — попытался заступиться Александр или правильнее сейчас будет сказать — Даархашт.

— Не защищай ее, — возмущенно прошипел Владыка, — свой последний город она переписала на любовника. Я даже не подозревал, что государства можно захватывать членом, а не мечом.

Смех скрутил Даархашта, но вырвался из горла только кашлем. Откашлявшись, он вновь откинулся на подушки, кайфуя от того, как мягко и бережно мир восстанавливает поврежденные структура и наполняет их силой. Потоки магии, хаотично плещущие вокруг, с надеждой ластились к сыну Владыки, иногда ныряя в его тело и присоединяясь к его силам. Но осознание того, что чего-то не хватает мягкой дубиной опустилось на голову Владетеля буквально в следующий миг, заставляя подскочить на кровати и схватиться за резко закружившуюся голову.

— А где Виктория? — требовательно глядя на отца, спросил сын.

На его лице застыло решительное выражение, которое умудренный опытом Владыка сразу расшифровал.

«Женщины, — подумал он, — все же когда нибудь погубят мужскую часть нашей семьи.»

— Я думаю, что часика через три она к нам присоединится, — тоскливо глядя в потолок проговорил Владыка.

— Ей нельзя сюда, — задыхаясь, Даархашт откинул одеяло и спустил ноги на пол. Вновь вцепился в кровать, пережидая приступ слабости.

— Стоять, — скомандовал отец. — Пока не восстановишься, даже не мечтай уйти отсюда. Сегодня ты едва не погиб, а потому будь добр — сделай то о чем тебя просят. Хотя бы из уважения к своему отцу.

Медленно и с явным трудом, но непокорный сын все же поднялся с постели, чтобы развернуться и взглянуть в глаза излишне заботливому отцу.

— Ей нельзя сюда, — четко, со звенящей яростью в голосе отчеканил он, — даже если Мир не убьет Викторию, то все равно причинит ужасные страдания. А с нее хватит — она и так достаточно перенесла за свою недолгую жизнь. И я буду последним, кто позволит себе сидеть сложа руки, зная, что боль сейчас разрывает на части ее душу.

— Скажи мне, сын- вкрадчиво спросил отец, подходя к сыну. Он ступал мягко, как при охоте на крупного и опасного зверя, старался успокоить нервничающего Даархашта, от яростного отчаяния которого мир вокруг сына сходил с ума, закручиваясь в совсем уж немыслимые потоки и готовясь атаковать, — а ты задумывался о том, что будет через сотню лет? Она ведь человек. Да, сильный маг, но человек. На Земле даже жизнь сильнейших из смертных ограничена. Многие из магов шли той же дорогой, которой сейчас идет твоя невеста и не пожалели. Шафархаад подарил им силу и бессмертие.

— А кости скольких он схоронил в свое ненасытное нутро…,- тихо прошипел себе под нос младший демон и развернулся к выходу, не желая слушать эту галиматью. Да какая к бесам разница сколько она проживет, главное, что этот век они будут вместе. А концовку сказки всегда можно сделать до черта предсказуемой. Как там все сказки заканчиваются? «И умерли они в один день»?. Их сказка будет именно такой, но сначала они проживут целый век счастливо.

Маленькое заклинание размером с серебристый мячик от пинг-понга влетело в затылок сына, не ожидавшего от отца столь подлого нападения. Старший демон мягко подхватил крупное тело дитятки, не давая тому ляснуться головой о каменные плиты пола.

— Вот же неугомонный, — пробормотал супер-папа, вновь затаскивая тело отпрыска на постель. — Да придет твоя Вика, ничего с ней не станет. Ну поболит у нее немножко хилое тельце, зато потом у вас впереди почти вечность, — он устроил голову Даархашта на подушке и со вздохом поднял голову к потолку, — уж прости сын, но терять тебя через жалкую сотню лет я не намерен. Когда у тебя появятся свои дети, думаю ты поймешь меня и простишь. Нет для родителя ничего страшнее, чем похоронить свое дитя. И пускай я, как говорят на Земле, фиговый отец, но все же помочь тебе в состоянии.

Его слова звучали оправданием, он это понимал и злился, но ничего не мог поделать. Сейчас, когда повзрослевший сын не способен ему возражать это проще сделать для очистки своей совести. Да, вопреки чужому мнению, совесть у Владыки все же была. И в отношении родных детей, она становилась на диво зубастой и ядовитой. Так что папа откашлялся и продолжил свою тихую исповедь, в которой слушателем была лишь эта зубастая сволочь, что грызла его изнутри.

— И ты не думай, девочка твоя мне очень понравилась, я с радостью приму ее в качестве невестки. Но она пока слишком слабая и хрупкая. Вам на самом деле очень повезло, что сегодня она абсолютно без сил, тем проще пройдет изменение в ее структурах. Просто как звезды совпали. Полное магическое опустошение, мой приход, твоя физическая слабость. Короче, идеальные условия, которыми я просто не мог не воспользоваться, понимаешь ты это, дурья твоя башка, — последние слова вышли из него рыком, потому что совесть не унималась, плюясь кислотой где-то внутри, от чего пекло сердце.

— Да присмотрю я за будущей невесткой, — взвыл вконец доведенный демон, который не привык испытывать такие душевные муки.

Совесть свернулась тихой гадюкой в клубок, но угрожающе оскалила зубы, готовая вновь их вонзить в любой момент. Разозленный владыка поспешил к окну, из которого мог наблюдать за одиноко бредущей к замку фигуре.

Шафархаад. Пятьсот метров от замка Владыки.

Я думала, что знаю о боли если не все, то очень многое. На протяжении жизни женщина часто сталкивается с болью: когда становится девушкой, женщиной, матерью. В конце концов, я всегда считала, что душевная боль во сто крат сильнее, чем боль физическая. Я ошибалась. Есть боль, которую терпеть нет сил совершенно. Боль, которая вгрызается в каждую клеточку измученного тела, пульсируя, обжигая, раня, терзая. Можно подобрать много синонимичных понятий, но вряд ли они способны передать весь объем испытанных мной ощущений.

У меня было ощущение, что я борюсь с целым миром. Очень красивым и необычным надо признать. И как мне показалось разумным. В первый момент я просто задохнулась от изумительной картины, что раскинулась передо мной. Черное небо, пронзительное, с огромным количеством лилово-фиолетовых туманностей. В нем подсвечиваясь желтым цветом ярко сияло кольцо опоясывающее мир. Черный ковер земли под ногами с редкими вкраплениями багровеющей травы, которую и трогать-то было страшно. По земле сновали юркие желто-красные ящерки с геометрическим черным узором на спинке. Их тоже трогать не хотелось, вспоминая легендарную ящерку саламандру, которую иногда описывали именно так. За счет света кольца было достаточно светло, не скажу, что как днем, но замок, к которому мне повелел идти демон, рассмотреть все же было можно. Огромная громада казалась так близко, что казалось руку протяни и коснешься стен, которые вызывающе переливались граненым черным хрусталем. Потрясающе красиво.

Мою искреннее восхищение плеснуло во мне широкой волной и я почувствовала не менее искренний интерес к своей персоне. А затем просто огромные потоки магии, которые я даже и представить не могла ринулись в мое тело. Целыми реками они проходили через меня, меняя во мне что-то в их угоду. Я кричала. Упала и не могла подняться, катаясь по земле и цепляясь за свои волосы и одежду, чтобы попытаться удержать себя в сознании. Через какое-то время я странно захотела его потерять. Но оно как назло не желало меня покидать, оставаясь в моем теле и мучая меня. Я сопротивлялась этим магическим струям, которые били во мне с таким напором, словно жаждали взорвать. Сердце билось как сумасшедшее, а по венам текла раскаленная магма под стать этому миру. Магические силы, которых во мне не было ожили как только моя нога пересекла барьер отделяющий грань мира.

Пространство вокруг меня вспухало вспышками исцеляющего света жизни, излечивая мои раны, но не усмиряя боли. По земле ползли языки голубого пламени, покрывая багряную траву неведомым ей доселе инеем. И как мне казалось, это длилось маленькую вечность. Магия этого мира с болью наполняла меня и изливалась вокруг. Наполняла и изливалась…

ощущение, что меня так образно имеют крепло с каждым взрывом боли.

«Не сопротивляйся!»

Конечно, вот сейчас расслаблюсь и буду лежать. Сам попробуй раз такой умный. Попробуй принять боль, советчик фигов и не сопротивляйся ей, подай мне пример.

Кто был моим невидимым советчиком не было безразлично в этот момент. Мне вообще было все безразлично, мне просто хотелось умереть.

«Не сопротивляйся!»

Да что же ты заладил. Как я по-твоему должна это сделать. Внутренний диалог отвлекал от пульсирующей боли. Я мысленно язвила и огрызалась сама с собой, позволяя хоть так выбросить из себя весь негатив. А потом в какой-то момент голос запел. На незнакомом мне языке мягкий мужской баритон чувственно выводил песню напоминающую колыбельную. И я затихла позволяя себе прислушаться к ней, не понимая слов, что в ней звучали. Песня качала мое сознание на волнах своей мелодии, расслабляя сжавшееся в ожидании боли тело. Но ее больше не было. Потоки магии продолжали входить в меня. Но теперь они делали это мягко, под ритм красивого голоса, ластясь и поглаживая измученное тело. И в какой-то момент, я поймала себя на том, что начинаю дремать. Вот так в незнакомом и чужом мире, в грязной изорванной одежде, чудом избежав смерти ти пережив настоящую пытку, я готова была заснуть. А ведь, я даже не знаю, сколько времени я тут каталась и выла от боли. Может Александр меняя уже и забыл вовсе?

Ну, нет. Не для того, я пережила все это. Я ему напомню, если что. А будущего свекра, я пожалуй, спрячу, построив для него уютный склеп на заднем дворе. Он это явно заслужил.

«Молодец, девочка! — в мужском голосе послышалась мягкая улыбка и почудилась насмешка. — Я жду тебя».

А я смутилась поняв, кто пел для меня колыбельные и кто слышал мои внутренние рассуждения о скорой смене места жительства. Первые шаги мне дались со стоном, в теле продолжала болеть каждая мышца, но уже не так. Скорее это походило на ноющие от длительной нагрузки мышцы.

Буквально через метров пятьдесят я снова рухнула на землю, пережидая новое вмешательство магии, которая вторглась в мое тело. Это что, еще не конец? О, Боже, дай мне сил добраться до этого замка и я лично выпью кровь из свекра. Где, где, демон паршивый твоя колыбельная, давай пой, усмиряй бунтующую магию. Или, я клянусь, с корнем выдеру твои крылья и засуну тебе их в жопу. А потом еще и ледышку в это же отверстие всуну, чтобы наверняка.

Будто испугавшись угрозы, голос снова запел, но судя по сдавленному сипению, просто давился смехом, который прерывался невнятными и очень некультурными всхрюкиваниями. Конечно, что ему мои угрозы — он наверное еще крещение Руси лично застал. Потоки вновь усмирялись и выравнивались, позволяя расслабить мышцы, которые било мелкой дрожью. Я устало откинула взмокшие волосы со лба и стерла пот, который ручьем струился по лицу, питая черную землю. Вновь с трудом перевернулась, но сил, чтобы подняться, уже не нашла. Ладно, я упрямая — поползу тогда.

Владыка дернулся, когда за спиной послышалось угрожающее рычание, и отвлекся от упрямой девочки, которая внушала уважение своей силой воли и упрямо продвигалась к замку. Обернувшись он увидел, что сын пришел в себя и явно изготовился к прыжку, нацелившись когтями в горло папе. Владыка не сомневался, что убивать отпрыск его не собирается. Пока, во всяком случае. Пока нет угрозы для жизни его возлюбленной.

Очередное заклинание брызгами рассыпалось по взвившимся потокам Мира, защищая упрямого сына. Владыка негромко ругнулся себе под нос. Надо же как вырос, уже папе угрожает. Невидимое обычному глазу противостояние нарастало. Владыка и Владетель старались придушить друг друга магическими потоками без зазрения совести используя разумный Мир в своих целях. Вот именно так происходит определение власти и захват трона Владыки. Не вовремя.

Владыка вновь рыкнул и вытащил из глубин души свое чудовищное я Властителя Мира и мир послушно прогнулся под его волю, отправляя отпрыска в нокаут. Выдохнув, старший демон обернулся к окну и вновь потянулся мыслями к скорчившейся от боли девушке. Но опоздал.

То что произошло дальше, он никак не мог ожидать. Видимо девочка, слишком сильно приблизилась к опасному барьеру и вмешалась защита сына. Вокруг девушки вспыхнул багряно-черный свет, заставив Владыку прикрыть глаза рукой. В этом свете она сияла, словно сверхновая звезда, окончательно теряя свою человеческую сущность. Личная магия вырвалась из самых глубин ее сердца, вгрызаясь в магические поля Мира и черпая из них колоссальные объемы энергии. А мир стонал и трепетал подвергаясь столь варварской атаке. Знал ли сын, какие свойства несла его защита на кольце, которое он одел на палец невесты. Знал ли он какие скрытые резервы несет в себе хрупкая блондинка с наивными синими глазами. Несмотря на слезящиеся от яркого света глаза, старший демон все равно подался вперед, жадно впитывая открывшееся перед ним зрелище, боясь хоть на миг пропустить рождение новой сущности.

Ну что же теперь ей ничего не угрожает, можно и посмотреть, не перестарался ли он, усмиряя бунт на корабле. Как же много проблем с детишками кто бы знал. И он честно хотел поступить как собирался, но вмешался непредвиденный фактор.

По комнате закружился темный вихрик и образовав воронку опал, оставляя после себя маленькую светловолосую девочку, с глазами цвета молодой травы.

— Получилось, — подпрыгнула она и хлопнула в ладоши.

— Ты кто? — не церемонясь поинтересовался Владыка, но услышать ответ не успел, кто-то словно тараном вломился сквозь защиту и из очередного портала появился хорошо знакомый кот.

— Что это значит? — процедил Владыка, изумляясь про себя многочисленным посетителям в своем замке.

— Прошу прощения, Владыка, — преклонил колено оборотень из правящей династии дель Тайгш. — Ноя здесь всего лишь как телохранитель.

— Этой пигалицы что ли? — хмыкнул Владыка, рассматривая каменное лицо лучшего друга своего сына.

К слову сказать, сама пигалица выглядела на диво уверенно и сверлила демона ну очень нехорошим взглядом подозрительно знакомых глаз. А затем сделав два маленьких шажочка разогналась и прыгнула на шею опешившему Владыке пронзительно вереща в сразу же оглохшее ухо.

— Дедууууушкааа, я так рада познакомиться!!

Какой еще дедушка? — изумился про себя Владыка, которого родные детки пока не успели известить о смене семейного статуса.

— Цыц, — рыкнул он, пытаясь отцепить от себя тоненькие, но на удивление сильные ручки.

— Не могу, — помотала головой нахалка, параллельно отхлестав «дедушку» по глазам светленькими волосиками. Для верности она обхватила его еще и ногами, практически взобравшись на шею.

Владыка понял, что отцепить малявку, не причиняя ей вреда не сможет и посмотрел на тигра ожидая помощи, но тот продолжил стоять с абсолютно равнодушным лицом, лишь в глазах мелькала насмешка, от которой Владыке захотелось взвыть.

За спиной в голос заржали и девочка подтянулась повыше, чтобы заглянуть за крепкое мужское плечо. Радостный визг вновь взорвал барабанные перепонки демона, а при попытке спуститься острые коленки чуть не лишили владыку новых будущих гипотетических детей.

— Папа! — светлый ураган в детском личике осторожно опустился на край постели и протянул ручки к сыну, вызывая у Владыки когнитивный диссонанс.

— Лилия, цветочек, ты как здесь очутилась? — улыбаясь спросил сын, с выражением абсолютного счастья, которого папа пожалуй никогда и не наблюдал на его лице.

— Я просто очень сильно захотела оказаться рядом с тобой, — улыбнулась девочка.

— То есть, я — дедушка? — голосом полным недоверия, переспросил Владыка.

А девочка вн6езапно обернулась и посмотрела на него глазами в которых плескалась вечность. От этого взгляда Владыке хотелось отступить, так могла бы смотреть сущность, видевшая рождение вселенной.

— Ты заигрался в свои игры, Владыка. Моя мать должна была получить эту силу намного позже. Своим вмешательством ты нарушил естественный ход вещей и изменил не только нашу жизнь, но и свою собственную. И за это ты ответишь, рано или поздно.

Холодный голос, лишенный эмоций и бездна вечности в глазах вызвали целый сонм мурашек на коже.

— И что сильно ответит? — тихий шепот в детское ушко вернул Владыке способность двигаться.

— Не знаю, — шкодливая улыбка расползлась по девчачьей мордашке и из глаз ушло наконец это пугающее выражение. — О мама внизу, — воскликнула девочка, подхватываясь с постели. — Пойдем встречать?

— Конечно, — сын легко поднялся с постели и подхватил девочку, усаживая на свою руку, будто и не лежал без сознания некоторое время назад. Они пошли к дверям, рядом пристроился оборотень. На пороге Даархашт бросил на отца вопросительный взгляд и Владыка отмер, поспешив за честной компанией. Эта странная, ни на что непохожая семья очень и очень интересовала старого демона. Хотя, разве его семью можно считать нормальной? Владыка лишь надеялся, что невестка все поймет и простит, ведь ему хотелось, чтобы маленькое необычное создание со светлыми волосами смотрело на него абсолютно другим взглядом и слово «дедушка» было произнесено не с визгливо-угрожающими интонациями, а с нежностью маленькой девочки. А расплата?.. да плевать на нее. На нем и так долгов целая куча, не зря старый интриган не раз обманывал смерть и судьбу.