Снова моя (СИ)

Глава 2

Хоть я и была готова к подобному, более того, была согласна на такие условия, а все равно, как столкнулась, все внутри закипело от злости. Вот, значит, как! Я этой компании шесть лет жизни отдала, выросла здесь с девочки на побегушках до ведущего инженера, а меня готовы выгнать из-за какого-то… Ни одного цензурного слова в адрес Гада Ветрова в голове не возникло.

— Тебе ясно, Злата? — буравя меня взглядом, повторил босс.

О, да пошли бы вы, Виктор Петрович, знаете куда? Вместе со своей компанией, связями везде и Ворониным с Ветровым в придачу!

— Ясно, Виктор Петрович, — сквозь зубы процедила я со сладенькой улыбочкой.

Ясно, что я реализую этот долбанный проект, добавлю себе как профессионалу очков, а потом развернусь и уйду по собственному желанию. Вот!

— Хорошо!

Поднявшись с кресла, он развернулся и вышел за дверь. Я скрипнула зубами. Едва удержалась, чтоб не вскочить и не затопать ногами, как в детстве. Позволила себе несколько секунд внутренне повозмущаться на тему за что Гад Ветров на мою голову, а потом медленными движениями сложила документы на столе стопкой, сделала пометки о выполненных задачах в ежедневнике — красивом, затянутом в черную кожу и с золотым обрезом и выключила компьютер. Побросала в сумку мелочевку, потом надела пальто. Цвета «кэмел» с восемьюдесятью процентами шерсти в составе, брендовое. И купленное уже за кредитные средства, отдать которые нужно в течение двух недель. Иначе начнут капать проценты.

Еще одно напоминание о том, почему мне никак нельзя лишаться работы. Причем одно из самых мелких и незначительных, по сравнению, например, с оплатой обучения младшего брата в университете.

Вышла из кабинета и направилась к лифту. Стеклянная коробка бесшумно спустила меня с небес на землю, то есть с девятнадцатого этажа на первый. Пройдя крутящуюся дверь, я полной грудью вдохнула свежий и еще по-зимнему холодный воздух. Теперь в метро. Сорок минут и я дома.

— Эй, архитектор!

Нет! Ну, нет же! Не-е-ет!

Умудрившись не вздрогнуть, и вообще никак не отреагировать телом на звук низкого и хрипловатого голоса Гада Ветрова, я медленным шагом направилась к пешеходному переходу. Почти сразу услышала сзади топот ног. Не смогла скрыть мстительной улыбки — так-то, побегай за мной, Гад Ветров.

Сильные пальцы сомкнулись на моем предплечье и дернули. Повернувшись, я встретилась взглядом с нагло усмехающимися темными глазами с легким прищуром. В уголках обозначились морщинки. Что ж ты ботокс не колешь, а, Нарцисс? Не страшно, то время испортит твою смазливую внешность?

И вовсе зрелость тебе не к лицу!

— Игнорируешь меня, да, Злата?

Вместо ответа я дернула руку. Он отпустил, продемонстрировав открытую ладонь. Не трогаю, мол.

— Мы с вами на «ты» не переходили, Руслан Вадимович. И я не слышала, чтоб вы меня окликали…

— Так давай перейдем, — перебил он. — В чем проблема-то?

— В том, что я всегда на «вы» с партнерами по бизнесу, — сверля взглядом парочку чертей в чернющих глазах Гада Ветрова, сказала я.

— А если я хочу быть не только партнером по бизнесу? — широкая холеная бровь плавно изогнулась, черти в угольно-черных глазах синхронно сделали сальто.

Ах ты, гад! Подкатывать ко мне надумал? Подумай-ка еще раз и передумай. Обломишься!

— Что вы имеете в виду? — ненавижу себя за попытку съехать на дурочку вместо того, чтоб послать его в пешее эротическое.

— Поехали ужинать? Дорогой рестик, закажешь, что захочешь. Или сначала поедем купим тебе что-то? — наглый взгляд прошелся по мне и замер на ботинках.

Чтоб тебя! Надо было купить их вместо этих туфель. Но встречи-то у нас чаще всего проходят в офисе, а на дворе март, сколько тех холодных дней…

— Ботинки, например. Стоимостью как три твоих зарплаты. Хочешь? А то твои скоро кашу просить начнут…

Глаза защипало от обиды и унижения. Тело пробрала дрожь. Я почувствовала себя снова той бедной восемнадцатилетней девчонкой, которую использовал в своих грязных играх золотой мальчик.

— Вы перепутали заведения, Руслан Вадимович. Здесь не продаются…

— Все и везде продаются, девочка, — глядя на меня с циничным превосходством, сказал мужчина. — Вопрос только в цене. Одно мое слово и ты останешься без работы, Злата.

Грудь колесом, подбородок вверх. Был бы павлиний хвост, сейчас бы расправился гигантским веером и засверкал от света фонарей всеми цветами радуги. Хозяин жизни гребаный!

— Ну так что? — подмигнул мне. — Поехали? — махнул рукой на стоящий у тротуара новенький внедорожник.

— Никогда! — я обогнула его, чтоб уйти.

— А ты изменилась, Златовласка, — донеслось вслед.

Как удар, сбивающий с ног. Именно так он называл меня… Тогда. Выходит, вспомнил.

— Но все равно, если захочу, то ты снова станешь моей. А я уже захотел.

Не оборачиваясь, бросилась прочь. Подальше! Подальше от этого самодовольного мерзавца. Подальше от оживших воспоминаний.

Пусть говорит своей слово! Плевать! Никогда в жизни не прогибалась, и теперь не стану. Не смогу я работать с этим гадом! Не смогу и все тут. Уволят, так уволят, ничего страшного. Найду выход, как делала это всегда.

******

— У вашего брата, Дениса Фролова, две незакрытые сессии и семьдесят процентов пропусков. Я вынужден ставить вопрос об отчислении…

Я сползла по стене и села на пол в прихожей. Как была, прямо в костюме. Мозгу стало плевать, что пол грязный из-за слякоти, принесенной на ботинках с улицы, а второй «рабочий» комплект одежды в стирке. Вчерашний вечер, бессонная в предвкушении увольнения, готовность к которому улетучилась сразу за порогом квартиры, ночь и, вдобавок с самого утра известия о том, что брату грозит вылет из универа, добили его. Он отказался поддерживать организм в вертикальном положении и думать о последствиях и впал в ступор.

На тридцать секунд.

— Злата, вы меня слышите?

— Нет! То есть, да, конечно. Валентин Сергеевич, я очень вас прошу… Пожалуйста, не надо отчисления. Он все сдаст! Обязательно! А я, в свою очередь, готова компенсировать….

— Ну, в который уже раз, Злата? — сочувственно отозвалась трубка после паузы. — Разве вы не понимаете, что это бесполезно? Ваш брат не хочет учиться. Ему это не нужно…

Я не понимала. В упор не понимала, как можно не хотеть вырваться из нищеты. Не хотеть начать жить нормальной, достойной жизнью. Добиться успеха.

— Я прошу вас, Валентин Сергеевич! Пожалуйста… В последний раз, — отчаянно стараясь не зарыдать, выдавила я.

— Только из уважения к вам, Злата. В последний раз.

Отбив вызов, я уронила голову на руки. Возникло ощущение, что мышцы превратились в желе. Встать сил просто не было.

— Ну и дальше-то что? Будешь валяться на полу, как тряпка, из-за такой ерунды? — рявкнула на себя вслух.

Тоненький внутренний голос заныл, что, вообще-то, потерянная работа, которой я отдала шесть лет жизни вкупе с младшим братом — девятнадцатилетним бессовестным эгоистом без цели в жизни, рискующим повторить судьбу папаши, это ни капельки не ерунда, но я заставила его заткнуться. Встала с пола, осмотрела задницу на предмет грязных пятен. Тех волшебным образом там не оказалось. Провела указательными пальцами под глазами на случай, если от моих стенаний размазалась тушь, потом надела пальто, бросила телефон в сумку и, забросив ту на плечо, вышла за дверь. Заперла ее на замок и бросилась вниз по ступенькам.

На улице валил мерзкий мокрый снег с дождем. Хорошо, что мне не нужно ехать наземным транспортом, ведь на дорогах родной столицы в непогоду всегда коллапс. Плохо, что людей в метро будет как шпрот в банке.

Раскрыв зонт, я поскакала по лужам. Потом позволила толпе занести себя сперва в чрево подземки, затем в вагон метро. Зажатая между пузатым дяденькой, очевидно, забывающим мыться уже неделю как, и тощим подростком с огромным рюкзаком на спине, который тот не удосужился снять, я подсчитывала свои грядущие расходы. Взятка декану. Коммуналка и оплата аренды моей маленькой квартирки. Кредит за никому не нужные теперь шмотки. Все это уничтожит мои сбережения подчистую. Останется фактически только на пару пакетов гречки-овсянки в качестве рациона на месяц… Можно было бы пережить, не маячь на горизонте перспектива работы кассиром в каком-нибудь супермаркете с красным дипломом архитектурного факультета и достижениями, которым легко позавидуют некоторые сорокалетние коллеги мужчины.

И все из-за Гада Ветрова!

Жестокие, унизительные слова снова и снова звучали в голове. Мерзавец! Каким был, таким и остался. Что восемь лет назад забавы ради издевался, что сейчас. И за это ему абсолютно ничего.

Едва протолкнувшись к выходу, я миновала турникет, чуть не убилась об дверь, которую шедшая впереди квадратная женщина не удосужилась придержать, и шагнула под мокрый снег с дождем.

«Хороводит снег с дождем,

Мечта дорогу мне согрей,

Тебя весна моя увидеть надо,

Бу-удет теплей».

Голосом Гада Ветрова в голове зазвучала песня. Даже ее, одну из моих любимых, испоганил тем, как когда-то пел ее в караоке, глядя мне в глаза своими лживыми зенками.

Глубоко вздохнув и мысленно подготовившись к краху ни много ни мало, а дела всей моей еще недолгой жизни, я зашла в крутящиеся двери, миновала холл и заскочила в лифт за миг до того, как створки начали закрываться.

Там босс собственной персоной. На дорогущей ткани пальто ни намека на влагу, прическа волосок к волоску. Конечно, ему же не пришлось скакать по лужам под снего-дождем. В редкий раз меня накрыла жгучая волна классовой ненависти.

— Доброе утро, Виктор Петрович!

— Доброе, Злата!

Улыбнулся. Доброжелательно. И губами, и глазами. Разве с таким лицом увольняют? Или он просто подлый и искусный лицемер, а я не замечала? В конце-концов, того, что Виктор Петрович может грозить мне увольнением в волчьим билетом, я тоже сутки назад не могла представить…

— Утром звонил Ветров…

Три слова заставили физически ощутить падение с моста. Дух захватило, ладони вспотели, колени подкосились.

— Он готов встретиться с тобой сегодня в четырнадцать ноль-ноль в ресторане.