Соблазн в мегаполисе

Случайный попутчик в такси

Город в тот вечер был окутан серым сумраком. Подобно тяжелой шали, облака опустились так низко, что казалось, они готовы были коснуться верхушек старинных зданий и антикварных фонарных столбов на проспектах. Огни витрин и редкие отблески неоновых вывесок скользили по мокрой мостовой, оставляя призрачные дорожки, сверкающие под колесами немногочисленных машин. Вдали, за несмолкаемым гулом уличного движения, можно было различить едва слышные аккорды скрипки – они доносились из темной арки старого переулка, как эхо ушедшего столетия.

Но городу было не до мелодий. Меланхолия вечера незримо завладевала сердцами прохожих. Под холодными каплями дождя они спешили укрыться в подъездах, автобусах, трамваях – и в такси, спасающем от сырости и одиноких раздумий. В тот же час на углу оживлённого бульвара, где сливались потоки людей, стоял молодой человек, опершийся о фонарный столб. Его звали Антуан, и взгляд его, исполненный некой глубокой задумчивости, устремлялся то на мокрую мостовую, то на прохожих, которые спешили, закрывая лица зонтами.

Он поджидал машину, которую заранее вызвал, но, как часто бывает в переплетениях человеческой суеты, что-то пошло не так. Его мобильный телефон меланхолично вспыхивал, сообщая о «задержке». По лобовому стеклу редких проезжавших машин стекали густые капли, отражавшие свет бледных фонарей, и ни один из водителей не останавливался. Антуан уже начал было терять надежду, когда вдруг в нескольких шагах от него к тротуару притормозило одинокое такси. Из приоткрытого окна донесся негромкий голос водителя:

– Мсье, вы вызывали машину?

Облегченно вздохнув, Антуан сделал шаг к автомобилю. Дверца отворилась, и в тот миг он ощутил теплый свет салона, словно уютное пристанище, где можно спрятаться от зимней сырости. Однако с заднего сиденья послышался нежный голос:

– О… простите, я тоже на эту машину претендую. Мне казалось, что я поймала такси первой…

В полумраке салона он увидел девушку. Луч ближнего света фар, отразившийся от бокового зеркала, скользнул по ее лицу, выхватив черты, по-своему прелестные: тонкие скулы, огромные слегка встревоженные глаза, и улыбку – робкую, но готовую засиять, подобно утренней заре. Ее звали Лорен, и весь день она безуспешно пыталась решить проблемы на работе, то и дело натыкаясь на грубость и равнодушие. Теперь, под дождем и во тьме, она надеялась лишь на маленькое чудо – вовремя уехать домой и позволить душе отдохнуть от тяжкого бремени мегаполиса.

Водитель пожал плечами:

– Совсем не возражаю, – отозвалась Лорен, чуть смутившись.– Видите, мсье, тут и девушка ждет. Вы как, вместе поедете? – Если мадам не возражает, мы можем разделить поездку, – проговорил Антуан негромко, с вежливой полуулыбкой, чувствуя странную неловкость.

Так они оказались рядом, на заднем сиденье такси, скользящего среди шумных улиц и сгустившегося мрака. Дождь тем временем усиливался: казалось, небеса плакали о каких-то древних, никому не ведомых печалях. Колеса дробно стучали по лужам, фонари мелькали, словно осколки ускользающего времени.

«Как часто в бескрайних просторах города наши судьбы пересекаются внезапно и непредсказуемо, – подумал Антуан. – Подобно двум частичкам света, которые столкнулись в царстве тьмы. Кто знает, какое значение имеют эти мимолетные встречи?»

Он украдкой взглянул на попутчицу: капли дождя, словно крошечные бриллианты, мерцали на ее темном плаще. В отражении стекла он уловил ее утомленный, но любопытный взгляд. Безмолвное напряжение, растянувшееся между ними, было и легким, и тревожным, словно струна скрипки, задетая неумелой рукой, но готовая в любой миг зазвучать божественной мелодией.

– Путь не близкий, – вздохнул шофер. – Но ничего, довезем.– Вам куда? – спросил водитель, прерывая неловкую тишину. – Мне к вокзалу Сен-Лазар, – ответила Лорен. – А мне – к мосту Мирабо, – добавил Антуан, краем глаза наблюдая, как Лорен вздыхает.

Машина тронулась, смешивая звук стеклоочистителей с тихим гулом мотора. Антуан чувствовал, что не может просто молчать рядом с девушкой, которая, очевидно, столь же одинока в этот вечер, как и он сам. Ведь если судьба решила пересечь их дороги, возможно, в этом была своя тайна, свой замысел.

– Однако мы думаем, – мягко заметила она. – Невозможно отделаться от мыслей о городе, о людях, о заботах. И так изо дня в день.– Позвольте, – промолвил он тихо, – мы оба выбрали это такси в непогоду. Может, это знак. Вы… возвращаетесь с работы? Лорен слабо улыбнулась. – Да, я весь день провела в офисе: отчеты, звонки, цифры. Устала так, что нет сил смотреть на экран, а ведь завтра всё повторится. А вы? – У меня… были важные переговоры. – Антуан замялся, вспоминая холодный приём потенциальных партнёров, которые лишь притворялись дружелюбными, когда на самом деле бесконечно торопились выгадать свою выгоду. – Не слишком удачные. Но, по правде, я рад, что могу сейчас просто сесть в машину и ни о чём не думать.

Она говорила тихо, но с чувством, будто в ней давно копилось желание поделиться этой усталостью. Голос Лорен был негромким, словно далекая флейта в залах старого замка. Антуан слушал и невольно проникался её состоянием. Ночные огни за окном мелькали, будто фонари на набережной Сены, которые некогда сопровождали путников в их бдениях и раздумьях о смысле жизни.

Такси проехало через узкий переулок, затем вывернуло на широкую улицу с бульварами и освещёнными витринами. Они оба замолчали, каждый погрузился в свои мысли, и только негромкие звуки дождя сопутствовали ритму их сердец. Из радиоприёмника доносилась негромкая музыка – мелодия на пианино, печальная, словно осенняя баллада, которая сопровождает расставания и редко радует встречи.

Спустя несколько минут водитель повернул к вокзалу. Лорен посмотрела на Антуана и произнесла, будто бы торопясь сказать важное, прежде чем появится следующая преграда:

– Не столь далек, если дорогу скрашивает приятная беседа.– Я выхожу. Спасибо, что согласились подвезти меня, иначе пришлось бы мокнуть на остановке. – Не стоит благодарности, – он улыбнулся в ответ. – Будет приятно, если когда-нибудь мы снова пересечемся под более приветливым небом. – Кто знает… – ответила она с оттенком грусти в глазах. – А ваш мост… далековато, наверное?

Улыбка расцвела на лице Лорен, а сердце Антуана на миг вздрогнуло от тихого восторга. Казалось, в её глазах отразились огни всего города, и этот мерцающий свет он мог бы назвать несмелой искрой надежды. Такси остановилось у входа в вокзал. Лорен достала кошелёк, чтобы расплатиться, но Антуан, чуть раньше коснувшись руки водителя, тихо прошептал: «Позвольте мне». И, не дожидаясь возражений, протянул купюры. Водитель с благодарностью кивнул, приняв плату. Лорен заломила брови – она хотела возразить, но остановилась, увидев в глазах Антуана искреннюю доброту.

– До свидания, – ответил он, стараясь не выдать в голосе сожаления от расставания.– Прощайте, – сказала она и взяла свою сумочку. – Спасибо за всё.

Она уже потянулась к дверце, когда их взгляды пересеклись. В её глазах скользнуло едва уловимое колебание, то ли внутренний порыв, то ли тайное желание сказать нечто важное, что так и осталось несказанным. Антуан было наклонился, чтобы податься вперёд, но всё, на что он решился, – это ещё одна улыбка, исполненная намёка на будущую встречу. И Лорен исчезла за потоком выходящих и входящих пассажиров, словно полузабытый сон на заре.

Такси тронулось дальше. Остаток пути промелькнул для Антуана почти без звука: он смотрел на своё отражение в запотевшем стекле, пытаясь унять внутренний трепет. Какие-то мысли и воспоминания о разговоре с незнакомкой всё не давали покоя. Видимо, не случайно она оказалась рядом. «Случайности, – подумал он, – это орудие Providence (Промысла). Ведь людям иногда достаточно нескольких мгновений, чтобы понять, насколько одинок их путь и сколь важна встреча с тем, кто способен разделить эту скорбь».

Когда такси достигло набережной, тучи над городом слегка рассеялись, и лунный свет блеснул на поверхностях воды. Высокие чугунные фонари стояли здесь, как молчаливые стражи воспоминаний о лучших временах. Глядя на дрожащие отражения их огней на реке, Антуан вдруг почувствовал странную уверенность: встреча с Лорен – это лишь начало некоего пути, который он пока не мог ни назвать, ни предугадать.

– Оставьте, – молвил он так же тихо, как и прежде. Он открыл дверцу и вышел, окунувшись в свежий воздух, напоённый влажной прохладой ночи и ароматом городской реки.– Приехали, мсье, – сказал водитель, притормаживая у моста Мирабо. – Будет ли нужна сдача? Антуан лишь покачал головой:

Машина уехала, растворившись в сплетении улиц, а Антуан остался стоять на холодных камнях набережной. Он смотрел, как тёмная вода отбрасывает зыбкие блики. Ноги сами понесли его на середину моста, откуда открывался вид на сияющие огни ночного города. И вдруг все показалось ему полным чудес – эта река, эти старые дома и даже прохожие, что случайно затерялись среди тумана. Всё таило в себе возможность новой встречи, новой судьбы.

«Неужели мы все лишь скитальцы в огромном лабиринте, где порой находим друг друга лишь на минуту?» – мелькнуло в его голове.

Антуан вспомнил взгляд Лорен: нежное сочетание тоски и надежды, горечи прожитого дня и некоего светлого предчувствия. Он подумал, что город огромен, но ведь именно эта безмерность улиц и площадей не так уж редко приводит нас к тем людям, которые могут изменить нашу жизнь. Быть может, завтра, или через месяц, или через год они вновь столкнутся совершенно неожиданно – в кафе, у билетной кассы, на перекрестке, где всё так же тонет в тени башен и липком облаке суеты. И вот тогда город раскроет им свои объятия, навеет музыку, что звучит в глубине ночных улиц, и их сердца сольются в едином порыве.

Антуан поднял глаза к потускневшей луне, будто желая прочесть в небесах ответ на немой вопрос. Вокруг него гулял ветер, беспокойно шелестя листвой на деревьях, посаженных у мостовых перил. И ветер, казалось, что-то нашёптывал о судьбе, о любви, о неведомых дорогах, которые предстоит пройти каждому человеку. И Антуан, размышляя обо всех таинственных переплетениях мира, ощутил странную лёгкость: ему уже не было так тягостно от чужого холодного приёма на переговорах и всех тягот рабочего дня. Пусть день оборвался, словно туго натянутая нить, зато он подарил ему встречу с человеком, чье лицо, чьи глаза, чей голос навсегда останутся в его памяти.

Обернувшись на мгновение, он словно пытался разглядеть вдали силуэт Лорен, выходящей из такси на вокзальной площади, он мысленно представил, как она сейчас идёт по каменным плитам платформы, как тёплый свет фонарей рассыпается по её волосам, а в душе, быть может, тоже зреет тайная надежда, ещё не сформированная, но уже способная согреть в промозглую ночь.

«Город велик, но судьба порой милосердна: если кто-то должен встретиться – они встретятся обязательно», – заключил он в своём внутреннем монологе.

Время текло неторопливо, и Антуан прислонился к перилам, слушая плеск волн и смотря на отражения огней. Ему казалось, что эти блики – словно отражения чувства, которое он не успел выразить. Он был не уверен, каков следующий его шаг: поехать домой, позвонить кому-то, попытаться забыть об этой встрече? Или, напротив, лелеять воспоминание, как мы лелеем первые весенние ростки, заботясь о каждом листочке, надеясь, что когда-нибудь это чувство расцветёт во всей своей беспредельной красоте?

Так и остался Антуан под звёздным небом, гадая, унесёт ли река его печали, оставит ли город ему шансы на продолжение этой истории. Одна короткая поездка в такси, одно короткое пересечение судеб – и сердце человека, томимое бесконечной тоской по прекрасному, вдруг оживляется и вспоминает, что в мире всегда есть место для чуда.

И он, слушая внутренний голос, понял: вечера и ночи такого рода не случайны. Это сами небеса нашёптывают слова, которыми исполнены сердца поэтов и мечтателей, слова о любви и сострадании, о надежде и её осуществлении. А город, пусть даже суровый и мрачный, становится театром, где разыгрывается драма человеческих чувств. И в каждом человеке, скользящем по улицам под тяжелым небом, кроется целый мир, готовый открыться навстречу другому.

В тот момент Антуан, вздохнув, направился прочь от парапета, понимая, что в рукаве его плаща стынет вода, а в душе – огонь, тот самый, что может зажечь одну искру и превратить её в пламя. Возможно, оно осветит его дорогу, а может, сожжёт дотла его покой. Но он уже чувствовал, что эта случайная встреча в такси не исчезнет, как все прочие воспоминания: ведь самое важное в нашей жизни – это порой несколько минут, исполненных странной, необъяснимой глубины. Минуты, когда человек встречается с другим человеком и узнаёт: во вселенной нет большей силы, чем едва зародившееся, трепетное чувство.

Город спал, а где-то в переулках всё ещё бродили мечты. На одном из перронов, возможно, сидела Лорен, глядя на мерцающие рельсы и думая о том, как в такси с незнакомцем внезапно ощутила, будто время остановилось и раскрылась возможность большего, прекрасного. Пусть даже мигом – но этот миг стоил тысяч бесцветных дней.

Так мерцали ночные огни, и только тихий звон колокола вдали напоминал о том, что ночь близка к завершению. Антуан шагнул под укрытие перил, потом пошёл вдоль набережной к дому, унося с собой дрожащую надежду на то, что, быть может, завтра или в какой-то иной день, когда дождь опять захочет разыграть свою симфонию, судьба одарит его – и, возможно, её – новой встречей, в которой они, наконец, смогут сказать слова, до сих пор застывшие на губах.

«И если человек верит в чудо, то чудо непременно входит в его жизнь», – звучали последние отголоски тихого голоса внутри него.

Так завершилась ночь. И началась история, написанная в мгновенье, когда два незнакомца, укрываясь от дождя, сели в одну машину и обрели нечто большее, чем просто способ вернуться домой.