Соблазнение Лауры

Глава 13

Две недели спустя все было по-прежнему. Марк звонил каждый день. Дети рассказывали о лагере. Жаль, что они были не со мной. Может тогда бы, я перестала думать и чувствовать эту боль, которая все не отпускала меня.

Всю неделю Марк был невероятно занят, но он обещал приехать на следующие выходные, уме хотелось вновь поговорить со мной. Но дело в том, что я совсем не хотела разговаривать. Я все еще не была уверена в себе, я не чувствовала себя полностью определившейся.

Шли дни. Ничего не происходило. Я часто ловила на себе взгляд матери, видела беспокойство в ее глазах, но это было единственное проявление ее заботы. Ничего, ни одного слова, ни вопроса. Мне не с кем было поделиться, некому было рассказать о своей боли. Как два совершенно чужих друг другу человека, мы жили в одном доме, стараясь встречаться как можно реже, избегая неловкости. Большую часть времени я проводила на пляже, сидела и смотрела на океан, это было единственное место, где я могла позволить себе поплакать от переполнявшей меня боли и чувства предательства. Никого кроме меня и шума прибоя. Пропал аппетит, но голода я совершенно не ощущала. Иногда я говорила себе, что мама будет волноваться, и шла обратно домой, но всегда возвращалась сюда.

Однажды, вернувшись в дом на обед, она сказала: «Я приготовила тебе пирог»

«Хорошо, мама» ответила я. Она поставила передо мной тарелку и села рядом. Я смогла заставить себя съесть несколько ложек, но это все.

«Она звонит каждый день», вдруг сказала она.

Я резко подняла голову и посмотрела прямо на нее. Увидев боль в глубине моих глаз, она отвернулась. «Это больше не имеет значения, мама». Съев еще чуть-чуть пирога, я встала, чтобы снова пойти на пляж.

«Подожди, возьми шаль, на случай если вечером похолодает», и обернула ее вокруг моих плеч, потом посмотрела на шаль, на меня, но больше ничего не сказала, просто поцеловала в щеку и вернулась на кухню.

Я смотрела, как она уходит, ощущая пустоту и одиночество. Почему ты просто не можешь обнять меня, мама? Почему мы не можем поговорить? Я ушла.

Та часть пляжа, где я проводила все свое время, всегда была пустынна. Я сидела и смотрела, как солнце исчезает в океанской глади.

Я потерялась. Что мне делать? Вернуться к Марку, снова открыть дверь в прошлое и попытаться забыть эти последние несколько лет. Закрыть глаза и почувствовать, как вся боль от ее предательства исчезает. Проснуться и обнаружить, что все это было лишь плохой сон. Я закрыла глаза, желая этого всем сердцем. Сквозь шум прибоя, я услышала ее голос зовущий меня.

«Лора». Прочь! Я хотела забыть о ней и никогда больше не вспоминать, не испытывать эти муки.

«Лора». Снова этот голос. Я повернулась и увидела, что она стоит в нескольких шагах от меня. Я вновь посмотрела на океан. «Позволь мне поговорить с тобой», ее голос тихо умолял. «Мне нужно с тобой поговорить, объяснить».

«Я не хочу с тобой разговаривать», я встала и пошла от нее.

«Подожди! Подожди!», закричала она в отчаянии.

Я повернулась посмотреть на нее. «Я люблю тебя», прошептала она.

«О, пожалуйста. Остановись, не надо!» крикнула я ей. «Я не желаю больше играть в твои игры! Я ненавижу тебя! Я тебя ненавижу!»

Она стояла и смотрела, а я продолжала кричать. «Ты использовала меня! Ты играла со мной и лгала! Ты заставила меня думать, что это я соблазнила тебя! Ты знала, что я буду чувствовать свою вину, и ты использовала это против меня! Это не любовь!» Я тяжело вздохнула. «Я не знаю, зачем ты приехала, но с меня хватит! Я полюбила тебя, а ты убила меня, всадив нож мне в сердце и повернув его». Сказав все это, я снова начала уходить от нее.

«Я люблю тебя», повторила она.

Я остановилась, она медленно заговорила, глядя на море. «Да, я солгала тебе. Я соблазнила тебя. Играла с тобой. Я увидела тебя на одной из презентаций и следила за тобой. Мне было все равно, я хотела тебя. Я делала так миллион раз прежде. Когда ты отправилась в круиз, я поехала с Карлом за тобой. В ту ночь я сказала ему, что нашла для него замену. Поскольку все те дни ты проводила с Марком, а Карл начал действовать мне на нервы, я решила принять меры. Я избавилась от Карла, а топом сделала так, что Марк покинул тебя».

Я в ужасе смотрела на нее. «Кораблекрушение было счастливой случайностью. Я ни с кем не желала делить тебя. Но я не предполагала, что влюблюсь. Это свело меня с ума. Когда мы вернулись с острова, я испугалась, мне стало страшно, что когда-нибудь ты узнаешь обо всей этой лжи. Я контролировала каждый твой день, скрывая от тебя истину. Я все спланировала. Я всегда все планировала в жизни, но я никогда не хотела влюбиться в тебя» Чарли посмотрела на меня.

«Я не верю ни одному твоему слову», сказала я ей.

«Почему? Почему ты не можешь поверить, что я тебя люблю?»

«Потому что все, что я когда-либо слышала от тебя, оказалось ложью».

«Правда была ужасна. Я боялась, что ты оставишь меня», сказала она.

«Много раз я просила довериться мне. Я говорила тебе, что прощу, что угодно. Я думала, что наши отношения основываются на доверии. ТЫ ПРЕДАЛА МЕНЯ!» закричала я в конце.

Она упала на песок. «Я просто думала, что ты оттолкнешь и перестанешь меня любить, если узнаешь всю правду о моей жизни до тебя, мое прошлое».

«Теперь ты этого никогда не узнаешь», сказала я ей.

«Ты бросаешь меня?» спросила она. Я молчала. «Я знала, что когда-нибудь ты уйдешь от меня. Все бросают меня». Она продолжала говорить, словно разговаривая сама с собой. «Она тоже оставила меня. Она постоянно наказывала меня, бив ремнем. Однажды она избила меня так, что я попала в больницу. Никто не задал ни одного вопроса. Мои родители были слишком богаты, а доктор Шефер позаботился о том, чтоб никто не узнал. Он всегда заботился об этом. Во всем она винила меня, всегда говорила, что отец не любил ее из-за меня. Моя мать любила свои розы больше чем меня. В тот день, в саду, они поругались из-за меня. Папа увидел синяки на моей спине, и тогда она призналась ему в том, что делала со мной». Она продолжала говорить, и это откровение стало для меня полной неожиданностью, я с удивлением смотрела на нее.

«Это была моя вина, что она ушла, я была плохой. Она сказала, что я была плохой. Он любил ее. Он любил ее даже после того, как он узнал, что она делала со мной. И когда он узнал, что я не его дочь, он не захотел больше меня видеть. Я помню тот день как сейчас. Я играла в саду, когда отец позвал меня. Я вошла в его кабинет, он стоял рядом со столом, приставив пистолет к своему лбу, и, прежде чем нажать на курок, он сказал, что я не его дочь, что я незаконнорожденный бастард. Я все еще помню запах пороха и кровь на всей своей одежде. Такой доктор Шефер нашел меня рядом с ним. Кровь была повсюду. Прошло столько лет, а мне до сих пор кажется, что мои руки все еще в крови», она посмотрела вниз на свои руки.

Я стояла, не зная, что сказать. Она умоляюще посмотрела на меня и сказала: «Я не могу вернуться к прежней жизни. Я не смогу смириться с мыслью, что тебя не будет рядом. Ты единственный человек, который любил меня, а я только и делала, что причиняла тебе боль. О Боже! Я всегда делала тебе больно! Я люблю тебя! Все чего я хочу, это любить тебя, но не знаю как». Глядя на свои руки, она очень тихо произнесла: «Я обидела тебя. Ты любила меня, а я ранила тебя. Ты никогда не вернешься. Я знаю. Но я также знаю, что не смогу… Я не смогу жить без тебя, и я не буду».

Я увидела, что она что-то достала и держит. Лезвие бритвы! С ужасом, я смотрела, как она полоснула им по запястью, потекла кровь. Но прежде чем она дотронулась до второй руки, я бросилась к ней и попыталась осторожно забрать у нее бритву. Когда мне это удалось, она уже истекала кровью.

«Боже мой, боже мой!» повторяла я, пытаясь остановить кровь и одновременно тащить ее к дороге. Она плакала и говорила, что хочет умереть.

Когда мы, наконец, добрались до дороги, я остановила первую проезжавшую машину. Водитель, увидев, что происходит, отвез нас в отделение неотложной помощи. Я сидела с ней на заднем сидении машины и слышала, как она пробормочет: «Я хочу умереть».

«Нет», твердила я ей снова и снова. «Нет». Я не желал ее смерти. Она обидела меня, причинила так много боли, но мне была невыносима сама мысль, что она умрет.

Она потеряла сознание, и я испугалась. Боже мой, она может умереть. Мы добрались до больницы за несколько минут. Повсюду были врачи, медсестры. А я просто стояла и чувствовала свою беспомощность. Все, что я могла сделать, это стоять там и смотреть, как жизнь медленно вытекала из нее.

Меня попросили подождать снаружи, но я запротестовала. Я хотела быть там с ней. Но они настояли, сказав, что я буду только мешать. Я сидела в зале ожидания, глядя в пол и плача, пока слезы не закончились.

Почему? Как я оказалась здесь? Но не все было так просто. Единственный человек, виноватый во всем этом – Чарли. Из-за нее мы здесь. Если бы я не встретила ее, я была бы счастлива в браке с Марком, жила бы со своими детьми, не зная этой боли и неуверенности. Что мне теперь делать? Я не могла оставить ее. А Марк? Боже, что мне делать?

Я посмотрела на медсестру, стоящую передо мной, ожидая, что она скажет мне, что Чарли умерла. Вместо этого, она привела меня к одному из отгороженных номеров в неотложной помощи.

«Она очень слаба. Вам нельзя здесь находиться, но она настаивала. Она звала вас, и врач решил, что так будет лучше», сказала она.

Я вошла и сразу увидела ее на больничной койке. Глаза закрыты, а лицо очень бледное. Боже, такая слабая и беззащитная. Я медленно подошла к ней и погладила по щеке, ее глаза распахнулись. Она хотела что-то сказать, но я положила палец на ее губы. Слова были не нужны. Ее глаза просили, умоляли. Я ласково коснулась рукой ее лба, и слезы снова покатились по моим щекам.

«Не покидай меня», зарыдала она.

«Нет, шшшш», сказала я ей. Мои губы слегка коснулись ее. «Нет, я не оставлю». Ее рука сжала мою. «Отдыхай. Врач сказал, что тебе нужен отдых», настаивала я.

«Я боюсь закрыть глаза. Вдруг, когда я проснусь, тебя уже не будет рядом со мной?»

Я сжала ее руку, наклонилась как можно ближе к ее лицу и прошептала: «Я буду здесь, я буду рядом».

«Ты останешься?»

«Да».

Ее глаза снова наполнились слезами. «Я сожалею», она зарыдала.

Вошла медсестра. «Вы должны уйти мисс. Мне жаль, но ей нужен отдых».

«Нет, я хочу, чтобы она осталась», запротестовала Чарли.

Медсестра была непреклонна: «Она сможет вернуться чуть позже, но сейчас вам необходимо успокоиться и принять лекарство».

Чарли хотела было опять начать спорить, но я ее опередила: «Я буду недалеко. Отдыхай. Я буду снаружи, я обещаю», сказала я с любовью.

«Ты не уйдешь?»

«Нет», я поцеловала ее. Она улыбнулась, я вышла за медсестрой и вернулась в зал ожидания. Заметив, наконец, что сама была вся в крови, я отправилась в комнату отдыха, привести себя в порядок. Я все терла и терла свои руки, наконец, отступив от раковины, я почувствовала стену за спиной. Я была на пределе, эмоции рвались наружу, и я зарыдала, обхватив себя руками, сползая по стене на пол. Взяв через какое-то время себя в руки, и вышла ждать новостей о Чарли.

Через два часа, не получив никаких известий, я пошла искать медсестру. «Медсестра, пожалуйста, есть ли какие-нибудь новости? С ней все будет хорошо?»

«У нее довольно глубокий порез. Мы сделали рентген, чтобы посмотреть повреждены ли сухожилия. Она потеряла много крови, но сейчас она отдыхает», сказала она мне.

Я так устала, чувствуя, что все тяготы этого мира легли мне на плечи, я закрыла глаза и пробежала рукой по волосам.

«Вы в порядке? Идите домой и мы вам позвоним…?»

Не дав ей договорить, я ответила: «Нет, я подожду. Я обещала, что буду здесь».

«Администратору необходима информация. Вы можете предоставить ее?», спросила она.

«Да, конечно».

По возвращении в зал ожидания, я поняла, что мне нужна была новая одежда, а это значит, мне необходимо было позвонить матери. Судя по напряженному голосу, она волновалась за меня. Я сказала ей, что со мной все в порядке, но произошел несчастный случай, и мне нужна одежда.

Через двадцать минут она входила в дверь скорой помощи, но, увидев меня, она застыла на месте. Я была вся в крови. Подойдя к ней, я заверила ее, что это не моя кровь. Взяв одежду, я пошла переодеваться, а она осталась ждать меня в приемной. Через несколько минут я вернулась.

«Что произошло Лора? Почему ты вся в крови?», спросила она.

Я посмотрела ей в глаза и ответила: «Чарли».

«Что случилось?»

«Она пыталась покончить с собой», сказала я и подошла к окну, не желая видеть выражение ее лица.

Когда она заговорила, ее голос звучал очень спокойно. «Это ее кровь. Она хотела сделать тебе больно?».

Я резко повернулась к ней лицом и быстро ответила: «Нет, нет».

«Не позволь этому изменить твое решение, Лора», заявила она. Я поняла, что она имеет в виду. «Сейчас ты все делаешь правильно. Ты связана с Марком. То, что происходит между тобой и ей это грех. Ты знаешь это».

повернулась к ней спиной. Она подошла и встала рядом со мной. «Лора? Ты меня слышишь? Хватит. Пойдем домой Лора. Прямо сейчас, пойдем!», сказав это, она схватила меня за руку.

«Я не могу, мама, я не могу оставить ее такой».

«Неужели ты не понимаешь, что это не может больше продолжаться? Это неестественно. Забудь о ней, покончи с этой одержимостью. Ты потеряешь своих детей!» Она знала, что мне сказать. Я вздрогнула от боли. Это сработало. Она достигла цели. «Пойдем со мной Лора. Ничего хорошего из этого не получиться. Уйдем. Это неправильно, и ничто не сделает это правильным, ты знаешь».

Прежде чем я смогла ответить, подошла медсестра. «Госпожа Коул, она проснулась и хочет вас видеть». Мама попыталась меня остановить, схватив за руку. Я посмотрела на нее, потом на медсестру. И пошла к Чарли.

Она проснулась. Войдя, я сказала ей «Привет», взяла за руку и слегка поцеловала ее губы. Она улыбнулась. Она все еще была очень бледна.

«Я хотела увидеть…», начала говорить она.

«Тссс, отдыхай».

«Твоя одежда?» спросила она, заметив, изменения.

«Моя мать, она принесла ее», просто ответила я.

Ее глаза искали мои. «Ты останешься?»

«Да».

Снова вошла медсестра. «Хорошо, госпожа фон Штейбен, как вы видите, она здесь. А теперь отдыхайте».

«Ты будешь рядом?», с тревогой спросила она.

«Да», повторила я.

«Поцелуй, меня», попросила она, и я сделала то, о чем она просила.

Наверное, медсестра уже догадалась о глубине наших отношений. Вернувшись в приемную, я обнаружила, что мама ушла, и решила позвонить ей. Очень долго никто не брал трубку.

«Мама», спросила я.

«Я ни чем не могу тебе помочь, Лора. Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь. Я просто надеюсь, что ты опомнишься раньше, чем все потеряешь. Я никогда не приму вас. Если ты вернешься к ней, ты останешься один на один с этим», сказала она и повесила трубку.

Положив трубку, я вернулась в зал ожидания, менее чем через полчаса, туда вошел доктор Шеффер.

«Где она?», с тревогой спросил он.

Я указала на дверь, и он убежал. Я опять села. Я начала молиться, безусловно, моя мать неправа. Действительно ли Бог отвернулся от меня? Если я попрошу его помочь ей, он поможет. Неужели он больше не слышит меня? Я чувствовала, что схожу с ума.

«Хотите кофе?» услышала я заботливый голос. Я подняла глаза и увидела медсестру. «Я Анна. Вы просидели тут уже нескольких часов, почему бы вам не отдохнуть?»

«Нет, я не могу. Я обещала, что буду рядом».

«Хотите поговорить об этом со специалистом?»

Я посмотрела на нее.

«Я ее врач» сказал доктор Шефер, остановившись позади нее. «Спасибо, медсестра, я сам позабочусь о ней».

Она ушла, а доктор сел рядом со мной. «Шарлотт мне все рассказала», я отвернулась. «Ты действительно остаешься с ней? Мне нужно знать. На прошлой неделе она пыталась напиться снотворным».

Я с недоверием посмотрела на него, и в ужасе спросила: «Вы хотите сказать… она пыталась покончить с собой не только сегодня?»

«На прошлой неделе она приняла упаковку снотворного. Если бы Роксана не пришла проверить ее, она добилась бы желаемого», ответил он, проведя рукой по волосам.

«О, Боже».

Он был очень расстроен. «Я думал, она умрет. Она почти умерла. Я не знаю, что мне делать» продолжил он. «Она всегда была такой сильной, так же как и ее мать. Когда умер Стюарт, я должен был что-то сделать. Я должен был что-то сделать».

Я сидела и слушала его. «Я должен был позаботиться о ней. Бог знает, что ее мать не питала большой любви к дочери. После ее отъезда, Стюарт просто игнорировал ее. Я был ее отцом. Я должен был что-то сделать». О, Боже! Доктор Шефер отец Чарли!

«Она знает?» спросила я.

«Да. Но она ничего не хочет от меня. Только иногда звонила, когда попадала в какую-нибудь беду, зная, что я обязательно помогу ей. Она всегда ходила по грани. До вас моя дочь катилась по наклонной в бездну, ее путь было саморазрушение. Я иногда думал, что она хочет уничтожить себя тем самым, наказав меня. Мне казалось, что она больше не знает что такое любовь, пока в тот день на острове я не увидел ее с вами. После того дня, когда я нашел ее в луже крови рядом со Стюартом, казалось, ее любовь и вера умерли. Жизнь стала для нее игрой, она брала, что хотела, независимо от последствий или если это причинит кому-нибудь боль. Но с вами все по-другому. Я верю, она действительно любит вас, как умеет… эмоции совершенно чужды ей. И когда вы ушли, она решила, что смерть это лучшее, чем жизнь без вас.

«Она заигралась, но на прошлой неделе все было по-другому. Ей хотелось умереть. Я думал, что потеряю ее. Но потом она открыла глаза и начала плакать, прижавшись ко мне, как ребенок. Она никогда ничего не испытывала ко мне, кроме презрения. Впервые моя дочь нуждалась во мне, ища у меня поддержку. Вот когда она рассказала мне все, что произошло между вами». Он посмотрел на меня. «Она плакала и плакала, но никто и ничто не могло утешить ее. Лора, я знаю, что не имею права просить и не должен. Она рассказала мне все, что совершила с вами;… Ложь, обман, в том числе, что случилось в Хэмптоне». Я отвернулась. «Но, Лора, она моя дочь. Я боюсь за нее. Вернетесь ли вы с ней в Нью-Йорк?» Задав мне важный для него вопрос, он положил свою руку на мою, и я накрыла ее, посмотрев на его встревоженное лицо.

«Да», ответила я, и слезы покатились по моему лицу. Так мы вместе сидели, отец Чарли и я, оба связанные с ней, он по крови, и я невидимыми нитями своего сердца.

Потом он вернулся к Чарли, а я осталась ждать. Ночью ее перевели в отдельную палату. Как сказала бы Чарли, доктор Шефер сделал свое дело, ей был поставлен диагноз «случайный порез левой кисти». Моя жизнь снова переплелась с ее.

Проведя в больнице более двадцати четырех часов, я чувствовала себя истощенной и уставшей. Я вошла в палату к Чарли и была рада увидеть, что привычный цвет лица вернулся к ней. «Наконец-то, медсестра оказалась каким-то тираном, она не позволяла мне тебя видеть. С тобой все в порядке?», спросила она обеспокоено.

«Конечно, она не в порядке», ответил доктор Шефер. Она с удивлением посмотрела на него, и он продолжил. «Она почти не спала последние два дня, и я уверен, что ничего и не ела».

«Со мной все хорошо», перебила я.

«Нет, не хорошо!» настаивал он.

Чарли посмотрела на меня и спросила: «У тебя было трудное время, не так ли?». Увидев боль в моих глазах, она протянула мне свою ладонь, и я, присев к ней на кровать, сжала ее.

«Ей необходимо немного поспать», мягко сказал доктор Шефер, положив руку мне на плечо, что не осталось не замеченным Чарли.

«Чарльз, мне нужно поговорить с Лорой», сказала она, и он вышел из комнаты. «Что случилось? Дело в твоей матери, не так ли?» тихо спросила она.

«Нет, все прекрасно», попыталась успокоить я ее.

«Да, в ней. Она больше не хочет иметь ничего общего с тобой, не так ли?», но она уже знала ответ на свой вопрос. «Я сейчас же выберусь отсюда и мы вернемся домой»

«Ты не можешь этого сделать! Ты должна оставаться в больнице до полного выздоровления!» запротестовала я.

«Смотри». Она начала пытаться встать с кровати.

«Ради меня, Чарли, не делай этого, я больше не могу!», зарыдала я. «Я больше не справлюсь, пожалуйста, прекрати, просто остановись!»

Доктор Шефер, наверное, услышал меня, потому что вошел в палату, подошел ко мне, взял за руку и сказал Чарли оставаться в постели. «Все в порядке Лора, позволь этому уйти из тебя». Меня начало трясти. «Я дам тебе успокоительное, это от напряжения, дорогая, тебе надо просто успокоиться». Он помог мне сесть в кресло.

По ряду причин, в тот момент я не хотела смотреть на Чарли, зная, что она смотрит на меня. Он протянул мне таблетку и стакан воды.

«Что ты ей дал?» спросила Чарли.

«Кое-что, чтобы успокоить нервы. Ей не помешает поспать и, судя по всему, она много потеряла в весе с того момента, когда я видел ее в последний раз». Он разговаривал с ней так, будто меня здесь не было.

Моя голова запрокинулась назад, я начала засыпать. «Прекрати Шарлотта. Подумай о ней, или она тоже окажется здесь с тобой в одной палате». Больше я ничего уже не слышала, погрузившись в сон.