Глава 7

Однако она заставила-таки его ждать.

Теряя терпение, Дэниел расхаживал по библиотеке, одетый в шикарный фрак. Но Диана задерживалась: сначала ей не понравилась прическа, сделанная служанкой, а потом на платье вдруг обнаружился маленький дефект.

– Она делает это специально, – сказал Дэниел Жанетте, читавшей книгу в кресле возле камина.

– Ты должен отнестись к ней снисходительно – сегодня ее первый выезд в театр. Ей хочется выглядеть безукоризненно, – возразила Жанетта, хотя понимала, что Диана мстит ему за его грубый тон в утреннем разговоре.

– Ноги ее больше не будет в доме Марго, я застал там нескольких джентльменов, явно приглашенных на «смотрины», – пробурчал Дэниел.

– Предупреди ты меня, что ее школьная подруга способна заняться сводничеством, я бы помешала их встрече. Но хочу заметить, что никакого права запрещать Диане делать что-либо у нас нет. Не может же она всю жизнь просидеть взаперти, ей необходим житейский опыт, – парировала Жанетта, с интересом наблюдая быструю смену чувств на лице брата и делая соответствующие выводы из увиденного.

– Вот и просвети свою подопечную в неписаных законах общественного устройства, дорогая сестрица! А то все твои наставления сводятся к дамским туалетам, духам и прическам.

– Визит к Марго стал для нее полезным уроком. И давай прекратим этот бессмысленный спор! Не беспокойся, мы с ней непременно потолкуем о том, как приличной девице следует вести себя в Париже, чтобы сохранить невинность до брака. – Жанетта притворилась, что перевернула страницу, и вновь уткнулась носом в книгу. Но Дэниел успел перехватить ее пытливый взгляд и побледнел.

Ему стало понятно, что сестра догадывается об истинных мотивах его повышенной заботы о добродетельности Дианы. Он постарался придать своему облику больше уверенности и мудрого спокойствия, что оказалось очень своевременно: в библиотеку величественно вплыла Их подопечная.

Дэниел взглянул на нее и почувствовал, как пересохло во рту от волнения.

В мгновение ока он понял всю тщетность своих попыток оградить Диану от амурных поползновений молодого Дюклерка и ему подобных. Вне всяких сомнений, поклонников у нее возникнет целый сонм, причем уже сегодня вечером, в опере.

В отделанном кружевом фиолетовом платье, с роскошной прической и слегка наивным выражением лица она походила на китайскую фарфоровую статуэтку, застывшую в грациозной позе. Несомненно, этот редкостный розовый бутон долен был произвести в свете подлинный фурор.

Сглотнув ком, Дэниел осевшим голосом произнес, пронзив Диану сатанинским взглядом:

– Пожалуй, мне стоит нацепить шпагу, чтобы защитить ее от натиска темпераментных обожателей.

Легкий румянец, выступивший на щеках и шее Дианы, подсказал ему, что теперь уже и она знает, как в действительности он к ней относится. Глядя на него чуть испуганными глазами, она молча протянула ему руку, чтобы он проводил ее до кареты.


Весь недолгий путь до театра Диана пребывала под воздействием его магнетизма, подчинившего себе ее волю и рассудок. Роскошное убранство оперы и шикарные наряды знатной публики повергли ее в не меньшее волнение. Все происходившее вокруг представлялось ей волшебством, от обилия впечатлений сердце то и дело замирало, однако она готова была смотреть и смотреть по сторонам, словно очарованный сказкой ребенок. Она потеряла счет господам, посетившим их ложу, чтобы засвидетельствовать свое почтение месье Сент-Джону и его милой кузине. Выходя в антракте в буфет и фланируя рядом с Дэниелом по холлу, она с удивлением обнаружила, что многие из подруг Жанетты, которых она знала как замужних дам, развлекаются в обществе других мужчин и не испытывают при этом никакого смущения. Более того, кое-кто из их кавалеров многозначительно поглядывал в ее сторону и даже подмигивал ей. В конце концов, ее нервы сдали, и она спросила, когда они с Дэниелом вернулись в ложу:

– Зачем вы меня сюда привели? Почему бы вам не взять с собой какую-нибудь свою близкую парижскую знакомую? Я заметила, что большинство джентльменов пришли сюда со своими Марго, а не с кузинами или женами.

– Мне хотелось дать вам возможность развлечься, ведь вы прежде не бывали в театре, не так ли? – Дэниел улыбнулся, помолчал и добавил: – А вы, оказывается, не так уж и наивны! Пожалуй, Жанетте не придется просвещать вас в нюансах быта парижского полусвета.

– Да, пожалуй, вы правы, тем более что вряд ли ей удастся ответить на все мои вопросы, – без тени кокетства ответила Диана.

Свет в зале стал гаснуть, началось второе действие. Пышное зрелище и великолепная музыка произвели на Диану поразительное воздействие, ничего подобного она прежде не испытывала. О своем соседе справа она почти забыла, целиком отдавшись охватившим ее впечатлениям.

И поэтому внезапно заданный вопрос поверг ее в замешательство.

– Какие же именно проблемы вам хотелось бы обсудить с моей сестрой? – вкрадчиво спросил Дэниел.

После долгого молчания она ответила, глядя на сцену:

– Мне хотелось бы понять, месье Сент-Джон, с какой целью вы показываете меня в свете. Признайтесь, что у вас на уме?

Ответа не последовало, Дэниел погрузился в раздумье.


Вне всяких сомнений, она была далеко не простодушной выпускницей школы-интерната, неспособной заметить под мишурным блеском окружающей обстановки истинную подоплеку его намерений. Она поняла, что он исподволь готовит ее к какой-то ответственной роли, и не пожелала стать его марионеткой. Сверкающие от восхищения глаза и восторг, написанный на ее нежном, почти детском лице, были всего лишь маской, под которой таился проницательный ум зрелой личности. Дэниел интуитивно почувствовал в ней Божью искру еще раньше, в школе, но не придал этому должного значения, о чем теперь пожалел, обнаружив, что не готов дать правдивый ответ на ее вопрос.

Посещение оперы в ее обществе доставило ему колоссальное эстетическое и чувственное удовольствие, в столь приподнятом настроении он давно уже не пребывал. Ему было чрезвычайно приятно как от ощущения исполненного им долга наставника, так и от близости юной красавицы, которую никто из его знакомых, естественно, не воспринимал как его кузину. Зависть, читавшаяся в масленых взглядах мужчин, льстила его мужскому самолюбию и возвышала его в собственных глазах. Однако уже к финалу спектакля Дэниел подумал, что такое развитие событий противоречит его первоначальному плану и чревато нежелательными последствиями. Странная тревога вдруг поселилась в его сердце, слегка омрачив ему настроение, и, покидая зал, он машинально озирался по сторонам.

В ожидании карет у входа в театр собралась большая толпа, состоявшая не только из богато одетой публики, но и городских бездельников, бродяг и воришек. Опасаясь возникновения в сутолоке неприятных инцидентов, Дэниел отвел Диану в сторонку и стал высматривать свой экипаж.

– Сенклер! – хрипло крикнул кто-то в толпе за его спиной, с явной угрозой в голосе.

Дэниел обернулся и увидел, что на него надвигается, сжав нож в руке, какой-то бородатый тип с пылающим взором безумца и одетый в лохмотья. Дэниел схватил Диану за локоть и попытался закрыть ее собой. Но она споткнулась и вновь очутилась между ним и незнакомцем. Нападавший грубо оттолкнул ее в сторону и замахнулся ножом на Дэниела. Ловко выбив оружие из руки негодяя, Дэниел изо всех сил ударил его кулаком по физиономии. Нападавший охнул и согнулся в три погибели. Дэниел отшвырнул ногой нож на мостовую.

Все произошло так быстро, что никто из стоявших рядом обывателей не успел вмешаться в схватку. Испуганная до смерти Диана рухнула без чувств на тротуар. Позабыв об опасности, Дэниел метнулся к ней. Бедняжка была бледна и едва дышала. Какая-то дама завизжала и тотчас же упала в обморок, заметив на руке Дианы кровь от пореза ножом. Дэниел склонился над ней и, подхватив, понес ее на руках в свою карету. К счастью, порез оказался неглубоким, однако потрясение ее было серьезным.

– Кто это был? Почему он вдруг напал на нас? – очнувшись, прошептала она.

– Какой-то сумасшедший француз, ненавидящий англичан, – сказал Дэниел. – Очевидно, он меня с кем-то спутал.

– Мне холодно, – прошептала Диана.

Он уложил ее к себе на колени и обнял, чтобы согреть.

– Мне так стыдно... Вот уж не думала, что я такая трусиха! – с вымученной улыбкой промолвила она. – На мгновение мне почудилось, что я умираю...

По спине Дэниела пробежал озноб: она действительно была на волосок от гибели и спаслась только чудом. Его тревога передалась ей, она закрыла глаза и задрожала.

Он прошептал, чуть ли не касаясь губами ее полураскрытого рта:

– Слава Богу, опасность миновала, мы едем домой...

Диана прижалась к нему и расплакалась.

Аромат ее фиалковой воды вскружил ему голову, тепло тела проникло в его чресла и пробудило желание. Диана вдруг затихла и перестала плакать. Казалось, воздух в карете сгустился. К терпкому запаху сафьяновой обивки примешался другой, типично мужской. Диана перевернулась на спину, ощутив головокружение, и судорожно вздохнула. Не выдержав, Дэниел наклонился и запечатал ей рот жарким поцелуем.

Это стало роковой ошибкой, поставившей под угрозу все его тщательно обдуманные планы. Но в тот момент он еще этого не понимал. Ослепленный порывом страсти, Дэниел сжал ее хрупкие плечи цепкими пальцами так, что она застонала. Это еще сильнее распалило его, и он стал покрывать поцелуями все ее лицо. Она не оттолкнула его...

...Ей следовало предвидеть, во что выльется его поцелуй, еще когда он только склонился над ней, сверля ее сатанинским взглядом. Напряжение, возникшее в это мгновение в карете, тоже должно было насторожить ее, равно как и прикосновение его рук к ее волосам, разметавшимся по сиденью. Даже легкое поскрипывание рессор таило в себе скрытое предупреждение о нависшей угрозе. Но предательская слабость приковала ее к его коленям.

Поцелуй сначала показался ей неописуемо нежным, приятный жар стремительно распространился по животу и бедрам, а соски моментально отвердели. С поразительной ясностью Диана вдруг осознала, что не противилась этому соприкосновению их губ потому, что сама того давно втайне желала. Так вот почему она ощущала дрожь, когда сидела с ним рядом! Вот чем объяснялись внезапные приливы жара, охватывавшие ее от одного лишь его взгляда!

Это поразительное прозрение привело Диану в такое бурное волнение, что она заелозила на коленях Дэниела, задышав громче и чаще. Он тихо зарычал и впился ртом в ее нежную шею. Все помутилось у нее перед глазами, мурашки поползли по телу. Он стиснул пальцами ее тугую ягодицу и хрипло спросил, обдавая жарким дыханием:

– Тебе уже не страшно?

– Мне гораздо лучше, – выдохнула Диана, все еще не понимая, что с ней происходит и почему ей хочется чего-то большего.

Словно прочитав ее мысли, он опять поцеловал ее в губы и сильнее впился пальцами, в ее пылающее тело. Сиденье громко заскрипело под их тяжестью, Диана ахнула и застонала, изогнувшись в дугу. Дэниел просунул язык ей в рот и начал нежно поглаживать ладонью внутренние стороны ее бедер. Множество раскаленных иголочек пронзили низ ее живота, а груди набухли. Не помня себя, Диана замотала головой, Дэниел развязал шнурки ее плаща и начал ее раздевать, шепча:

– Ты не боишься замерзнуть?

Она была готова лежать в его объятиях даже в сугробе.

Плащ упал на пол кареты, по спине Дианы пробежал озноб, однако причиной был вовсе не холод. Ее руки обвили плечи Дэниела, а твердые соски впились ему в грудь.

После этого он окончательно потерял рассудок. Он лобзал ее с дикарской страстью и бесстыдно ласкал интимные части горячего тела, на котором с каждым мгновением становилось все меньше одежды. Соски грудей Дианы напряглись, отзываясь на ласки. Дэниел принялся теребить их и посасывать через шелковую ткань платья.

В голове у Дианы помутилось. Еще никогда не чувствовала она такого, божественного удовольствия! Ей хотелось ощущать его снова и снова. Она стала повизгивать от нетерпения и восторга.

Дэниел уложил ее на сиденье поудобнее и, глубже просунув руку под ее ягодицу, впился ртом в сосок. Его жадное рычание и неукротимый натиск лишили Диану воли к сопротивлению и затмили ей рассудок. Она уже была готова на все ради новых сладких мгновений. Прочитав это на ее лице, Дэниел отшатнулся и стукнул кулаком по стенке кареты. Это на мгновение отрезвило Диану, но взгляд Дэниела вновь упал на ее набухшие груди, и он опять впился ртом в торчащий сосок. Она впала в новый приступ неукротимого вожделения, граничащего с дикарской страстью. Тело ее требовало немедленного райского блаженства, но слабый внутренний голос настойчиво предостерегал ее от этого безрассудного шага. Собрав остатки воли, Диана убрала руки с плеч Дэниела и прошептала:

– Не надо... Мы не должны этого делать...

Все ее женское естество протестовало против отказа от возможного удовольствия, и в душе она хотела, чтобы Дэниел не внял ее просьбе.

Он скользнул по ней мутным взглядом, продолжая сжимать одной рукой нежнейшую часть ее плоти, и она чуть было не уступила бесовскому наваждению. Поцелуй он ее снова – и она бы шагнула в пропасть. Но Дэниел убрал руку и сказал:

– Да, разумеется. Мы увлеклись и забыли об осторожности. Иногда с людьми такое случается. Главное, что мы вовремя опомнились.

Он усадил ее рядом с собой и накинул ей на плечи плащ. Сердце Дианы заныло от стыда и, как ни странно, от разочарования. Дэниел обнял ее за плечи, утешая и успокаивая, но от этого на душе у нее не полегчало. Очарование восхитительного момента растаяло, и между ними вновь возникла невидимая стена условностей. Когда карета наконец остановилась, Диана поняла, что Дэниел намерен по-прежнему вести себя предупредительно и вежливо, но отстраненно. Это ее не обрадовало, и, выходя из кареты, она почувствовала легкую грусть.

– Ступай к себе, Диана, – сказал ей Дэниел. – Служанка перевяжет тебе руку.

У нее перехватило дыхание от его поразительной выдержки. Она взбежала по ступенькам, но на середине лестницы замерла и оглянулась. Он стоял на том же месте и смотрел на нее так, что у нее задрожали колени. Собрав остатки сил, она с трудом одолела пролет и вновь обернулась. На этот раз в его глазах она прочла откровенную страсть и поняла, зачем он стукнул кулаком в стенку кареты. Это был знак извозчику не останавливаться возле его дома! И если бы она вовремя не предостерегла его, то...

С пылающим лицом и замирающим сердцем она побежала по длинному темному коридору в свою спальню и перевела дух, лишь затворив за собой дверь. Но еще долго потом она стояла неподвижно и прислушивалась, не крадется ли Дэниел во мраке к ее девичьей цитадели, чтобы исправить ошибку и лишить ее невинности. Воображение рисовало ей жуткие сцены изнасилования, и душа ее замирала.

Загрузка...