Сокровище Кэша

ГЛАВА 8

Кайла

Запах яичницы с беконом пробуждает меня от глубокого сна. Я протягиваю руку, чтобы коснуться кровати в поисках Кэша, и не удивляюсь, обнаружив, что она пуста. Я подозреваю, что этот человек — вампир или какое-то другое нечеловеческое существо, потому что он никак не может выжить, если будет мало спать.

Тот факт, что он каждое утро выглядит идеально, подтверждает мою теорию. Кэш — это какое-то сверхъестественное существо. А вот я, когда просыпаюсь, полна энтузиазма, как черепаха. В зеркале ванной видны мои енотовидные глаза и волосы, которые выглядят так, будто их только что растрепали.

После душа я не чувствую себя лучше, но, по крайней мере, ощущаю себя человеком, идя на кухню на запах завтрака.

Я сразу замечаю Кэша, стоящего на кухне в одних джинсах, низко спущенных на талии и обнажающих его мускулистую спину, а также руки с татуировками. Он оборачивается, чтобы посмотреть на меня, губы растягиваются в улыбке, когда моя призрачная фигура пролетает мимо него.

— Доброе утро, — бормочу, направляясь прямо к кофейнику. Наливаю чашку, постепенно чувствуя себя все более человечной с каждой дозой кофеина.

— Чувствуешь себя лучше? — Шутливо говорит Кэш рядом, откидывая мои волосы набок, прежде чем наклониться и поцеловать меня в шею. — Я приготовил завтрак.

— Понятно. Я думала, что готовка на мне, — говорю, хватая тарелку, которую он мне протягивает.

— Я могу приготовить завтрак для своей девушки, спасибо большое.

Девушка?

Это слово заставляет меня задуматься. Конечно, Кэш назвал бы меня своей девушкой. Возможно, мы с ним были близки гораздо дольше, чем думали. Думаю, все остальные это видели, кроме меня.

— Лана никогда не заткнется, если услышит, как я называю тебя своим парнем.

Его брови в замешательстве.

— Как так?

Я поднимаю вилку и откусываю идеально прожаренный бекон.

— Она уже несколько недель называет тебя моим парнем, и мне пришлось бороться, пытаясь убедить, что мы не встречаемся.

— Ну, теперь мы официально пара, так что тебе лучше заявить об этом, или я распечатаю объявление на бумаге и расклею на каждом углу бара.

Я хихикаю над его словами, хлопая себя по груди, когда он подходит ближе, прижимая меня к кухонной стойке.

— Ладно-ладно. Я всем расскажу, что встречаюсь с тобой.

— Хорошо. — Кэш наклоняется и нежно касается губами моих, затем обнимает за талию и притягивает к себе. Мой пульс учащается с каждым его прикосновением.

Он скользит руками по спине, прежде чем обхватить мою задницу под футболкой. Я задыхаюсь, когда его пальцы впиваются в мою обнаженную плоть, посылая волну тепла прямо в киску.

Кэш наклоняется и целует мое ухо, покусывая мочку, прежде чем провести губами по моей шее.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Веснушка. Все, что мы делали, это трахались, как животные.

Дрожь пронзает тело от его слов, я пытаюсь вспомнить, о чем мы говорили до этого момента. Вопрос повис где-то в глубине моего сознания, но я не могу понять его, пока Кэш целует меня вот так.

— Кэш…

— Я люблю тебя, Кайла, — хрипло говорит он, поднимая меня на руки, я инстинктивно обхватываю его талию ногами, пока Кэш легко выносит меня из комнаты, все время целуя шею. Я откидываю голову назад, чтобы дать ему доступ, и когда он опускает меня на кровать, это делается так нежно, что мое сердце сжимается.

Серьезно, как мы могли так долго обходиться без этого?

— Люблю тебя, — отвечаю я ему, проводя руками по плечам мужчины, пока его губы скользят по моему телу. Он задирает мою рубашку, обнажая сиськи, наклоняется, чтобы любовно провести ртом по ноющим соскам. Я скольжу пальцами в его волосы и слегка тяну, когда он проводит языком по соску, зажимая другой между пальцами.

— Красавица, — шепчет он, сжимая мою грудь в мозолистой ладони, пока его рот горячо смыкается над другой. Мои пальцы впиваются в его волосы, пока Кэш нежно посасывает бусинку. Его движения медленные и размеренные. Настолько мягкие, что они посылают прилив тепла в мое сердце. — Ты самый драгоценный подарок, который я когда-либо получал, каждый дюйм тебя прекрасен и полностью мой.

Господи, услышать, как он говорит эти слова…

— Твой, — шепчу я, вторя его чувствам. Он уничтожает своими словами и мягкими ласками по моему телу, а когда наконец устраивается между моих ног, уткнувшись носом в самые интимные части, разрушает меня.

Все иначе. То, как его язык скользит по центру моего влагалища, облизывая и посасывая меня медленно, тщательно, как будто у нас есть все время Вселенной. Моя спина выгибается на кровати, когда его губы медленно скользят по клитору, притягивая меня все ближе и ближе к оргазму, и как раз, когда я собираюсь кончить, он останавливается.

— Еще не время, любовь моя, — хрипло говорит он, снимая джинсы и наблюдая за мной. Это новая сторона Кэша, которую он мне показывает, она нравится так же, как и все остальное. Когда он устраивается между моих ног, из горла вырывается жалостливый стон, когда я чувствую, как его ствол упирается в мою киску. — Обхвати меня бедрами, детка.

Я делаю, как он говорит, обхватывая его бедра ногами, мои губы раздвигаются в хрипе, когда он медленно погружает каждый дюйм своего толстого члена в мою мокрую киску. Я двигаю бедрами, чтобы встретить его толчки, но Кэш удерживает меня, медленно покачиваясь внутри, бедра искусно двигаются по моим, но я все еще нахожусь на грани своего почти оргазма, которого он лишил меня ранее.

Господи, я уже слишком взвинчена. Мне нужно больше.

— Сильнее, пожалуйста.

Мои глаза практически умоляют его, и, кажется, это все, что ему нужно услышать, прежде чем Кэш впечатает меня в кровать так сильно, что она заскрипит под нами. Пот блестит на его лбу, а глаза темнеют, когда он вонзает в меня свой член, заставляя глаза закатываться от удовольствия.

— Блять, Кайла, ты такая чертовски узкая, — хрипло выдавливает он, сильно покачивая бедрами против моих и медленно наращивая темп, только на этот раз он ощущается сильнее, угрожая разрушить меня, но я не собираюсь спускаться одна. Я царапаю пальцами его кожу, задеваю сосок, отчего он подпрыгивает на мне, грубый стон срывается с его губ. — Блять, бля-я-я, детка, ты чуть не заставила меня выстрелить.

Поэтому я делаю это снова, пока он трахает меня, быстрее и жестче, пока мы оба не начинаем задыхаться, так близко к краю, что я могу прочитать это в его глазах. Он хватает мое запястье и захватывает руки над головой, пока входит в меня, и мы оба кончаем. Это вырывается из нас, как вулкан, мой крик смешивается с его ревом, когда мышцы Кэша сжимаются, прежде чем излить свое семя в матку. Моя спина выгибается на кровати, когда звезды взрываются за веками от интенсивности кульминации, моя киска пульсирует вокруг его все еще твердого ствола и выдаивает последнюю каплю.

— Люблю тебя, — тяжело дышит Кэш, проводя губами по моему лицу. — Ты моя. Навсегда.

— А ты, мой, — отвечаю я, обхватив его плечи руками и крепко прижимая к себе, не заботясь о том, что он сложен как гора и может легко меня раздавить. Все, что я чувствую — это тепло.

Безопасность и тепло.

Все происходит прямо у бара, через несколько секунд после того, как я целую Кэша на прощание. Я смотрю, как он уезжает, пообещав заехать за мной позже, и через несколько секунд оборачиваюсь и чувствую, как сильные руки хватают меня сзади.

Все происходит слишком быстро.

В одну секунду кто-то хватает меня сзади, а в следующую меня швыряют на заднее сиденье машины.

Я не осознаю, что меня похитили, пока машина не уезжает, и я упускаю возможность закричать. Даже тогда уже слишком поздно. Мои похитители кладут мне на лицо вонючую ткань, и я медленно проваливаюсь в темную бездну.

Мне снится моя мама. Обычно я так не делаю. Я потеряла ее, когда была такой маленькой, что боюсь, мои воспоминания о ней постепенно исчезнут, но на этот раз ее лицо ясно как день.

У нее длинные темные волосы и такая яркая улыбка, что может посоперничать с солнцем. Ее глаза карие, как у меня, и она такая мягкая, когда прижимает меня к себе.

— Мама, — шепчу я, наконец-то вернувшись в ее объятия. — Я скучала по тебе.

Она не говорит ни слова, просто улыбается в ответ, я хочу излить ей все об этом мужчине, в которого влюблена, когда мама начинает исчезать. Я зову ее обратно, крича, чтобы она осталась еще немного, но мама исчезает в свете, посылая мне воздушный поцелуй перед этим.

Я резко просыпаюсь, вся в поту и дрожа, ожидая, что снова окажусь в своей квартире, но вместо этого кровать кажется мне незнакомой. На самом деле она твердая и бугристая, мне требуется минута, чтобы понять, что на самом деле я лежу не на кровати, а на полу.

— Мама, по-моему, она проснулась, — раздается раздражающе знакомый голос.

— Эта маленькая сучка проспала весь день. Я же говорила тебе не пичкать ее большой дозой. — Я съеживаюсь от жесткого голоса, который ассоциируется у меня с мачехой. Она жесткая женщина с глазами холодными как лед, но не такими, как у Кэша. Кэш может быть холодным, но он не жестокий и не подлый. Лицо моей мачехи, вероятно, заставило бы ребенка плакать, что заставляет задуматься, что же мой отец видел в ней. Как он превратился из ангела в воплощение дьявола?

— Я тебе говорю, мам, хорошо, что мы схватили ее до того, как появился этот байкер и снова меня ударил. Он сломал мне нос, и теперь придется его исправлять, но у нас нет денег.

Слова Генри застают меня врасплох, я с трудом пытаюсь сесть, чтобы оказаться лицом к трем людям, сидящим на кровати. Я стону, когда у меня начинает пульсировать голова, и борюсь с желанием упасть обратно на пол, предпочитая вместо этого прислониться к стене.

— Что значит, у тебя нет денег? — Спрашиваю я вопреки здравому смыслу, троица поворачивается ко мне.

— Не твое дело, сука, — говорит Марк, я бросаю на него сердитый взгляд, прежде чем снова обратить внимание на мачеху.

— Мой отец оставил тебе все. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у тебя нет денег? — Мачеха смотрит на меня, но не отвечает, отчего желчь подступает к горлу. — Как ты могла быть такой беспечной с вещами, которые он тебе оставил? Он любил тебя.

Горе вызывает болезненный комок в горле. Когда мой отец решил оставить все этой женщине и ее взрослым детям, мне было больно, но я подумала, что у него, должно быть, были свои причины. Когда они выгнали меня, я была раздавлена и сломлена изнутри, но так и не вернулась, чтобы умолять их принять меня. То, что они намекнули на бездумно потраченные деньги, которые он им оставил, — это первая настоящая причина гнева. Черт, мне даже все равно, что они меня похитили, только то, что они жестоко проявили неуважение к тому, что им изначально не принадлежало.

Я не знаю, что на меня находит, когда бросаюсь на всех троих, яростно царапая ногтями кожу этих людей. Я бью, кусаю и рву все на своем пути, кричу во всю глотку, ненавидя этих троих так, как никогда в жизни никого не ненавидела, пока им не удается одолеть меня, на этот раз связав по рукам и ногам. Я испытываю удовлетворение от того, что они все истекают кровью.

Когда я падаю на пол, мои руки и ноги связаны простынями, я клянусь милой душой моей матери, что чего бы эти животные ни захотели от меня, им придется вырвать это из моих холодных мертвых рук.

И когда Кэш их догонит, на этот раз я его не остановлю.

Они заслуживают всего, что им предстоит получить.