Сорвать Джекпот

20

Оказывается, купание ребенка — это целый ритуал со своими законами. Тут тебе и «какаву с чаем предлагают», и нужно выступать беспристрастным арбитром морского боя, и зубы уметь заговаривать, чтобы голову намылить. И самое главное, не допустить потопа, потому что, и при погружении подводника, и при безобидной ловле рыбки, может произойти половодье.

Чем темнее становилось за окном, тем сильнее расцветала моя паранойя. Надеть красивое белье или наоборот все снять? Как это будет? Ведь будет же… В темноте? На кровати? Презервативы… А если, ему не понравится? А что, если мне? Мысли в голове скакали, как белки

Меня накрыл какой-то нервный мандраж, такое, наверное, бывает у спортсменов перед соревнованиями. Я чувствовала себя оголенным проводом, когда пальцы Вадима, украдкой от детских глаз, гладили то мою руку, то шею, то щеку. Прикосновения были мимолетными и нежными, но в то же время обжигающими. Их было мало, и много одновременно. В животе закрутился горячий узел. Тело предательски требовало ласк и поцелуев, хотело большего…

— Где ты будешь спать?

Стоя в кингуруми около кровати, и теребя болтающиеся ноги пакоцаной мягкой гусеницы, Никита смотрел на меня с любопытством

— Со мной, — ответ Вадима прозвучал категорично.

— Ну пап, почему?!

— Так, — присаживается перед ним на колени… — Мы с тобой договорились, что ты спишь сам. Один. Как взрослый, — треплет игрушку в его руках за мохнатые рожки. — Ты же уже большой мальчик! Смелый и храбрый, ведь так?

— А бабушка говорит, что маленький. Она со мной спит, когда я боюсь зомби, — жмется ко мне.

— Ох уж эта бабушка… — ворчит Вадим, укоризненно качая головой. — У нас же бойцовский кот, ты забыл?! Вон, смотри, Лимур уже пришел тебя охранять!

Желтоглазый пухан, обтершись об Никитины ноги запрыгнул на кровать и улегся, свернувшись клубком.

— Все равно, я хочу с Ликой!

Обнимая, беру на руки Никиту, он смотрит просяще на Вадима. Я конечно на педагогические лавры не претендую… да и вмешиваться в воспитательную систему не имею никакого права, но ведь от одного раз ничего не будет? Я могу и здесь, на диване поспать. Мне кажется, так даже как-то правильнее. Может и терзания мои дурацкие, тогда сами собой поутихнут.

Смешно…боюсь остаться наедине с мужчиной, который мне очень нравится. А секса с ним страшусь, как девственница. Да я даже в первый раз так не паниковала. Надеюсь, Вадим не заметил моей нервозности.

— Нет, — короткое движение губ и взгляд из-под сбежавшихся к переносице бровей. Бескомпромиссность отцовского тона Никите явно не нравится. Он куксится, кривит губки, собираясь расплакаться.

— Я расскажу тебе сказку, — вздохнув, глажу его по голове. Сухарь! Мог бы и помягче! И вообще, если ребенок боится, значит нужно ему уступить!

— Длинную-предлинную, — шепчет заговорщески на ухо.

— Длиннющую, — обещаю ему.

Вадим приглушает свет. Уложив Никиту в кровать присаживаюсь рядом. Осторожно перебираю волосы, рассказываю сказку про снежную королеву. Умиротворенно повернувшись на бок, он кладет под голову руку и прикрывает глаза.

— Я мыться, — коснувшись моего плеча Вадим уходит. Шум текущей воды заставляет сердце оглушительно биться. Мне очень волнительно. Хочется оттянуть то что будет, и в то же время пройти точку невозврата, когда инстинкты отключают мозги.

— Уснул? — Вадим заглядывает в комнату в одних боксерах, вытираясь полотенцем.

— Да, — отвожу глаза от его обнаженного торса. Мускулистые руки, сильные плечи, убегающая вниз по рельефному прессу дорожка волос …Горячий узел в животе, снова распускается, сбивая дыхание. Становится жарко.

— Красное полотенце-твое. Шампуни-гели в шкафчике, ну ты видела где. Если еще что-то нужно, скажи.

— Нет, — шепчу, поднимаясь с кровати.

Поправляю одеяло, не удержавшись, так Никита сладко спит, прижимая к себе гусеницу… целую в щеку

— Хочешь коньяк, мне сегодня презентовали? По пять капель, немного расслабимся… — проседает его голос, когда прохожу мимо, и случайно задеваю бедром бедро. — А — то как-то нервно становится.

Мой чемодан в спальне. Открываю его в нерешительности глядя на вещи.

— Я освободил тебе место, — сдвигает дверцу шкафа, вынимает домашние брюки, надевает. — Располагайся

Беру все сразу, плюхаю на пустую полку. Мне неловко сортировать при нем белье и одежду. Дома я вещи готовлю с вечера, а здесь… Как у них принято? Будет совсем беспардонством развесить на кресле платье? А косметику, где разложить? В ванной или в коридоре? В ванной было бы удобней, но, с другой стороны…я теперь не одна… По утрам всем надо умываться-собираться-приводить себя в порядок. Значит в коридоре. Может быть нужно что-то постирать, погладить, вещи для Никиты приготовить на завтра? Вдруг Вадим ждет, что я сама проявлю инициативу, или, наоборот не знает, как сказать о таком? Ох, инструкцию бы какую-нибудь! Снова чувствую себя не в своей тарелке.

— Сыр с медом любишь? — придерживает меня за плечи, прижимаясь грудью к спине.

По пять капель? Да, мне точно не помешает. Хоть немного мозги в кучу соберу…

— Я коньяк Николашкой закусываю.

— Кем-кем?

Растерянное недоумение и желание рассмеяться, в его голосе, — это какое-то невозможное сочетание. И от него голова отказывает еще сильнее.

— Лимоном, с кофе и сахаром.

— Хорошо. Сварганю тебе Николашек, — медленно водит носом по моей шее. От выдохнутого им теплого воздуха, по телу толпой разбежались мурашки, и расселись переждать, всколыхнувшуюся бурю внутри.

Я прикрыла глаза пытаясь выровнять дыхание. Ненормальная у меня на него реакция. Выдающая с головой. Буреломная, честное слово.

Молча киваю, и чтоб хоть как-то переключиться, хватаю с полки первую попавшуюся вещь. Трусы. Черные спортивные шортики. Очень удобные…с кошачьей мордой на попе. Как они оказались среди вещей ума не приложу, потому что не собиралась брать ни тапки с когтями, ни пингвиний халат, ни тем более их. Всю эту хренотень мне надарили подруги, в ответ на мои подгоны…

Сестрам Кравцовым — вязаных шапок в виде рыбок-крылаток ручной работы, с глазами, плавниками и хвостом. Они ж как попугаи-неразлучники везде таскаются друг за другом. У Наташки есть эксклюзивный зонт, с выставленным средним пальцем во весь купол. Маринка, обладательница совершенно замечательных панталон, из кудрявой овечьей шерсти. А у Тенгизовой Лены, леггинсы с накладной «задницей на зависть фитоняшкам»