Спасение Келли и Кайдена

Глава 16. Перестать мучить себя

Келли

Мне страшно возвращаться домой и встретиться лицо к лицу с мамой, даже если Кайден будет со мной. На середине пути я включаю мобильный и обнаруживаю 37 голосовых сообщений и 58 смс. Все от нее, это просто невероятно, но всё же это реальность. У нее всегда были проблемы с вещами, что не вписывались в ее мир. И сбежавшая бунтарка-Келли не лучше, чем замкнутая готичка-Келли.

— Мы могли бы снять номер в гостинице, — предлагает Сет, когда въезжаем в город. — И провести там каникулы.

— И в любом случае не идти домой, — сварливо бормочет Люк.

Уже поздно, на деревьях в парке мерцают ярко-красные огни, а на входе стоит огромный надувной Санта, приветствуя нас. Кайден был очень тих всю дорогу и глядел в окно, погрузившись в свои мысли, что сильно меня огорчило. Люк тоже был молчалив, куря без остановки, и Сет был не в лучшем состоянии.

Я смотрю на Кайдена, задаваясь вопросом, что он думает на счет идеи с гостиницей, все так же продолжая смотреть в окно.

— Мне кажется, если пойду в гостиницу, то убегу от своих проблем, — произношу я. — Мне, наверное, стоит пойти домой и встретиться с разгневанной матерью.

— Почему? — Спрашивает Сет, удивляя меня. Я таращусь на него, пока дым змейкой покидает его губы, он вынимает сигарету и высовывает руку из окна, стряхивая пепел на улицу, постукивая пальцем по концу. — Келли, мне не нравится говорить это, — его карие глаза стреляют в сторону Люка, а затем – Кайдена, прежде чем он наклоняется и шепчет, — Но пока ты не можешь все рассказать маме, и сама-знаешь-кто больше не может официально появляться в твоем доме ‒ это хорошее решение для тебя. Перестань мучить себя.

Я сжимаю губы, пока он откидывается назад.

— Я не мучаю себя, — бормочу в ответ.

— Уверенна? — Сет выбрасывает сигарету в окно, а после закрывает его. Грузовик Люка очень старый и не имеет автоматическую систему управления, поэтому рука Сета борется с тугой ручкой.

Кайден смотрит на меня с хмурым взглядом.

— Сет прав, — соглашается он спокойно.

Я думаю о том, сколько раз желала скрутиться в шар или стать не видимой, или вовсе исчезнуть. Но если бы я, возможно, смогла избавиться от оков Калеба, то, может сбежала бы от мучительных лет, что провела взаперти, замкнувшись в себе. Могу ли я сделать это? Просто стать свободной? Есть ли у меня такая власть? Мне действительно не нужно возвращаться, если я не хочу. Я смогу вернуться, когда буду готова признаться.

— Ладно, давайте снимем номер. — Это такое просто решение, но оно засело во мне навсегда.

Мне не нужно возвращаться домой, пока я не готова. У меня есть выбор, власть, свобода. Я могу порвать связи с вещами, что делают мне больно. Ты можешь сделать это. Я могу сделать все что угодно, если захочу. Мне просто нужно сделать это. Внезапно, я вновь могу дышать свободно. Улыбаюсь, и Сет с Люком смотрят на меня, как на сумасшедшую.

Кайден глядит на меня с натянутой улыбкой.

— Звучит неплохо.

Я улыбаюсь ему, удивляясь, почему он так расстроен. Все было хорошо, когда мы покидали пляжный домик, по крайней мере, я так думала. Наклоняюсь к нему и шепчу, — Ты в порядке?

Он кивает, озадаченно смотря на меня.

— Да, а почему не должен быть?

— Не знаю, — отвечаю ему, не сводя взгляда с его печальных глаз. — Ты выглядишь грустным.

— Ну, это не так. Честно. — Он возвращает свое внимание к окну, и мое сердце сжимается в груди, понимая, что он что-то недоговаривает. Но я не хочу давить на него перед Люком и Сетом, поэтому замолкаю.

Десять минут спустя мы регистрируем номер в гостинице, в ретро-стиле с двумя двуспальными кроватями и воздухом пропитанном плесенью. Сет и Люк начинаю спорить о спальных местах, а я пользуюсь возможностью, чтобы поговорить с Кайденом о том, что его беспокоит.

— Ты уверен что все хорошо? — Спрашиваю, опускаясь на кровать возле него.

Он кивает, вертя в руках пульт, хотя телевизор выключен.

— Да, все нормально. Я уже говорил тебе это.

— Но ты был так молчалив, — говорю я. — Едва ли слово сказал с того момента как мы уехали из Калифорнии.

— Я просто устал. — Он бросает пульт на тумбочку и смотрит в окно. Он и в правду выглядит уставшим, но не думаю, что это истинная причина. Словно почувствовав мои сомнения, он кладет руку мне на колено и нежно сжимает его. — Келли, перестань беспокоиться. Я в порядке.

— Хорошо, — отвечаю спокойно, а затем поднимаюсь с кровати, чтобы воспользоваться ванной. Я закрываю дверь и сажусь на бортик. На самом деле, мне не нужна ванная; мне просто нужно собраться. Желание избавиться от тяжести внутри нарастает, мне хочется дать ей свободу, потому что давно не делала этого, и я волнуюсь за Кайдена и о предстоящем разговоре с мамой. Я начинаю постукивать коленями друг о друга, дыша через нос и считая до десяти, напоминаю себе, что я сильная. Что могу прожить жизнь без опустошения желудка.

Мне требуется время, но спустя десять минут я успокаиваюсь, выхожу из ванной, и с удивлением обнаруживаю Люка и Сета на одной кровати, смотрящих телевизор, но нигде не вижу Кайдена.

— Куда делся Кайден? — Спрашиваю я, проходя между кроватями.

Они оба таращатся на меня, а затем осматривают комнату. Сет хмурит брови.

— Что? Я не слышал, как он ушел.

Люк зевает.

— Он пошел к грузовику за своей сумкой, — отвечает он. — Но он там уже несколько минут.

Паника проскальзывает сквозь меня, пока я огибаю кровать и отдергиваю занавеску. Неоновый знак освещает автостоянку, грузовик стоит на парковке, а снежинки падают на капот и крышу. Я нигде не вижу Кайдена, но убеждаю себя, что он, скорее всего, поднимается по лестнице, которую не видно из окна. Надеваю обувь и выбегаю за дверь.

— Келли, что за фигня? — Слышу как кричит Сет и оставляю дверь открытой настежь. Не оглядываясь, спешу вниз и выбегаю на парковку. Открыв грузовик Люка, понимаю, что Кайдена там нет. Я обыскиваю парковку и даже заглядываю в вестибюль, выясняя, может он решил устроить набег на торговые автоматы, но и там его не оказывается. В моей голове проносится тысяча мыслей. Куда он пошел? Зачем ему уходить? Почему ему было так грустно?

К тому моменту как я возвращаюсь к лестницу, Сет и Люк спускаются вниз. Я чуть ли не плачу и вся продрогла без куртки.

— Он ушел, — бормочу я.

Они встречают меня у подножия лестницы, и Люк хмурится, смотря на грузовик.

— Что значит «он ушел»?

— Я везде искала. — Обнимаю себя руками, дрожа от холода и нервов. — Нигде не могу найти его.

Руки Сета оборачиваются вокруг меня.

— Я уверен, что с ним все в порядке. Может, он просто пошел прогуляться.

— Уже почти половина одиннадцатого и похолодало, — возражаю я. — Некуда идти.

— Возможно, он пошел к заправке, чтобы купить какой-нибудь еды. — Судя по голосу, он сам в это не верит. — Кажется, я видел несколько по пути сюда.

— Подождите секунду, — встревает Люк, вынимая телефон из заднего кармана. — Я позвоню ему, если ответит, то узнаю, что случилось. — Он набирает номер и подносит трубку к телефону, отходя от нас к грузовику и оставляя следы на снегу.

Сет обнимает меня, пока я наблюдаю за Люком, пинающим снег и держащим одну руку на животе. Он продолжает движение, отходя все дальше от гостиницы. Мои ноги слабеют, и я, в конце концов, присаживаюсь на лестницу.

Сет садится рядом.

— Я уверен, что все хорошо.

Я качаю головой.

— Он всю дорогу был расстроен. Думаю, его действительно что-то беспокоит. — Притягиваю колени к груди и кладу на них подбородок. Что если он собирается сделать что-нибудь…что-то плохое себе?

Я достаю свой телефон и пытаюсь позвонить ему сама. После четырех гудков вызов направляется в голосовую почту. Отключаюсь и начинаю набирать сообщение.

Я: Эй, где ты…Я беспокоюсь. Ты просто исчез.

Я жду, но ответ не приходит. Пытаюсь сдержать слезы, отчаянно желая убежать и жалея, что не могу свернуться в клубочек и плакать, пока не засну. Все во мне болит. И я боюсь. Не за себя, а за Кайдена и его действия. Я не могу выкинуть из головы то, что он пытался порезать себя. Вдруг все закончится тем, что он вновь причинит себе боль?

Наконец Люк направляется обратно к нам с озадаченным выражением на лице. Прежде чем он добирается до нас, мой телефон подает признаки жизни.

Кайден: Со мной все хорошо.

Он в порядке?

Я: Где ты?

— Я дозвонился, — говорит Люк, когда мой телефон вновь звенит. — Он сказал передать, что с ним все в порядке, но есть кое-что о чем ему надо позаботиться.

Я смотрю вниз на экран, стараясь держать телефон крепко в трясущейся руке.

Кайден: Мне нужно поговорит кое с кем и это не может ждать… С моим психотерапевтом… Слушай, я объясню все позже, когда вернусь, тогда мы поговорим. И, Келли, со мной все в ПОРЯДКЕ, честно.

Я ничего не понимаю. Мои руки дрожат, пока набираю сообщение.

Я: Я думала, что пойду вместе с тобой…и уже поздно. Все уже закрыто.

Он не отвечает, а я и не знаю что думать. Он на самом деле пошел на встречу? Или врет?

Я встаю, отряхивая снег с джинсов.

— Мы должны найти его.

Люк качает головой, протискиваясь между нами.

— Келли, я уверен что все хорошо…, и он сказал что скоро вернется, так что, думаю, мы просто должны дождаться его.

Я гляжу на Сета, задаваясь вопросом, что делать. Вздыхая, он обнимает меня и ведет вверх по лестнице.

— Я не сомневаюсь, что с ним все хорошо, — спокойно говорит он.

Я цепляюсь за него, надеясь, что он прав.

Кайден

Я помешан на идее рассказать правду и, наконец, решаюсь сделать это на обратной дороге домой. Чем больше я думал об этом, тем больше накручивал себя, до тех пор пока не почувствовал приближение взрыва. Всю жизнь я скрывал свои эмоции и тайны, и вдруг осознал, что должен выпустить их наружу. Сейчас же.

Даже при том, что уже поздний вечер, я понимаю – если лягу в кровать, закрою глаза и окунусь в сон, то, скорее всего, к утру мой разум передумает. Это та самая вещь, в которой я засел, и мне бы хотелось выбраться из него. Поэтому, как только Келли уходит в ванную, я выскальзываю из комнаты, пробормотав что-то о сумке в грузовике.

Знаю, что она расстроится из-за того что ушел ничего не сказав, но я должен был сделать это, иначе она бы посмотрела на меня печальными глазами, как у щенка, потому что хотела пойти со мной, как мы договаривались, и мне бы было сложно сказать «нет». Не смотря на то, что я сказал, что мы сделаем это вместе, по дороге домой я понял – мне нужно сделать это самому. Иначе я бы пошел на попятную, а я хочу выговориться. Обо всем.

Я выхожу из комнаты и иду в парк, расположенный ниже в нескольких кварталах, затем останавливаюсь, достаю телефон и визитку, которую дал мне Дуг. Давая ее мне он сказал, что я могу позвонить в любое время, и надеюсь он это и имел в виду.

Уже поздно и холоднее чем в морозильнике, воздух жалит кожу словно иглы. Начинаю звонить, хожу взад и вперед по тротуару, думая о том, что же все это значит. Столько сколько себя помню, я всегда делал то что хотел отец – в спорте, в правилах, в жизни. Всегда чувствовал обязанность вернуться в тот дом, несмотря ни на что. Не знаю почему и, возможно, никогда этого не пойму. Надеюсь это первый шаг к тому, чтобы обрезать связи с этим Богом проклятым домом, который не дает ничего, кроме страшных воспоминаний и бездушного монстра, что создал их.

Приятно думать об этом.

Я собираюсь сбросить вызов после пятого гудка, но тут кто-то отвечает на звонок, — Алло.

— Эмм… — не могу точно сказать он ли это. — Это Кайден… это Дуг?

— О, да, Кайден. — Слышится какая-то возня на заднем плане, а потом неизвестные голоса. Но затем наступает тишина. — У тебя все хорошо?

— Да, возможно, нет. — Я борюсь, но, кажется, будто чьи-то руки обвиваются вокруг моей шеи. Но я мысленно прогоняю их прочь, закрывая глаза и представляя Келли. — Знаю что уже поздно, но мне нужно рассказать, что произошло той ночью.

Наступает молчание.

— Офис закрыт, но я могу встретиться с тобой в круглосуточной закусочной Ларри, примерно через полчаса.

Я глубоко вдыхаю, и холодный воздух посылает облегчение в легкие.

— Хорошо.

Мы отключаемся, и меня радует мысль, что я встаю на тропу своего выздоровления.

Закусочная не слишком далеко, и я решаю пойти туда, хотя продрог до костей и пальцы начали синеть. Я добираюсь туда раньше, чем Дуг и заказываю чашку кофе. Уже достаточно поздно, и внутри никого, кроме нескольких дальнобойщиков со смазкой на джинсах и повара с официанткой. Я выбираю дальний столик от них, стойки и кухни. Не хочу чтобы кто-то еще услышал то, что я собираюсь рассказать – будет очень трудно произнести слова вслух.

Я начинаю щелкать браслетом, желая чтобы Келли была здесь и держала меня за руку, как мы планировали, но знаю, что лучше это сделать в одиночестве и уберечь ее от этого беспорядка. Официантка приносит мне кофе, когда раздается звон колокольчиков на входной двери. Ледяной ветер проскальзает через двери, когда Дуг заходит внутрь, но так и надо. Отчасти это делает происходящее реальным и заставляет меня ощутить все.

Я кладу руки на стол, и когда он возвышается надо мной, то ногти впиваются в кожу и плечи напрягаются. На нем куртка и джинсы, а еще шапка. Это немного не характерно для него, потому что я привык видеть его в костюмах, но с другой стороны сейчас одиннадцать вечера, ночь.

— Здравствуй, Кайден, — говорит уставшим голосом, садясь напротив меня и снимая шапку. От этого его тонкие волосы встают дыбом.

— Мне очень жаль, что разбудил вас, — отвечаю ему, делая глоток кофе, чувствуя, как кипяток достигает живота. — Я переживал, что если не позвоню… то отступлю или еще что-нибудь в этом роде.

—Я рад что ты разбудил меня, — произносит он и вынимает руки из рукавов куртки. — Такие вещи лучше не откладывать.

Интересно, что он скажет, когда я расскажу ему обо всем. Я ставлю чашку и складываю руки на столе, снова прижимая ногти к коже.

— Вы были правы, — тороплюсь признаться: говорю быстрее, прежде чем струшу. Мои ногти проникают глубже в кожу и разрывают ее. Кровь начинает проступать.

— В чем? — спрашивает он, но думаю, он сам знает. Его глаза смотря на кровь на руках, но он ничего не говорит.

Я расслабляю пальцы, после которых остаются кровавые полумесяцы.

— В том, что произошло в тот вечер.

Он скрещивает руки на столе.

— Не помню чтобы говорил что-то о той ночи.

— Да, но вы… вы думали что мой отец…— Боже, как же это чертовски трудно. Почему это так сложно? Мой отец – чертов мудак. Он бил меня все эти годы. Просто скажи это. — Он тот, кто причин мне боль той ночью. Ну, я имею в виду что тоже навредил себе, но и он… — Я звучу как ничтожество. Снова сжимаю пальцы, впиваясь в кожу. Каждая частичка моего тела хочет сбежать, остаться в одиночестве, найти что-нибудь острое и с кровью вытеснить боль. Но я постоянно напоминаю себе: Келли, Келли, Келли. — Он ударил меня. Вот откуда порез на боку. Он был зол из-за драки с Калебом и должен был забрать меня из полиции, и все об этом знали. Поэтому он отвез меня домой и начал бить, сильно. Но я ответил ему, чего не делал никогда прежде. И затем все вышло из-под контроля. Мы обронили несколько ножей, и следующее что я помню, как он ударил меня. Даже не уверен, сделал он это сознательно или случайно. — Слова выливаются из меня, словно кровь, с каждым вздохом мои легкие становятся шире и сильнее. Я чувствую себя свободным, впервые в жизни. Свободен от детства. От шрамов, От порезов, ушибов, бритвы и боли.

К тому моменту как я заканчиваю рассказ, то перестаю сжимать кулаки и вытягиваю пальцы. Жду что скажет Дуг, но вместо этого он останавливает официантку – женщина средних лет со светлыми волосами, заплетенными на затылке. Она одета в ярко-голубое платье и белый передничек. В ее руке ручка и блокнот для заказов.

— Чем я могу помочь двум симпатичным джентльменам? — Спрашивает она, держа блокнот и ручку.

— Мне немного блинов, тост с клубничным джемом и большой стакан молока, — отвечает Дуг и смотрит на меня с улыбкой. — Кайден, давай, заказывай все что хочешь. И удостоверься, что этого хватит на следующие несколько часов.

— Следующие несколько часов? — сомневаюсь я. — Это действительно необходимо?

Он кивает.

— Да, я хочу, чтобы ты рассказал мне, что произошло.

— Все? — это непостижимая, недостижимая затея для меня. — Что вы хотите? Чтобы я вывалил мою чертову душу и сердце для вас?

Официантка хмурится из-за моей речи, а еще, очевидно, от того что разговор пошел в странном направлении. Интересно, кем она нас считает. И зачем мы здесь. Мне это вроде как тоже интересно.

— Все. Я хочу, чтобы ты начал с начала, — говорит он и кладет меню передо мной, придавив его пальцем.

Я заказываю большую стопку блинов, бекон и тосты, официантка улыбается, прежде чем уйти. Я ничего не говорю, возясь с солонкой и перечницей, чтобы снова не карябать кожу. Я продолжаю ждать что Дуг заговорит, но он просто сидит тихо, смотря на телевизор за моим плечом.

Тишина, в конечном счете, разрывает моя сознание, и я смотрю на трещины на столе.

— Как далеко вы хотите, чтобы я вернулся?

— К тому моменту, когда отец впервые ударил тебя, — отвечает он спокойно, отведя взгляд от телевизора на меня.

Мои легкие расширяются, когда я вдыхаю, готовя себя к разговору.

— Это было примерно пятнадцать лет назад. Вы точно хотите, чтобы я прошел от начала до конца?

На его лице утешительная улыбка. Такую я не видел ни у одного взрослого, которого знал.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне все. Не стесняйся. Выпусти это все.

Я открываю рот, знаю, что когда выпушу это – все изменится. И я молю Бога, чтобы это были хорошие изменения.

Келли

Мы с Сетом готовимся ко сну, практически не разговаривая друг с другом, а Люк вышел покурить и наполнить ведерко для льда. Прошло около часа, с того момента как Кайден ушел, и я не могу перестать думать о нем, о том что он делает, на самом ли деле разговаривает с доктором, как и говорил, и если это правда, то все ли с ним хорошо.

Сет выходит из ванны, когда я забираюсь под покрывало. Нам нем зеленые или даже темно-синие пижамные штаны и белая футболка, а во рту зубная щетка.

Секунду он просто наблюдает за мной.

— Я позвонил Грейсону, — произносит он невнятно из-за того что рот полон зубной пасты.

Я вбиваю подушку, а затем перебираюсь на свою сторону.

— Вы все решили? — Под одеялом скрещиваю пальцы, надеясь, что так оно и есть.

Он кивает и возвращается в ванную, чтобы выплюнуть зубную пасту. Споласкивает зубную щетку, кладет ее на подставку, а затем укладывается на нашу постель. Он перекатывается на свою сторону, включает телевизор и выключает светильник.

— Сказал что люблю его, — говорит он невнятно, и у меня уходит меньше минуты, чтобы осознать его слова.

— Ты любишь его? Ты никогда не говорил мне об этом.

— Да. Очень.

Я распрямляю пальцы.

— И что же он ответил?

— «Я тоже тебя люблю», — отвечает он, и я чувствую радость в его голосе. Он счастлив – это делает и меня счастливой, даже в сложившихся обстоятельствах.

Я немного завидую ему, из-за того что он в состоянии сказать правду и раскрыться кому-то полностью.

— Сет…я очень рада за тебя.

Сет смеется.

— И я тоже за себя рад.

Позже Люк возвращается в номер и ложится в постель. Это вызывает у меня чувство неловкости – спать с ним в одной комнате, но все не так плохо, как мне показалось в грузовике на обратной дороге, когда они разговаривали о съеме одного номера и разделении платы на четверых.

Я еще ворочусь час или около того. Часы светятся в темноте, и снежинки начинают стучать по окну. Я слышу громкое дыхание Сета, я вообще всё слышу. Практически час ночи, и я решаю, что пора встретиться лицом к лицу с одним из моих страхов. Даже не знаю, что привело меня к такому решению. Может быть, это все храбрость Сета или может это то, что действительно мне нужно, чтобы избавиться от тяжести в груди. Я и так слишком многое в нем хранила и, возможно, пришло время облегчить его.

Я собираюсь рассказать Кайдену о своих чувствах. Потому что он имеет право знать, что кто-то любит его, даже если это не взаимно. Я беру мобильный и ноутбук с тумбочки и на цыпочках пересекаю комнату. Щелкаю свет, закрывая за собой дверь, и набираю его номер, открывая письмо на ноутбуке. Меня сразу перекидывает на голосовую почту, потому что я уже звонила ему несколько раз до этого. Я глубоко вдыхаю и начинаю читать вслух то, что чувствую, выпуская правду и раскрывая себя, хотя это и пугает меня.

Возможно, если мне повезет, то это поможет мне добраться до следующего шага в свое будущее.

Кайден

Мы с Дугом до сих пор сидим в закусочной, а солнце уже начинает подниматься из-за снежных гор. Официантка начинает задергивать шторы на окнах, когда солнечные лучи проникают в помещение. Она выключает неоновые вывески как внутри, так и снаружи, готовясь к утру.

Я сижу напротив Дуга, заканчивая длинную историю и готовясь покинуть комфортный столик. Я о многом не рассказал ему, особенно о самых темных временах, что заперты далеко в голове, о которых не позволяю себе думать. Дуг сказал что это хорошо и у меня есть время. Это сбивает с толку. Я по-настоящему никогда не думал о своем времени. Я делал вещи изо дня в день и жил жизнью, которой хотел отец. На середине разговора я рассказал ему, как отец душил меня пока я не начал плакать и не упал в обморок.

Он сделал это из-за того что я потерял пульт. После многочасовых поисков я, наконец, сдался. А я никогда не должен сдаваться. Я даже не боролся с ним. Он начал кричать, а я просто смотрел на него, казалось, что это злило его еще больше. Его лицо было ярко-красным, он ругался и затем набросился на меня. А я просто стоял там, когда он накинулся на меня и обернул руки вокруг моей шеи.

Помню, как смотрел на него и думал: «Пожалуйста, просто убей меня, чтобы это быстрее закончилось». И когда я очнулся от забвения, то почувствовал разочарование.

— Так что же дальше? — Спрашиваю я, пытаясь вытереть глаза рукавами как можно более незаметно, после того как Дуг оплачивает счет.

Он кладет бумажник обратно в куртку и отодвигает пустые тарелки в сторону.

— Все зависит только от тебя.

Я кладу вилку с ложкой в тарелку и смотрю на заживающие полумесяцы с засохшей кровью на руках. — Тот доктор в Ларами, ваш знакомый, он… он такой же понимающий как и вы? — Мне не нравится идея открыться кому-то еще.

— Он, может быть, даже лучше. — Дуг улыбается. — Но Кайден, ты можешь позвонить мне, когда захочешь. И обязательно приходи на встречу на следующей неделе.

Я киваю, двигаясь к краю стола.

— Хорошо.

Дуг бросает несколько слов.

— Кайден, я чувствую, что должен сказать тебе кое-что…о твоем отце.

Я вздрагиваю. За последние несколько часов я рассказал много страшных вещей об отце, и хотя желаю чтобы это было не так, но чувство вины и предательства лежат глубоко внутри. Может быть, в один прекрасный день они покинут меня.

— Что?

Ему требуется время для ответа.

— Думаю, тебе стоит задуматься о том, чтобы предъявить против него обвинения. То, что он сделал с тобой в ту ночь… ты много чего сможешь сделать ему.

Я качаю головой.

— Не могу…тем более меня самого могут прижать по обвинению.

— Ты не должен делать это сейчас, — уверяет он меня. — Есть долгий временной период для таких вещей… Возможно это то, о чем мы поговорим на следующей неделе. Если ты будешь в состоянии. Но в этом весь ключ. Я не хочу давить на тебя, пока ты не будешь готов.

Обвинения против отца? Я хочу. Идея избавиться от него очень привлекательна. Но каждое зернышко страха, что было внутри меня – пускает корни.

— Ладно, мы поговорим об этом на следующей неделе.

Он кивает, а потом встает из-за стола. Я следую за ним на улицу, застегивая куртку и накидывая капюшон на голову. Закидываю ремень сумки на плечо, пока он садится в машину и уезжает. Я стою под навесом закусочной, смотря на восход солнца и небо, переходящее к яркому розовато-оранжевому цвету. Это ослепительно, но я не могу оторваться. Я смотрю до тех пор, пока глаза не застилает пятнами, а затем засовываю руку в карман за телефоном, чтобы позвонить Люку, подумав, что поездка в машине будет лучше морозной прогулки. Я включаю телефон и ощущаю себя полной задницей. Келли звонила и писала много раз, спрашивая все ли со мной хорошо. Меня не было всю ночь и она, скорее всего, переживала.

Моя голосовая почта мигает и я захожу в нее, задерживая дыхание и боясь того, что она скажет, что все кончено, и, понимая, что не хочу этого. Ощущения усиливаются при звуке ее голоса.

Кайден…

Сет подумал, что было бы хорошей идей для меня написать о своих чувствах, и пожалуйста, пожалуйста, имей в виду что я написала это перед поездкой на пляж, хотя уверенна, что все еще чувствую тоже самое.

Она делает глубокий вздох, и, кажется, вот-вот заплачет.

Прежде чем я встретила тебя, со мной творилась такая путаница. Несмотря на то, что Сет вытащил меня из собственной раковины, я все еще чувствовала себя такой мерзкой и внутри и снаружи…такой разбитой…такой постыдной. Иногда боль была такой сильной, что я не могла с ней справиться и это одна из причин, почему я заставляла себя рвать. Одна из причин, почему обрезала волосы в шестом классе. Почему носила мешковатую одежду так долго. Почему хождение в толпе вызывал приступы паники. Почему ненавидела прикосновения. Это была основная причина того, что я делала. И так было все время… Иногда я просто хотела отдохнуть от всего этого, но каждый раз смотря вперед, надеясь увидеть просвет, казалось, что этого никогда не случится. Я правда думала, что так будет вечно, и временами это заставляло меня желать, чтобы вечность оказалось короткой.

Она делает еще один глубокий вздох, и ее голос надламывается.

Я правда думала об этом несколько раз, но это не заходило дальше размышлений. Я рада, что ничего не сделала, даже не смотря на все безобразие и тяжесть приступов паники – это стоило страданий, потому что я получила тебя… Ты спас меня от жизни в отвращении к себе и пыток. Ты спас меня от самой себя, от моего прошлого, от болезненного одинокого будущего на которое я настраивала себя. И я думала, что все будет хорошо. Но потом я нашла тебя на полу…в ту ночь…и поняла, насколько ты был сломлен и что тебе тоже нужно спасение. Не только от ран, но и от боли, знаю, что ты заперт в ловушке внутри себя.

Я поняла. На самом деле. И сделаю все, чтобы помочь тебе. Ты просто должен позволить это мне. И я хочу, чтобы ты разрешил помочь, потому что ты мне нужен. Я не могу… Не могу…

Она начинает плакать, и это заставляет мои глаза наполниться влагой. Люди заходят в кафе, а я стою под навесом и плачу, блядь, как малыш. Но это неважно. Слезы, боль, прошлое, ничто из этого. Это просто вещи, что сидят внутри меня, как шрамы на моем теле. Они, конечно, всегда будут там, напоминать, что я пережил, но это не значит, что мне придется сдерживать боль. Шрамы бледнеют и становятся отметинам на коже. Изначально их там не было, и хотя они изменяются – я не меняюсь.

Она тихонько плачет и шмыгает носом, прежде чем заговорить снова.

Я не могу сделать это без тебя. Я…я люблю тебя, Кайден. И я не ожидаю от тебя того же в ответ. Я ничего не жду. Просто хочу, чтобы ты знал, потому что имеешь право знать и заслуживаешь быть любимым.

Становится тихо. На мгновения я слышу ее дыхание, прежде чем она отключается. Ее слова эхом отзывается в моей голове. Словно она знает. Знает, что никто и никогда прежде не говорил мне этого, за исключением Дейзи, но это было не то же самое. Это была фальшь, и легко было ответить, потому что это были просто слова для нас обоих. Келли имеет значение. Я могу сказать это по выступившим слезам.

Не знаю, что мне делать. Сердце колотится в груди, пока смотрю вокруг на людей, садящихся в автомобили и завтракающих в кафе. Я знаю что хочу сделать. Хочу отключить его, заставить расслабиться, убежать от чувств, что наступают на пятки.

Я встаю, убирая телефон в задний карман, и выхожу на дорогу, в то время как ветер начинает подниматься. Снежинки падает на тротуар и дорогу, но я уворачиваюсь от них, двигаясь вперед, не зная, куда иду. И это нормально. Иногда самые лучшие вещи те, которые не планируешь, решения ‒ принятые в одно мгновение.