Спасение Веракко

— Что если бы я сказал тебе, что мы могли бы быть вместе навсегда, как пара? — сказал он нерешительно, отслеживая каждое выражение лица Лили.

Её брови внезапно поднялись, затем сдвинулись. Её выражение стало отстранённым, когда она задумалась, пробормотав «пара» под нос.

Веракко мог слышать, как его сердце стучит в ушах, ожидая с затаенным дыханием её ответа.

— Ээ… — она прикусила нижнюю губу. — Неделю назад я бы сказала, что ты сумасшедший, но… — Она неуверенно кивнула, покачивая головой из стороны в сторону. — Может быть, если бы мы могли сначала встречаться.

Чёрт.

— Лили, мне нужно кое-что тебе сказать.

Она сузила глаза.

— Что именно?

— Я соврал раньше, когда говорил, что означает смена цвета моих глаз. — Она осталась молчаливой, поэтому он неохотно продолжил: — Когда глаза клеканиана меняют цвет, это означает, что они узнали потенциального спутника.

— Это не связано с твоим здоровьем? — Она покачала головой в замешательстве. — Тогда почему ты сказал, что это связано?

— Ну, в тот момент, я не хотел напугать тебя. Ты уже была так насторожена по отношению ко мне.

— Напугать меня? — Лили изучала его, скрестив руки на груди, её запутавшееся выражение становилось все более подозрительным. — Веракко, скажи, что ты пытаешься сказать. Я не понимаю. Ты думаешь, что я твоя пара? Что это означает? Я думала, что это означает пожениться на всю жизнь. Но мы не женаты, так как же мы можем быть парой?

— Когда клеканиан распознаёт потенциального спутника, потенциально единственного человека во Вселенной, предназначенного для него, его глаза изменятся, — объяснил он, пытаясь мысленно заставить её понять, что они значат друг для друга. — Затем, когда они полностью узнают друг друга, на руках появляются знаки.

— Единственный человек во вселенной…? — Лили моргнула, затем её губы приоткрылись. — Родственная душа. — Она произнесла это спокойно, но её глаза светились каким-то неизвестным чувством. — Ты думаешь, что я могу быть твоей родственной душой, потому что твои глаза стали чёрными?

Он выдохнул с досадой:

— Я чувствовал, что ты моя пара с первого дня, но был так сбит с толку, потому что мои глаза не менялись.

— Но ты заставил меня думать, что ты не можешь быть со мной по какой-то причине. Если ты думал, что я могу быть твоей парой, почему не сказал мне? — её голос стал обвинительным, и мышцы Веракко напряглись.

Он начал мерить шагами песок.

— Сначала я не сказал, потому что думал, что это не имеет значения. Ты меня не очень-то любила, и я не узнавал тебя, поэтому решил, что, вероятно, воображаю это притяжение, которое чувствовал к тебе. Но потом всё между нами изменилось.

Веракко заметно нервничал. Ему хотелось, чтобы она поняла хаос, кипевший в его голове. Его причины не говорить ей казались разумными, но теперь, произнося их вслух, он понимал, что это были просто трусливые оправдания. Он не сказал ей, потому что не хотел, чтобы она узнала о его помолвке и стала относиться к нему по-другому.

— Я думал, что, может, если появятся отметки, и я узнаю, что ты моя пара, всё решится само собой, и контракт не будет иметь значения. Но они не появились, а мои чувства к тебе только усилились, и…

Она подняла руку.

— Подожди, что? — Она облизывала губы, и её грудь стала подниматься и опускаться всё быстрее. — Ты… Ты хочешь сказать, что ты женат? — её глаза распахнулись, и Веракко отшатнулся от ярости, вспыхнувшей в её взгляде.

Его кожа покрылась редким холодным потом.

— Нет, не женат. Обручен. Но… — он добавил быстро, когда её дыхание стало более частым, — этот контракт будет недействительным, как только я объявлю, что признал тебя.

Лили начала мерить шагами песок, её глаза полны ярости и недоверия.

— Всё это время? Ты лгал мне всё это время?

— Я технически никогда не лгал… — слова Веракко застыли в его горле при её внезапном испепеляющем взгляде.

— Технически? — Лили выплюнула это слово. — Технически! Ты позволил мне верить, что я недостаточно хороша, чтобы быть с тобой.

— Я никогда не говорил такого. Ты… — Веракко попытался протянуть к ней руку, но она тут же отпрянула. Неужели она думала, что они не могут быть вместе из-за какого-то её недостатка? Веракко почувствовал себя виноватым.

— Ты, может быть, этого и не сказал, но это был вывод, который я сделала, исходя из того, что ты сказал и не сказал мне! Ты сказал, что твоя мать, королева, будет вести переговоры о твоей свадьбе. Ты сказал, что я не вариант для тебя и ты не можешь встречаться. Что ещё я должна была думать? И всё это время ты изменял своей девушке? — Лили закричала и снова начала мерить шагами песок. Её руки размахивали в такт её словам. Её брови слегка приподнялись, как будто только что возникла новая мысль. Она повернулась к нему, кипя яростью. — Ты втянул меня в это. Прошлой ночью… Я бы никогда… Почему ты просто не сказал мне?

Веракко пытался найти объяснение, но ничего не пришло в голову. Он смотрел на её лицо и вздрогнул. Она была в ярости, но в глубине её взгляда он видел боль. В начале она не осознавала это, но боль от его предательства теперь стала явной.

— Я встречался с Зиритой всего несколько раз. Этот контракт теперь ничего не значит, — он отчаянно старался убедить её. Как заставить её понять?

Она остановила своё метание и сделала несколько шагов в сторону, по её щеке пробежала слеза, обжигая его изнутри.

— Ладно, ответь на один вопрос. Что если бы твои глаза не изменились? Что тогда бы произошло?

— Я… — Веракко замолчал, сжав челюсть. Разве не над этим он размышлял последние три дня? До того, как он узнал о смене цвета глаз, он не знал, что будет делать.

Лили кивнула, её подбородок задрожал. — Это то, о чём я думала. Ты бы женился на ней, правда? Когда бы ты мне сказал правду? Когда мы пришли бы в город? Прямо перед свадьбой? Ты бы тянул время до последней минуты, чтобы выиграть время для себя? — Она покачала головой и отошла от него вниз по склону дюны. — Одно я знаю точно. Если это то, что делают родственные души на этой планете, мне это не нужно.

Она отстранялась от него как физически, так и эмоционально. Он видел, как её лицо становится бесстрастным. Веракко почувствовал, что теряет её.

— Я не знал, что ещё делать, мивасси! — закричал он, хватаясь за голову обеими руками.

— Это слово! — Ярость вновь вспыхнула на её лице. Её шаги стали неуклюжими, когда она ускорила движение вниз по склону дюны. — Ты обручен! Я — альтернативный вариант.

Лили споткнулась, и глаза Веракко устремились вниз к её ногам. Холодный ужас пронзил его при виде волнообразного движения на земле. Он поднял руки.

— Лили, стой на месте, ты…

— Нет! Ты… — Большой фиолетовый бутон поднялся за её спиной, его толстый стебель выполз из песка, и лепестки начали раскручиваться. Ещё одна слеза прокатилась по её щеке, и она сосредоточилась на его глазах. — Твои глаза. Они снова изменились.

Он рванулся к ней так быстро, как только мог, но позволил ей отойти слишком далеко. Её глаза расширились, и она повернулась, когда лепестки разошлись, открывая длинный, смертоносный шип. Промелькнуло движение, и Лили рухнула на колени.

— Нет! — Веракко взревел, успев поймать её, прежде чем она упала на землю. — Лили? Лили? — закричал он, оттаскивая её от зловещего завитка стебля растения, готового втянуть её под землю и высосать всю влагу из её тела.

— Что это было? — прошептала она, её глаза то расширялись, то тускнели.

— Держись, Лили, — он качался с ней, как будто этим мог отогнать боль, словно кто-то вырвал его сердце из груди.

Её глаза на миг раскрылись, но затем снова затуманились.

— Чёрт! — Веракко поднял её на руки и побежал. Нужно было доставить её в город. К врачу. Веки Лили медленно закрылись, и она обмякла.

— Оставайся в живых. Оставайся в живых. Оставайся в живых, — он твердил снова и снова, вложив в это требование всю силу, какую только мог собрать.

Будто вселенная почувствовала важность скорости, его темп внезапно возрос. Его ноги несли его через пустыню быстрее, чем когда-либо. Не останавливаясь, он посмотрел на свои руки и увидел ярко-синие отметки, словно насмехающиеся над ним.

Глава 16

— Ещё чуть-чуть, — гремели битые слова и фразы в её голове, пытаясь обрести порядок. Лили пыталась думать, несмотря на огонь, пронзающий её вены. Веракко? Это был его голос?

— Оставайся в живых, мивасси.

— Я умираю? — Она хотела плакать и потеть, чтобы избавиться от жжения в венах, но сил больше не было. Каждая часть её тела казалась сморщенной и обветренной. Горький привкус задержался на языке, а кислота жгла горло.

— Мне нужно, чтобы ты была здесь со мной, Лили. Я не хочу быть там, где нет тебя.

— Я здесь.

Колющие волны тошноты пронзили её живот, а затем всё потемнело.

***

— Помогите ей! — рёв ударил по её барабанным перепонкам, проникая в мягкие ткани её мозга.

Вокруг доносились приглушённые разговоры, но она не могла разобрать ни слова. Жгучий жар внутри утих, оставив её изнутри хрупкой. С каждым вдохом ей казалось, что ещё одно ребро ломалось пополам, и она уже не хотела дышать.

— Оставайся в живых. — Приказ снова прозвучал в её сознании, и она ухватилась за него.

Что-то вонзилось ей в шею, и она закричала от боли. Почти на грани сознания, она пыталась открыть рот, чтобы попросить остановиться, но почувствовала только вкус крови.

***

Холодно. Здесь было так холодно. Всё её тело дрожало, сильные спазмы встряхивали её ломящиеся кости. Она открыла глаза, но всё казалось словно через янтарь: искажённым и окрашенным в ужасный оранжевый цвет.

Она протянула руки, преодолевая вспышки боли и неумолимую тошноту, и ощутила холодную, твёрдую поверхность в нескольких дюймах справа. Она потянулась влево и нашла ещё одну поверхность.

— Веракко, — попыталась крикнуть она, но получилось лишь хриплое шептание.

Она подняла руки над головой и поняла, что она окружена со всех сторон. Сердце забилось быстрее, и с каждым ударом осколки стекла резали её изнутри. Паника захлестнула её, и она начала метаться, преодолевая боль. Я в ловушке. Это гроб? Почему я ничего не вижу?

Жгучие рыдания разорвали ей горло. Слёзы, скапливавшиеся в её глазах, казались кислотой. Дыхание стало частым и коротким. Недостаточно воздуха!

— Веракко! — закричала она изо всех сил и забила руками по гробу.

Внезапно вокруг раздался громкий грохот, потом заскрипел металл и разлетелось бьющееся стекло. Он идёт за ней, она знала это.

Внезапно вокруг неё собралась прохладная дымка, и её руки бессильно упали.

Глава 17

— Я не могу уйти! — Веракко вцепился пальцами в волосы, почти крича, глядя на Лили, которая спокойно лежала в медблоке.

— Тебе нужно поговорить с королевой. У тебя есть метки! Её нужно оповестить, — возразил Дэзи. — Она в стабильном состоянии. Я оставлю её под наркозом немного дольше, чтобы убедиться, что её кровь полностью очищена.

Он сделал шаг к двери, но узел в его животе заставил его остановиться.

— Я не могу показывать их матери, Дэзи. Она заставит Лили остаться со мной.

Дэзи, врач, назначенный работать в его здании, оглядел комнату, как будто искал кого-то, кто скажет что-нибудь разумное.

— И правильно сделает! Эта человеческая женщина — твоя пара. Об этом должен знать весь город. Ты понимаешь, насколько это важно?

Веракко хрипло засмеялся, чувствуя, как у него дёргается мышца под глазом.

— Конечно, понимаю! Я бы хотел пронести её через весь город и объявить каждому встречному, что она моя пара, но всё не так просто. — Он снова потёр шею и посмотрел на Лили. — Ты не видел, как она на меня смотрела. Она не готова к этому. Люди не чувствуют связь так, как мы. Я даже не уверен, что они её чувствуют вообще. Для неё я просто мужчина. Тот, кто от неё что-то скрывал. — Он оглядел синие метки, пересекающиеся у него на запястьях и руках. — Она не понимает, насколько они значительны, а если моя мать заставит её остаться со мной, не дав времени привыкнуть к этой мысли, она возненавидит меня.

Дэзи скрестил руки на груди.

— А что, если она никогда не захочет быть твоей парой? Что тогда?

Веракко с трудом проглотил ком, который начал образовываться в его горле. Что я буду делать? Он не знал.

— Я не буду заставлять её быть со мной. Это было бы неправильно. — Он произнёс эти слова без уверенности, тихий шёпот в его голове говорил ему, что он недостаточно самоотвержен и силён, чтобы когда-нибудь её отпустить.

— Правда? И что потом? Жить всю жизнь без своей пары? Ты будешь всё больше болеть. Ты не сможешь быть с кем-то другим. Ни детей, ни браков. — Дэзи сделал шаг к Веракко и схватил его за плечи. — Твой разум начнёт сходить с ума, Веракко. Это противоестественно. Я не знаю ни одного случая в записанной истории, когда пара, нашедшая друг друга, оставалась врозь дольше, чем на несколько лет. Пока они оба живы. Это невозможно. Настанет момент, когда ты не сможешь держаться подальше.

— Возможно, и нет, — ответил Веракко, хотя знал, что слова Дэзи правдивы. Он мог почувствовать силу этой тяги даже сейчас. — Факт в том, что мы не пара. Я нашёл свою пару, а она — нет. Может, для меня это не будет так плохо.

Дэзи пристально смотрел в решительный взгляд Веракко, прежде чем его руки опустились, и он вздохнул с разочарованием.

— Хорошо. Но тебе всё равно нужно её увидеть. Тебе нужно что-то сказать своей матери… Ты же знаешь, как сильно люди любят Зириту. Если тебя и Лили увидят вместе в двусмысленной ситуации, это будет воспринято как оскорбление будущей королеве. Тебя обвинят в нарушении контракта, и тогда ты будешь вынужден показать свои метки, чтобы избежать наказания.

— Нет, — возразил Веракко. — Я лучше приму наказание. — Когда Дэзи лишь покачал головой в недоумении, Веракко протянул руки. — У тебя есть краска?

Дэзи, ворча, подошёл к верхнему отсеку на своей стене. Он остановился перед Веракко, держа старинный флакон с краской для рук.

— Я сохраню твои метки в секрете. Хотя это противоречит всем моим убеждениям. Но я не могу скрывать существование Лили. Как нового гражданина, я обязан сообщить королеве о её существовании.

— Я пойду поговорю с ней сейчас и попрошу, чтобы меня назначили опекуном Лили, — сказал Веракко, глубоко вдохнув. — По крайней мере, это позволит ей остаться со мной, пока я не смогу убедить её принять нашу связь.

Дэзи раскрасил руки Веракко, и густое вещество слилось с его кожей, изменяя цвет так, что стало неотличимо от его собственного тона.

— Каким-то образом я одновременно завидую тебе и рад, что я не на твоём месте.

Веракко смог лишь выдавить полусаркастическую улыбку. Он подошёл к двери, когда краска высохла, но всё время поглядывал через плечо на Лили. Перед уходом он сказал:

— Не буди её, пока я не вернусь, если только это не будет необходимо. Я не хочу, чтобы она думала, что я оставил её с чужим человеком.

Дэзи опустился в кресло возле своего стола и махнул рукой, отпуская его.

Всего в нескольких шагах от медблока Веракко замер, его ноги словно не желали двигаться дальше. Он стиснул зубы и заставил себя двигаться вперёд.

Выйдя из башни, он сел в крейсер, направив его к дворцу, и начал репетировать, что собирался сказать. Он разговаривал с королевой Треманты, пока Лили лечил Дэзи, и теперь знал, что его мать осведомлена о людях, но решила пока не объявлять о них своему народу. Почему — он не знал. Королева Треманты также дала понять, что его мать не считает, что люди должны иметь такое же право отказаться от пары, если она будет признана. Это означало, что если она узнает о его метках, или даже о том, что его глаза изменились, она заставит Лили остаться с ним.

Веракко простонал и забарабанил пальцами по сиденью. Просить назначить его опекуном, человеком, который будет постепенно вводить Лили в культуру и обычаи этого мира, было бы дерзко. Мужчина, стоящий на пороге брака, не должен иметь времени, чтобы быть опекуном. Как он мог убедить свою мать разрешить это? Если Зирита узнает о его просьбе, она может даже оскорбиться, что он поставил нужды другой женщины выше своих. Если она увидит в этом нарушение контракта, даже его мать не сможет предотвратить его изгнание с планеты.

Он опустил голову в руки и взревел, вкладывая в крик всё своё разочарование.

Дверь крейсера раздвинулась, открыв массивную лестницу, ведущую к входу во дворец. Он всегда ненавидел подниматься по этим ступеням в детстве, у него каждый раз перехватывало дыхание, пока он доходил до вершины. Все лестницы в Треманте двигались, доставляя своих пассажиров к месту назначения. Даже спиральные лестницы в устаревшем бункере, где держали Лили, были механическими. Но не во дворце Митрандира.

Настроение Веракко ухудшилось, когда он поднимался по ступеням, обжигаемый солнцем. Нет, в его родном городе они хотели, чтобы вход был величественным и утомлял посетителей, чтобы когда они, наконец, достигали вершины, им приходилось остановиться, чтобы отдышаться. Их силы, символически вытекая, напоминали, кто здесь настоящий властитель.

Двое стражников, вооружённых острыми копьями-тенями и магнитными наручниками, вывели его на балкон и велели ждать.

Веракко стоял под навесом и смотрел вдаль на хрустальные горы на западе. Сверкающие кристаллические скалы, известные в горах, сияли в лучах заходящего солнца. Он склонил голову, знак уважения к ним и к своему отцу, теперь похороненному у подножия горы вместе с его предками. Он редко вспоминал о своём отце, но когда это происходило, это всегда вызывало у него улыбку.

Его мать была избрана королевой, когда он был совсем маленьким, но у него всё ещё были воспоминания о том, как он с отцом приходил к ней сюда. Веракко всегда поражался, насколько сильной и непоколебимой она казалась, возвышаясь над ним в своих сверкающих нарядах. Но его отец усмехался и говорил, насколько она нервничала.

Веракко никогда этого не понимал, но его отец всегда умел читать её, как никто другой. А когда он стал старше, он понял, что она позволяла ему. Хотя они не были женаты много лет, между ними оставалась связь. Он пытался вспомнить, как его отец действовал с ней. Какие слова он использовал, чтобы убедить её разрешить Веракко сосредоточиться на технологиях вместо политики. Какие подарки он приносил ей, чтобы убедить её, что Веракко не нужно присматривать после того, как он случайно упал с недостроенного здания в новом городе. Он не мог вспомнить ничего конкретного.

Тогда как он так часто убеждал её? Веракко подумал о Лили и понял, что это, вероятно, была их забота друг о друге по-своему. Может быть, его мать не была такой бездушной, как он думал.

— Веракко, — раздался тихий голос за его спиной.

Он обернулся, и его кровь застыла в жилах. Зирита подошла к нему с вежливой улыбкой на губах.

— Зирита, — с трудом произнёс он.

— Можно просто Зири. Мы ведь почти женаты.

Веракко лизнул клык, раздумывая, стоит ли объяснять, почему он здесь, прежде чем поговорить со своей матерью. Она была в ослепительном платье бледно-розового цвета, которое прекрасно сочеталось с её тёмно-синей кожей. Легкая прозрачная ткань яркого персикового цвета окутывала её шею и плечи, переходя в рукава её платья.

— Твоя мать скоро придёт. Она попросила меня встретить тебя, пока она заканчивает встречу. — Зирита посмотрела на него с приподнятой бровью. — Я хотела сказать, как я рада, что ты вернулся домой и всё в порядке, но ты выглядишь довольно болезненно. Всё в порядке?

Знала ли Зирита о людях? Веракко внимательно посмотрел на неё. Его мать доверяла ей. Могла ли она рассказать?

— У меня были трудные несколько дней, — уклонился он от ответа.

Деликатное цоканье туфель заставило их обоих повернуться.

— Сын, — сказала его мать из дверного проёма, как всегда, царственная и сдержанная. Её глубокая бирюзовая кожа, как и его собственная, была полностью закрыта ярко-фиолетовым плащом от подбородка до пят. Дрожь страха усилилась. Его отец всегда говорил, что можно понять её настроение по одежде. Бесформенные плащи, какими бы изысканными ни были вышивки и украшения, означали, что она с чем-то боролась.

— Мама. — Он поклонился.

— Я очень рада, что ты в порядке. После того как королева Треманты сообщила мне о твоём похищении, я почувствовала тревогу. — Она сказала эти слова, но её выражение не выдавало никаких эмоций.

Нет смысла тянуть дольше, чем нужно.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, мама, — сказал Веракко, бросив извиняющий взгляд на Зириту, которая, кажется, не обиделась.

— Всё, что ты хочешь обсудить, ты можешь делать в присутствии Зириты, — сказала королева, приподняв подбородок.

Споры здесь не помогут, но чтобы иметь какой-либо успех, он должен был остаться с матерью один на один.

— Это деликатная тема, и мне было бы комфортнее говорить с тобой наедине о некоторых сведениях, которые я обязан держать в секрете.

— Ты имеешь в виду человека, которого ты опекаешь? — перебила Зирита.

Веракко замер, и вся кровь, казалось, стекла с его лица. Он повернулся к Зирите, широко открыв глаза. Неужели это был Дэзи?

— Не нужно так расстраиваться, сын. Меня оповестили, как только её врач начал оказывать помощь. Я запрограммировала оповещение по предложению королевы Треманты. Люди уже пережили так много. Но я понимаю, почему ты хотел держать её подальше от глаз до разговора со мной. Я перевезу её сюда, как только она проснётся, — сказала его мать. Зирита кивала, пока она говорила. — Она может остаться здесь, пока не освоится и не найдёт себе мужа. Тебе не придётся за неё отвечать.

— Мужа или пару! Это всё так захватывающе, — улыбнулась Зирита. — Новая раса клеканиан, которая может вступать в пары и заводить детей. Это может изменить весь наш мир. Твоя мать и я обсуждали последствия с того момента, как узнали об их существовании, и теперь одна из них здесь, гражданка Свэдайта. Потрясающе. — Зирита наклонила голову и добавила с суровым видом, — То, как их получили, конечно, отвратительно, но я уверена, что мы сможем обеспечить ей хорошую жизнь и убедить остаться после окончания годового переходного периода. Если, конечно, она не встретит свою пару. — Она широко улыбнулась.

Веракко проглотил ком в горле и попытался скрыть своё волнение за маской спокойствия. Мать ещё не говорила с Дэзи лично. Она всё ещё не знала о его метках, иначе этот разговор был бы совсем другим. Веракко спрятал руки за спину и начал нервно переминаться с ноги на ногу. Краска всё ещё держалась, но инстинкт прятать метки остался.

Он с новым любопытством посмотрел на Зириту. Он встречался с ней лишь несколько раз, и этот разговор был самым длинным, который они вели. Её лёгкость удивила его. Когда его мать выбрала Зириту своей протеже, он думал, что она будет такой же отстранённой и холодной, как и его мать. Их характеры не могли быть такими разными.

— Это очень любезно с вашей стороны, — начал Веракко, тщательно подбирая слова, — но я бы хотел продолжать присматривать за ней сам, как её опекун.

— Опекун? Но у тебя не будет времени. Тебе нужно использовать эти несколько недель, чтобы подготовиться к свадьбе, не так ли?

Веракко смотрел на мать, пытаясь мысленно объяснить ей, что этот разговор лучше вести без его невесты.

Глаза королевы впились в его, и он боялся, что она могла прочитать его мысли. Она приподняла бровь, как будто понимая что-то неприятное. Мать перевела свой пристальный взгляд на Зириту, и они, казалось, начали свой молчаливый диалог.

К его удивлению, первой заговорила Зирита.

— Ты её узнал, значит?

Веракко повернулся к ней, готовясь подавить гримасу при виде эмоций, которые, он был уверен, там проявятся. Обида, возмущение, возможно, даже отвращение. Но он увидел лишь любопытство. Он проглотил слюну.

— Нет, — солгал он, быстро добавив: — Но я думаю, что смогу, если мы не будем бороться за выживание.

Он должен был вернуть доверие Лили и убедить её, что они предназначены друг другу. И для этого ему нужно время.

— Ты под контрактом, Веракко, — произнесла его мать с ледяной суровостью в голосе. — Ты просишь разорвать его?

— Нет, — снова солгал он. — Я прошу отсрочку. Я не знаю, насколько вы в курсе, но люди не распознают своих пар, и многие считают, что их изолированная эволюция повлияла на их способность распознать пару вовремя. У Тео ушли месяцы, прежде чем появились его метки.

— Да, но по данным отчётов, которые я получила, он признал её потенциальной парой задолго до этого. Он сам признаёт, что это могло произойти во время испытаний, хотя точной уверенности нет, — возразила его мать.

Веракко скрипнул зубами. Он надеялся, что она этого ещё не знала.

— Если ты не узнал её как потенциальную пару, то почему я должна давать тебе преимущество? У тебя недостаточно доказательств, чтобы считать её мивасси. Почему я должна лишать возможности других граждан, которые могли бы сразу её распознать?

— Я чувствую, что она моя, — сказал Веракко вяло, внутренне желая тут же заявить, что они связаны, и закончить с этим раз и навсегда.

Зирита и королева недовольно посмотрели друг на друга.

Сердце Веракко громко стучало в груди. Мать никогда бы не позволила ему такое. О чём он только думал? Ему следовало сразу же вернуться, увести Лили и надеяться, что мать всё ещё достаточно заботится о нём, чтобы не послать за ними стражников.

Он снова подумал об отце. Тот всегда говорил, что его мать не такая суровая, как кажется. Но так ли это?

— Мама, — сказал Веракко, позволяя отчаянию и боли проявиться на его лице. Королева встретила его взгляд, и ему показалось, что он уловил проблеск беспокойства в её глазах от его тона. — Я знаю это в душе.

Она смотрела на него, казалось, целую вечность, её выражение было непроницаемым.

— Наш мир скоро изменится. Войны могут начаться. Наши люди могут призвать собрать всех людей. Наши законы и традиции священны, Веракко. Они должны оставаться такими. Я не могу нарушать их ради кого-то.

Тошнота закрутилась в его желудке, и он подавил рёв, который начал подниматься у него в горле. Он устремил взгляд к земле. Мы должны уйти.

Мать продолжила, повышая голос над его очевидным гневом.

— Через три дня я объявлю о существовании людей и их уникальных чертах нашему народу. Если ты сможешь заставить свои глаза изменить цвет или метки проявиться до этого времени, у тебя будет законное основание разорвать контракт.

Веракко поднял глаза, не веря своим ушам. Он посмотрел на двух женщин, стоявших перед ним, и увидел лёгкую улыбку на губах Зириты.

— Слушай меня, сын. — Веракко моргнул, её властное присутствие требовало внимания. Он посмотрел на мать, его дыхание застряло в горле. — Я не могу сделать тебя её опекуном, поэтому на публике ты будешь вести себя так, как вёл бы обручённый мужчина с любой женщиной, которая не является его будущей женой. Если мне доложат, что ты нарушаешь условия контракта, мне придётся выслать тебя с планеты. Ты понимаешь меня? Я не могу позволить, чтобы уважение к Зирите или ко мне пострадало из-за этого, особенно сейчас, когда мы нуждаемся в поддержке и верности людей больше, чем когда-либо.

Веракко широко улыбнулся, кивая.

— Понимаю. Спасибо. Спасибо вам обоим.

— И если ты не признаешь её…

— Я выполню условия нашего контракта, — ответил за неё Веракко.

Его мать продолжала смотреть на него ещё несколько мгновений. Прежде чем повернуться и уйти, она сказала:

— Возвращайся через три дня.

Когда она скрылась из виду, Веракко посмотрел с беспокойством на Зириту.

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. — Она протянула руку и схватила его за плечо. — Я бы не хотела, чтобы ты испортил своё будущее из-за женщины, которая, возможно, этого не заслуживает.

— Думаю, более вероятно, что я её не заслуживаю, — нахмурился Веракко. — Прости, Зирита. Теперь я понимаю, что не заслуживаю и тебя. Ты должна была бы злиться на меня. Я опозорил тебя, но ты, кажется, готова нарушить наши законы, чтобы помочь мне.

— Называй меня Зири, — Зирита улыбнулась и пожала плечами. — Что я могу сказать? Если у тебя есть хоть малейший шанс найти настоящую пару, я не могу у тебя его отнимать. — Она склонилась и серьёзно прошептала: — Не испорть это.

Зирита ушла через ту же дверь, что и его мать.

Улыбка Веракко опустилась всё ниже и ниже, пока не исчезла вовсе. Три дня?

Чёрт

Глава 18

Лили парила в воздухе. Нет, это не имело смысла. Парила её голова? Она засмеялась. Да, так и было. Её голова была как в тумане, легче воздуха.

— Она просыпается, — прозвучал мелодичный голос где-то у её локтя.

Лили потянулась, наслаждаясь удовлетворительным чувством, которое пробежало по её телу. Внезапно руки крепко схватили её за лицо.

— Лили, ты в порядке? Говори со мной.

Цепочка мыслей всё время ускользала, но она заметила легкое колебание, щекочущее её чувства, и попыталась его отбросить.

— Прекрати, — пробормотала она, неловко смахивая руки, удерживающие её щеки. — Только Веракко может так делать. — Она захихикала, услышав свой вялый голос.

— Только. Он. Может. Так. Делать, — повторила она, делая паузу после каждого слова, чтобы убедиться, что произнесла все правильно.

— О, слава богине, — руки отошли от её щек и аккуратно погладили её лоб. — Это я, любовь. Это Веракко. Я здесь. Посмотри на меня, пожалуйста.

— Верааакко! — радостно воскликнула она, заставляя себя открыть глаза.

Лицо Веракко, более бледного оттенка бирюзы, чем она когда-либо видела, появилось перед ней.

— Эй! — воскликнула она, глупо улыбаясь. Что бы ей ни дали, определённо работало. Лили наклонила голову, разглядывая красивое и обеспокоенное лицо своего инопланетянина, и нахмурилась. — Я больше не хочу выходить на улицу.

Его широкая улыбка преобразила его черты.

— Тогда не будем.

Воспоминания медленно возвращались, и туман начал рассеиваться.

— Подожди, — Лили нахмурила брови. — Я же должна быть на тебя зла. — Её сознание всё ещё было немного туманным, но она вспомнила ссору, которая произошла перед тем, как её атаковало то странное растение.

Улыбка Веракко увяла, и он нервно облизнул губы.

Лили тряхнула головой, пытаясь прояснить мысли быстрее. Она попыталась сесть, но её голова закружилась.

— Что случилось? — Она огляделась и заметила мужчину в углу, который мрачно смотрел на Веракко.

— Тебя ужалил вонелис, — хрипло произнёс Веракко.

Лили оглядела маленькую белую комнату. Металлический предмет, который, возможно, был когда-то диваном или кроватью, лежал изогнутым в углу. Большая стеклянная труба вдоль стены привлекла её внимание, и она без слов указала на неё. Гроб — она помнила, что была в гробу.

Она снова посмотрела на Веракко. Легкость улетучилась, и теперь её сознание стало слишком заполнено. Страх, злость, боль и предательство вырвались на передний план, образовав ком в её горле. Он ей лгал. Он собирался жениться.

Веракко потянулся к ней, но она отодвинулась. Её взгляд снова упал на мужчину в углу, и она сжала губы. Им действительно нужно закончить этот спор наедине.

Он издал слабый вздох, как будто кто-то ударил его в живот.

— Есть ли место, куда мы можем пойти? — прошептала она.

— Да. Я хотел быть здесь, когда ты проснёшься, но мне нужно уйти на несколько минут, чтобы принести тебе одежду, прежде чем мы сможем уйти. Потом я смогу отвести тебя в другое место. Ты будешь в безопасности в медблоке с Дэзи, пока я не вернусь, обещаю.

Медблок. Где она находилась? Её пальцы засвербели, хотела бы она схватить его за руку и умолять не уходить, но злость и предательство, которые она всё ещё чувствовала, заставили её остаться неподвижной.

— Ладно, — пробормотала она, не глядя ему в глаза. — Подожди! — она внезапно встрепенулась. — Алекс. Нам нужно найти помощь для Алекс. — Лили сбросила одеяло и попыталась встать, но Веракко снова уложил её.

— Я уже отправил команду, — уверил он. — Это было первым, что я сделал, когда привёл тебя сюда. — Он бросил взгляд на мужчину в углу, который ответил приподнятой бровью. — Я расскажу об этом позже, хорошо?

Лили кивнула, моментально расслабившись. Она посмотрела на руку, которая ещё лежала на её плече, и смахнула её. Веракко вздрогнул, задержался на миг, а затем ушёл.

— Не отпускай её никуда, — прошипел он раздражённому мужчине в углу.

Мужчина нахмурился и быстро провёл указательным пальцем и большим пальцем по кончику уха, в жесте, который Лили никогда раньше не видела, но который выглядел довольно грубо. Эквивалент среднему пальца?

Веракко прижал руку к поверхности двери без ручки, и она быстро открылась. Он остался неподвижен на мгновение, плечи напряжены, кулаки сжаты, но затем, наконец, ушёл, не глядя на неё больше. Странное чувство тянуло в груди, когда дверь закрылась за ним. Не привычная тоска, а настоящее физическое ощущение, как будто что-то внутри неё подталкивало следовать за ним.

Когда он ушёл, Лили оглядела своего доктора-надзирателя — по крайней мере, она предположила, что он доктор. Его одежда была монохромной и простой, что заставило её подумать, что это не стиль, а форма. Его коротко стриженные травянисто-зелёные волосы и тёмная, лесного оттенка зелёная кожа говорили, что он тоже из Свэдайта.

— Здравствуйте, — начала она осторожно. — Можете ли вы сказать мне, что со мной произошло?

Мужчина молча оценил её. Когда его взгляд остановился на её шее, она едва удержалась от желания поправить воротник своей бледно-жёлтой, бесформенной рубашки.

— Как он сказал, — он кивнул в сторону закрытой двери, — тебя ужалил вонелис.

— А что такое вонелис? — Лили попыталась скрыть раздражение в голосе.

Мужчина встал и начал ходить по комнате, собирая разлитые бутылки и поправляя шкафы.

— Вонелис — это разновидность вьющегося растения, которое прячется под песком в пустыне Дакуун. Оно распространяется под поверхностью и производит один бутон за раз. Если случайное животное подойдёт слишком близко, бутон поднимется и впрыснет яд в него, или, в твоём случае, в человека. — Он произнёс слово медленно, словно оно было ему незнакомо. — Токсин парализует, затем отравляет свою жертву, в то время как зарытые под песком лозы втягивают её.

Лили почувствовала, как её живот снова скрутило.

Не осознавая, что он на неё действует, доктор продолжил:

— Затем маленькие присоски на лозе прикрепляются к животному и высасывают всю влагу из его тела. Довольно интересное растение, на самом деле.

Лили смогла лишь слабо вздохнуть. Это смертельное растение чуть не высосало из неё всю влагу.

Доктор поднял уголок искривлённой металлической кровати пальцем и недовольно фыркнул.

— Твой… — он отпустил кровать с грохотом и посмотрел на неё. — То есть, Веракко, принес тебя сюда как раз вовремя. Большинство погибает в течение нескольких минут. — Он снова взглянул на неё с любопытством. — Возможно, это как-то связано с твоей расой. Скажи, ты устойчива к разным токсинам?

Лили подняла брови, не зная, что ответить.

— Не знаю, я не особо пробовала.

Доктор разочарованно покачал головой, затем закончил приведение своего кабинета в порядок и вернулся к креслу.

— Ну, тебе повезло. Веракко рассказал мне, что тебя рвало и ты корчилась всё время, пока он бежал.

У Лили вздрогнул живот, но она проигнорировала это ощущение. Он бежал всю дорогу? Он спас ей жизнь? Поблагодарила ли она его?

— Да, — ответил доктор, снова нахмурившись. — Бежал весь путь к моей двери, требуя, чтобы я тебя вылечил, а затем разнёс мой офис, пока я не сделал так, как он просил.

— Спасибо, что помогли мне, и извините за ваш офис, — сказала Лили. Она не знала, что ещё сказать. Часть её цеплялась за образ Веракко как героя, который бежал через палящую пустыню, сминая металл в беспокойстве за неё. Но другая часть продолжала напоминать о том что лучилось, что она не знала, что думать. Он неоднократно лгал ей, и она не могла избавиться от чувства, что он мог скрывать от неё и другие важные вещи.

Что она вообще знала об этих людях и этом городе? Можно ли доверять тому, что он ей рассказывал?

Доктор тяжело вздохнул.

— Я переживу. Я не должен был удивляться. — Он пожал плечами и слегка приподнял уголки губ. — Если ты действительно… для него кто-то важный, то понятно, почему он мог разозлиться.

Лили стиснула челюсти и попыталась подняться с кровати. Смутные воспоминания о том, как он шептал ей, пока боль резала её, вернулись к ней. Слова, которые, как ей казалось, она себе воображала, снова прозвучали в её голове, и она попыталась их отбросить.

— Как тебя зовут? Дэзи? — спросила она, пошатываясь на ногах, но не чувствуя явной боли.

— Да.

— Приятно познакомиться, Дэзи. Я Лили. Не против, если я задам тебе несколько вопросов?

***

— Это не работает. Снимите, пожалуйста, — сказала Лили, убирая громоздкий шлем с головы.

«Мне нужно уйти на несколько минут», да уж. За последний час Дэзи провёл серию тестов в рамках некой процедуры, называемой разрешением на выезд за пределы планеты. Она узнала, что у неё аллергия на что-то, называемое рипсли, и что, несмотря на очевидное недоедание, она совершенно здорова.

После множества попыток ее успокоить, раздражённых споров и неудачной попытки убедить, за которую она сразу же его отчитала, Дэзи убедил её снова войти в стеклянную капсулу. Как только она оказалась внутри, он дал ей эликсир. Лили помнила, как Веракко рассказывал о своём отце и о том, как тот отказался от лечения.

Что бы там ни было, эликсир действительно сработал, придав ей жизненные силы. В какой-то момент она почувствовала себя в своей лучшей форме: подтянутая, с ясным головой, не испытывая ни малейшей боли. Она сразу же захотела рассказать об этом Веракко, но потом снова погрузилась в мрачное настроение.

Следующий тест предназначался для выявления её вкусовых и обонятельных предпочтений, но каждый раз, когда в шлеме появлялось изображение или запах, Дэзи ворчал и напоминал ей держать мысли ясными и нейтральными.

Изображение розового фрукта. Веракко. Запах жареного мяса. Гуляние с Веракко. Яркий, мятный запах. Лежать у костра в объятиях Веракко. Неизвестное изображение группы шариков, которые могли быть из желе, даже не отвлекло её. Хотя она никогда раньше не видела или не пробовала эти продукты, её ум сразу же задумался, понравятся ли они Веракко.

— Прости, — сказала она, отдавая шлем Дэзи и хмуро смотря на пол.

— Мы можем попробовать снова в другой раз, — сказал он, удивительно сочувственно взглянув на неё. — А пока тебе придётся пробовать всё и выяснять, что тебе нравится, более естественным, медленным способом.

— Поняла, док. Теперь расскажи мне больше о Зирите.

Дэзи простонал и убрал шлем в спрятанный отсек внизу дальней стены.

— Я же говорил, это не моё дело.

Лили сжала челюсти. У неё наконец появился другой источник информации, но он отказывался отвечать на её вопросы. Его взгляд постоянно метался, когда она задавала вопросы, что заставляло её думать, что он умышленно скрывает информацию.

— Тогда расскажи, как можно расторгнуть контракт.

— Это невозможно, — сказал он прямо. Его брови нахмурились. — Если только…

Лили затаила дыхание.

— Это невозможно, — повторил он более твёрдо.

— Если только что? — она хотела закричать, но держала голос ровным.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я убрал это старомодное устройство? — Дэзи спросил, делая вид, что приводил в порядок идеально организованную тележку.

— В последний раз, нет, — резко ответила Лили. С тех пор как он заметил её внутриматочное устройство на одном из сканирований, он упорно предлагал ей его удалить. Но когда она спросила о том, какой заменитель будет работать с человеческой анатомией и какими могут быть побочные эффекты их контрацепции, он не мог ей дать чёткого ответа. То, что все остальные на этой планете хотели забеременеть, не означало, что она тоже хотела.

Он пробормотал что-то себе под нос, как будто всё это несправедливо, и начал говорить о том, как несправедливо, что люди из Треманты присваивают себе людей, и о том, что он не может полноценно выполнять свою работу без достаточных данных.

Дверь внезапно быстро открылась, и Лили пришлось подавить тепло, распространившееся в груди при виде Веракко. Она заставила себя вспомнить их ссору, и неожиданное чувство пустоты в её животе помогло ей сдержать эмоции.

Вдох. Выдох.

Его ярко-зелёный взгляд остался прикован к её глазам.

— Прости, это заняло столько времени, — сказал он, полностью игнорируя Дэзи. Он поднял длинную сумку, затем перекинул её через стул.

Лили прикусила губу, её тело и разум находились в каком-то повышенном эмоциональном состоянии, как бутылка газировки, которую встряхнули и которая готова взорваться. Всё, что она чувствовала перед тем, как её ужалило растение, всё ещё было с ней. Её плечи, казалось, навсегда напряглись. Её дыхание оставалось равномерным лишь с постоянным усилием, и желание либо ударить Веракко, либо поцеловать его продолжало ее беспокоить.

— Уходи, Дэзи, — прошипел Веракко, всё ещё не глядя в сторону доктора.

Вспыхнувшая раздражением, Лили поставила руки на бёдра и сузила глаза, смотря на Веракко.

— Оба уходите, — бросила она извиняющий взгляд на Дэзи. — Пожалуйста, я могу переодеться сама. — Она понизила голос и обратилась к Веракко в укоризненном тоне. — Ты всегда так груб с теми, кто тебе помогает?

— Да, — проворчал Дэзи, выходя из комнаты.

У Веракко дёрнулась мышца на челюсти.

— Не здесь, — тихо сказала Лили, когда увидела, что он хочет возразить. Она не хотела спорить здесь. Она хотела уйти в тихое уединённое место, а затем… она не знала, что делать.

На его лице промелькнуло выражение боли и разочарования, но он кивнул и снова вышел через дверь.

Глава 19

Лили открыла странно тёплый чехол для одежды и тяжело вздохнула, увидев роскошное платье, которое выбрал для неё Веракко. Конечно, у него отличный вкус. Почему я не удивлена? Ярко-оранжевая ткань, как закат, и насыщенный бордовый цвет скользили у неё в руках. Лили разглядывала наряд, очарованная и озадаченная. Стиль этого красивого платья был настолько странным, что она не могла понять, как его правильно носить.

Спустя несколько минут изучения и попыток разобраться с золотыми застёжками, случайно разбросанными по всему наряду, Лили попробовала надеть то, что, как она теперь считала, было комбинезоном. Весь наряд начинался на её верхних руках, обнажая плечи. Оранжевая ткань переливалась и собиралась за её спиной, образуя нечто вроде плаща, в то время как бордовая часть опускалась низко между её грудями и сжимала талию. Красивые завитки, того же цвета, что и оранжевая ткань плаща, извивались по лифу.

Разрезы тянулись от подола штанов до талии, открывая большую часть ноги и бедра, заставляя её чувствовать себя обнажённой. Если бы не тонкие золотые цепочки, которые удерживали разрезы прямо над её коленями, она бы беспокоилась, что ткань будет развеваться, показывая всё, что под ней.

Хотя это не был самый удобный или скромный наряд, Лили тщеславно подумала, что она в нём выглядит великолепно. Она прошлась по комнате, ища зеркало, и с досадой остановилась. Было невероятно трудно ходить, поскольку застёгнутый плащ ограничивал её движения, и ей казалось, что она порвёт что-нибудь в любой момент.

Лили уставилась на дверь. Стоит ли снять платье и попытаться надеть его снова или попросить Веракко о помощи? Проведя несколько минут в нерешительности, она осторожно подошла к двери и постучала дважды.

Как будто он ждал всего в шаге, дверь мгновенно открылась. Веракко позволил своему взгляду жадно пробежаться по её телу. Чёрт, подумала Лили, чувствуя, как её щеки и грудь начинают гореть.

Похоже, он тоже воспользовался временем, чтобы переодеться. Его чёрная переливающая рубашка была с короткими рукавами с глубоким вырезом на широкой груди. Она была застегнута спереди толстыми кожаными шнурками. Свободные чёрные штаны, сидящие низко на бёдрах, были заправлены в высокие потёртые сапоги. Лили ненавидела, как невероятно он выглядел.

Его пристальный взгляд задержался на её талии и сменился выражением замешательства, подтверждая, что она действительно неправильно надела наряд.

— Я никогда не носила ничего подобного, — сказала она в свою защиту, сжав губы.

Веракко улыбнулся неровной улыбкой, и она сдержала проклятие. Боже, как она любила эту улыбку.

Он двинулся к ней, и Лили заставила себя оставаться спокойной и безразличной. Однако это становилось всё труднее, так как Веракко продолжал подходить ближе. Он остановился прямо перед ней, всего в нескольких дюймах. Сердце бешено забилось, и она сосредоточила взгляд на полу.

Хотя она не могла заставить себя взглянуть ему в глаза, она чувствовала его настойчивый взгляд. Затем, без слов, он обхватил её за талию. Её дыхание прервалось от ощущения его ладоней на её спине, и она едва удержалась от желания прижаться к нему. Она держала руки на расстоянии, пока он возился с чем-то за её спиной.

Он всего лишь парень. Ты познакомилась с ним неделю назад. Он лжец. Запах жжёного кедра наполнил её чувства, и она едва сдержала вздох.

Затем раздался щелчок, и внезапно тугость комбинезона ослабла. Лили посмотрела вниз и увидела, что руки Веракко вышли из-за её спины, держа две части золотой застёжки, прикреплённой к обеим сторонам её плаща. Он подтянул застёжку под её локтями и закрепил вокруг её талии. Теперь оранжевая ткань не опускалась за её спиной, как раньше, а обвивала её бок, частично прикрывая обнажённые бёдра.

Веракко остался на месте, одна рука всё ещё на её талии. Она отказалась смотреть на него.

— Спасибо, — сказала она, отступив назад. Он отпустил её.

— Я принёс тебе мокти, — сказал Веракко, доставая маленькую коробку со стула.

— Мокти? — переспросила она.

— Это аксессуар, который многие женщины носят. Он закрывает твою шею.

— Зачем? — Лили внимательно посмотрела на золотое украшение в его руке и с замиранием сердца ждала, пока он встал у неё за спиной.

— Мода, наверное. Подними волосы, — сказал Веракко.

Лили подняла волосы вверх и ждала. Тепло от тела Веракко проникало ей в спину, а его дыхание на её шее вызвало мурашки на плечах.

— Когда-то давно мокти использовали, чтобы полностью закрыть шею в целях скромности, но теперь они скорее стали модным аксессуаром и подчёркивают шею, а не скрывают её.

— Это потому что Дэзи постоянно смотрел на мою шею? — спросила Лили, чувствуя смущение. — Без мокти я выгляжу обнажённой или что-то вроде того?

Низкое рычание вырвалось из горла Веракко, но он быстро его подавил.

— Большинство женщин предпочитают носить его, но некоторые не носят. В любом случае, он не должен был смотреть. — Он обернул ей шею чем-то большим. Мокти, вероятно, был металлическим, потому что, когда он коснулся её кожи, она вздрогнула от холода.

Лили оттолкнулась и упёрлась в грудь Веракко. В мгновение ока его руки обвили её талию, притягивая к себе. Глухое урчание сразу же началось в его груди и вибрировало против её спины. Он наклонился к её шее и глубоко вдохнул, сжав её талию.

Её горло сжалось. Она хотела расслабиться и принять прикосновение Веракко, но не могла. Она чувствовала себя одновременно далеко и близко к нему. Не говоря ни слова, она попыталась отстраниться, показывая, что хочет, чтобы её отпустили.

Его урчание прекратилось, и он медленно её отпустил. Он снова положил холодный металл ей на шею, и она почувствовала лёгкий рывок у основания черепа, как будто он что-то там прикрепил. Мокти был чем-то вроде массивного чокера или горлышка как у водолазки.

Веракко разгладил металл и отпустил длинный конец, который спускался по её груди между грудями. Лили посмотрела на украшение и увидела, что металл сформирован в маленькие деликатные золотые цветы, которые становились всё меньше по мере того, как спускались вниз. Остальная часть металла расширялась и повторяла форму её плеч.

Она отошла и повернулась к нему лицом.

— Ты выглядишь прекрасно, — сказал Веракко тихим тоном.

Ментальная усталость внезапно охватила её. Она всё ещё была так запутана. Он сказал, что их свадьба отменяется, потому что его глаза изменились, и она его пара. Но он также сказал, что пары остаются вместе на всю жизнь. Как он мог просто предположить, что она с этим согласится? Он так уверен, что она захочет быть с ним, что она просто забудет, что он всё это время лгал о том, что обручен?

— Пойдём, — сказал он, указывая на дверь.

— Куда? — спросила она, чувствуя себя обессиленной, следуя за ним из медблока в узкий коридор.

— К себе домой. Тебе нужно поесть и поспать.

Лили сразу почувствовала радость, её сердце ёкнуло при мысли, что он хочет, чтобы она осталась у него, но она заставила себя проигнорировать это чувство. Чтобы что-то получилось, ей нужно было думать головой, а не сердцем.

— Нет, — вынудила она себя сказать. — Мне нужно, чтобы ты отвёз меня в то правительственное жильё, о котором ты говорил, чтобы я могла побыть одна. Я хочу, чтобы ты всё объяснил по дороге, а потом я хочу остаться одна и подумать.

Он облизнул клык и сузил на неё глаза.

— Нет, — сказал он просто. Он посмотрел вниз по коридору, а затем резко сменил направление.

Когда она, наконец, поспешила за ним, она оказалась перед двойной металлической дверью.

— Нет? Ты не имеешь права говорить мне «нет», Веракко. Я буду жить там, где захочу.

Веракко бросил на неё нервный взгляд и достал из кармана маленькое чёрное устройство.

— Есть вещи, которые мне нужно объяснить сначала. Я веду нас обходным маршрутом, чтобы мы могли поговорить без посторонних ушей.

Лили сжала кулаки.

— Боишься, что твоя невеста узнает о нас?

— Она больше не моя невеста, — ответил Веракко, нахмурившись, и раздвинул края маленького квадрата, который он держал, до тех пор, пока в центре не вспыхнул голографический экран. Затем он прикрепил экран к двери и начал вводить символы, которых она раньше не видела.

Её брови взметнулись.

— А она об этом знает? Или ты всё ещё технически обручен? — Он молчал, давая Лили её ответ. — Так я и думала. Я даже не знаю, с чего начать. Ты ведь многое от меня скрыл, да? — Лили стиснула зубы и ткнула Веракко в плечо, когда он не ответил.

Она свирепо уставилась на его спину. Как я могла игнорировать все свои инстинкты, которые говорили мне, что он что-то скрывает? Лили вспомнила свои первые дни с ним в лесу и вспомнила, что он объяснял, обходя какие-то темы. Как она могла это проигнорировать?

Раздался низкий сигнал, и она напряглась. Звук очень напоминал сигнал тревоги, но Веракко, казалось, не был обеспокоен.

— Мы вообще должны здесь быть?

— Нет, — просто ответил он. — Сигнализация новая. Дай мне секунду.

Лили посмотрела вверх и вниз по бледно-голубому коридору и инстинктивно сделала шаг ближе к Веракко. Тут она осознала, что, несмотря на то, что она была на него очень зла, она всё равно доверяла ему свою безопасность. Лили не могла вспомнить, чтобы когда-либо доверяла кому-то настолько, как Веракко. Возможно, именно поэтому его предательство было так болезненно.

Сигнал прекратился, и двери резко раздвинулись, как только Веракко убрал экран и закрыл устройство.

— Пойдём, — сказал он, указывая в маленькую комнату, такую же широкую и глубокую, как и двери.

— Куда? — Лили заглянула в тёмную комнату, не видя никакого выхода.

— Это служебный лифт. Мы будем перемещаться по этажам складов.

Лили осторожно ступила внутрь, и Веракко двинулся к ней, слишком близко чтобы это ощущалось комфортно.

— Готова? — спросил он.

Прежде чем она успела задать вопрос, пол под их ногами начал двигаться, поднимая их вверх. Лили вскрикнула и, не думая, схватила Веракко за руку. Глухое урчание и сжатие пальцев вернули её к реальности.

Она подняла глаза и заметила, что он смотрел на неё. Надежда и тепло в его взгляде, когда он улыбался ей и нежно проводил большим пальцем по её руке, заставили её сердце сжаться. Она быстро вытащила руку и отвела взгляд.

— Мог бы и предупредить, — проворчала Лили, скрестив руки на груди, чтобы не тянуться к нему снова.

Платформа остановилась, и новый комплект дверей открылся, открыв самый странный склад, который она когда-либо видела. Во-первых, предметы, хранящиеся в этом огромном помещении, находились на потолке, а не на полу. Кровати, стеллажи и всякая мебель располагались на плавающих подставках, парящих под потолком.

Лили посмотрела, как низкий стол пролетел через комнату, а затем исчез в тёмном проёме в потолке.

— Как…? — она потеряла дар речи. Всё, что она видела на этой планете, — это внутренность камеры в бункере и лес. Только сейчас она поняла, что находится на развитой планете, полной чудес, которые она даже не могла себе представить. Внезапная волна возбуждения накатила на неё. Как действительно выглядит этот город? Куда направляется вся мебель? Есть ли такие складские этажи между каждым этажом здания? Когда она сможет прогуляться на улице?

— Лили, — мягко сказал Веракко, возвращая её из задумчивости. Его пальцы нервно шевелились, когда он говорил. — Я навещал свою мать, пока ты была без сознания, и она отказалась удовлетворить мою просьбу стать твоим опекуном.

Опекун? Лили сжала переносицу, не понимая ничего.

— Ты сказал, что я твоя пара.

— Да. Ты моя пара. Но я не сказал ей об этом. Она всё ещё думает, что я женюсь на Зирите через несколько недель.

Разочарованный всхлип поднялся у неё в горле, и она захотела топнуть ногой от раздражения. — Ты передумал насчёт того, что я твоя пара?

— Нет! Никогда. Я просто… Если моя мать узнает правду, она заставит нас быть вместе, — Веракко приложил руку к её пояснице, подталкивая её вперёд.

— Что? — Лили замерла на месте и посмотрела на него с ужасом. — А что, если я скажу «нет»?

— Тогда, — медленно сказал он, уголки его глаз нахмурились, как будто он подавлял гримасу боли, — мне придётся жениться на Зирите, а тебя заставят выйти замуж за кого-то другого.

Лили смотрела вокруг, не видя ничего.

— Что? — выкрикнула она.

— Лучше начну с самого начала. На этой планете есть закон, — начал Веракко.

Она пыталась слушать сквозь звон в ушах.

— Я не упоминал закон, когда мы встретились, потому что не хотел тебя пугать, — добавил он быстро, ведя её через мягко изогнутое помещение к одинокой двери, идентичной той, из которой они вышли. — Город, в котором встречаются существа четвертого класса, обязан заботиться о них и интегрировать их в общество так, как они считают нужным. Многие города решили, что будут принуждать своих новых граждан-людей вступать в брак так же, как они поступают со своими клеканийцами.

Лили попыталась, но не смогла подобрать слова, пока, наконец, не вспомнила то, что он сказал в пустыне.

— Ты сказал, что Треманта даёт людям больше прав, чем другие города. Ты это имел в виду?

Он кивнул.

— Но ты вёл меня сюда задолго до этого. Ты знал, что это произойдёт? Что меня могут заставить вступить в брак?

Веракко снова подтолкнул её вперёд, бросая нервные взгляды через плечо.

— Я не знал наверняка, что это будет решение моей матери, но подозревал.

Лили стряхнула его руку.

— Так ты решил, что вместо того, чтобы объяснить мне, ты рискнёшь, что меня могут заставить вступить в брак с кем-то из твоего народа?

— Ну… — виноватый взгляд Веракко сказал ей всё, что нужно было знать.

— Это моя жизнь. Как ты мог решить за меня что-то такое? — она закричала, её голос звенел от возмущения.

Веракко протянул руку и схватил её за запястье.

— Но теперь это не имеет значения, потому что ты моя пара.

— Отпусти меня, — злобно сказала Лили.

Когда он продолжил смотреть на неё, она подняла ладонь к лицу, скрутила его запястье, затем схватила его за запястье свободной рукой и резко оттолкнула. Веракко отступил назад и медленно повращал запястьем, глубоко дыша. Лили двинулась к закрытой двери, скрестив руки.

Веракко последовал за ней, снова достал маленький квадрат из кармана и приложил его к металлическим дверям.

— Ты только что узнал, что я твоя пара! Ты вёл меня в этот город ещё до того, как твои глаза изменились. Ты собирался привезти меня сюда, зная, что меня, вероятно, заставят выйти замуж. Даже после того, как я ясно сказала, что не хочу вступать в брак на этой планете. — Её ноздри раздулись от сильного запаха кедра, исходящего от него. — И вдобавок ко всему, ты был обручен! Ты привёз меня сюда, зная, что меня могут заставить выйти замуж за кого-то другого! Как ты мог скрыть это от меня?

— Если бы я сказал тебе, ты бы никогда не пошла со мной. Я пытался уговорить тебя вернуться в Треманту в первый же день, но ты отказалась.

— Ты пытался, — она усмехнулась. — Ты пытался, объяснив, что если я пойду в другой город, кроме Треманты, у меня отберут свободу и заставят выйти замуж за какого-то незнакомца? Или ты просто потребовал, чтобы мы пошли в Треманту? В город, который был на неизвестном расстоянии в противоположном направлении от Алекс? — Она поставила руки на бёдра и изучила его напряжённые плечи.

— Пошла бы ты в другую сторону и бросила бы Алекс, если бы я всё объяснил? — ответил он.

Лили стиснула челюсти, зная, что он прав. Она бы всё равно продолжала идти по реке.

Веракко наклонился, чтобы быть на уровне её глаз.

— Именно. — Он вернулся к экрану и начал снова вводить на нём символы. — Что мне было делать? Оставить тебя жить в лесу, пока ты не умерла бы там? Как долго, по-твоему, ты могла бы там выжить?

Лили отпрянула назад.

— Дело не в этом. Ты отнял у меня выбор. Если бы ты объяснил всё с самого начала, я бы могла сама решить, вернуться в Треманту или остаться в лесу. Неважно. Даже если каждый из возможных вариантов был паршивым, у меня было право делать собственные паршивые решения!

Дверь открылась, и на платформе ждали. Лили вошла, слишком сосредоточенная на выражении лица Веракко, чтобы обратить внимание на внезапное движение вверх.

— Ты права. Мне следовало всё рассказать. В тот момент всё казалось логичным. Я просто пытался сохранить тебя в безопасности.

Слова застряли у неё в горле, эмоции охватили её. Она доверяла Веракко больше, чем когда-либо кому-то другому. Она понимала, почему он соврал о законах своего города. Даже если она не согласна, она понимала, что он просто пытался защитить её. Слёзы разочарования затуманили её взгляд, но она продолжала моргать, стараясь их отогнать. Она не чувствовала себя в безопасности. Она чувствовала себя уязвимой и бессильной. И тот, кому она доверяла, чтобы ориентироваться в этом страшном новом мире, скрыл от неё так много. Была ли её жизнь вообще её собственной? Или эти инопланетяне решали всё за неё?

Платформа снова остановилась, но двери не открылись сразу, как раньше. Веракко смотрел на экран, который показывал роскошно оформленный коридор, в котором находились худой голубой мужчина и ребёнок. Они шли медленно, беседуя о чём-то, чего Лили не могла расслышать.

Когда они исчезли из виду, Веракко приложил палец к губам, показывая, чтобы она молчала. Он открыл двери и повёл её за собой. Коридор, как и странный складской этаж, был изогнутым и окружал невероятное зрелище. Башня воды, падающей через центр здания, как и описывал Веракко, виднелась за стеклянной стеной.

Они подошли к одной из немногих дверей слева, и Веракко отпустил её, приложив руку к поверхности. Жужжание и гудение, и дверь распахнулась.

Когда они вошли в тёмное пространство, маленькие плавающие шарики света начали светиться под потолком, как серебряные пузыри. Комната была большая, наполненная множеством кремовых подушек и мягких диванов, широких и глубоких, как королевские кровати. Какой-то скрежет с правой стороны заставил её подпрыгнуть, и она с удивлением увидела, как стеклянная лестница из сверкающего металла спустилась с потолка. Её глаза проследили за лестницей на второй этаж, находящийся далеко вверху.

Дом был красивым и прекрасно оборудованным. Мебель была безупречной. Везде сверкали серебряные отделки, а странные скульптурные украшения были расставлены повсюду.

Лили нахмурилась; этот дом был красив, но не казался похожим на дом Веракко. Он был слишком… идеальным. Как выставочная галерея идеальной футуристической гостиной.

— Я думала, ты живёшь в Треманте. У тебя здесь тоже есть дом?

Веракко некоторое время смотрел на пол, облизывая клык, а затем взглянул на неё с несчастным выражением.

— О, — едва слышно сказала она, осознав. — Это для неё, правда?

Он пожал плечами.

— Я купил этот дом несколько недель назад после подписания контракта. Нужно было подготовить его к…

— К свадьбе, — закончила она его фразу, чувствуя, как его голос утихает. Она покачала головой. — Я правда не думаю, что мне не стоит здесь оставаться. Я хочу уйти в другое место.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на неё.

— Я понимаю, что ты злишься на меня, но ты ещё не готова быть одна. Мне нужно помочь тебе освоиться в нашем городе.

— О, ты имеешь в виду помочь мне, выбирая, какую информацию считать важной, а о чём соврать? — Лили резко ответила, положив руки на бёдра и подняв брови.

— Город ещё не знает о людях. Ты даже не сможешь говорить ни с кем, если тебе понадобится помощь, потому что никто не имеет твоего языка в своих переводчиках. — Он потащил её в коридор, который, как она предположила, был чем-то вроде кухни, затем начал бегать по комнате, вытаскивая различные продукты и инструменты из разных отсеков.

— А как насчёт твоей невесты? — резко спросила она. — Как ты думаешь, она будет себя чувствовать, когда узнает, что в её доме другая женщина? Я знаю, что между вами может не быть романтики, но она, очевидно, приложила много усилий к оформлению этого места, а теперь я пришла и использую это всё первой.

Сжимая глубокую фиолетовую бутылку, он остановился и сказал:

— Я говорил тебе. В моём сознании она больше не моя невеста. — Он сделал большой глоток из бутылки, затем протянул её Лили.

Лили склонила голову, чувствуя негодование из-за его будничного тона.

— Твой контракт всё ещё в силе, да? Это значит, что ты всё ещё обручен. Не важно, что у тебя в голове. Важно, что в головах у всех остальных.

Веракко взял бутылку из её рук и сделал ещё один глоток, затем поставил её обратно; его жёсткий взгляд впился в неё.

— Состояние моего контракта зависит только от тебя.

— Зависит от меня? — переспросила она, чувствуя, как снова нарастает путаница. Она рассмеялась, саркастически подняв свою бутылку. — Ну, что ж ты сразу не сказал?

— Через пару недель я должен жениться. Есть только два способа расторгнуть мой контракт. — Расстегнув большой карман на своём бедре, Веракко достал две бутылки, обе явно старые и пыльные. — Во-первых, я объявляю, что мои глаза изменились, что означает, что я узнал кого-то, кто потенциально может быть моей парой. — Он вылил жидкость из меньшей бутылки на руки, не обращая внимания на капли, падающие на пол, и потер их друг о друга. — Во-вторых, я объявляю, что у меня появились метки, доказывающие, что ты моя пара вне всякого сомнения.

Веракко поднял руки. Она уставилась на ярко-синие узоры, обвивающие его запястья и руки, которых секунду назад не было. Её дыхание застыло в горле. Как могли такие метки появиться из ниоткуда? Есть ли на этой планете какая-то магия? Когда он сказал «пара», он говорил серьёзно? Это не просто фраза для обозначения жены, а реальный честный спутник души? И она — его?

— Я подписал контракт, ещё до того, как мы встретились, — он говорил тихо, мелодичный тон его голоса исчез. — Есть последствия за его разрыв. Если я это сделаю, я больше никогда не смогу жениться ни в одном городе, и меня вышлют. Появление пары не происходило веками. До тех пор, пока Джейд не появилась в начале этого года. Ты не понимаешь, насколько это особенное событие. Насколько редки эти метки, — сказал он, снова подняв руки.

Лили сглотнула и попыталась игнорировать острые вспышки желания, пронзавшие её.

— Я почувствовал, что ты можешь быть моей, как только я впервые увидел тебя. Но я не сразу тебя узнал. Я откладывал рассказ о Зирите, потому что очень хотел тебя признать и боялся, что ты будешь относиться ко мне иначе, если узнаешь. Это было эгоистично, но… я не знал, что ещё делать. Я думал, что, может быть, если объясню свою ситуацию, мы могли бы быть вместе после того, как наши браки пройдут. Но теперь, когда я признал тебя, тебя не заставят быть с кем-то другим.

— Меня только заставят быть с тобой, — вспомнила Лили то, что он говорил о парах и о том, что это на всю жизнь. Холодный страх перевернул её желудок. Она начала метаться по комнате, отчаянно пытаясь справиться с хаосом эмоций. — Ты говоришь, что у меня есть выбор, но какой это выбор? Быть со странником и смотреть, как ты женишься на ком-то другом, или быть с тобой навсегда? Как мне принять такое решение за две недели? — Она замерла и повернулась к нему, ярость, желание и страх, все соревновались за внимание. — Ты хочешь, чтобы я взяла на себя обязательство на всю жизнь, после того как ты только и делал, что лгал мне? Как ты хочешь, чтобы я это сделала, Веракко? Как я знаю, что ты не скрываешь что-то ещё?

Веракко поднял руки и открыл рот, но из него вышел лишь разочарованный вздох.

— Ты знаешь, как я отношусь к браку. Я сказала, что хочу знать своего партнёра вдоль и поперёк, прежде чем полностью посвятить ему всю свою жизнь. И ты знал, как я относилась к клеканийским бракам, но ты всё равно привёл меня сюда. Ты, может быть, передумал в последний момент, но ты собирался привезти меня сюда раньше. Это была какая-то игра для тебя? — Слёзы обожгли ей глаза и размыли зрение. Она напряглась, чтобы не сорваться. — Люди стали ценным товаром на твоей планете, так что ты заставил меня зависеть от тебя. Заботиться о тебе. Открыться тебе. Так что, если ты меня признал, мне пришлось бы согласиться или смотреть, как ты женишься на ком-то другом? Прошло всего несколько дней! — Лили закричала и подняла руки, как бы защищаясь. — Я не позволю себя запереть.

— Я никогда не хотел, чтобы ты почувствовала себя запертой, Лили, — он окинул взглядом помещение и обхватил свои волосы руками. — Я неправильно это объясняю.

— Ты объяснил достаточно. Я злюсь, но я понимаю, почему ты сделал то, что сделал. Если бы ты сказал мне о своей невесте, я бы относилась к тебе по-другому. Если бы ты сказал мне о том, что могло бы произойти со мной здесь, я бы никогда не согласилась прийти. И теперь я понимаю, что ты хочешь меня, хочешь, чтобы мы были вместе, но… — Она сделала глубокий вдох, а затем продолжила. — Я понимаю, но это не меняет того, что я чувствую. Я чувствую обиду, предательство и глупость. И я чувствую, что больше не знаю тебя, — Лили смахнула слезу с щеки. — И это заставляет меня чувствовать себя ещё более глупой, потому что мы встретились всего неделю назад. Я не знаю тебя, — грудь Веракко дрожала, а взгляд боли и печали в его глазах разрывал её на части. — Если ты просишь меня принять решение на всю жизнь прямо сейчас… я не могу. — Лили вспомнила, как Веракко говорил ей то же самое, и всхлип вырвался из её горла.

Веракко подошёл к ней, прежде чем она успела моргнуть. Она отпрянула назад, а удар дымного кедра ударил по её чувствам, но вместо обычного успокаивающего эффекта, он только вызвал ещё больше злости.

— Ты обо мне заботишься? — Он взял её за щёку, и ей хотелось растаять. — Будь честна, — добавил он. Его голос эхом прозвучал в её голове, и огонь пробежал по её венам.

— Не смей пытаться мной манипулировать! — Лили толкнула его изо всех сил.

Веракко посмотрел ей в глаза, интенсивность его ярко-зелёного взгляда пробирала её до костей.

— Если я покажу эти метки кому-нибудь, об этом узнает моя мать, и она заставит тебя быть со мной. Если я не сделаю этого объявления, мне придётся жениться на Зирите, чтобы избежать наказания, а тебе придётся заключить контракт с каким-нибудь другим мужчиной. Если бы всё зависело от меня, я бы уже назвал тебя своей парой. Но я понимаю, что я уже слишком много скрыл от тебя, и я также понимаю, что ты не чувствуешь эту связь так, как я. Так что, я соврал — моей матери, королеве — чтобы дать тебе время решить, что ты хочешь делать. Выбор за тобой.

— Мне нужно время. Где я могу побыть одна? — тихо спросила Лили, закусив щеку, чтобы не заплакать.

Веракко указал на лестницу, и она молча пошла наверх. Она едва обратила внимание на второй уровень с диванами, дающими обзор на потрясающий вид, или на экраны с короткими фильмами на стенах, что, как она предположила, было их вариантом искусства. Лили не хотела признавать утончённый вкус этой загадочной женщины. Она просто хотела побыть одна.

Веракко привёл её в большую, яркую спальню с высокой кроватью, и её взгляд задержался на мягкой горе одеял и подушек. Она почувствовала, как Веракко замер за её спиной, и глубоко вздохнула.

Она не хотела больше смотреть на него или его красивое, страдающее лицо. Это было нечестно. Он лгал ей с самого начала, но каждый раз, когда она смотрела на него, ей хотелось забыть, что она узнала о его предательстве. Ей хотелось броситься к нему в объятия и притвориться, что всё будет в порядке.

Стремление простить и забыть злило её и пугало. Будет ли она всегда так быстро прощать его? Всегда игнорировать любую оплошность, потому что не могла вынести мысли о жизни без него?

Она скрестила руки на груди и взглянула на потолок, покрытый серебристыми светящимися сферами, затем обернулась к нему. Его густые тёмные брови слегка приподнялись, отражая обеспокоенность и боль. Он пробежался взглядом по её телу, не с похотью, а с едва сдерживаемым желанием. Он смотрел на неё так, словно она была по другую сторону толстого стекла. Как будто он хотел коснуться её каждой частичкой своего существа, но мог только смотреть.

— Я приготовлю нам еду. Спускайся, когда будешь готова.

Лили сглотнула и кивнула, не доверяя своему дрожащему голосу. Когда он молча вышел, она осела на пол, обхватив колени руками. Она не знала, что делать. Часть её хотела снова позвать его в комнату и согласиться быть с ним, но другая часть боялась. Как она могла пообещать быть с мужчиной, который уже так сильно предал её доверие?

Как она могла быть с кем-то, кто заставил её чувствовать себя настолько зависимой и беспомощной? Она никогда не хотела зависеть ни от кого, а теперь оказалась здесь, спящая в его доме, носящая одежду, которую он ей купил, и полагающаяся на него почти во всех аспектах своего будущего. Она поставила все свои надежды на Веракко и теперь вспомнила, почему раньше никогда этого не делала. Полностью доверять кому-то было ужасно.

Она позволила себе несколько тихих рыданий, затем попыталась успокоиться. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Глава 20

После того как Веракко ушёл, Лили залезла в постель и начала прокручивать в голове всё, что она узнала. Веракко лгал, но её разумная часть понимала, почему он это делал. Если он действительно считал её своей парой и не был эмоционально привязан к своей будущей жене, но не мог расторгнуть помолвку, она понимала, в каком трудном положении он оказался. Было ли правильно с его стороны лгать и скрывать так много от неё? Нет. Понимала ли она, почему он это делал? К сожалению, да.

Больше всего Лили была расстроена собой. Она не слушала, когда он отталкивал её; наоборот, она сама инициировала большинство их романтических моментов. Она была той, кто игнорировал его возражения, считая, что она достаточно хорошо понимает культуру. Ты никогда не поймёшь культуру, пока не погрузишься в неё полностью.

Однако было что-то, с чем она не знала, сможет ли смириться. Он принимал решения за неё. Лишал её выбора. Важного выбора, который влиял бы на её жизнь невообразимым образом. Могла ли она простить это?

Она перевернулась на живот и попыталась успокоить мысли. Кровать была самой мягкой, в которой она когда-либо спала, и в комнате пахло слишком сильно, как ей казалось. Это было почти как будто кто-то зажёг лиловую свечу.

Это не было неприятно, но цветочные ароматы были не её любимыми, и она всё думала о том, как пахнет Веракко. Проснувшись, она осознала, что ей нужно встать.

Тихо она обошла красивую спальню, чувствуя себя незваным гостем. Небольшая ванная комната, примыкавшая к её комнате, породила множество новых вопросов. Что ей использовать для чистки зубов? Где находится кран с водой? И что это за зеркало, которое делает её такой красивой, и где она может купить себе такое же?

Разглядывая себя в зеркале, она поняла, что с её телом что-то произошло. Что-то не совсем неприятное, но всё равно вызвало чувство вторжения.

Дэзи объяснил ей, что эликсир омолодит её на клеточном уровне и восстановит любое повреждение, но она полагала, что это будет эквивалент B12-инъекции, которая заставит её чувствовать себя хорошо, но в конечном итоге не будет творить чудес.

Когда она посмотрела в зеркало на свою идеально гладкую кожу, крепкие, блестящие ногти и густые ресницы, она поняла, что это не было преувеличением. Если они могли сделать это в кабинете врача, зачем им нужен был спа-салон?

Она потянула за свои блестящие, тёмные волосы в зеркале и сердито цокнула языком. «Я потратила годы, оттачивая свои мелирования, а теперь они просто исчезли!» Она пробормотала ругательство, отбросив волосы за спину.

Хотя внешне она была сияющей, внутри у нее царил темный беспорядок. Как только Веракко ушел, она страстно захотела, чтобы он вернулся. Это было так странно, это чувство, что она хотела, чтобы он был в поле ее зрения, но в то же время не говорила ему ни единого чертова слова. Как могли такие противоречивые эмоции быть направлены на одного человека?

Она вздохнула и посмотрела на себя в зеркало. «Что нам делать?» Могла ли она вообще пережить мысль о том, чтобы выйти замуж за кого-то другого?

Просто скажи это вслух и посмотри, как это будет ощущаться.

Лили закусила губу, боясь даже себя слушать. Наконец, она наклонилась ближе к зеркалу и сказала: «Он моя родственная душа». Она нахмурилась при возникшем волнении. «Если это правда, то, вселенная, пошли мне знак».

— Лили!

Она подпрыгнула, когда голос Веракко раздался с первого этажа. Она выпрямилась и бросила косой взгляд на зеркало. «Это не был знак; он, вероятно, просто меня услышал», — прошипела она, покидая ванную комнату.

Когда она добралась до первого этажа, она не сразу увидела его, но знакомый запах кедра заполнил воздух. Она боролась, чтобы не дать себе расслабиться, когда он подошёл к ней.

Его глаза пробежались по её лицу так, как будто он не видел её несколько недель. Её кожа покраснела от жара, и она внутренне встряхнулась. Он протянул ей ещё одну тёмно-фиолетовую бутылку — первая бутылка осталась нетронутой в её комнате. Она уставилась на неё, но на самом деле не видела, всё ещё поглощённая своими мыслями.

— Мотт, — сказал он, привлекая её внимание. Он указал на бутылку, которую она держала в руке. — Это алкоголь. Большинство женщин не любят его, но у меня не было времени закупить кухню, пока тебя лечили. Ужин готов, мне нужно только вынести его.

Она попыталась сосредоточиться на том, что ей нужно было сказать.

— Веракко, я ценю твои усилия, но мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах.

Веракко покачнулся на пятках, изучая её.

— Я не согласен.

Она моргнула, убедившись, что услышала его тон правильно.

— Что?

— Я считаю, что если ты останешься одна, ты начнёшь сомневаться в том, что у нас есть, и убедишь себя, что всё было ложью, хотя мы оба знаем, что это не так. — Слова были произнесены спокойно, но Лили увидела решительность в его глазах. — Тебе не нужно решать всё прямо сейчас. Пока ты всё равно будешь учиться, ведь ты не знаешь, как использовать какую-либо нашу технику. Ты даже не знаешь, как избегать продуктов Ripsli, на которые у тебя аллергия. А я могу помочь тебе узнать, что нужно сделать, чтобы найти ту работу, которую ты хочешь. — Он подошёл к ней и схватил её за плечи. — Ты помогла мне выжить в лесу, когда я так мало знал. Теперь дай мне шанс помочь тебе здесь.

Лили моргнула, злясь на то, что он был прав. Он слегка сжал её плечи, затем отпустил их. Не зная, что ещё сказать, она посмотрела на свою бутылку и сделала глоток. Жидкость жгла её горло.

— Всего несколько дней, — подтвердила она, слабо сжимая бутылку.

— Да, мив-Лили, — он поправил себя и исчез в двери на кухню.

Искры статического электричества проскочили по её коже, когда он почти произнёс ласковое имя. Хмурясь, она подумала, стоит ли снова его об этом спросить. Сделав ещё один большой глоток из бутылки, она отступила в гостиную, решив этого не делать. Она и так была слишком восприимчива к особому стилю ухаживаний Веракко. Она устроилась на странном диване, наполовину кровати, наполовину кресле.

Как я сюда попала? Лили покачала головой, раздражённая, и наблюдала за серебряными светящимися сферами, покачивающимися под потолком. Кажется, она действительно не имела большого выбора в этом, ведь это была чужая планета. Веракко был прав, она не знала, как делать что-либо самостоятельно, но с раздражением она поняла, что позволяет этому быть правдой.

Лили снова встала, решив на этот раз задать правильные вопросы. Вопросы о каждом устройстве в доме и о том, что оно делает. Вопросы о готовящейся еде. Как её готовили. Где её можно было купить. Как нужно было хранить. Но она успела пройти лишь несколько решительных шагов, прежде чем столкнулась с Веракко, выходящим из кухни.

— Ты можешь показать мне, как работает техника на кухне? — спросила она.

Он улыбнулся и подошёл к небольшому блестящему панели на стене.

— Да, но не сейчас. Еда готова. — Проведя пальцами по экрану, он что-то запрограммировал, не глядя на неё.

Лили инстинктивно отступила назад, когда большие диваны начали двигаться, опускаясь в пол. Круглый стол и стулья, полностью сделанные из прозрачного материала, похожего на стекло, поднялись в центре комнаты.

— Завтра, тогда, — сказала Лили, её внимание отвлеклось, когда тёмное затемнение на огромных окнах исчезло, и открылся великолепный вид на сверкающую чёрную пустыню.

Веракко перестал возиться с панелью и повернулся к ней.

Лили заставила себя сосредоточиться на нём.

— Сегодня вечером я хочу, чтобы ты ответил на все мои вопросы, и я имею в виду все. Честно. Без утаивания неприятной информации. Я имею право знать, что меня ждёт.

Он подошёл к ней. Она почувствовала тепло, исходившее от его тела, и с такого расстояния она заметила, что под его спокойным, сильным видом пряталась небольшая тень тревоги.

— Я отвечу на всё. — Он развернулся и направился обратно к кухне. — За ужином. Тебе нужно поесть.

Лили закатила глаза и пошла к окнам, с бутылкой в руке.

— Невозможный человек, — пробормотала она себе под нос. На данный момент виден был лишь один полумесяц, но небо было чистым и сверкающим — по крайней мере, та часть, которую она могла видеть. Большие плоские крыши других зданий, расположенные рядом, перекрывали полный обзор наверху. Она посмотрела вниз и догадалась, что дом находится как минимум на пятидесяти этажах. Она приложила руку к стеклу, наклонив голову, чтобы прищуриться в направлении земли.

— Хочешь еще? — спросил Веракко за её спиной, заставив её вздрогнуть.

Она обернулась и увидела его стоящим возле стола, на котором уже были еда и столовые приборы. Она взглянула вниз на свою почти нетронутую бутылку и покачала головой. Лили наблюдала за ним и заметила, что его язык тела был напряжённым. Его плечи были напряжены, кулаки сжаты, и он старался удерживать свой взгляд на ней, не потому что хотел смотреть на неё, а потому что пытался не смотреть куда-либо ещё.

Он прочистил горло, и на мгновение его глаза скользнули к её ладони, всё ещё прижатой к окну, затем вернулись к ней. Когда она поняла, что происходит, у неё появилось внезапное желание броситься к нему и успокоить его.

— Дело в окнах, не так ли? Почему ты вообще купил дом на такой высоте, если боишься высоты?

— Обычно это не проблема, но мне бы хотелось, чтобы ты не стояла так близко к ним, — ответил он, расправив плечи и сев за стол, избегая зрительного контакта. — Это был этаж, который предложила Зирита.

Лили подошла к нему, нахмурившись.

— Она заставила тебя купить этот дом, даже после того, как ты сказал ей, как сильно ты боишься высоты?

— Зачем мне говорить ей об этом? — Он нахмурился, откинувшись на спинку стула.

— Это важная вещь, которую стоит обсудить перед покупкой дома в небоскрёбе, — Лили пожала плечами. — Ты мне сказал.

Его взгляд стал серьёзным.

— Ты другая. — Веракко посмотрел на свою еду и добавил тихим голосом: — Ты единственная, кому я рассказал историю о своём падении.

Сердце Лили сжалось в груди. Единственная?

Она мысленно встряхнулась и посмотрела на еду. Странные серые кубики были покрыты угольно-чёрным соусом, который пахнул аппетитно и даже немного знакомо.

— Я приготовил простое блюдо. Я не знал, сколько ты захочешь съесть, и не знал, хочешь ли ты снова остаться вегетарианкой, теперь, когда у тебя есть такой выбор.

Конечно, он был достаточно внимателен, чтобы подумать об этом. Он не мог бы сделать это проще, мог бы быть просто обманщиком с начала до конца? Нет, он должен был иметь достаточно разумных объяснений и приятных жестов, чтобы заставить её сомневаться во всём.

Лили зачерпнула немного еды странной плоской ложкой, которую он ей дал. Она не была особенно голодна, хотя не помнила, когда в последний раз ела, но ей было любопытно попробовать невзрачную серую массу, которая пахла гораздо лучше, чем выглядела.

Соус оказался ярким и цитрусовым, в то время как серые кубики под ним были пикантными и слегка хрустели. Она жевала задумчиво и решила, что ей это нравится. Неподвижный инопланетянин напротив неё привлёк её взгляд. Он не притронулся к своей еде, но смотрел на неё с напряжённым взглядом, в его челюсти играли мышцы.

Лили вздохнула и отложила свою странную ложку, затем сделала большой глоток из бутылки, морщась, когда жидкость жгла ей горло.

Пора получить ответы.

***

Веракко сжал руки, теперь свободные от краски. Ему было невыразимо неприятно держать их спрятанными, но постоянные нервные взгляды Лили на них заставляли его задуматься, не стоит ли снова их покрасить, чтобы она чувствовала себя комфортнее.

Он сделал глоток из своей бутылки, уже успев опорожнить целую одну в подготовке, но всё его тело, от кончиков пальцев до кончиков ушей, было дрожащее и нервное. Как можно убедить свою вторую половину принять тебя?

— Итак, первый вопрос, — сказала она, снова посмотрев на его руки, — когда эти метки появились?

— После того, как тебя ужалили, — ответил он, переминаясь на месте.

Лили стиснула зубы и скрестила руки на груди.

— Почему я не видела их раньше, когда проснулась?

— Потому что я попросил Дези их скрыть.

Она приподняла бровь.

— Ты собирался их скрывать от меня?

— Нет. Я не хотел, чтобы кто-то другой увидел их и доложил моей матери.

— А она заставит нас быть вместе, потому что…?

— Мы пары, — кратко ответил он.

Она кивнула с широко открытыми глазами, снова изучая метки. Без слов она встала и начала ходить взад и вперёд перед окнами. Он подавил желание отвести её в более безопасное место, где нет такого вида.

Что ты чувствуешь? Он сжал губы, чтобы подавить манипуляцию, которая набирала силу в его голосе.

Она ущипнула переносицу и сжала глаза.

— Ты говоришь, что метки, которых у тебя никогда не было, появились волшебным образом на твоих запястьях, потому что у нас есть какая-то связь, которую ты не можешь иметь с кем-то другим? — Она направила на него недоверчивый взгляд.

Уголок его рта опустился вниз при такой простой интерпретации. Разве можно было описать величие этих меток для кого-то, кто не рос с ними?

— Да, я полагаю.

— Но почему у меня их нет? Я твоя пара, но ты не моя?

Веракко резко поднялся, не в силах сдержать рычание. Лили бросила на него яростный взгляд, который без слов успокоил его.

Он глубоко вздохнул, пытаясь восстановить спокойствие, прежде чем ответить.

— Нет. Я твоя пара, и ты моя, но люди, похоже, их не получают. Возможно, вы эволюционировали и они больше не нужны, или это какая-то уникальная особенность людей. Я не знаю ответа, но из опыта других человеческих пар, которых я встречал, я знаю, что есть чувство узнавания, которое остаётся.

— Потому что я наполовину Клеканийка, или потомок Клеканийцев, или… — она размахнула руками в воздухе, дикий взгляд загорелся в её глазах. — Или кто бы ни были эти чёртовы люди. — Её взгляд стал отчаянным. — Я не понимаю. Как могли эти метки просто появиться из ниоткуда? Почему они не появились раньше?

— Со мной что-то произошло, когда я увидел, как ты упала. Я не знаю, как ещё это объяснить, но все препятствия, которые давили на меня с момента нашей встречи, просто исчезли. Всё, о чём я мог думать, было то, что я могу потерять тебя. — Он жаждал подойти к ней и обнять, но сдержался. — Это был самый большой страх в моей жизни. Я никогда не сомневался, что смогу тебя защитить. Я знал, что могу сразиться со Стриги или с Сефой, чтобы спасти тебя, но… — он сглотнул, холод пробежал по его спине при одном воспоминании, — я не могу сразиться с ядом.

Лили пошевелила плечами и прикусила губу, но молчала.

Он пересёк комнату к ней, игнорируя вспышку страха от вида через окна.

— Но я не заставлю тебя. Если ты скажешь, что не хочешь быть со мной, я постараюсь держаться подальше.

— Разве ты не можешь уговорить свою маму…?

— Я могу убедить свою мать очень немногому. Она уже сделала мне одолжение, позволив мне побыть с тобой три дня, прежде чем объявить о твоём существовании в городе. Больше она не будет делать.

— Что случится тогда? После её объявления?

Веракко подавил ещё один рев, поднимавшийся в его горле. Он знал, что это произойдёт, и он не знал, хватит ли у него сил, чтобы выдержать это.

— Мужчины и их главы семьи будут приходить. Посмотреть, узнают ли они тебя, чтобы захотят начать переговоры.

— Что если я скажу «нет»?

— Если ты не выберешь, боюсь, кто бы ни был назначен твоим опекуном в то время, будет выбирать за тебя, — при взгляде Лили, отражавшем отвращение, Веракко объяснил, — единственное, что требуется от тебя в браке, это совместное проживание. Ты можешь даже не говорить с мужем, если не захочешь, пока это будет частью вашего контракта.

Лили несколько минут молчала, а потом её взгляд снова повернулся к Веракко.

— Подожди… что в твоём контракте? Что ты должен делать?

Его желудок взбунтовался.

— Мне пришлось купить этот дом и заполнить его в соответствии с её предпочтениями. Я должен готовить ужин, если она не скажет иначе, и я должен обедать с ней хотя бы раз в неделю. — Он сжал кулаки. — И в контракте сказано, что мы должны пытаться забеременеть.

Рука Лили закрыла её рот, и она отступила назад.

— Я не буду этого делать! Я не могу! — Когда она не поверила ему, он добавил, — Ты моя пара. Я не смогу быть с кем-то другим.

— В смысле физически? Есть ли физические последствия? — Она сделала несколько шагов к нему.

— Да. Я быстрее, сильнее, и мои способности к убеждению должны быть сильнее, чем у других.

Пожалуйста, не спрашивай. Пожалуйста, не спрашивай.

— А если я скажу «нет»? Произойдут ли с тобой какие-либо физические изменения?

Она спросила. Веракко застонал про себя. Лили была сильной и не позволила бы себя легко заставить что-то делать, но одна из её слабостей была её сострадание. Если бы он сказал ей о том, что произойдёт с ним, если она откажется от их связи, она бы почувствовала давление остаться с ним, хочет она этого или нет. Но он согласился рассказать ей всё. И хорошее, и плохое.

— Я бы предпочёл не говорить.

Она наклонила голову и скрестила руки, ожидая.

— Я не знаю, насколько серьёзными будут последствия, но все случаи Клеканийцев, которые были разлучены со своими парами, указывают на различные уровни болезни появляющимися со временем.

Плечи Лили опустились, а брови сошлись на переносице. Она смотрела на него снизу вверх с явным беспокойством в глазах. Если бы ситуация была иной, от этого взгляда у него бы растаяла каждая клеточка тела. В ее глазах светилась тревога за своего суженого. Он никогда бы не подумал, что увидит такое.

— Ты можешь заболеть? — прошептала она, пристально смотря ему в глаза. — Сколько времени это займет? Ты сейчас чувствуешь себя плохо? — Ее взгляд медленно скользил по его телу.

— Нет, я в порядке. Я сейчас с тобой. Длительное разлука повлияла бы на меня. Это не у всех клеканийцев так, но я стану постепенно слабее. Более подвержен болезням. По тем рассказам, которые я слышал, больше всего пострадает мое психическое состояние. Депрессия. Вспышки ярости. Но, опять же, этого раньше никогда не случалось. Пара всегда чувствует связь одинаково. Не было вопроса, будут ли двое вместе. Но чем дольше мы будем вместе, тем хуже будет, если нас разлучат. Может быть, если ты решишь, что не хочешь быть со мной, я не почувствую столько последствий. Мы не так давно вместе. У меня отметки всего один день. — Веракко заглушил голос в своей голове, кричащий, что то, что он сказал, было ложью. Это не так. Он не знал, что произойдет, если она уйдет. Он знал только, что вся его сущность восставала против этой мысли, но он не мог сказать наверняка, что произойдет, если они будут разлучены.

Глаза Лили наполнились слезами, и она отвернулась от него. Ему хотелось коснуться ее, но он не знал, принесет ли это больше вреда, чем пользы, поэтому он стоял, напрягая мышцы, ожидая, когда она скажет хоть что-то.

Когда она наконец повернулась к нему, он увидел влажность вокруг ее глаз.

— Что если через год я решу покинуть эту планету? Что если законы изменятся, и я смогу вернуться на Землю? Ты хочешь быть со мной, навсегда? Моногамно?

Каждую секунду каждого дня, пока я живу. Он сделал шаг к ней, пытаясь понять, что сказать. Она уже так насторожена к нему и опасается отношений в целом. Хочет ли она услышать правду?

— Я бы пошел за тобой куда угодно, мивасси. Если твоё лицо будет единственным, которое я увижу до конца жизни, я умру счастливым.

Её подбородок задрожал, и она шмыгнула носом.

— Что произойдет, если ты нарушишь свой контракт, но не покажешь свои отметки?

— В конце концов, когда я их покажу, нам будет разрешено быть вместе как паре, но иначе мне никогда не разрешат снова жениться. И меня вышлют. На годы. Если законы не изменятся, тебе придется выходить замуж каждый год, пока меня нет.

Горло его сжалось. Не видеть ее годами? Знать, что ее заставляют выйти замуж минимум за двух других мужчин, и быть бессильным что-то сделать? Что, если он вернется и увидит, что она влюбилась в кого-то другого? Или хуже… пропала. — Она указала ему на что-то, о чем он еще не думал. Лили не обязана оставаться на Клекании после окончания своего года. — Уедет ли она?

— Если это то, что тебе нужно, я сделаю это.

Ее лицо смягчилось. Она скрестила руки на талии.

— Ты бы сделал это для меня? Даже если мог бы заставить меня быть с тобой, просто раскрыв свои отметки?

Веракко издал резкий грубый смех.

— Я думал об этом. Я веду спор с собой каждые несколько минут по этому поводу. Это противоестественно для меня сдерживаться. Не так должно происходить. Пары всегда чувствовали притяжение одинаково. Нет сомнений. — Он сократил расстояние между ними, радуясь, что она не отстранилась, и положил руки ей на плечи. — Каждая часть меня знает, что ты моя. Но я хочу получить всю тебя, и я знаю, что если я заставлю тебя, часть тебя всегда будет презирать меня.

— И если я соглашусь быть с тобой, не будет возврата? Даже если мы станем несчастными?

— Никогда, — сказал он искренне. — Я едва сдерживаюсь от того, чтобы подойти к тебе прямо сейчас. Если ты скажешь, что будешь моей, это будет конец для меня. Я больше никогда не смогу тебя отпустить. Но я сделаю все возможное, чтобы ты никогда не стала несчастливой.

— И у меня только две недели, чтобы решить, — прошептала она сама себе.

— Я должен жениться через две недели, но лучше, если мы не будем жить вместе, после того как моя мать объявит о твоем существовании городу. Если я увижу других мужчин, пытающихся ухаживать за тобой, я… — Веракко опустил руки, боясь, что может случайно сжать ее слишком сильно при этой мысли. — Для всех будет лучше, если я этого не увижу.

Лили смотрела на землю и молчала. Ее брови были нахмурены, а она кусала губу — привычка, которая возникала, когда она думала о чем-то серьезно. Но на ее лице было и такое страдательное сомнение. Он поднял ее подбородок, чтобы она взглянула ему в глаза, и грудь его сжалась. Она выпила эликсир в медпункте, но выглядела более уставшей, чем когда-либо.

— Почему бы мне не проводить тебя в твою комнату, чтобы ты отдохнула?

Лили вздохнула.

— Думаю, я скоро не усну.

Веракко рискнул и убрал ее длинные волосы с лица, а затем коснулся ее щеки. В груди у него заурчало, когда она закрыла глаза от этого прикосновения.

— Я могу использовать на тебе свою силу. Позволь мне помочь. Я могу помочь тебе заснуть.

— Веракко, я… — она начала возражать, но потом опустила лицо и простонала. — На самом деле, это не такая уж плохая идея.

Он повел ее наверх в свою комнату. Он должен был проводить ее в ту комнату, которую приготовил для Зири, но что-то в том, чтобы положить ее в свою кровать, казалось правильным. Веракко нахмурился, когда они подошли к двери. Значит ли это, что ему придется спать в другой комнате?

В лесу они с Лили спали, прижавшись друг к другу. Последние две ночи он держал ее в своих объятиях, чего никогда не мог себе представить, что сможет сделать с женщиной. Лили не дала понять, что для нее это было странно. Делят ли человеческие пары постели так, как, как он знал, это делали в некоторых других инопланетных культурах?

Когда они дошли до затемненной комнаты, она повернулась к нему, и ее щеки порозовели.

— У тебя есть что-нибудь еще, что я могла бы надеть?

Его плечи немного опустились. Почему она выбрала его, если он не мог показать, что готов ее обеспечить? Чертовы портные этого города настаивали на продаже одежды древним способом, в обычных магазинах, а не виртуально, и у него было время выбрать только по одному наряду для каждого из них, прежде чем вернуться к ней.

— Моя рубашка? — предложил он, сдернув ее, на всякий случай. — Я еще не переехал сюда. Завтра я возьму больше одежды. Ты можешь выбрать сама, если захочешь.

Лили посмотрела на его рубашку, а затем взяла ее.

— Спасибо.

Она повозилась с застежкой на талии. Он должен был уйти, дать ей немного приватности, но он не мог заставить себя сделать это.

Застежка застряла, и она вздохнула, бросив рубашку на кровать, чтобы попытаться снова ее открыть. Она посмотрела на него, ее щеки покраснели.

— Я сняла ее раньше, но эта штука… — она вскрикнула, когда поранила палец.

Он подскочил к ней. Она подняла палец ко рту и пососала его, одновременно ругаясь на свою талию.

Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

— Можно? — спросил он, показывая на ее талию.

Она нахмурила брови и изучающе посмотрела на него, все еще посасывая поврежденный палец. Она медленно кивнула.

Металл застежки заклинило, и он был вынужден разломать ее пополам. Он обхватил ткань вокруг ее спины и посмотрел вниз на нее. Она была так близко. Он мог бы обхватить ее за талию и поцеловать.

Она посмотрела ему в глаза, когда он не отодвинулся, и он увидел, что ее дыхание участилось. Медленными движениями он провел руками по застежке на ее левой руке, затем расстегнул ткань.

Он выдержал ее взгляд и потянулся, чтобы расстегнуть застежку на ее другой руке, затем на той, что была у нее на спине. Он задержал свои ладони на ее пояснице и притянул ее к себе. Ее руки легли ему на плечи. Веракко попытался встряхнуться. Он и представить себе не мог, насколько потрясенной и эмоциональной сейчас может быть Лили, и воспользовался этим. Он стянул ткань с ее талии и позволил ей упасть на пол у ее ног.

Он не сводил с нее глаз и подавил стон, когда ее взгляд метнулся к его губам.

Но, черт возьми, он чувствовал то же самое, что и она, за исключением того, что у него было еще больше разочарования от того, что он не мог заявить права на свою пару.

Ее губы приоткрылись на выдохе. Он издал сдавленный рык и притянул ее к себе. От ощущения ее мягких грудей на своей обнаженной груди его член мгновенно напрягся. Он обхватил ее за шею и прижался губами к ее губам. У него вырвался стон от восторга, когда ее маленький язычок коснулся его. Она обвила руками его шею, приподнялась на цыпочки и свела его с ума медленными, страстными движениями своего языка. Слабый аромат ее возбуждения был скрыт под плотным нижним бельем, которое он ей подарил. У него чесались руки сорвать его.

Он позволил своему хриплому мурлыканью отдаться в их соединившихся телах и ухмыльнулся, услышав ее ответный вздох. Он заставил ее отклониться назад, углубляя поцелуй, пока ее зад не уперся в край кровати. Его большая кровать была сделана специально для его него и доходила Лили до талии. Схватив ее за бедра, он поднял ее на кровать, затем обхватил рукой за поясницу и притянул ее бедра к своим.

Когда он уперся своим твердым членом в чувствительное местечко на вершине ее бедер, она издала такой сладкий стон, что он, возможно, кончил бы прямо там. Но потом она отстранилась.

Тяжело дыша, она посмотрела ему в глаза. Он прижал ее бедра к своим и навалился на нее всем телом, так что она заложила руки за спину и отклонилась в сторону. Он издал рычание от того, что увидел в ее взгляде. Ясность.

— Раньше ты говорил, что это запрещено. Я так понимаю, что это связано с твоей помолвкой?

Веракко заставил себя ответить честно, хотя его контрактные обязательства перед другой женщиной были последней темой, о которой он хотел говорить в данный момент.

— До того, как я узнал, что ты моя пара… — он сделал упор на слове и заставил себя смотреть ей в лицо, а не скользить взглядом по ее открытому телу. — Зирита знает, что я здесь с тобой. Технически, это нарушение, но…

Лили покачала головой, прервав его.

— Я не хочу причинять боль другой женщине, занимаясь этим с тобой прямо сейчас, да еще в ее доме.

Веракко нахмурился.

— Это никому не вредит. Зири не видит меня или это место так, как ты думаешь, — он пытался объяснить, что измена, которую Лили могла предположить, что Зирита может почувствовать, была далека от истины.

Лили некоторое время смотрела на его рот, и ему показалось, что она передумает, но затем ее брови нахмурились, и она схватила его рубашку, которую он бросил.

— Я слышу, что ты говоришь, но у меня за плечами целая жизнь на Земле, которая заставляет меня чувствовать себя паршиво из-за этого. Пока я сама не увижу, что люди, состоящие в браке, не имеют таких связей, как те, к которым я привыкла, я не думаю, что мы должны это делать.

Он зарычал и выхватил рубашку из ее рук.

— Веракко, — сказала она с предупреждением в голосе. Она потянулась к рубашке и промахнулась, при этом ее груди потрясающе задергались.

Нахмурившись, с уже ноющими от неутоленного вожделения яйцами, он поправил рубашку и поднял ее над ее головой. Он бросил на нее разочарованный взгляд и увидел, как на ее губах заиграла легкая улыбка, прежде чем она подняла руки и позволила ему стянуть рубашку. За последнюю неделю он совершил несколько преступлений, но прикрывать ее великолепное тело казалось ему самым ужасным из всех.

Он не спеша потянул ткань вниз по ее бедрам, не забыв при этом коснуться костяшками пальцев ее сосков. Она вздрогнула от этого прикосновения. Надев рубашку, он уперся сжатыми кулаками по обе стороны от ее бедер и сосредоточился на ее лице, позволяя ей увидеть его разочарование. Честно говоря, он полагал, что заслужил это.

Они некоторое время молчали, просто глядя друг на друга, напряженность между ними росла.

— Могу ли я спать здесь с тобой, Лили?

Она закусила внутреннюю часть щеки, раздумывая.

Она не дала прямого ответа, сказав:

— Я все еще злюсь на тебя.

Это тихое заявление задело его сильнее, чем следовало бы. В ее словах не было яда, но он услышал за ними правду. Злость была неподходящей эмоцией. Это была маска, скрывающая обиду. Та обида, которая стала бы для него самым большим препятствием. То, что он делал с ней на прошлой неделе, возможно, и не задело ее настолько глубоко, чтобы она порвала с ним, но это посеяло сомнения. Сомнения, на преодоление которых у него ушло бы больше времени.

Для его мивасси, со всеми ее значительными знаниями и непоколебимой уверенностью, сомнение в ее собственных чувствах к нему повредило бы его делу больше, чем что-либо другое

— Я проведу остаток своей жизни, стараясь загладить свою вину перед тобой, если ты позволишь мне.

Лили сглотнула, но ничего не сказала.

— Начну прямо сейчас, помогу тебе заснуть, — он выпрямился, наблюдая, как она закопалась под кучу одеял. Сняв штаны, он скользнул в кровать рядом с ней и запрограммировал свет на уменьшение яркости.

Отчаянно надеясь, что она позволит, он притянул ее к своей груди и убрал волосы с ее шеи. Если она и возражала против его члена, который теперь снова полностью встал и прижимался к ее ягодицам, то ничего не сказала. Он провел носом по изгибу ее шеи и почувствовал, как по ее рукам побежали мурашки.

— Готова?

Она ненадолго задумалась, и каждая миллисекунда сомнения была ударом в живот. Однажды они снова достигнут состояния, в котором она будет доверять ему безоговорочно, и до тех пор ему придется быть терпеливым. В конце концов, она кивнула.

— Спи крепко, мивасси, и пусть тебя посещают только приятные сны. Ты проснешься утром обновленной и готовой к долгому дню, — он продолжал мягко шептать слова, даже когда ее тело стало расслабленным, а дыхание уравновесилось.

Веракко остался на месте, поглаживая ее волосы и проводя костяшками пальцев по ее щеке, одновременно думая о способах ускорить ее решение.

Вдруг ему пришла в голову идея, которую он изначально отбросил, но она продолжала всплывать в его мыслях, требуя внимания. Возможно, сначала она не понравится Лили, но в конечном итоге это может быть именно то, что ей нужно, чтобы понять его. Она могла не верить ему насчет того, в каком положении он находится, но был один человек, которому она поверила бы.

Веракко осторожно высвободил руку из-под головы Лили и взял свой коммуникатор из кухни.

Через несколько мгновений связь была установлена.

— Мне нужна помощь, — сказал он.

Глава 21

Лили прижала к груди пушистую подушку и сжала её. Холодная ткань приятно охлаждала её горячую грудь, и она уютно устроилась в своих одеялах. Одеяла?

Её глаза широко раскрылись, и она резко села. Когда её зрение прояснилось, она увидела большую кровать, блестящий каменный пол и серо-голубые стены. Вспомнив, где она находится, она снова упала на матрас и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить своё сердцебиение.

Запах цветов висел в воздухе. Лили оглядела комнату, но не нашла явного источника. Может, он поступает через вентиляцию?

Убедившись, что Веракко действительно ушёл, она подняла его рубашку, которую всё ещё носила, к носу и глубоко вдохнула. Запах был менее насыщенным, чем обычно, но любимый ею дымный аромат всё ещё оставался на ткани и успокаивал её.

Она лежала, глядя на потолок, с рубашкой на носу, и мысленно осмотрела своё тело. Боль в спине ушла, не осталось никаких остатков боли или неприятных ощущений из леса. В целом, она чувствовала себя невероятно комфортно и расслабленно. Успокоение Веракко было лучше, чем её ночная шумовая машина. Или чем снотворное, уж тем более.

Если я останусь с ним, могу заставить его делать это каждую ночь.

Лили думала обо всём, что произошло вчера. О всех их ссорах, его откровениях и неожиданном моменте близости, который они разделили прошлой ночью. Хотя они спорили большую часть дня, горячие разговоры между ней и Веракко почти казались правильными. Будто они работали над чем-то, а не разрушали друг друга словами. Недовольство закралось в её мысли. Почему прощение и продолжение отношений казалось таким естественным? Чувствую ли я ту связь, о которой он говорил?

Между ней и Веракко есть что-то особенное, она это понимала. Могло ли этого быть достаточно, чтобы быть счастливыми всегда? Если бы это были привычные ей отношения на Земле, она бы, наверное, решила заставить его страдать ещё несколько дней, прежде чем простить, но тут ставки были выше. Если она снова откроется перед ним, обратного пути не будет. Никаких расставаний, никаких разводов. Не если она хоть немного заботится о его благополучии.

Готова ли я к этому?

Лили почти не заметила, как комната становилась всё ярче и ярче. Когда свет стал таким ярким, что заставил её прищуриться, она повернула голову к источнику и увидела удивительное зрелище. То, что она приняла за глухую стену, превратилось в огромное прозрачное окно.

Лили скользнула с кровати и посмотрела на вид. Он был настолько не похож на земные пейзажи. Ей уже доводилось видеть пляжи с чёрным песком, но никогда прежде она не видела бескрайних пустынь из чёрного песка, простирающихся до горизонта. Небо было безоблачным и ярко-синим, но, несмотря на это, день не казался солнечным. Что-то в мрачности сверкающего песка, уходящего за горизонт, делало день угрожающим.

Ещё один вздох смешанного аромата цветов достиг её носа, и она скривилась. Запах явно откуда-то доносился.

Лили спустилась на первый этаж и увидела Веракко, склонившегося над кучей деталей, которые, как она думала, были частью каких-то электронных устройств. Он обернулся, когда услышал её шаги, и она не смогла сдержать улыбку.

Он носил очень странные очки, которые одновременно служили маленькими экранами. Каждый раз, когда он перемещал фокус, линзы увеличивались или уменьшались, пытаясь приблизить или отдалить изображение. На одном из маленьких экранов можно было увидеть мелькающие символы, в то время как другой оставался пустым. Сочетание этих эксцентричных очков и его массивного, обнажённого торса выглядело впечатляюще.

Веракко снял очки и прыгнул через спинку дивана. Его руки потянулись к ней, но затем он убрал их и неловко положил на бока, прежде чем опустить вниз. Он широко улыбнулся ей, не говоря ни слова, пока её щеки не покраснели, и она отвернулась.

— Что ты делаешь? — спросила она, указывая на мелкие детали, одна из которых слегка дымила.

— Я, эээ… — Веракко посмотрел на свой рабочий стол, затем снова взглянул на него и бросился тушить дымящийся кусок тряпкой, которая лежала рядом. — Это сюрприз. Для тебя.

— О, не обязательно. — Едва произнеся эти слова, Лили услышала внутренний голос, упрекающий её. Она любила подарки, вне зависимости от их размера или стоимости. В её семье редко обменивались подарками. Особенно такими, которые не имели практической ценности.

Веракко усмехнулся и отступил к небольшому столику, за которым они ужинали прошлой ночью, теперь с большим диваном.

— Ну, может, и не получится. Эти детали очень устарели. Я порылся в своём старом контейнере, и это всё, что у меня было, так что… — Он пожал плечами и указал на тарелку на столе.

Живот Лили заурчал в ответ. Она села за стол и попыталась контролировать свои эмоции, хотя ей хотелось просто быть счастливой, поддаться этим чувствам.

Так начинаются все отношения. Я не могу принять решение во время медового месяца. Что будет, когда это пройдёт или я начну беспокоиться, или он сделает что-то непростительное?

Лили взглянула вниз и убедилась, что её тарелка пуста.

Веракко протянул ей высокий тонкий стакан с розовой жидкостью и слегка улыбнулся.

— Это вангет. — Когда она подняла бровь в вопросе, он пояснил: — Это розовый фрукт из леса.

Несмотря на себя, Лили нахмурилась, и её живот недовольно забурчал.

— Прости, — извинилась она, не желая показаться неблагодарной. — Не уверена, что смогу снова есть этот фрукт.

Вместо разочарования или обиды, Веракко рассмеялся и подошёл к её стулу сзади. Он наклонился, и ей показалось, что он понюхал её волосы, прежде чем прошептать на ухо:

— Я знаю, я знаю. Просто доверься мне. Есть напиток, сделанный из этого фрукта. Это безалкогольная версия.

Лили сделала глубокий вдох, чтобы успокоить свой желудок, и сделала небольшой глоток. Фрукт, который она ела неделями, всегда был немного слишком горьким, чтобы быть приятным. А искрящийся сок, который она теперь пила, был тем, чем этот фрукт всегда должен был быть. Сладким и лёгким с ноткой кислинки.

Веракко хмыкнул и выпрямился, проводя руками по её плечам, пока она жадно сделала ещё один глоток.

— Можешь попробовать алкогольную версию, когда будешь гулять сегодня.

Лили подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Когда я смогу пойти гулять? — повторила она.

Без предупреждения он обхватил ладонями ее подбородок, надежно удерживая ее голову на месте, и поцеловал ее. Ей потребовалось всего полсекунды на раздумье, прежде чем она ответила на его поцелуй.

Лили почувствовала облегчение, когда он отодвинулся. Ее сила воли слабела каждый раз, когда он делал что-то подобное.

— Сегодня тебе будет кто-то показывать город, а потом я встречусь с тобой позже, — сказал Веракко, исчезнув в закрытой кухне и снова появившись с бокалом на ножке. Он поставил его перед Лили, и она заметила иней, образовавшийся на внешней стороне стекла. Это явно не был горячий чай.

Лили наклонила голову, чтобы понять, что за еда перед ней. Плотный слой бледно-голубого… чего-то занимал половину бокала, а сверху были разнообразные фрукты и орехи.

Замечая её нерешительность, Веракко сел напротив неё и зачерпнул немного этой смеси на свою плоскую ложку. К удивлению Лили, голубой слой треснул.

— Мисун-бол. Это обычный первый завтрак для мидрандирцев. Прохладная температура мисуна должна помочь проснуться, — он съел голубую пищу и задержал её в рту на мгновение перед тем, как проглотить. — Орехи, из которых делают мисун, также помогают взбодриться.