Спасти заколдованного короля

Глава 28

— Яйца.

— Молоко.

— Сыр.

— Сим-салабим. Ахалай-махалай.

— Хотя бы что-нибудь!

Замок игнорировал мои просьбы.

Саилрим выглядел расстроенно, а я не стала переживать: наш невидимый тюремщик и раньше вел себя как капризная барышня с перепадами настроения. Вечером не в духе — завтра сутра расщедрится.

С этой мыслью, ничуть не встревоженная, я легла спать, но на следующий день ситуация повторилась.

Снова и снова, стоя посреди кухни, я под напряженным взглядом Саилрима озвучивала свои желания, а в ответ старый дом гудел трубами и скрипел оседающим фундаментом.

— Мясо.

Тишина.

— Творог.

Тишина.

— Кусочек черного хлеба.

Тишина.

Сдалась я только спустя час, перебрав все известные мне продукты.

Было неприятно видеть, как мой сосед горбится и с тяжелым вздохом покидает кухню. Отвратительное чувство — когда не оправдываешь чужих ожиданий.

В тот день я еще не оставила надежды, что замок — вздорная дамочка с ПМС. Раз за разом я задирала голову к потолку и принималась перечислять: «Куриная грудка, утюг, булочка с маслом, совок и веник, мороженое пломбир», мешая продукты питания с техникой и предметами быта, как в игре «Съедобное и несъедобное». Мой некогда щедрый спонсор превратился в последнего жлоба. Он не только не хотел нас кормить, но и в других вещах отказывал, даже забрал обратно кофемашину, словно жадный муженек после развода.

Лавочка закрылась, а я никак не могла с этим смириться, в отличие от Симы, который сразу оставил все надежды и воспринял перемены с тихой обреченной покорностью. Он словно бы и не удивился, как не удивляется ничему человек, привыкший к ударам судьбы и не ждущий от нее подарков.

— Мы же умрем! — простонала я, схватившись за урчащий живот.

— О, если бы, — горько усмехнулся Саилрим.

Так началась пытка голодом.

Дни с тех пор тянулись еще медленнее. Они и раньше не отличались разнообразием, а теперь стали совсем одинаковыми, слиплись в вязкую бесформенную массу, как растаявшие на солнце конфеты. Время превратилось в сплошное серое полотно. Ни единого яркого проблеска.

Я не умирала, но ужасно обессилела. Про ежедневные посиделки в библиотеке и прогулки по туманному двору пришлось забыть — я почти не вставала с кровати. Днями напролет лежала в постели и смотрела стеклянными глазами в потолок. Изредка до меня доносились звуки флейты.

И подумать не могла, что голодать — так мучительно.

Одна мысль не давала мне покоя. Почему замок меня наказывает? Чем я его прогневала? У меня было чувство, словно раньше за нами приглядывали, как за детьми или подопытными кроликами, а сейчас бросили на произвол судьбы. Я ощущала себя осиротевшей.

Первое время живот страшно болел. Меня будто резали ножом. Потом стало легче. Вялость и апатия сменились злостью и раздражением. Бесило буквально все. Даже звук дыхания моего соседа.

Когда Сима брался за флейту, я требовала, чтобы он ушел подальше и дал мне покоя, но, даже оставшись в одиночестве, я продолжала злиться. Меня нервировали привычные скрипы и шорохи, туман за окном, танец теней на стенах, собственная слабость и урчание пустого желудка. Росло чувство голода, а вместе с ним — что-то темное и дикое в моей душе.

Этим утром я проснулась другой. Цвета, в которые была окрашена спальня, немного изменились. Звуки и запахи стали более резкими.

Саилрим спал на соседней кровати, и при виде него, завернутого в одеяло, из моей груди вырвалось глухое рычание.

Он так пах…

Так… аппетитно.

Рот мгновенно наполнился слюной.

Что-то странное произошло с моим разумом. Его будто заволокло туманом.

Скрипнула постель. Еда на ней перевернулась на другой бок. Стараясь не разбудить добычу, я приготовилась к смертоносному прыжку. Хвост дернулся, уши прижались к голове.

— Лиена!

Все-таки проснулся.

Моя будущая еда открыла глаза и отскочила к шкафу.

По ушам ударил ее испуганный крик. Туман, окутавший мое сознание, рассеялся, и я в ужасе осознала, что секунду назад собиралась сделать.

О, боже, боже, боже…

Медленно, не сводя с меня глаз, Саилрим продвигался в сторону выхода из комнаты.

Почувствовав, что звериная сущность, разбуженная голодом, вновь перехватывает контроль над человеческой частью, я мысленно заорала: «Беги!»

И с громким рыком бросилась на этот сочный ходячий кусок мяса.

Следующие вещи случились почти одновременно, с перерывом в пару секунд. В рот мне хлынула кровь, горячая, божественно вкусная, и тут же мир потонул в ослепительной вспышке боли. Боль привела меня в чувство, вышвырнув из голодного безумия зверя в осмысленность человеческого разума.

Обнаженная кожа покрылась мурашками. Шерсть больше не защищала меня от холода, а значит, я вернулась в свой привычный облик. Я отметила это отстраненно, вскользь, ибо две другие мысли полностью завладели моим сознанием.

Я покалечила Саилрима. Защищаясь, он выставил вперед руку, и мощные челюсти пантеры сомкнулись на ней, разорвав плоть. Мой рот полон крови — первая мысли.

А вторая была о боли, о дикой, обжигающей боли, что огнем пульсировала в левом боку.

Я не сразу поняла, что случилось, — только когда лезвие ножа с тошнотворным чавканьем покинуло мое тело.

— О Лиена, прости меня, прости.

Саилрим подхватил меня, обмякшую, оседающую на пол. Его лицо, размытое из-за пелены слез, было непривычно бледным и напоминало маску. В глазах стоял ужас.

— Я не хотел. Это инстинкт. Сейчас, сейчас я тебе помогу.

Он подхватил меня на руки и понес куда-то.

Голова кружилась. Вверх по горлу поднималась горькая жидкость. Не хотелось думать, что это кровь.

— Держись, Лиена, держись, у меня кое-что есть.

Перед глазами маячил его гладкий острый подбородок.

Снизу загрохотали шаги. Сбоку мелькнули перила лестницы, горящие факелы, каменная кладка. Хлопнула дверь. Похоже, Саилрим распахнул ее ногой. Деревянные шкафчики на стенах подсказали, что мы в кухне.

— О духи, Лиена, какое счастье, что он был у меня в руке, когда я попал сюда.

Я не понимала, о чем он. Из раны в моем боку хлестала кровь. Я чувствовала, как она струится по коже, слышала ее медный запах.

Меня аккуратно опустили на стол. Голыми лопатками я ощутила твердость и прохладу старого дерева.

Краем глаза я заметила, что левая рука Саилрима вся красная и лоснится, будто затянутая в атласную перчатку. Повернув голову, я разглядела на его предплечье рваные полумесяцы — жуткие отметины от звериных зубов.

Это сделала я.

Укусила его.

Накинулась, чтобы сожрать.

Едва не отгрызла от его руки добрый кусок плоти.

Эта мысль заслонила даже страх смерти. По щекам покатились слезы, но на сей раз вызваны они были не болью, а чувством вины.

Хотела сожрать.

Я в самом деле видела в нем еду и собиралась растерзать в клочья. И растерзала бы, если бы не напоролась на нож. Как хорошо, что Саилрим всегда держит под рукой оружие.

— Ну где же он? Где? — сосед гремел кухонными шкафчиками, пытаясь отыскать что-то в их недрах.

Я слышала, как хлопают массивные дверцы, как выдвигаются ящики, как звенит посуда. Вверх по моим рукам и ногам полз леденящий холод. Медленно коченея, они наливались тяжестью.

— Вот, нашел!

Перед глазами возник стеклянный пузырек с какой-то сиреневой жидкостью.

— Поцелуй феи, — сказал Саилрим. — Из Розового леса. Слышала о нем?

Я — нет, Лиена Войс — да.

В Аликансе только младенцы не знали о целебных свойствах цветка, растущего в глубине Розового леса. Настойка из волшебного растения могла затянуть любую рану, вылечить даже смертельную болезнь, но, чтобы добыть это чудо-средство, надо было рискнуть жизнью, ведь под густыми кронами той глухой чащи обитали существа куда более страшные, чем розоволосые фейри, в честь которых лес получил свое название.

— И ты пойдешь за ним?

Голос, колокольчиком прозвеневший рядом с моим ухом, не принадлежал Саилриму. Тонкий, нежный, он журчал, как ручей, и я резко повернула голову, чтобы поискать глазами его обладательницу, но с той стороны кухонного стола никого не было.

— Пойду!

На сей раз голос был другим и эхом раздался прямо в голове. Этот голос я знала. Им говорила злая женщина из моего сна. Та, которая жалела, что не убила ребенка в своей утробе.

— А что еще прикажешь мне делать? Сестра при смерти. Лекари разводят руками. Одна надежда на Поцелуй феи.

Я вздрогнула. Пространство вокруг кухонного стола, на котором я лежала, затянулось туманом, и сквозь этот туман призраками проступили две тонкие женские фигуры. На месте их лиц белели мутные пятна, обрамленные каскадами золотистых локонов.

— Одумайся! Это слишком опасно, — девица в зеленом платье прижала ладони к груди.

Девица в желтом решительно расправила плечи:

— Я должна. Не могу я сидеть сложа руки и смотреть, как моя сестра чахнет. Не могу! Понимаешь? Если я найду этот цветок…

Туман рассеялся. Надо мной с тревожным видом склонялся Саилрим. Брови его были сведены, лоб собрался морщинами, глаза лихорадочно блестели, не зеленые, как обычно, а почти черные.

— Я знаю, — вырвалось у меня.

Эльф нахмурился и поднес к моему лицу флакончик с целебным зельем. К губам прижалось прохладное стеклянное горлышко. По воздуху поплыл чарующий аромат медовой сладости и позднего лета.

— Что знаешь?

— Знаю, что та женщина с малиновыми волосами делала в Розовом лесу.