Спасу тебя навсегда

Глава 13

Полицейский начинает меня мурыжить, задаёт вопросы, накидывает грязные темы, разрисовывая мрачное будущее…

Стараюсь не вестись на эмоции, пересказываю всё несколько раз по кругу. Не выдерживаю. Начинаю плакать.

Он жалеет…

Но недолго, начиная мурыжить снова. На тумбочку несколько раз падает толстый том каких-то законов. Похожий, на тот, что был в кабинете у директрисы.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите! Не понимаю, — ору и вскакиваю, хромаю к окну.

— Тише-тише. Ну, ты чего, а? Разревелась. Мы же просто разговариваем, да? Повторим давай… — зачитывает имя, фамилию, отчество, дату рождения. — Откуда Хасанова знаешь? А вот же написано, согласилась на ужин, чтоб спасти брата. Врач соврала… Бла-бла-бла… Предпочитает молоденьких девственниц… За сколько девственность продала? Где проходит аукцион?

— Я ничего не продавала!

— Не хочешь значит говорить. Значит так, Настенька. Проблемы у тебя. Связалась ты с преступником, убийцей. Человеком специализирующимся на продаже наркотиков, занимающийся сутенёрством. Твоя свобода в опасности.

— Но я же ничего не делала! И не знала ничего!

— Теперь знаешь, — строго молчит Соколов. — Выбор у тебя не велик, либо ты с ним, либо с нами. Если ты с ним, скоро за решеткой окажешься, а мы там тебе сладкую жизнь устроим… Хуже бабских зон, только зоны по малолетке… Либо ты с нами, и получаешь в итоге свободу и прощение.

— Но я же свободна. Я не нарушала! Это я пострадала! — он много, что говорил, ещё раз пухлым кодексом перед лицом помахал, мог с таким же эффектом просто кирпичом пригрозить.

Голова кипит.

Тошнить начинает…

Мне плохо.

— Говори, за что тебя избил Хасан? Плохо ему подмахивала или слабо сосала? Он вообще свой член видит из-за огромного пуза?

— Прекратите! — чувствовала себя грязной и потасканной, после такого опроса. На душе — похороны и свежий могильный холмик. Даже земля не осела. Хороню свою жизнь, надежды.

На какую новую жизнь надеялась? Пойти учиться, денег заработать, брата забрать. Хрен там!

Теперь… Теперь меня под прицелом держат, поставив клеймо шлюхи… Такой никогда не отдадут ребёнка.

Раньше, когда была маленькая, думала, что правосудие — это что-то на высоком и о справедливости, а не о механизмах запугивания людей. Опять убеждаюсь, что моё мнение о полиции, было верным. Владимир решил не приходить, итак много времени со мной потерял. Доверил эту миссию коллеге, наверное у него лучше получается выбивать показания, те которые им нужны.

Во рту словно помойка.

— Хватит молчать, итак с тобой уйму времени потратил. Может тебе устроить отдых в двухместной камере, с какой-нибудь рецидивисткой, а то няньчимся с тобой. Отдельная палата, фрукты. Это всё Вовчик устроил, да? А тебя не волнует, что у него невеста на сносях, родит не сегодня-завтра?

— Что? — делаю удивлённые глаза. Почему-то неприятно это слышать, хотя ожидала, заранее себя настраивала, что этот человек не для меня, но сердцу девичьему не прикажешь. Он мне очень нравился. Такой заботливый, красивый, честный… Как мне казалось.

— То! Не сказал тебе, да? — начал собирать свои бумаги, складывая в папку. — Мужики — полигамны, невесте нельзя, он решил тебе присунуть. А ты соска ничего… — потянулся ко мне рукой, заправляя прядь волос за ухо. — Синяки сойдут, вообще топчик будешь. Я бы тебе тоже вдул. Ты сколько берешь за ночь?

— Соколов, ты охуел?!.. — в палату влетел Владимир с бумажным пакетом, бросив его небрежно на кровать, подлетел к коллеге схватив за грудки. — Какого хуя, ты здесь делаешь? Палыч, же тебе сказал, куда ехать, — тряс за ворот рубахи, так, что тот затрещал и один край остался в его руках.

— Хотел посмотреть, что за соска, ради которой ты два дня в районе обитал, сюда таскаешься, булки носишь, — кинул взгляд на пакет, из которого выпали булочки с повидлом и пирожное в виде корзиночки, с грибочками из белкового крема. Ммм… Моё любимое… Как он догадался? Я ему об этом не рассказывала.

Удар приходится прямо в челюсть Соколова, завязалась потасовка. Соколов ответил, его удар пришелся в висок Владимира, а сам он получил под дых, тот ответил тем же. Парни повалились на пол.

— Пре-кра-ти-те! — закричала, желая, чтоб всё закончилось, но они меня не слышали. Было нанесено ещё несколько ударов, пока не прибежала постовая медсестра и не прекратила это побоище.

— Вы что тут устроили! — кричала, размахивая руками. — Тут больные люди находятся, а вы устроили петушиные разборки. Марш на улицу, и пока не успокоитесь, здесь не появляйтесь. Ка-ва-ле-ры…

Парни тяжело дышали, оторвались друг от друга. Соколов сплюнул кровь на пол, развернулся и молча вышел. Владимир кинул на меня виноватый взгляд.

— Насть, прости, пожалуйста. Извините, — обратился к медсестре. Потянулся за пакетом, собрал сдобу, поставил на тумбочку. — Это тебе, надеюсь ты такие любишь.

— Спасибо. У вас кровь, — провела рукой по брови, с которой тонкой струйкой сочилась кровь. — Надо обработать, — посмотрела на медсестру.

— Кхм, кхм, — напомнила она о себе. — Я сказала на выход, — махнула рукой в сторону двери. — Не переживайте, до свадьбы заживёт.