Спорим, влюбишься?

Глава 6

Затянувшееся молчание и гляделки невероятно напрягают. Что еще сказать Маше на прощание, чтобы было предельно ясно, что пора выходить из машины, причем, желательно, так, чтобы ей не было обидно?

– Ты все запомнила?

– Сейчас – да, а потом обязательно что-нибудь забуду. Но у меня же теперь есть телефон со свободным доступом в интернет, так что все будет хорошо, – улыбнулась, натянув молнию на куртке по самый нос.

Куртка ей так велика, что Берсеньева напоминает какого-то медвежонка. Но так даже лучше, в такой одежде ее сложно приметить. Она не выделяется. На данный момент я даже рад, что она наотрез отказалась от шубы. Сейчас Маша – обычная среднестатистическая забавная девчонка.

– Папа – хороший, – неожиданно произносит Маша. – Он только с виду грозный. Если он меня найдет, я не скажу, что ты мне помог. Не бойся, – усмехаюсь в голос.

– Он сам это узнает и без тебя. Это все вопрос времени. Неужели ты этого не понимаешь?

– Но он тебе ничего не сделает, обещаю. Я тебя защищу. Я немножко научилась им манипулировать. Делаю это очень редко, чтобы был должный эффект. Ну и чтобы не слишком его травмировать.

– И как же ты им манипулируешь? – ну вот на хрена я это спрашиваю? Отпусти ты ее с Богом и вали уже домой.

– Говорю, что сделаю что-нибудь с собой. Способы всегда придумываю такие, которыми смогу воспользоваться. И очень реальные, чтобы уж наверняка.

– Да ты страшный человек, Маша.

– Просто Мария. И я бы так не сказала. Не страшный, просто иногда накатывает и любые методы уже кажутся годными. Хотя потом и стыдно. И да, не переживай за меня. Все будет хорошо, я это точно знаю.

– С каких пор ты стала экстрасенсом?

– Да нет, все намного проще. Я же тогда сказала те слова на новом диване.

– Ты о чем?

– На новом месте приснись жених невесте.

– И?

– И это было с четверга на пятницу, растущая луна. Мне во сне муж приснился и дочка. Девочке лет шесть. Учитывая, возраст дочки, плюс беременность и налаживание контакта с будущим супругом, я, как минимум, проживу еще семь лет. Так что сейчас точно не пропаду. Все по-любому будет хорошо.

Остановите землю, я – сойду. Как? Ну как можно быть такой сказочницей?! Сейчас я отчетливо понимаю, что Маша реально самая что ни на есть принцесса. Нет, фея! Осталось только всучить ей в руку волшебную палку. Феечка, блин.

– И не волнуйся, я не буду звонить просто так по номеру, который ты мне дал.

– Так, – наконец-то осенило. – Деньги-то я тебе не дал, дурак.

Беру Машину сумочку и кладу во внутренний карман конверт. Даже не представляю, как она сможет со всем справиться. Хоть миллион ей дай.

– А ты?

– Что я?

– Ты работаешь по ночам, живешь в комнатушке с антисанитарными условиями. Тебе деньги нужны не меньше меня. И если уж дал их мне, то возьми какое-нибудь украшение, сдашь в ломбард, они дорогие, – ну как можно быть такой наивной, Господи? Куда я вообще ее отпускаю?!

– Не надо, – останавливаю ее, как только Маша начинает копошиться в дорожной сумке. – Я… поднакопил. Оставь себе. Вопросы какие-нибудь есть?

– А ты стеснительный? – это что за фигня?

– Нет. А что?

– Ну тогда ладно, ничего.

– И все же?

– Мне с тобой не страшно.

– И?

– И я подумала, может, ты на самом деле хочешь взять меня в фиктивные жены, но стесняешься. Ну а раз не стесняешься, значит, видимо, не хочешь.

Кажется, Землю все-таки не остановили, и я определенно не сошел. Маша вообще реальная? Или я попал в мультик? Хотя, чего удивляться, если я ее феей мысленно назвал.

– Я помню на какой остановке нужно выйти. Спасибо за все, – не успел ничего сказать, как Маша потянулась ко мне и поцеловала в щеку.

– Иди.

– Но…

– Иди, я сказал.

Быстро отпрянула от меня и снова натянула на нос воротник куртки.

– Шапку надень, там холодно.

Ничего не отвечает. Молча выходит из машины, неуклюже повесив на плечо мою некогда дорожную сумку. Но шапку все же надевает.

Не смотреть. Просто не смотреть. Вернуться в свой привычный мир и на этом все.

Хватило меня ровно на пять минут. Резко затормозил у обочины и, несмотря на возможные последствия для себя, развернулся назад. Какого было мое удивление, когда я увидел отъезжающий от остановки нужный Берсеньевой автобус, а ее саму шагающую к магазину, не передать словам. А потом на место удивлению пришла злость. Вместо того, чтобы оставить вещи, в том числе свои долбаные украшения в квартире, а уже потом шляться по магазинам, эта бестолочь поперлась туда со всеми вещами. Боже, дай мне сил. И ума желательно тоже.

Вышел из машины и поплелся вслед за Машей в магазин. Сам себе не отдавал отчет в своих действиях. Ну прослежу я за ней и дальше-то что?

Оказывается, самое настоящее удивление меня ждало впереди, когда я обнаружил Берсеньеву, покупающую мясо.

– Будьте добры, порежьте, пожалуйста, говядину на маленькие кусочки. Такие, чтобы в него влезло, – указывает взглядом на грудь.

И тут я конкретно прифегел от того, что в куртке у нее оказался кот. Кот, мать его! Это просто безнадежный случай.

Вылетел из магазина как ошпаренный. Надо просто сесть в машину и свалить отсюда. Какая мне, к черту, разница на что тратит деньги эта бестолочь?

Простоял еще так у магазина несколько минут. Затем отошел к машине и вместо того, чтобы свалить отсюда, дождался того, как Маша выйдет на улицу. По сторонам не смотрит, под ноги аналогично. Вся в себе. Точнее в коте. И вместо автобусной остановки потопала к парковой зоне. Стряхнула рукавом куртки со скамейки снег и уселась на холодную сиденье. Достала мясо и стала кормить им кота. И пока тот наминает говядину, феечка, мать ее, достает мороженое и начинает его лизать. Шикарно. Просто нет слов.

Стою, облокотившись о дерево, и совершенно не понимаю, что делать. Везти ее к себе домой? Ну это ни в какие ворота не лезет. Но, с другой стороны, мне что следить за ней, чтобы быть уверенным, что с ней все в порядке? А не слишком ли жирно для того, чтобы утихомирить свою совесть?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сдай ее папаше, идиот. И дело с концом. Голос разума не дремлет, но все же упорно посылается на хрен. Особенно, когда я вижу, что к этой феячной бестолочи подходит какая-то гопота. Давай, предложи им говядину или мороженое лизнуть. Быстро подхожу к скамейке. Ай, ладно, все равно мне полная задница.

– Отошли отсюда.

К счастью, тут оказалось без сюрпризов, гопота быстро ретировалась при виде меня. Перевожу взгляд на Машу. А та – улыбается.

– Ой, Миша.

– Что ты творишь?!

– В каком смысле?

– В прямом.

– Сейчас я кормлю кошку и ем мороженое.

– Я следил за тобой. Ты купила ей говядину. Куда ты спускаешь бабки?!

– Не спускаю, просто купила корм бездомной кошке. Или полукотенку. Она худая.

– Это не корм, Маша! Такое едят люди. Да и то, далеко, не в каждой семье. Кошке можно было купить сосиску, да тупо пакетик жидкого корма.

– Я читала, что от них диарея.

– Это не твоя кошка! Если она голодная, она сожрет и сухарь, понимаешь?

– Не понимаю. Какая разница, моя или нет, если она голодная? Пусть лучше один раз вкусно и качественно поест, чем невкусно. Ее может в любой момент сбить машина или она умрет от холода. Что скорее всего более вероятно. Ей надо помочь. Ты же мне помог.

– Ты себе сначала помоги. Вставай давай. Поживешь у меня, пока не освоишься. Не в коммуналке, – зачем-то добавляю я.

– Спасибо, но нет.

– Чего?!

– Ты не примешь меня с кошкой или котом, не знаю пол. А я ее не брошу, она же мне во сне приснилась. Ну, если честно, я бы ее и так не бросила. Всегда мечтала о домашнем животном.

– Ты не фея, ты просто шиза.

– Что?

– Ничего. Вставай давай.

– Нет, я же сказала. Без нее не пойду никуда.

Что сделает нормальный человек? Пошлет ее на хрен и дело с концом. Что делаю я?

– Иди в машину. Можешь с кошкой.

– Серьезно?

– Вполне, – через день выброшу. Не велика проблема.

– Спасибо. А ты у меня лизнешь? – это галлюны или Маша правда это сказала?

– Чего?!

– Мороженое у меня лизнешь? – встает со скамейки и тычет пломбир мне в губы. Идиот. – Лизни, сладкое поднимает настроение, я точно знаю. А ты хмурый.

Вместо «лизни», откусываю половину пломбира, на что Маша выпучивает глаза.

– Ты должен быть очень добрым.

– Чеши давай.

– Что тебе почесать?

– То же самое, что мне полизать.

– В смысле?

– На жопе волосы обвисли. Чеши – это значит дуй к машине. В смысле иди в машину.

Кожей чувствую на себе Машин взгляд. Такое ощущение, что она проделывает во мне дыру.

– Что? – наконец не выдерживаю я и поворачиваюсь к ней, как только мы останавливаемся на светофоре.

– Ты все-таки поборолся со своей стеснительностью и решил взять меня в жены? Ну, раз вернулся за мной.

– Ты будешь последняя на ком я женюсь.

– Ну-ну, – открыто усмехается. И так ехидненько. Когда она этому научилась? Что это за фигня вообще?!

– Вообще-то я серьезно. Если я когда-нибудь женюсь, то это будет исключительно взаимовыгодный союз и, конечно же, он не про тебя. С тебя мне взять нечего. Ну, разве что, головную боль. Она мне, как ты понимаешь, не нужна.

– Что это за такой союз?

– То есть жена – для стирки, глажки, готовки и продолжения рода. И, желательно, пострашнее.

– Зачем пострашнее?

– Чтобы млела от счастья, что я взял ее такую никакую и смотрела на меня всю жизнь с благодарностью.

– Мне кажется, так делают мужчины, чтобы повысить свою низкую самооценку. Ты стеснительный, да еще и с низкой самооценкой? Странно, а внешне привлекателен и кажешься сильным и уверенным в себе.

– Ну, пусть будет так, если тебе угодно. Для меня – это практичность и гарантия того, что такая благодарная женушка доведет ребенка до совершеннолетия и не свалит в закат. Проще говоря… ПУК.

Маша нахмурила лоб и заерзала на сиденье, крепче прижимая к себе кота.

– Вообще-то я ничего не делала такого. Это, наверное, сиденье.

– ПУК – практичность, удобство, комфорт.

– Понятно. Не знаю, как тебя назвать, это надо читать книги по психологии. Как только будет возможность, начну. Но уже сейчас могу сказать, что ты не прав. Какой бы ни был внешности человек, любовь ведь не спрашивает. Влюбиться можно в совершенно непривлекательного, с точки зрения классической красоты, человека. Так что страшненькая или нет, она может влюбиться и уйти к другому. Отсюда вывод, надо выбирать супругу по другому критерию.

– Ну-как удиви меня, Машуня. По какому?

– Просто Мария. Надо выбирать спутницу по любви.

– Опять ты за свое. Какая, к черту, любовь?

– Обыкновенная. Если у тебя ее не было, это не значит, что ее не существует.

– Слушай, гуру психологии и отношений, закрой свой ротик или я верну тебя к папаше.

– Хорошо, я замолчу, но только после двух новостей. С какой начать?

– С хорошей.

– Я буду тебе этой самой клушей женой, которая готовит, убирает и наводит в доме уют. Ну, без продолжения рода, конечно. Брак все-таки фиктивный.

Не сдерживаюсь, ржу в голос.

– Ты нож в руке не держала, из тебя домохозяйка, как из меня балерина.

– Если у человека есть желание – он всему научится.

– А у тебя есть желание?

– Возможно. Я же как-то должна тебя отблагодарить за помощь. Теперь плохая для тебя новость: страшненькой я становиться не планирую. Я и без косметики, как ни крути, красивая. Ну что ж поделать, Боженька дал мне красивые классические черты лица, что ж я с ними сделаю?

– Бинтом обмотаешь лицо и дело с концом. Оставишь дырки для глаз, носа и рта.

– Ну, если тебе так будет угодно.

– Так, все, замолчи. Ты меня умаяла. Чтобы до города ни звука не произнесла.

И все-таки спасибо Григорьевичу, что научил дочку послушанию. Маша молчала не просто до города, а до самого дома. Из машины вышла несколько нахмуренной и настороженной. В принципе логично – ожидает подвоха, как и с коммуналкой.

– На каком этаже ты снимаешь квартиру? – снимаю? Ха.

– На третьем.

– А хозяйка или хозяин не будет против, что ты с животным?

– Хозяин будет против, но мы как-нибудь договоримся, – улица еще миллион котов примет.

У квартиры Маша вновь хмурится и переводит на меня взгляд.

– Там не ожидает меня ничего плохого?

– Понятия не имею.

Открываю дверь и пропускаю Берсеньеву первой. Помогаю ей снять куртку. Вместо того, чтобы отпустить кота, она еще сильнее прижимает его к себе. Сейчас она какая-то другая. Трогательная и миленькая, что ли, в светло-бежевом свитере. Удивительно, брезгливая донельзя девчонка, а кота грязного и скорее всего блохастого прижимает к себе не брезгуя.

– Ну чего стоишь? Проходи.

Грубее. Надо, определенно, быть с ней грубее. И пожестче. И бинтами. Бинтами ее обмотать. Причем всю.