Спроси обо мне море [ самиздат]

Глава 28 Артем

Серхио приходит на работу опухшим и сонным. На вопросы отвечает невпопад, болезненно морщится. Вопреки обычному, ни на кого не обращает внимания, и даже не пытается острить. Тихо спрашивает у меня: не найдется ли таблетка аспирина? Его роман с Кристиной развивается неожиданно бурно. После работы он сразу отправляется к ней в гостиницу. Потом они гуляют по городу и тусят в клубах. А после опять возвращаются в номер. Сегодня пятая ночь, которую ему не удалось толком поспать.

— С одной стороны я устал от нее и хочу, чтобы она как можно скорее уехала, — признается Серхио. — Потому что сам я не в состоянии отказаться от встреч с ней. С другой стороны, мне тоскливо от одной мысли, что она уедет. И я ведь не смогу поехать следом. А значит, мы больше никогда не увидимся.

— Постой, у тебя с этой девицей что, все так серьезно? — удивляюсь я. Кристина мне кажется надменной, скучной и озабоченной своей красотой. И я бы никогда не подумал, что она может так зацепить моего друга.

— Черт его знает, — пожимает плечами Серхио. — Вчера мы поругались. Она закатила скандал из-за того, что ей не понравилось, как я посмотрел на официантку.

— Вы же не знаете языка друг друга, как же вы ругались? — мое удивление растет все сильнее. Серхио мотает головой и усмехается.

— Жесты, взгляды, мимика, эмоции… Этого вполне достаточно. Она кричала по-русски, я орал по-испански. Люди смотрели на нас, как на идиотов.

В красках представив себе эту сцену, не могу сдержать улыбки. Серхио тоже улыбается. Воистину, пути Господни неисповедимы.

— Что слышно про Вадима? — интересуется Серхио. — Вышли на его след?

— Да если бы! — вздыхаю я, вспоминая недавний разговор с Альберто. — Как в воду канул. Есть предположение, что он мог по поддельным документам покинуть страну.

— Жалко тебя. Всю жизнь теперь будешь в ожидании того, что этот дьявол вернется, — с сожалением произносит Серхио.

— Пожалуй, — задумчиво соглашаюсь я.

— А как дела с Алехандрой? Вам удалось поговорить? — спрашивает Серхио. Мы выходим на улицу. Протягиваю ему пачку сигарет и он, вытащив одну, тут же подносит к ней зажигалку и шумно затягивается.

— Полный игнор, — закуривая, отвечаю я. — Пабло тоже внезапно оставил меня в покое. Даже не знаю, что думать.

— Не советую сдаваться пока не разберешься, — как всегда мудро говорит Серхио. — Ребенок — это большая ответственность. Я тебе как отец говорю. И плевать, какие у тебя отношения с его матерью. Лучше бы, конечно, были дружеские. Но это уже зависит не от одного тебя. Так что не вздумай опускать руки.

Молча киваю. Сам это прекрасно знаю. И слушать рассуждения на эту тему совсем нет настроения. Серхио это понимает и тут же переводит беседу в другое русло. Все-таки он идеальный друг.

Отец просит заехать к нему на работу. Догадываюсь, о чем пойдет речь, и внутренне напрягаюсь. Всякий раз, когда разговор заходит о том, что я должен продолжить дело папы, в душе поднимается бунт и сопротивление. Да, я получил ту профессию, на которой он настаивал, но она не приносит мне радости. Мне не нравится копаться в чужих ртах и постоянно чувствовать запах лекарств. Пусть у меня даже все прекрасно получается, я не готов посвятить свою жизнь тому, что меня бесит. Отец, конечно, расстроится, когда я ему об это скажу. Но меньше всего на свете я хочу предавать себя.

Когда я переступаю порог кабинета, то вижу Тому в форме медсестры. Она с сосредоточенным видом раскладывает инструменты. Подхожу к ней сзади и обнимаю ее за талию. Девушка испуганно вскрикивает и бьет меня локтем в живот. Черт, больно!

— Никогда больше так не делай! — глядя на скрученного меня, дрожа, просит Тамара. Смотрит на меня с негодованием и испугом.

— Хорошо, хорошо, — миролюбиво говорю я. Боль отступает, и я уже могу выпрямиться. Подхожу к Тамаре и обнимаю ее. Она часто дышит и никак не может прийти в себя. Пара поцелуев приводят ее чувство и она успокаивается. Заглядываю в соседнее помещение. Отец занят пациентом и делает мне знак подождать. Что ж, я никуда не спешу. Весь вечер в моем распоряжении. Только есть после работы очень хочется.

— Тебе здесь нравится? — спрашиваю я Тамару, возвращаясь обратно. Она пожимает плечами. Поправляет белую шапочку, скрывающую волосы.

— Даже не знаю, как сказать точно… Здесь я словно чувствую себя на своем месте, — подумав, говорит Тома. — Работаю в состоянии медитации. Все понятно, размеренно. С ощущением, что я приношу пользу.

— И ты хотела бы продолжить? — интересуюсь я, устраиваясь на стуле возле окна.

— Пожалуй, да. При условии, что у меня будет хватать времени на мою работу, — отвечает Тамара.

— То есть, ты остаешься в Марбелье? — затаив дыхание, спрашиваю я. Тамара на мгновение замирает на месте. Похоже, что она еще сама не осознала этого решения. Ловлю ее за запястье и тяну к себе. Она усаживается ко мне на колени и обнимает за шею. Жадно целую ее в губы. Желание тут же накрывает меня с головой. Безумно хочу ее прямо сейчас. Почувствовав это, она мягко отстраняется.

— У меня ощущение, словно я сама ничего не решала, — говорит она. — Обстоятельства сами ведут меня. И я пока не хочу им противиться. Но если бы их не было, я бы вернулась в Москву.

Ее слова причиняют боль. Это глупо, но я начинаю себе казаться лишним в ее жизни. Почему мне так не хватает уверенности в том, что она тоже меня любит? От чего мне уже недостаточно того, что я люблю ее сам? Тамара замечает во мне перемену. Берет за подбородок и заглядывает в глаза.

— Я люблю тебя. И хочу быть с тобой. Но ты пойми такую вещь, что я очень долго жила сама по себе. Мне трудно перестроиться. И если совсем честно, то мне еще и страшно. Делиться своим миром, учиться доверять. Привыкнуть к тому, что я больше не одна, — тихо говорит она и в каждом ее слове звенит тоска. — Вдруг я опять обманусь? Что если, мне снова придется все потерять? Я не знаю, как с этим справиться.

— Неужели ты все еще не веришь мне? — немало удивляюсь я.

— Верю, но… Это пока сильнее меня, — отвечает Тамара. Мы смотрим друг на друга. Я не знаю, что ей сказать, чтобы развеять ее страхи. Скорее всего, слов окажется недостаточно. Слишком сильно она пострадала в прошлом. И хочу сделать все, что от меня зависит, чтобы все это стерлось из памяти. Чтобы Тома была счастлива со мной по-настоящему, не держась за старые обиды.

К нам входит отец, на ходу снимая с рук перчатки. Бросает на нас осуждающий взгляд.

— Предупреждаю заранее — никакого секса на рабочем месте! — строго говорит он, подходя к раковине и включая воду. Тамара подавляет смешок. — Узнаю — уволю обоих!

— Как страшно! — прижимая руки к щекам, ужасается Тома.

— Это без шуток, ребята, — оборачиваясь к нам на полном серьезе говорит Петя. — Вы уже в курсе, что я уезжаю. Меня не будет пару месяцев. И я хочу, чтобы это стало для вас двоих своеобразной практикой что ли. Для тебя Артем возможностью понять твое дело стоматология или нет. А для Тамары шанс жить здесь свободно и быть независимой. Я знаю, как для нее это важно. Поэтому я не хочу слышать отказов. Всего шестьдесят дней. Когда я вернусь, и вы решите, что подобное не для вас, я снова займу этот кабинет. По рукам?

Смотрю на Тамару. Догадываюсь, что она ответит согласием. Что ж, два месяца это и правда не вся жизнь.

— Поезжай со спокойным сердцем, — говорю я отцу. — Мы тебя прикроем.

Он довольно улыбается и с чувством пожимает мне руку. А я понимаю, что впервые за всю жизнь останусь в этом городе без него.

Сегодня в разгар рабочего дня в сервис приходит Пабло. По его торопливой походке и хмурому лицу, догадываюсь, что случилось что-то нехорошее. Вытираю грязные пальцы и иду ему на встречу. Он с вызовом смотрит на меня и прячет руки в карманы. Что ж, не осуждаю его за это.

— Алехандра снова в больнице, — сухо сообщает он. — Беременность удалось сохранить, но состояние сложное. И я считаю, что ты должен быть рядом с ней.

— Я никогда не отказывался от своего участия, — напоминаю я.

— Ты должен настоять на браке. Неважно, что она этого больше не хочет. Так будет правильно. А со временем все наладится, — надменным тоном произносит он. — Рано или поздно моя дочь простит тебя.

— Я не буду этого делать, — упрямо говорю я. — Но непременно навещу ее в больнице.

— Чего ты хочешь? — неожиданно спрашивает Пабло и ставит меня этим вопросом в тупик. — Может быть, мне перевести тебе на счет хорошую сумму? Или дать должность в своей кампании?

От злости на него у меня сводит челюсть. Как ему вообще такая мысль в голову пришла?

— Из уважения к вам притворюсь, что я этого не слышал, — приближаясь к нему, с яростью произношу я. — Уходите.

— Бедный, но принципиальный? — криво усмехаясь пытается уязвить меня Пабло.

— Не имеет значения, что вы обо мне думаете. Главное, что я знаю о себе, — отвечаю я и не дожидаясь новых издевок, возвращаюсь на рабочее место.

Отпросившись на час пораньше, отправляюсь к Алехандре. По пути заглядываю в магазин, чтобы купить ей ее любимых лакомств. Немного волнуюсь перед нашей встречей. Не хочу, чтобы она разволновалась и ей стало хуже. Долго придумываю, что скажу ей. Как попытаюсь достучаться до нее, чтобы она меня не отталкивала. Да, я виноват перед ней. Я предал ее, причинил ей боль. И если бы она не была беременна, то вряд ли бы стал навязываться. Для таких ран нужно время, много времени. Но в нашей ситуации его просто нет.

Когда я вхожу в палату, Алехандра лежит в постели и листает журнал. Увидев мня, корчит недовольную гримасу.

— Зачем приперся? — грубит она. — Я же тебе четко сказала, что не желаю тебя больше видеть.

— Как ты себя чувствуешь? — не обращая внимания на ее выпад, спрашиваю я. Беру стул и сажусь рядом с ней. Она буравит меня взглядом полным злости и раздражения.

— Пока ты не пришел было вполне терпимо, — отвечает Алехандра. Обхватывает себя руками и сурово сдвигает светлые брови.

— Что говорят врачи?

— Все плохо, — устало отвечает она.

— Я могу для тебя что-то сделать? — спрашиваю я, беря ее за руку. Она бросает на меня свирепый взгляд и тут же выдергивает пальцы из моей ладони. Ладно, наверное, это было лишним.

— Господи, как же ты меня достал! — раздраженно шипит Алехандра. — Какого черта ты такой милый и заботливый? Ушел к другой бабе, так ублажай ее! Не заставляй меня ощущать себя полной тварью!

— Ты о чем? — опешив от такого сравнения, теряюсь я.

— Артем, я тебе изменяла, — упавшим голосом произносит Алехандра и ее взгляд становится тусклым. — Это было ни один раз. Не случайно или по глупости, нет. Я делала это вполне осознанно. Мне все время чего-то не хватало в наших отношениях. Я не могла понять, чего, но на душе у меня было пусто… И я искала того, кто сможет помочь мне осознать это. Чтобы я могла прийти к выводу, что ты лучший, а я просто заблуждаюсь.

— Ты могла просто поговорить со мной, — ошарашенный такой откровенностью, с трудом произношу я.

— Мне было нечего тебе сказать, — опуская глаза, говорит Алехандра. — Это ведь я была не готова смириться с тем, что ты станешь единственным мужчиной в моей жизни до конца дней. Что я не узнаю, какими могут быть другие поцелуи и объятия… Внимание других. Все шло ко мне в руки — красивая свадьба, белое платье, благословение семьи. Ничего из этого не желая, я получала все, о чем может только мечтать девушка. У меня не хватило воли от этого отказаться. Но это сделало меня еще более несчастной. Прости. Я не хотела, чтобы папа говорил тебе о ребенке, потому что у меня нет уверенности, что он твой.

— Никак не ожидал подобного от своей дочери, — раздается у меня за спиной растерянный голос Пабло.

— Если вспомнить мою маму, то можно седлать вывод, что у нас это семейное, — сухо произносит девушка, старясь не смотреть на отца. Я поднимаюсь на ноги. Мне мерзко от того, что я только что услышал. Хочется сбежать отсюда куда глаза глядят. А еще долго-долго умываться, чтобы смыть с себя ощущения этой гадливости.

— Будет лучше, если ты уйдешь, — тихо говорит мне Пабло. И я понимаю, что ему очень стыдно за поступок своей дочки.

— С радостью, — отвечаю я, направляясь к выходу. — Счастливо оставаться.

Плохо помню, как спустился по лестнице и покинул территорию больницы. В голове крутятся мысли — как я мог не заметить, что я она мне изменяет? Почему был так слеп? Сколько все это длилось? Что я делал не так, что она бежала искать это у других? Слишком много вопросов на которые мне никто уже не ответит. Да и есть ли смысл в поисках ответов? Отец предупреждал меня, но я не захотел ему верить. И вот наказан за свою близорукость.

Прихожу домой. Тамара крутится на кухне. Тихо играет музыка. Вслушиваюсь, и понимаю, что это одна из моих любимых групп. Разуваюсь. Услышав шум, Тома выходит в коридор, на ходу вытирая полотенцем руки.

— Ты сегодня раньше, — улыбаясь, говорит она. Подходит ко мне и встав на цыпочки целует в губы. Смотрю на ее румяное личико, блестящие глаза. И думаю — а смогу ли я теперь верить ей? Что если ей со мной тоже чего-то не будет хватать, и она отправиться на поиски?

— Не успела спрятать любовника? — вырывается у меня. Тома смеется.

— Нет, все печальней. Суп еще не готов, — кивая в сторону кухни, говорит она.

— Прекрасно, значит у нас еще есть время на другие вещи, — отзываюсь я, прижимая спиной к стене. Тома хочет что-то возразить, но я не даю ей это сделать, закрывая ей рот поцелуем.