Ставка на темную лошадку

12

– Добрый вечер, мисс Ларк! – В комнату вплыла Уитни затянутая в черный шифон, золотая цепочка, которую подарил ей Каллен в начале лета, охватывала нежную шею. Сэм все труднее стало выбираться к подруге, зато Уитни в последнее время зачастила на ранчо «Скайларк».

– Располагайся, – пригласила Саманта и с наслаждением растянулась на диване.

– Спасибо.

Уитни уселась в кресло напротив. В комнату вошла Калида и поставила на столик рядом с диваном поднос.

– Поздновато для ужина, – заметила Уитни.

– Засиделась в кабинете, – объяснила Саманта, садясь к столу.

– В жизни существует не только работа. Я всегда повторяла это и буду повторять. Кстати, Каллен случайно не советовался с тобой?

– О чем?

– Как о чем? О том, как лучше извиниться передо мной, – пояснила Уитни.

– Он не станет извиняться, – устало ответила Саманта, отхлебывая лимонад.

– Еще как извинится! Хотя он, несомненно, самый большой упрямец в штате.

– Это не упрямство, – ответила Саманта. – Просто он знает, что прав.

– Вы всегда заодно! – обиженно проговорила Уитни, скрещивая свои красивые ноги. – Сэм, поверь мне, в жизни есть множество вещей, гораздо более интересных, чем твои лошади. И когда ты наконец поймешь, что для человека, сиявшего в лучах славы, трудно быть счастливым в этой глуши? Каллену всегда будет не хватать блеска и ярких красок большого мира. И поэтому он будет мне благодарен за то, что я вернула его туда. Разве тебе это не ясно? Я спасаю Каллена от него же самого и от этой дурацкой идеи о чувстве долга перед землей предков.

– Но ведь это его наследие, его семья! Он не может вот так просто взять и все продать. Как ты только могла предложить ему такое?!

– Это самое разумное решение всех проблем, – стояла на своем Уитни.

– А по-моему, самое дикое. И ты бы поняла это сама, если бы была способна видеть дальше своего носа.

– Значит, по-твоему, я эгоистка? – возмутилась Уитни.

Саманта чувствовала себя как выжатый лимон. Гнев и ревность ушли. Сил спорить с подругой у нее не осталось, а в последнее время они спорили все чаще и чаще.

– Я просто считаю, что ты плохо представляешь себе всю картину, – примирительно сказала она.

Саманта намазывала маслом хлеб, предоставив Уитни возможность с восторгом рассказывать о замечательном обеде у Мисси Баррисфорд. Однако слушала она краем уха, поскольку в последнее время могла думать только о Каллене. Ее так непреодолимо влекло к нему, что с каждым днем становилось все труднее скрывать это от него и от других. Хуже всего было то, что они тренировались вместе и встречались каждый день. А поскольку изнурительная работа и сон урывками окончательно подточили ее силы, она больше не могла сопротивляться желанию ни на минуту не расставаться с человеком, любившим ее лучшую подругу.

А Каллен между тем считал ее своим доверенным лицом, и она вынуждена была постоянно выслушивать, какие противоречивые чувства раздирают душу. Каллен то злился на Уитни, то мучился угрызениями совести, и это делало его глубоко несчастным. В такие моменты Саманта с огромным трудом удерживалась, чтобы не обнять и не поцеловать его, но знала, что не может этого себе позволить.

Скрепя сердце, Саманта пыталась уверить Каллена, что они с Уитни подходят друг другу, что Уитни скоро образумится и у них все будет хорошо. Но она сама все меньше верила в справедливость своих слов. Уитни жаждала жизни, которая долгие годы отнимала у Каллена радость. А его нынешний образ жизни она принять категорически отказывалась. Саманта чувствовала себя между двух огней: она желала счастья обоим, но как могли они быть счастливы вместе? И кто осмелился бы с уверенностью сказать, что они будут счастливы врозь?

Появился Бобби Крейг в костюме с галстуком и во все глаза уставился на Калиду, которая вышла из кухни.

– Дорогая, ты готова? – спросил он.

Уже неделю Бобби и Калида перестала делать тайну из своего романа.

Калида сняла фартук и повесила его на стул.

– Готова, – сияя, ответила она.

Бобби взял под руку свою подругу, кивнул Саманте с Уитни, и счастливая парочка удалилась.

– Они очень подходят друг к другу, – с веселым удивлением сообщила Уитни.

– Да, – буркнула Саманта и подумала: «Замечательно, что они так влюблены, но зачем постоянно демонстрировать это мне?»

– А где Эрин? – поинтересовалась Уитни.

– Спит. Репетиция продолжалась больше десяти часов. Она совсем вымоталась.

– Ну хорошо. – Уитни встала и потянулась, как большая сытая и довольная кошка. – Пожалуй, я последую ее разумному примеру и отправлюсь спать. И тебе советую.

– Обязательно.

– Я имею в виду не вообще, а сейчас же!

– Хорошо, возьму твое предложение на заметку, – криво улыбнулась Саманта.

– Послушай, ты что вытворяешь? Это новая форма самоубийства? – Уитни сердито смотрела на Саманту, уперев руки в бока.

– До соревнований осталась всего неделя, – стала объяснять Саманта. – После них я смогу уменьшить темп.

Она не сомневалась, что у нее действительно убавится работы вне зависимости от итога: либо удастся рассчитаться с долгами, либо ранчо отберет банк.

– Тебе еще надо дотянуть до них, – заметила Уитни. – Ты же просто какой-то труп ходячий!

– Спасибо, успокоила.

– Кто еще скажет тебе правду, если не лучшая подруга?

– Да кто угодно! Эрин, Бобби, Калида, Кинан, Лорел, Ноэль, сестра Морган…

– Картина мне ясна, – рассмеялась Уитни. – Но если у нас у всех одно мнение, это значит, что мы не ошибаемся.

– Я этого и не говорила…

Уитни склонила голову набок, пристально вглядываясь в Саманту.

– Так ты согласна, что губишь себя этой безумной работой?

– Конечно, согласна. Если я одержима своей идеей, это еще не значит, что я не могу трезво мыслить.

– Тогда иди спать.

– Сию минуту отправляюсь.

Уитни вздохнула, безнадежно махнула рукой и ушла, а Саманта уставилась на поднос с едой. Кусок не лез ей в горло, не было сил. Но как же тогда она сможет выдержать эту неделю? Сумеет ли продолжать хранить в тайне свои секреты и по-прежнему спокойно давать советы Каллену?

Саманта встала, несколько раз качнулась на каблуках и медленно побрела наверх. Ей нужно перетерпеть только неделю. Потом – конец безумию. Она сможет справиться. Должна. Ничего другого ей просто не осталось.

Спустя два дня Саманта, закончив тренировку, очень довольная спрыгнула с седла. Несси всю неделю показывала отличные результаты, сила и выносливость лошади достигла пика. У нее были неплохие шансы занять на соревнованиях высокое место.

– Кажется, у Гордого появился серьезный конкурент.

Саманта вскинула голову и в нескольких шагах от себя увидела Каллена на высоком могучем чалом коне. Яркое солнце заставило его щуриться, из-под шлема выбивались белокурые волосы, рубашка прилипла к телу и подчеркивала широкие плечи и грудь. Господи, как же ее тянуло к нему!

Чтобы скрыть блеск в глазах, Саманта отвернулась к Несси и начала ее расседлывать.

– Да, у нее хорошие задатки.

– Сэм, у нее масса достоинств, ты же знаешь. Она может стать основой новой американской породы скаковых лошадей.

– Так и задумывалось…

– Господи, помилуй! – изумился Каллен. – Неужели в Ларках проснулось честолюбие? Не иначе, все твои предки в гробу перевернулись.

Саманта показала ему язык:

– Я – не ты и не собираюсь завоевывать весь мир. Мне много не нужно, я всего лишь хочу разводить хороших лошадей. Это у Маккензи всегда были грандиозные планы.

– Ерунда! Просто мы, Маккензи, гордимся преимуществами наших чистокровных лошадей. Ты же не будешь спорить, что они лучше всех своих, с позволения сказать, родственников, выращенных и у тебя, и за границей.

– Положим, мне известно несколько конезаводчиков Кентукки, Великобритании и даже Австралии, которые готовы поспорить с этим.

– Клевета! – воскликнул Каллен с притворным ужасом, театральным жестом закрывая лицо.

– Маккензи никогда не нравились конкуренты, – улыбнулась Саманта. – Разве твой прадедушка Струтер не создал пиратскую флотилию, чтобы не допустить соперников в Америку?

Каллен улыбнулся в ответ:

– Между прочим, он сам занялся перевозками и преуспел в этом. Должен сказать, его пример меня вдохновляет весьма. Ну что, пройдем кросс? Ты готова? Кстати, Роз Стюарт будет ждать нас к обеду, она обещала приготовить ореховый пирог.

Саманта хотела было отказаться, сославшись на неотложные дела, но не смогла удержаться от соблазна.

– Мерибет! – позвала она. – Возьми у меня Несси, ей надо остыть. А где Флора?

– Она здесь, мисс Ларк. – Энди подвел к ней чалую кобылу. – Я уже разогрел ее, и она готова скакать.

Энди подставил руки, и Саманта взлетела в седло.

– Ты просто рыцарь, Энди, – улыбнулась она.

– Мне нетрудно. А как вы думаете, я бы смог выступить на Флоре на следующий год? – спросил он, и глаза его загорелись.

– Это зависит от того, что скажет Бобби, – снова улыбнулась Саманта. – По его словам, из тебя получается неплохой наездник.

Энди радостно подпрыгнул и заторопился в конюшню.

Они пошли к началу маршрута кросса, который Бобби подготовил для них накануне.

– Неужели ты рискнешь выпустить неопытного наездника?

Саманта пожала плечами: сейчас она могла думать только о трассе, которую утром прошла пешком от начала и до конца. Она в уме рассчитывала количество шагов до препятствия, прикидывая, под каким углом его лучше брать, и выискивала взглядом рытвины, опасные как для лошади, так и для всадника. Конечно, у нее была для этого специальная команда, но ей не хотелось испытывать судьбу.

– Энди к следующим соревнованиям станет опытным наездником, сам увидишь.

– И тогда твое ранчо станет еще и школой подготовки наездников?

– Так далеко я не загадываю. Кстати, ты получил доступ к соревнованиям?

– Конечно. Отец нажал на все педали. А кроме того, я ведь все-таки занял десятое место на соревнованиях в Феач-Хилле.

– Ты неплохо выступил, – сдержанно похвалила Саманта.

На самом деле она считала его выступление отличным – ведь Каллен не участвовал в скачках двенадцать лет, – но не собиралась говорить ему этого. Она была твердо уверена, что друзья не должны льстить друг другу. И ее новое отношение к Каллену ничего не меняло.

– Ты не очень щедра на похвалу, – заметил Каллен.

Саманта только пожала плечами:

– Ну что же, начнем?

– Только после вас, мисс Ларк.

Саманта пустила Флору в легкий галоп. Маршрут протяженностью две с половиной мили огибал ранчо «Скайларк» и переходил на земли Маккензи – надо было только преодолеть изгородь. Трасса заканчивалась в четверти мили от конюшен Маккензи, а там уже было рукой подать до пирога Роз Стюарт.

Для Флоры маршрут был новым. Саманта постоянно меняла маршруты, чтобы воспитывать у лошадей выносливость и поддерживать в них интерес к занятиям: она прекрасно знала, что от этого многое зависит.

Каллен вышел на трассу минуту спустя, сохраняя дистанцию, чтобы не врезаться в Саманту, но держался достаточно близко, чтобы перенимать у нее разные хитрости. А она знала их немало: у нее накопился большой опыт, и многочисленные награды подтверждали это. Правда, у Саманты не было возможности участвовать во всех соревнованиях, и она поэтому ни разу не становилась наездницей года. Но ее знали все и отдавали должное ее таланту.

Первое препятствие в виде палатки Флора прошла хорошо, потом начался спуск. Лошадь заторопилась, и Саманта осадила ее. Теперь у них на пути была сложная конфигурация из нескольких бревенчатых заборов разной высоты, а затем на подъеме шел каменный барьер. Бобби окрестил эту группу препятствий Холмом Соломона, потому что каждый шаг и прыжок таили опасность и требовали обдуманного подхода.

Саманта помнила, что после лабиринта шел спуск к неглубокому пруду, в который следовало прыгнуть, затем пересечь его, преодолеть еще один барьер, а затем за ним в нескольких ярдах находилась изгородь, отделяющая земли Ларков от земель Маккензи.

Саманта утром добрые полчаса тщательно изучала Холм Соломона, чтобы пройти его как можно лучше. Держа в уме утренние наблюдения, она направила Флору к входу в лабиринт. Перед первым прыжком лошадь заволновалась, но Саманте удалось успокоить ее. Они благополучно преодолели второе препятствие, третье, и наконец лабиринт остался позади. Флора собиралась заартачиться перед прыжком в пруд, однако Саманта не дала ей остановиться, и пруд чалая пересекла спокойно.

Поднимая брызги, они добрались до противоположного берега. Флора выскочила на берег немного неловко, но устояла. Они поднялись по небольшому склону и поскакали к выкрашенной в желтый цвет изгороди с высокими воротами. Флора шла легко и, навострив уши, ловила слова команд. Однако перед самыми воротами она внезапно остановилась как вкопанная. Саманта не ожидала подвоха и перелетела через барьер.

Многолетний опыт помог ей сгруппироваться в воздухе, она приземлилась, сделала кувырок, но осталась лежать на спине, глядя в затянутое облаками небо: у нее перехватило дыхание. Кобыла взирала на нее через ворота с удивлением, словно хотела спросить: «Что ты там делаешь?»

– Саманта! – вскрикнул Каллен, который как раз пересекал на Гордом пруд. – Ты жива?

Она не могла ответить, просто лежала и ждала, пока пройдет спазм.

Держа поводья в руке, Каллен опустился рядом с ней на колени.

– Не можешь дышать? – В его серых глазах застыла тревога.

Саманта с усилием покачала головой.

– Так я и думал!

Каллен надавил ей на диафрагму, отпустил, потом надавил еще. Постепенно ее легкие наполнились воздухом.

– Спасибо, – с трудом выдавила она.

– Не за что. Полежи немного.

Но Саманта только несколько раз вздохнула и благополучно села. Каллен сразу почувствовал огромное облегчение.

– Вот это был полет! – съязвил он. – У тебя определенно есть чему поучиться.

– Всегда рада помочь, – откликнулась Саманта.

– Жаль видеокамеры не было, – посетовал Каллен. – Могли бы потом внукам показывать. «Выдающийся прыжок Сэм Ларк!»

– Ты здорово меня подбодрил, – сердито проговорила Саманта, вставая. – Вот если бы Уитни свалилась с лошади, Каллен бы не шутил, а собрал бы кучу докторов и извелся от волнения. Я так не падала уже больше трех лет, – с вызовом сказала она.

– Значит, к этому шло, – пожал плечами Каллен и тоже поднялся. – Может быть, ты решила включить падение в сегодняшнюю программу, чтобы на соревнованиях не отвлекаться?

– Слава богу, догадался, – буркнула Саманта, перебираясь через ворота. – Помоги, – попросила она, забрасывая поводья на голову Флоре.

Каллен перепрыгнул барьер и помог Саманте сесть в седло.

– Дерек ди Грази придумал что-то в этом духе для сентябрьских скачек.

– Я слышала. Поэтому Бобби и сооружил эту чертову штуку. Вперед! – Она повернула Флору обратно к пруду. – Давай повторим?

– Все сначала?

– Конечно.

– Но мы только что прошли лабиринт целыми и невредимыми. Почему бы нам не начать с пруда?

– Потому что именно сочетание барьеров с водной преградой представляет основную сложность. Ну давай, Каллен!

Со вздохом Каллен прыгнул в седло и последовал за Самантой через пруд к лабиринту.

– Уж лучше бы я отсидел на десяти заседаниях совета, – проворчал он, глядя на Холм Соломона.

– И лишил бы себя такого удовольствия? Чушь! – отрезала Саманта и направила Флору к бревенчатым барьерам.

Чалая на этот раз отнеслась к ним с большим доверием. Она даже не упрямилась перед прудом и легко выбралась на противоположный берег. Перед желтыми воротами Саманта почувствовала колебания Флоры и послала ее вперед, не дожидаясь, пока она передумает.

Последний участок трассы они прошли благополучно, хотя Флора сбила перекладину на разновысоком барьере – самом легком препятствии на маршруте. Саманта подавила вздох и отметила про себя, что ей придется пересмотреть свой рабочий график: с Флорой надо будет проходить дистанцию утром и вечером. Она чувствовала, что не может пока целиком положиться на Флору, а чтобы успешно пройти многоборье, всадник и лошадь должны безраздельно доверять друг другу.

Когда Каллен пересек финишную линию, Саманта уже спешилась и ослабляла подпругу на Флоре. Он спрыгнул на землю в нескольких шагах от Саманты.

– Совсем, совсем неплохо! Не боюсь себя похвалить, – сказал Каллен, перебрасывая поводья через голову Гордого.

Почти касаясь друг друга, они пошли по зеленому лугу к конюшням; рядом брели лошади.

– Мне бы чувствовать усталость, – заметил Каллен, – но я мог бы, кажется, скакать так целый день. Мне нравится кросс.

Саманта весело рассмеялась, радуясь его бодрому настроению.

– Вид у тебя жизнерадостный, – подтвердила она.

– Именно так я себя и чувствую, – усмехнулся он. – Я наконец обрел форму и заново ощутил прелесть подготовки к соревнованиям. Отец поправляется, дела на ранчо идут хорошо, я с удовольствием этим занимаюсь… Чего еще желать? Кроме всего прочего, выяснилось, что можно отлично всем руководить, не уезжая с ранчо. Почему бы мне не радоваться жизни?

– Но как быть с Уитни? – напомнила Саманта, хотя ей и не хотелось омрачать его радость.

– Верно, – со вздохом проговорил Каллен. – Есть еще Уитни…

Саманта скосила на него глаза. Ну почему ему суждено так сильно любить Уитни и так мучиться? Она была уверена, что Каллен не заслуживает этого.

– По-моему, тебе нужно с ней поговорить.

– Я пытался, но мы каждый раз приходим к одному и тому же. Я понимаю, чего ей хочется. Но, черт возьми, почему она не желает понять, что нравится мне? Почему она не видит, как много значит для меня ранчо?

– Она поймет, – успокаивала Каллена Саманта. – Уитни образумится и увидит, что жизнь, которая тебя удовлетворяет, хороша для вас обоих. Ты на ней женишься, и я еще повеселюсь на вашей свадьбе.

– Ты такая милая, Сэм…

Каллен внезапно протянул руку, погладил ее по щеке, и это легкое прикосновение затуманило разум Саманты. Ей почудилось, что Каллен хочет ее поцеловать, а она так устала, что защитный панцирь еле держался… Саманта качнулась к нему и едва не поцеловала его сама – но вовремя остановилась. Он вовсе не собирался ее целовать! Это была лишь ее фантазия. Ей просто слишком хотелось этого… Саманта побледнела, шагнула в сторону и налетела на Флору.

– Господи, Сэм, да ты вымоталась окончательно! – воскликнул Каллен, решив, что ее качает от усталости. – Я не могу тебя видеть такой. Скажи, что тебя тревожит. Скажи, Сэм.

Он снова погладил ее по щеке, и Саманта почувствовала, что совершенно обезоружена этой простой лаской. Она уже не могла рассуждать здраво, у нее не было больше сил и дальше нести в себе весь груз волнений и тревог. Кончилось тем, что она рассказала Каллену все. И о долге, который накопил ее отец, и о том, как она навязала ему свою программу, которую он оказался не в силах выдержать. Она рассказала о кредиторах, требующих денег, о договоре с банком и о том, что ее единственная надежда связана с осенними соревнованиями. На карту было поставлено все.

Каллен слушал ее, не перебивая, сжав губы и сдвинув брови. Наконец он взорвался.

– Ты сошла с ума! – Его крик испугал лошадей. – Ты медленно убивала себя все эти пять лет, а мне бы понадобилось десять секунд, чтобы выписать чек – и не было бы этого безумия!

– Как ты смеешь так говорить? – Саманта возмутилась до глубины души. – Все эти пять лет я одна вела дела, я так гордилась собой… А ты хочешь все перечеркнуть каким-то чеком?

– Сэм…

– Нет! Я не Уитни, мне не нужно, чтобы меня спасал рыцарь на белом коне. Так что давай задний ход, Каллен.

– Я не собираюсь тебя спасать… хотя, конечно, был бы не прочь. Это будет просто ссуда – беспроцентная в отличие от той, что предложил тебе банк. Ты вернешь мне эти деньги, когда сможешь, а пока хоть немного придешь в себя, вздохнешь спокойно. Тебе не придется больше медленно, но верно убивать себя работой. Ты снова заживешь по-человечески…

– Нет, я должна это сделать сама.

– Но почему?

В сердце Саманты смешались горечь, боль утраты, чувство вины.

– Как же ты не понимаешь? Ведь я во всем виновата сама! Это у меня родилась «блестящая» идея вывести новую породу. Я, а никто другой, целый месяц уговаривала отца, хотя и видела, что он не в восторге. Это я настояла на покупке лучших племенных жеребцов и кобыл. Я повесила на ранчо долг в четверть миллиона – в добавление ко всем долгам отца. Я едва не оставила нас с Эрин без наследства. Это по моей вине жизнь у родителей превратилась в кошмар. Это я их убила, Каллен! И теперь я сама должна вытащить «Скайларк» из долгов. Это мое дело, и касается только меня.

– В жизни не видел таких упрямых женщин! – с досадой бросил Каллен и схватил ее за руку, заставив остановиться. – Ты виновата в случившемся меньше, чем кто бы то ни было. Ты же знаешь, у Руфуса была масса планов, но в бизнесе он разбирался слабо. И задолго до твоей программы он успел накопить непомерный долг, который целиком на его совести, а не на твоей. В отличие от тебя он-то был в курсе дел. А ты разъезжала по Европе и думала, что дома все в полном порядке. Разве не так?

– Да, но…

– В этом все и дело! Как ты могла избежать новых осложнений, не зная истинного положения дел? Неужели это не ясно? – Он взял ее за руки и повернул к себе. – Руфус должен был твердо сказать тебе, что следует отложить программу, пока не удастся поправить дела. Ведь в то время ответственность за ранчо нес он, а не ты. Но он не подумал об этом, хотя хорошо знал свое финансовое положение. Твой отец, как всегда, принял рискованное решение – и это был прямой путь к банкротству. Он сам загнал себя в ловушку и чуть было не оставил детей без наследства. Я люблю Руфуса, Сэм, и вовсе не хочу упрекать его: он уже поплатился за свои ошибки. Я хочу другого – ты должена понять, что ни в чем не виновата.

Долго, слишком долго сдерживаемые слезы потекли по лицу Саманты. Она увидела удивление на лице Каллена, а потом он обнял ее и начал утешать, поглаживая по спине.

– Но ты не понимаешь! – рыдала она. – Первые неудачи с моей программой разрушили последнюю надежду отца снова встать на ноги. Он не смог выдержать груза, который я на него взвалила. Я его убила, Каллен, и маму тоже! Ты же не можешь не понимать, что это так…

– Я ничего такого не понимаю. – Голос его звучал мягко, но руки сжимали ее все сильнее. – Ты взваливаешь на себя чужую вину, Сэм. Ты не больше виновата в смерти родителей, чем я в… – Каллен запнулся. Она подняла голову и удивилась, увидев на его лице грустную улыбку. – Ты так же не виновата, как и я в гибели брата. Руфус совершил роковую ошибку, солгав тебе. Он забыл о том, что для вас с Эрин важнее всего – дом, эта земля. Верни вину тому, кто действительно виноват. Он теперь может с этим справиться.

Саманта заплакала еще горше. А что, если прав Каллен? Может быть, действительно отец предал ее, а не наоборот, как считала она? Ответа не было. Рыдая, она все теснее прижималась к Каллену; ей казалось, сердце ее вот-вот разорвется.