Ставка на темную лошадку

5

Каллен застегивал галстук-бабочку, страшно довольный, что они с Самантой, как в детстве, снова вместе в дерзкой затее. Как много лет прошло с тех пор, когда их объединяла любовь к приключениям! Он надеялся, что авантюрная жилка сохранилась в Саманте и романтический дух в ней не угас. В этот вечер им предстояло начать первый этап Грандиозного Плана, успех которого целиком зависел от предприимчивости Саманты. Провести Уитни было не так уж просто.

Каллен вдел в петлицу бутон розы, затем расчесал волосы и, решив, что они у него чересчур длинные, закрепил их сзади в густой хвост. Он мельком оглядел себя в зеркале и поспешно отвернулся: шрам на щеке всякий раз будил слишком болезненные воспоминания. Однако видом своим Каллен остался доволен, да и вечер предстоял многообещающий. Каллен с интересом ждал развития интриги, а кроме того, как всегда, на подобных вечерах он мог рассчитывать на женское внимание. Но самое главное – Каллен надеялся пробудить в сердце Уитни искры ревности. Конечно, до свадьбы было по-прежнему далеко, но повод для оптимизма у него появился.

Каллен вышел из своей комнаты на балкон, который тянулся над холлом, и некоторое время наблюдал за прислугой, снующей внизу в лихорадке последних приготовлений к торжеству в честь годовщины свадьбы родителей. Было ясно, что вышел он слишком рано: гости начнут съезжаться только через час, и не раньше чем через полчаса появятся отец и мать. Однако нетерпение подгоняло его – он не знал, как убить время.

Каллен спустился вниз и прошел через холл в огромный зал, расположенный в глубине дома. Этот зал одновременно мог принять две сотни танцоров, в то время как еще добрая сотня гостей имела возможность угощаться а-ля фуршет или прогуливаться по саду, любуясь цветами.

У стены стоял стол с множеством всевозможных освежающих напитков. Экономка Маккензи Марджери Томпсон добавляла последние штрихи к украшающим стол цветочным композициям. Уильямс, не лишенный доли лукавства дворецкий, по узкой винтовой лестнице провожал музыкантов на расположенную над залом галерею.

Сверкающий лаком дубовый паркет отражал свет роскошных люстр восемнадцатого века, свисавших с потолка, отделанного резными панелями из дуба. Каллен глубоко вздохнул, проникаясь атмосферой изысканной красоты этого зала, и уже в который раз за прошедшие две недели поймал себя на мысли, что чувствует себя счастливым. И это после того, как он двенадцать лет тратил столько усилий, чтобы быть как можно дальше от родного дома!

Каллен заглянул в столовую. Там также полным ходом шли приготовления к банкету. Он был совсем не настроен окунаться в этот муравейник, поэтому предпочел удалиться в гостиную, где было тихо и спокойно. Эта отделанная позолотой комната никогда ему особенно не нравилась, но в этот вечер ее царственная красота соответствовала его настроению. Он даже подумал, что в торжественных приемах есть определенное очарование…

Все те дни, что Каллен проводил в родительском доме, он постоянно чувствовал, с какой любовью и теплотой относятся к нему отец и мать. Это особенно ощущалось во время их незатейливых разговоров за обеденным столом, когда он беззлобно поддразнивал родителей, а они – его. Каллен никак не ожидал, что люди, которых он так старательно избегал, настолько искренне будут радоваться его приезду. И, как ни странно, именно этот официальный прием дал ему по-настоящему почувствовать себя дома.

В прежние приезды Каллен не мог пробыть на ранчо дольше нескольких дней. Он постоянно ощущал незримое присутствие Тига и поспешно уезжал: сначала в Йель, а позднее – в Нью-Йорк или Гонконг, чтобы избавиться от тяжелых воспоминаний. Именно по этой причине он на выпускном курсе колледжа объявил родителям, что намерен отделить семейный бизнес от дел ранчо и взять его на себя, освобождая тем самым Кинана от лишней нагрузки. Слишком многое на ранчо напоминало Каллену о счастливых днях до роковой аварии. Он с трудом даже гостил здесь, а управлять делами ранчо было выше его сил.

К счастью, отец не имел ничего против и счел предложение сына разумным, так как душа у него никогда не лежала к чистому бизнесу. И все же для родителей его решение покинуть Виргинию было чувствительным ударом. Но в итоге они смирились, и Каллен получил то, к чему стремился: освободил себя от постоянной боли и чувства вины. Он не смог бы этого сделать, если бы остался жить в доме, где в каждой комнате находил напоминание о невозвратных счастливых днях и несбывшихся надеждах.

Но теперь все удивительным образом изменилось. Пребывание в родном доме не угнетало его, как прежде, – возможно, потому, что ему удалось добиться всего, чего мог бы достичь Тиг. Женитьба на Уитни должна стать завершающим пунктом намеченной им жизненной программы. И, возможно, после этого он снова сможет радоваться жизни, как когда-то до гибели брата. Каллен был уверен: несмотря на свои капризы, Уитни обладает всем, что может сделать мужчину счастливым.

Каллен влюбился в нее в семнадцать лет. Ей было пятнадцать, но и тогда уже она была красива и отлично знала об этом. Каллен же казался себе неуклюжим и абсолютно терялся в ее присутствии. А еще – Уитни любила Тига. Тиг же был само совершенство: умен, красив, весел, добр и уверен в себе. Каллен не сомневался, что Тиг лучше всех на свете, но это не возбуждало в нем чувства ревности – напротив, любовь к младшему брату становилась еще сильней.

Как бы то ни было, Каллен решил, что два таких совершенных существа обязательно должны быть вместе, а поэтому не стал им мешать и сохранил в тайне свою любовь. Он разрешал себе только со стороны наблюдать, как брат ухаживает за девушкой, лучше которой, по его твердому убеждению, не было в мире.

Каллен считал, что так будет продолжаться всегда, но судьба распорядилась иначе. Этот красивый полудетский роман ждала трагическая развязка…

Каллен подошел к камину и в первый раз после смерти Тига разрешил себе посмотреть на семейные фотографии, заботливо расставленные матерью на полке. На всех снимках был Тиг: в шесть, девять, двенадцать лет. Такой красивый, веселый, полный жизни… Неудивительно, что его полюбила Уитни, а родители просто обожали. Даже Саманта и Эрин относились к нему, как к брату. Каллен взглянул в зеркало над камином и невольно содрогнулся, когда в очередной раз в глаза ему бросился тонкий шрам – его пожизненное клеймо. Он быстро открыл бар, налил себе виски в хрустальный стакан и одним глотком отпил половину.

Двенадцать долгих мучительных лет он без устали трудился, пытаясь восполнить семье потерю Тига. Все это время он как бы продолжал жизнь брата, но теперь настало время вернуться в жизнь собственную. Он женится на Уитни и увезет ее в тот сверкающий мир, который для нее построил. Они будут жить в Нью-Йорке, Лондоне, Гонконге. Год назад он купил островок в Карибском море и выстроил на нем виллу – для нее, для Уитни. На вершине нью-йоркского небоскреба, где размещалось отделение его корпорации, находились роскошные апартаменты, отделанные в ее вкусе. В получасе езды от Лондона Каллен приобрел пять тысяч акров земли со старинным замком, который отреставрировал и оборудовал по последнему слову техники. И это тоже для Уитни, чтобы она могла во время их пребывания в Англии наслаждаться одновременно и прелестями старины, и преимуществами современной жизни.

Все было готово, оставалось надеяться, что Саманте удастся сегодня разыграть убедительный спектакль и Уитни согласится наконец выйти за него замуж. Каллен даже в общих чертах познакомил с планом родителей, и они согласились ему подыграть, чтобы со своей стороны подогреть ревность Уитни. К спектаклю было все приготовлено, и Каллен с нетерпением ждал, когда же поднимется занавес.

– Что-то вид у тебя мрачноватый. Задумался об Уитни? – поинтересовалась с порога Эрин.

Каллен допил свой виски и с улыбкой повернулся к своей подруге детства, которую считал сестрой. Она выглядела превосходно в открытом бархатном платье, плотно облегавшем фигуру. Ее завитые темные волосы шелковистыми кольцами падали на обнаженные плечи.

– Привет, маленькая разбойница! – бодро откликнулся Каллен. – Вижу, что ты приготовилась к большой охоте.

– Будем считать, что это комплимент. – Она подошла ближе. – Да и ты при параде и выглядишь решительно. Думаю, Уитни не сможет не обратить на тебя внимания.

– Только и остается на это надеяться.

Эрин рассмеялась и звонко чмокнула Каллена в щеку.

– Да, скрутила она тебя в бараний рог… Неужели ты себя совсем не уважаешь? Будь же мужчиной, покажи характер! Устрой ей хорошую головомойку, она этого заслуживает.

– Ты же знаешь, что скорее она меня в гроб вгонит. Кстати, где же твоя сестра?

– Поджидает выгодного момента для своего появления и начала Грандиозной Игры.

– Надеюсь, она не в джинсах?

– Нет-нет, что ты! – хитро улыбнулась Эрин. – Я приехала пораньше, чтобы обеспечить ей моральную поддержку. Поставить на место Уитни – дело, бесспорно, благородное, но не совсем простое.

– Боюсь, убедить три сотни гостей в том, что Сэм – роковая женщина, будет не легче.

– Как знать! – Эрин улыбнулась еще загадочнее. – Не советую торопиться с выводами. Кстати, для того, чтобы у вас что-нибудь получилось, постарайся сейчас же избавиться от всех предубеждений.

– Что там еще затевает Сэм? – Каллен был по-настоящему заинтригован.

– Подожди немного, сам все увидишь, – просияла Эрин.

– Какое чудесное начало вечера! – в дверях улыбался Ноэль Бомон.

Каллен вздохнул. Высокий темноволосый француз в черном элегантном смокинге от Армани представлял серьезную угрозу. Не было на свете женщины, которая не нашла бы его привлекательным. Каллен понял, что удержать внимание Уитни ему будет непросто.

– Ах, моя милая фея музыки, – Ноэль галантно поцеловал руку Эрин, – вы сегодня волшебно прекрасны. Я преклоняюсь пред вашей красотой. Я у ваших ног.

– Ну, положим, ногами я особенно похвастаться не могу, – наморщила нос Эрин.

Бомон рассмеялся и покачал головой, в его черных глазах поблескивали искорки.

– Я восхищаюсь вами, а вы только отшучиваетесь. Как прикажете за вами ухаживать при такой несерьезности с вашей стороны?

– Но я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы вы за мной ухаживали.

– Но когда мужчина видит перед собой такое обаяние и красоту, что же еще ему остается делать?

– Вести себя, как разумный взрослый человек, – отрезала Эрин.

– Эрин, не проси невозможного, – напомнил о себе Каллен.

– Как, ты здесь? – Ноэль сделал удивленное лицо, словно впервые заметив соперника.

– Вот вы где, мои дорогие, – воскликнула Лорел Маккензи, неожиданно появляясь в дверях.

Широкая юбка ее платья цвета морской волны колыхалась, словно нежному атласу передалось волнение хозяйки.

– Эрин, спасибо, моя милая, что приехала пораньше. Ты моя надежда и опора. Уильямс меня только что «обрадовал»: подъехали Бартоны. Скучнее этой пары не найти во всей Виргинии. Кроме того, они всегда являются первыми и уезжают последними. Зато все – просто прелесть, приятно посмотреть. Эрин, если такое платье не поможет тебе найти мужа, можешь ставить на браке крест.

– Лорел, тридцать мне еще не завтра, так что у меня все впереди, – отшутилась Эрин, нежно целуя мать Каллена.

– Не надейся, что эта проблема так уж просто решается, – предупредила ее Лорел. – Каллен – яркий тому пример.

– Возможно, это его тактика, – не мог не вставить слово Ноэль. – Могу посоветовать кое-что, мой друг, – обратился он к Каллену.

– У меня, «мой друг», – передразнил его Каллен, – любовниц было достаточно. Теперь мне нужна жена.

– А вот это, по моему мнению, и есть твоя главная ошибка.

– Почему вы так настроены против брака? – удивленно спросила Лорел.

– Нет, мадам, уверяю вас, я не против брака, – возразил Ноэль. – Я только считаю, что в женщине нужно искать не жену, а любовницу. Брак двух любовников – это союз, скрепленный страстью; он дарит счастье и радость. А если в браке соединяются просто муж и жена, их ждет серая, бесцветная жизнь, которую не оживляет искра страсти. Вот вы прожили с мужем тридцать три года, но продолжаете оставаться союзом любовников, не правда ли? Не смущайтесь, только слепой может этого не заметить. Ваш сын, будь он повнимательнее, мог бы на вашем примере многому научиться.

В это время в дверь заглянул Кинан и громко зашептал, обращаясь к жене:

– Приехали Бартоны! Скорее спасай меня!

– Иду, дорогой, – ответила Лорел, награждая Ноэля лукавой улыбкой.

– Боже правый! – неожиданно ахнул Кинан. – Эрин, это ты?

– А то кто же? – Она повернулась к Кинану, давая возможность лучше себя рассмотреть.

– Да… – одобрительно протянул Кинан. – Сейчас же выходи за меня замуж!

– Я бы с радостью, но, боюсь, Лорел это не понравится.

– Еще как не понравится, – подтвердила Лорел.

– В таком случае оставь для меня второй танец, – заявил Кинан и взял Лорел под руку. – Сама понимаешь, первый танец приходится танцевать с женой.

– Именно, – поддакнула Лорел, напуская на себя строгий вид.

Кинан весело рассмеялся и повел ее из комнаты.

– Итак – в бой! – расправила плечи Эрин.

– Прошу. – Ноэль галантно предложил ей руку.

Через час зал был почти полон, вовсю гремела музыка. Каллен с бокалом шампанского в руках беседовал со своей дальней родственницей, чрезвычайно энергичной Хеленой Кармихель. Она входила в состав жюри конных соревнований на приз Маккензи. Второй собеседницей Каллена была старшая сестра Мисси Баррисфорд – Эмили, известная наездница. Естественно, разговор шел о лошадях, и, как всегда, больше всех говорила миссис Кармихель.

Впрочем, Каллен ничего не имел против. Ему трудно было бы сейчас уделять много внимания миссис Кармихель и Эмили: слишком нетерпеливо он ждал появления Уитни и Саманты. Непонятное волнение не отпускало его. Каллену казалось, что в этот вечер суждено произойти чему-то важному. И когда Уитни вошла в зал, он понял, что волновался не напрасно.

Каллен услышал, как кто-то восторженно ахнул. И было отчего: появившаяся в дверях Уитни выглядела так, что захватывало дух. Белокурые волосы, собранные в пышную прическу, открывали ее молочно-белые плечи. Узкий лиф отливающего золотом шелкового платья едва прикрывал соблазнительную грудь, плотно охватывал тонкую талию, переходя в широкую юбку, ниспадающую до золотистых, в тон платья, туфель.

Уитни приветливо поздоровалась с Кинаном и Лорел, затем оглядела зал и встретилась глазами с Калленом. К его удивлению, она не отвела взгляд, а даже улыбнулась теплой, очаровательной улыбкой, сразу согревшей и осветившей его душу.

– Извините, – сказал Каллен миссис Кармихель и Эмили и медленно двинулся навстречу Уитни.

– Ты сегодня необыкновенно красива, – признал он.

Уитни удовлетворенно улыбнулась:

– Ах, что ты, это платье давно устарело. Оно как-то затерялось в моем гардеробе, а тут я на него наткнулась и рискнула надеть.

– Я не имел в виду платье, я говорил о тебе. Ты такая…

Он не успел закончить: в зал торжественно вступила Саманта Фей Ларк.

Обычно Саманту вполне можно было принять за мальчишку-подростка, но только не в этот вечер. Ее распущенные волосы с медным отливом огненной рекой сбегали на плечи. Тончайший изумрудный шифон, чуть охватывая грудь, мягкими складками струился вдоль тела, обвиваясь вокруг стройных ног. Ткань была так тонка, что больше открывала, чем скрывала. Обнаженные плечи и спина усиливали это впечатление.

Вот, значит, как, по-мнению Саманты, должна выглядеть роковая женщина! Бог услышал его мольбы: она попала в точку. Каллен был настолько поражен необыкновенно преобразившейся Самантой, что не сразу заметил, как помрачнела стоявшая с ним рядом Уитни. С ней такое случалось всегда, когда она переставала быть центром внимания. А сейчас происходило именно это: глаза всех присутствующих в зале были прикованы к Саманте. Изумление было всеобщим: никто раньше не видел Саманту такой, какой она предстала перед многочисленными восхищенными взорами в этот вечер. Каллен растерялся – он просто не знал, куда смотреть.

– Впечатляющее превращение, – заметил Ноэль, и Каллен подумал, что француз выразил общее мнение. – А я уже давно подозревал, что возможно нечто подобное, и рад, что не ошибся.

– Жаль, что ты не поделился со мной своими предположениями, – совершенно искренне посетовал Каллен.

Ноэль рассмеялся:

– Друг мой, ты бы мне все равно не поверил. А теперь прошу меня извинить. Хочу поторопиться: сейчас у ее ног будет столпотворение.

Каллен в немом изумлении наблюдал, как большинство находившихся в зале холостяков дружно устремились к Саманте. К Саманте! Кто бы мог подумать?! Ноэль, конечно, оказался первым, и очень скоро стена черных смокингов скрывала Саманту от глаз Каллена.

– Где она умудрилась достать это… это платье? – спросила оправившаяся от потрясения Уитни.

– Ты первый раз его видишь? – Каллен удивленно взглянул на любимую женщину.

– Разумеется, в первый! Она же не вылезала из своих джинсов. Что это вдруг на нее нашло?

– Как бы там ни было, но она настроена решительно, – заметил Каллен и мысленно дал себе слово никогда больше не считать, что хорошо знает Саманту Фей Ларк.

В следующие полчаса – и впервые за тринадцать лет – Каллен ловил себя на том, что его внимание то и дело переключается на Саманту. Он испытывал постоянное желание следить, как она, не торопясь, движется по залу, невинно кокетничая с каждым мужчиной, который вступал с ней в разговор. Каллен с удивлением почувствовал, что повышенное внимание мужчин к Саманте странным образом раздражает его. В особенности его задевала каждая улыбка, подаренная Самантой Ноэлю Бомону, а этот шустрый француз ни на шаг не отставал от нее.

– Я хочу шампанского! – очевидно, уже не в первый раз повторила Уитни звенящим голосом.

– А? Да, конечно. – Каллен словно очнулся, с трудом отводя глаза от волнующе прозрачного шифона. – Извини, Уитни, одну минуту. – Но он не успел сделать и шага, поскольку как раз в этот момент на середину зала вышли его родители. Подтянутый жизнерадостный Кинан отлично выглядел в элегантном смокинге; рядом с ним стояла сияющая счастьем Лорел, ей очень шло платье цвета морской волны.

– Леди и джентльмены! – обратился к гостям Кинан. И сразу же шум вокруг стал стихать. – Мы с женой хотим поблагодарить всех, кто пришел сюда, чтобы вместе с нами отпраздновать тридцатитрехлетний юбилей нашей свадьбы. Надеюсь, вы еще столько же лет сможете составлять нам компанию. Мы хотим открыть этот бал вальсом, который танцевали на нашей свадьбе. Маэстро, прошу! – И он сделал знак музыкантам на галерее.

По залу поплыли дивные звуки венского вальса. Кинан подхватил Лорел и закружил ее в танце, к ним начали присоединяться веселые пары.

– Что же ты меня не приглашаешь? – недовольно спросила Уитни, поворачиваясь к Каллену. – Мне кажется, это наш танец.

– Нет, моя дорогая, этот танец – мой! – Рядом с ними как из-под земли вырос Ноэль под руку с Самантой. – Вы обещали первый танец мне. И свидетели у меня есть. Так что на несколько минут вы – моя!

Саманта поспешно схватила Каллена за руку и притянула к себе.

– Каллен пригласил на первый танец меня, – беспечно заявила она. – Разве ты забыла, что отказала ему?

Уитни мгновение колебалась, но затем решила использовать ситуацию в своих целях. Улыбнувшись Каллену одной из своих самых обворожительных улыбок, она взяла Ноэля под руку и, тесно прижавшись к нему, направилась с ним в круг танцующих.

– Смотреть противно, – пробормотал Каллен.

– И не надо, смотри на меня, – посоветовала Саманта.

Каллен повернулся и окинул ее оценивающим взглядом с ног до головы.

– А ты здорово почистила перышки, – заметил он.

– Пришлось нанять бригаду специалистов, – улыбнулась она в ответ, и щеки ее чуть тронул румянец.

– Твое появление произвело фурор, – сказал Каллен, с явным удовольствием разглядывая Саманту. Вблизи она казалась еще привлекательнее.

– Я нарочно отсиживалась в засаде, чтобы появиться перед публикой после Уитни. Ну что, приступим к нашему плану? Надо дать сплетникам повод посудачить.

– Ты своим эффектным появлением уже дала пищу для разговоров, – усмехнулся Каллен и повел Саманту к танцующим. – Как тебе удалось так измениться? Встретила Волшебницу-крестную, как Золушка?

– Ты сам сказал, что я должна затмить Уитни. Вот я и стараюсь по мере сил и возможностей. Это мои робкие попытки соответствовать выбранной роли.

– Ничего себе робкие попытки!

Каллен обнял Саманту, закружил ее под звуки вальса, и у него появилось странное ощущение. Последние годы он танцевал только с Уитни. Теперь же, вальсируя с Самантой, он чувствовал себя совсем иначе. Саманта была значительно ниже своей подруги, и ее фигура не отличалась волнующей пышностью форм. Но пластичность и грация Саманты поразили Каллена – раньше он замечал в ней эти черты, только когда видел верхом. Но более того, во всем ее облике чувствовалось что-то новое… казалось, она наконец вернулась домой после долгого отсутствия.

Каллен улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и она чуть заметно поежилась. Ее лицо было таким знакомым и в то же время каким-то иным.

– Ты сегодня не перестаешь меня удивлять.

– Я решила действовать, как призывал герой бессмертного Вальтера Скотта Мармион: «Вперед, и только вперед!» – Она решительно тряхнула головой, ее медные волосы плавно колыхнулись, и Каллену вдруг захотелось прикоснуться к этому пылающему шелку. – Мне кажется, это самая сумасшедшая затея из всех, в которых мне когда-либо приходилось участвовать.

– Ты говорила то же самое перед тем, как мы забрались ночью в сад миссис Баррисфорд и выкопали лучший куст роз, чтобы приз достался маме. И еще раньше, когда мы вкрутили красную лампочку в фонарь у дома Бартонов.

Саманта рассмеялась.

– Посмотреть на тебя сейчас: такой франт с прекрасными манерами. И никогда не догадаться, что ты был способен на такие штучки. Ты в высшей степени непредсказуемый человек. Может быть, в этом кроется причина твоего оглушительного успеха в бизнесе? Твои конкуренты не в состоянии предугадать твой следующий шаг.

– Ноэлю Бомону раз или два это удалось, – заметил Каллен.

– Серьезно? Должна сказать, он начинает мне нравится все больше и больше.

– Ну, раз он тебе так по душе, предлагаю продумать запасной вариант. Если Грандиозный План не сработает, ты можешь переключиться на Ноэля, соблазнить его и тем самым расчистить мне путь к Уитни.

– Знаешь, как называют мужчин, которые предлагают такие варианты?

– Наверное, изобретательными?

– Ошибаешься! Их называют сутенерами.

Каллен смущенно пожал плечами и поспешил сменить тему:

– Ну хорошо, а как продвигаются дела с подготовкой к соревнованиям? – живо поинтересовался он. – Думаю, у тебя есть кого выставить на наших соревнованиях осенью?

– У меня четыре перспективных шестилетки, и еще восемь тоже неплохо себя показывают.

– Четыре лошади? Ты серьезно собираешься заявить на соревнованиях четырех лошадей?

– А почему бы и нет? Число «четыре» совсем неплохое.

– Ты в своем уме? Собираешься на серьезных соревнованиях по полной программе выступать на четырех неопытных молодых лошадях? Это безумие. Самоубийство. Добром это не кончится, мисс Ларк.

– Нет, зачем же так мрачно? Я на многое не претендую. Мне будет достаточно, если они войдут в тридцатку, – беззаботно улыбнулась Саманта.

– Знаешь, как называют таких женщин, как ты?

– Отчаянными?

– Нет, подумай еще.

– Самоуверенными? Может быть, легкомысленными?

– Нет, чокнутыми.

– А, – усмехнулась Саманта, – я думаю, ты скажешь что-нибудь новое. Впрочем, второе определение мне, пожалуй, тоже подходит.

– Сэм, ты сегодня уже и так разрушила почти все мои представления о тебе. Оставь хоть что-нибудь!

– Извини. – Саманта улыбнулась еще шире. – И не пугайся: не такая уж я легкомысленная. Разве что в Европе моя жизнь была немножко беспорядочной.

– Ты что, совсем добить меня хочешь? – взмолился Каллен.

– Хотя, – покусывая губу, продолжала она, – три любовника за четыре года – это не слишком беспорядочная жизнь.

– Любовники? Что это значит?..

– Ну, как бы тебе объяснить… Это мужчины, с которыми я спала, – услужливо подсказала Саманта. – Для чего, по-твоему, я покорила Филлиппе Валентайна?

– Это еще кто такой? – с дрожью в голосе спросил Каллен.

– Филлиппе Валентайн? Это была моя первая попытка соблазнить мужчину. И, надо сказать, она оказалась очень удачной.

– Послушай, кто ты такая? И куда ты девала Саманту Ларк? – Каллен с изумлением смотрел на стоявшую перед ним женщину. Он с трудом верил своим ушам.

Саманта рассмеялась, и он сразу понял, как ей удалось покорить Валентайна.

– Что, похожа я на девчонку-сорванца?

– Сейчас – ничуть. Но ведь это я сказал, что ты сможешь соперничать с Уитни!

– Однако, когда я вошла в зал, у тебя была такая физиономия, как будто тебя как следует лягнула лошадь.

В этот момент танец закончился, Саманта приподнялась на цыпочки и поцеловала Каллена в щеку. Мягкое тепло ее поцелуя проникло в него, как капли дождя в рыхлую землю.

– Вызволяй свое сокровище, – сказала она. – А мне еще предстоит потрудиться: надо убедить половину штата, что нас с тобой связывает нечто большее, чем детская привязанность.

Каллен ошеломленно смотрел ей вслед. Тонкий шифон достаточно четко обозначил линии ее тела, и ему стало не по себе, когда он вдруг осознал, что невольно мысленно раздевает подругу своего детства. Возможно, Грандиозный План был не такой уж блестящей затеей?

Каллен смотрел, как Сэм легко двигается по залу, переходя от одной группы гостей к другой, непринужденно вступая в разговор. Он не сводил с нее глаз, когда она два раза танцевала с Ноэлем, потом с наследником нефтяного магната Эриком Лэнгтоном и, наконец, с Донованом Страйком, архитектором с мировым именем. Ему и в голову не могло прийти, что она способна так великолепно сыграть роль царицы бала! Мало того, Саманта играла эту роль по-своему. Соревнуясь с Уитни, она не стремилась ей подражать ни в манерах, ни в одежде. Казалось, она наконец сняла маску, под которой долгое время скрывала свое настоящее лицо. Теперь она стала самой собой, и это явилось ключом к ее успеху. А в том, что успех был необыкновенный, Каллен не сомневался: об этом говорили особые взгляды, которые бросали на нее гости, внимание, с которым все прислушивались к ее словам. А лучшим подтверждением успеха Саманты было растущее беспокойство Уитни.

Задолго до полуночи поражение Уитни стало очевидным. Куда только делся ее царственный вид! Когда Ноэль пригласил ее на танец, Каллен буркнул себе под нос:

– Кажется, лед тронулся.

– Мужчинам не к лицу самодовольство, – услышал он за своей спиной и, обернувшись, увидел Саманту. Как же она была хороша!

– Это не самодовольство, а гордость за отличную работу, – усмехнулся Каллен. – Грандиозный План уже приносит свои плоды: Уитни явно задета за живое.

Саманта не сдержалась и громко фыркнула от смеха.

– Нам и правда кое-что удалось, если Уитни повесила нос, когда вокруг полным-полно восторженных поклонников. А теперь, – она взяла его под руку так естественно и свободно, как будто проделывала это тысячу раз, – теперь надо показать, что наш роман бурно развивается. Идем, плеснем маслица в огонь.

Они направились к центру зала. Оркестр играл медленную румбу. Каллен не замечал ничего вокруг – он видел только Саманту, ее обаятельную улыбку, пламя ее шелковистых волос, лучистые глаза.

– Публику я подогрела, так что начинаем спектакль! – тихо скомандовала она и спокойно положила руку ему на плечо.

Они поплыли под звуки румбы. Теперь Саманта говорила достаточно громко, давая возможность соседним парам слышать, как она пустилась в воспоминания о городах Европы и модных курортах, которые они якобы вместе посетили. Но Каллен слушал плохо. Его занимало другое. Саманта отлично знала, как держать себя в обществе. Она двигалась удивительно естественно и свободно. И когда Сэм научилась всем этим премудростям? Откуда у нее эта способность так обольстительно улыбаться, очаровывать и пленять? Как случилось, что подруга его детских игр вдруг предстала перед ним такой женственной, желанной и милой?

– Каллен, проснись! – донесся до него горячий шепот Саманты.

– Что? – Он словно очнулся и поспешно взял себя в руки. – Извини, Сэм, о чем это мы?

– Я только что сказала, что ты отличный танцор. Теперь твой ход.

Каллен широко улыбнулся, решив, что напрасно беспокоился: Грандиозный План оказался не так уж сложно выполнить.

– Берегитесь, мисс Ларк! Если вы и дальше будете продолжать так танцевать, можете свободно угодить в тюрьму, – сказал он несколько громче, чем следовало, чтобы его могло услышать побольше народу.

– И за что же?

– Видите ли, глядя на вас, можно с уверенностью сказать: «Эта женщина знает, что делать, оставшись с мужчиной наедине».

– За это не сажают в тюрьму. Я больше не девочка из вашего золотого детства, мистер Маккензи, я успела вырасти.

– И, надо отдать вам должное, вы отлично с этим справились.

– Мистер Маккензи, вы мне льстите!

– Ни в коем случае, я говорю истинную правду.

– Вы стали похожи на Ноэля.

– Зачем же меня обижать таким сравнением?

Саманта заразительно рассмеялась, смешинки плясали в ее сияющих глазах, и у Каллена почему-то вдруг замерло сердце.

– Знаешь, Каллен, тебе пора перестать думать, что Ноэль может в чем-то сравниться с тобой. Я всегда утверждала, что ты – самый лучший человек в Виргинии.

– А ты в этом платье вполне можешь считать себя непобедимой.

Саманта так призывно улыбнулась, что у него даже захватило дух.

– Ну, тебя-то мне победить вряд ли удастся. Помню, я однажды уже пыталась это сделать, засунув тебе за шиворот лягушку…

– О, мисс Ларк, если бы вы опять принялись за старое, вас бы ждал сюрприз. Так что лучше скажите сразу, где лягушка?

– Не надо беспокоиться, – рассмеялась Саманта. – Я научилась выказывать свое расположение более надежным способом. – Внезапно она остановилась и сделала неожиданный выпад вперед, заставив его отклониться назад. – Шевелись! Ведь мы же танцуем румбу!

– Ты с ума сошла! Моя спина вот-вот сломается, – задыхаясь, выдавил из себя Каллен.

Танцующие вокруг пары весело смеялись, искренне дивясь их чудачествам. И Каллен тоже смеялся. Он почувствовал в эту минуту, что ему по-настоящему хорошо и весело, и не мог вспомнить, когда был так же доволен.

Танец закончился, и оркестр сразу же заиграл мелодию в стиле танго. Саманта положила руку на плечо Каллену и заскользила вокруг него, чувственно изгибаясь. Движения ее завораживали. Что и говорить, она превосходно исполняла свою роль, просто превосходно. Мир снова как будто сжался, и Каллен опять видел перед собой только ее одну.

– Итак? – Теперь она стояла перед ним, положив руки ему на плечи.

Время остановилось. Каллен не сводит глаз с ее лица. Он взял ладонь Саманты в свою, а другой рукой провел по обнаженной спине, с удовольствием ощущая тепло ее тела, его чуть заметную дрожь. Они танцевали, соприкасаясь бедрами, и Каллен восхищался ее гибкостью. В ней соединялись огненная живость и изящество, легкомыслие и сила духа. Ему доставляло удовольствие смотреть в ее темные глаза, и она не отводила взгляд.

Внезапно Саманта протянула руку и развязала шнурок, который стягивал его волосы.

– Мне всегда хотелось это сделать, – чуть слышно призналась она.

Каллен не знал, играет она или на этот раз говорит правду. Но окружавшее их пространство показалось ему каким-то магическим кругом. Он живо ощущал рядом с собой ее тело, видел манящую улыбку, с особой остротой чувствовал ее прикосновение. Почему-то эти ощущения казались ему странно знакомыми, словно они танцевали вместе тысячу раз. На самом деле до этого вечера им никогда вместе танцевать не приходилось, хотя они были знакомы всю жизнь.

На торжественных приемах и вечерах, которые устраивали его родители, Каллен обычно танцевал с Уитни или, в знак любезности, с дочерями знакомых своих родителей. С Самантой же они болтали, смеялись, пили шампанское, но не танцевали. Никогда. Новые ощущения доставляли ему радость – пожалуй, слишком большую радость…

Каллен закончил танец, заставив Сэм эффектно прогнуться. Когда она со смехом выпрямилась, он тоже весело рассмеялся, чувствуя, что давно не был так счастлив. Вечер оказался просто великолепным.

– Надеюсь, вы наконец закончили корчить из себя клоунов? – ворвался в их смех ледяной голос. Рядом с Самантой стояла Уитни, обжигая Каллена гневным взглядом. – И сделай одолжение, Сэм, прекрати болтаться по залу и изображать неизвестно что. Ты ведешь себя как шлюха!

Каллен вздрогнул, но Саманта и бровью не повела. Она не возмутилась, а улыбнулась.

– Я просто танцевала и не пыталась ничего изображать. И потом, разве я интересовалась твоим мнением? – Она коснулась кончиками пальцев щеки Каллена. – Мистер Маккензи, а вам танец понравился?

– Сэм, это уже слишком! – зашипела Уитни. Ее слова отвлекли Каллена, и он уже не так сильно чувствовал, как горит щека. – Порядочная женщина не станет посягать на чужого мужчину.

– Уитни, на твоем пальце нет кольца, и что-то мне не попадались на глаза сообщения о твоей помолвке, – подчеркнуто вежливо произнесла Саманта. – Поэтому Каллен пока ничей. Верно, Каллен?

– Я всегда стою за справедливость. – Он искоса взглянул на Уитни, опасаясь, как бы она не лопнула от злости.

– Сейчас же прекрати притворяться, что тебя интересует Каллен! Слышишь? Сейчас же!

– А я и не притворяюсь, – спокойно возразила Саманта. – Я же тебя предупреждала, Уитни: если ты не перестанешь мучить Каллена, я сама им займусь. Вот и сдержала слово.

– За что я ей невероятно благодарен, – решительно заявил Каллен.

– Кажется, тебе придется искать другую жертву, Уитни. – Саманта взяла Каллена под руку и тесно прижалась к нему.

– Прекрати! – прошипела Уитни; казалось, от ее золотистого платья сейчас посыплются искры. – Это какая-то глупая игра. Ты ее сочинила, а Каллен, как мальчишка, тебе подыгрывает. Может быть, потому, что ревнует меня к Ноэлю?

– Уитни, Саманта права, – вмешался Каллен. – На твоем пальце нет обручального кольца. У тебя полная свобода выбора: можешь проводить время с тем мужчиной, который тебе нравится. Так же и я могу выбирать общество той женщины, с которой мне приятно находиться рядом. И я выбираю Саманту.

– Где же твой хваленый вкус и высокие требования? – В голосе Уитни звучала насмешка.

Каллен услышал прерывистый вздох Саманты, и ему стало жаль ее. Ведь это из-за него она вынуждена была терпеть оскорбления.

– Мои требования остались высокими, и вкус хуже не стал. В Саманте больше доброты, участия и преданности, чем в ком-либо другом. И уж во всяком случае – в тебе.

Уитни тихо ахнула от потрясения, но потом гневно вспыхнула:

– Если это твоя благодарность за те шесть лет, что я тебя прождала, тогда развлекайся на здоровье с этим гермафродитом!

Она круто повернулась и, гордо подняв голову, двинулась навстречу Ноэлю Бомону, который уже спешил к ней.

– Обмен любезностями состоялся, – бодро заметила Саманта. – Конечно, приятного мало, но необходимый эффект достигнут. Только ты, по-моему, перепутал текст. Как вышло, что ты заступился за меня, а не принял сторону Уитни?

– Я уже говорил, что для меня важна справедливость, – жестко ответил Каллен.

У него не укладывалось в голове, как могла Уитни быть такой жестокой к своей лучшей подруге? А ведь это он во всем виноват. Вот что происходит, когда человек чересчур погружен в собственные дела! Когда он уговаривал Сэм участвовать в Грандиозном Плане, мысли его были заняты только Уитни. Он и не подумал, что этим превращает Саманту в объект нападок. И теперь Уитни своими резкостями наверняка испортила ей все удовольствие от вечера…

– Эй! – Саманта настойчиво дергала его за рукав. – Эй, – повторила она, и на этот раз ей удалось привлечь его внимание. Взглянув на нее, Каллен с удивлением увидел в ее глазах участие вперемешку с лукавой насмешкой. – Ты хоть сознаешь, что только что одержал внушительную победу? Уитни рвет и мечет. Я не видела ее такой разъяренной уже очень давно. Она у тебя на крючке. Теперь тебе надо постараться не замечать ее до конца вечера – и скоро все мы будем веселиться на вашей свадьбе.

– Сэм, мне страшно неловко. Я не ожидал, что она так набросится на тебя…

– Обо мне не беспокойся. Я прекрасно понимала, на что шла. Тебе ведь не приходилось видеть, как она выходит из себя, если не считать того вишневого пирога? Ну а я была готова к чему-то подобному.

– А тебе знакомы такие ее вспышки? – Он смотрел на Саманту с удивлением и любопытством.

– Время от времени бывали случаи. Мы же подруги, в конце концов, а подруги иногда ссорятся. Но Уитни давным-давно взяла за правило не показывать свой характер перспективным женихам. Сегодня она это правило нарушила. Я считаю это признаком того, что мне пора подыскивать платье, как подружке невесты. Пожалуй, что-нибудь из розового атласа – юбка колокольчиком и везде уйма бантиков…

– Ты – настоящий друг, Саманта! – с чувством произнес Каллен.

– Не сомневаюсь. А теперь давай побродим среди гостей: нужно развивать наш успех.

Каллен последовал ее совету. Он разговаривал с приятелями, но мысли его были заняты Самантой, за ней же неотступно следовали его глаза, когда она перемещалась по залу, то весело болтая, то кружась в танце. Она была милой, обаятельной и в то же время невероятно сексуальной. Пожалуй, никогда в жизни Каллен так не удивлялся, как теперь, видя волшебное превращение Саманты.

Неожиданно он заметил рядом вальсирующих родителей.

– Привет, сын, – улыбнулся Кинан.

Каллен улыбнулся в ответ и помахал ему рукой.

– Какой замечательный вечер! Мне никогда не было так хорошо, – объявила Лорел. – А ты доволен, Каллен?

– Чрезвычайно.

– Я очень рада за тебя, – ответила Лорел, и Кинан увлек ее дальше.

Каллен смотрел на танцующих родителей, и на него вдруг нахлынули воспоминания. Он видел себя восьмилетнего и родителей, весело подтрунивающих друг над другом. Еще ему вспомнилось, как мать с отцом обнимались на диване, когда ему было одиннадцать. В четырнадцать он уже прислушивался к их разговорам о политике, а однажды, когда ему исполнилось семнадцать, он видел, как они танцевали вдвоем во дворе под звездами. А еще он не мог забыть, как скорбели родители о гибели Тига, ему в то время было восемнадцать…

И вот он снова видит их, как они танцуют, а любовь и нежность переполняет их даже после тридцати трех прожитых вместе лет. Глядя на них, можно было понять, что такое счастливый брак. Это союз, который заключался для того, чтобы любить неустанно, трудиться и вместе переживать радости и печали. Вот его родители сумели выстоять в тяжелые времена, они прошли через все испытания и сохранили способность любить и быть счастливыми.

Может быть, и ему посчастливилось унаследовать такую способность? Каллен оглянулся, ища глазами Уитни, но увидел Саманту: живой огонь в обрамлении зеленого шифона. Очевидно, собеседница сказала ей что-то приятное, потому что она весело рассмеялась. Перед ним была женщина, которую он знал всю жизнь, и все же такой, как в этот вечер, он не видел ее никогда.

Небольшой оркестр на балконе снова заиграл. Большинство гостей осталось танцевать, но кое-кто решил заглянуть в столовую, некоторые вернулись в гостиную, а иным захотелось прогуляться по саду. Уитни потянула Ноэля в круг танцующих, сверкнув глазами в сторону Каллена. Их взгляды на мгновение встретились, и он понял, что Саманта оказалась права: Уитни действительно была готова рвать и метать.

– А теперь выясним, как продвигается наш план, – с улыбкой пробормотал Каллен.

Он подошел к родителям, которые разговаривали с Самантой, потягивая шампанское. Каллен поздравил мать и отца с юбилеем, поцеловал и пожелал им всего хорошего.

– Мы должны поблагодарить вас с Самантой, – сказал Кинан и весело подмигнул сыну. – Благодаря вам этот вечер запомнится надолго.

– Мне кажется, Уитни скоро сдастся, – лукаво поблескивая глазами, заговорила Лорел. – Если же нет, ты, мой дорогой, можешь объявить о своей помолвке с Самантой Фей Ларк. Думаю, никто не удивится – особенно после того спектакля, что вы здесь сегодня разыграли.

– У нас неплохо получилось, правда? – радостно спросила Саманта.

– Просто замечательно. Все только о вас и говорят, – ответила Лорел.

– Весь округ затаил дыхание и ждет, как Сэм и Уитни бросятся в драку из-за тебя, сынок! – добавил Кинан.

– Ах, женщины! – с шутливым пафосом воскликнул Каллен, прижимая руку к сердцу. – Как же они меня любят!

– Не обольщайся особенно и не воображай о себе слишком много, – охладила его восторги Саманта. – Любят они больше твои денежки, можешь не сомневаться.

– Я убит! Врача! – трагически простонал Каллен, делая вид, что вытаскивает пронзившую грудь стрелу.

Саманта расхохоталась.

– Слава нашему Грандиозному Плану! Давно мне не приходилось так веселиться. – Она с трудом перевела дух.

– А почему, кстати?

– Ну, ты же меня знаешь, – неопределенно пожала плечами Саманта, – я не люблю давать себе расслабляться…

– Это я знаю. – Каллен с удивлением уловил незримую перемену в настроении Саманты. – Вот мне бы и хотелось понять – почему?