Стечение обстоятельств

Глава 6

Возвращаюсь от Насти ближе к вечеру, полностью игнорируя звонки отца и его недовольство по поводу моего продолжительного отсутствия. Перед свадьбой его почти отпустило, и он ослабил поводок, так долго меня удерживающий около его ноги, но теперь, предполагаю, он вновь натянется, не позволив отойти ни на шаг.

‒ Добрый вечер.

Останавливаюсь в дверях гостиной, наблюдая папу, Веру и Андрея Владимировича, отца Олега. Что ж, возвращаемся к тому, с чего начинали ‒ к договорённостям, и, вероятно, мой несостоявшийся свёкр будет настаивать на заключении брака.

‒ Ариночка, детка. ‒ Мужчина подскакивает и бежит ко мне, желая заключить в объятия. Но я делаю шаг в сторону, всем своим видом показывая, что не желаю тесного контакта. ‒ Ну, ладно. ‒ Останавливается, быстро понимает, что к нежностям я не расположена. ‒ Мы тут с твоим отцом обсуждали вчерашний… инцидент…

‒ А-а-а, то есть, тот факт, что ваш сын занимался сексом с Катей на моих глазах в туалете за пять минут до регистрации брака, можно назвать просто «инцидентом»? ‒ взвизгиваю.

‒ Арина! ‒ Отец вскакивает, но тут же останавливается, вновь оседая в кресло. ‒ Мягче, ‒ цедит сквозь зубы.

‒ Напоминаю всем присутствующим: именно мне вчера изменили; именно я обманутая невеста, с которой жених поступил по-свински; именно моё счастье было вчера разрушено, ‒ от обиды слёзы давят противным комом, но, скорее, не по причине самой измены, а из-за непонимания отца, который, судя по его виду, всё ещё надеется на заключении сделки.

‒ И кто в этом виноват? ‒ голос подаёт Вера.

‒ Твоя дочь, если ты забыла. Именно та, которая стояла раком перед моим женихом.

‒ Не смей так говорить о Кате! Она просто оступилась. Демьян провёл вчера с ней разъяснительную беседу. Она поняла степень тяжести своего проступка. ‒ Обходит отца, становится за спиной и по-собственнически кладёт руку ему на плечо. Он в любом случае займёт сторону Веры, поэтому отбиваться мне придётся в одиночку.

‒ Знаешь, давно хотела сказать, что твоя дочь безобразно воспитана: наглая, беспардонная хамка, которая лезет в жизнь людей, совершенно не понимая, что она там не нужна. Вопрос: а кто воспитатель? ‒ приподнимаю бровку, ожидая ответа от Веры. В меня летят огненные молнии, готовые уничтожить на месте.

‒ А кто твой?

‒ Ты за ним замужем, ‒ кивком указываю на отца. ‒ Хочешь сказать, что он плохой отец?

‒ Не перекручивай, ‒ шипит.

‒ Даже не пытаюсь. Только факты. Факт первый: Катя, которая суёт нос в мою жизнь на постоянной основе, решила расстроить мою свадьбу исключительно из зависти. Факт второй: не знаю, что ты говоришь отцу, но всегда и во всём крайняя я, в то время, как ты и твоя великолепная дочурка почти святые. Факт третий: если у вас, ‒ киваю на Евдокимова, ‒ или у тебя, ‒ смотрю на отца, ‒ были планы, способствующие нашему с Олегом воссоединению, спешу разочаровать ‒ я его даже видеть не желаю.

‒ Ариночка, подумай хорошенько, ‒ почти поёт отец Олега, ‒ возможно, ты сможешь простить моего сына, забыть эту оплошность и начать всё с чистого листа. А там и свадьба по новой…

‒ Кого трахаешь, на том и женись! ‒ слова выскакивают неосознанно, поражая всех в комнате. Слово в слово, как сказал Глеб. Грубо, резко, даже грязно, но так в тему, что я невольно улыбаюсь, вспомнив хамоватого блондина. Одна ночь и вот я уже нахваталась от него грубых словечек.

‒ Арина! ‒ отец повышает голос, всё же поднимаясь. ‒ Откуда эта невоспитанность?

‒ От её дочери, ‒ киваю на Веру, ‒ Катенька у нас в выражениях не стесняется. Общение с ней плохо на меня влияет, именно поэтому с сегодняшнего дня оно сократится до минимума. Если ты, конечно, не желаешь, чтобы «трахаться» я использовала для связки слов.

‒ Не желаю.

‒ Вот и договорились. Я возвращаюсь к прежнему расписанию: институт, Настя, дом. Прошу вернуть моего водителя-охранника Илью, договор с которым был разорван по причине моего замужества. Вашего сына видеть не желаю, какими бы ни были ваши с отцом договорённости. ‒ Ловлю недовольный взгляд Евдокимова. ‒ А теперь я хочу обдумать всё произошедшее и элементарно отдохнуть в своей комнате. Послезавтра у меня экзамен, который я бы пропустила из-за поездки за границу, но теперь я брошу все силы на подготовку к нему. Всем спокойной ночи.

Разворачиваюсь и ухожу, не дождавшись комментариев присутствующих. Комната встречает чистотой и множеством сумок, которые я собрала для переезда к Олегу. Сейчас благодарна службе доставки, которая вчера пропустила выезд на мой адрес и перенесла выполнение заявки на два дня. Распаковываю вещи, развешивая и складывая в шкафу.

Несколько минут сжимаю в руках рубашку Глеба, а затем с жадностью вдыхаю приятный запах с нотками табака, возвращаясь к прошедшей ночи на смятых простынях.

Что он сейчас делает? Куда едет? На кого смотрит? О чём думает? Я никогда не узнаю.

«Завтра всё будет по-другому». Глеб был прав. Теперь всё по-другому. Если раньше я просто остерегалась Веру и Катю, то теперь нужно максимально ограничить любые контакты с женщинами. Я была уверена, что Катя успокоилась, нашла свою компанию, друзей и занятия, исчезнув из моей жизни, но нет. И Олег ей не нужен. Целью была я ‒ унизить и растоптать, лишив меня возможности уехать из этого дома.

Кате всё время напоминали, что она не родная кровь, в свою очередь она не забывала напоминать мне о невозможности свободы передвижений и гиперопеке отца. Каждый раз, собираясь отправиться на очередную тусовку, Катя обязательно наведывалась ко мне в комнату, чтобы блеснуть откровенным нарядом и подробно рассказать о планах на вечер. Видела, что я с завистью сглатываю каждое слово и, нажравшись досыта моих эмоций, с улыбкой на лице уезжала из дома.

Больше она не переступит порог этой комнаты и не удостоится элементарного приветствия. Хорошая девочка больше не желает быть хорошей.

Нестерпимо хочется с кем-то поговорить, излить душу и почувствовать элементарную жалость. Мама. Осматриваюсь, уткнувшись взглядом в свою сумку, брошенную на кровать. Вероятно, папа привёз из ЗАГСа. Достаю телефон, а включив, получаю множество оповещений: куча звонков от папы, Насти, Олега и несколько от мамы.

Набираю номер, который отзывается протяжными гудками в трубке. Не берёт. Вероятно, занята, и лишь потом вспоминаю, что разница с Курильскими островами восемь часов. У мамы сейчас семь утра. Телефон вибрирует.

‒ Мам, привет! Не разбудила?

‒ Нет, ребёнок. Уже все проснулись. У нас воскресенье не является выходным днём, ‒ звонко смеётся в трубку, согревая тёплыми нотками родного голоса.

‒ Как твои вулканы?

‒ Стоят: некоторые спят, некоторые в полудрёме доставляют неудобства. Я так жалею, что не попала на твою свадьбу… Ну, ты же знаешь, корабль приходит два раза в сезон и только смерть является причиной, чтобы тебя на санитарном рейсе доставили на сушу, но со мной, слава Богу, всё в порядке.

‒ Мам, не было свадьбы.

‒ Как не было? Ты фото в платье прислала, а с Демьяном я разговаривала за час до регистрации.

‒ Мам… ‒ собираюсь с духом и выкладываю все события вчерашнего дня, умолчав только об одном важном моменте ‒ встрече с Глебом.

‒ Вот же Демьян, ‒ шипит, ‒ ни слова не сказал. Хоть бы позвонил. Твой отец не меняется.

‒ Да не в нём дело. Я сбежала, переночевала в отеле. Телефона остался в сумке. Он и сам не знал, где я, может, просто не хотел, чтобы ты волновалась?

‒ Мне кажется, твой отец перестал волноваться о моём благополучии пять лет назад, когда мы разводились. В общем-то, с тех пор ничего не изменилось… ‒ вздыхает, замолкая на пару минут. Даю ей время. Так всегда происходит, когда кто-то из родителей вспоминает прошлое.

‒ Мам, не надо, ‒ умоляю. Только не сейчас. Я не готова к душевным разговорам и воспоминаниям, о которых не станет легче.

‒ Ладно-ладно. Что будешь делать дальше?

‒ Учиться. Остался год, после защиты пойду на практику в министерство иностранных дел. Настины родители обещали помочь и устроиться по желаемому направлению. Кто знает, может получится попасть в ряды дипломатической миссии в Париже. Со временем, конечно, не сразу.

‒ У тебя всё получится, ребёнок. Я хочу, чтобы вчерашняя ситуация сделала тебя твёрже, устойчивее. На твоём жизненном пути будет ещё много ям и кочек, а мы не всегда будем рядом.

‒ Я стараюсь, ‒ хлюпаю носом, желая укутаться в мамины объятия. Но нас разделяют одиннадцать тысяч километров и её работа. ‒ Когда ты приедешь?

‒ Через пару месяцев. Потом практически сразу улечу в Индонезию, предположительно на год.

‒ Снова уедешь?

‒ Да. Жалко, что не во Францию, была бы немножечко ближе к тебе, ‒ мама улыбается, слышу, а бархатный голос на миг возвращает в детство, когда она, вернувшись из очередной поездки, приходила в комнату и гладила по волосам, пока я не засыпала.

‒ Я так редко тебя вижу…

‒ Не переживай, ребёнок, на твою следующую свадьбу я точно приеду. ‒ Смеёмся вместе, и я понимаю, что разговор с мамой всегда, словно волшебная таблетка, которая снимает тяжесть с души и дарит крылья. ‒ Мне пора, все ждут. И запомни: один плохой мужчина не повод всех считать таковыми. Люблю, пока.

‒ Люблю…

Не хочу больше ничего раскладывать, поэтому забираюсь на кровать, подгибаю ноги и выключаю свет. Долго всматриваюсь в темноту, размышляя о случившемся.

Что удивительно, нет обиды на Олега, и даже на Катю, так глупо и открыто подставившую меня. Даже не испытываю злости и желания отомстить людям, которые испоганили день моей свадьбы. У судьбы свои планы, и, вероятно, где-то там на пересечении кривых линий судьбы, была предначертана моя встреча с Глебом.

Каждый человек, который пришёл в нашу жизнь, для чего-то необходим. Случайности отсутствуют, и даже, когда нам кажется, что всё произошло посредством элементарного стечения обстоятельств, цепочка событий запущена задолго до часа икс, и мы лишь слепо идём в заданном направлении, перебирая тонкие звенья. Иногда кажется, что запутался, свернул не туда, выбрал неверный путь, но на самом деле «правильно» априори не существует, потому что человек ‒ существо эмоциональное и способное действовать сиюминутно, не задумываясь о последствиях.

Думала ли я, когда сбегала со свадьбы, что в итоге окажусь неизвестно где с мужчиной, способным эмоционально встряхнуть и показать, что я могу быть другой? Незапланированная встреча, нужный разговор и ночь в одной постели, напрочь выжгли во мне сожаления об испорченной свадьбе с человеком, к которому я не испытываю глубоких чувств.

Глеб спас меня от самоуничтожения, которое логически должно было накрыть с головой уже через несколько часов. Я бы изводила себя сожалениями о случившемся, боялась бы откровенного разочарования отца и его рухнувших надежд на выгодную сделку; осуждения со стороны Евдокимова-старшего и сотен гостей; контакты с Катей не были бы разорваны, и девушка по-прежнему нагло вторгалась в мою жизнь.

Щелчок. Тумблер переведён в верхнее положение. Активирован новый режим.

Пока не решаюсь предположить, как будут дальше развиваться события, но мне осталось перетерпеть год, а после окончания института, никто не сможет удержать меня в этом доме и вот тогда начнётся новая глава в моей жизни, называемая «свободой».