Странное наследство

Глава 5

Рано утром Оливия проснулась с сознанием того, что потеряла нечто важное в своей жизни. Своим, как теперь оказалось — детским поведением она, наверное, чуть было не сорвала планы Берни Дугласа, касающиеся того, чтобы заработать побольше денег. Ведь бабушкиных (все же довольно скромных) сбережений хватит только на покупку ранчо. Девушке вдруг остро захотелось, чтобы Берни Дуглас за прошедшую ночь опомнился от перенесенного потрясения и снова занялся воспитанием из нее настоящего сильного и смелого мужчины. Ведь, помнится, эта задача стала для него по-настоящему назойливой идеей.

Оливия выбежала на двор в новом ситцевом платье. Зверь с веселым дружелюбным лаем кинулся ей под ноги и схватил за широкий подол. Она со смехом отмахивалась, что только раззадоривало пса, у которого сегодня было необычайно игривое настроение. Никто, казалось, не обращал на них никакого внимания. Все окружающие были заняты подготовкой к новому рабочему дню, и только она не могла найти применения своей энергии, так и плещущей в разные стороны. Ей вдруг показалось, что на ранчо она внезапно стала лишней. Ведь даже Мэган стала помощницей Берни Дугласу. И только одна Оливия оказалась для него обузой. Она, точно ребенок, не приносила никакой пользы, но постоянно требовала пристального внимания взрослых людей.

Рони, все так же отчужденно помалкивая, умывался во дворе. Мэган с удовольствием поливала охотнику из большого кувшина на мускулистые плечи и обнаженную спину. Прозрачные струи воды красиво стекали по смуглой коже индейца, похожего своими пропорциями на великолепную статую. Заметив Оливию, женщина смутилась, но не забыла все же заботливо промокнуть полотенцем остатки влаги на спине Рони Уолкотта.

— Спасибо, Мэгги! — Рони был предупредителен со шлюхой, что обижало и даже в какой-то степени казалось оскорбительным для Оливии.

Да и вообще, Оливия словно впервые увидела своего двоюродного брата. Раньше он всегда был просто ее родственником, обожающим и балующим свою сестру. Теперь же она припомнила, что высокий, с прямыми широкими плечами, с тугими узлами накачанных мускулов, с тонкой талией и узкими бедрами, Рони Уолкотт всегда нравился девушкам в деревне. Да и городские красотки с белой кожей не обходили его своим вниманием и ласково, а вовсе не оскорбительно называли красивого индейца диким охотником и укротителем горных зверей.

Размолвка между Оливией и Рони вроде бы казалась исчерпанной, и молодые люди помирились, но все же между ними осталась некоторая недоговоренность и легкий холодок в отношениях. За завтраком все сидели притихшие, ожидая чего-то нового от Берни Дугласа, и поэтому несколько вопросительно поглядывали на него. После благодарственной молитвы Берни попросил всех остаться еще немного за столом:

— Теперь нам необходим еще один человек. Ненадолго. Ты умеешь ездить верхом, Мэган? Ты кажешься мне серьезной и сильной женщиной! — Берни вопросительно глядел на девицу, совершенно не обращая внимания на Оливию. Девушка возмутилась и стала оправдываться:

— Босс! Я больше не буду вести себя, как ребенок! — Оливия попыталась смягчить его. — Я обязательно привыкну, босс! Рони знает, как я умею скрадывать зверей и метко стрелять! Прости меня, мистер Берни Дуглас!

— Детских выходок я больше не потерплю, Олив! Ты — притворщица и лгунья! От тебя всего можно ожидать!.. Кроме того, ты оказалась слабой и несерьезной девушкой! Как долго ты надеялась обманывать меня таким образом?! Месяц, полтора или два? Но не выдержала и недели!.. А если бы вчера сложилась более серьезная ситуация?! Если бы вожак напал на кого-нибудь! Ударил копытом! И надо было бы решать, чья жизнь важнее — человека или жеребца?!.. Ты остаешься дома, чтобы помогать миссис Мартин по хозяйству. Ты ведь доказала, что способна исполнять исключительно одну только женскую работу. И в этом нет ничего плохого или позорного! Ты же девушка! Притом очень молоденькая! — Берни спокойно посмотрел на нее бесстрастным взглядом и вновь обратился к Мэган: — Скоро прибудут погонщики. Отгоним табун в Райфл, и там я подыщу парочку крепких парней! Тебе оплатят твою новую работу, как положено! Думаю, что компаньоны поддержат меня!

Оливия открыла рот, чтобы, как всегда, заявить о себе капризно и настойчиво, точно избалованный ребенок, но, взглянув на Берни Дугласа, тут же недовольно поджала губы и опустила взгляд. Она поняла, что никакие уговоры сегодня на него не подействуют, поэтому лишь уставилась в свою тарелку и возила по ее дну ложкой, размазывая молочную овсянку.

— Не скобли тарелку, на ней, похоже, нет сажи, Оливия! Я этого не люблю!.. Уж лучше запусти тарелкой в меня! Я вытерплю! Потому что ты всего-навсего капризная девчонка! Что с тебя взять, если тебе хочется сорвать зло!.. Злись только на себя саму! С чего это вам с бабушкой вздумалось выдавать тебя за парня?!

— Бабушка работала кухаркой и экономкой при публичном доме в Форте Морган! — стыдливо призналась Оливия. — Она боялась за меня! Надо же было как-то жить, когда моя мамочка умерла!.. Слава Господу, что мисс Джулия Кросс взяла бабушку хоть на такую работу! Все девушки были очень довольны питанием!

— Так вот почему ты выросла такой избалованной и самолюбивой! Только бездетные девицы в публичном доме могут так распустить ребенка! Они и сами, как дети! — Мэган с пониманием и сочувствием посмотрела на нее.

— Женщины даже в публичном доме умудряются морочить нам головы! — засмеялся Берни Дуглас, почему-то очень довольный собственным выводом. — Но более прелестной и очаровательной притворщицы, чем наша Оливия, я еще не встречал в своей жизни!

— Думаешь, что купил меня обольстительными словами, патрон? Как бы не так!

Олив захотелось вцепиться ему ногтями в глаза, чтобы он никогда не смотрел на нее так понимающе и снисходительно!.. Теперь он с ней не ссорился, а лишь мстительно поддразнивал, прекрасно понимая, что ей хочется быть рядом с ним даже в поездках на охоту. Да и не желает она проводить все время дома и только на кухне! Ей хочется быть рядом с Берни и не выпускать его из поля зрения. Угадывать его желания, читать мысли по выражению глаз, по мимике его обаятельного лица…

Кроме этого, Оливию волновало еще одно — похоже, что Берни Дуглас решил один на один прояснить отношения с Рони Уолкоттом. Вернее, все было наоборот. Это Рони Уолкотт все еще надеялся спасти честь Оливии и защитить ее от хищника Берни. Так что это может закончиться большим скандалом и даже дракой. А вот за кого больше переживала в данной ситуации сама Оливия, сказать она не могла… И стыдилась признаться в этом даже себе самой.

— Мэган, прошу тебя, не оставляй Рони Уолкотта и Берни Дугласа один на один! — шепнула она на прощанье девице. — Прошу тебя, пожалуйста! Они дороги мне оба!

Мэган мельком взглянула на Оливию, подозрительно и с сомнением. Потом, точно оценивая достоинства мужчин, посмотрела на Рони Уолкотта и Берни Дугласа и все так же, не говоря ни слова, согласно кивнула, затем поставила ногу в стремя и, легко оттолкнувшись от земли, ловко вскочила в седло.

Молодые женщины не подружились, между ними лишь возникло понимание — некий вооруженный нейтралитет. Сейчас же Оливии вдруг захотелось сказать что-нибудь неприятное и обидное в адрес Мэган Матайес, но она сдержалась, ощутив в себе некую стервозность. У них сложились довольно откровенные отношения с молодой женщиной, и она даже сочувствовала проститутке, но вовсе не хотела ее сближения с Рони Уолкоттом. Оливия оправдывалась перед собой, представляя, как будут недовольны выбором Рони Софи и Диана, его сестры. В роду прамами-пима в девушках ценили целомудрие и воздержание.

— Вперед, Джоли! — гнедая лошадка приплясывала под седлом, но Мэган умело направила кобылу, и та резво поскакала вперед, вслед за жеребцом Рони Уолкотта.

Оливия с грустью и завистью смотрела вслед всадникам до тех пор, пока они не скрылись за поворотом каньона. Она откровенно завидовала Мэган, которая облачась в мужские брюки и рубашку, спокойно и уверенно сидела на крепкой молодой кобылке, той самой, что выбрал для нее Рони. Прошлое миссис Мэган Матайес, видимо, не слишком волновало ее брата. Но почему же, в таком случае, оно должно беспокоить ее, Оливию?..

— Не вмешивайся в чужие дела, Оливия! — убирая со стола посуду, миссис Лиззи Мартин сочувственно взглянула на девушку. — Все равно, они решат все без тебя и по-своему.

— Рони придется выяснять отношения с Берни Дугласом. А потом еще с мужем Мэган! — Оливия казалась расстроенной. — Не слишком ли много испытаний для моего брата Рональда Уолкотта?

— Ты — самая большая его проблема. Он очень обиделся на тебя, ведь любой брат, пусть и двоюродный, переживает за судьбу любимой сестры. Так устроена жизнь! И Рони боится, что Берни поступит с тобой не слишком благородно, Оливия!.. Да и ты ревнуешь Рони к Мэган Матайес! Так что это нормально!.. Сейчас ты не можешь мыслить трезво! В тебе формируется страстная женщина, а страстная женщина всегда безрассудна и ревнива!.. Ты много моложе Берни и совсем неопытна, детка! — миссис Лиззи продолжала перемывать тарелки. — Будь с ним всегда начеку! Он старше тебя на полтора десятка лет! И побывал во многих передрягах!

— Наверное, у Берни Дугласа было много женщин, миссис Лиззи? А я еще ничего не знаю и не умею в этой жизни! — Оливия опечаленно посмотрела на Лиззи. Ей очень хотелось знать, что думает по этому поводу пожилая женщина.

— Глупышка! Мужчин такого склада, как Берни, привлекают в качестве жен лишь невинные чистые существа! А вовсе не уличные девицы, познавшие все и вся! — Лиззи потрепала Оливию по волосам. — Ты же так хороша и невинна, Олли, что только твоя неискушенность и сможет растопить лед в его сердце! Искренность подкупает даже самые ожесточенные души… А когда ты отрастишь свои прелестные волосы, то станешь совершенно неотразимой! — миссис Лиззи всегда старалась свести разговоры к шутке или шутливому замечанию.

— Но я буду очень скучать, не видя его половину суток! А он даже не сжалится, миссис Лиззи! Не сжалится! Он не имеет права поступать со мной так жестоко!

— Он твой опекун, Оливия, и потому очень беспокоится за тебя! К тому же, он несет моральную ответственность за свою воспитанницу… А ты еще совсем недавно так ненавидела его! — миссис Лиззи сочувственно улыбнулась девушке: — Между прочим, опекун — это второй отец!

— Я и сейчас его ненавижу, миссис Лиззи! Все будут работать, точно проклятые, а я — скучать на кухне? Где же справедливость, миссис Лиззи?!

— Подумай о том, что на кухне и есть место женщины! Так устроено наше общество. Женщине всегда достается все самое скучное и рутинное, Оливия! Ты родилась женщиной, и такова у тебя судьба! Придется тебе смириться!

Несколько дней подряд все работали, словно рабы на плантациях. Каждый норовил заработать, как можно больше. На охоту выезжали, когда солнце едва показывало краешек своего диска из-за гор. Возвращались к полудню и, изрядно закусив, снова отправлялись в каньоны. Мэган перебралась из летнего домика в угловую комнату большого дома. Рони соорудил ей там дощатый топчан, принес несколько лисьих шкур и всячески демонстрировал свое внимание к молодой женщине. Пабло Гомес и Эндрю Гилмер смирились с таким положением дел. К тому же, судя по всему, мужчинам, живущим на ранчо и работающим в таком темпе, на этот раз было не до ночных утех и развлечений.

Оливия же совершенно изнывала от тоски и скуки. Скупые разговоры за ранним завтраком и поздним обедом не развеивали ее и не удовлетворяли любопытства к жизни. Они лишь все больше и больше разжигали ее безответное чувство к Берни Дугласу.

Миссис Мартин понимала, что Оливия созрела для любви и по-своему сочувствовала девушке. В своем скромном хозяйстве они навели такой порядок, какому могла позавидовать любая хозяйка. На кухне установили образцовую чистоту. Тарелки, кастрюли и котелки сверкали. Печь не дымила и всегда была подмазана глиной и побелена. В жилых комнатах царили порядок и чистота. Даже из летнего домика днем на солнце выносились постельные принадлежности, и по вечерам Пабло Гомес и Эндрю Гилмер благодарили хозяек за заботу и отлично прожаренные на солнце матрацы и одеяла.

Но Оливии вскоре наскучило заниматься только хозяйством. Она привыкла жить в городе, где приходилось постоянно встречаться и разговаривать со множеством людей. Миссис Мартин, как могла, развлекала ее, но Оливию стали уже порядком раздражать однообразные разговоры о тесте и лепешках, о салатах и мясных рагу, о качестве яиц и молока. Ее деятельная натура требовала выхода энергии.

И вот, однажды утром, когда мустангеры отправились в каньоны Гранд-Ривер, Оливия вспомнила о том, что завтра настанет день ее рождения. В этот день бабушка всегда устраивала большой семейный праздник. Оливия перетряхнула все коробки и шкафчики на кухне, но не нашла того, что требовалось ей для придания праздничному обеду торжественности. А ведь она решила так же, как когда-то делала в этот день ее бабушка, приготовить ванильный рисовый пудинг со сливочными пенками, изюмом и цукатами, и большой именинный пирог с яблочной начинкой.

— Миссис Мартин, неужели у нас нет изюма и цукатов?! — Оливия озабоченно суетилась, заглядывая в шкафы и на полки кухонных стеллажей.

— Зачем тебе? — миссис Лиззи очень удивилась, озадаченно глядя на девушку. — Ты забыла, Оливия? На днях мы с тобой делали творожные оладьи, и я высыпала в тесто остатки изюма.

— Значит, придется съездить в Смоки-Хилл, посетить бакалейную лавочку и купить сладости. Хочу к завтрашнему дню испечь большой праздничный пирог и приготовить ванильный рисовый пудинг, как всегда это делала бабушка.

— А что это за такой особый день, дорогая Оливия?

— Завтра мне исполняется восемнадцать лет, милая миссис Лиззи. Я люблю свой день рождения больше всего на свете! — Оливия прямо-таки сияла в предвкушении праздничных забот и торжественного обеда.

— И впрямь завтра у тебя знаменательный день, Оливия! Жаль, что тебе, наверное, будет не хватать бабушки, ее подарков и сюрпризов!.. А Берни знает об этом?! — поинтересовалась пожилая женщина.

— Я хочу, чтобы и в этом доме все было так, как при жизни бабушки!.. Конечно, вряд ли завтра приедет отец, чтобы поздравить меня, но я все-таки буду ждать его!.. А Берни… Берни собирается сделать этот дом моим! Он покупает ранчо и уже разговаривал об этом с бывшим владельцем!

— Но как же быть с пирогом и пудингом, Оливия?! — недоумевала миссис Мартин. — Может быть, обойтись без изюма и цукатов?

— Но какой же именинный пирог без цукатов и свечек, миссис Лиззи?! — и Оливия возмущенно подняла брови.

После полуденного ланча, когда все снова отправились в каньоны, Оливия выскочила на кухню, вновь одевшись в мужское платье и перетянув грудь повязкой.

— Миссис Мартин, я съезжу в Смоки-Хилл, узнаю последние новости и заодно развею немного эту скуку, что навалилась на меня. Может быть, на почте меня ожидает письмо от отца!.. Постараюсь вернуться до вечера — полчаса туда и полчаса обратно, и я окажусь дома до темноты, миссис Лиззи! Вот увидишь, миссис Лиззи, все будет хорошо! Клятвенно обещаю!

— Не дело ты затеяла, девочка! В горах рано темнеет, Оливия! В темноте выходят на охоту хищные звери — койоты, пумы, волки. Ты не боишься, малышка?! — миссис Мартин растерялась. Она не знала, как запретить девушке поездку, и потому всячески ее запугивала, надеясь остановить. Оливия должна и сама понимать, что опасность грозит ей в любой момент, а уж если она окажется на дороге одна — такая слабая и беззащитная, то и подавно. — Ты поставила в известность Берни Дугласа о том, что едешь в Смоки-Хилл, Оливия?

— Если ты, дорогая миссис Лиззи, не расскажешь ему ничего, он и не догадается. И вообще, мне на днях исполняется восемнадцать лет, вот я и решила заодно присмотреть себе подарок. Может быть, куплю что-нибудь забавное!

— Откуда у тебя, деньги, Олив? — миссис Мартин с недоумением посмотрела на девушку.

— У меня всегда есть в запасе не слишком большая сумма, миссис Лиззи! Мой драгоценный папочка присылает с Рони Уолкоттом.

— Твой отец жив, Оливия?! — удивилась миссис Мартин. — Ты никогда не рассказывала про него! Только однажды проговорилась, что бабушка его не любила. Не хочешь ли рассказать?.. — встревоженная миссис Мартин отвернулась от плиты. Ее щеки были красными от печного жара. — Оливия… Ты знаешь, я не решилась бы на твоем месте отправляться в город без Берни Дугласа или Рони Уолкотта. Боюсь, что ты опять попадешь в какую-нибудь не совсем приятную историю!

— Даю слово, мэм! Никуда не влезать, мэм! Держать язык на привязи! А рот — на замке, мэм! — Оливия радостно подскочила к пожилой женщине и поцеловала в ее в раскрасневшуюся щеку. — Я скоро вернусь, мэм! Нигде не задержусь и лишней минутки!

И пока миссис Мартин раздумывала, что бы еще посоветовать, Оливия вскочила на заранее оседланную Лили и ударила кобылку каблуками в бока. Игривое настроение передалось и лошадке. Она весело взбрыкнула задом, и в ответ получила легкий шлепок ладонью по холке.

— Да ты у меня совсем застоялась, Лили!.. До вечера, миссис Лиззи Мартин! — прокричала девушка, промчавшись мимо крыльца, на котором застыла растерянная старушка Лиззи. — До вечера! Ждите меня с покупками! — и Оливия запела ковбойскую песню своим низким мальчишеским голосом.

Лили мчала ее по дороге к Смоки-Хилл. Оливия сегодня не особо разглядывала места, по которым вилась грунтовая дорога на ранчо. Девушка спешила к привычному шуму улиц, магазинам, рынку, где всегда многолюдно. Последний раз она была на городском рынке с бабушкой месяца три назад, когда старушка еще не слегла в последней предсмертной болезни. Здесь же населенных пунктов поблизости не было, казалось, что ранчо «Клин Крик» обосновалось на самом краю мира, ведь за выпасами и загонами была свободная земля, никому не принадлежащая. Как раз это больше всего и понравилось Берни Дугласу.

Когда на горизонте появились три дымящихся холма, Оливия радостно гикнула, привстала в стременах и по-мальчишески присвистнула. Лили дернула ушами, еще быстрее рванула вперед, перебирая подкованными копытами, и, кажется, вмиг достигла крайних домов городка. Таким образом, Оливия оказалась намного раньше, чем планировала, на площади, которую занимал городской рынок. Она оставила Лили у коновязи, заплатила конюху и вклинилась в шумящую, перекликающуюся, о чем-то спорящую, гомонящую толпу.

Пройдя всего лишь пару шагов, Оливия заметила нескольких худых и чопорных леди под шелковыми зонтиками, в дорогой одежде, сопровождаемых чернокожими служанками в пышных хлопковых платьях со сборчатыми юбками и в белоснежных чепцах на смоляно-черных волосах. Последние шли, изрядно нагруженные тяжелыми корзинами с провизией и другими различными покупками. Хотя штаты, отчужденные от Мексиканских территорий, и были объявлены свободными от рабства, жены офицеров и чиновников все же привозили с собой чернокожих рабов и рабынь, что вызывало недовольство как среди индейцев, так и среди белых переселенцев.

— Эй! — неожиданно для себя Оливия выкинула кулачок вверх и довольно громко прокричала своим низким голосом: — Где ты, миссис Гарриет Табмен?! Где ты, свободолюбивая беглянка? Долой рабство! — после этого она засунула в рот пальцы и оглушительно засвистела.

Олив частенько сама терялась от своих поступков и не понимала, зачем совершает их. Спохватывалась, когда было поздно. Так вышло и на этот раз. Негритянки в белоснежных платьях с удивлением и любопытством оглядывались на нее и обменивались признательными улыбками. Их хозяйки, недовольные и раздраженные, выговаривали им что-то и заставляли рабынь поскорее покинуть рыночную площадь.

— Эй ты, парень! Будь осторожен! Наш шериф вряд ли озабочен тем, чтобы поймать Гарриет Табмен. Но он знает, что за голову миссис Табмен обещаны сорок тысяч долларов! Это целое состояние! Многие не прочь обзавестись подобным капитальцем! — темнокожий чистильщик обуви озабоченно замахал Оливии своими черными, лоснящимися щетками.

— Да я ничего не говорю!.. А это правда, что она выкрала около трехсот рабов с плантаций, где с невольниками обращаются особенно жестоко? И переправила в безопасное место?..

Оливия, не дождавшись ответа, поспешила смешаться с толпой, заметив, что обратила на себя внимание двух аккуратно и одинаково одетых мужчин с неприметной внешностью. Привлекать внимание шпионов полиции она вовсе не собиралась. Однако смятение в толпе было спровоцировано. Леди со служанками, нагруженными тяжелыми корзинами, спешно покидали рыночную площадь, пристально и с подозрением поглядывая на парней, одетых так же, как Оливия, в индейские замшевые брюки, куртки и черные ковбойские шляпы. Девушка довольно ухмыльнулась. Но тут же ухмылка сползла с ее лица.

На пути стоял сэр Питер Хиддингс собственной персоной и манил ее к себе указательным пальцем:

— Иди, иди сюда, парень! Нам стоит продолжить разговор о Фрэнке Смитте. Как ты считаешь?.. Или ты думаешь, что разговор о миссис Табмен гораздо интереснее? Что ты о ней знаешь?

— Я не знаю никакого мистера Фрэнка Смитта, сэр! И миссис Табмен мне тоже незнакома! О ней рассказывала бабушка!.. Давно! Бабушка уже умерла, сэр! — Оливия сняла шляпу и прижала к груди. Вид у нее казался совершенно обескураженный и растерянный. Взгляд был наивным и открытым. Встопорщенные вьющиеся волосы торчали в разные стороны. В глазах светилось только любопытство к окружающему миру и больше ничего. — А имя Фрэнка Смитта я слышу второй раз из ваших уст, сэр!

— Ладно, парень!.. Твой опекун Берни Дуглас — мустангер, загонщик одичавших косяков, не так ли?

— Так и есть, сэр! Берни Дуглас — мой опекун! И порядочный человек, сэр! Хотя, по моему мнению, немного грубоват и жесток! — Оливия старалась изо всех сил не показать своего смятения и испуга. Кажется, шериф забыл о Фрэнке Смитте и Герриэт Табмен.

— Никто не спрашивает мнение такого сопляка, верно?.. Говорят, он собирался воспитать из тебя настоящего мустангера? И каковы его успехи? шериф с сомнением оглядел щуплую фигурку Олив. — Он отпустил тебя одного в Смоки-Хилл? Не боится, что с тобой произойдет неприятность?

— Сэр, я оказался полной бестолочью в этом деле! Так ничему и не смог научиться! — Оливия серьезно и преданно смотрела на начальника полиции своими наивными глазищами. — Мистер Дуглас мной очень недоволен, сэр!.. Я уехал в город без его дозволения, сэр! Он мне вечером, наверно, хорошенько всыплет!

— И будет совершенно прав, если отвесит тебя парочку звонких затрещин! Что ты, парень, бестолочь, я и сам вижу! Ты, похоже, и не стремишься стать настоящим загонщиком и укротителем мустангов, верно? Это и для зрелого мужчины тяжелый труд, хотя и довольно денежный! Тебе не нравится укрощать диких жеребцов и кастрировать их, превращая в тягловую силу?.. Чем же ты собираешься зарабатывать на жизнь? Или у тебя есть состоятельные родственники?

— Богатых родственников не имею, сэр! Но хочу стать поваром, сэр! В ресторане! Или музыкантом! А мистер Берни Дуглас за это на меня сильно гневается, точно я его родной сын! Я могу быть свободен, сэр Хиддингс?

— Ты умеешь играть на чем-нибудь, парень? К тому же, ты ведь не итальянец, чтобы любить работу на кухне? — трубочка шерифа посапывала, точно от неудовольствия, пуская коротенькие клубы дыма.

— Я — американец, сэр! Я родился в Миннесоте, сэр! В Крукстоне! Мне нравятся река и пароходы, сэр!

Сэр Питер Хиддингс внимательно осмотрел замершего перед ним худого парня и тяжело вздохнул, колыхнувшись всем своим тучным телом. Мальчишка имел довольно жалкий и испуганный вид и, конечно, не представлял никакой опасности, а значит, интереса для полиции.

— Становись юнгой!.. Хотя нет, парень, ты пока не свободен! Передай мистеру Бернарду Дугласу, что в конце месяца приезжает прежний хозяин ранчо «Клин Крик». Он хочет встретиться с Берни Дугласом и потолковать о продаже земли. Возможно, они и сговорятся.

— Хорошо, сэр! Передам все, как вы приказали, сэр! Он хочет купить это ранчо на мое имя, сэр! Бабушка оставила ему для этого немного наличных, сэр! — Оливия преданно смотрела в глаза мистеру Хиддингсу, а сама думала о том, что ей совершенно не нужна земля вокруг ранчо! Она не желает становиться ранчьерос! Ее все время подмывало заявить об этом, но она пообещала миссис Лиззи придерживать язык.

— Там замечательная земля, парень! Ты ничего не потеряешь, став ее владельцем!.. А про Гарриет Табмен не высказывайся, где попало! Наживешь крупные неприятности! Это я тебе говорю, сэр Питер Хиддингс! Наш штат считается свободным от рабства, но расистов хватает везде! — и шериф махнул рукой, отпуская Оливию.

Стоило ему на миг отвернуться, как она тут же нырнула в самую толчею! И когда он снова взглянул на то место, где только что стоял этот нелепый, смешной и нерасторопный юноша, там уже никого не было! Парень оказался-таки расторопным и быстрым. Усмехнувшись, шериф отправился по рынку дальше.

Оливия не обратила внимания, что свидетелями ее разговора с сэром Питером Хиддингсом стали два хмурых парня, пристроившиеся ей вслед неподалеку от коновязи. Когда она решила забежать в бакалейную лавочку и галантерейный магазин, парни последовали вслед за ней, но в помещение не вошли, оставшись на улице и поджидая ее появления с покупками.

В бакалейной лавочке она купила себе цукатов, пакетик молотой ванили, баночку меда и большой пакет иранского изюма без косточек. Клерк с приветливой улыбкой обслужил деревенского подростка, немного удивляясь:

— Вы, молодой человек, еще сладкоежка?! Сколько же вам лет? Не пора сменить вкус?!

— Завтра исполняется восемнадцать, сэр!

Продавец благожелательно усмехнулся на подобное обращение, а Оливия продолжала:

— Я покупаю сладости для именинного пирога, сэр! И славного ванильного пудинга! Все должно получиться, как было во времена, когда еще жила моя бабушка.

— Не хотите приобрести набор свечей для именинного пирога? — продавец вынул из-под прилавка яркую коробку, наполненную разноцветными маленькими свечками в подсвечниках из цветной жатой фольги. Оливия чуть не выдала себя, изумленно уставившись на это крохотное праздничное чудо, а продавец подумал о том, что так изумляться и радоваться может только девочка-подросток или совсем юная девушка! Оливия же не преминула заметить:

— Когда-то бабушка втыкала свечки в мой именинный пирог! — и вспомнив о совсем недавней смерти милой сердцу Абигейл Гибсон, она вздохнула, вытерла глаза тыльной стороной ладошки и тут же попыталась оправдаться: — Простите мои слезы, сэр! Бабушка умерла недавно! Еще и двух месяцев не миновало со дня ее смерти, сэр!

Продавец посмотрел на клиента с сочувствием:

— Сожалею! Видимо, она очень любила вас, молодой человек! Возможно, вы были у нее единственным утешением в старости?

— О, да сэр! Теперь я остался совершенным сиротой!

— Для сироты ты уже достаточно взрослый, малыш! — неожиданно продавец перешел на «ты», почувствовав, что мальчик доверчив, точно совсем юная девушка. — У тебя есть опекун? До тех пор, пока ты станешь совсем взрослым?

— Есть, сэр! Бернард Дуглас, мустангер! Почему-то бабушка выбрала мне в опекуны этого грубияна! И совсем скоро я стану владельцем ранчо «Клин Крик», сэр! — не удержавшись, Оливия недовольно поморщилась.

— О! Поздравляю! Это уважаемый и честный джентльмен! — горячо вступился за Дугласа продавец. — Он грубоват, это правда! Но честен и порядочен! Многие девушки мечтают о таком муже, как Берни Дуглас! Не вздумай, малый, сбежать от него! Жизнь на Западе такая трудная, что пропадешь! Ты находишься под надежной защитой! Берни Дугласа боятся даже мексиканские повстанцы, с окончания войны засевшие по лесам и каньонам!

— А что, мексиканцы все еще не смирились с договором?! — Оливия испуганно уставилась на парня своими синими глазами. — И случается, разбойничают?! Вы, сэр, знаете такие случаи?!

— Недавно сожгли постройки на ранчо «Сан Хуан»! Увели коней и вырезали всю семью переселенцев! А заодно и партнеров нового хозяина!

— Господь Милосердный! А может, это не мексиканцы?! — Оливия растерялась и разволновалась. Как же теперь она вернется домой? До ранчо полчаса пути верхом, но Лили уже не побежит так быстро, как бежала сюда. — Не подскажете, сэр, где можно купить какое-нибудь оружие? Я умею с ним обращаться! — неподдельный ужас охватил ее. Мало того, что приходится терпеть разные ужасные сцены дома, так теперь опасность, возможно, угрожает ей из-за какого-нибудь куста, поворота дороги или скалы! И где? По дороге от Смоки-Хилл до ранчо!

— Возможно, в оружейном магазине мистера Мэтью Остина можно что-нибудь подобрать, малыш!.. Как же ты осмелился отправиться в дорогу один и без оружия?! — ужаснулся продавец и протянул бумажные пакеты Оливии, которая рванулась к выходу, чуть было не забыв о покупках: — Твои пакеты! Пожалуйста! Спасибо за покупку!

Схватив упакованные сладости и засунув их в переметную сумку, девушка выбежала из бакалейной лавки, не оглядываясь. Было страшно оставаться наедине со скучающим продавцом. Он с таким удовольствием нагонял на нее ужас, быть может, оттого, что в лавочке в этот час не было покупателей и больше не с кем оказалось переговорить. Но, возможно, он в чем-то был прав. Опасность существовала для глупого юного путешественника, а уж для путешественницы — и подавно!

— Бабушка! Милая бабушка! Как ты была права! Права в том, что только рядом с мистером Берни Дугласом мне ничего не угрожает! — шептала Оливия, готовая зарыдать. Зачем, зачем она покинула надежный дом на ранчо?! И миссис Мартин тоже была права! Обошлись бы простым пирогом с яблочным джемом! Без цветных свечек и цукатов! Без иранского изюма…

И сто раз прав Берни Дуглас, когда считает ее наивным и глупым ребенком, готовым довериться первому встречному! Может быть, заночевать в Смоки-Хилл? Но где?.. В гостинице? На дорогой отель, где бы обеспечили уважительное отношение к ней, не хватит пятидесяти долларов! А в дешевых номерах опасно. Отправить Лили одну домой?.. Но если кобыла вернется на ранчо без нее, что подумают люди, ставшие ей, Оливии, близкими?.. А Рони Уолкотт? Он же сойдет с ума! Помчится ее искать в Смоки-Хилл! И даже не отдохнет после тяжелого дня!.. И ей опять попадет от Берни и Рони за самоуправство. Рони ведь дал слово отцу Оливии, что не будет спускать с нее глаз!

А миссис Лиззи получит неприятный выговор от обоих покровителей Оливии! И ей будет очень и очень стыдно перед пожилой женщиной! За то, что не послушалась ее и убежала из дома в Смоки-Хилл за каким-то изюмом и цукатами! Только лишь потому, что захотелось приготовить для всех настоящий именинный пирог. Дождалась момента, когда осталась без надлежащего присмотра Берни Дугласа, и влипла в очень неприятную историю!

Но теперь необходимо принять какое-то решение. Да, конечно, она сплоховала, что не взяла с собой в дорогу карабин и хотя бы дюжину-другую патронов. Хватит ли у нее денег, чтобы приобрести хоть что-нибудь из оружия?..

Она шагала по главной улице Смоки-Хилл Лаймс-Стрит и поглядывала по сторонам, рассматривая витрины и то, что в них выставлено. На них все пестрело от товаров, но пирожные и конфеты в кондитерских и кафе не привлекали ее внимания. Она больше любила сухие печенья, фруктовые цукаты и засахаренные орехи, и их здесь тоже было великое множество: в жестяных банках и картонных коробках. Великолепный английский чай из восточных колоний — дорогой и подешевле, вразвес и расфасованный. Отборные, иранские изюм и курага без косточек. Тростниковый кубинский сахар и канадский кленовый сироп, английская карамель и испанский мармелад…

Ткани тонкие, словно паутина, прозрачные и воздушные, плотные, словно ночная чернота в горах. Готовая одежда всех возможных фасонов. Изящная и грубая обувь.

Наконец Оливия увидела то, что искала — в одной из витрин лежало оружие. Она открыла прозрачную дверь и вошла в помещение, густо пропахшее ружейной смазкой и порохом. Звякнул колокольчик над ее головой. В витринах лавочки были выставлены напоказ револьверы — с инкрустацией на рукоятках, отделанные слоновой костью, и простые пистолеты, скромные и плоские, которые, наверное, ловко и удобно держать. Встречались и индейские луки и томагавки — для любителей настоящей, подлинной экзотики.

За прилавком стоял грузный мужчина лет тридцати пяти и курил трубку.

— Добрый день, мистер Мэтью Остин! — вежливо поздоровалась Оливия, так и прильнув к витрине, где помимо пистолетов и револьверов были выставлены патроны, ершики для очистки стволов от порохового нагара и шомпола разной толщины и длины.

— Можно купить у вас вон тот карабин, сэр? — ей приглянулся легкий пятизарядный карабин. Похожий ей однажды подарил отец, именно с ним она и выехала тогда на первую и, как теперь считала, последнюю охоту за мустангами.

— Откуда ты такой прыткий взялся, парень?

— Приехал с ранчо «Клин Крик», сэр! — четко и честно отрапортовала Оливия.

— Сколько тебе лет? — продолжал допрос владелец лавки.

— Завтра исполнится восемнадцать, сэр!

— У тебя есть опекун, малыш?

— Есть, сэр! Его зовут Берни Дуглас, сэр! Он укротитель мустангов, сэр!

— Берни?

— Берни, сэр!

— Дуглас?

— Дуглас, сэр! Да, вы не волнуйтесь, сэр! У меня дома уже есть такой карабин, сэр! Но мне придется возвращаться, а в городе все идут разговоры о какой-то банде, сэр! Мне очень нужен карабин, сэр!

— Не указывай, волноваться мне или нет! Все равно я не смогу продать тебе карабин, юноша!

— Почему? Разве у меня какие-то совершенно неправильные деньги, сэр?!

— У тебя правильные деньги, молодой человек! Совершенно правильные, американские доллары! Но продать оружие не могу! Тебе нет двадцати одного года!

— Если мне нет двадцати одного года, то я не имею права на защиту своей жизни от диких зверей или бандитов, сэр? Тогда продайте мне индейский лук и две дюжины стрел, сэр! — Оливии порядком надоело пререкаться с продавцом и выслушивать его нудные слова, и она раздраженно рявкнула: — Я не собираюсь никого убивать, сэр Мэтью Остин! Но защищать свою жизнь во время нападения — это мое священное право?!

— Согласен, парень! — тупо кивнул владелец лавки. — А если ты кого-то убьешь без надобности?!

— Не убью, мистер Мэтью Остин! Сколько можно пережевывать одно и тоже! А если убью, то отвечать за меня будет мой опекун Берни Дуглас, в конце концов! — заорала совершенно разозленная Оливия. — Понятно?!

— Понятно! Чего ты орешь, чего ты орешь, парень?!.. Как тебя зовут, кстати? — продолжал нудить владелец магазинчика. — Слишком уж ты горяч!

— Меня зовут Оливер Гибсон, сэр! — Оливия удивлялась, как у нее все-таки хватает терпения разговаривать с этим тупым занудой. — А если на меня нападут хищные звери! Со мной может случиться самое худшее!

— Когда ты собираешься возвращаться на ранчо, Оливер Гибсон?!

— В горах довольно рано темнеет, сэр! Я выехал бы прямо сейчас, сэр! Если бы вы продали мне карабин, сэр!

— Поедешь верхом?

— Верхом, сэр! На моей кобылке Лили, сэр! Мне кажется, что беседа с вами, сэр, отняла у меня не меньше часа времени! Берни Дуглас растерзает вас, если меня разорвут хищные звери.

— Возможно! — вяло и тупо согласился Мэтью Остин.

— Вы так спокойно говорите об этом, сэр?! — Оливия была возмущена до глубины души.

— Возможно, парень!.. Хорошо! — наконец-то решился сэр Мэтью. — Возьму на себя ответственность и оформлю на твоего опекуна этот карабин и две дюжины патронов! Согласен, парень?

— Благодарю, сэр! Вы спасли мне жизнь, и мой опекун этого не забудет!

Оливия рассовала по карманам куртки блестящие патроны и радостно схватила карабин. Отсчитав необходимую сумму, она вдруг сообразила, что в карманах у нее остается всего три доллара с небольшим. Но пока она больше ничего не собиралась покупать, точнее, мысли о предстоящей дороге отбили у нее желание слоняться дальше по магазинам и торговым рядам.

Закинув карабин на плечо и придерживая его за ремень, Олив зашагала по улице в сторону коновязи. Время шло к вечеру, и солнце уже склонялось к западу. У Оливии сложилось ощущение, что сегодня время мчится особенно быстро, и солнце мчится по небу так, словно песок пересыпается в отверстии секундных часов — слишком стремительно и слишком заметно.

— Эй, парень! — окликнул ее грубый голос. Оливия оглянулась, с недоумением обнаружив на другой стороне улице двух мужчин неприветливого вида. — Ты слышишь, к тебе обращаются джентльмены!

— Ко мне?! Джентльмены?! А где они? — очень удивилась девушка. Однако сердце екнуло, как тогда, когда раздался выстрел, и вороной жеребец в каньоне вскинулся на дыбы в последнем желании сохранить свою жизнь. — Что вам нужно от меня, джентльмены?!

— Ты говорят, парень, с ранчо «Клин Крик»?!

— Да! А с кем я говорю?! — пыталась хорохориться Оливия. Они подошли ближе, и один из них схватил Оливию за локоть. Второй попытался сдернуть с ее плеча карабин, но девушка изо всех сил старалась удержать при себе оружие.

— Сэр, уберите, пожалуйста, руки! — Оливия беспомощно озиралась и пыталась отстраниться от молодых людей. Сейчас встреча с шерифом Питером Хиддингсом оказалась бы для нее благом и спасением. Но его, к сожалению, нигде не было видно! Прохожие шли по мостовой, не спеша, и никому не было дела до Оливии! Все, наверное, считали, что серьезные джентльмены поймали воришку или насолившего им сорванца-хулигана, поэтому предпочитали не вмешиваться в происходящее. — Я позову полицию, джентльмены! Уберите свои руки! — снова попыталась вырваться Оливия. — Я к вам, обращаюсь, джентльмены!

Один из мужчин лишь довольно оскалился:

— Мы слышали, что ты с ранчо «Клин Крик», гаденыш! А я ищу свою жену — Мэган Матайес! Ты ведь тоже валялся с ней на ранчо под одним одеялом, щенок?! Она очень горячая штучка, верно?! — и он вновь попытался схватить ее карабин.

Оливия сообразила, что этот неприветливый «джентльмен» и есть муж Мэган, Сэмюэль Матайес. Неприятный тип, право слово! Мэган была права, что называла его ублюдком.

— Не знаю я никакой Мэган, тем более Матайес, сэр! — Оливия хотела выругаться в адрес шлюхи, подставившей ее, но сдержалась и решила все отрицать: — На ранчо «Клин Крик» нет никакой проститутки! Тем более, настоящей проститутки из дома терпимости! — выругалась она и, как только молодой человек ослабил хватку, рванулась вперед.

— Стой! Остановись! — заорал ей вслед Сэм Матайес. — Откуда же ты знаешь про публичный дом?! Это Мэган рассказала тебе!

На ходу Оливия соображала, как быстрее добраться до Лили, стоящей возле коновязи. Замедляли бег сумки с покупками, перекинутые через плечо. Как хорошо, что у нее было мало денег, и она не накупила всего того, что ей сегодня понравилось! Товар пришлось бы бросить ради спасения жизни!.. Патроны оттягивали карманы вниз и колотили по бедрам. К тому же, на пути Оливии часто оказывались леди с длинными шуршащими юбками, их тянущиеся по земле подолы все время попадали ей под ноги и мешали бежать. Да и эти господа оказались не промах!.. Прохожие расступались перед бегущим подростком и сочувственно подбадривали криками:

— Парень! Поддай-ка жару!

— Подстегни коней, малыш! Еще! Еще!

Длинные ноги Оливии не знали усталости и покрывали пространство длинными прыжками. Девушка понимала лишь одно: похоже, эти подонки не знают дороги на ранчо. Это немного утешало и радовало, но значило так же и то, что они постараются не упустить ее из вида и отправятся в погоню. А она не имеет права привести их с собой. Там никто ничего не знает о воинственном настроении вонючих хорьков — о появлении вооруженного, агрессивно настроенного Сэма Матайеса да еще с партнером по подлости.

Но ее Лили вряд ли сможет бежать так быстро, как их, скорее всего, отдохнувшие кони. У таких ублюдков, разумеется, всегда в запасе имеются отдохнувшие, быстроногие кони. И, конечно, они станут преследовать ее до самого ранчо. Не уступят ни за что!.. К несчастью, она была права, напророчив Мэган, что такие сволочи, как ее благоверный, оставшись без цента в кармане, вновь разыскивают преданных и проданных жен и выжимают из них все возможное и невозможное, чтобы иметь кусок хлеба!

— Берни, дорогой, что же мне делать?! Рони Уолкотт, помолись за меня своему быстроногому предку — ягуару! Пожалуйста, Рони! Господь Милосердный, спаси и благослови меня! — шептала в отчаянии Оливия на бегу.

— Сэм! Вот он! Держите гаденыша! — кричал ей вслед напарник Сэма Матайеса.

— Давай, мальчик! — поддерживали ее некоторые прохожие, уступая мостовую.

— Что вам нужно от меня?! — орала Оливия, не останавливаясь. — Я не знаю никакой Мэган! Никакой сучки и шлюхи Мэган! Я из порядочной семьи и не шляюсь по девкам из публичного дома!.. Помогите мне! Помогите!

Но никто не спешил к ней на помощь. Прохожие лишь с любопытством наблюдали за погоней. Их больше интересовало — убежит или нет длинноногий тощий подросток от двух здоровенных парней!

Наконец, впереди показалось место, где была расположена коновязь и поилка для лошадей. Лили приветливо вытянула шею ей навстречу и фыркнула.

— Парень, твоя кобыла, похоже, вот-вот потеряет подкову! Кузница за углом! — крикнул ей вслед сторож на коновязи, охотно принимая последние три доллара. Девушка торопливо отвязала повод, почти не обратив внимания на слова конюха.

Оливия немного опережала своих преследователей. Она быстро вскинула на спину кобылы вьючные сумки с покупками, вскочила в седло и помчалась прочь из города, с места пришпорив Лили. Кобылка немного отдохнула, да и в Смоки-Хилл она прибежала, не слишком уставшая. Не сбавляя хода, Лили выскочила за окраину городка и помчалась по дороге в горы.

Солнце скатилось совсем низко. Теперь оно словно зависло над снеговыми вершинами хребта Элберта. Дорогу Оливия хорошо запомнила, еще когда ехали первый раз с караваном. У нее была замечательная память, она даже мысленно представляла каждый поворот и каждую развилку, поэтому совершенно не боялась заблудиться.

Но внезапно Лили оступилась и захромала. Преследователи быстро теперь приближались к ней, и уже был слышен их довольный хохот:

— Наконец-то попался, щенок!.. Никуда не убежишь теперь, ублюдок!.. Чего ты бросился бежать, парень?! — недоумевал Сэм. — Как видно, ты слышал имя Мэган? И, возможно, не раз валялся с ней! Валялся, да?!.. Ну, и как тебе показалась моя венчанная жена, парень?! Ты мой должник теперь! Все, кто с ней спал — мои должники.

— Верно ты знаешь, где эта стерва Мэган?! — вторил его напарник.

— А ты — мой самый первый должник, Оливер Гибсон! — похоже, Сэм был готов разорвать Оливию. — И заплатишь мне сполна!

Девушка поняла, что если они ее поймают, то не станут церемониться! И дела ее совсем плохи! А Лили все больше и больше прихрамывала. Похоже, у нее и правда сорвалась подкова. Острые камешки попадали под копыто и причиняли кобылке неудобства. Если все же Оливия доберется до ранчо невредимой, то Берни снова прочтет ей нотацию о том, что перед дорогой всегда проверяют у лошадей подковы, и будет тысячу раз прав!.. Но сначала ей необходимо выпутаться из этой истории без особых потерь. Страшно подумать, что будет, если они откроют, что она девчонка!.. Воспользуются ее слабостью и беззащитностью?!.. Изнасилуют!.. И Оливия решила, что будет бороться за себя и свою честь до последнего!

Скрывшись от преследователей за очередным скальным выступом, Оливия спешилась и хлестнула Лили. Кобыла поскакала быстрее, лишившись тяжести седока, а Оливия вскарабкалась на скалу. Теперь дорога была у нее, как на ладони. Положив карабин на камень и старательно прицелившись, она теперь напряженно ждала. И как только всадники показались из-за поворота, Оливия выстрелила передней лошади прямо под копыта. Пуля попала в камень, искры посыпались в разные стороны. Жеребец Сэма заржал и поднялся на дыбы. Преследователи резко осадили коней и закружились на месте, догадавшись, что мальчишка спрятался где-то рядом.

— Я стреляю так же метко, как Робин Гуд! Даю вам шанс выбраться живыми! Я не стану стрелять в вас! Возвращайтесь в Смоки-Хилл! Останетесь целыми и невредимыми! — прокричала она со скалы. — Если же не прекратите меня преследовать, сначала пристрелю ваших коней! — она вдруг вспомнила, как Пабло Гомес пристрелил вожака. И поняла, что теперь ради сохранения даже не жизни, а чести готова застрелить жеребца под всадником. — Что вам нужно от меня?! Не знаю я никакой Мэган… как ты назвал ее? Матайес!.. Нет! Не знаю!

— Сэм! Может, подумаем и вернемся?! — предложил более осторожный напарник Сэма.

— Молчи, Фрэнк! Я все-таки доберусь до этого щенка! И он за все мне ответит! — Сэм снова стал перекликаться с Оливией:

— Ты все врешь! Ты сам валялся с ней всласть по одним одеялом! — злобно продолжал он настаивать на своем. — Эта сучка любит обслуживать молодых красавчиков! Ты мой должник теперь на всю жизнь, Оливер Гибсон! Слышишь?!

— Сэмми! Сначала попробуй, доберись до меня!.. Я даже пальцем к ней не прикоснулся!

— Я тебе не Сэмми! К ней и не надо пальцем прикасаться! Ты прикасался к ней своим поганым членом. Этого вполне достаточно, чтобы стать моим должником! — все больше ярился Сэм Матайес. — Когда попадешь мне в руки, оторву тебе член!

— Жену держат при себе, Сэмми, а не продают разным мисс Слоут! — орала в ответ Оливия, понимая, что ей надо как можно дольше тянуть время. Конечно, она могла бы в два выстрела ухлопать этих подонков, очень жаль, что они сами этого никак не поймут! Но если она не смогла видеть, как убили жеребца, то нетрудно понять, что выстрелить в человека для нее гораздо труднее. Да и, вроде бы, за что? За то, что эти, так называемые «джентльмены» погнались за ней и пытались отнять карабин?..

— Поучи еще меня, щенок, как обращаться с женой! Своя появится, тогда и будешь распоряжаться! — не уступал горячий и заводной Сэмми. Ему было неважно, с кем проводит время в постели его жена. Главное, содрать с ее клиента деньги. — Откуда тебе известно, что я продал ее мисс Роззи Слоут!

— Знаю! Мисс Роззи лично поделилась сведениями! Сказала: «Опасайтесь Сэма Матайеса, он продал мне свою жену. Он — настоящий Иуда! Ему бы получить свои тридцать сребреников! А после этого валяйся с его женой вволю!»

— Доберусь я до тебя, Оливер Гибсон! Покажу Иуду! Вытрясу из тебя эти сребреники! — Сэм спешился и попытался под прикрытием крупных камней добраться до скалы. Оливия старательно прицелилась и вторым выстрелом сшибла у него с головы шляпу.

— Сэмми! Будь осторожен! — прокричала она, вставляя новый патрон. — Повторяю, что я стреляю, как Робин Гуд! В следующий раз буду целить прямо в причинное место! Останешься на всю жизнь без детей, Сэмми! И будешь никому не нужен!

— Может быть, все-таки договоримся, парень?!

— О чем? Не хочу договариваться с ублюдками! — недовольно парировала Оливия.

— Скажи, сколько долларов заплатили мустангеры за Мэган мисс Роззи Слоут и все!

— Не понимаю вопроса! Ты и на самом деле Иуда, Сэмми!.. Думаю, что Мэган и без тебя, и без мисс Роззи Слоут сумеет распорядиться своей жизнью! Ей давно пора расторгнуть ваш брак! Такой союз не может быть благословен Создателем, Сэмми!

— Повторяю, я тебе не Сэмми! Мы с тобой на одной улице не росли, хорек! — злился преследователь.

— Да нет, Сэмми, это ты — хорек и вонючий ублюдок!!!

— Фрэнки, этот парень меня доведет до настоящего зверства! Я разорву его в клочья, когда доберусь до него! — и он снова начал приближаться к скале короткими перебежками.

— Предупреждаю в последний раз! — Оливия прицелилась, используя удобное расположение скалы. Она прекрасно видела преследователей сверху и теперь старательно прицелилась в ногу Матайесу ниже колена, зная, что попасть в бедро или торс легче, но здесь рана может быть более опасной и даже смертельной. Особенно, если пуля попадет в кость. — Берегись, Сэмми! — предупредила Оливия, но Сэмми снова сорвался с места и побежал к скале. Тогда она нажала спусковой крючок. Раздался выстрел. Эхо повторило звук выстрела многократно.

Дикий крик, похожий на крик раненого зверя, прокатился по горам, умноженный эхом. Ожесточенная брань сорвалась с губ Сэма Матайеса. Он сыпал проклятиями с такой скоростью, что Оливия не успевала все понять. Он орал так громко, что Фрэнк сжался в комок, притаившись за выступом, защищающим его от выстрелов Оливии.

Мустангеры уже отобедали, а Оливия все не появлялась на ранчо. Вечернее солнце склонилось над снежными вершинами, окрасив их в нежно-розовый цвет. Берни Дуглас недовольно косился на миссис Мартин. Старушка чувствовала себя провинившейся и потому особенно старательно мыла тарелки и делала уборку на кухне. Мэган молча помогала ей. Все напряженно молчали. Становилось понятно, что с Оливией произошла какая-то неприятность.

— Она пообещала мне не встревать в неприятные истории и не лезть на рожон, Берни Дуглас, дорогой! Прости меня, Берни!

— Как вы могли поверить обещаниям этой маленькой лгуньи, миссис Лиззи! Я за нее отвечаю! И только я мог разрешить или не разрешить ей отправиться в город. Опасностей там гораздо больше, чем в горах рядом с дикими зверями! Особенно, если учесть ее вздорный характер!

Миссис Мартин сокрушенно кивала, соглашаясь с ним. Рони же молчал. Он понимал, что старой миссис и так досадно, и потому не встревал в разговор. Он думал. Его сестрица не могла пропасть бесследно. Не могла оказаться жертвой дикого зверя. Но она не взяла с собой никакого оружия!.. Однако, если у нее были с собой деньги, то, почуяв опасность, она не отправится в обратную дорогу, не вооружившись хоть чем-нибудь!

— Что она собиралась делать в городе, миссис Мартин? — поинтересовался Рони Уолкотт, совершенно, казалось, не разделяя беспокойства Берни Дугласа. — Не злись, патрон! Старушка ни в чем не виновата!.. К тому же, Оливия — сумасбродное существо, но не безрассудное до глупости!

— Она сказала, что у нее завтра день рождения! Оливия хотела сделать праздник. Такой, какой делала для нее всегда в этот день бабушка! А у нас не осталось изюма и цукатов для пудинга и яблочного пирога. И еще она хотела купить праздничные свечки для торта! — объясняла миссис Мартин, чуть не плача от обиды. Она была благодарна, что Рони Уолкотт не упрекает ее ни в чем.

— И теперь мы все будем проклинать себя, если Оливия погибнет из-за какого-то пудинга и яблочного пирога! — горячился Берни Дуглас, шагая по столовой из угла в угол. — Не надо было поощрять ее странные желания, миссис Мартин! — снова и снова упрекал он пожилую женщину.

— Какой же ты толстокожий, мистер Берни Дуглас! — Мэган выпрямилась перед Берни и замерла в вызывающей позе с посудной тряпкой в руке: — По-моему, все понятно! Оливия хочет, чтобы ранчо стало ее домом! Вот и создает для всех хотя бы видимость тепла и уюта! А ты только и знаешь, что рычишь на нее, точно хищный зверь!.. Ох, Берни! Берни! Она же хрупкое существо, а не укротитель мустангов, суровый и жестокий покоритель Скалистых Гор и каньонов Гранд-Ривер! Рони Уолкотт в тысячу раз понятливее тебя, хотя и вырос, как вы, белые, считаете, в менее цивилизованном обществе! Или же это ваша хваленая цивилизация делает ваши души невосприимчивыми для обычных человеческих чувств?

— Мэган, дитя мое! — миссис Мартин восхищенно посмотрела на девицу. — А я считала, что вы с Оливией недолюбливаете друг друга!

— Женщина не может быть злой! Ее вынуждают к этому обстоятельства или жестокость мужчин, находящихся рядом!

Во дворе тревожно заржали кони. Мимо кухонных окон промчалась Лили с пустым седлом и наброшенной на луку седла уздечкой.

— Лили вернулась! — Берни выскочил на крыльцо.

Он догнал кобылу, которая мчалась бы и дальше без остановки до самого обрыва Гранд-Ривер, подвел ее к крыльцу и заглянул в переметные сумки:

— Оливия купила все, что хотела. Но почему-то осталась без Лили. Наверно, где-то на пути к «Клин Крик»!.. Поехали, Рони! Надо взять свежих коней! И запасного под седлом!.. Лили потеряла подкову! И Оливия спешилась, чтобы Лили бежала быстрее. Теперь эта лгунья идет пешком!.. В ковбойских сапогах на босую ногу! Она сотрет в кровь свои нежные пяточки и пальчики! — возмущался Берни Дуглас то ли неосмотрительностью своей подопечной, то ли собственным невниманием к ее нуждам: — Давно надо было купить ей несколько пар новых носков! — упрекнул он непонятно кого.

— Можно, я с вами поеду, Берни! — Мэган быстро седлала свою Джоли.

— Джоли бегала сегодня весь день! Пусть отдохнет до утра! — Рони Уолкотт подвел Мэган смирную кобылу. Коренастую, пегую в яблоках. — Заодно приучишь ее ходить под седлом!

— Грэйс! — Мэган похлопала лошадку по шее, успокаивая. И кобыла покорно позволила ей положить себе на спину седло.

Берни отметил про себя, что Мэган все чаще удивляет его, проявляя способность усмирять лошадей и успокаивающе действовать на мужчин. Что за выродок, этот ее муж — Сэм Матайес, если не сумел оценить женщину, которую выбрал в жены?! И почему она позволила ему манипулировать собой?!

Очень скоро вооруженная карабинами троица выехала со двора ранчо. Миссис Лиззи стояла на крыльце, бледная и растерянная. Она тихо читала молитву, сложив руки на животе.

Дорога на Смоки-Хилл была пустой. Косые тени от одиночных сосен, стоящих вдоль обочин, расчертили ее поперечными полосами. В глазах мельтешило от чередования темных полос и светлых просветов между стволами. Там проглядывало светящееся от закатного солнца розовое небо. Кругом не слышалось ни человеческих голосов, ни звуков выстрелов. Всадников сопровождал равномерный топот конских копыт и заливистое пение лесных птиц, собирающихся в гнезда и распевающих приветливые песни подросшим птенцам.

До окраины Смоки-Хилл оставалось около четверти часа пути, когда где-то впереди за крутым поворотом раздался выстрел, помноженный эхом. И следом — чей-то душераздирающий крик. Затем всадники различили грубый мужской голос, несусветно поносящий Оливию на чем свет стоит:

— Оливер Гибсон, подлый крысеныш, ты еще попросишь у меня прощения! Спускайся-ка вниз! Я тебе надеру твою тощую задницу!.. Уоу! Уоу! Какая боль!

— Фрэнки, перевяжи своего дружка! — Берни Дуглас первым понял, что это откуда-то сверху насмешливо кричит Оливия. — Чего же ты разинул рот, словно карп на крючке, Фрэнки?! Спасай своего дружка! Не то я тебя пристрелю точно! — снова раздался выстрел, и пуля высекла искры из камня у ног Фрэнка. — Что за подлость бросать друга на произвол судьбы!

— Эй! Не стреляй, не стреляй, щенок! Иду! Иду!

— Оливия! Господь Милосердный! Ты жива, девочка?! — Берни Дуглас подъехал поближе к скале. — Слезай, дикарка! Слезай, моя хорошая! Мы привели для тебя лошадку, малышка! — он был рад, что все заканчивалось благополучно и разговаривал с Оливией, точно с маленькой девочкой, предупредительно и ласково.

— Берни дорогой! Из-за этих вонючих хорьков мне пришлось купить карабин! И я не смогла выбрать себе подарок ко дню рождения! — пожаловалась Оливия. — На оружие я истратила целых полсотни долларов!.. Мэган, прости, я немного подстрелила твоего Сэма Матайеса! Но у него все цело, кроме ноги! Этот джентльмен не достоин тебя, Мэган! — продолжала орать Оливия в возбуждении. — Гони его в шею! Они вдвоем погнались за мной в Смоки-Хилл. Сначала приставали, а потом погнались! Я не хотела их убивать! Но могла бы! Вполне! — хвасталась она. — Понимаете?! Я не хотела стрелять в них! Но они меня оскорбляли!.. Этот вонючка собирался оторвать мне член! — внезапно вспомнила Оливия и захохотала. — Стоило бы проделать эту операцию с ним самим, а, Мэган?! Как ты думаешь?! Он так неуважительно отзывался о тебе и обо мне, что я очень сильно разозлилась на него! Очень, Мэган!

— Мэган, сучка! — заорал раненый, увидев жену. — Я истекаю кровью! Я умираю! А ты не шевельнешь и пальцем! Да я и не подпущу тебя к себе, грязная тварь!

Мэган спешилась и покорно склонилась над раненым. Сэм капризно отталкивал ее руки, но делал это расслабленно и очень неубедительно. Он привык куражиться над покорной и преданной ему женщиной. Поведение Мэган очень возмутило Оливию:

— Как ты можешь, Мэгги! Плюнь на него! Он тебя не достоин! Ваш брак не может быть благословен Господом! Любой нормальный священник признает его недействительным, Мэгги! Я первая стану свидетелем!

— Оливия! — Рони Уолкотт отозвал сестру в сторону, подвел коня. — Поехали домой! Прошу тебя, не встревай в дела мужа и жены! Их брак освещен церковью и законом, Оливия!

— Представляю, как тебе сейчас тяжело, Рони!.. — Оливия с сочувствием глядела на индейца и неожиданно предложила: — Пристрели его, Рони, прошу тебя! Мы похороним его, а вы с Мэган будете жить вместе тихо и спокойно!

— Как всегда моя сестренка не лишена оригинальности в решении жизненных проблем, но совершенно лишена разума!.. Помолчи немного, Оливия! Не тарахти!

— Ты делаешь мне больно! — продолжал капризничать Сэм. — Осторожнее, Мэган! Это нога твоего мужа, понимаешь?! А не позорные члены твоих любовников и клиентов!.. Нежнее, Мэган! Осторожнее!

— По-моему, Сэму пора отрезать его поганый язык! — Рони все же не выдержал и, спокойно спешившись, достал из ножен индейский кинжал. — Как ты считаешь, Мэган?! Или он заткнется сам и без этого?

— Сэмми, дорогой, помолчи, пожалуйста! Ты не у мамочки дома, дорогой мой, любимый мой! — уговаривала терпеливая Мэган. Она как-то сразу поникла в присутствии мужа и превратилась в забитое, покорное существо.

— Господь Милосердный, прости ее унижения этому ублюдку! А то я не смогу выдержать! — Рони Уолкотт потирал ладонью грудь.

— Тебе очень больно, Рони!.. Я пристрелю эту сучку Мэган! Она так унизила тебя, Рони Уолкотт! — горячилась Оливия.

— Оливия! Прости меня!.. — Мэган низко склонила голову, пряча лицо и внимательно осматривая сквозную рану. — Дайте нож! — вдруг потребовала она, по-прежнему не поднимая головы.

— Ты, сучка, хочешь отрезать мне ногу и сделать калекой?! — опять заорал Сэм, толкая ее здоровой ногой. — Ты хочешь смеяться надо мной со своими любовниками и похотливыми клиентами?!.. Но тогда тебе придется всю жизнь кормить меня!

— Нет, Сэмми! Нет! — нежно бормотала Мэган. — Я хочу вынуть пулю! Если она останется в мышце, то рана на ноге может воспалиться, Сэмми! Потерпи, дорогой! Потерпи, мой любимый! — Мэган продолжала уговаривать раненого, точно ребенка.

Оливия с неприязнью наблюдала за разыгравшейся сценой. Обиженный, оскорбленный подонок и покорная, умная, терпеливая, любящая жена! Странно, что никто больше этой сценой не был возмущен.

— Нас одурачила девчонка! — заорал Фрэнк, до которого наконец, дошло, что его друга подстрелил не Оливер, а Оливия Гибсон. — Боже!.. — он воздел руки. — Ты несправедлив, зачем ты дал этим созданиям столь коварный разум!

— Кроме меткого глаза у Оливии еще и острый язычок! — Берни Дуглас прямо-таки сиял, разглядывая невредимую и веселую девушку, которая была все еще в сильном возбуждении и никак не могла успокоиться:

— Возьмем их с собой или сдадим шерифу сэру Питеру Хиддингсу? Тут совсем недалеко до Смоки-Хилл.

— Сэр Хиддингс давненько мечтает встретиться с Фрэнки Смиттом. Именно с этим Фрэнком Смит-том! А вовсе не твоим отцом… — постепенно Мэган приходила в себя, хотя все еще ощущала неловкость и скованность. — Вроде бы, не принято сдавать полиции своего венчанного мужа и его друзей! Но, может быть, стоит нарушить это негласное правило?.. — она задумчиво посмотрела на Сэма: — Как ты считаешь, дорогой Сэмми?

— Пожалуй, стоит перевязать твоему мужу рану, Мэган, — Оливия тоже начала успокаиваться. — Этот Фрэнки — криворукий и жадный! Не мог даже сделать хорошую перевязку! Пожалел рубашку!.. Прости, что прострелила Сэму ногу! Иначе их невозможно было остановить! Но зла на них я не держу и… наверно, нам придется взять их с собой на ранчо! — неожиданно великодушно простила Оливия своих преследователей. — Сэму стоит подлечиться и немного утихомириться!

— Мы не будем сдавать вас полиции, джентльмены! — Берни Дуглас был так же в благодушном настроении. Он с любовью смотрел на живую и невредимую Оливию и не понимал, отчего так весел и доволен. Совсем недавно он собирался задать Оливии примерную трепку, а теперь не мог выдавить из себя ни одного бранного слова. И только глупо улыбался, глядя на девушку. Он должен был сознаться, что его злость пропала, как только он услышал ее язвительный голосок, переругивающийся с Сэмом и Фрэнки. — А за это вы поможете отогнать наш табун до Райфла. Согласны?

— Вы погоните их в армию? — поинтересовался Сэм, сообразивший, что никто не собирается чинить над ним и Фрэнком расправы. Ему стало легче после того, как Мэгги сделала надрез, извлекла пулю и сделала тугую перевязку, остановив кровотечение. Он понял, что в создавшемся положении многое сейчас зависит от его жены, и потому жалобно заныл: — Мэган, прости меня! Прости меня, дорогая! Ты же знаешь, что я очень люблю тебя! Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни! — и он принялся нервно целовать руки Мэган, испачканные его кровью.

— Уже на днях приезжают еще четверо погонщиков, так что скоро мы отправляемся.

Оливия с удивлением смотрела на Берни Дугласа, способного в такой ситуации обсуждать свои дела. Девушка сейчас с огромным удовольствием отвесила бы Берни приличную оплеуху. Плюнув со злости, она отвернулась от внезапно опостылевшей ей компании.

Брат подвел ей незнакомого жеребчика, и Оливия поспешила забраться в седло:

— Как его зовут, Рони?

— Маги! — Рони Уолкотт придержал коня за уздечку, затем передал повод Оливии. — Он тебе нравится?

— Кто? — Оливия сделала вид, что не поняла вопроса. — Подонок Сэмми? Очень! — ирония сквозила в ее протяжном голосе. — О-очень!.. Послушай, как Берни после всего может договариваться о чем-то с этими скунсами, Рони?.. А Маги — отличный жеребчик! — она ласково похлопала коня по шее. — Надеюсь, он не так капризен, как Сэмми! Вперед, Маги!

До ранчо всадники добирались почти два часа. Фрэнк Смитт боязливо озирался от каждого шороха в кустах или стука случайного камешка, скатившегося с отвесного склона. Сэм и Мэган отстали от остальной компании — стоило Мэган пришпорить свою кобылку Грейс, как за ней торопливо устремлялся его жеребец, а Сэмми сразу же начинал ныть и причитать:

— Мэган, ты меня не жалеешь и совершенно не бережешь! Осади свою кобылу!.. Нас никто не ждет на этом проклятом ранчо! Нас ненавидят! Хотят заманить и убить!

Замолчать его заставила лишь полная темнота, сгустившаяся над горами, и отчаянный крик голодной пумы, вышедшей на охоту. Услышав этот надсадный вопль, леденящий кровь, Сэмми пришпорил своего коня, но продолжал хныкать и недовольно бурчать что-то себе под нос. Похоже, ему нравилось пристальное внимание общества к его столь незначительной особе.

Чета Мартинов, Эндрю Гилмер и Пабло Гомес встретили всадников стоя на крыльце. Оливия и Рони появились первыми. Миссис Мартин кинулась с распростертыми объятиями прямо к девушке:

— Малышка, как твои дела? — она радостно улыбалась. — Судя по виду, ты в полном порядке?

— Но мне пришлось подстрелить мужа Мэган! — гордо сообщила Оливия.

— Мы остановили тебя, чтобы только спросить про Мэган! А ты кинулась бежать! — обиженно заявил Фрэнк Смитт, рассматривая дом.

— Чтобы просто спросить, не надо было отбирать у меня карабин! — возмутилась Оливия. — И хватать за руки!

— Прости! Мы решили, что ты — парень! И думали, что поговорим по-свойски!

— По-свойски — это как?! — Оливия иронично глядела на прибывшего Сэма, которого Мэган и Рони бережно поддерживали под руки. Нога у него, и правда, распухла и была похожа на хорошее бревно.

— Надо все время прикладывать тряпку, смоченную уксусом, и утром от опухоли не останется следа! А если уксуса нет, то можно прикладывать свежие листья капусты или свеклы! У нас есть на огороде и то и другое! — добродушно посоветовала Оливия. — Так всегда делала бабушка, когда я в детстве набивала шишки и ссадины!

Вины за рану Сэма она совершенно не чувствовала. Она предупредила этих вонючих хорьков, что стреляет, как Робин Гуд, а они не поверили и пытались добраться до нее. Оливия и сейчас не верила тихому Фрэнку и ворчащему Сэму. Они пытались убедить всех, что были настроены мирно и просто искали Мэган. Похоже, что все, включая Мэган, готовы были им поверить. Оливию это обидело:

— Этот подонок Сэмми, дорогая миссис Лиззи, так оскорблял Мэган, а она уговаривает его, точно любящая матушка капризного ребенка, и твердит, что очень любит. А он продолжает поносить ее всякими бранными словами!.. Мне было очень жаль Рони, миссис Лиззи! Я видела, как он страдает! Он полюбил Мэган! А она променяла такого замечательного парня на коварного скунса, миссис Лиззи!.. Разве так можно?! — недоумевала и возмущалась Оливия.

— В жизни бывает еще и не такое, милая Оливия! — миссис Мартин замешивала в квашне тесто, а Оливия сидела на табуретке, рассказывая, что с ней приключилось. — Брак Сэма и Мэган освещен церковью и законом!

— Церковь, может, и благословила такой брак, миссис Лиззи, но сам Господь, Творец наш Милосердный, такой брак не может благословлять! Это кощунство, миссис Лиззи! Если какой-то пастор скажет мне, что это не так, то он и не священник вовсе!

— В тебе еще бьет через край детская наивность, Оливия! Но жизнь слишком сложна, чтобы раскладывать ее по полочкам!.. Я так рада, что ты вернулась, и представить нельзя! Не то Берни Дуглас сжил бы меня со свету, Оливия!

— Он бранился на вас, миссис Лиззи Мартин?!

— Еще как, детка!

— За что?!

— За то, что я отпустила тебя в Смоки-Хилл!

— Я уехала сама, по сути дела, просто поставив вас в известность, миссис Мартин! Вы так бы и сказали ему!

На кухню, мягко ступая, вошел Берни Дуглас:

— Все возмущаешься, Оливия? Своим поведением ты ставишь в тупик не только миссис Мартин.

— А кого еще, Берни Дуглас? — Оливия посмотрела в глаза опекуну своими честными синими глазищами.

— Похоже, ты готова к серьезному разговору, Оливия?

— Иди, переоденься, детка! — миссис Мартин с пониманием взглянула на Дугласа и подтолкнула Оливию в спину. — Иди, надень свое синее платье, малышка!

Оливия зашла в темную комнату. Нашарила на подоконнике спички. Затеплила огонь в лампе, надела стекло и поставила светильник на подзеркальник. В небольшом зеркале увидела свое отражение. Глаза испуганные, щеки бледные, впалые. Ярко-розовые, немного припухшие губы!.. Пальцы у Оливии отчего-то дрожали, когда она снимала платье с вешалки. Сбросив мужскую одежду, девушка надела тонкое белье и огладила себя со всех сторон. Надев платье, тихо выглянула из комнаты.

Все уже давно разбрелись по своим углам. Только на кухне мерно вымешивала тесто миссис Мартин, да в комнате Мэган похрапывал Сэм. Берни Дуглас дал ему выпить немного виски, и молодой человек погрузился в крепкий сон. Рони ушел с Пабло и Эндрю в летний дом, уступив место рядом с Мэган ее законному мужу.

Берни стоял настороже рядом с дверью в ее комнату. Оливия повернулась к нему спиной, показывая, что надо застегнуть пуговицы. Он быстро пробежал немного неуклюжими, вздрагивающими пальцами по застежкам. Шелковистая ткань цеплялась за шершавую кожу и слабо потрескивала.

— Подожди в комнате! — Берни отправился из дома на улицу и вскоре осторожно постучал в окно: — Открой!

Оливия подняла раму и через мгновение оказалась в объятиях Берни. Он приподнял ее и потянул на себя, перенеся через подоконник. Оливия тихо ахнула и глубоко вдохнула пахнущий полынью и ночными фиалками воздух.

— Пойдем, прогуляемся, Олив!

— Ты хочешь меня утопить, чтобы больше не возиться и не иметь ответственности перед памятью Абигейл Гибсон, опекун?! — Оливия приподнялась на цыпочки и заглянула Берни в лицо. Во взгляде ее таились отчаяние и надежда. — Я тебе надоела, мистер Ледяное Сердце?!

Берни невольно остановился. Остановилась и Оливия, выжидающе глядя на него снизу. Яркая луна поднялась в небо.

— О чем ты говоришь, малышка?! Глупышка моя, Олли!.. Ты знаешь, я давным-давно решил — когда ты станешь моей, то имя твое будет Ливи!

— Давным-давно, дорогой Берни Дуглас?! Ты давно решил сделать меня своей?! Повтори это еще раз, Берни! — Оливия была изумлена. — Неужели это было даже тогда, когда я придумывала для тебя самые обидные прозвища и бранилась, точно уличная девица?!

— Уже тогда я понял, что ты делаешь это не от злости, а от отчаяния! Представляю, что ты испытывала, когда я ходил в салун!.. Ведь ты, если и не знала точно, то, наверняка, догадывалась, зачем я поднимаюсь на второй этаж, хотя бы с той же Молли?

— Ты теперь раскаиваешься, Берни?!

— О нет, дорогая Олив! Ведь я тогда не знал, что ты милее и желаннее всех женщин на свете! — Берни закрыл глаза и, притянув Оливию к себе, вдохнул запах ее волос и кожи. — Почему от тебя всегда пахнет яблоками, Ливи?!

— Наверное, потому что бабушка ставила мою колыбель под яблоней! Тогда я была совсем крошкой и ничего не знала о мире, в который пришла, чтобы жить и любить тебя, Берни Дуглас! И краснобокие яблоки, прозрачные от набранного из земли сока, были первыми моими игрушками! — Оливия прищурилась от счастья и удовольствия, точно разнежившаяся кошка. Она немного откинулась в его объятиях, задумчиво глядя в светящееся нежностью лицо молодого человека. — А вдруг ты не вернешься, Берни Дуглас?!.. Что стану делать я одна в этом огромном и совершенно пустом доме па горном ранчо?!

— Что за нелепые мысли, Ливи?! Ты никогда не останешься одна, жена моя! Никогда! Я вернусь! Вернусь! Вернусь!

— Но чтобы вернуться, ты должен оставить мне частичку себя, Берни!.. Мистер Горячее Сердце!.. Я чувствую ладонью, что оно у тебя не ледяное, а горячее, переполненное огненной кровью. Оно стучит, словно часы на камине, отсчитывая минуты нашего свидания! — Оливия осторожно распахнула ворот на груди Берни, погладила затвердевшие соски, нежно коснулась языком сначала одного, потом другого…

Берни застонал от наслаждения и накатывающего возбуждения:

— Что ты делаешь со мной, девочка моя! Ливи!

— От тебя пахнет солнцем, травой и смешанным дыханием ущелий и каньонов, любимый мой! — глаза Оливии сверкали от удовольствия и нежности. — Я так люблю этот запах, Берни Дуглас!

— А Рони Уолкотт?! Как ты поступишь с ним?! — на ее любимого накатил приступ ревности. И Оливия снисходительно вздохнула:

— Приревнуй меня еще и к отцу, к бабушке, к мамочке, которая выносила меня и родила для тебя, Берни! Приревнуй ко всем, кто создал и воспитал меня именно такой, какую ты полюбил! И тогда я стану звать тебя Берни Дуглас — Ревнивое Сердце! Неужели непонятно, что я отдаю тебе всю себя! Всю без остатка!

— Девочка моя любимая! Ливи! — прошептал Берни, еще плотнее прижимаясь ее к себе.

Молодые люди отдались друг другу, руководствуясь извечными инстинктами, вложенными в человека от момента создания мира. Ими правили любовь, нежность и желание одарить этими чувствами друг друга как можно полнее…

— Иди ко мне, Берни Дуглас! — манил мелодичный, вздрагивающий от страсти голос совсем юной девушки. И слова любви рождались в ней сами собой, будто она давным-давно осознала их магическое действие на мужчину, который млел и таял от ответной нежности.

— Ты совсем не боишься меня, Оливия?! — изумленно шептал он.

— Я должна тебя бояться, милый Берни?! Отчего?! — изумленно раскрыв глаза, шептала Оливия. — Ты же не делаешь ничего дурного?! Ты любишь меня и хочешь, чтобы мне было хорошо с тобой?!

— Да! Да! Да! — почти кричал он.

Их тела сливались так плотно, что молодые люди и сами изумлялись, как могут еще совершать какие-то движения, чтобы все больше и больше наслаждаться друг с другом…

Оливия изловчилась и обняла Берни ногами. Ей было хорошо, нежно и сладостно ощущать его плоть внутри себя. Хотелось, чтобы эти мгновения, эти чувства, достигшие неимоверного накала, длились вечно…

И чувственность их достигла той наивысшей точки, когда руки лихорадочно ищут вокруг себя непонятно что, когда губы солоны от капельки крови из прокушенной губы партнера!.. Когда полет в небо длится, длится и длится…

— Берни, дорогой мой! Нежный мой!

— Оливия, Ливи! Сладостная моя!

Мужчина и женщина получили наивысшее наслаждение от близости друг с другом. Теперь они молчали и слушали ночь. Оказывается, где-то совсем рядом, наверное, вон за этой оградой из свежеструганных жердей, ходят кони, приглушенно топая подкованными копытами, хрустя травой, пофыркивая и громко встряхивая гривами и хвостами. В зарослях дикой розы и жасмина стрекочут сверчки. В темном небе, заслоняя на мгновение звезды своими причудливыми силуэтами, кувыркаются летучие мыши. Далеко в горах, перекликаясь друг с другом, лают койоты. И по-кошачьи взвизгивает пума, выбираясь на охоту из своего логова, где ее остаются ждать два крохотных детеныша. Внизу, под скалистым обрывом шумит и шумит вода. Гранд-Ривер несет по каменистому руслу, взбитую в пену прозрачную воду вечных ледников хребта Элберта.

Луна снова выбралась на свободу из-под лохматого одеяла облаков. Оливия приподнялась на локотках, огляделась и нежно засмеялась. Вокруг нее и Берни была разбросана одежда. Смятое нарядное платье из ярко-синей тафты распростерло по траве рукава, словно приглашая в свои объятья. Оно служило сегодня их первой совместной постелью.

— Берни, дорогой, ты жив?!

— Ливи, детка! Ты вдохнула в меня новый мир, новые ощущения!

— Я самая лучшая, Берни?! Ты это хотел сказать?!

— Ты самая лучшая из лучших женщин мира, Ливи! Ты — моя любимая!