Суженая для Альфы, или Как обрести счастье

Глава 11

Нежной кожи живота невесомо касались горячие пальцы, вычерчивая неведомые узоры. Покалывающее ощущение короткой вибрацией отдавалось в ногах, заставляя пальчики от удовольствия сжиматься и вытягиваться, даря непередаваемые ощущения неги и расслабленности. Следом за руками потянулись губы, даря невесомые касания-поцелуи, настолько легкие, что вызывали щекотку. Тихонько рассмеявшись, девушка томно застонала и выгнулась ему навстречу. Как в бреду шептала «еще, еще», прося не останавливаться, и на самом интересном месте, когда ее коснулись ниже, прозвучало рычание, становящееся все громче и яростнее.

Шторы в комнате колыхались от ветра, ставни стучали, издавая скрежет, аж в висках ломило от невыносимого звука. В панике оглядываясь и осматривая комнату, она никак не могла успокоить дыхание. Решив, что рёв ей всего лишь приснился, она снова улеглась головой на подушку и прикрыла глаза. Но ощущение тревоги не отступало, мешая соскользнуть в пропасть сна, инстинкты вопили, что она что-то упустила из виду, однако упорно продолжала лежать, уговаривая себя не беспокоиться понапрасну, просто показалось.

Первое, что ее насторожило и натянуло все нервы до предела, это шумное дыхание, нечеловеческое, звериное, казалось, почти у самого уха, отчего волоски на ее коже встали дыбом. Резко открыла глаза, на этот раз не игнорируя древний инстинкт — инстинкт выживания. На стене причудливыми тенями колыхались деревья и казался зловещим силуэт.

Осторожно, стараясь сильно не шуметь, поворачивалась в сторону окна. Сердце колотилось, предчувствуя, что увиденное ей не понравится. И была права. Водя по воздуху носом, расширяя ноздри, принюхиваясь к запахам, в окне виднелась морда. Медведь разинул пасть и из его горла раздался оглушающий рев. Острые клыки опасно блеснули в свете ночника, и только потом Наира поняла, как опрометчиво поступила, включив его. Будь она осторожнее, может зверь бы ушел, не найдя для себя ничего интересного, но когда его глаза осветили сиянием, тот взбесился, теряя самообладание.

— Черт, черт, черт, — шептала отчаянно и с надрывом голоса, — мамочки, что же делать.

Наира была девочкой по большей части домашней, не приспособленной к нахождению в лесу, в отличие от других двуликих, даже от тех же полукровок она отличалась излишне слабыми навыками выживания. Они находились в тайге, где ни единой живой души, от страха все мысли и идеи пропали из ее головы, оставив ту пустой, только свист проходил сквозь уши, мешая сосредоточиться.

Дверь находилась ближе к окну, но как подобраться к ней и не спровоцировать хищника азартом охоты не знала. Бодая головой косяк, дикий лапами пытался зацепиться за подоконник, учуяв кровь. Сжимая руку в кулак, старалась, чтобы ни капли крови не упало, еще больше дразня зверя. Неудачно зацепившись за деревянную спинку кровати, оцарапала ладонь, на которой выступили красные капли. Будто на первобытных инстинктах, она встала в полный рост и принюхалась, ощущая в воздухе привнесенные ветром знакомые примеси ароматов. И отступила на шаг. Медведь расправился с ни в чем не повинной преградой, полностью навалившись и раскрошив ставни и разодрав в мясо кусочки стены. Рыча, полностью влез в образовавшийся огромный проем, с ревом встал на задние лапы и заревел. Девушка сделала еще один шаг назад, уткнувшись спиной в прохладную стену. Зверь надвигался на нее, деться было некуда, и она стала оседать на пол, прикрывая руками голову. По руке полоснуло болью, словно ошпарив кипятком нервные окончания. Застонав от боли, прикусила губу, из глаз моментально брызнули слёзы, мощным потоком омывая бледное лицо. Отвернувшись к стене, получила удар когтями по спине и начала заваливаться, практически теряя сознание. Крики агонии жертвы эхом разносились по лесу, девушка надрывно ревела, крича в голос, не в силах терпеть обжигающую боль во всем теле. Теряя сознание от боли, услышала суету. Кто-то что-то кричал, раздался хруст позвонков, и уже ничего не ощущая, думала, ее ли был это позвоночник, но быстро провалилась в темноту, уже не видя, как возле нее на колени опустился мужчина, дрожащими пальцами прикасаясь к мокрым кроваво-красным волосам.

— Состояние стабилизировалось, — доктор поправил свои круглые очки, — Ваша кровь запустила ускорение регенерации, но шрамы…

Наступила пауза, мужчина листал свои записи, шелестели листы.

— Легкие шрамы останутся, — стараясь не смотреть альфе в глаза, глядел аккурат в центр широкого лба, — будь она хоть немного способна на трансформацию, шрамы бы сошли, а так…

И замолчал, опасаясь гнева главы клана.

— Стас, — в голосе его слышалась притупленная ярость, — шкура медведя должна к следующему восходу украшать холл, и пробей хозяина этой лачуги, через час доложишь.

Наира пришла в сознание не так давно, но глаза не открывала, боясь пропустить что-нибудь важное. Альтаир все это время внимательно отслеживал ее состояние и на секунду сбившееся дыхание не упустил из вида. Зная, что его девочка подслушивает, лишнего старался не говорить, не желая травмировать ее еще больше. Как же он был зол, когда при приближении к затерянному среди лесов дому почуял смердящий запах медвежьего духа и горькую нотку страха, озверел. И именно эта нить вела его пуще всякого проводника, направляя альфу к источнику ужаса его пары.

К тому моменту, когда он прибыл, медведь успел ранить его девочку своими острыми когтями, распарывая плоть как ножны масло. Его волк при виде этой удручающей картины озверел, глаза окрасились в багрянец, раздался оглушающий рев, напугавший даже дикого зверя. Тот отступил, оставляя скрючившуюся девушку на полу истекать кровью. Одним движением руки вервольф отбросил медведя в противоположную стену, напрочь снеся столь хлипкую для оборотня преграду. Животное заскулило, хрипя от ослепляющей боли, но мужчина был непоколебим. Схватив руками две части его пасти, с силой раздвинул ее и, жестко раздвигая в стороны, с хрустом сломал хищнику челюсть.

В углу всхлипнула девушка, уже не способная от боли и шока кричать, надрывая голос. Когда он подошел к ней, она затихла, потеряв сознание, а он, дрожащими пальцами водя над ее волосами, пытался успокоить зверя и совладать с его агрессией. Его пара истекала кровью, умирала, шепнул разум, ни полукровки, ни люди с такими ранами долго не живут. Прижимаясь к ней, желая оградить от присутствующих, зверь внутри него скулил, не зная, как помочь ей. Если бы она взяла чуть больше от оборотней, а не людей, он мог бы напоить ее своей кровью, повышая ее шансы на выживание. Зверь зацепился за эту идею, мелькнувшую в мыслях его человеческой ипостаси и радостно взвизгнув, клыками распорол запястье. Алые капли заструились по подбородку Наиры, ничего не происходило, как вдруг она сделала еле слышный вдох и облизнула губы в попытке вобрать в себя больше желанного эликсира. К облегчению мужчины, кровь перестала хлестать из ран, но все так же выглядело плачевно, отчего оборотень горестно завыл. Не успел, опоздал, хотя бы на минуту раньше и ничего бы не произошло.

Слава предкам, его кровь помогла ей немного восстановиться до прибытия в дом, где уже лучшие врачи позаботились о ней.

— Вот ты и нашлась, беглянка, — почти нежно обратился к ней, когда хлопнула дверь за мужчинами, оставляя их наедине.

Наира пыталась осознать, что произошло, боли она почти не ощущала, только ныла спина и верхняя часть левой руки, которая плохо слушалась ее команд.

— Были повреждены сухожилия, — Альтаир заметил ее попытки шевелить пальцами, — подвижность вернется, но нужно время.

— Что произошло? — воспоминания были словно в тумане, — не помню ничего.

Вялость в тоне напрягла ее, но сил вложить в свои слова больше энергии не было.

— Тебя порвал медведь, — не стал вываливать подробности, — но ты поправишься.

Коснулся ее щеки, нежно огладив кожу.

— Как ты нашел меня? — старательно пыталась забыть кошмар и острые бритвы лап, не удивившись тому, как ее быстро нашли, — и почему я не удивлена.

— Ты открыла связь между нами, — из его слов она мало что поняла, просто набор букв, — я шел по ней словно по канату и успел.

— Это ничего не меняет, — прикрыла глаза, по виску покатилась слеза, тут же подхваченная мужскими костяшками.

Свернувшись калачиком и укрывшись одеялом, не смогла сдерживать слезы, рыдания пробивались сквозь губы, грозя вырваться в истерику. Зажав ладонью себе рот, сверху накрыла второй рукой. Когда ее волос покровительственно и в то же время нежно и успокаивающе коснулась ладонь Альтаира, сдерживать поток удушающих слез сил не осталось. Крик огласил комнату, надрывный, тяжелый, будто человеку с костями вырвали горло. Ее бережно подняли, усадив на мужские колени, и крепко прижали к груди, не давая вырваться, но на удивление желания такого у нее не возникло. Он спас ей жизнь, и за это она была благодарна, сегодня ее слабость и тяга к желанному самцу простительна.

— Тихо, тихо, девочка, — как бы ни возникла зависимость, подумала девушка, постепенно успокаиваясь под мерные покачивания и размеренный стук его сердца.

— Я думала, что умруууу, — новый виток слез, — было так страшноооо.

Впервые в жизни она испытала настолько сильный ужас, что парализовал ее тело, которое не повиновалось своей хозяйке. Она не ожидала от себя таких бурных эмоций, всегда была сдержанной, редко проявляющей излишние эмоции, но сегодня открыла себя с новой стороны, словно плотина из запретов и страхов прорвалась на волю.

— Все хорошо, ты дома, ты в безопасности, — как в бреду шептал ей альфа, зверь которого бесновался внутри, желая разорвать всех, кто был виноват, кто обидел его девочку. И рвал когтями плоть, понимая, что и доля его вины в этом была.

— Нет, нет, — утирая слезы, попыталась отстраниться, — отпусти меня, мы же договаривались, ты должен сдержать уговор.

— Не могу, — мучительно застонав, уткнулся лбом в ее затылок, — зверь не отпустит тебя, никогда не отпустит, мы с тобой заложники природы, не противься этому, я предложил тебе отличный вариант, он устроит нас обоих.

Она напряглась в его руках и снова дернулась в сторону.

— Послушай, никто не сделает тебе лучшее предложение, ты знаешь, что полукровкам в нашем мире никто спокойно жить не даст, а моя защита обеспечит тебе неприкосновенность.

Его слова отрезвили, и она промолчала в ответ. Пусть он спас ее, но в своих интересах, а спорить с ним все равно, что биться в глухие железные ворота.

Внезапно раздался стук в дверь, она опомнилась и отстранилась, а мужчина на этот раз не стал препятствовать, помог ей устроиться на кровати и встал.

— Альфа, есть новости, — Стас не стал заходить, чуя, что переступать порог не стоит, — кстати, врач передал лекарство.

Щелкнул по стакану воды упаковкой таблеток.

И, забывшись, только хотел зайти и подать ей кружку с водой, как Альтаир на полпути ее перехватил и позволил девушке взять стакан только из своих рук. Мужчина в дверях ничего не сказал, со стороны наблюдая, как его друга колотит от собственнических инстинктов. О, как его приложило, мысленно подметил он.

— Я скоро вернусь, нам есть, что обсудить, — альфа удерживал девичий взгляд, словно приказывая оставаться на месте, хотя и так было понятно, что деться в таком плачевном состоянии ей некуда.

Они вышли в коридор, плотно прикрыв за собой дверь, и мужчина кивнул, давая знак сбшнику.

— С домом возникли проблемы, — Стас заткнул за пояс ладони и нахмурился, — владелец значится мертвым уже как семь месяцев, все имущество по наследству досталось троюродному племяннику, но в права наследования тот не вступил.

— И в чем проблема? Найдите его, — нахмурился разозленный Альтаир.

— Он живет в Западном Граде, границу за последние полтора года не пересекал, так что фактически дом этот висит в воздухе, я дал ребятам команду связаться с ним, может, разрешил пожить кому-то из друзей, но нужно время, — информировал своего друга.

— Там все пропитано волком, так что сузь поиски — ноздри главного расширились, будто снова принюхиваясь в той самой комнате, зрачок в недовольстве сузился, — запах не из наших, ищи среди приезжих.

Дождался ответного кивка и прикрыл красноватые от напряжения глаза.

— Как оно? — кивнул в сторону закрытой двери, намекая на их отношения.

— Туго идет, — неопределенно пожал плечами.

— Может, передумаешь насчет Сташевских? — предложил Стас.

— Нет, ты же знаешь, это лучший вариант, — был уверен в своей правоте.

— По грани ходишь, — покачал головой собеседник, — все плохо закончится, как бы не повторить судьбу твоих родителей.

— Это другое, — начал раздражаться Альтаир, не видящий ничего общего между двух этих ситуаций.

— Ну, смотри, не пожалей потом, — хмыкнул, предчувствуя большие проблемы, но кивнул, — ладно, я к программистам, пусть еще раз пробьют все входящие-исходящие из окружения, может, будет зацепка.

— Работай, — дал добро альфа и вернулся в комнату.

Девушка уснула, утомленная тяжелой ночью и таким же изнуряющим пробуждением, не представляя, какие страсти кипят вокруг ее побега, и в какой опасности находится Зейн.

В доме она была уже как два дня, доктор прописал постельный режим, так что и она, и домработница были недовольны этим фактом и обществом друг друга. На удивление, Альтаир каждый день заходил к ней и проводил возле кровати по несколько часов. К ее облегчению, к деликатному разговору он не возвращался, большей частью молчал, что девушку вполне устраивало. А к концу второго дня она даже как-то привыкла к его присутствию, иногда внимательно слушая, как он играет голосом, когда прерывает тишину и что-то ей рассказывает, чаще про жизнь своей стаи, а она делает вид, что слушает, а сама старательно гонит от себя всю информацию, не желая знать, чем живут оборотни края.

— Кто твои родители? — от неожиданности она поперхнулась, — понятно, что один родитель определенно оборотень, а вот второй наполовину человек, а вот на другую половину, сколько ни принюхиваюсь, определить не могу.

Биение сердца ее участилось, ладошки взмокли, но когда она подняла ладонь, с руки неожиданно сорвалась молния, прострелившая люстру. Раздался звон, осколки лампочки разлетелись по полу, люстра закачалась, а девушка прикрыла голову руками, зажмуривая глаза.

— Н-да, — даже не шевельнулся, демонстрируя полный контроль над собой, — явно ведьма или маг, и часто такие всплески?

Наира онемела от шока, такое случалось с ней редко, и почему вдруг вырвалось сейчас даже себе сказать не могла, но обрадовалась своей удаче.

— Иногда, — моргнула, придавая лицу глуповатый вид, — обычно после сильных переживаний.

Отчасти правда, отчасти ложь.

— В касте магов не состоишь, — сделал вывод, те всегда грозили защитой своей персоны гильдией магов, — почему не обратилась к нашим? Они бы могли помочь стабилизировать дар.

— Никакого дара нет, меня проверяли, — покачала головой, — только вот такие вспышки раз в полгода-год.

— Тебя должны были запечатать, даже эти одиночные молнии создают риск резких скачков магии, это угроза населению, — нахмурился, — печати на тебе нет, ты поэтому скрываешься?

Она бы рассмеялась от такого нелепого предположения, но вдруг поняла, это идеальное прикрытие, самое главное, логичное, объясняющее все ее тайны. Поэтому промолчала, а мужчина окончательно убедился в правдивости своих выводов.

— Под моей защитой никто не посмеет к тебе прикоснуться, — подался вперед, впервые нащупав, за что зацепиться, — никакой печати, никакой касты, если захочешь, наймем лучших учителей, в тебе раздуют любую, даже тлеющую искру, маги в нашем крае уважаемы.

Сам вдохновился этой идеей. Нет, для роли главной альфа-самки этого недостаточно, но для официального места подле — вполне, а с учетом парности перспективы открываются неплохие.

— Если тебя не устраивает сидеть в тени, то как маг в качестве моей жены ты сможешь везде сопровождать меня, быть первой законной женой, владеть половиной имущества, — расписывал все плюсы, больше сам заинтересованный в этом, даже сам не ожидал, что так привяжется к истинной, что сам будет хотеть, чтобы она гордо носила звание жены, не опасаясь глумливых шепотков за спиной. Простой полукровке он не мог предложить таких условий, в его мире такого никто не понял был, а вот какому-никакому магу, это совсем другое дело.

— Чем это отличается от предыдущего предложения? — иронично задрала бровь, ожидая подвоха, — я буду единственной женой?

Альтаир замолчал, в задумчивости обводя ее лицо глазами.

— Такого пообещать не могу, — не стал юлить, — даже магу не позволено занимать место альфа-самки, это основа нашей сути, если бы ты была способна к обороту и смогла бы физически превосходить претенденток на это место и в то же время подавлять их своей волей, а это даже среди чистокровных сук редкое явление, то тогда да, я бы незамедлительно предложил тебе быть моей единственной женой.

— В чем тогда смысл истинных пар? Не издевательство ли? — горькая складка у губ выдала ее настроение, — зачем нам встречаться на пути друг у друга? Если один не может, а другая не хочет, объясни мне, ты же у нас тут самый главный альфа, ты должен знать, зачем природой так несправедливо устроено.

— Парность создана для выведения лучшего потомства, — склонил голову набок, — это генетика, набор определенных генов, ничего больше, а вот наша иерархия основана на тысячелетиях войн, клановых делений и борьбы за место в стаях, будь женщина хоть трижды способна родить сильных оборотней, как она поведет за собой самок, если не способна их усмирить и поставить на место?

Наира хмыкнула.

— У людей это называется характер, — глаза ее в гневе блеснули.

— То, что работает у людей, — губы его в напряжении сжались, — неприемлемо у нас, будь любой человек хоть тысячу раз умнее, решительнее, ни одна, даже самая слабая самка повиноваться ему не будет, и знаешь почему? Это инстинкты, наши инстинкты, в отличие от обычных животных, заточены на себе подобных и более сильных особей двуликих, и как бы мы не выглядели и не были похожи на людей, подчиняемся только зверю внутри нас, а вот он повинуется только силе более сильного зверя.

— Даже дракону? — сама не ожидала от себя такого вопроса, но слово не птица, обратно в клетку не загонишь.

— Нет, — улыбнулся, — не забывай про видовые различия, где ты видела, чтобы волк подчинялся рептилии?

— Но браки ведь между вервольфами и лисами, к примеру, бывают же, — не понимала всех этих сложностей.

— Для обычных оборотней такие браки не редкость, — сказал Альтаир, — да и среди глав кланов рокировки детей тоже возможны, все же лисы и койоты тоже из семейства волчьих.

Наира не знала, что сказать, да и разговор на эту тему продолжать не хотелось, мнения своего она не поменяла и становиться рабыней не желала. И пусть все это маскировалась под должность жены и флёр приличий, ни магией, ни чем другим он ее не заманит. В итоге все закончится одним — появится другая женщина, а этого она не приемлет. У ее мужчины должна быть только она одна, никаких интрижек на стороне, никаких соперниц, даже намеков на адюльтер. Собственнические инстинкты в ней были сильны, и даже сейчас она боролась с зарождающейся в ее душе сжигающей ревностью.

— Скажи, — старалась перевести тему, — такие, как ты, могут входить в чужие сны?

Не давал ей покоя тот сон.

— Нет, оборотни к магии не способны, а сновидения — это раздел магии, — и не стал ничего добавлять.

Удивился, насколько его девочка не разбирается в таких элементарных вещах. И размышлял, в какой семье она выросла, что за родители вырастили ее, такую невинную. Удивительно, но это нравилось его волку, тот почти что лужей не растекался от одного ее наивного незамутненного взгляда. Ему хотелось быть ей каменной стеной, уберечь от других мужчин, от их похотливых глаз, желая спрятать в своем доме, никогда и никуда не выпуская без своего личного сопровождения. После ее побега он понял, что даже он, Архонт Северного края, не способен противостоять природе и отказаться от истинной пары. А уж нападение на нее дикого зверя заставило его смириться с тем, что какую-никакую свободу он будет вынужден ей давать, иначе в следующий раз спасти уже может не успеть. Пока он не видел у нее особого энтузиазма от их связи, но был уверен, рано или поздно тяга овладеет ею и она сама не сможет долго находиться вдали и так же, как и он сейчас, начнет сходить по нему с ума, особенно находясь вдали.

Включив все свое мужское обаяние, так влияющее на самочек, соблазнял ее тембром голоса, мимолетными касаниями, выделяемыми зверем феромонами и выжидал, когда она сама потянется. Знал, что по ночам она подолгу не могла уснуть, девичье лоно истекало от желания, дыхание учащалось, и отголосок ее зверя зазывно рычал, призывая своего самца покрыть ее.

— У тебя красивый цвет волос, — навис над ней тенью, поглаживая ухоженную прядь, — от мамы достался?

— Да, — его близость сводила с ума, хотелось снова ощутить, как крепкие руки обхватывают талию, прижимают к себе, а губы опаляют ее кожу.

— У нашей дочери будут такие же волосы, — приблизился к ее виску, вдыхая аромат, казалось, слегка рыча от возбуждения, — как же приятно будет заниматься самим процессом ее создания.

Расщелину между бедер воспламенило огнем, когда клитора коснулись мужские пальцы, слегка поглаживая, дразня свою девочку и себя. К ее бедру прижалось что-то упругое и твердое, сдерживаемое лишь тканью джинс. Словно отвечая на ее желания, губы очертили контур шеи, прошлись по подбородку, вовлекли ее в поцелуй, казалось, выпивая тяжелое дыхание до дна, заставляя ее забываться и терять себя. Сознание туманилось, настраиваясь только на получение удовольствия, соображалось туго, но в какой-то момент она вскрикнула, находясь почти у грани. И Альтаир отстранился, оставляя ее сгорать он неудовлетворенного желания.

— Прости, — уткнулся лбом в лоб, — ты слишком слаба, я лучше пойду.

И не давая ей ни слова вставить, ушел, хлопнув дверью.

Пусть девочка помучается, чем дольше будет пытка, тем слаще будет их соединение. Мужчина кривовато улыбнулся, поправил свое хозяйство и сделал шаг в сторону от двери, борясь с искушением вернуться и взять свое, довести начатое до конца.

Наира застонала, с силой ударила по подушке и уткнулась в нее, бормоча проклятья. Свела ноги вместе, стараясь остудить пылающее от страсти лоно, но никак не могла унять пожар, охвативший все ее тело.