Сумка, посох и удача! (СИ)

Глава 10

Первую четверть пути к «Гордому орлу» Дереванш молча плелся за мной, перекладывая сумку из одной руки в другую и тяжко вздыхая. А потом его будто прорвало.

— Как же вы так могли, господин Блатомир! Как могли вы так! Неужели вам судьба Элсирики безразлична?! — запричитал он, догоняя меня. — Разве вы не понимаете, что мы имеем дело не с мелкими пройдохами, а с трижды клятым братством Копателей?! Госпожа находится в ужасном положении! А вы рассуждали так, словно у вас совсем нет сердца! Вы!..

— Послушайте, Дереванш, — прервал я его истерику. — Во-первых, не факт, что Элсирика в их руках. Что если братья копатели элементарно обманули нас? Если нет у них никакой Элсирики, и они хотели в легкую завладеть вашим бесценным Клочком? — я остановился в тени каштана и посмотрел на кенесийца. — А во-вторых, я блефовал, когда сказал, что мне не нужна Элсирика. Вы знаете, как следует вести себя в лавке, чтобы сбить цену?

— Нет, — чувствуя себя неуютно, архивариус мотнул головой.

— Нужно всячески ругать товар, который желаешь приобрести. Нужно делать вид, что он вам не слишком нужен или вовсе не нужен, а приобретаете вы его, лишь для того, чтобы выручить несчастного продавца. Понимаете?

— О, да! Элсирика на самом деле нужна вам, — догадался кенесиец. — Вы просто хотели заплатить за нее подешевле. Но, простите, она — не товар.

— В данном случае — товар. Будьте благоразумны: если бы не мое «бессердечие», то мы бы уже лишились Клочка Мертаруса и вряд ли что получили взамен. А так я выторговал более приемлемые условия обмена. А главное, выторговал время.

Становилось слишком жарко. Я скинул плащ, свернул его и вручил Дереваншу.

— Вот временем нам нужно распорядиться по возможности правильно, — продолжил я. — Вы желаете отдать братьям-копателям свой любимый пергамент?

— Нет! — воскликнул архивариус, сжимая маленький кулачок и словно пытаясь удержать им ускользающую реликвию. — Но у них Элсирика! — он поднял ко мне измученный взгляд. — Разве у нас есть другой выход?

— Видите ли, выходов даже из самой дерьмовой ситуации имеется всегда не меньше, чем входов. Просто мы не замечаем их из-за скудности мышления, — неторопливым шагом я двинулся дальше. — Например, можно подсунуть им копию пергамента. А можно приехать на место встречи пораньше и хорошенько там подготовиться. Использовать кое-какую магию, еще некоторые средства… При благоприятном для нас раскладе они не получат ничего.

— А при неблагоприятном?

— При неблагоприятном получат. При самом неблагоприятном нам будет все равно, что они получат.

— Это почему еще? — насторожился Дереванш.

— Потому, что мы будем мертвы. Но не парьтесь… э-э… не берите в голову эту проблемку. Надеюсь, до такого не дойдет, — успокоил я кенесийца — он и без того дрожал, как воробушек с похмелья. — В общем, на всякий случай нам придется снять с Клочка копию, — подытожил я. — Где здесь ксерокс?

— А? — архивариус встрепенулся, словно я предложил ему поджечь королевскую библиотеку.

— Где здесь можно купить плохенький пергамент? — исправился я.

Приобрести пергамент, тем более плохенький, такой, чтобы он не выглядел слишком новым и подходил цветом к огрызку Мертаруса оказалось проблемой. В Кенесии уже давно пользовались бумагой. Однако мы вышли из положения, купив старый свиток, а также перо и не очень хорошие чернила. В соседней лавке я приобрел себе кое-что из модной в Рориде одежды: две сорочки, удобные шоссы, бархатный камзол и нашейный плат.

По пути к таверне, бедный Дереванш долго сетовал, что пергамент плох, слишком тонок и весь исписан совершенно другим текстом. Я заверил плешивого зануду, что все будет отлично, ибо я знал, что надо делать. Со счастливых университетских времен у меня имелся опыт в подделке исторических документов.

Когда мы вернулись в мою комнатку, я вручил кенесийцу острый нож и заставил соскребать им текст с купленного свитка. Работка была непростая и нудная, но благодаря прилежности архивариуса, он справился с ней довольно качественно. Вот только времени ушло много, и я забеспокоился, что добраться до второй развилке раньше копателей мы не успеем.

Потом мы наложили Кусок Мертаруса на очищенный пергамент, очертили его и вырезали то, что требовалось. Оставалось лишь переписать текст и придать сему документу этакий налет ветхости. Переписывал текст, разумеется, Дереванш. Хотя почерк его не был в точности почерком несчастного Мертаруса, получалось довольно неплохо. А в середине нашего совместного творчества меня посетила великолепная мысль.

— Э-э, Дереванш, — сказал я, подойдя вплотную к столу. — А что если немножко изменить текст в нашей святейшей копии? Несколько притянутых за уши слов и мы направим братьев-копателей по ложному следу.

Кенесиец оторвал взгляд от свитка и с восхищением уставился на меня.

— Господин Блатомир, а вы, оказывается, весьма умный человек! — сказал он. — Честно говоря, раньше вы таким не казались.

— Мы сделаем так… — я внимательно оглядел оригинал в поисках ключевых слов, которые могли бы указывать на важные имена или место расположения чего-нибудь. — Вот, — мой палец уперся в такую строку: «где возвы. ался Вирг, и старое святил…», — здесь Вирга мы заменим на…

— Греда, — подсказал мне кенесиец.

— Точно, — согласился я. — А здесь: «водах Ал. аки мыла н. ги наш…», заменим на «водах сточных мыла руки наша…». И здесь: «Стрела, сокол и змее…», меняем на: «Меч, ворона и шме…»

— Очень мудро, — согласился Дереванш и продолжил аккуратно выводить буквы, подражая славному Мертарусу.

Трудился он еще долго, вырисовывая каждую буковку, подгоняя окончания строк и их расположение. В общем, делал он все это долго, а время было уже за полдень, и мне давно хотелось есть. Как только архивариус закончил с писаниной, я забрал у него оба пергамента: один свернул и положил в коробочку, другой сунул в карман и сказал:

— Пойдемте, Дереванш, перекусим чего-нибудь, заодно придадим документу надлежащий вид.

— Как же мы его «предадим»? — недоумевал кенесиец.

Я не стал ему ничего объяснять. Взял посох и вышел из комнатки.

Мы спустились в обеденный зал. Устроились за тем же столиком, где я вчера ужинал с Элсирикой, и принялись ждать, когда подавальщица исполнит заказ.

Заказ в этот раз был прост: чего-нибудь погорячее и побыстрее, поскольку нам требовалось, как можно раньше выехать из Рорида, а мне еще нужно было зарядить посох заклятиями и предпринять кое-какую подготовку к встрече с последователями Селлы.

Минут через десять нам принесли салат из капусты и репы, жаркое из баранины и по кружечке кисловатого эля. Едва подавальщица сцапала тридцать дармиков и удалилась, я расстелил на столе пергамент и переставил на него миску с жарким.

— Что вы делаете? — изумился Дереванш.

— Придаю документу надлежащий вид, — пояснил я и плеснул на пергамент немного эля.

— Вы с ума сошли! — воскликнул кенесиец — у него явно пропал аппетит.

— Это вам только кажется, дорогой Дереванш, — я подлил еще немного жижицы с жаркого и начал елозить дном миски по документу.

Пока жижица и эль впитывались в поверхность обманного свитка, я взялся за салат. Съел половину и переключился на варево из баранины. Оно оказалось довольно вкусным, сдобренным специями, в меру наваристым. Покончив с жарким, я отодвинул миску и решил посмотреть, достаточно ли хорошо испортился текст на пергаменте.

Середина пострадала просто великолепно — теперь слов на ней не разобрал бы и сам Мертарус. Было такое ощущение, что этому пергаменту не каких-то полторы тысячи лет, а много больше: будто он ровесник вселенной, и все это время боги им вытирали задницу. Зато по краям текст сохранился практически в неприкосновенности.

Я прочитал внизу: «мудрый Болваган: «Стрела, сокол и змее…» и, с подозрением посмотрев на кенесийца, спросил:

— Господин Дереванш, а вы разве не исправили «Стрела, сокол и прочее» на «Меч, ворона и что-то там еще»?

— Разумеется, исправил, — ответил архивариус.

— Странно, но здесь, почему-то не… исправлено…

Одновременно мы уставились друг на друга.

— И почему здесь не исправлено? — мой вопрос не был, адресован архивариусу. У меня было такое предчувствие, что ответ я знаю.

Секундой позже Дереванш подпрыгнул, отталкивая стул, и вцепился в мою руку. Вырвав у меня пергамент, бегло глянул на него, и приговорил:

— Это настоящий Кусок Мертаруса!

— О, боги! Кто бы мог подумать!… — я потянулся к кружке эля и отпил без особого удовольствия, стараясь не смотреть на убитого горем архивариуса.

— Откуда он здесь взялся? — спросил я как бы пустоту.

Пустота ответила мне взбешенным голосом Дереванша:

— Я знаю, откуда он здесь взялся! Вам подсказать?!

— Не надо, — отмахнулся я. — Что от этого толку. Вы успокойтесь, мой друг. Сядьте, — попросил я его, придвигая ногой стул. — В этом несчастье есть два положительных момента. Во-первых, если настоящий лоскуток Мертаруса перепутался с фальшивкой, это означает, что фальшивка достаточно хороша. А во-вторых… — я задумался, — во-вторых, теперь мы можем поменять Элсирику на подлинный пергамент — все равно там уже не разобрать, что написано.

— А вы не думаете, мудрейший господин, что за ТАКОЙ Клочок Мертаруса копатели нас самих порвут на клочки! — взвизгнул кенесиец, хватаясь за голову. — О, Вирг! О, Гред Лученосный! Вы погубили первую реликвию Кенесии! Вы уничтожили, одну из величайших святынь Гильды! О, что вы наделали!

Похоже, архивариус находился в той стадии огорчения, когда голос разума разделен с самим разумом звукопоглощающей перегородкой. Воздав тощие ручонки к потолку, несчастный кенесиец обращался к богам, причитал что-то скороговоркой, глазки его блестели от слез. Странно, что он не начал биться головой о стол или пытаться вскрыть себе вены, лежавшей рядом вилкой. Я пытался образумить его, поясняя, что ветхий, можно сказать, трухлявый Кусок Мертаруса не такая большая потеря; что история выдаст еще на-гора тысячу Клочков и целых свитков ничуть не меньшей ценности. Говорил, убеждал — все было впустую. При этом на нас неодобрительно и молчаливо смотрели посетители обеденного зала. И даже повара повыскакивали с кухни.

— Ладно, орите дальше, Дереванш, — сказал я. Встал, допил одним глотком эль и направился к лестнице, ведущей в спальные покои таверны.

Архивариус нагнал меня на втором этаже. Теперь он был молчалив и мрачен. Он не проронил ни слова, пока я возился со своей Книгой и заряжал заклятиями посох. Лишь смотрел, как в воздухе появлялись магические субстанции, похожие на искрящиеся облачка и исчезали в бронзовом набалдашнике. Немного подумав, я решил добавить в посох заклинание сотворения Земляного Существа — весьма сложное и опасное заклинание, но, при достаточном везении, способное стать главной ударной силой. Его прочтение заняло несколько минут при мощнейшей концентрации моих магических сил и внимания.

— Ну, вот, этого, пожалуй, хватит, — сказал я и весело подмигнул архивариусу. — Нате, попробуйте это, — вскрыв пачку жевательной резинки «Дирол», я вложил в руку кенесийца две подушечки и одну отправил себе в рот. — Жуйте, жуйте — снимает нервное напряжение, — посоветовал я, распихивая по карманам вещицы, которые могли пригодиться при общении с копателями Селлы.

Жевательная резинка кенесийцу, вероятно, понравилась — глаза его стали яснее, и на лице мелькнуло какое-то оживление. А может, просто мятная свежесть прочистила ему мозги.

Проглотив комочек жвачки, он встал и жалобно спросил:

— Мы уже идем?

— Да, в путь! В путь, мой печальный друг! — ответил я, протягивая ему сумку и свернутый плащ. — Через несколько часов Элсирика будет освобождена, а мерзавцы-копатели наказаны!