Супруга Архангела

ГЛАВА 34

— Иди, — сказал он Елене. — Люди моей матери скоро проснутся. Перемести их в безопасные места.

Елена не сопротивлялась, отступила и дала ему взлететь.

«Береги себя, Рафаэль. Ты принадлежишь охотнице».

Позволив её словам проникнуть в самое сердце, он взлетел и поймал падающее тело своей матери, защищая их от Ли Дзюань и разбрасывая брызги ангельского огня, которые заставили архангела Китая отклониться и лишиться концентрации. Он воспользовался возможностью и осторожно опустил Калианну на крышу.

«Она исцелится», — подумал он, увидев повреждения. Это не такие смертельные раны, как у него… и даже такие не стали бы действовать на неё так, как на него. Но ведь его мать намного старше. Её глаза мерцали болезненной синевой, когда он вновь взмыл навстречу с Ли Дзюань.

«Ты сражаешься ради меня».

«Я сражаюсь с Ли Дзюань».

Его мать ещё могла бы изображать монстра, когда восстановит силы, но не было никаких сомнений, что Ли Дзюань уже была монстром. Если сейчас не взять её под контроль, клеймо смерти скоро расползётся по всему миру — лишь Калианна в полной силе способна её сдерживать.

«Значит, одним монстром ты посадишь в клетку другого?»

В этом голосе ещё хранился намёк на магию.

«Все архангелы несут в себе угрозу тьмы».

Ли Дзюань обрушила на Рафаэля яростный чёрный дождь. Вскинув щит, он воткнул разряды молнии в стену, разрушив, стоящее веками, здание. Почувствовав движение внизу, он увидел, как Елена машет крыльями, наполовину неся, наполовину таща спящего жителя Аманата в другой район города.

«Елена, оставайся вне поля зрения», — приказал он, зная, что Ли Дзюань начнёт её преследовать.

«Сосредоточься на том, чтобы тебе не свернули шею, Архангел. Не я возбуждаю Ли Дзюань».

Рассмеявшись над едким ответом, он бросил несколько шаров ангельского огня в Ли Дзюань. Она отлетела в сторону, но он продолжал на неё нападать и оттеснил на окраину города, где в домах меньше смертных. Крылья и волосы Ли Дзюань стали чёрными, но это не так важно, как тот факт, что она больше не могла становиться призрачной. А значит, она уязвима, какой не была со времен Пекина, но всё же далеко не легкая добыча.

Вздрогнув, когда архангелу Китая удалось опалить одно крыло, он почувствовал новый ожог, когда этот раскаленный огонь пробежал по венам, нейтрализуя черноту. Он задумался…

Потянувшись внутрь себя, он уговорил почти неконтролируемую дикость слушаться себя, а затем отпустил её, словно ангельский огонь. Во всех отношениях его сила проявлялась либо синим, либо ослепительным пламенем, но это сияние было бело-золотым с переливающимися краями полуночи и багрянца… Этим он ударил по Ли Дзюань, пуская кровь. В шоке она уставилась на Рафаэля, пока тёмно-красное пятно расползалось по лицу. Воспользовавшись моментом шока, он вновь нанёс удар, но внутренний огонь уже угасал, и удар оказался не таким сильным, как первый. Правда и этого хватило. Шар опалил крыло, и Ли Дзюань яростно закричала, прежде чем изменить направление и прорваться сквозь щит Аманата в дождливую ночь.

Рафаэль полетел следом, дождь хлестал по лицу, и каждая капля была словно острый кинжал… но архангел Китая исчезла. Остановившись, Рафаэль осмотрел лесистый ландшафт, думая, что её крыло, возможно, сломано и Ли Дзюань могла свалиться на землю. Но лес стоял нетронутым, а тёмное от бури небо пустовало.

Он понял, что у Ли Дзюань оставался запас силы, и она воспользовалась им, чтобы сбежать, став на краткий момент неосязаемой. Выследить её невозможно, но пока она побеждена и дважды подумает, прежде чем опять напасть на него или его собственность. А теперь… ему предстоит столкнуться с чудовищем, породившим его.

Елена, перенеся последних мужчин и женщин Аманата в безопасное место, подальше от разрушенных зданий, взбежала на невысокую крышу и взлетела, вместе с Иллиумом. Через небольшой отрезок времени они заметили мать Рафаэля на другой крыше. Белое платье Калианны было испещрено чёрными полосами, лицо невероятной красоты с одной стороны было опалено, но эти раны для архангела поверхностны.

Приземлившись, Елена принялась искать признаки темноты, которая настигла Рафаэля, как ползучий яд. Крылья Калианны были покрыты шрамами от маслянистой жижи, но…

— По-моему, она сдержала силу, — сказала она Иллиуму.

— Я самый могущественный архангел, — донёсся голос такой безупречной ясности, что было почти больно его слышать. — Ли Дзюань ещё слаба.

Глаза матери Рафаэля были такого же яркого оттенка, как и у него, таким, которым не обладал бы ни один смертный, но что-то в них было… что-то неизвестное и древнее, очень, очень древнее.

Отступив, Елена встала, смотря на поднимающуюся Калианну — элегантная женщина, несмотря на раны и порванную одежду. Чёрные шрамы уже заметно сгладились. Она впилась взглядом в Елену.

— Мой сын назвал тебя своей супругой.

— Я и есть его супруга, — возразила она, не отступая.

У Калианны не было жуткости Ли Дзюань, но архангел такая же стерва, как Микаэла… а ещё в ней было что-то чуждое, то, что Елена никогда не чувствовала у другого архангела, каким бы древним он ни был. Будто Калианна прожила так долго, что стала чем-то действительно иным, несмотря на то, что продолжала поддерживать осязаемой облик, непохожий на Ли Дзюань. Калианна подняла руку, неожиданно жёлто-зелёное пламя появилось на её пальцах, и Елена услышала свист меча, который Иллиум вынул из ножен. Она поняла, что Иллиум встанет перед ней.

— Иллиум нет.

Синекрылый ангел не подчинился.

— Елена, ты сказала выбрать, кому я верен. И моя преданность отдана Рафаэлю, а ты — его сердце.

Зная, что не сможет сдвинуть его с места, она шагнула в сторону и встретилась взглядом с Калианной.

— Он не хочет тебя разозлить. — Она ожидала вспыльчивости — архангелы не любят, когда с ними так разговаривают смертные или новоиспечённые ангелы. Но Калианна повернула голову, и на ветру её волосы развивались.　

— Мой сын, — произнесла она с необузданной гордыней. — Он от Надиэля и меня, но лучше нас обоих.

Рафаэль взмахнул крыльями и приземлился перед Калианной, а Иллиум отодвинулся в сторону так, чтобы Елена видела, как мать и сын встретились лицом к лицу впервые за более чем тысячу лет.

Сердце Рафаэля, сердце, которое, как он думал, превратилось в камень до встречи с Еленой, пронзило кинжалами боли от выражения любви на лице матери. В этот момент вернулись воспоминания, которые обычно прорывались только во время аншары, самого глубокого из исцеляющих снов.

Он вспомнил не только то, что она оставила его изломанным на заброшенном поле, но и как она обнимала его, когда он плакал в детстве, вытирая слёзы длинными изящными пальцами, потом целовала его с нежностью, а он обнимал мать и крепко прижимался к ней.

— Мама, — произнёс он тихо и хрипло от воспоминаний

Её ответная улыбка была неуверенной. Потянувшись, она поднесла руку к его щеке, и её пальцы были холодными на фоне его щеки, будто кровь ещё не начала по-настоящему бегать по венам.

— Ты стал таким сильным.

Словно его сны стали явью, и Рафаэль задумался, что же она помнит?

— Мама, я не могу дать тебе свободу.

Он должен был это сказать, несмотря на весь шок от её присутствия. Она опустила руку ему на плечо.

— Я не ищу свободы. Пока что.

Поддавшись желанию, которое жило внутри уже больше тысячелетия, он заключил мать в объятия. Она обняла его в ответ, опустив голову к груди, где билось сердце, и на какое-то застывшее мгновение они были всего лишь матерью и сыном, стоящими под невероятным небом.

«Я не должна была пережить твоего отца, Рафаэль. Мы были двумя половинками одного целого».

От печали в её голосе, Рафаэль ещё крепче сжать мать. Надиэль не мог жить. Мать долго-долго молчала, но когда отстранилась, выражение её лица было другим — официальным.

«Значит, у тебя смертная супруга».

— Елена, — вслух произнёс он, не позволяя Калианне отгородить себя от женщины, которая сделала идею вечности захватывающим обещанием. Он положил руку Елене на поясницу, когда она подошла и встала рядом, — она больше не смертная.

Калианна перевела взгляд с Рафаэля на Елену и обратно.

— Вероятно, но она не пара архангелу.

Елена опередила Рафаэля и произнесла:

— Может, и нет, но он мой и я не сдамся.

Калианна моргнула.

— По крайне мере, у неё есть сила духа. — Сложив крылья, которые расправила после его объятий, она снова посмотрела на Рафаэля. — Даже твоя кровь несёт в себе следы смертного. — С этими словами Калианна повернулась и подошла к краю крыши. — Мне нужно позаботиться о своём народе.

— Твоё пробуждение меняет баланс Совета. — Ли Дзюань больше не самая сильная, а после сна Калианна совершенно чужая.

— Позже. — Она подняла руку. — Пока у меня нет никакого желания заниматься политикой. Однако дай понять, что этот регион теперь мой.

Поскольку Ли Дзюань вряд ли в ближайшее время вернётся к Калианне, Рафаэль знал, что это требование останется неоспоримым.

«Невозможно узнать, что она будет делать, — сказал он своей супруге. — Если у меня и есть шанс убить мать, то только сейчас».

Елена взяла его за руку.

«Она пока не сделала ничего такого, чего не сделал бы другой член Совета. Воздействие на тебя, Илию и остальных было бессознательным, ты не можешь винить её за это».

«Она не раз пыталась навредить тебе».

«Я остаюсь при своём — даже твоя Семёрка не уверена во мне, так что я не ждала, что твоя мать примет меня с распростёртыми объятиями».

Рафаэль посмотрел на свою охотницу, на серебряное кольцо вокруг радужки и понял, что Елена сделала бы всё, чтобы ещё раз увидеть свою мать, что её боль и желание могли бы не дать увидеть всей жёсткой правды.

«Если мы ошибёмся, погибнут тысячи».

«Мы такого не допустим», — решительно заявила она.

После её слов сбоку сверкнула серебристо-голубая вспышка, а затем рядом с Еленой встал Иллиум, касаясь её крыла своим. На то Рафаэль выгнул бровь. Иллиум порочно улыбнулся, не скрывая накала эмоций.

«Сир, я не хочу ещё раз увидеть, как ты умираешь».

Он крепко сжал запястье Иллиума и посмотрел прямо в золотистые глаза, которые веками были рядом.

«Даже если такое случится, я буду знать, что ты сбережёшь моё сердце».

Иллиум посмотрел на Елену.

«Всегда».

— Я присмотрю за твоей матерью.

— Нет, Иллиум. — Проведя рукой по волосам Елены, он покачал головой. — Пошлю Наасира.

Голубокрылый ангел стиснул зубы.

— У Наасира нет крыльев, чтобы преследовать Калианну

— В этом ему поможет Джейсон. — Тряхнув головой на желание Иллиума поспорить, Рафаэль добавил. — Ты понадобишься мне, когда прибудет Эйдан.

Когда и охотница и Иллиум с интересом посмотрели на него, он добавил:

— Позже. Пока мы оставим Калианну. Мама говорила правду — она всегда заботилась о своём народе и не отважится покинуть его, пока они снова не расцветут.

Бросив последний взгляд на затерянный город Аманат — больше не затерянный — Рафаэль поднялся со своей супругой в небеса, сквозь щит силы и в дождливую тёмную ночь.

Стоя в огромной ванной комнате пентхауса в округе Кагосима-Ши, Елена смотрела на себя в зеркало, замечая, что ран больше нет. Рафаэль направил в её тело исцеляющее тепло, прежде чем она вошла в душ, настаивая именно на этом, хотя она больше беспокоилась о нём.

Почувствовав облегчение, Елена как можно плотнее завернулась в мягкое белое полотенце и вышла в спальню, направляясь к окнам. В этом городе не было башни ангелов, но поразительное здание напротив, казалось, было центром, учитывая постоянно улетающих и прибывающих ангелов.

Наблюдая за их силуэтами на фоне мерцающего неба, уже больше не хмурого от дождя, она размышляла о событиях прошедшего дня. Что было бы с ней, если Маргарита вдруг восстанет из могилы? Будет больно. Потом очнётся желание обнять, затем придёт вина, любовь и, наконец, гнев.

От такой невероятной смеси перехватывало дыхание. Елене пришлось с усилием взять себя в руки, чтобы унять эту смесь. Сегодня дело не в ней, а в архангеле.

Рафаэль.

Он быстро принял душ, а затем отправился поговорить с ангелом, который управлял этим городом. Елена не хотела отпускать его. Её пронзил ужас, когда зло Ли Дзюань распространилось по венам Рафаэля живым, дышащим существом, но она охотница, а он архангел.

«Я вижу тебя, охотница Гильдии».

Улыбнувшись, она прижала пальцы к стеклу и посмотрела на ангелов, взлетающих с ультрасовременной высотки, балконы которой были асимметричны — казалось, они висели в воздухе. Меньше чем через долю секунды она увидела его — самого сильного, самого неотразимого из всех. Размах его крыльев просто великолепен.

«Крылья пропорциональны размеру тела?»

Когда свет от ближайшего рекламного щита с изображением японского ночного пейзажа с технологической страной чудес упал на его крылья, они блеснули серебристым цветом.

«Ты же знаешь, что говорят о мужчинах и их крыльях?»

Она рассмеялась, и этот звук стал приятным, неожиданным подарком.

«Серьёзно? Иди сюда и покажи».

Вместо того чтобы приземлиться к ней, Рафаэль нырнул, позволяя ей восхититься собой, прежде чем изменить направление и опуститься прямо на балкон номера. Выйдя навстречу, Елена покачала головой.

— Какое хвастовство. — Прежде чем Рафаэль успел что-то сказать в ответ, она обняла его мускулистое тело и прижалась губами к жилке на его шее, желая ощутить живое тепло архангела. Рафаэль крепко обнял её за бёдра.

— Я убью любого, кто увидит тебя такой.

Она прикусила его за подбородок, пока он вёл её обратно в номер. Как только Рафаэль потянулся закрыть дверь, она прыгнула на него и обхватила ногами за талию, скидывая полотенце на пол.

— Окна, — пробормотала она, целуя его в шею.

Он без усилий нёс её, но от ласк, сердце билось часто, а кожа была горячей. Рафаэль протянул руку и щёлкнул выключателем, сделавшим окна непрозрачными. Затем переместил руки вверх по бёдрам и ягодицам грубыми и собственническими движениями. Когда он повернулся, чтобы прижать Елену к стене, она инстинктивно расправила крылья и положила руки ему на плечи. Рафаэль прижался к её губам прежде, чем она смогла вдохнуть, и смял в руке её грудь. Елена попыталась ответить на поцелуй, но Рафаэль был таким диким, что ей пришлось уступить его рту, поцелую и руке, которую он просунул между ними, поглаживая её влажный жар резкими, требовательными движениями, которые заставили Елену выгнуться. Рафаэль слишком скоро убрал руку, и она запротестовала бы, не требуй он её губы в очередном поцелуе.

Вздохнув, когда он на секунду отстранился, она застонала. Он сильно прикусил её нижнюю губу, боль ужалила, но Рафаэль вновь принялся её целовать. Мгновение спустя она почувствовала, как его член толкается в её тело. В одном мощном толчке он оказался в ней по самые яйца. Елена закричала и выгнулась, впиваясь ногтями Рафаэлю в плечи. Удовольствие разлилось по телу, внутренние мышцы вновь и вновь сжимались и разжимались.

Если в голове и осталась хоть одна рациональная мысль, она вылетела, когда Рафаэль опустил голову и прикусил её шею, оставляя на ней метку. А после остались лишь прикосновения, вкус и горячее интимное трение кожи о кожу.