Свет в ее глазах

Глава 5

Блейк

Рывком я посадил ее на стол и, раздвинув ноги, встал между ними, вжимаясь твердым членом в свод ее бедер. Джоанна протяжно застонала, выбивая этим звуком весь воздух из моих легких, но в следующее мгновение занесла руку и ударила меня по лицу. Громкий шлепок пощечины разрезал помещение, моментально заставляя меня прийти в бешенство и вместе с тем возжелать ее сильнее.

Дерьмо!

Вся кровь сконцентрировалась в самом низу живота. Поэтому у меня отключились мозги и закружилась голова.

Джоанна вскинула подбородок и взглянула на меня с ненавистью. А я улыбнулся, словно одержимый, с чистым удовольствием впитывая каждую эмоцию, появляющуюся в синих глазах: презрение, омерзение и, черт подери, похоть.

– Не смей трогать меня! – Она думала, на меня в самом деле подействует этот угрожающий тон.

Грубо схватив ее за челюсть, чтобы сбить спесь с хрупких плеч, я резко дернул ее на себя, заставив Джоанну вздохнуть от неожиданности.

– Хочешь сказать, что не желаешь этого? – прорычал я, опуская взгляд на ее губы и чувствуя мурашки на коже, ведь знал, что они по-прежнему чертовски сладкие и мягкие. Самые мягкие из тех, что я когда-либо пробовал. Но это не имело для меня значения. Плевать на ее губы и плевать на чертову Хэтфилд!

– Единственное, чего я желаю, так это чтобы однажды ты перепутал «газ» и «тормоз» и слетел с моста в пролив.

Я рассмеялся, расслабляя руку и слегка отталкивая ее лицо, а затем резко дернул за края блузки. Послышался треск ткани, пуговицы разлетелись в стороны, градом опускаясь на пол.

– Только если ты будешь сидеть рядом, мисс Хэтфилд.

Ее глаза потемнели как у дикой кошки перед атакой, она снова замахнулась в попытке ударить меня, но я поймал ее руку и завладел ее ртом, грубо сминая припухшие губы. Она сопротивлялась несколько мгновений и даже укусила меня, но когда я потерся членом о ее киску через одежду, резко выдохнула и поддалась.

Да, черт подери!

Это оказалось не так уж и сложно.

Расстегнув бюстгальтер, я откинул его в сторону и опустил обе ладони на упругие груди. Джоанна вздрогнула от моих прикосновений. Ее глаза заволокло желанием и похотью. Дыхание участилось, и ей пришлось отстраниться и глубоко вдохнуть.

Я оставлял поцелуи на ее шее, одновременно сминая нежную кожу груди и грубо оттягивая пальцами соски. Она хрипло стонала, и эти звуки сводили меня с ума. Не в силах выдержать это, я снова потянулся к ее губам и поцеловал их. Ее язык уже не попадал в заданный мною ритм, а это означало только одно: она сильно возбуждена.

Я сошел с ума, сорвался с катушек и не мог контролировать свои действия. Видеть ее снова оказалось куда тяжелее, чем я мог себе представить, а услышав ее стоны, я и вовсе поплыл.

Дьявол!

Я обещал ей, что смогу сохранять деловые отношения, да что там ей, я себе обещал. Но глядя в ее глаза, я не мог думать ни о чем другом, кроме как о сексе. Мой мозг ушел в спячку, оставляя право действия за телом. А тело хотело ее. Не блондинок, не брюнеток, не худых и не полных, не высоких и не низких, а только ее. Дерзкую, непокорную, необузданную, словно огонь. Я хотел, чтобы она сопротивлялась, чтобы ненавидела меня и мечтала убить. Ведь от этого каждый сокрушительный поцелуй, каждая царапина от ее ногтей и каждое движение языка в моем рту ощущалось ярче.

Я собирался сделать это снова. Поглотить, подчинить и сломать ее чертову волю. Показать, что она не нужна мне, что не стоит ни гроша, как старая потрепанная вещь, но по-прежнему находится в моей власти.

Я стащил Джоанну со стола и развернул к себе спиной, задрал юбку и, поглаживая ее живот, проник рукой под черные хлопковые трусики, касаясь ее между бедер. От контакта кожи с ее влажной плотью меня едва не сбило с ног. Я услышал стон и только через секунду понял, что он принадлежал мне.

– Вот, о чем я говорил. Ты можешь сопротивляться сколько угодно, но здесь ты всегда будешь влажной. Только для меня, Джоанна.

– Заткнись, ты раздражаешь меня своей болтовней… Ах!

Ее гневная речь окончилась всхлипом, когда я нашел ее клитор. Джоанна начала двигаться, ягодицами вжимаясь в мои брюки и распаляя меня еще сильнее. Рукой она накрыла мою руку и сильно сжала ее. Я думал, что она захочет прекратить все, но нет, Джоанна лишь сильнее надавливала на мою руку, прижимала к своей киске, заставляя мои пальцы кружить над клитором.

– Раздражаю тебя, говоришь? А твое тело кричит мне о другом, чертова лгунья, – грубым голосом выдал я, чувствуя, как она сжимает бедрами мою руку. – Помнишь, как я обещал тебя наказать, разложив на столе в ресторане?

Она замычала в ответ, запрокидывая голову и затылком прижимаясь к моей груди. Запах ее кожи проник в мои легкие, а затем подчинил себе все мое тело. На секунду я потерял концентрацию, сердце забилось так сильно, что возникла боль в груди. Ее парфюм не изменился, она пахла так…

Нет.

Так пахнет предательство и ложь.

– Можешь не отвечать, – усмехнулся я, возвращая себе самообладание и очерчивая кончиком языка краешек ее уха. – Лучше назови мое имя.

Я скользнул в нее двумя пальцами, переходя сразу на быстрые ритмичные толчки. Она жалобно застонала, выгибаясь и снова вжимаясь задницей в низ моего живота. Я выдохнул сквозь сжатые зубы. В брюках было безумно тесно и сладостно больно.

Моя рука замерла в ее трусиках.

– Назови мое имя, Джоанна, – приказал я, опуская подбородок на ее плечо.

Она сжала губы и отрицательно покачала головой. Я зарычал и прикусил мочку ее уха.

– Назови. Мое. Имя. Иначе я остановлюсь прямо сейчас.

Джоанна завертела головой, но через секунду, сдавшись, выкрикнула:

– Блейк, пожалуйста!

– Чего ты хочешь? – властно спросил я, наслаждаясь ее падением.

Моя рука снова начала двигаться, доводя ее до исступления.

– Тебя! Я хочу тебя!

Я ухмыльнулся и резко толкнул ее вперед, заставляя лечь грудью на стол и приподнять задницу. Затем огладил лилейно-белую кожу и с силой шлепнул Джоанну, срывая с ее губ очередной всхлип.

Она схватилась за края стола, лбом упираясь в деревянную столешницу и расставляя ноги шире. Я не хотел больше медлить, иначе сам мог отключиться от неистового возбуждения. А вид ее, такой покорной передо мной, и вовсе заставлял меня слетать с катушек.

Я сорвал с нее трусики, а затем, расстегнув брюки и вызволив пульсирующий член, резко вошел в нее. Джоанна вскрикнула, но я успел закрыть ей рот рукой. Девичий стон и последовавшие за ним проклятия заглушила моя ладонь.

Я прислонился лбом к ее обнаженной и влажной от пота спине и глухо зарычал. Находиться в ней было так невероятно. Я уже и забыл как хорошо и тесно у нее внутри, забыл, как потрясающе она пахнет, и какая ее кожа мягкая на ощупь.

Черт, как же мне этого не хватало.

Грубый толчок, и она снова застонала в мою ладонь.

– Веди себя тихо, если не хочешь, чтобы твоего братика хватил удар, – пробормотал я ей на ухо, едва складывая буквы в слова и представляя лицо Пижона, застань он нас здесь.

Джоанна кивнула, и тогда я убрал руку от ее рта, переместил обе ладони на упругие ягодицы и начал двигаться, словно безумный, наблюдая за тем, как мой член то погружается в нее, то выскальзывает.

Иисусе.

Такая Джоанна, прижимающаяся лбом к столешнице и помалкивающая, мне нравилась. Селесту я ненавидел. Проблема в том, что это была одна и та же девушка.

Той, кто была со мной в Аспене и просыпалась в моей постели, не существует, есть лишь богатая стерва, выскочка, возомнившая себя начальницей. Есть обаятельная лгунья с невинным взглядом и ангельской внешностью, которая в любой момент всадит нож в спину и будет ухмыляться своими соблазнительными розовыми губами.

В кабинете разносились звуки шлепков, ее стоны, всхлипы и мое тяжелое, хриплое дыхание. Я не был нежен, как во все наши предыдущие разы. Я был груб, ненасытен. Это не было актом любви или даже симпатии, я просто брал ее, потому что хотел и потому что мог. Обычная потребность моего организма, которая восполнится благодаря ее телу.

Джоанна совсем не была против, она подмахивала моим движениям, вставала на носочки и до побеления пальцев сжимала стол руками. Ее укладка испортилась, темные длинные волосы разметались по столешнице и спине, закрывая мне весь обзор. Я сжимал ее бедра, оставляя красные отметины, насаживая ее на член сильнее.

Я чувствовал, что оргазм, прокатываясь горячими импульсами по моему животу, вот-вот накроет меня. И от этого ощущения подступающего дикого удовольствия хотелось кричать, так хорошо это было. Стоны Джоанны стали выше и глубже, руки сжались в кулаки. Она тоже была близка к завершению. Я не видел ее лица, волосы плотной стеной закрывали его, но я знал, что она не здесь, не со мной. Мы занимались сексом вместе, но удовольствие получали каждый свое.

Быстро двигая бедрами, я почувствовал, как сладостной судорогой свело мышцы пресса. Войдя в плавкое тело последний раз, я замер и с громким рыком излился в нее.

Мир исчез. Все потемнело.

Я зажмурил глаза, не слыша даже своего тяжелого дыхания. В ушах стоял звон, громкий и оглушающий он освободил меня от многих мыслей.

– Блейк, – послышался ее срывающийся жалобный голос.

Я открыл глаза и взглянул на нее, ощущая, как победная, надменная улыбка растягивается на моих губах. Плечи Джоанны подрагивали, она привалилась щекой к столешнице и, тяжело дыша, пыталась двигать бедрами мне навстречу. Но было уже поздно.

Что-то странное вспыхнуло в моей груди, что-то вроде приятной ностальгии и жалости, но я затолкнул это поглубже. Мне гораздо больше нравилось, когда внутри меня была пустота.

Я отошел от Джоанны и застегнул брюки, наслаждаясь ее открытым и беззащитным видом, задранной к пояснице юбкой и черными трусиками. Сейчас они уже мало напоминали предмет нижнего белья, потому что разорванные валялись у ее широко расставленных ног.

Она выпрямилась и дрожащими руками опустила юбку, не позволяя мне наслаждаться видом ее покрасневшей от моих прикосновений задницы больше ни секунды.

Я сделал именно то, что хотел. Получил удовольствие сам, но не дал получить его ей, поэтому Джоанна так затравлено смотрела на меня. Все ее тело было напряжено, натянуто как струна, ведь желанной разрядки она не достигла.

Вокруг стола были разбросаны какие-то документы, ручки, скрепки. Еще на полу лежали две статуэтки, кажется, это птицы. Я заметил ранее, что птицы стояли и на маленьком столике у дивана. Как чудно́.

Джоанна привалилась ягодицами к столу и обхватила себя руками, прикрывая обнаженную грудь. Ее губы были плотно сжаты, волосы растрепаны и спутаны, а лицо и шею покрывали красные пятна.

Я заглянул в сочащиеся ненавистью глаза и лениво улыбнулся.

– А чего ты ожидала? – спросил я, скользя взглядом по безупречной линии шеи и ключиц, к груди, которую она спрятала от меня.

Я подошел к ней и аккуратно обхватил ее подбородок пальцами, поворачивая милое личико на себя.

– Зачем ты это сделал? – спросила она. Синие глаза стали стеклянными, в них, как холодный океан ранним утром, бушевала злость.

Я равнодушно пожал плечами:

– Захотелось разнообразия.

Я и сам не знал, зачем сделал это. Мне просто было нужно. Возникла острая потребность оказаться в ней. Голова в этот момент не думала. А Хэтфилд лишь раздвинула ноги пошире, потому что тоже хотела этого.

– Так я была… разнообразием? – спросила она, и на последнем слове ее голос дрогнул.

Я сунул руки в карманы брюк и легко кивнул.

– Блондинки, брюнетки – все приелись. – Выдавая эту ложь, я даже бровью не повел.

Джоанна несколько секунд смотрела на меня с разочарованием во взгляде, затем отвернувшись, тихо сказала:

– Проваливай.

– Все как пожелает начальница, – ухмыльнулся я и вышел из кабинета Джоанны, громко хлопнув дверью.

Скоро должна была начаться презентация, младший инженер компании уже готовил место для показа видеофайлов. За большим круглым столом сидел отец, рядом его помощник, они о чем-то тихо переговаривались. Должно быть, о деталях сделки или о презентации. Недалеко от входа я заметил Хэтфилда, и стоило мне войти в кабинет, как он сразу направил на меня недовольный взгляд.

О том, что происходило пять минут назад в кабинете Джоанны, никто не знал, иначе кроме Хэтфилда на меня уставились бы еще три пары глаз. Не скажу, что их осведомленность навредила бы мне, но отец был бы недоволен. А вот Джоанна, знай все присутствующие наш маленький секретик, и вовсе сгорела бы со стыда. Она ведь терпеть не может излишнее внимание.

Пижон кивнул на дверь, и как только мы вышли, спросил:

– Где Джоанна?

Знакомство с Хэтфилдом-младшим многое для меня прояснило, в частности то, что у него были яйца.

– Селеста ты хотел сказать, – усмехнулся я, пряча руки в карманы брюк.

Рассказала ли сестренка Пижону прошлую историю до конца, в том виде в каком она была на самом деле? Или что-то скрыла? Судя по его лицу, которое скривилось в гримасе злости, я ставил на первый вариант. Он все знал.

– Я спросил тебя, где Джоанна? – Он двинулся на меня, но я даже глазом не моргнул, не говоря уже о том, чтобы испугаться его угрожающего вида.

Где Джоанна?

В голове сразу же возник яркий образ брюнетки, лежащей на столе с обнаженной грудью и широко расставленными ногами. Запыхавшаяся, распаленная и запачканная мною, в черной юбке, собранной на бедрах и сексуальных туфлях на высоких каблуках с красной подошвой. Прекрасный вид, но не думаю, что ее брат захочет об этом узнать.

– Осторожнее на поворотах, Пижон, – бросил я.

Конрад сузил глаза.

– Как ты меня назвал?

– Ты слышал.

Хэтфилд наклонил голову и нахмурился, как если бы собрался меня отчитывать.

– Знаешь, штукатур, я скажу лишь раз. Я никогда не повторяю. Держись от нее подальше.

Я усмехнулся.

– А ни то что?

– А ни то ты узнаешь, как сильно брат может любить свою сестру, и как долго будут срастаться твои ноги, – ни одна мышца на его лице не дрогнула, он был серьезен.

Но Пижон запоздал с угрозами, его оттраханная сестренка сейчас думает в чем бы пойти на презентацию. Сомневаюсь, что в кабинете у нее есть шкаф одежды. Вероятнее всего она пропустит эту встречу.

– Как сильно брат может любить сестру, вы инцест практикуете? – издевательски ухмыльнулся я.

Его верхняя губа дернулась от ярости, я приготовился к выпаду с его стороны, но вдруг кто-то встал между нами.

– Хватит, – строго сказала Джоанна, уперев ладони в грудь брата. Ко мне она стояла спиной. – Боевые петухи и те не такие вздорные.

Пижон даже не взглянул на нее, он продолжал с угрожающим блеском в глазах смотреть на меня, а передо мной было кое-что интереснее его недовольной физиономии. Я смотрел на задницу Джоанны, которую еще каких-то пять минут назад сжимал в своих ладонях.

А она, кажется, все-таки имеет шкаф с одеждой в кабине, иначе как объяснить то, что сейчас мисс Хэтфилд стояла в новой белой блузке. Волосы собраны в аккуратную прическу, а на лице, кажется, нет ни одного пятна от смазанного макияжа.

Подняв взгляд, я понял, что Пижон заметил, как я пялюсь на его сестрицу, и на моих губах растянулась дерзкая ухмылка. Почему-то гнев Хэтфилда приносил мне огромное удовольствие, но, конечно, несравнимое с тем, которое я испытывал, находясь в его сестренке.

– Ты услышал меня, – процедил он.

– Я сказала, достаточно, Конрад, – властно выдала Джоанна, даже не взглянув в мою сторону. И от этого тона я почувствовал уже знакомое покалывание в яйцах.

Я что стал невидимым?

– У меня нет проблем со слухом, – скучающе ответил я Пижону и, кивнув парочке родственников, вошел в конференц-зал.