Свидание вслепую

9

В гостиной было невозможно повернуться. Хелен сидела на диване и с мрачным отчаянием смотрела на сваленную перед ней гору блестящих металлических деталей, изредка переводя взгляд на толстую тетрадь инструкций по сборке.

Все дело в том, что парни, привезшие ее заказ, оказались неожиданно молодыми и симпатичными. Будь они обычными работягами средних лет, ничего плохого не произошло бы, но они были ее, Хелен, ровесниками, возможно, чуточку младше. Оба плечистые, загорелые, веселые, в чистых белых футболках и фирменных синих комбинезонах — они посмотрели на открывшую им дверь Хелен с вежливым равнодушием. Так смотрят молодые люди на женщин среднего возраста, годящихся им в матери и потому не представляющих никакого сексуального интереса.

Хелен отступила, давая им пройти в дом, и тут увидела свое отражение в створке платяного шкафа.

Толстая тетка с отвисшим пузом и немытой головой. Мешковатые джинсы, несвежая футболка. И никакого, ну совершенно никакого эффекта от этих дурацких пилюль не наблюдается!

Тут требуется кое-что пояснить.

Воровато переписывая телефон и адрес редакции, Хелен Стоун действовала в основном инстинктивно. Разум ее находился в дремотном состоянии, чувства едва тлели в разбитом, как она считала, вдребезги сердце.

Возможно, ее задели слова Люсиль — насчет того, что такие, как Хелен, никогда не решаются на отчаянные поступки. Подруга сказала это не обидно, не с обличением, а как-то равнодушно, словно о чем-то само собою разумеющемся. Вполне естественно, что Хелен немедленно захотелось возразить, но как?

Нельзя утверждать, что Хелен бросилась писать первое письмо той же ночью, после ухода Люсиль Барлоу. Сутки она выдержала, но любопытство точило ее, как жучок подтачивает старинный дом, и к концу следующего дня Хелен точно знала, что письмо напишет.

Вся неделя прошла в поистине томительном ожидании, как писали в старинных романах, которое сменилось почти лихорадочным восторгом, когда желтоватый конверт с логотипом газеты «Связующая нить» — две разорванные половинки сердца, между которыми взмывает голубь в залихватском кепи почтальона — обнаружился в кипе газет и счетов за электричество и газ.

Выбрать оказалось просто. Абонент 8479 писал легко и непринужденно, но его стиль был стилем века девятнадцатого, а Хелен за последнее время пристрастилась к этой литературе. Чувствовалось, что пишет человек образованный, нестарый, с чувством юмора, немного смущенный собственным двусмысленным положением, но и отчаянно нуждающийся в собеседнике. Все это Хелен поняла как-то мгновенно, хотя и не была, подобно Люсиль Барлоу, дипломированным психологом. Искренность чувствуется сразу — и Хелен поверила незнакомцу. Поверила и доверилась.

Первые письма были пробой пера, попыткой нащупать точки соприкосновения, выработать собственный стиль. А потом как-то сразу, почти одновременно, они начали исповедоваться друг другу. Это оказалось даже легче, чем с Люсиль. Абонент 8479 не знал прежнюю Хелен Стоун, не видел нынешнюю, но был готов сопереживать. Это оказало на израненную душу Хелен удивительное воздействие.

Она словно очнулась от глубокого и тяжкого сна. Едва ли не впервые за эти несколько месяцев взглянула на себя в зеркало критическим взором. И ужаснулась.

Из зеркала на нее тупо и сонно смотрела толстая тетка средних лет, хотя Хелен еще не исполнилось двадцати восьми. Белокурые локоны превратились в тусклые пряди мышиного цвета. Кожа на лице была бледной, нездоровой и нечистой.

Она вдруг на секунду представила себе далекое будущее. Вдруг однажды переписка перерастет в нечто большее и они с незнакомцем решат встретиться? Да он же просто шарахнется от нее или будет отводить глаза, мямлить и стараться поскорее закончить свидание. И уж будьте уверены, после этого никаких писем писать не будет!

Последняя мысль холодом прокатилась по позвоночнику, и Хелен вдруг поняла, что больше не выдержит, если одиночество вновь навалится на нее своей беспросветной тоской.

Хелен лихорадочно заметалась по дому в поисках забытой и заброшенной косметики. Привести себя в порядок, встряхнуться, вспомнить о том, что она молода и привлекательна… Сделать хоть что-нибудь!

На протяжении целой недели она отмокала в горячих ваннах, принимала — со сдавленным визгом — контрастный душ и перепробовала на себе все имевшиеся в наличии косметические маски и пилинги. В результате смягчилась кожа, исчезли синие тени под глазами, а волосы вновь заблестели ровным здоровым блеском. Однако правде следовало смотреть в глаза — весь положительный эффект убивался одним-единственным обстоятельством: лишним весом.

В борьбе с этим врагом Хелен явно проигрывала. Единственное, что она поняла почти сразу: стройные тетки с фарфоровыми зубами, жизнерадостно вещавшие с экрана телевизора о великолепных результатах различных диет, нагло врут. Ни кефирная, ни яблочная, ни водная диеты не принесли ничего, кроме отвратительного сосущего чувства голода, головной боли и бессонницы. На третью ночь бессолевой диеты, состоявшей из огурца на завтрак и полутора литров минеральной воды на обед и ужин, Хелен, словно сомнамбула, пробралась на собственную кухню, открыла холодильник и с мстительным удовольствием зажарила себе огромную яичницу из пяти яиц, с беконом, сосисками, кетчупом и майонезом. Запив все это чуть ли не литром молока, она почувствовала, что сейчас умрет от удушья.

Потом настал черед чудодейственных средств для похудания. У Хелен хватило ума отвергнуть революционные методы («10 килограммов за два дня!»), но реклама некоторых, исключительно растительных и минеральных средств заставила ее поддаться на уговоры рекламных брошюр. Хелен сделала заказ по почте, еще не зная, что в этот самый момент вокруг нее сомкнулся капкан сетевого маркетинга.

Пробный пузырек вытяжки из какой-то исключительно редкой раковины моллюска с непроизносимым названием, обитающего только на одном крошечном коралловом атолле в Тихом океане, она получила в комплекте с солидной стопкой рекламных брошюр. Все они содержали в себе в основном восторженные отклики бывших подруг Хелен по несчастью, авторитетные суждения профессиональных врачей и — маленькими буковками — сообщения о том, что данные препараты не являются лекарством, а потому фирма-производитель не гарантирует стопроцентного успеха. Девяностопятипроцентный — пожалуйста! А сто — нет, они хотят смотреть правде в глаза.

С вытяжкой из раковины вышла осечка. Видимо, Хелен, как и предупреждали производители, попала в те самые несчастные пять процентов, которых никакое средство не берет. Однако уже следующая партия брошюр призвала Хелен не отчаиваться и попробовать принципиально новый препарат не фармакологического, а, так сказать, механического действия.

Маленькие таблеточки — по уверению создателей, — попадая в желудок Хелен Стоун, начинали с бешеной скоростью всасывать в себя лишние жиры, шлаки, отходы и все остальное, обеспечивая равномерное и интенсивное похудение, а также общее оздоровление и омоложение. После трех дней приема Хелен заполучила изжогу и проблемы с пищеварением, впала в черную меланхолию и провела прямо у себя на кухне опыт: налила в стакан горячей воды, плеснула в нее растительного масла, насыпала ложку соли и бросила в получившуюся бурду чудесную таблеточку. Опять-таки, согласно аннотации, уже через десять минут таблеточка должна была увеличиться в размерах, одновременно поглотив в себя жиры и шлаки.

Что интересно, таблеточка даже не растворилась. Так и лежала на дне стакана, а когда Хелен в ярости выплеснула экспериментальную бурду в раковину, издала звук камушка, упавшего на дно металлической кастрюли.

Хелен Стоун обозвала сама себя дурой, фирму — жуликами, отослала начатую упаковку и начала смотреть передачи о здоровом образе жизни. Однако сетевой маркетинг не унимался. Последним приобретением Хелен стали растительные капсулы из Китая, изготовленные по рецепту древних лекарей при дворе императора династии Тан. Или Мин. С ними усталая жертва сетевиков примирилась хотя бы потому, что капсулы оказались обычным слабительным.

Обиднее всего было то, что никакого внешнего эффекта все эти таблетки, экстракты и пилюли не давали, оставалось только надеяться, что на самом деле в организме Хелен на полную катушку запущен процесс полного оздоровления.

Люсиль Барлоу посетила Хелен на излете кампании по похудению, острым глазом заметила упаковку с иероглифами, спрятанную впопыхах за банку с кофе, но виду не подала, а принялась трещать без умолку. Рассказала все местные новости, пару смешных историй со своей новой работы, а уже перед уходом заметила:

— Представляешь, миссис Паркинсон с Розовой улицы попала в больницу с пищевым отравлением.

— Да что ты! Чем же она так?

— Ох, такая глупость, даже стыдно рассказывать. Одним словом, у нее… ну, сложный возраст. И она влюбилась.

— Миссис Паркинсон?!

— Говорю же, сложный возраст. Короче, он моложе ее на восемнадцать лет, и она решила омолодиться. На пластическую операцию у нее нет денег, так она выписала себе кучу восточных средств и стала пить их горстями…

Хелен с подозрением уставилась на подругу, но Люсиль и бровью не повела.

— …И вот результат! Еле откачали. А все потому, что нынешние дамы хотят стать фотомоделями, не вставая с кресла. Но ведь так не бывает, сама понимаешь. Калории можно сжечь только одним способом — физической нагрузкой. Наши бабушки это знали, потому и ездили на велосипедах и собирали рассыпанные спички. Бедная миссис Паркинсон. Ну все, пока.

Результатом этой встречи с Люсиль стал заказ велотренажера. Именно его и доставили в дом Хелен Стоун в расписном фургоне.

К этому времени переписка с абонентом 8479 шла уже полным ходом. Все самое трагическое из собственной жизни они уже друг другу поверили, теперь пришел черед более мирных тем. Хелен и ее неведомый адресат знакомились все ближе, узнавали о пристрастиях друг друга, предпочтениях в музыке, книгах, еде, спорте, живописи — одним словом, прекрасная дружба все крепла и крепла.

Занятия на велотренажере, поначалу обеспечившие Хелен постоянную и сильную боль во всех без исключения частях тела, неожиданно начали давать результаты. Однажды, вынося мусор, она едва не шагнула за порог не только своего дома, но и собственных джинсов, и только тогда обратила внимание на то, что они давно уже перестали врезаться ей в тело и давить на талию, болтаясь отныне где-то в районе… скажем, бедер.

Появившаяся в выходные Люсиль мимоходом сообщила, что ее кузина Сесили, манекенщица из Ланкашира, совсем свихнулась на собственной фигуре и по утрам бегает в резиновых трусах, чтобы обеспечить «проблемным зонам» «парниковый эффект». Хелен навострила уши — и к вечеру того же дня «парниковый эффект» её проблемным зонам обеспечивали целлофановые пакеты, намотанные на эти самые зоны.

Самое же интересное, что вся эта битва с собственным телом начала доставлять Хелен истинное удовольствие. Увидев воочию результаты, она приободрилась, приободрившись — начала думать о будущем. Нет, она вовсе не стремилась как можно скорее увидеться со своим анонимным другом, но он превратился для нее в некий символ, в далекую мечту, ради которой отныне и совершались все подвиги.

Вскоре — а именно через три месяца после начала интенсивных занятий — Хелен Стоун вернулась к своей прежней форме. Пицца и кока-кола были с презрением отвергнуты, на их место пришли салат, парное мясо и соки. Исчезли апатия и лень, теперь Хелен чувствовала себя сильной, бодрой и готовой к разнообразным свершениям.

Люсиль, с удовольствием наблюдавшая за преображением подруги, не дремала. Однажды за чаем она вдруг наморщила свой задорный носик и подозрительно огляделась.

— Фу!

— В каком смысле — фу?

— Тут… чем-то пахнет. Сильно.

— Не говори ерунды. У меня в холодильнике мышь повесилась. Мусор я выношу каждый день.

— Да нет, не протухло, а как-то… слушай, дом отсырел, вот что это такое.

— Люсиль, ты фантазерка. Что это он не отсыревал все пятьдесят лет, а сейчас взял и отсырел?

— Ха! А знаешь ли ты, что дома, в которых не живут люди, разрушаются всего за пару лет?

— Так я же живу!

— Ты живешь в спальне на первом этаже, в гостиной и на кухне. Кстати, в гостиной, где стоит твой паровоз, пахнет как в спортзале. А второй этаж и вовсе пустой. Ты туда хоть раз поднималась?

— Там свалка.

— Так разбери ее.

— Для этого понадобится экскаватор. А что, сильно пахнет?

— Ну сейчас же зима, окна закрыты… Ладно, побегу, масса дел. Может, в следующий раз ты ко мне? Мама с папой будут рады.

— Спасибо. Возможно. Лучше пока ты заходи. Я как-то отвыкла от людей…

После ухода Люсиль Хелен в задумчивости походила по первому этажу дома, принюхиваясь и недоуменно пожимая плечами. Вроде бы ничего особенного, хотя воздух, конечно, спертый… И второй этаж — она действительно туда совсем не поднимается, а ведь именно там ее детская комната, там же спальня родителей, маленькая игровая. Там же и комната тетки Сюзанны, вот уж где бардак, наверное…

Хелен легла спать, и во сне ей привиделся ясный весенний день, живые, смеющиеся мама и папа, дождь из вишневых лепестков и ощущение счастья. А потом приснился Клайв. И они занимались любовью.

Во сне Хелен была и похожа, и не похожа на себя в жизни. Она не видела себя отчетливо и ясно, скорее, это были ее ощущения от себя самой.

Волна белокурых волос, небывало длинных и густых локонов укрывает ее, словно плащом. В темноте жемчужным блеском светится нагое тело.

Вокруг темно и как бы ничего нет, но разгоряченная кожа ясно ощущает что-то мягкое и теплое — не то летний луг, напоенный солнцем за день, не то необъятное любовное ложе, застеленное теплым мехом какого-то животного, не то мох в сосновом лесу…

Клайв лежит рядом с ней, его сильные руки обнимают ее, его тело прижимается к ее телу, и она ясно видит его лицо — такое любимое, красивое, смуглое лицо корсара, и горят на этом лице темные костры его глаз, а в них — любовь и страсть.

Руки мужчины скользят по телу женщины, ласкают, настаивают на чем-то, изучают, поглаживают, стискивают…

Губы слились с губами, дыхание стало учащенным — и единым, и вот уже кровь закипает в их жилах… И становится общей, как и биение сердец сливается в один ровный глухой гул.

Золотые искры вспыхивают под стиснутыми веками, на припухших, искусанных губах рождается счастливый стон — ее, его? Глаза у той Хелен, во сне, тоже закрыты, но лицо Клайва все равно видно отчетливо, словно этот образ впечатался навеки в ее мозг, ее сердце, ее душу.

У него большие, сильные, теплые руки, она отдается их ласкам с восторгом, упоением, она словно плывет в теплых волнах невидимого океана, и качка становится все сильнее, дыхание перехватывает, и вот уже сплетенные тела любовников возносятся на немыслимую и невидимую вышину, туда, к звездам, и небо распахивается навстречу океану, такое же невидимое и бездонное, но они точно знают, что это небо, потому что нет ни границ, ни тверди, ни времени, ни пространства…

Есть только жар, расплавляющий кости и плоть, есть пожар вместо крови, но этот огонь не обжигает, он врачует, и, словно сказочные фениксы, мужчина и женщина вновь возрождаются из этого пламени, счастливые, оглушенные, растерянные, невинные, как в первый день творения их мира, и то, что было единым, вновь разделяется, женщина чувствует руки мужчины, и мужчина обнимает тело женщины…

А потом они обрушиваются с этой немыслимой высоты, падают во тьму, туда, где свет, и свет этот вспыхивает под сжатыми веками немыслимой простотой Истины, но вспышка эта коротка — а может быть, длиннее вечности, но она гаснет, и тогда они снова принимаются искать ее, искать сосредоточенно и нежно, отчаянно и бережно, доверчиво и осторожно…

Волны невидимого океана выносят их на невидимый берег, и мягкая тьма ласково окутывает их покрывалом из нежности и надежды, и тогда они засыпают, не в силах больше бодрствовать, но и во сне не размыкая счастливых и усталых рук…

Хелен проснулась в слезах и с улыбкой на искусанных во сне губах. Тело у нее болело, словно она всю ночь занималась на велотренажере.

Утро несколько затянулось, потому что Хелен долго не могла прийти в себя после своего сновидения. Странно, она была уверена все это время, что любые воспоминания о Клайве принесут ей только невыносимую боль — потому она и гнала их от себя, — но этот сон даже и воспоминанием не назовешь, настолько он был реален, однако несчастной она себя не чувствовала. Признаться честно, она себя чувствовала так, словно в действительности провела с Клайвом ночь любви. Эротические сны ей раньше снились не часто, либо она их не запоминала, так что сегодняшний оказался сильным и приятным потрясением. Хелен долго стояла под теплым душем, так и этак вспоминая подробности, довела себя ими до полного изнеможения, потом решительно прикрутила горячую воду — и через пару секунд уже от души визжала под холодными струями.

Раскрасневшаяся и бодрая, девушка выскочила из ванной, голышом проскакала в спальню, выбрала самую старую футболку и спортивные трусики, натянула шерстяные носки и спортивные туфли, после чего отправилась на кухню за ведром и тряпками. Вслед за собственным преображением следовало заняться преображением родного дома.