Святая преданность

ГЛАВА 10

Смит вдруг почувствовал раздражение из-за собственного любопытства и пошел назад к Бадди, склонился над ним.

– Как чувствуешь себя, парень? – он погладил собаку по голове. – Потерпи, надо немного проехать… Собирайся, Чарли! Мы выберемся из этого леса и сделаем привал.

Вилла была странно напряжена и боролась с внезапным отчаянием. Она чувствовала, что Смит наблюдает за ней. Девушка быстро сделала лежанку для Бадди из своих одеял, покрыла ее простыней, а Чарли перенес собаку на место.

– Не понимаю, почему ты так беспокоишься об этой старой дворняжке, – крикнула Джо Белл, когда Чарли оттолкнул ее локтем с дороги. – Тебя не беспокоит, что этот ужасный старый мужчина с выпученными глазами чуть не украл меня?

– Но он не украл тебя благодаря Вилле и этой старой дворняге.

Джо Белл уперлась руками в бедра и показала язык брату.

– Этот старый мужчина сказал, что я – самая красивая вещь, на которую он когда-либо засматривался… Он сказал так!

– А ты строила ему глазки, не так ли? Папа предупреждал тебя насчет этого.

– Папа поехал бы за ним и пристрелил как собаку… за то, что он сделал!

– Может быть, он сделал, а может быть, и не сделал!.. Сама во всем виновата! – закричал Чарли. Характер его прорвался. Немного успокоившись, он обратился к Вилле в более мягком тоне. – Сядь с Бадди, Вилла. Я привяжу свою лошадь позади телеги, и поедем.

– Это не твоя лошадь! – пронзительно закричала Джо Белл.

Чарли посмотрел на Смита. Он стоял на конце телеги и, прищурив глаза, наблюдал за его сестрой. Мальчик быстро взглянул на Джо Белл и понял, что и она заметила долгий взгляд Смита. Хмурое выражение на ее лице в мгновение сменилось улыбкой. Девушка посмотрела на молодого человека уголками своих бархатных глаз и робко улыбнулась (трюк, которому ее научил отец).

Чарли был раздосадован этим. Его новый друг пристально продолжал смотреть на сестру… От обиды свело живот. Казалось, глаза Смита отдыхали на лице маленькой кокетки. Он смотрел на нее без различимого волнения, и только трепещущие ноздри говорили о том, что Смит все-таки волнуется. Это волнение было близко к ненависти. Но сейчас Чарли не мог этого понять. Джо Белл всегда была лучшей, но она не в состоянии превзойти свою мать и Виллу. Чарли осознавал этот факт. А Смит, что может видеть в ней он, кроме красивого лица?

Вилла тоже наблюдала игру между Смитом и Джо Белл. Она видела разочарование на лице Чарли. Обеспокоенная противоречивыми чувствами, она залезла в телегу и села рядом с Бадди.

Смит резко повернулся, как будто появление Виллы вернуло его к действительности.

– Поехали.

С довольной улыбкой на лице, Джо Белл вскочила на край телеги и села, свесив ноги.

– Он совсем не плох, молод… Но у него нет денег, по крайней мере, не выглядит так, будто они у него есть. Он был уверен в себе, когда смотрел на меня орлиными глазами. Вы видели это, мэм? Ему понравилось то, что увидел. Я могу так сказать!.. Был у вас когда-либо мужчина, который бы смотрел на вас так, как этот? Будто он хотел меня съесть!

Чарли крикнул мулам, и телега покатилась. Виллу кололи глупые слова девчонки, она продолжала гладить собаку по голове, но горло сдавило от горечи. Джо Белл Френк была более эгоистичным человеком, чем могла себе представить Вилла. Она не сказала ни одного слова благодарности ни ей, ни Бадди за спасение от этого ужасного мужчины. Она думала только о себе.

Место для привала было выбрано на зеленом поле. Чарли распряг и напоил мулов из бочонков, которые были привязаны к телеге. Вилла принесла траву, чтобы сделать мягкую подстилку для Бадди под телегой, и вместе с Чарли перетащила пса на место. Она наполнила кастрюлю водой и поставила около Бадди, затем выбрала место для костра и начала разводить его, потихоньку добавляя сухую траву и ветки, которые Чарли принес специально для разведения костра.

Джо Белл оставалась в телеге, пока еда не была готова. Она спустилась вниз лишь тогда, когда Вилла наполняла тарелку Чарли жареной картошкой и яичницей-болтуньей.

– Где Смит? Он не придет на ужин? – Джо Белл прошла к передней части телеги и посмотрела вокруг. Ее руки были на бедрах. – Почему вы расположились здесь? – спросила она, когда подошла к костру, чтобы наполнить тарелку.

– Потому что он сказал мне… – Чарли опустился на землю, скрестив ноги и начал есть.

Вилла переживала за Чарли. Он уверен, что Смит поражен красотой Джо Белл и будет вилять хвостом перед нею, как и все другие мужчины, которые встречали маленькую кокетку. Смит умнее, он не только оценивает внешность… Ну, это не имеет значения, даже если Смит и влюбится в Джо Белл. Смит – мужчина, а мать говорила Вилле, что большинство мужчин думают только о репродуктивных органах. Почему же мистер Боумен должен отличаться?

Вилла обслужила себя и села рядом с Чарли. Она приготовила больше чем обычно на тот случай, если Смит появится на ужин. Девушка была рада: на этот раз брат и сестра не ссорились, а ели в мире и спокойствии, мысленно она благодарила их за это…

После еды Джо Белл разгуливала вверх и вниз, очень часто останавливаясь, чтобы посмотреть на дорогу. Она ждет Смита, решила Вилла, ждет, когда Смит Боумен придет в лагерь. Сердце застучало с яростью. Она размышляла, настоять ли на том, чтобы Джо Белл помогла убрать посуду после ужина. Но подумав, решила, что не стоит препираться с глупой и недалекой девчонкой, которой красота затмила ум и которая ни о чем другом думать не может, кроме как о своей превосходности над другими.

«Как она глупа и невежественна», – тихонько сказала Вила, – и начала работать быстро и умело. Закончив уборку, она покормила кусочками оставшейся пищи Бадди.

Опустилась ночь. Чарли засыпал землей костер.

– Смит попросил сделать так, – сказал он, когда заметил вопросительный взгляд Виллы.

– Он ждет неприятностей?

– Он не сказал, но если вдруг будут, мы останемся на открытом воздухе, и никто не сможет подкрасться к нам.

– В эту ночь выпадет сильная роса, я рада, что Бадди под телегой. – Вилла наблюдала, как мальчик нежно накрывал собаку одеялом.

– Куда пошел Смит? – Джо Белл стояла на конце телеги и пристально смотрела на Бадди.

– Эта старая собака сдохнет, и мне не жалко, – злобно произнесла она.

– Черт тебя побери! Ненависть у тебя в крови. В него выстрелили, потому что пытался помочь тебе.

Вилла покачала головой.

– Пожалуйста, не сегодня. Ты не изменишь ее разум. – Она накинула одеяло на плечи и отошла на некоторое расстояние от телеги. Вскоре подошел Чарли.

– Джо Белл сведет меня с ума.

– Я знаю, она только и добивается скандалов. Меня это очень злит. Твоя сестра умеет начать драку. Ты не сможешь переубедить ее, зачем же пытаться?

– Не знаю, что из нее получится. – В голосе мальчика было искреннее сожаление. – Если бы не обещание, которое я дал матери, я разрешил бы ей уйти. Мать знала, что отец очень балует ее.

– Ты очень многое для нее делаешь, но не думаю, что она когда-либо оценит. Твой отец сделал из нее грубую, безмозглую куклу, к тому же еще и капризную. Извини, что я плохо говорю о покойнике.

– И я не могу помочь ей, но она не хочет помощи… Она ничего не понимает, – добавил мальчик.

– Смит не думает, что миссис Иствуд примет ее, Чарли. Он уверен в этом и сказал, что может поспорить на свою жизнь.

– Да. Он и мне говорил… Тетя Мод как грубая кошка, кажется, так назвал ее Смит. Но он не рассказывал много о ранчо. – Чарли помолчал минуту, потом добавил. – Он говорит, что я смогу там работать. Работа будет тяжелая, но это даст мне возможность учиться.

– Тогда ты должен… Ты хотел быть ковбоем. Это твой шанс.

– Если миссис Иствуд не захочет принять тебя и Джо Белл, я не останусь. – Он остановился и положил руку на плечо Виллы. – Я хочу, чтобы мы смогли жить там. – Юное лицо было наполнено беспокойством.

– Оставайся, Чарли. Я пойду в Шеридэн и найду работу. Я умею хорошо готовить, прекрасно шить и ремонтировать часы. Я возьму Джо Белл с собой и постараюсь заботиться о ней, как смогу.

– Я не останусь там без тебя! Я думаю, что… что если Джо Белл найдет мужчину, который женится на ней, ты и я смогли бы… ну, у меня раньше никогда не было друга, как ты. Это так здорово иметь кого-то, с кем можно поговорить. Я хочу, чтобы ты была моей сестрой.

– Спасибо тебе, Чарли. Это самая приятная вещь, которую мне кто-либо говорил. – Голос Виллы стал хриплым от волнения. – Но я не твоя сестра. Даже если миссис Иствуд возьмет ее, там нет ничего, что я смогла бы делать, чтобы хоть как-то отработать свое содержание. Может быть, Смит или кто-то другой возьмет меня в Шеридэн.

– Я не останусь без тебя, – твердо сказал Чарли. – Я уже говорил об этом со Смитом.

– И что он ответил на это?

– Он сказал, что отвезет нас в Шеридэн, этот город находится примерно в сотне милей.

В тишине, которая наступила после слов Чарли, Вилла испытала разочарование. Она вдруг осознала, как сильно надеялась остаться на рачно Иствуд.

Смит знал наверняка, где Фуллер и Коил могли сделать привал: в ложбине между скалой и кустарником, которая не видна с дороги. Он проскакал примерно полмили и спешился. Достал из сидельной сумки пару индейских мокасин, надел их, а сапоги связал вместе и повесил через седло, засунул шляпу под ремни, которые удерживали сумку, снял с крючка мешок с печеньем и вяленым мясом и сел, прислонившись спиной к валуну, чтобы подождать, пока стемнеет, прежде чем он приблизится к лагерю.

В животе урчало.

Смит задумался. Невыносимо, такая жара стоит днем, а ночью можно промерзнуть до костей. Он хотел бы вернуться к телеге, где Вилла готовит ужин, и отдал бы пару новых сапог из узла, привязанного позади седла, за сковороду жареной картошки и чашку горячего кофе…

Мод всегда ненавидела парня и ревновала, что Оливер почти все свое время проводил со Смитом. Когда мальчику исполнилось девятнадцать лет, он уехал в Техас, думая, что жизнь Оливера станет проще, если его не будет рядом. Следующие три года Смит Боумен штамповал коров, управлял упряжками через горы в Калифорнию и вел жизнь бродяги. Это была тяжелая, горькая, одинокая жизнь.

Когда он был моложе, все казалось простым. Он поселился в Иствуде, учился у Билли и Оливера, и жизнь казалась вечной… Мальчик мечтал о девушках. Сначала это была Фанни. Смит надеялся, что она повзрослеет и полюбит его. Только этого не случилось, Фанни презирала его так же сильно, как и ее мать. Да и он очень скоро осознал истинную цену миссис и мисс Иствуд.

У Смита Боумена были отношения и с другими девушками. Он долгое время встречался с длинноволосой красавицей из Баффэло, затем уехал, а когда вернулся, она была замужем и имела ребенка. Может, оно и к лучшему. Теперь он ясно понимал, что не смог бы жить с такой женщиной… Но страстное желание иметь свой дом и семью, никогда не покидало Смита. Однако сейчас эта возможность казалась более отдаленной, чем прежде.

Вот такие мысли пронеслись в мозгу Смита Боумена, когда он ел вяленое мясо и сухое печенье. Неприятности всегда с ним. «С женщинами не везет только потому, – думал он, – что воображает себе таких женщин, которых трудно достичь, но если она станет твоей, то будет верна до конца жизни и никогда не предаст». Вилла Хэммер была именно той женщиной, о которой и мечтал Смит. Ему нравилась ее хрупкость, настойчивость и даже злоба. Она была на редкость смелой. Пережив тяжелые испытания, не скулила и не жаловалась. В ней было железо, и в то же время, она – женщина.

Безумие думать о даме сердца, когда в жизни нет никакой определенности. Он слышал о любви и обязанности, читал об этом в книгах. Но жизнь сложная штука… Почему он думал обо всем сейчас?

Смит запихнул последний кусок печенья в рот и встал. Пит ткнул носом в плечо хозяина.

– Тебе не понравится печенье, парень, оно такое твердое, что я чуть не сломал зуб. – Он погладил шею лошади. – Оставайся здесь, но когда я свистну, скачи ко мне.

Смит проверил пистолет в кобуре, взял ружье и медленно вприпрыжку побежал к лагерю Фуллера. Через пять минут он был на месте, дыхание его совсем не было тяжелым. Две лошади находились на маленьком огороженном участке земли и жевали траву. Смит медленно приблизился к ним. Животные подняли головы, навострили уши. Непохожие на Пита, который был лошадью горной породы с сильными инстинктами выживания, они не были пугливы. Смит подошел к животным с пригоршней травы и подождал, пока они снова стали щипать траву, затем он подошел ближе к лагерю и увидел двух мужчин, которые сидели около маленького костра.

Почему такой осторожный человек, как Эйбэл Коил, связался с второсортным плутом Фуллером? Не то, чтобы Смиту нравился Коил, но он никогда не слышал о нем, как о нарушителе закона. Смит отошел от лагеря и покружил, пока смог приблизиться так, чтобы можно было видеть по ту сторону костра.

Фуллер сидел на спальном мешке, держа кружку кофе в руке, Коил развалился на седле. Смит уверился в своем укрытии, затем вежливо произнес:

– Добрый вечер, джентльмены.

Когда послышался голос из темноты, оба мужчины схватили ружья и подпрыгнули.

Смит отошел вправо на десять шагов и засмеялся.

– Будто привидение, не так ли?

– Кто ты? Где ты? – потребовал Фуллер, повернув голову на девяносто градусов, чтобы внимательно осмотреть кусты.

Смит снова передвинулся.

– Я тот парень, который пришел, чтобы вышибить твои мозги, Фуллер. Но сначала мне нужно знать, на чьей стороне Коил.

– Кто ты? – спросил Эйбэл Коил.

– Смит Боумен.

– Я не дерусь, если в этом нет денег. Исключи меня из борьбы с Фуллером. Он мне не близкий друг.

– Я слышал, ты человек слова, Коил. Вложи оружие в кобуру. А ты брось свое влево, Фуллер, – когда тот заколебался, Смит нетерпеливо огрызнулся, – сейчас же, или я обезоружу твою руку! Фуллер бросил пистолет, и Смит вышел из-за кустов позади них.

– Я здесь. – Оба мужчины повернулись кругом и воочию предстали перед ружьем, которое Смит держал на уровне талии.

Коил сел. Он поднял руки и завел их за голову.

– Я буду только наблюдать за представлением. – Он небрежно оперся на седло.

– Что за черт вселился в тебя, Боумен? – Он посмотрел на ружье, которое минутой назад сам же бросил на землю.

Рука Смита двинулась, и конец узкого кожаного кнута ударил Фуллера в щеку.

– У… О! Какого черта!..

– Это подсказало тебе, что за черт в меня вселился? Больно? Как чувствуешь?.. Не так ли больно было женщине дважды? Может, другой удар поможет решить, прав ли я. – Смит замахнулся и снова ударил Фуллера по лицу.

– Ты, проклятый…

– Заткнись, – сказал Смит спокойно. Потом внезапно и злобно ударил ногой Фуллера в пах. Застонав, мужчина пошатнулся назад, рот открылся, и, казалось, дыхание покинуло его. Боль стала настолько мучительной, что глаза бедного Фуллера закатились. Он пронзительно закричал в агонии, схватил свои поврежденные половые органы в обе руки и упал на колени.

– Кажется, здесь ты носишь свои мозги, прямо между ног. Я хочу, чтобы ты запомнил, как это болит. А в следующий раз, когда ты попытаешься вытянуть молодую девушку с сидения телеги, я отрежу твои… «мозги».

– Ты… ублюдок! Я убью тебя, я… – задыхаясь, Фуллер качался взад и вперед на коленях.

Смит засунул кнут в рубашку и вытащил шестизарядное ружье.

– Спокойно, черт бы тебя побрал. Я должен тебе пулю за то, что ты сделал с собакой. Двинешься снова и получишь ее в живот вместо задницы.

– Черт! Коил, сделай что-нибудь. Я безоружен.

– Женщины тоже были безоружны, – сказал Смит спокойно и выстрелил.

Пуля пробила мясную область нижнего места Фуллера и вылетела в куст. Закричав от гнева и боли, несчастный наказуемый упал на живот. Одна рука его находилась между ног, защищая половые органы, а другая неистово искала, откуда же текла кровь.

– Ты не умрешь, ублюдок, но будешь стоять в стременах всю дорогу до Шеридэн. А если еще раз приблизишься к этим женщинам, я сниму с тебя шкуру дюйм за дюймом. Запомни, Фуллер, и чтобы я не видел тебя даже на расстоянии мили.

– Обычай Команчо? – поинтересовался Коил в разговорном тоне.

Смит кивнул.

– Воин внизу на индейской территории показал мне, каким образом сделать так, чтобы человек оставался живым до тех пор, пока не превратится в кусок сырого мяса.

– Я слышал об этом…

– У тебя есть еще, что сказать, Коил? – Смит начал уходить с поляны.

– Не хочется думать о делах, Боумен. Хороший холодный вечер, не так ли?

– Да…

– Увидимся когда-нибудь, Боумен, – по-доброму попрощался Коил.

– Возможно. Спокойной ночи.

Смит прошел в кусты, которые окружали лагерь так же тихо, как и появился из них, потом быстро пробежал по кругу. Он смог увидеть, как Фуллер корчился на одеяле.

– Почему ты ничего не сделал? – кричал Фуллер, пытаясь уменьшить боль, спустив ярость на Коила. – У тебя было ружье.

– Я и не собирался стрелять. А тебя черт попутал. Ты глупый сукин сын! Зачем ты вернулся и побеспокоил этих женщин? – Коил говорил с облегчением в голосе. – С ума сошел? Ты же слышал, как Байерс говорил, что они поедут с Боуменом! Ты получил то, что заслужил.

– Черт тебя побери! Не ты ли говорил о желании иметь женщину?

– И ты говоришь, что сделал это для меня? Ты сразу задумал увезти эту маленькую кокетку, как только увидел ее. Когда у меня появится страстное желание иметь женщину, я пойду к ней сам, а не пошлю такого сумасшедшего, как ты, чтобы привезти ее ко мне.

– Черт бы побрал этого Боумена! Я убью его!

– Не буду спорить. Он ужасен, когда рассержен, и не отступит. Я видел, как на него напали трое хулиганов, самые вредные гуртовщики, которые всегда возникают на дороге, собственно, этим и живут. Смит так отделал двоих из них, что они до сих пор склеивают кости, а третий тащил на ремне свой нос, когда покидал город.

– О, проклятье! Бог мой, – стонал Фуллер.

Он кое-как встал и, не расстегнув штанов, снял их. Нижнее белье было красным от крови. Он посмотрел на половые органы, осторожно достал их и потрогал.

– Этот ублюдок чуть не погубил меня.

– Они еще там, не так ли! Ха! Ха! Ха! – Коил бушевал от смеха.

– Ты думаешь приятно чувствовать, будто твое наследство разбито молотком?

– Тебе не следовало наносить необдуманных визитов. Что ты сделал? Ударил кнутом одну из них?

– Я не причинил ей боль! Только застрелил проклятую собаку, которая пыталась сожрать меня!

– И ты думал, что Боумен позволит тебе уйти?

– Они не его! Проклятье!

– Он бьет сильно. Если бы Боумен был в сапогах, ты до конца своих дней ходил бы, широко расставляя ноги.

– Боже, они болят при малейшем прикосновении.

– Не понимаю, ты больше заботишься о своих самородках, чем о выстреле в задницу или о том, как собираешься избегать Боумена.

– Ты бы лучше помог, – завыл Фуллер.

– Нет. Обмотай одну повязку вокруг заднего места, а другую – вокруг своих самородков. Ха! Ха! Ха! И скажи спасибо, раз осталось нечто, что еще можно перевязать тряпкой.

Смит с усмешкой стремительно направился прочь.