Сюжет для романа

6

Шон ответил почти сразу, его тон не оставлял сомнений в том, что он сейчас испытывает.

— Где же ты пропадала целую неделю?!

У Робин упало сердце.

— Ты не получил моего письма?

— Нет. — Теперь его голос звучал озадаченно. — Когда ты его отправила?

— На прошлой неделе. — Робин мысленно послала проклятия в адрес почты, не представляя, с чего начать объяснения. — Я должна кое-что тебе сказать, — медленно проговорила она. — Только это нелегко.

Последовала долгая пауза. Когда Шон снова заговорил, его голос звучал сурово.

— Хочешь порвать наши отношения. Так?

— Нет, не так, — поспешила она заверить его, заглушая слабый голосок на периферии сознания, твердивший: да, так…

Робин постаралась представить Шону полный отчет, чувствуя его растущее неодобрение.

— Это только до тех пор, пока не состоится удочерение, — закончила она. Мы по-прежнему можем время от времени встречаться.

— Как, учитывая то, что ты там, а я здесь? — резко спросил Шон. — К тому же история, в которую втянул тебя твой муж, — преступный обман!

— Нет никакого преступления в том, что он хочет воспитывать дочь своей сестры, — встала на защиту Пола Робин. — Ты ведь поступил бы так же на его месте?

— Для всех было бы лучше, если бы ее отдали приемным родителям, — заявил он. — Разве может мужчина его возраста в одиночку растить ребенка — особенно девочку?

Это было приблизительно то, что поначалу думала и сама Робин. В определенной степени она продолжала думать так и сейчас, хотя и не хотела высказывать свои сомнения вслух.

— Вряд ли у него это получится хуже, чем у родного отца Уэнди, — возразила она. — Уверена, Пол без труда найдет, к кому обратиться, если потребуется помощь. Я нужна ему только для того, чтобы…

— …обойти закон, — закончил за нее Шон, что было не совсем то, что она собиралась сказать, но верно по сути.

— Я ничего не могу поделать! — взмолилась Робин. — Племянница — все, что у него осталось от любимой сестры, а он для Уэнди единственная родная душа в целом свете! — Она запнулась, когда в голову пришла тревожная мысль, и напряженно добавила: — Шон, ты… никому не скажешь, правда?

— Ты имеешь в виду властям? — ледяным тоном спросил он. — Считаешь, я на такое способен?

— Нет-нет, я просто подумала… — Замолчав, Робин растерянно провела рукой по волосам. — Прости. Конечно же, нет. Знаю, я прошу слишком о многом, но…

— Да, — подтвердил Шон, — чертовски о многом! — Последовала новая пауза, а затем протяжный вздох. — Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Робин. Я не могу притвориться, будто в восторге оттого, что ты будешь постоянно поблизости от своего мужа.

— Здесь большой дом. Не думаю, что мы будем задевать друг друга локтями. — Неудачный оборот, подумала она и добавила: — Разные комнаты, разная жизнь. Верь мне, Шон.

— Тебе я верю, — сказал он. — А вот ему — нет. Имея тебя под боком…

— Он нигде меня не имеет, — категорично заявила Робин. И снова понизила голос. — В этом можешь не сомневаться. Все затеяно исключительно ради Уэнди.

Шон снова вздохнул.

— Хорошо, я согласен. Но только с условием, что мы будем видеться не реже, чем раз в неделю. Ты ведь сможешь добраться до Вашингтона?

Если альтернативой являются встречи с ним здесь, — то да, подумала Робин. Полу придется в течение нескольких часов управляться одному. Это послужит для него хорошей практикой.

— Конечно, — согласилась она. — Назови день, и я все устрою.

Они договорились о ланче в среду. Положив трубку, Робин сделала глубокий вдох, снимая напряжение последних минут. И это только начало! Дальше будет еще труднее.

Пол вышел из кабинета в шесть и нашел Робин и Уэнди на диване в гостиной перед телевизором.

— Вон та женщина только что выиграла холодильник! — с энтузиазмом воскликнула его племянница. — И еще целую кучу вещей!

— Должно быть, сегодня ее счастливый день, — сухо отозвался Пол. — Ну, как тебе снег?

— Здорово! Завтра я собираюсь лепить снеговика. Можете мне помочь, если хотите, — великодушно предложила она.

Ответная улыбка была искренней.

— С нетерпением буду ждать завтрашнего дня. Мне так давно не подворачивалось удобного случая!

Пол уселся в соседнее кресло, непринужденно закинув ногу на ногу, и Робин с ностальгией вспомнила вечера, когда они отдыхали вместе. Впрочем, не так уж много было вечеров, когда они отдыхали, вынуждена была признать она. Теперь все по-другому, да и она стала другой. Что называется, повзрослела.

— Миссис Мэрфи оставила тушеное мясо, если вам лень куда-то ехать, — неуверенно сказала Робин. — Могу разогреть его. Даже мне это по силам.

— Звучит заманчиво, — кивнул Пол. — Думаю, нам всем не мешало бы пораньше отправиться в постель. — Он невозмутимо встретил взгляд зеленых глаз, стрельнувших в его сторону. — Мы почти не спали последние два дня.

— А я спала, — заявила Уэнди. — Я останусь здесь и буду смотреть телевизор.

— Вы отправитесь в постель, когда вам велят, юная леди, — с шутливой строгостью сказал ей Пол и получил в ответ усмешку во все лицо.

— Стоит попробовать!

Слушая их перепалку, Робин невольно улыбалась. Многие дети, выпади им судьба сродни той, что досталась Уэнди, вышли бы из этого испытания с изрядно потрепанной психикой. Однако девочка, похоже, обладала несгибаемым духом.

— Я разогрею мясо, — сказала Робин, поднимаясь. — А вы досматривайте шоу.

По пути к двери ей пришлось пройти мимо кресла, в котором сидел Пол. Откинув голову на спинку, он лениво, но внимательно смотрел на нее.

— Как в старые добрые времена, — пробормотал он.

— Как в аду! — тихим шипением ответила она.

Уголки его губ приподнялись.

— Посмотрим.

Робин ограничилась убийственным взглядом, зная, что ни на секунду не обманула его. С закатанными рукавами рубашки, открывающими мускулистые руки с гибкими запястьями, он, как и всегда, смущал ее чувства. Если бы он прямо сейчас притянул ее к себе, Робин было бы крайне трудно сопротивляться.

Разумеется, этого не случится в присутствии Уэнди. Девочка была ее защитой как от него, так и от себя самой.

Разогретое мясо оказалось вполне съедобным, а бутылка вина, которую открыл Пол, — еще лучше. К радости Уэнди, ей было позволено выпить маленький бокал.

— Раньше я лишь изредка пила пиво, — с убийственной откровенностью сообщила она. — Вино намного лучше.

Вопреки своему заявлению, к восьми часам Уэнди уже зевала во весь рот и абсолютно добровольно отправилась спать, с негодованием отклонив полушутливое предложение Робин подняться и застелить ей постель.

После того как девочка удалилась. Пол поднес спичку к поленьям, уже лежавшим наготове в камине гостиной, и был, по-видимому, вполне удовлетворен тем, что просто сидит перед огнем со стаканом виски в руке.

Бывали времена, когда они занимались перед камином любовью. Сейчас Робин словно наяву видела пушистый кремовый ковер с разбросанными по нему подушками, сплетенные тела, на которых играют блики пламени, лицо Пола над ней, затуманенный взгляд, силу его движений…

Вот только брак не может держаться на одном сексе, каким бы великолепным он ни был.

Робин была слишком молода для него, и не только годами. Мечтать о возбуждающе властном мужчине — одно дело, а жить с ним — совсем другое. Она не знала, как себя вести.

Однако сейчас Робин не собиралась говорить ничего подобного.

— Когда ты думаешь поговорить с Уэнди о школе? — спросила она, чтобы нарушить тягостное молчание.

Пол пожал плечами.

— Дадим ей несколько дней привыкнуть к новой обстановке, прежде чем бросать в неизвестное. Это способно травмировать даже Уэнди, особенно если окажется, что уровень ее знаний ниже, чем у сверстников, и ее поместят в младший класс.

— Полагаешь, такое возможно?

— Я бы сказал — весьма вероятно. Уэнди обладает уличной мудростью, а это свидетельствует о том, что большую часть времени она проводила на улице, а не в школе. Я устроил ее в Форрест-хилл.

Робин, немного поколебавшись, высказала свои сомнения:

— Учитывая то, что произошло с Чарли, ты не думаешь, что там она придется не ко двору?

Серые глаза невыразительно посмотрели на нее.

— На самом деле ты хочешь сказать, что ей место в более грубой среде.

— Не во всех государственных школах грубая среда, — возразила Робин. — В местной, например, она не кажется таковой.

— Возможно. Но Уэнди все-таки пойдет в Форрест-хилл. — Пол покачал головой, когда она попыталась что-то добавить. — Это не подлежит обсуждению.

Ее опалила обида, в зеленых глазах сверкнули злые искры.

— Не будь со мной так суров! Ты по-прежнему нуждаешься в моей помощи, не забыл?

— В которой ты не откажешь, поскольку нарушать данное слово — не в твоей природе.

Судя по реакции, которую вызвала ее вспышка, Робин с таким же успехом могла бы и промолчать, но это также было не в ее природе.

— Все когда-то случается впервые!

— Сейчас не тот случай. — Пол окинул взглядом водопад золотистых волос и раскрасневшееся лицо. — Спим, как и прежде, насколько я понимаю?

Застигнутая врасплох внезапной переменой темы, Робин постаралась справиться с разыгравшимися чувствами.

— Не совсем. Ты ляжешь в гардеробной.

Он язвительно рассмеялся.

— Не дождешься! Мне нравится спать в собственной кровати.

— Хорошо, — сказала Робин. — Тогда в гардеробной лягу я.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Так и поступим.

Снова наступило молчание, ни в малейшей степени не смущавшее Пола. Робин испытывала сильное искушение бросить в него чем-нибудь тяжелым — лишь бы нарушить эту невозмутимость хоть на пару мгновений. Ее останавливало только подозрение, что в результате такого поступка нарушится что-то в ней самой.

— А в чем именно заключается процедура удочерения? — спросила она некоторое время спустя. И многозначительно добавила: — Полагаю, ты уже нажал на нужные рычаги?

Очередное клише вызвало едва заметную усмешку.

— Разумеется, я связался с нужными людьми. Главные проверки уже позади. Следующим шагом должен стать визит социального работника, который осмотрит дом и решит, достойны ли мы быть родителями Уэнди. И вот здесь на сцене должна появиться ты.

— А вдруг они узнали, что мы не живем вместе?

— Откуда? Ведь официального развода не было. По бумагам мы женаты около трех лет. Все, что от нас требуется, — это убедительность.

— Семейная идиллия! — Она щелкнула пальцами. — Нескончаемая!

Пол поджал губы, шутливое настроение покинуло его.

— Такое впечатление, что ты готова переиграть, лишь бы доставить себе удовольствие!

— Неправда! — воскликнула Робин, уже сожалея о своем легкомыслии. — Я не стану рисковать благополучием Уэнди ради того, чтобы досадить тебе!

— Тогда перестань паясничать. Постарайся хотя бы раз в жизни вести себя как взрослый человек!

— Я сыграю свою роль, — отрывисто заверила его Робин. — И не моя будет вина, если нам не удастся их убедить.

Серые глаза внимательно изучали ее лицо.

— Лучше бы такого не случилось.

Робин оставила без ответа и это замечание, как бы оно ее ни разозлило. Она отдала рискованной авантюре три месяца жизни! Разве этого недостаточно?

Робин с подчеркнутым отвращением взглянула на Пола, опять лениво развалившегося в кресле. Впрочем, что бы она о нем ни думала, он по-прежнему пробуждал в ней непреодолимое желание. Ее тело тосковало по его прикосновениям, его губам, его мускулистой силе.

Немного погодя она отправилась наверх — якобы для того, чтобы приготовить себе постель. На самом деле причина заключалась в ином: одно лишь присутствие Пола в комнате сводило ее с ума. Когда в половине десятого он тоже поднялся в спальню, Робин уже лежала на диване, хотя сна не было ни в одном глазу.

Только сейчас ей пришло в голову: чтобы попасть в ванную, нужно пройти через гардеробную. На этот раз, когда Пол стал раздеваться, она не отвернулась и даже не закрыла глаз, стараясь лишь не смотреть в его направлении.

Только когда он подошел к двери в ванную, она позволила себе одним глазком взглянуть на него. Живот свело болезненной судорогой при виде сужающейся книзу спины, крепких мужских ягодиц и бедер. На его теле не было ни складки — лишь мышцы, покрытые гладкой загорелой кожей. Ни одна нормальная женщина, в жилах которой течет не вода, а кровь, не осталась бы безучастной к подобному зрелищу.

Он был по-прежнему голым, когда вышел из ванной. И без того напряженная, Робин все больше превращалась в подобие натянутой струны, по мере того как он приближался к дивану. Она зажмурилась, изо всех сил пытаясь казаться спящей.

— Перестань притворяться, — мягко сказал Пол. — Я даже отсюда чувствую исходящий от тебя жар.

— Убирайся! — сквозь зубы прошипела Робин и услышала в ответ низкий смех.

— На самом деле ты хочешь совсем другого.

Пол скользнул под простыню. На трехфутовом диване явно не хватало пространства для маневра. Он прижал ее к своему длинному мускулистому, телу и удерживал до тех пор, пока она не перестала сопротивляться, обмякнув в его объятиях. Их дыхания смешались, когда он приблизил к ней свои губы, и рассудок Робин пал в неравной битве.

Руки, которые только что отталкивали Пола, обвились вокруг его шеи, пальцы зарылись в густые темные волосы. Робин снова оказалась в прошлом.

Инстинкты одержали верх, язык встретился с его языком, пробуя его на вкус, сплетаясь с ним, втягивая его в дразнящем приглашении, Бедра задвигались медленно и призывно, ощущая нарастающее давление, и она услышала его прерывистое дыхание.

Ночная рубашка, обмотавшаяся вокруг нее в процессе борьбы, была единственной преградой между ними, и Робин страстно хотелось ее смести.

Однако Пол, казалось, чего-то ждал.

— Все или ничего, — пробормотал он у ее губ.

Ему нужно лишь полное подчинение, мелькнуло у нее в голове, когда рассудок стал постепенно возвращаться к ней. Потешить свое мужское самолюбие — и ничего больше!

— Значит, ничего! — проскрежетала она, борясь с той частью своего существа, которая умоляла уступить, заплатить любую цену. — Я не в таком отчаянном положении!

Одно бесконечное мгновение Пол оставался неподвижным, она ощущала тепло его рук, его несомненное возбуждение. Робин была потрясена, когда он отпустил ее и соскользнул с дивана. Ее эго было уязвлено тем, что он отказался от нее.

Не осознавая своей мужественной наготы, Пол цинично рассматривал ее.

— Значит будешь, — пообещал он. — Я приложу к этому все усилия.

Когда он направился из гардеробной, Робин приподнялась на локте, с трудом удерживаясь, чтобы не окликнуть его.

— И не надейся! — выкрикнула она в его удаляющуюся спину.

Пол не удостоил ее ответа. Когда дверь за ним закрылась, Робин обессиленно упала на подушки, чувствуя нестерпимую боль во всем теле и проклиная собственную слабость, позволившую ему вообще приблизиться к ней.

Одно было несомненно: она не доставит ему удовольствия своими мольбами заняться с ней любовью. Скорее уж проглотит собственный язык!

Вконец измотанная, она уснула, а проснулась от ослепительного сияния солнца, отраженного снегом, и отдаленного смеха.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы до нее дошло: часы на столике показывают одиннадцать. Такого не может быть! Взгляд на наручные часики, положенные вечером в ящик стола, убедил ее. Ну и что? — сказала себе Робин, сдерживая порыв немедленно вскочить с дивана и натянуть одежду. Я очень нуждалась в этом сне!

А Пол, очевидно, нет. Она слышала его голос, выкрикивавший какие-то команды, и взрывы смеха Уэнди. Они на улице, догадалась Робин.

Она поднялась и, на цыпочках подойдя к окну, посмотрела на лужайку, где шла игра в снежки. Одетый в джинсы и знакомый белый свитер, с волосами, влажно поблескивавшими на солнце. Пол, невероятно сосредоточенный, без промедления отвечал на каждый удар своего крошечного противника.

Настигнутая снарядом, едва лишь выглянула из-за куста, Уэнди немедленно зачерпнула пригоршню рыхлого снега и швырнула его в ответ. Раздался торжествующий вопль — Пол не успел увернуться!

Подняв руки в знак капитуляции, он покачал головой — очевидно, в ответ на предложение продолжить сражение. Робин догадалась по губам, что он сказал «достаточно».

Уэнди, заметив в окне тетю, помахала ей в радостном приветствии. Проследив за ее взглядом. Пол тоже помахал, улыбаясь слегка насмешливо.

Робин поспешно отвернулась. Душевное смятение прошлого вечера вновь охватило ее. Нет смысла убеждать себя, что она ненавидит Пола.

Но вот чего никак нельзя допустить, так это позволить ему догадаться, какие чувства она на самом деле испытывает к нему. Никогда не переставала испытывать, если уж быть до конца честной. Отныне ей предстоит избегать любых физических контактов с Полом, сколь бы трудным это порою ни казалось. Иначе Робин не выйти с честью из сложившейся ситуации…

Пол и Уэнди были уже в холле, когда она спустилась вниз. Оба, хотя и успели привести себя в порядок, выглядели так, словно сполна насладились утренним развлечением.

— Вы должны пойти и взглянуть на нашего снеговика! — воскликнула Уэнди. Мы слепили во-от такого огромного у пруда. Вместо глаз пуговицы, а вместо носа морковка. Дядя Пол разыскал шарф и шляпу, и мы его одели. Осталось сделать рот, но мы не можем найти ничего подходящего.

— Попробуйте банан, — предложила Робин. — А еще можно вырезать из картона и раскрасить.

— Творческий подход, — сухо прокомментировал Пол. — Но, к сожалению, картон имеет обыкновение намокать в сырую погоду.

— Вряд ли такое случится, пока стоят морозы, — возразила она. — Впрочем, если сможете придумать что-то получше, — дерзайте.

Пол посмотрел на нее, и на его губах мелькнула тень улыбки.

— Тебя так просто на лопатки не положить, а?

— Можешь быть уверен! — ответила Робин.

Уэнди наблюдала за взрослыми блестящими от любопытства глазами. В джинсах и голубой водолазке, с причесанными темными волосами, она совсем не походила на того маленького беспризорника, с которым мы познакомились в приюте. Но это лишь на поверхности. А под ней все тот же независимый железный характер.

Так легко и опасно было привязаться к ней!

Через три месяца их отношениям придет конец.

Рано или поздно придется объяснить, почему они с Полом расстались. Но Уэнди, вне всякого сомнения, отнесется к этому так же, как относилась ко всему, — без уныния. Пол останется в ее жизни единственной опорой.

На завтрак они ели омлет, разумеется, приготовленный Полом. Как и все, за что он брался, тот был великолепен — легкий, воздушный и очень вкусный.

Робин перестала испытывать угрызения совести по поводу отсутствия у нее подобных талантов. Он любит готовить, а она — нет. Зачем идти против природы?

Она возместила свой недостаток тем, что вытерла со стола и сложила тарелки в посудомоечную машину, а затем потратила несколько минут на то, чтобы нарисовать контуры рта на листе плотного картона, оторванном от пачки из-под каши. Они не смогли найти подходящей краски, поэтому ограничились тем, что голубым фломастером изобразили зубы, а красным — язык. Уэнди настояла на том, чтобы он был высунутым.

— Это может напугать потенциальных грабителей, заметил Пол, когда ему показали готовое произведение искусства. — Фломастеры предназначены для карт, и краска светится в темноте.

— Здорово! — воскликнула Уэнди, воодушевившись еще больше. — А я смогу видеть его из окна своей комнаты!

— Наверное. Я помогу тебе прикрепить рот, — предложила Робин, не желая оставаться наедине с Полом. — Только дай мне пару минут, чтобы одеться.

Робин совсем забыла о своем ограниченном гардеробе. За исключением древней непромокаемой куртки, которую она носила, еще будучи подростком, и не менее старых брюк, там не было ничего подходящего для прогулок по снегу. Мне бы следовало думать, как избежать более крупных неприятностей, а не расстраиваться из-за пустяков, одернула она себя.

Уэнди дожидалась ее, но терпение девочки было уже на исходе. Робин, чье детство закончилось не так давно, отлично помнила, какие чувства вызывали в ней взрослые, которым необходима была уйма времени, чтобы собраться.

Они оставили Пола наедине с утренней газетой, и пошли через парк к обледеневшему пруду, у самой кромки которого стоял снеговик. Робин попробовала пройти к нему напрямик, по снежной целине, но сдалась, провалившись по колено в снег.

Снеговик, следовало признать, был маленький — на более крупного им не хватило снега. Однако когда рот оказался на месте, приобрел довольно устрашающий вид. Даже случайно наткнувшись на него днем, можно было испугаться, не говоря уж о ночной темноте.

— Как думаешь, тебе здесь понравится, Уэнди? — словно бы невзначай спросила Робин, когда они возвращались к дому. — Здесь все так не похоже на Кейптаун.

Лицо девочки внезапно приобрело замкнутое выражение.

— Я не хочу туда возвращаться.

— Ты туда и не вернешься, — поспешила заверить ее Робин. — Твой дом теперь здесь. Как только состоится удочерение, ты уже будешь Гвендолин Темпл, а не Гвендолин Лейн.

Серые глаза вновь засияли.

— Так вы меня удочерите?

— Конечно. — Робин старалась говорить непринужденно.

— Значит, у меня будет двое родителей, как и у других детей?

Робин не нашлась, что ответить. Было совершенно очевидно, что она поторопилась с оценкой того, как Уэнди воспримет ситуацию, когда придет время объяснений. Какая самонадеянность! — упрекнула она себя. Но легче от этого не стало.

— У многих детей лишь один из родителей, — осторожно сказала она. — Порою это бывает даже к лучшему.

— Только если о них заботятся, — последовал бесстрастный ответ. — Отцу я была не нужна. Он всегда говорил, что я ему очень дорого обхожусь. — Взгляд серых глаз взметнулся на Робин, в них светился все тот же непобедимый дух. — А дяде Полу я, наверное, уже обошлась в целое состояние?

— Что-то в этом роде, — согласилась Робин, откладывая свои проблемы на потом. — Но ты стоишь каждого потраченного цента.

Ответная усмешка была исполнена лукавства.

— Хотите пари? — Уэнди внезапно перешла к действиям. — Я вас обгоню!

Они подбежали к дому одновременно и ввалились в заднюю дверь, смеясь и толкаясь, как две сверстницы.

Робин сбросила мокрые ботинки, еще более мокрые носки и направилась в кухню. Ее лицо пылало, как и у Уэнди.

— Я уже много лет этого не делала, — сообщила она, довольная тем, что не ударила в грязь лицом в состязании. — Спорим, что в следующий раз я тебя обгоню?

Уэнди снисходительно посмотрела на нее.

— Исключено! Сегодня я даже не старалась.

— Не ребенок, а наказание! — Робин шутливо замахнулась на нее и тут же поскользнулась на лужице полурастаявшего снега, отлетевшего с резинового сапога Уэнди. В результате верхняя часть ее туловища оказалась под столом, а ноги запутались между ножками стула.

— Скорее гусь, чем лебедь, — прокомментировал увиденное Пол, появившийся на пороге.

— Гуси намного забавнее лебедей, — заявила Уэнди.

— Рассказывай кому-нибудь другому! — Подойдя, он отодвинул стул и не слишком вежливо поставил Робин на ноги. — Что-нибудь повредила?

«Самое время спросить об этом, после того как дернул меня, словно мешок с углем», — готова была съязвить Робин. Но Уэнди смотрела на них, и она ограничилась лишь кривой улыбкой.

— Только достоинство.

— В таком случае ведите себя прилично, — сказал он. — У нас гость.

Внимание Робин привлек скорее тон, чем слова. Она взглянула на Пола с тревогой, нараставшей по мере того, как подозрение превращалось в уверенность. Шон был здесь!

Вряд ли это имело значение, но, чтобы потянуть время, она спросила:

— Когда?

— Несколько минут назад. Говорит, оказался поблизости и решил воспользоваться возможностью и нанести визит. — Пол окинул насмешливым взглядом ее торчащие во все стороны волосы, раскрасневшееся лицо и губы, на которых не было и следа губной помады. — Может, хочешь сначала привести себя в порядок?

Робин вздернула подбородок и достойно встретила его взгляд.

— Спасибо, и так сойдет. — Она придала голосу подчеркнуто радостное звучание:

— Пойдем. Уэнди, познакомимся с другом.

Шон воспринял ее появление с явным удивлением: он еще не видел Робин такой растрепанной! Сам же он выглядел как обычно — красивый, стильно одетый, с идеально причесанными темно-русыми волосами. Более низкий и субтильный, чем Пол, он вовсе не казался подавленным присутствием другого мужчины.

— Я подумал, что следует заскочить и повидаться с тобой, если уж оказался поблизости.

— Очень мило с твоей стороны, что нашел время, — ответила Робин, сохраняя самообладание, однако лишь внешнее. — Это Уэнди. А это мистер Питере, Уэнди.

Серые глаза быстро, но равнодушно скользнули по лицу гостя.

— Привет.

Шон прибег к своему знаменитому обаянию и ласково улыбнулся.

— И тебе привет. Как поживаешь?

Улыбки в ответ не последовало — лишь спокойный взгляд и бесстрастное «нормально». После чего девочка снова взглянула на Робин.

— Можно мне посмотреть телевизор в другой комнате?

— Если хочешь. — Дурацкий ответ, сокрушенно подумала Робин. — Хотите чего-нибудь выпить? — спросила она, когда Уэнди вышла из гостиной.

Шон покачал головой.

— Я за рулем.

— Я имела в виду кофе или чай. Я все равно собиралась ставить чайник.

— О, в таком случае да, — кивнул он. — Мне кофе, пожалуйста. Без кофеина, если у вас найдется.

— А я выпью нормальный, — отозвался Пол.

Только для того, чтобы доставить лишние хлопоты, возмутилась Робин, уже жалея о том, что проявила светскую учтивость.

Прежде чем приступить к делу, она нашла в шкафу, стоявшем в холле, тапочки, гадая, чего пытается добиться Шон, свалившись на них как снег на голову. Ведь она достаточно подробно обрисовала ему ситуацию.

Несколькими минутами позже вкатив тележку в гостиную, Робин нашла Пола в прежнем положении у камина: руки глубоко засунуты в карманы брюк, лицо непроницаемо. Шон по-прежнему сидел, однако чувствовал себя, судя по всему, уже не так свободно. Робин подала чашки и предложила бисквиты, от которых оба отказались. Усевшись сама, она в полном отчаянии оглядела мужчин, ни один из которых не пытался заговорить.

— Мне казалось, что я все объяснила тебе вчера по телефону, Шон, — сказала она спустя несколько мгновений.

— Да. — Он приподнял плечи в беспомощном жесте. — Просто я хотел тебя увидеть.

— Скажите уж, — резко вмешался Пол, — что хотели проверить, как обстоят дела. Другими словами, вы не очень-то доверяете ей.

Шон, поджав губы, покачал головой.

— Неправда. Я полностью ей доверяю. Но меня совсем не устраивает то, что вы заставляете ее участвовать в серьезном обмане. Я со всей симпатией отношусь к ребенку, но это только ваша проблема. Вы не имеете права вмешивать сюда Робин.

Серые глаза опасно сузились.

— Вот как?

— Прекратите, вы оба! — Робин была слишком возмущена, чтобы соблюдать дипломатические тонкости. Она подалась вперед, красный цвет свитера перекликался с румянцем, вспыхнувшим на скулах. — Я не вещь! Я сама принимаю решения! Если ты не в состоянии смириться с ситуацией, Шон… что ж, извини, но менять я ничего не собираюсь.

Последовала тяжелая пауза. Лицо Пола оставалось бесстрастным, на лице Шона была написана покорность судьбе.

— Тем не менее, я думаю, что ты не права, хотя, похоже, у меня нет выбора, — сказал он. — По крайней мере, от меня не требуют, чтобы я отказался от всяческих контактов с тобой в последующие три месяца.

Робин не дала себе времени на размышления.

— Конечно, нет. Мы ведь уже назначили встречу на среду!

Шон, смотревший в сторону Пола, казалось, хотел сказать что-то еще, но затем, по-видимому, передумал и взглянул на настенные часы.

— Мне пора ехать. В пять у меня назначена встреча.

Робин встала, стараясь не смотреть на Пола.

— Я тебя провожу.

Только оказавшись в холле, она осмелилась сказать:

— Тебе не стоило приезжать, Шон. Это ничего не изменит.

— Стоило, — уверенно ответил он. — Я должен был уяснить для себя, что происходит на самом деле.

Робин и самой хотелось бы это знать.

— И к какому выводу ты пришел? — спросила она, избегая его взгляда.

— Думаю, твой муж пойдет на все, чтобы разлучить нас.

Ее сердце на мгновение замерло, а затем пустилось вскачь.

— Но зачем?

— Ты нужна ему, чтобы заботиться о ребенке. Не исключено, что он хочет возобновить супружеские отношения.

— Сначала ему придется меня связать! — воскликнула Робин, желая быть настолько же уверенной в этом, насколько горячо прозвучало сказанное. — Я ни за что здесь не останусь после того, как состоится удочерение. У меня своя жизнь.

Шон одобрительно кивнул.

— Продолжай так думать и впредь.

У двери он с чувством поцеловал ее. Закрыв за ним, Робин постояла несколько мгновений, приводя в порядок мысли. Шон, конечно, прав. Полу нужна постоянная мать для Уэнди, чтобы девочка могла вести такую жизнь, которой он для нее хотел. А кого он найдет лучше жены, не только уже успевшей привязаться к ребенку, но и по-прежнему физически привлекательной для него?

Ему даже не придется повторять клятвы перед алтарем — вот в чем заключается отличие их возможной второй попытки от первой.

Если бы это было не ради Уэнди, она не колебалась бы ни мгновения. Но в противном случае ее вообще здесь не было бы. Заколдованный круг какой-то, — сокрушенно подумала Робин. А, в конечном счете, все сводится к одному: готова ли она поставить интересы ребенка выше собственных?

Она вернулась в гостиную, так и не придя ни к какому решению. Пол уже задвинул шторы и включил настольные лампы.

— Определенно не твой тип, — заявил он.

— Уж не твой — это точно, — подхватила она. — И я не собираюсь обсуждать достоинства соперников.

— Значит, ты считаешь, что и я не лишен некоторых достоинств?

— Конечно. — Робин, радуясь предлогу, принялась собирать чашки и блюдца. — Немного найдется мужчин, которые взвалили бы на себя такую ношу.

— Я сделаю все, что от меня потребуется, — сказал Пол. — Как, рано или поздно, и ты.

Чашка, которую она ставила в этот момент на тележку, со звоном упала, кофе, оставшийся на дне, разбрызгался. Робин осторожно поправила ее и промокнула брызги салфеткой, обдумывая достойный ответ.

— Ты слишком самонадеян. — Единственное, что пришло ей в голову.

— Не думаю. Тебе самой не по душе прерывать отношения, которые уже налаживаются.

Робин неверной рукой отвела со лба прядь волос.

— Я всегда смогу вас навещать.

— Никаких полумер я не признаю.

— Придется. — Она начала толкать тележку по направлению к двери, но остановилась, когда Пол преградил ей дорогу. — Я все сказала, Пол!

— Я тоже, — заметил он с убийственной мягкостью. — Я не позволю тебе уйти к нему, Робин. Ты нужна здесь.

Стоя перед ней, высокий, мрачный и неподвижный, он заставлял ее сердце биться с бешеной скоростью.

— А как насчет моих нужд? — хрипловато спросила Робин и увидела, как его рот растянулся в улыбке.

— Об этом я позабочусь.

— Ты думаешь, секс — это единственное, что мне нужно? — отрывисто спросила она. — Что ж, могу тебе сказать, что он стоит на одном из последних мест в списке моих приоритетов.

— Должен заметить, что вчера вечером он был весьма близок к началу.

Его насмешка подвигла Робин к тому, чтобы ответить с помощью единственного оружия, оказавшегося под рукой. Пол перехватил быстро катившуюся тележку прежде, чем та достигла цели, и, не обращая внимания на звон и дребезжание посуды, оттолкнул в сторону едва заметным движением сильного загорелого запястья. В глазах его горел недобрый огонек.

— Значит, переходим к военным действиям?

Робин безрезультатно попыталась отвести руку, которую он выбросил, чтобы обхватить ее, и уперлась кулаками в широкую грудь, когда он притянул ее к себе. Все равно, что пытаться остановить бульдозер, мелькнула у нее мысль.

Пол приподнял ее над полом и заглушил своими губами все протесты.

Она была бессильна как перед этой хваткой, так и перед нахлынувшими на нее эмоциями. Его поцелуи всегда воспламеняли Робин, вопреки доводам рассудка заставляя забыть обо всем, кроме этих губ, этого тела, этой неиссякаемой жизненной энергии.

Внезапно она обнаружила, что уже лежит в его объятиях на диване, его рука — на ее груди под красным свитером, а свет настольной лампы освещает худощавое лицо, исполненное решимости и страсти.

— Попробуй теперь сказать, что это не имеет для тебя значения, — воскликнул Пол. — Попробуй сказать, что ничего не испытываешь, когда я к тебе прикасаюсь. Что это… — он погладил подушечкой большого пальца ее возбужденный ноющий сосок, — твое обычное состояние!

— Я не говорила, что это не имеет для меня значения, — пробормотала Робин. — Я сказала, что есть и другие, более важные вещи.

— Согласен. И одна из них — благополучие Уэнди. Я готов свернуть горы, если потребуется, чтобы дать ей то, чего она была лишена прежде.

— Ты в любом случае сможешь сделать это.

— Нет, не совсем. Ей понадобится женщина, к которой она смогла бы обратиться… Кто-то, кто пережил все эти физические и эмоциональные изменения, которые ей вскоре предстоят… — Серые глаза пристально смотрели в лицо, оценивая, какой эффект производят на Робин и его слова, и его действия. — Подумай, каково было бы тебе, если бы рядом не оказалось матери, с которой можно поговорить обо всем.

— Ты просишь меня отказаться от всего, что я обрела за эти полтора года, — в отчаянии проговорила она. — В том числе и от Шона.

Пол недовольно хмыкнул.

— Неужели это будет такой уж большой жертвой?

— Конечно!

— Хочешь сказать, что любишь его? — Пол покачал головой, увидев, что она колеблется. — Как я и предполагал… Ты умрешь со скуки через месяц после того, как выйдешь за него замуж. — Он пробежался рукой по ее густым волосам и обхватил ладонью затылок, вынуждая смотреть ему прямо в лицо. — Не исключено, что затея провалится, если ты уйдешь. Сможешь ли ты тогда жить в Мире с собой, зная, что могла бы это предотвратить?

— Прекрати, Пол! — безжизненным голосом проговорила Робин.

— Я лишь демонстрирую то, что ты и так знаешь, — сказал он. — Ты пришла мне на помощь не только ради Уэнди.

— Ты имеешь в виду, что я ухватилась за это как за возможность вернуться к тебе?

— Вполне возможно.

Она язвительно рассмеялась.

— Хочешь положить меня на спину. Только не пытайся сделать вид, что это означает нечто большее — как для тебя, так и для меня!

В его улыбке светилось сожаление.

— Мы просто плохо старались. Как ты, так и я.

— Насколько мне известно, вовсе не я… — собралась было возразить Робин.

— Я не намерен вновь пускаться в осточертевшие рассуждения, — прервал ее Пол. — Имеет значение только то, что происходит здесь и сейчас.

Если бы только они не столкнулись вчера с Эдной, если бы та с новой силой не напомнила ей, что Пол способен на обман, Робин сдалась бы. Но поскольку это случилось, то ей пришлось по крупицам собрать всю свою волю.

— Бесполезно, Пол. Какие бы чувства я ни испытывала к Уэнди, они не так велики, чтобы отказываться от всего, к чему я стремлюсь в этой жизни. Тебе придется найти кого-нибудь другого, кто позаботится о ней в период полового созревания.

Решительности в серых глазах ничуть не убавилось.

— Ты передумаешь.

Робин ощутила внутренний протест, когда он убрал руку и встал, и поняла, что и Пол это почувствовал. В их единоборстве он обладал более мощным оружием. Как долго она надеется противостоять ему, если ее силы столь ничтожны?

Они пошли в местный ресторанчик, где обедали в былые времена. Владелец приветствовал их как старых знакомцев.

— Я думал, вы продали дом, — заметил он, принеся вино, которое заказал Пол. — Должно быть, не меньше пары лет прошло с тех пор, как вы были здесь последний раз.

— Около того, — отозвался Пол, явно не желая предаваться воспоминаниям. — Как у вас нынче идут дела?

Мужчина поморщился.

— Сносно, хотя двойная желтая не способствует процветанию.

— Что такое двойная желтая? — заинтересовалась Уэнди.

— Линия, нарисованная на дороге и запрещающая машинам останавливаться здесь, — пояснил владелец ресторана.

— Но если она всего лишь нарисована, почему машины не могут останавливаться поверх нее? — спросила практичная девочка, вызвав в ответ кислый смешок.

— Действительно, почему! — Пара, которая, насколько ему было известно, два года назад не имела детей, вернувшаяся с девятилетней девочкой, должна была бы вызвать некоторое удивление с его стороны. Но владелец ресторана никак не прокомментировал сей факт, ограничившись радушным:

— Приятного аппетита!

— Так почему не могут? — продолжала настаивать Уэнди.

— Потому что это против правил, — сказала Робин.

— Дорога у ресторана слишком узкая, и стоящие у обочины машины мешают движению, — исчерпывающе ответил Пол.

Объяснение, которое мне следовало бы дать самой, вместо констатации голого факта, сокрушенно подумала Робин. Пол доверяет уму девочки. Который у нее, несомненно, есть. Он будет для нее хорошим отцом — в этом тоже сомневаться не приходилось.

Уэнди уже начинала испытывать к нему доверие, что было видно по глазам девочки. Хотя порой в них все еще мелькала настороженность. Слишком хорошо, чтобы продлиться долго, могла прочесть в них Робин. Только когда позади будут все формальности удочерения, она наконец-то поверит в постоянство новой жизни. Вера, которую я сама намереваюсь разрушить, мрачно напомнила себе Робин…

Было около девяти, когда они вернулись домой. В ответ на последовавшее вскоре предложение отправиться в постель Уэнди выставила вперед подбородок.

Впрочем, она явно осознавала шаткость своих позиций, поэтому возражений не последовало. Робин не винила ее. Отца Уэнди, очевидно, не волновало, в какое время дочь ложится спать, — лишь бы не путалась под ногами.

— Учитывая, что завтра понедельник, она могла бы спросить о школе, — сказала Робин Полу.

— Должно быть, надеется, что если не заговорит об этом, то и другие промолчат, — с оттенком юмора ответил он. — Думаю, нам следует получше подготовить ее к неизбежному. В среду утром мы должны встретиться с руководством Форрест-хилла.

Сев в кресло и вытянув ноги, Пол расслабился. Он снял галстук и расстегнул воротник рубашки. Робин тут же испытала непреодолимое желание подойти и прижаться губами к тому месту, где виднелись завитки темных волос, покрывающих его грудь, чтобы возбудить его так, как возбуждал ее он… чтобы и его провести через все муки ада!

Потребовалось несколько мгновений, чтобы до нее дошли собственные слова:

— В среду я встречаюсь с Шоном.

— Нет, не встречаешься.

Его заявление зажгло в зеленых глазах недоброе пламя.

— И как же ты собираешься меня остановить?

По губам Пола пробежала улыбка.

— Мне не придется тебя останавливать. Ты так же собираешься выйти замуж за Шона, как и я, поэтому настало время сказать ему об этом. Если, конечно, не хочешь, чтобы это сделал я.

— Не смей! — Балансируя на самом краешке стула, Робин буквально выплевывала слова. — Не твое дело — говорить ему что-нибудь!

— Согласен, но, если понадобится, я скажу. — Тон был по-прежнему ровный, но в голосе явно слышалась решимость. — Ты замужем за мной и останешься моей женой. Я возведу любые препятствия на пути к разводу.

Чувствуя, как сдавило горло, Робин беспомощно взглянула на него.

— Ты действительно на все готов ради Уэнди?

— Не только ради Уэнди. Ради всех нас.

Как легко, как невообразимо легко было бы поверить ему, признала Робин. Мужчина, который готов зайти так далеко, чтобы устроить будущее ребенка, заслуживает любви, независимо от того, что еще он собой представляет.

Она вновь напряглась, заметив, как Пол целеустремленно поднялся.

— Нет… — сказала Робин, разгадав его намерения, однако это прозвучало неубедительно.

Не тратя попусту слов, он просто сгреб ее в охапку и поднял со стула. Робин уткнулась носом в широкую грудь, и он понес ее к двери. Было еще не поздно попытаться остановить Пола, но она уже знала, что не сделает этого.

Каким бы ни был исход, она готова его принять.

Они раздели друг друга, разбрасывая одежду где попало. Робин прижалась губами к впадинке у основания его шеи, затрепетав, когда сильные руки с длинными пальцами вновь установили власть над ее телом. Кровать королевских размеров радушно приняла их. Робин обвила вокруг Пола длинные ноги, и они вновь насладились незабываемым ощущением полного слияния.

— Еще… — прошептала она, когда мир еще не окончательно перевернулся с головы на ноги, и услышала тихий смех.

— Ненасытная по-прежнему!

«Только по отношению к тебе», — хотела она сказать, но слова застряли в горле.

— Теперь тебе требуется больше времени? — спросила она вместо этого.

Пол снова рассмеялся и, перекатившись, положил ее на себя, с ласковой насмешкой глядя в зеленые глаза.

— Разве это говорит о чем-нибудь подобном? И это!

Смех таял, по мере того как он оглядывал ее стройное тело, озаренное теплым светом лампы. Его руки двинулись вверх от ее бедер, чтобы накрыть крепкие выпуклости грудей, в серых глазах отражалось пламя, бушевавшее в Робин. Она прогнула спину, с чувственной медлительностью закинула руки за голову, под тяжелую гриву золотистых волос, и увидела, как это пламя превратилось во всепоглощающий пожар.