Таинственная Клементина

14

— Я задержался всего лишь из-за тумана, уверяю тебя, — повторял Фергюссон. — Туманы — явление распространенное, и раньше ты никогда не волновалась.

— Но туман не мог задержать Ги, — ответила ему Брижитт потухшим голосом.

— Он еще не вернулся? Но, послушай, моя дорогая, он уже взрослый человек, и нет ничего удивительного в том, что он проводит вечер в городе!

— Разумеется! Только не этот вечер, когда он должен обедать с Присси. Она ждет его, уже надела свое новое платье. А я знаю, что он считал минуты, — так ему хотелось, чтобы этот момент наконец наступил!

Фергюссон оглянулся вокруг, бросил взгляд в соседнюю комнату.

— А сиделка твоя куда подевалась?

По мере того, как Брижитт рассказывала ему обо всем, лицо Фергюссона приобретало отстраненное выражение. «Раньше он никогда не замыкался, оставаясь со мною наедине, — подумала Брижитт. — Как он воспринимает все это?»

— Любимая моя… — прошептал Фергюссон, беря ее за руку.

Брижитт инстинктивно отстранилась.

— Фергюссон, сделай же что-нибудь! Почему никто ничего не предпринимает?

Ее вопрос вернул его к действительности.

— Ги будет здесь с минуту на минуту. Сейчас только десять часов. Если он не появится до завтрашнего утра, мы сможем приступить к розыску.

— Это именно то, что вчера говорили по поводу исчезновения Эллен, — ответила Брижитт раздраженно.

Несколько мгновений Фергюссон пристально смотрел на нее, потом внезапно произнес:

— Бедная маленькая Присси! Нужно подняться и посмотреть, не слишком ли она обеспокоена по поводу отсутствия Ги. — И он вышел из комнаты.

Ее все возраставшая нервозность должна была очень раздражать Фергюссона. По крайней мере, так казалось самой Брижитт. Она безнадежно вздохнула. Именно этим вечером собиралась она объявить ему о том, что спасена! Если бы ни все эти события, она успела бы разработать ноги и встретить его стоя! Фергюссон с ума бы сошел от счастья!

Присси была одна в детской, она заканчивала писать письмо. Ее глаза покраснели от слез. На ней было новое зеленое платье, в нем она казалась очень маленькой и стройной: было что-то детское в ее тонких руках и черных волосах, струившихся по изящной спине. Но ее лицо несомненно было лицом зрелого человека. Посадка головы и гордая линия плеч говорили о чувстве собственного достоинства и очень напоминали женские типажи на фамильных портретах Темплеров.

В дверь постучали. Ну, наконец-то! Присси быстро захлопнула свой бювар и прокричала:

— Войдите!

Это оказался Фергюссон, еще не успевший снять свою униформу. Молодой человек остановился на пороге, он держался очень прямо, что подчеркивало его высокий рост. Светлые волосы Фергюссона поблескивали при мягком свете лампы, голубые глаза, обращенные к Присси, выражали искреннее восхищение.

Присси медленно поднялась, детским жестом провела рукой по щекам, чтобы стереть последние следы недавних слез. Ей больше не хотелось плакать — даже по поводу Ги, из-за которого она минуту назад так переживала. Внезапно ее осенило: она поняла основную причину, приведшую ее в дом Темплеров. Глупо было бы отрицать, что ей очень нравился Фергюссон, нравился с того самого момента, когда она его впервые увидела. Сейчас, глядя на высокую стройную фигуру, на его лицо, покрытое бронзовым загаром, на открытую мужественную улыбку, она осознала, что наконец-то ей посчастливилось найти человека, достойного ее любви. Это оправдывало все ее старания.

— Вы изумительно выглядите, — восхищенно произнес Фергюссон.

Присси расправила широкую юбку.

— Вам действительно нравится? Я довольно умелая портниха!

Ее лицо сияло, она решительно выбросила из головы тяжелые мысли об исчезнувшем Ги.

— Не только умелая, но и страшно голодная, как и я сам! — рассмеялся Фергюссон.

— Что правда — то правда! — призналась Присси. — Ги все еще не вернулся. Это просто отвратительно с его стороны, вы не находите? Вот она — награда за мои труды! — она медленно повернулась перед ним, снова демонстрируя платье. — Он имеет привычку пить, не зная меры, — наверное, застрял где-нибудь с друзьями.

— Возможно, — Фергюссон наклонился к ней и взял ее за подбородок. — Честно говоря, я ужасно проголодался! Да и такая красота не должна пропадать даром, — он медленно провел рукой по ее бедру, словно лаская нежный шелк платья. — Пойдемте куда-нибудь, где хорошо кормят.

Перед уходом они зашли к Брижитт. Присси накинула на плечи шелковый шарф, ее наряд переливался при свете камина изумрудным блеском, лицо было торжественно и снисходительно, тонкие пальцы уверенно покоились на согнутой в локте руке Фергюссона.

— Миссис Джи, это не слишком вас побеспокоит? — бедняга Фергюссон ничего не ел с самого утра, а мы здесь все сидим на голодном пайке, так как не смогли обнаружить тайник вашего дяди и остались без денег на хозяйство. Да и кухарка уже легла!

— Прекрасная идея! — воскликнула Брижитт, постаравшись придать своей интонации максимум искренности. Стоя рядом, они составляли очень красивую пару, и это разрывало ей сердце. — Если появится Ги, я сообщу ему, что он получил по заслугам!

Фергюссон быстро подошел к кровати и поцеловал ее.

— Спи спокойно, родная.

И они исчезли, оставив после себя абсолютный вакуум. Комната превратилась в мертвую пустыню, и Брижитт погасила настольную лампу, чтобы по крайней мере не видеть этого вакуума; может быть и ей самой удастся исчезнуть, раствориться в непроглядной тьме.

Если Фергюссон больше не любит ее, самое лучшее — это стать ничем, растаять в сумерках. За окном четко вырисовывался силуэт уснувшего дерева с опавшими листьями. Брижитт невольно сравнила себя с ним — ведь и она, подобно этому дереву, была ни живой и ни мертвой.

К утру Ги так и не вернулся. Уже было известно, что накануне он не пришел в свой офис, позвонив вместо этого и предупредив, что его не будет несколько дней. Дядя Саундерс негодовал, обвиняя Ги в эгоизме и непорядочности по отношению к Присси. Его грязные намеки, касавшиеся вечернего выхода девушки и Фергюссона, уже ничего не могли добавить к и без того подавленному состоянию Брижитт. И, тем не менее, решимость постепенно овладевала ею, — решимость выяснить все до конца и вопреки всему. Прежде всего, она должна была как можно скорее начать нормально передвигаться и сохранить это в тайне от всех: Только в этом случае ей удастся докопаться до корня всех проблем: раскрыть тайну Клементины.

Влюбленность Фергюссона в Присси трудно было вменить в вину таинственной Клементине, равно как и исчезновение Ги, и все предшествовавшие события. Брижитт отдавала себе отчет в том, что ею владеет навязчивая идея, вызванная ее собственным состоянием и необоримыми страхами ее ребенка. Это было как наважденье, оно не подчинялось никаким доводам рассудка. Из глубин ее подсознания вырастала уверенность в том, что раскрытие тайны загадочной Клементины должно все расставить по своим местам.

Как только она осталась одна после отъезда Фергюссона (он уезжал с тяжелым сердцем и, обещая позвонить вечером из Рима, так крепко сжал ее в объятиях, что она едва не задохнулась; можно было подумать, что он все еще любит ее и отказывается признать свое все возраставшее восхищение Присси), она тихонько выбралась из постели и попробовала передвигаться по комнате: очень медленно, словно скользя, почти не отрывая ног от пола.

Понемногу неуверенность покинула ее, она уже недоумевала, как это ей удалось сдержаться и не поделиться с мужем этим чудом, — может быть, она просто опасалась в глубине души, что подобное открытие не доставит ему особенного удовольствия, ведь теперь ему, возможно было бы гораздо удобнее иметь парализованную жену!

Нет, нельзя поддаваться этим горьким размышлениям! Она полностью выздоровеет в тайне от всех. Ей удалось добраться до зеркала и она долго разглядывала свое отражение, пока не решила, что вполне может на равных соперничать с Присси.

После ленча она попросила зашедшую к ней гувернантку вынуть из чемоданов все ее вещи, привести их в порядок и убрать в шкаф. Выполняя ее просьбу, девушка не скрывала своей снисходительности.

— Ваше манто нуждается в чистке. Впрочем, вряд ли это теперь имеет значение!

— Напротив, — любезно ответила ей Брижитт. Попросите, пожалуйста горничную этим заняться.

— Я охотно займусь этим сама, — тут же нашлась Присси.

— Вы чересчур себя утруждаете!

— Отнюдь. Чем больше я буду сегодня занята, тем легче мне будет отвлечься от мысли о Ги. Как вам кажется, где он сейчас может быть?

В глазах Присси читался непреодолимый страх. Вчера вечером она тоже была испугана, потом страх исчез, а теперь появился вновь и овладел ею с новой силой. Раньше Брижитт не приходилось видеть ее в таком состоянии. Неизвестно почему, это открытие усилило беспокойство Брижитт. Что могло произойти между Присси и Ги? Что заставило его уехать, никому в доме не сказав ни слова?

— Вы думаете, он исчез по моей вине? — девушка словно прочитала ее мысли. — Клянусь вам, я не сделала ничего, что могло бы рассердить его!

— Никто этого и не думает. Ги — странный мальчик. Он всегда позволял себе совершать неожиданные поступки. Поверьте, он может вернуться в любую минуту, — успокоила ее Брижитт.

В то время как она ждала звонка Фергюссона, к телефону позвали Присси. Из своей комнаты Брижитт слышала ее ответные реплики: «Я же запретила тебе звонить сюда! Потрудись вспомнить об этом!» — и она резко бросила трубку. На том конце телефонного провода могла быть ее тетушка, но уж слишком грубо разговаривала с нею племянница! Другая версия показалась Брижитт более вероятной: у такой очаровательной особы, как Присси, непременно должен был быть возлюбленный. Вот! В том-то и дело! — осенило Брижитт. — Наверное, Ги каким-то образом узнал об этом и, решив, что она играет «двойную игру», уехал, чтобы не видеть ее и прийти в себя после полученного удара. Это было вполне в его характере. К тому же он мог надумать проучить ее таким образом и заставить побеспокоиться о том, как бы деньги Темплеров не уплыли у нее из рук!

Фергюссон наконец позвонил и сердце Брижитт учащенно забилось от радости, словно их роман только начинался, и она была влюбленной молоденькой девушкой. Однако их разговор был весьма лаконичен.

— Ги вернулся?

— Нет.

— Есть какие-нибудь новости?

— Никаких. Но дядя Саундерс утверждает, что если бы с ним что-то случилось, нам бы уже сообщили, а если с ним все в порядке, он будет просто взбешен нашим вмешательством в его дела.

— Я с ним совершенно согласен, — заключил Фергюссон.

— Больше ничего не случилось? — продолжил он.

— У нас все хорошо.

— А как ты?

В его голосе действительно появилась более теплая интонация или ей только так показалось?

— Нормально… спасибо.

— А Присси?

— Она очень волнуется из-за Ги.

— Я знаю. Вчера вечером она тоже беспокоилась. Я попробовал выяснить…

— Выяснить — что?

— Насколько она к нему привязана, разумеется.

Было ли это невинное любопытство или интерес совсем другого рода? Брижитт представила себе эту красивую чету, сидящую бок о бок за ресторанным столиком. Окружающие должны были принимать их за влюбленных! Она ясно видела, как Присси улыбается Фергюссону. Ей казалось, что она слышит ее беззаботный голосок: «Ги? Конечно, он очень мил…»

— … Она не сказала ничего особенного, — продолжал Фергюссон. — Поговорим об этом завтра, моя милая.

Сейчас он повесит трубку. Брижитт безумно захотела вновь услышать его голос.

— Полет прошел нормально? — спросила она, чтобы заставить его хоть что-то произнести в ответ.

— Сносно. Любимая моя, мы разоримся на междугородных переговорах!

— Фергюссон, возвращайся скорее!

— Я всегда спешу вернуться к тебе, — ты же знаешь, — его голос стал глубже и теплее; он немного помедлил, прежде чем дать отбой.

Раздались частые гудки, но Брижитт не торопилась положить трубку, она еще долго прижимала ее к щеке, словно ее прикосновение могло заменить ей прикосновение теплой ладони Фергюссона.

В комнату вошла Присси. На ее плечи была наброшена большая красная шаль.

— Звонил Фергюссон? — спросила она, не сдержавшись. «Она всегда называет его Фергюссоном, тогда как я для нее — мадам или миссис Джи», — отметила про себя Брижитт и положила трубку на рычаг.

— Да. Он спрашивал о вас, — ответила она на вопрос Присси.

Тщетное усилие девушки подавить лучезарную улыбку не смогло укрыться от внимательных глаз Брижитт: она расцвела на ее лице, словно раскрывающийся бутон. Она опустила глаза.

— Очень любезно с его стороны, — ответила Присси сдержанно.

— Он считает, что вы очень привязаны к Ги, — осторожно произнесла Брижитт.

— Он прав. — Лицо Присси превратилось в неподвижную маску. Что было тому причиной? Исчезновение Ги? Не понравившееся ей замечание Фергюссона? Все дело было в Фергюссоне, — это не вызывало сомнений! Брижитт вздохнула и незаметно пошевелила пальцами ног: это движение возвращало ей уверенность в себе лучше любого успокоительного.