Глава 17. Исповедь грешника.


Сентябрь, 2008 год.


Золотистый лунный свет проникал сквозь шёлковые занавески. Разливался по стенам, отгоняя мрачные тени. Отбрасывал робкие лучи на кровать, где лежал Алекс, глядя в потолок и прислушиваясь к размеренному дыханию Ирмы. Она спала к нему спиной, подсунув под щеку его ладонь. Пальцы похолодели, и он практически не чувствовал их. Руку сводило, но Алекс не замечал этого. Близость Ирмы дарила тепло и такое долгожданное умиротворение, что хотелось остановить время, чтобы эта ночь не кончалась никогда. Не взирая ни на что. Алекс повернул голову. Разметавшиеся по подушке волосы Ирмы защекотали нос, пьяня сладким ароматом. Русые, сейчас они казались почти чёрными. А она сама - миражом. Сказочным сном, который растает с первыми лучами солнца. Луна, робко окрашивающая спальню в серебряно-золотистые оттенки, не касалась Ирмы. Опасалась потревожить её сон. Позволяла ночи плотнее окутывать чёрным покрывалом, скрадывая линии и черты, хрупкую фигуру. Алекс тоже боялся. Шевелиться, дышать. Чтобы ненароком не разбудить. Знал - если она проснётся, поймёт, что приняла его за другого и выставит за дверь. А Алекс не мог позволить себе лишиться этих зыбких мгновений рядом с ней. Он готов был смотреть на неё, спящую рядом, до конца жизни. И только одно желание пульсировало в висках: обнять её, прижать к себе и никуда не отпускать. Никогда. Знала бы она, как сильно он её любит. Как все эти годы мечтал засыпать и просыпаться рядом с ней. Снова ощутить щекотание её волос, от которых пахло ландышами. Ощущать, как её кожа покрывается мурашками от его прикосновений. И вот мечта сбылась. Спустя три невыносимых года в разлуке. После мучительной, ослепительной ревности к другим мужчинам. И совершенно не так, как он хотел.

Алекс слегка коснулся губами точёного плечика, бережно вытянул занемевшую руку из-под её головы, выскользнул из постели. Переведя дыхание (не ожидал, что простое вставание отнимет столько сил), скептически осмотрел творящийся на полу хаос из скомканной одежды, одеяла, простыни. Хорошо ж они порезвились, однако. Губы тронула улыбка. На ощупь отыскал свои джинсы и вышел на балкон.

Город спал. Дремала и природа, лишь изредка обдувая Алекса приятной прохладой с чуть приторным ароматом влажной листвы. По небу мирно плыли рваные тучи, то проглатывая, то выплёвывая круглолицую луну. Тишина и благодать. А ещё пару часов назад всё было иначе.

Алекс похлопал по карманам в поисках зажигалки. Привычка, выработанная отношениями с курящими женщинами. Сам он никогда не курил, а зажигалку неизменно носил с собой. Задумчиво покрутил ею в руке, опёрся локтем о подоконник и большим пальцем провёл по ребристому колёсику. Чирк - и узкое пламя взвилось над холодным корпусом зажигалки. Всматриваясь в подрагивающее на ветру пламя, Алекс неожиданно вспоминал о том, что произошло за стеклянной дверью балкона всего несколько часов назад.

Они вернулись с поминок поздно. Ирма сразу ушла к себе, а Алекс долго не мог уснуть: ворочался на диване в гостиной, куда его определили в первый же день, как он приехал, думал о происходящем. Но в голову лезли совершенно другие, более откровенные мысли и фантазии. Об Ирме, которая была совсем рядом. На втором этаже двухъярусной квартиры. Всего несколько метров, а казалось, их отгораживала целая пропасть. И это сводило с ума. Чтобы хоть немного унять взбунтовавшееся сердце, набатом ухающее в груди, Алекс решил выпить кофе, как услышал грохот и женский крик. Он не сразу понял, что стряслось, а когда сообразил - сердце остановилось.

Алекс влетел в спальню и застыл на пороге. Он искал Ирму и не находил. Ветер швырял в распахнутое окно ледяные капли, рвал занавеску. Жалобно подвывал где-то под потолком и звенел в стеклянных каплях люстры. Постель смята, на полу разбитый ночник. И крик. Отчаянный. Рвущий барабанные перепонки. Она была рядом, но он не видел её. Повертелся как обезумевший и, наконец, нашёл. Она сидела в углу у самой лестницы, зажав руками уши, и кричала. Надрывно, словно раненый зверь. Волосы всклокочены, взгляд безумный. Метнулся к ней, упав на колени рядом. Попытался отнять руки, но Ирма ударила его коленкой в челюсть. На мгновение в глазах потемнело. А когда он вновь смог видеть, Ирма уже не кричала. Смотрела мимо него и беззвучно шевелила губами. Из носа текла кровь, собиралась на подбородке и крупными каплями падала на ворот банного халата. Выругавшись сквозь зубы, Алекс стянул с себя майку и осторожно зажал кровоточащий нос. Ирма вздрогнула, но никак не отреагировала. Она по-прежнему зажимала уши и раскачивалась взад-вперёд.

-- Ир, - тихо позвал её Алекс. Никакой реакции. -- Родная, посмотри на меня. Это же я, - он обхватил её запястье и с трудом отнял от уха. Рука безвольно упала на пол. -- Всё хорошо, девочка моя, - ослабла и другая рука. Он убрал от носа футболку - крови не было. -- Я рядом. Всё хорошо, Ирка. Ты слышишь?

Она слабо кивнула. Алекс подушечками пальцев коснулся её растрёпанных волос, убрал со лба закрутившуюся прядку. Ирма перевела взгляд на него. Глаза её просияли.

Алекс улыбнулся и прижал её к себе. Ирма обняла его. Он гладил её спину, спрятанную под махровой тканью. Запускал пальцы во влажные волосы, вдыхал их цветочный аромат, сводящий с ума до мурашек по телу и сердечного трепета. До помутнения в глазах и взрывной дозы адреналина в крови. Она распаляла в нём желание, доводила до исступления сейчас как никогда. И ему стоило больших усилий разорвать такую долгожданную близость. Бережно он отодвинул Ирму от себя и заглянул в её блестящие от слёз тёмные глаза.

-- Как ты? - спросил он севшим голосом. -- Что произошло?

Ирма неуверенно повела плечами. Не хочет отвечать? Почему?

-- Родная, поговори со мной, - он чувствовал, как страх пробирался под кожу, влезал в голову. Колющий, иррациональный. Алекс боялся за Ирку. Единственную и любимую женщину в своей жизни.

-- Ирка, пожалуйста, - умолял он, заглядывая в её перепуганные шоколадные глаза, - ответь. Хоть что-нибудь, иначе я свихнусь.

"Голос...- непослушными пальцами показала она, поднеся их самому лицу Алекса. -- Я слышу голос... Детский...Плач...Всё время...Алёша, я не могу больше..."

Она опустила руки и всхлипнула. Алекс отвёл глаза от ставших едва различимыми в полумраке пальчиков и забыл обо всём. Увидел лицо Ирмы - бледное, потерянное. Её полуоткрытые губы дрожали. А в широко распахнутых глазах плескался дикий, первобытный ужас.

-- Твою мать! - процедил Алекс и крепко прижал Ирку к себе. Ему бы утешить её, успокоить. Сказать, что всё будет хорошо или ещё какую глупость. Растормошить, отвлечь от гнетущих мыслей и того, что сейчас творилось в её душе. А то, что там происходило нечто жуткое и нестерпимое, Алекс не сомневался. Но он не мог. Страх, захлестнувший его ледяной волной, сковал язык. Лишил здравого смысла, сил. Единственное, что он мог - каменной хваткой прижимать её к себе, хоть как-то даря ей ощущение защищённости. Показывая, что он рядом. Что так было и будет всегда.

Ирма слабо обхватила его за шею, а потом неожиданно поцеловала. Робко, словно делала это впервые. Заглянула в глаза, пробежала пальцами по его спине. Вниз - вверх. Обжигающе холодной ладошкой провела по груди, тыльной стороной тронула небритую щеку, большим пальцем обвела контуры губ там, где когда-то был шрам. Алекс перехватил её запястья, завёл за спину. Сжал затылок и накрыл её влажные, чуть солоноватые от крови губы жёстким, требовательным поцелуем. Он не хотел и не мог быть ласковым. Нежность проиграла в неравной борьбе страсти и ещё чему-то жгуче-болезненному, лишившему рассудка. Короткая мысль, что Ирка оттолкнёт его, мелькнула в голове и растаяла в тот миг, когда она сильнее прильнула к нему.

Как они оказались в спальне, Алекс не помнил. Только Ирку. Любимую и всецело его...

...Пляшущий огонёк дрогнул и потух. Алекс оторвал взгляд от зажигалки, прислушался. На улице не колыхнулась ни единая веточка, не шелестела листва. Вокруг тишина, прерванная осторожным стуком. Рука дрогнула, выпустив зажигалку. Алекс резко обернулся и столкнулся с обжигающим взглядом родных глаз. Одетая в спортивные брюки и футболку, Ирка стояла на пороге спальни, одной рукой придерживая балконную дверь, а другой сжимала какую-то тряпку. Что это его майка, Алекс понял, когда Ирма запустила ею ему в лицо.

"Уходи. Я больше не нуждаюсь в алиби", - быстро отжестикулировала она и указала на выход.

Не произнеся ни слова, Алекс вернулся в спальню, пересёк комнату, отдалённо схожую с петлёй знака бесконечности: без углов, полукруглую и суженную к выходу, - и остановился у кровати. Ирма встала напротив, распаляясь напутственной речью. Алекс особо не вникал. Думал о своём. Оказывается, всё то время, что они лежали вдвоём, и он думал, что Ирка спит, она притворялась. Она не спала. Ждала, когда он уйдёт. Сам. Не прощаясь. А он не ушёл. Да и не собирался. Поэтому теперь она его выгоняла. Гордо вскинув голову, бросая ему обидные слова. Словно он пустое место. Типичный мужик, воспользовавшийся ситуацией, когда она в бреду спутала его с покойным мужем. Последнее больно задело. Острым когтём царапнуло по сердцу.

"Она, значит, перепутала, а я нагло ей попользовался", - мысленно заключил Алекс и криво усмехнулся. Теперь он точно не уйдёт, иначе она до конца дней будет гоняться за призраками, не находя его настоящего.

-- Чёрта с два, я уйду! - гневно бросил он, швырнув майку на пол.

"Да что ты себе позволяешь?!" - Ирма выпучила на него глаза, вспыхнувшие недобрым огоньком.

Но она отпрянула, когда Алекс шагнул к ней. Замерла. Её красивое лицо перекосила гримаса ужаса, словно она только что увидела привидение. Она отрицательно замотала головой, отступая всё дальше. Алекс проследил её взгляд. Из-за пояса джинсов выглядывали края старого шрама, который он получил, вытягивая Шумахера из пылающей мазанки, - от бедра до бедра. Посмотрел на Ирку. В её блестящих слезами глазах читалась жуткая, нечеловеческая мука. Сердце с размаху врезалось в рёбра, тянущей болью отозвавшись в травмированном позвоночнике. Что же он, кретин, наделал? Напугал её до смерти, но он не желал этого. Всё должно было произойти не так. Как угодно, только без её измученных тоской и отчаянием любимых глаз. Ирма упёрлась спиной в стену и, закрыв лицо руками, опустилась на пол.

-- Прости меня, девочка моя, - Алекс присел рядом, провёл ладонью по её скрученным в косу волосам. -- Прости, родная... Я не хотел...

"Как ты мог?! - разозлилась она, внезапно поднявшись. -- Как мог молчать столько лет? Почему? И зачем ты пришёл теперь? Пожалел? Или наскучило играть в мертвеца?"

-- Ошибаешься, родная, - Алекс пересел на разобранную постель. -- Я просто вернул свою жизнь.

"Вернул жизнь? Как это?"

-- Как? - он мрачно улыбнулся. -- Ты действительно хочешь знать?

Ирма решительно кивнула.

-- Тогда поехали. Да не бойся ты, - усмехнулся он, завидев замешательство Ирмы. -- Я не обижу тебя. Поехали. Я тебе кое-что покажу...


...Полутораэтажный кирпичный дом, слабо освещённый фонарём напротив, молчаливо взирал на гостей тёмными окнами. Среди серых прямоугольных домов по обе стороны дороги он казался чем-то нереальным, только сошедшим со страниц сказок: жёлтый, с круглым крыльцом, покатым навесом и разными по высоте половинами. Алексу в детстве он напоминал склонившегося верблюда. Сейчас же он выглядел кирпичной коробкой: одинокой и бездушной, потому что его настоящий хозяин давно умер, а другого так и не сыскалось.

Алекс заглушил мотоцикл, помог слезть Ирме и подошёл к узорной калитке. Запустил руку между прутьями, открутил болт, запирающий её. Та с тихим скрипом отворилась. Алекс ступил на дорожку, выложенную красно-серой плиткой, пропустил вперёд Ирму и вкрутил обратно болт. Чтобы Лорд не выбежал и не напугал случайных прохожих. Только где он? Алекс оглянулся по сторонам. Тишину нарушило тяжёлое дыхание и шаги, цокающие по двору. Губы Алекса тут же расплылись в довольной улыбке. А Ирма вдруг испугалась, вцепилась в его плечо.

-- Не бойся, это друг.

И друг не заставил себя ждать. Появился из-за угла дома: огромный, поросший густой бело-коричневой шерстью, большеголовый с доброй мордой и взметающимися в такт бегу висячими треугольными ушами. Лорд, восьмилетний красавец породы московская сторожевая и единственный обитатель старого дома. Завидев людей, пёс насторожился, оценивая, как себя повести. Ирма заступила за спину Алекса. Маленькой её сильно напугала подобная собака. Димка тогда всё боялся, что дочка заикой останется, но обошлось. А страх так и не прошёл.

-- Не бойся, родная. Лорд не тронет, - Алекс присел на корточки и широко раскинул руки. -- Свои, дружище.

Лорд мотнул головой, словно убеждался, что Алекс не врёт, и энергично виляя хвостом, бросился на хозяина. Огромными лапищами обнял его за шею и едва не повалил на землю. Алекс насилу удержал равновесие и захохотал, когда Лорд принялся облизывать его.

-- Ну всё...всё... - почёсывая за ушами, говорил Алекс, отворачиваясь от новой волны собачьих поцелуев. -- Фу, я сказал! - строго одёрнул он не на шутку разошедшегося пса. Тот фыркнул и отступил, настороженно взглянув на Ирму.

-- Это свои, Лорд, - ласково повторил Алекс. -- Знакомься, твоя новая хозяйка, - улыбнулся, потрепав пса за загривок. На Ирку предпочёл не смотреть. Не сомневался, что встретится с её изумленными глазами. Впрочем, её возмущений ему всё равно не избежать. Ночь долгая и разговор им предстоит тяжёлый. Поэтому Алекс привёз её сюда, в дом своего детства. Здесь ей будет проще понять его. Он на это надеялся.

Тем временем Лорд обнюхал замершую Ирму и протянул ей здоровенную лапу. Ирка пожала её боязливо с робкой полуулыбкой. А потом Лорд проводил их до дверей с обратной стороны дома и скрылся в вольере.

-- Рядом Ольга Крушинина живёт, - зачем-то пояснил Алекс, ненадолго остановившись у вольера, под который он когда-то переделал длинный сарай-гараж. -- Сестра Игната. Она присматривает за домом, кормит Лорда и подружку к нему отпускает. Лейлу, сенбернара чистокровного. Хотела и Лорда к себе забрать, но тот ни в какую. Так и живём. Я иногда приезжаю сюда. Ходим на кладбище вместе с Лордом. Здесь недалеко.

"А что это за дом?", - она прислонилась плечом к нагревшейся под дневным солнцем стене. Всмотрелась в небо, звёзды на котором казались размытыми пятнами из-за полупрозрачной крыши навеса.

-- Моего детства, - ответил Алекс, достав из кармана связку ключей. Выбрал нужный: плоский и белый, с зазубринами с двух сторон, - вставил в замок, провернул. Дважды щёлкнуло. Алекс выдохнул и распахнул тяжёлую металлическую дверь. Справа клацнул выключателем. Желтоватый свет осветил квадратную прихожую с вешалкой и двумя деревянными дверями: прямо и справа.

-- Разувайся, в доме чисто, - Алекс закрыл за Ирмой двери. Пристроил свои ботинки рядом с её кроссовками и указал направо.

-- Проходи, - пригласил он, взяв Ирку за руку. Ирма воспротивилась было, но Алекс не отпустил. -- Там лестница, а свет только наверху.

Восемь ступеней, поскрипывающих под тяжестью шагов, дались Алексу непросто. В который раз эта лестница превратилась для него в пытку. Только раньше он мог справиться с неожиданно накатывающей тоской, посидев на ступеньках в полной тишине и темноте. А сейчас рядом была Ирка, чью холодную ладошку сжимал он своими пальцами. И этот холод проникал под кожу, разливался по венам, сковывал лёгкие. Душистый аромат ландышей дразнил и дурманил. Не давал нормально дышать. Не оставлял шанса на передышку.

Усадив Ирму на диван в кухне, за дверью нащупал клавишу выключателя и нажал. В коридоре и над обеденным столом зажёгся свет.

-- Чай? Кофе? - предложил Алекс, заглядывая в кухонные шкафчики.

"Что-то не хочется", - поморщилась она.

-- А я, пожалуй, выпью, - он потряс жестяной банкой, в которой зашелестели кофейные гранулы. Поставил на плиту чайник.

Алекс посмотрел на оранжево-голубоватое пламя газовой конфорки. Он молчал, тянул время, потому что совершенно не знал, с чего начать свою исповедь. Всё пытался выискать в памяти что-нибудь хорошее для зачина, но не мог.

Ирма осторожно тронула его за локоть и тут же отдёрнула руку, словно обожглась. Алекс стиснул зубы и сжал пальцы так, что едва не раздавил кофейную чашку. Она боялась его. Теперь, когда узнавала в нём своего ещё недавно покойного мужа. Сердце сжалось в кулак, готовое вот-вот лопнуть от осознания, что Ирма ничего не забыла. Ни строчки из того проклятого компромата, разрушившего их жизни. И хуже того - она до сих пор в них верила.

"Зачем ты привёз меня сюда?" - спросила, нахмурившись.

-- Ты хотела знать, кто я, - Алекс дрожащими пальцами насыпал в чашку кофе, налил кипятка, немного пролив на стол, рядом поставил чайник, боясь уронить. -- В этом доме я прожил до десяти лет. На втором этаже была моя комната. Пойдём.

Он вышел, уверенный, что Ирма пойдёт следом. И не ошибся, уловив за спиной её тихие шаги.

Высокий книжный шкаф занимал всё пространство длинного коридора и пустовал. Напротив лестница из пяти ступеней. Наверху три стеклянных двери. Алекс открыл центральную и замер на пороге. Квадратную спальню заливал лунный свет; скользил по занавескам и шёлку, изображавшему парус над кроватью; описывал силуэты самодельных яхт и кораблей, подвешенных на стенах с бушующим морем на обоях; наполнял комнату магическим духом детства. Ирма подошла неслышно. Через плечо протянула ему снимок в золочёной рамке. Свадебное фото. Алекс провёл большим пальцем по стеклу.

-- Родители... Это была их спальня, - махнул вправо. -- После ухода мамы, она почти всё время была закрыта. Изредка, когда я возвращался домой раньше или вставал ночью попить воды, заставал там отца. Он сидел на полу, запрокинув на кровать голову, и читал. Петрарку. Наизусть. Сейчас комната пуста. После того, как мне вернули дом, я многое сумел восстановить по памяти. А спальню родителей не смог. Не вспомнил. Так и оставил пустой.

Он боязливо вошёл в детскую, поставил фотографию на комод слева от двери, провёл по нему ладонью, стерев пыль. Повернулся к Ирме, вставшей в проходе.

"Почему ты не живёшь здесь?"

-- Здесь всё напоминает о родителях, - сглотнув комок, отвечал Алекс. -- Каждый скрип, запах, шорох. Но не о счастливых днях. А о тех, когда не стало отца...

Он сделал глубокий вдох и на выдохе заговорил снова.

-- Это случилось на Рождество... Фура стояла поперёк трассы аккурат за "слепым" поворотом, - слова давались ему с трудом. -- Тогда первые морозы как раз ударили... Мокрая после дождя дорога превратилась в каток... Наша машина влетела в скалы... Отец погиб на месте, а я два месяца провалялся в коме. А потом ещё три года учился ходить заново. Отчим оставил карьеру гонщика и устроился на более безопасную работу, матери я почти не видел. Та уходила рано, а возвращалась, когда я уже спал. Рядом всегда была только Леська...

Он осёкся, глянув на Ирму. Она присела на корточки, сжав виски и прикусив нижнюю губу. У Алекса заныло в груди. Но он не шелохнулся, не проронил больше ни слова. Не стал говорить, как семилетняя сестра дважды вытаскивала его из петли, когда от него отвернулись друзья. Вернее те, кого он считал таковыми. Как выносила из-под него "утки" и отмывала от блевотины после очередных приступов головной боли, пока отчим вкалывал на двух работах, а мать проводила очередное заседание суда. Как на своих хрупких плечах вытягивала его на улицу, а потом часами возила в инвалидной коляске по городу. Она же без конца водила к нему Игната со Сварогом. Они втроём и не дали Алексу свихнуться от чувства неполноценности, помогли встать на ноги. Он не хотел рассказывать об этом даже Ирке. Понимал, что тогда она станет его жалеть. А он нуждался не в жалости, а в её любви.

-- Леська меня выходила, - коротко и без подробностей. Так будет правильней. -- А через какое-то время у меня обнаружился талант, - он улыбнулся, вспомнив, как радостно верещала сестра, когда он на нюх определил ингредиенты духов её соперницы. Те оказались подделкой, а не французским парфюмом, как хвасталась та. А ещё он помнил недоумение в Иркиных глазах, когда безошибочно угадал все запахи, которыми она пользовалась, и накупил кучу шампуней, гелей, духов, изысканно оттеняющих цветочный аромат её тела.

"Талант?", - не поняла Ирма. Она поднялась и прислонилась лбом к дверному косяку.

-- Ну да, - кивнул он, старательно избегая Иркиного взгляда. Он смотрел только на её тонкие пальчики, чтобы не пропустить ни единого вопроса, слова, упрёка. -- Такое иногда случается. Ну, знаешь, кто-то начинает видеть прошлое или будущее, кто-то лечить людей, кто-то всё махом, а я получил необычное обоняние. Леська досконально изучила мой феномен вдоль и поперёк, - фыркнул он, - помогала учиться контролировать мой обострённый нюх, - он шутливо повёл носом, чем вызвал улыбку на лице Ирмы. Мимолетную, но всё же. И ужас исчез из черт её личика. И её дыхание, ещё минуту назад прерывистое, выровнялось, словно с её плеч сняли тяжёлую ношу. Неужели так переживает? -- Поначалу это было невыносимо. Меня тошнило от всего, не спасали даже ватные тампоны. Оказывается, вата тоже имеет свой запах. Я помню, как долгое время ходил с прищепкой на носу. Ну...такой, как у пловцов, - пояснил он, заметив недоумение на лице Ирмы. Она понимающе улыбнулась. -- А Леська неустанно ставила надо мной эксперименты.

"Эксперименты?" - переспросила Ирма, машинально изобразив последнее произнесённое Алексом слово. Будто на большее не хватило сил. И никаких эмоций. Как каменная.

-- О да, - весело протянул Алекс, отвлекаясь от тягостных мыслей. -- Она вытягивала меня на улицу вместе с соседской таксой Дикси и устраивала "собачьи" бега. Кто из нас быстрее унюхает Игнатову крысу, на каком расстоянии.

"И кто побеждал?" - с лёгкой улыбкой поинтересовалась Ирма.

-- Дикси, конечно, - Алекс облегчённо выдохнул. -- Она начинала чуять крысу с семидесяти шагов. Моим же пределом было расстояние в двадцать два. Да и владельцем запаха оказывалось совершенно не то животное, что требовалось. Леська обижалась тогда сильно. Считала, что я намеренно проигрываю. Но потом выдумывала очередную забаву. А однажды она затащила меня в оранжерею бабочек.

"Бабочек? Зачем?" - Она в непонимании заморгала длинными и слегка загнутыми к верхним векам ресницами. От природы коричневатыми и удивительной формы.

-- Ну, считается, что они обладают самым острым нюхом, - отвечал Алекс, с трудом отведя взгляд от завораживающих тёмных глаз. -- Вот она и решила проверить, кто из нас лучше. На этот раз Леська торжествовала. Они провели там какие-то расчёты, и выяснилось, что мой нос ничем не уступает усикам бабочек.

"Глупости ты рассказываешь", - она обиженно скривила губы. Совсем как ребёнок.

"А ты всё такая же, девочка моя, маленькая и беззащитная", - с щемящей нежностью подумал Алекс.

-- Так и мы были детьми, - пожал он плечами. -- Глупыми, но любопытными. Я подозреваю, что и те расчёты были очередной игрой, чтобы Леська прекратила меня доставать. Ведь после таких забав она сама же и откачивала меня неделями. Шутка ли, когда ты чувствуешь сотню всяких запахов даже во сне. А когда нашёл способ контроля над своим обонянием... Та хрен там, а не контроль, - неожиданно выдал он, чем поразил Ирму. Она даже рот раскрыла от изумления. -- Так, кратковременное спасение от выносящих мозг запахов в виде спрея с морской водой, - он извлёк из кармана маленький флакончик и поставил рядом с фотографией родителей. -- Средство от аллергии, как ты помнишь, - она растерянно кивнула. -- Утром, перед сном и каждые три часа в течение дня. Единственное, что хоть немного притупляло мой нюх. В общем, со временем с таким лекарством я даже стал получать удовольствие от своего таланта. Особенно когда стал встречаться с девушками. Познакомился с Мариной...

И снова пауза. Липучая, обволакивающая тягостной тишиной. Алекс не знал, о чём говорить дальше. Да и стоит ли вообще рассказывать Ирке о своих отношениях с её матерью. Пусть это было давно, пусть недолго, но было. И Алекс тогда любил Марину. Безрассудно и горячо. Как можно любить только в пятнадцать лет. И Ирка молчала, не спрашивала, ничему не удивлялась. Оставляла за ним право выбора на это откровение.

-- Нас познакомил твой отец, - всё же решился он. -- Димка тогда уже крепко влился в нашу компанию и единственный из нас всех имел постоянную девушку. Рита была очень красивой, но Марина затмила её своей яркой внешностью. Они были сёстрами и ни грамма не походили друг на друга. Карие глаза и пепельные волосы Ритки меркли перед роскошными каштановыми локонами Марины с бесиками в чёрных глазах...

"Я не знала... - Ирма свела брови к переносице, - не знала, что у матери была сестра".

-- Неудивительно, - усмехнулся Алекс. -- Ритка была побочной дочкой твоего деда. И ты маленькой очень на неё походила. Поэтому я долго думал, что ты её дочь. А когда узнал о Марине, очень удивился, правда. А сейчас вот на Димку похожа...

"Почему вы расстались?" - немного помедлив, спросила Ирма. Алекс ждал этого вопроса. И боялся своего ответа.

-- Первый раз по глупости, - с трудом выговорил он. -- Марина тогда застала у меня дома Леську.

Ирма непонимающе посмотрела на него.

-- Тогда почти никто не знал, что Леся моя сестра. Многие считали нас парой. Вот и Марина решила. Глупо так, - он усмехнулся. -- А ещё глупее, что я узнал об этом совершенно недавно. А тогда бесился, считал, что её родители не дают нам встречаться. Что они намеренно отправили её за границу, чтобы спрятать от меня. Потом узнал, что Марина была беременна от меня и сделала аборт... - он замолчал и посмотрел на Ирму. Она выглядела совершенно спокойной. Неужели ничего не задевает её? Или она настолько искусно научилась скрывать свои чувства? Алекс не понимал. -- И спустя много лет она сделала тоже самое. Как раз накануне нашей свадьбы. Тогда я понял, что не меня она любила, а Димку...

"Ты хорошо знал папу?" - спросила, опустив глаза.

-- Димку хорошо знала, наверное, только Ритка, - Алекс сжал и разжал пальцы. Не мог он сейчас признаться, что Димка Дубравин погиб из-за него. У него на глазах. Из-за той грёбаной информации, которую Алекс ему накопал. Позже. Он выберет правильный момент. Непременно, если найдёт в себе силы. -- Она в нашем медицинском училась, куда меня не приняли. По состоянию здоровья. Потом была "заочка" на фармацевтике. Мать выступала против медицины в любом её проявлении, а отчим наоборот помогал оплачивать учёбу, но в основном я старался сам. Тем более у них на иждивении оставалась малолетняя Леся. Я устроился на работу в автосервис, где вкалывал Шумахер, Лёха Туманов, - уточнил Алекс и сразу отметил, как переменилась Ирма. Щёки побледнели, глаза сузились, пальцы напряглись. Алекс знал, какую боль причиняет ей одно только это имя, но без него никак. Вся жизнь Алекса оказалась завязанной на этом человеке и его имени. -- В общем, через год Лёха поступил в университет вместо меня. Правда с Риткой я так ни разу и не пересёкся. Говорили, что её отчислили. Впрочем, мне это было даже на руку. Она могла меня узнать, что разрушило бы мою легенду. Я ведь тогда уже в каком-то смысле жил под чужим именем, пусть и в стенах одного института.

"Не понимаю, - она качнула головой, словно пыталась разложить по полочкам всё, что Алекс наговорил, понять, как такое возможно и возможно ли. -- Как же ты работал, учился на дневном и заочном одновременно? В одном институте?"

-- Лёха прошёл медкомиссию и отдал документы, а я успешно сдал вступительные экзамены. Потом изощрялся сдавать сессии экстерном или получать автоматом. Приходилось немного внешность менять: там очки нацепить, там причёску сменить, слегка картавить или заикаться - и никто не замечал, что перед ними один и тот же человек с разными именами. Да и низкий поклон профессору Лаптеву, который мне очень помогал. Благодаря ему, собственно, мне и удалось закончить оба факультета. Не сразу, но удалось.

"А деньги? За учёбу ведь платить надо было..."

-- Деньги? - Алекс ненадолго задумался, почесав бровь. -- Была стипендия и подработки. Где сторожем, где грузчиком. Выкручивался как-то, - он усмехнулся. -- Честно? До сих пор не понимаю, как.

"Но зачем? Так хотел быть хирургом, как отец? - недоумевала она. -- Но как ты собирался жить дальше? Работать, когда получишь диплом?"

-- А я не собирался работать хирургом.

"Но ты же сам говорил, что стал врачом из-за отца? Продолжил его дело. Врал?" - не унималась Ирма.

-- Нет, не врал, - Алекс машинально пошарил по карманам, ища зажигалку. Не нашёл и выругался. Провёл руками по голове, стараясь успокоить внутреннее волнение. Говорить дальше становилось тяжелее. Но было необходимо. В первую очередь ему самому.

-- Мне нужен был диплом и этот университет, чтобы разоблачить убийцу отца.

"В смысле?" - её и без того большие глаза округлились ещё пуще.

Ирма села на краешек дивана, сложив на коленях руки.

-- Моего отца заказал его однокурсник, коллега и лучший друг. Академик и педагог, - Алекс сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не назвать его имя. Он чувствовал, что Ирка сейчас не выдержит, узнав правду о своём деде. -- Мне понадобилось много времени, чтобы втереться к нему в доверие. Чтобы он поверил, что я искренне загорелся его идеей о создании сверхчеловека.

"Ты так сразу узнал его?" - не поверила она. На лице читалось сомнение.

-- Нет, что ты, - с усмешкой. -- Я просто был убежден, что отец погиб из-за его секретных экспериментов. И единственный, кто мог пролить свет на всё это, был друг и соратник отца. Тот, кто подсадил отца на эти бредовые фантазии. Тот, кто, по словам отца, руководил лабораторией. Разговаривать с ним в открытую я побоялся, да и беседовали уже органы правопорядка. Решил, что с дипломом хирурга добраться до истины...

Бой настенных часов оборвал Алекса на полуслове. Один, два... Алекс посмотрел в сторону кухни, откуда доносились звуки. Когда-то часы звенели тройными, звонкими ударами. Сейчас били глухо и обречённо.

-- Я понял, что подобрался слишком близко, когда погибла мать.

Ирма дёрнула плечом, сцепила пальцы в замок. Алекс облокотился локтём о комод, не найдя места, чтобы присесть. Хотел рядом с Иркой, но остановился в последний момент. Испугался, сам толком не понимая - чего.

-- Я тогда в госпитале лежал. Вместе с Тумановым, - Ирма вздрогнула, хрустнула пальцами. Алекс не сдержался. -- Проклятье! - процедил он, стукнув кулаком по крышке комода. -- Да перестань ты вздрагивать от этой фамилии! Он не я, слышишь? Пойми уже, наконец, что тот Туманов, о котором говорю я, погиб двадцать лет назад. Понимаешь, двадцать! А я живой, слышишь?! Живой! Я! Тот, за кого ты вышла замуж три года назад. И неважно, что у меня другое лицо и имя. Я это я. И ничто не изменит этого. Разве ты не понимаешь?

"Я не понимаю, - с трудом разняв пальцы, Ирма неуклюже сложила их в жесты, - почему ты стал другим? Тогда и теперь..."

-- Потому что того, кем я был на самом деле, убили, - Алекс тяжело выдохнул, вспомнив, как разбили группу медиков, поставляющую медикаменты пострадавшим в горячие точки. Он был тогда в той группе. И уцелел только потому, что его спас Шумахер. Спас, вместо того, чтобы убить. Как должен был. -- Меня заказали так же, как отца. Как маму. Но я выжил. В госпиталь попал вместе с Лёхой. Ему повезло меньше. Шансов выжить у него не было. Тогда я и решил стать Тумановым для всех.

"Зачем? Ты ведь выжил. К чему нужна была эта... - она потеребила растрепавшиеся волосы. Видимо, подбирала подходящее слово. -- ...Маскировка?"

"Чтобы снова не убили", - так и хотелось сказать, но он сдержался. Сказал совсем другое, что тоже было правдой. Сейчас он это знал, а тогда им руководил страх за собственную шкуру и желание отомстить любой ценой.

-- Из-за Леськи. Если бы вернулся Саня Костромин, Леся могла пострадать, а я не мог этого допустить. Она единственная, кто у меня тогда остался.

"А как же твои близкие? Близкие Алексея? Разве они ничего не поняли?"

-- Некому было. Мои родители погибли, Лёхины тоже... - Алекс немного помолчал, вспоминая как еле оттащил озверевшего Лёху от отчима. Лёха забил его гаечным ключом. Так же как тот запинал ногами Лёхину мать. Алекс до сих пор помнил то кровавое месиво, в какое его друг превратил отчима. От трупа они избавились вместе. Его нашли позже и решили, что пьяный он убил жену, а потом, видимо, вышел за бутылкой, упал в колодец, где как раз лопнули трубы с горячей водой, и сварился. Потом Леху с сестрой взяли под опеку родственники отчима. И жизнь вроде наладилась, пока Лёха не пропал... Алекс почесал бровь и снова заговорил: -- Да и маскироваться пришлось не особо. Лёху много лет близкие не видели, и изменился он очень. Не осталось и следа от нашей былой схожести. Да и меня потрепало неслабо, - он сжал и разжал ладонь. Рассказывать Ирке о том, что он сам изуродовал себе лицо до неузнаваемости, не стал. -- Впрочем, маскировка не особо и помогла. Академик сбежал. И хоть официально он считается мёртвым, лично я в это не верю, - Алекс подошёл к окну. В соседнем доме горел свет. Ольга уже дома. Он задумчиво почесал бровь, как вдруг в кармане зазвонил мобильный телефон. Алекс глянул на дисплей - Ольга. Чёрт, он же совершенно забыл предупредить её.

-- Прости, родная, я должен ответить, - и, получив Ирмино молчаливое согласие, ответил и вышел в коридор.

-- Алекс, а ты чего в гости не заходишь, раз уж приехал? - прозвенел в трубке женский голос. Мотоцикл увидела, узнала.

-- Извини, подруга, но мне сегодня не до гостей, честно.

-- Ты не один? - догадалась она.

-- Не один, - согласился он и обернулся. Ирма стояла у лестницы, неотрывно смотря на него. И что-то было в её взгляде... Алекс даже не мог объяснить, что именно. Но эти золотистые искорки вызывали трепет, и жаркая волна пробегала по телу, лишая рассудка.

-- Извини, Оль, я перезвоню, - и отключился.

Ирма спорхнула со ступеней подобно мотыльку, летящему на огонь, на ходу что-то объясняя. Алекс не соображал. Видел только её. Растрёпанную, окутанную лунным сиянием, как ореолом, сосредоточенную. Она принимала какое-то решение. И приняла, потому что решительно подошла к нему настолько близко, что и муха не пролетит. С нежной силой обхватила его шею и поцеловала. Её губы отдавали кофейной горечью. Почему? Она ведь не пила кофе. Руки её робко заскользили вверх, провели по его бритому черепу, заросшей щеке, пересохшим от волнения губам. Мурашки пробегали по телу везде, где касались её пальчики. Алекс не должен был поддаваться. Он не за тем привёз Ирку сюда, чтобы очертя голову бросаться в головокружительный омут. Он не всё рассказал. Впереди предстояло самое страшное признание, и он даже попытался отстранить Ирку, вставить слово, но она заткнула ему рот горячим, страстным поцелуем, в котором не было ни капли нежности. Одни инстинкты. Первобытные и существующие по своим, неподвластным ни сердцу, ни разуму законам. И Алекс сдался. И его откровения вдруг потеряли важность, смысл. Остались лишь он и Ирка, сгорающие в неистовом пламени страсти на узком полу коридора...


...Ирма сбежала, как воришка. Не оглядываясь, спотыкаясь на каждом камешке. Куталась в ветровку, которая не спасала от охватившей её дрожи. По раскрасневшимся от пронизывающего ветра щекам струились слёзы. Сердце кололо. И боль становилась только сильнее с каждым вдохом. А ещё очень хотелось вернуться. Выбросить записку, которую она оставила на обеденном столе, и лечь под бок Алексу, мирно спавшему на диване кухни. Но Ирма гнала от себя эти мысли, подавляла желания, заставляя идти вперёд. Всё равно куда, лишь бы подальше от этого странного дома и рушащей жизнь исповеди. Она понимала, что если Алекс расскажет о себе, то разрушит то малое, что ещё осталось между ними. Понимала, потому что знала - она не выдержит его правды. Ирма быстро шагала, натыкаясь на редких прохожих. Кто-то даже попытался остановить её, познакомиться, но встретившись с её взглядом, отшатнулся как от прокажённой. Что он видел там, в её затянутых мутной пелёной слёз глазах? Боль? Безысходность?

Кровь стучала в висках. Было тяжело дышать. Пальцы, вцепившиеся в ворот собственной куртки, дрожали. Ноги подкашивались, и казалось - ещё шаг и Ирма упадёт на стылый асфальт. Но она упрямо находила в себе силы, чтобы идти дальше. Через боль, острой занозой засевшую в душе. Сквозь страх потерять любимого мужчину. На этот раз навсегда.

Не разбирая дороги, она вышла на шоссе. Поймала попутку и плюхнулась на заднее сидение. Дрожащими пальцами набрала на мобильнике всего три слова: "В ближайшую гостиницу", - и протянула водителю. Тот взял с удивлением, но прочитал и кивнул, пожав плечами. Отключив возвращённый телефон, Ирма отрешённо взглянула за окно.

Чёрные тучи угрюмо нависли над городом, подолом цепляясь за крыши высоток и осыпая улицы редкими каплями дождя. Они глухо стучали в окно, извивались змейками и стекали по стеклу, оставляя после себя причудливые дорожки. Ирма провела пальцем по стеклу, повторяя один такой путь, твёрдо уверенная, что теперь всё будет хорошо. Потому что она нашла в себе силы сбежать, потому что пошёл дождь, оплакивающий прошлое и уносящий в своём водовороте все тайны и недомолвки. Новый день открывал чистый лист. Осталась лишь самая малость: найти сына и встретиться с Павлом, как просил его адвокат.

Водитель высадил Ирму у трёхэтажного белоколонного здания гостиницы. Постояв немного под холодными острыми каплями, дарящими неожиданное чувство свободы, она вошла в ярко освёщенный холл гостиницы. Сняла номер, поднялась на второй этаж. Открыла дверь и, не раздеваясь, упала на кровать, забывшись беспокойным сном.


Загрузка...