Танцы на быках (СИ)

Глава XII (начало)

В последующие три дня пути лорд Освальд совершенно переменился. Он позабыл об охоте и все время ехал рядом с каретой супруги. По совету Эфриэла, Бранвен разговаривала с мужем неохотно и исключительно через окошечко, открытое наполовину. В карете было душно и темно, но герцогиня терпеливо переносила сии неудобства, возлежа на подушках, подперев голову рукой, и слушая, как супруг разглагольствует о чрезмерной жестокости некоторых красавиц.

Теперь не было необходимости разбивать на ночь шатры — на пути повсеместно попадались деревушки и небольшие города. В первую же ночь после праздника в Имерилье, заночевав в гостином доме, Бранвен не могла уснуть до полуночи — лорд Освальд приходил несколько раз, то умоляя, то требуя, чтобы его впустили. Начинались переговоры через дверь, но Бранвен стояла на своем — есть Адончия, вот к ней и надо отправляться милорду герцогу.

Но любовница, разрешение на которую было получено, сразу потеряла половину прелести. Однажды утром Бранвен оказалась свидетельницей, как Адончия получила от лорда Освальда выволочку из-за того, что осмелилась подойти слишком близко и надоедать разговорами. А в другой раз он велел служанке ехать в хвосте каравана, сочтя ее наряд неприличным и безвкусным.

Зато когда Бранвен объявила, что не желает надевать прежних платьев, в первой же лавке был куплен ворох юбок, ярких чулок и кофт с короткими рукавами. Примерила Бранвен и кружевное покрывало, которое помогли ей надеть Чикита и Тония, весьма зауважавшие герцогиню, и теперь всячески старавшиеся ей услужить. Оказалось, что нацепить кружева — вовсе не простое дело, как могло показаться. Девицы объяснили Бранвен, в чем тут хитрость. Чтобы кружева лежали на плечах красивыми складками, их требовалось приколоть к рукавам. Сначала нужно было склонить голову к левому плечу и приколоть кружева справа, а потом наклонить голову к правому плечу и закрепить покрывало слева.

— Так ваша светлость убережет личико от загара, — услужливо объяснила Чикита, — и будет совсем не жарко.

Но больше всего Бранвен нравилось, что кружевная накидка не скрывала волосы. В Аллемаде замужние женщины не носили генины, и внешним видом почти ничем не отличались от девушек, только прическу украшали массивными гребенками с резьбой и драгоценными камнями, а девушкам полагались гладкие гребни без особых украшений.

Все складывалось, как нельзя лучше, но особой радости Бранвен не ощущала. Да и Эфриэл сделался чересчур задумчив. Так они и ехали молча, думая каждый о своем, и даже шатрандж не занимал умы. И от беспокойных дум, а может и от жары, Бранвен почти каждую ночь мучилась тяжелыми снами, и даже ведро со льдом, поставленное на ночь возле постели, чтобюы охладить воздух, не избавил герцогиню от кошмаров. Раз за разом она просыпалась в холодном поту, с колотящимся сердцем. Эфриэл, которого она будила вскриками, поначалу ворчал, а потом принимал каждое пробуждение с покорной обреченностью.

— Ты переела перечного супа за ужином, — сказал он, когда в очередной раз Бранвен вскочила в постели, блуждая взглядом. — Переходи на фрукты. От них желчь не попадает в кровь.

— Прости, прости, — бормотала Бранвен, снова укладываясь. Иногда она пыталась пересказать ему свои кошмары — какие-то путанные и непонятные сновидения, где ей слышались плач и стоны женщин, заключенных в подземельях, и все время были быки, мчавшиеся яростно и грозно, и пытавшиеся поддеть на рога.

— Бред, — вздыхал Эфриэл. — Спи давай, я зеваю до ушей.

И она засыпала, отыскав прежде в темноте его руку, и вздрагивая в полудреме.

День накануне прибытия в столицу ознаменовалось появлением нового лица. Эфриэл удалился в коридор, предоставив Бранвен время на утренний туалет, а вернувшись сказал:

— У порога стоит какая-то старуха.

— Наверное, лорд Освальд прислал новую служанку.

— Не знаю, не знаю, — сид окунулся головой в таз для умывания и вынырнул, отфыркиваясь и отряхиваясь, как собака. — На служанку она не похожа, скорее, на опытную ведьму.

— Сейчас посмотрю, — ответила Бранвен, заинтригованная.

— Посмотри, — проворчал Эфриэл, отметив про себя, что с памятного дня, когда почтительный супруг припечатал нежной супруге по личику, она перестала говорить о нем с придыханием «мой муж». Теперь он был всего лишь лорд Освальд — ни больше, ни меньше.

Бранвен накинула на ночную рубашку длинную шаль с кистями — еще одна излюбленная деталь наряда женщин в Аллемаде, и выглянула в коридор.

За порогом стояла женщина в строгом черном платье — ничего похожего на легкомысленные южные наряды. Когда дверь скрипнула, женщина живо оглянулась и заулыбалась.

— Доброго утра вам, госпожа герцогиня!

Белый отложной воротничок освежал ее лицо с морщинками-лучиками в уголках глаз. На носу ловко сидели круглые очки, черная кружевная наколка красиво выделялась на седых волосах. Несколько оплывшие с возрастом черты придавали женщине вид доброй бонны-нянюшки. Бранвен сразу вспомнила милую Тильду, прониклась к женщине приязнью и подосадовала на Эфриэла, как всегда поспешившего наговорить гадостей. В руках «нянюшка» держала шкатулку, запертую на миниатюрный замок.

— Позвольте представиться, госпожа герцогиня, — женщина поклонилась, разглядывая Бранвен с благожелательным интересом. — Меня зовут Леоакадия, я экономесса в Каса Люстросо, замке вашего супруга. Обычно меня зовут пейнета Кайя, но я вовсе не благородного происхождения, поэтому называйте меня по имени.

— О! Что вы! Если позволите, я буду называть вас пейнета Кайя, — сказала Бранвен, приглашая женщину войти.

— Если позволю! — засмеялась она. — Ах вы, моя дорогая! Кто же я такая, чтобы позволять вам что-то или запрещать? Позвать ваших горничных? Сегодня можно не торопиться с выездом — до Ла-Коруньи осталось несколько часов пути. Герцог распорядился, чтобы вас не беспокоили и дали отдохнуть. В Ла-Корунье будет большой праздник по случаю вашего приезда, вам надо выглядеть соответственно.

— Горничные, да… — Бранвен смущенно заулыбалась, услышав о празднике. Похоже, в этой стране любили праздновать каждый день, когда всходило солнце.

Тония и Чикита по приказу пейнеты Кайи явились с быстротой, достойной ветра. Под строгим взглядом экономессы девицы совсем присмирели.

Внимательно следя за действиями служанок, пейнета Кайя рассказала Бранвен, что едва только прибыл гонец от герцога, она собралась в дорогу и выехала навстречу каравану. Шкатулку она держала на коленях, рассеянно поглаживая крышку.

— Я привезла вам фамильные драгоценности рода Аллемада, — экономесса достала из поясной сумочки пергаментный свиток, поправила очки и зачитала, водя пальцем по строчкам: — Гребень, серьги, ожерелье, два кольца с рубинами, золотая печатка, три цепочки, шесть браслетов…

— Зачем вы подвергали себя опасности, путешествуя с таким богатством! — воскликнула Бранвен.

— Никакой опасности, — заверила ее пейнета Кайя. — По распоряжению герцога, драгоценности сопровождал целый отряд. Нам никто не был страшен. Зато вы въедете в столицу во всем великолепии.

— Как хорошо, что вы об этом подумали…

— Служить вам — моя обязанность. Я в Каса Люстросо с пяти лет, надеюсь, что и дальше буду вам полезной.

— Это несомненно! — пылко заверила ее Бранвен.

— Поменьше чувств, гусочка, — напомнил Эйриэл. — Ты ничего об этой старухе не знаешь. И лично мне она не нравится.

— Тебе никто не нравится, — прошептала Бранвен.

Когда герцогиня была готова к выходу и горничные ушли, экономесса одобрительно кивнула.

— Вы очень правильно поступили, что надели махо, — похвалила она и пояснила: — Так называется этот костюм, он бывает и мужским и женским, и всех, кто носит их, тоже называют махо. Не знаю, известно ли вам, но милорд Освальд очень любит все, что связано с традициями народа Аллемады. Как он танцует чакону! Как самый заправский погонщик быков! А дома носит только махо и даже засовывает за пояс кинжал, как делают простолюдины. В Аллемаде носить длинные клинки разрешается только благородным гринголо, но простолюдины изобрели складные ножи. Вы еще увидите их, милочка. Это ужас, что такое! Нажимаешь кнопочку, и острие выскакивает, как по волшебству!

Бранвен слушала ее со смешанным чувством любопытства и уныния.

— Я даже не подозревала, что лорд Освальд так любит народные обычаи и привычки, — сказала она.

Пейнета Кайя уловила в ее голосе грусть и тут же спросила, в чем причина. И Бранвен не смогла промолчать и выложила этой доброй женщине все свои переживания и обиды. Услышав, что лорд Освальд пренебрегал молодой женой из-за Адончии, экономесса сдвинула брови с самым непреклонным видом.

— Какой позор!.. — прошептала она и решительно поднялась, со стуком поставив шкатулку на стол.

— Куда вы? — спросила Бранвен.

Но пейнета Кайя не ответила, прошествовала до двери, распахнула ее и громко приказала прислать Адончию. Когда служанка появилась — и очень расторопно, надо сказать, — экономесса с ходу отвесила ей две пощечины.

— Ого! А ведьма развоевалась, — насмешливо сказал Эфриэл.

Бранвен только передернула плечами. Она терпеть не могла подобных разборок, и по ее мнению, даже Адончия не заслужила оплеух. И если кто-то находит в сих зрелищах интерес и удовольствие — он варвар из варваров, но все же такое заступничество приободрило ее.

— Это чтобы ты знала свое место, — объявила экономесса расплакавшейся служанке. — Пока не приедем в Ла-Корунью — не показывайся мне на глаза, а когда приедем — возьмешь жалованье и уберешься, откуда пришла. В деревне тебе самое место. Она захлопнула дверь с оглушительным стуком и вернулась к Бранвен.

— Извините, ваше сиятельство, но меня так возмутило поведение этой негодницы…

— Мне кажется, вы слишком жестоко наказали девушку, — сказала Бранвен. — Избивать ее, да еще и выгнать — за что? Она всего лишь служанка, и когда герцог обратил на нее внимание, не смогла отказать. Оставьте ее в замке, пожалуйста.

— Ты это серьезно? — насмешливо спросил Эфриэл. — Какая святость и глупость!

— Вы очень добры, госпожа герцогиня, — сказала пейнета Кайя, — и пристыдили меня. Но Адончия заслуживает урока. Сделаем так. Пусть она отправится в деревню, скажем, на месяц — чтобы подумала о спасении души и женской добродетели, а потом мы ее вернем. Я отправлю ее на кухню или в портомойню, чтобы поубавила лоска. И там она точно не попадется больше на глаза милорду Освальду.

— Вы просто чудо! — Бранвен в порыве благодарности схватила экономессу за руки, и та в ответ ласково пожала пальчики герцогини.

— Какое вы еще дитя, — умилилась она. — Но я полюбила вас с первого взгляда! Если что-то понадобится — только скажите мне, я все сделаю и все решу.

— Зовите меня по имени, — попросила Бранвен, — вы так похожи на мою любимую нянюшку, которая осталась в Эстландиии… У вас и голос такой же. Я буду закрывать глаза и представлять, что это Тильда говорит со мной.

— Скучаете по дому?

— О! Это пройдет, — вздохнула Бранвен.

— Конечно, пройдет, — пейнета Кайя потрепала Бранвен по щеке. — Как только вы увидите маскарад, бои быков и Каса Люстросо — ваша тоска по дому значительно уменьшится, а может и вовсе исчезнет. Герцогский замок — самое красивое строение во всей Аллемаде. Да что там Аллемада! И в Эстландии не найдете такого великолепия.

— Можно спросить вас… — сказала Бранвен, ужасно стесняясь.

— Говорите, ваше сиятельство, — с готовностью подалась вперед пейнета Кайя.

— Это касается первой жены милорда Освальда… — проговорила Бранвен, запинаясь.

Проницательная женщина сразу же догадалась о причине ее смущения:

— Он не сказал вам.

Бранвен покачала головой и поторопилась оправдать мужа:

— Должно быть, для милорда это очень болезненная утрата…

— Нет-нет, не переживайте, — экономесса ободряюще погладила девушку по руке. — Никакой привязанности там и быть не могло. Они были едва знакомы, прожили вместе чуть больше месяца, и вдруг пейнета Пилар — пусть яркий огонь озарит ее путь — скоропостижно скончалась. Об этой смерти многие говорили. Но люди всегда болтают лишнее, когда умирает молодой и здоровый человек. Не думайте о ней, не омрачайте начало семейной жизни. Он просто не хотел вас волновать, — она поправила кружева на рукавах кофты Бранвен. — Кому захочется огорчать призраками прошлого такую милую девушку?

Бранвен покраснела, чувствуя, что начинает любить эту женщину, как кровную родственницу.

— Большая удача, что я встретила вас, — сказала она.

— Удача — это то, что наш герцог нашел такую прекрасную жену, — ласково ответила пейнета Кайя. — Я оставляю вам драгоценности, завтракайте, наряжайтесь — и отправимся. Люди в Ла-Корунье ждут вас с нетерпением. Не обманите их ожидания.

— Лживая, лицемерная старуха, — сказал Эфриэл, когда экономесса удалилась.

— Почему ты всегда хочешь видеть в людях лишь зло? Пейнета Кайя добра и заботлива, ты просто не понимаешь, что люди могут быть добры по своей природе.

— Где уже мне, дураку, устриц есть, — холодно ответил Эфриэл.

Не желая ссориться, Бранвен сделала вид, что ее очень интересует содержимое шкатулки. Ключик прилагался — висел на тонкой цепочке, прикрепленный к петельке в крышке. Девушке пришлось повозиться, открывая замок, и ее труды были щедро вознаграждены. Даже у леди Дерборгиль из Роренброка не было таких драгоценностей. Бранвен принялась доставать украшения, ахая от восторга. — Какие огромные и прозрачные камни! Какая тонкая работа! Ты только посмотри!

Но Эфриэл даже не взглянул, пробормотав что-то о дамских побрякушках и пустоголовых леди. Больше всего его занимал завтрак. Все время, пока он с аппетитом поглощал морские гребешки в сливочном соусе, Бранвен расхваливала экономку из Каса Люстросо. И даже когда они вышли во внутренний двор, где запрягали коней, она продолжала петь дифирамбы пейнете Кайе.

— Тебя так вдохновила плюха, которую она отвесила твоей сопернице или барахло, которое она тебе привезла? — спросил Эфриэл, но Бранвен не пожелала заметить насмешки.

— Она замечательная! Теперь я почти не боюсь, а раньше трусила ужасно. Все-таки, яркое пламя милосердно. Вот, оно направило мне навстречу добрую и милую помощницу.

— С каким это пугалом разговаривает твоя милая и добрая ведьма? — поинтересовался Эфриэл, указывая на пейнету Кайю, беседовавшую с неприглядного вида верзилой. Верзила был рябой и кривой на один глаз, но одет богато — почти как гринголо, в черный бархат и алый атлас. Короткие штаны украшал золотой позумент, а на башмаках сверкали серебряные пряжки.

Пейнета Кайя и ее кривой собеседник не заметили Бранвен — она стояла в тени портика, а Эфриэла и подавно никто не видел. До слуха девушки долетели обрывки фраз:

— …пять самых отборных курочек, — говорил кривой, — в самом соку, нежные…

— Очень хорошо, — деловито сказала экономесса. — Привезешь в Ла-Корунью, я их посмотрю лично. Герцог любит, чтобы все были…

— Все беленькие, Кайя! Разве я тебя когда-нибудь подводил?

— Наверное, он ее родственник, — сказала Бранвен, усаживаясь в карету. — Я уверена, что пейнета Кайя содержит все в порядке и довольстве. Ты не представляешь, как хорошо, что есть кому заниматься хозяйством. Даже в Роренброке я ничего не решала — где уж мне справиться с огромным замком в столице. Но пейнета Кайя научит меня всему, я стану хорошей женой, — она помолчала и добавила, будто убеждая саму себя: — Да, хорошей женой.

В Ла-Корунью въехали уже в сумерках, и Бранвен сразу поняла, какой глупышкой она была, восхищаясь городком Имерильей. Там все было игрушечным, розово-кремовым, как яблочная пастила. Здесь же белоснежные башни напоминали драконьи зубы — они возносились к небу хищно и твердо, а стена вокруг города походила на неприступные белые скалы Дувра. И если в Имерилье девушку переполняли восхищение и радость, то Ла-Корунья посеяла в ее сердце безотчетный страх.

Ради въезда в столицу, Бранвен пришлось пересесть в седло. Она была не ахти какая наездница, поэтому страшно трусила, хотя и пыталась это скрыть. Эфриэл шел рядом, держась за стремя, чтобы не отставать. Когда его локоть прикасался к лошадиному боку, бедное животное всхрапывало и дергало ушами, а Бранвен судорожно сжимала поводья, боясь, что кобыла понесет.

Едва сиятельная пара проехала в городские ворота, сверху обрушился дождь цветочных лепестков. Люди лезли чуть не под копыта лошадям, желая прикоснуться к башмакам своего господина. Рыцари, пешими сопровождавшие герцогскую чету, отгоняли особо настойчивых.

Навстречу шествовала пестрая толпа благородных пейнет. Бранвен увидела их и беспокойно заерзала в седле, а Эфриэл расхохотался. Пейнеты были разнаряжены, что твои павлины, но у каждой подол был подвернут к поясу, выставляя на всеобщее обозрение яркие нижние юбки.

— Ты создала новую моду, девочка, — сказал сид довольно. — Не надо смущаться. Это большая честь для такой глупышки, как ты. Но как они хороши! Кобылицы, а не женщины!

— Очередная глупость наших модниц, — сказала с досадой пейнета Кайя, ехавшая на смирном муле рядом с лошадью герцогини. — Если так пойдет дальше, скоро они вообще поснимают юбки или сделают их короткими, как передники.

Бранвен благоразумно промолчала и вдруг вскрикнула — ей показалось, что голова одной из дам запылала, зажженная факелом. Уже в следующее мгновение она увидела, что ошиблась. Что-то сверкающее, горящее беспламенным огнем, пряталось в волосах красивой гордой пейнеты, расцвечивая драгоценные камни на ее гребенке всеми цветами радуги.

— Это какое-то волшебство? — спросила Бранвен у экономессы.

— Нет, моя дорогая, это всего лишь лампириды.

— Лампириды?

— Жуки, которых наши модницы специально покупают к праздникам. Эти жуки светятся в темноте.

Некоторые дамы нанизали светящихся жуков вместо ожерелий, и от этого их резкие монументальные лица светились, будто древние статуи, озаренные жертвенным огнем. Бранвен подумала, что никогда не смога бы носить на голове или шее жуков. Будь они сколь угодно красивыми и блестящими.

Вслед за прекрасными пейнетами юную герцогиню приветствовали благородные гринголо, а затем выскочили дети, забросав долгожданную гостью душистыми цветами.

— Вы всем очень нравитесь, — сказал лорд Освальд Бранвен на ушко. — Что же касается меня, то я просто очарован… И драгоценности нашего рода вам очень к лицу. А теперь — внимание, мы подъезжаем к замку.

Каса Люстросо ошеломил Бранвен. Никогда еще она не видела более грандиозного здания. Удивительный, ни на что не похожий замок казался неприступным, как скала, но в то же время легким, воздушным. Впечатление усиливали красные колонны, основание которых было уже, чем верх. Коньки крыш венчали каменные флюгера в виде мчащихся быков.

— Он весь пронизан светом, — лорд Освальд открыто любовался замком. — Поэтому его и называют Каса Люстросо — Замок Света.

— Он великолепен, — шепотом согласилась Бранвен. Она невольно вздрогнула, когда тень замка упала на нее, и втайне обрадовалась, что лорд Освальд пообещал показать замок после праздника, а не сейчас.

Столы с угощениями стояли на улицах, и каждый мог выбрать понравившееся кушанье. Виночерпии разливали всем желающим вино из пузатых бурдюков, всюду слышались смех, песни и музыка.

Они проехали мощеными улицами и оказались у другого здания — тоже огромного, но круглого, как чаша. Лорд Освальд помог Бранвен спешится и торжественно провел внутрь здания-чаши. У странного строения не оказалось крыши — первые звезды уже поглядывали на ровную круглую площадь, окруженную каменным ограждением высотой в три локтя. Земля была посыпана белым песком и выровнена, совсем как на ристалище. Сотни факелов освещали площадь и стояли вдоль рядов каменных сидений, поднимавшихся до самого верха. Ряды быстро заполнялись людьми, а лорд Освальд и его супруга расположились в крытой, усыпанной цветами, ложе возле самой площади. Каменные сидения прикрыли мягкими подушками, и сидеть было мягко и удобно.

— Будет турнир? — спросила Бранвен. — Но где же рыцари?

— Сегодня будет кое-что поинтереснее турнира, — пообещал ей лорд Освальд. — Вы увидите нечто такое, что сам король позавидовал бы вам.

Бранвен посмотрела на Эфриэла, он встретил ее взгляд и вопросительно приподнял брови, но девушка покачала головой и отвернулась.

Площадь между тем запрудили нарядные люди — мужчин, женщины и даже дети. Громко запела труба, а потом вдруг в боковые двери выскочили быки — маленькие, как мулы, но сильные и верткие, черные, с короткими рогами. Люди завопили и бросились в разные стороны, а быки помчались за ними, наклонив лобастые головы в жестких кудряшках.

Бранвен вцепилась в подлокотники кресел — быки сорвались с привязи! Праздник будет испорчен, если кого-то поранят. Она ждала, что сейчас появятся загонщики быков, чтобы поймать и утихомирить зверей, но загонщики не появились, а через открытые двери загоняли новых и новых быков. Люди с воплями и криками улепетывали от разъяренных животных, взбирались на ограждения и уже оттуда, сидя верхом на изгороди, криками подбадривали тех, кто оставался на площади.

— Почему никто не остановит быков?! — Бранвен жестом отказалась от фруктов и воды, что ей поднесли. Как можно есть и пить, когда люди рядом нуждаются в помощи?

— А? — лорд Освальд с трудом оторвался от зрелища и повернулся к жене. — Зачем же их останавливать, моя леди? Это традиционная игра в Аллемаде — забег с быками. Считается, кому удастся избежать бычьих рогов, те будут удачливы и счастливы. Видите, сколько желающих поучаствовать в этом древнем обряде? Самые ловкие получают награду. Каково?! — лорд Освальд засмеялся и захлопал в ладоши. — Взгляните на того, в красных штанах! А!.. О!.. А!.. Как он ловко увернулся!.. Еще прыжок, еще! Да шевелись ты, гусеница! Иначе отведаешь рогов!

Несмотря на восторги герцога, Бранвен смотрела на площадь с омерзением. Люди бежали, сталкивались друг с другом, падали, пачкая красивые костюмы, разбивали в кровь лица — нет, она решительно не понимала, чем может быть забавна такая игра. Но трибуны ревели, лорд Освальд забыл обо всем, кроме бычьих бегов, и стучал кулаком в такт барабанной дроби. Бранвен подумала, что у него хищный профиль, и улыбка больше похожа на оскал.

Когда победитель подошел для награды — окровавленный и оборванный, но чрезвычайно довольный, Бранвен даже не смогла поднять глаз. Ей было так стыдно, словно она совершила что-то предосудительное.

— Тебе не понравилось, — сказал Эфриэл, стоявший за ее креслом.

— Как такое может понравиться? — прошептала Бранвен.

— Да, они здесь отличаются от тебя, стыдливый северный цветочек, — заметил сид. — Но ко всему привыкаешь.

«Я никогда не привыкну», — подумала Бранвен, но вслух ничего не сказала.