Тайна

Глава 6

В ту ночь меня опять разбудил вой собак. Я вскочила и подбежала к окну, не представляя, что ожидало меня. Окна заволакивал густой туман. Руины казались серым пятном, различным в свете луны, а заросли кустарника вокруг цветника — черной, как уголь, полосой. Изо всех сил я вглядывалась в густой туман, прижав нос к стеклу, но ничего не могла различить.

Дрожа всем телом, я опустила занавес. Туман исчез за его бархатными тяжелыми складками. Но дикие звуки, издаваемые собаками, проникали в комнату и эхом отражались от стен. Эти звуки и тени в углах спальни угнетающе действовали на меня.

Лорд Вульфберн был прав — Холл способен породить самые мрачные мысли. Я подумала, что мне придется собрать все мужество, чтобы держать себя в руках и не усугублять страхов Клариссы. В полной уверенности, что она тоже не спит, я зажгла лампу и направилась в ее спальню.

Девочка сидела на кровати, глядя в темноту широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Кларисса, ты простудишься, если будешь раскрываться ночью, — сказала я, войдя в комнату и прикрыв за собой дверь, в надежде, что спокойный будничный тон развеет ее беспокойство. Мои старания не возымели успеха.

— Это опять кролик? — спросила она жалобно. Я кивнула и улыбнулась:

— Да, они ловят еще одного кролика. Успокойся и постарайся заснуть.

— Вы их видели?

Я думала, как лучше поступить. Солгать было опасно, это могло принести больше вреда, чем пользы. Дети обладают тонким чутьем и безошибочно отличают ложь от правды.

— Нет, дорогая, не видела. Они, должно быть, охотятся в дальнем конце сада.

— Но Вы уверены, что это кролик?

— Абсолютно.

Ответ ее успокоил. Вздохнув, она снова легла и разрешила мне плотнее укутать ее одеялом. Пока я поправляла одеяло, натянув его до самого подбородка девочки, она пристально всматривалась в мое лицо, стараясь увидеть, не скрываю ли я от нее чего-нибудь.

Мне приходилось следить за каждым движением, вложить в каждый жест максимум спокойствия и мягкости, но все старания разбивались о новые и новые волны жуткого воя, доносившиеся из ночи. Наверное, в доме никто не спал в эту ночь. Я была уверена в том, что можно что-нибудь сделать, чтобы успокоить собак, в противном случае от них следовало избавиться. К этому убеждению я пришла, и оно уже не покидало меня.

Не знаю, как долго продолжились эти звуки, но вдруг все внезапно стихло. Необъяснимость резкой перемены пугала не меньше, чем сам вой. Тишина была призрачной и зловещей. Казалось, происходит что-то нехорошее.

Кого можно было винить? Кто позволял собакам вести себя так разнузданно, нарушать покой людей? Ответ был только один — тот, чье слово в доме было законом.

Во мне закипало негодование против лорда Вульфберна. Как мог он допустить такое? Не удивительно, что гувернантки менялись так часто. Удивительно было другое: как ему удавалось удерживать в доме слуг, если он только не приковывал их ночью цепями к кровати? Я уж начала подумывать, что нужно его разбудить, поднять с постели, пьяного или трезвого, и потребовать объяснения — почему он позволяет себе так бездумно относиться к дочери.

Вдруг в дверь комнаты тихо постучали, она открылась, и сам объект моего негодования появился на пороге без сюртука и жилета. Не обращая внимания на меня, он смотрел на дочь, в глазах сквозила глубокая озабоченность. Хотя, как я подумала, он мог бы зайти и раньше.

— Ты в порядке? — спросил он ее. Кларисса храбро улыбнулась:

— Да, папа.

— Мисс Лейн сказала, что собаки пугают тебя ночью.

Она взглянула на меня:

— Я не боюсь, папа, но они лают так громко, что я просыпаюсь.

— Конечно, они всех будят. Но почему мне никто раньше об этом не говорил?

— Я не хотела беспокоить тебя. Я намного храбрее … мама.

Она произнесла это с трудом, запинаясь; у меня навернулись слезы, он тоже был растроган и не мог сразу ответить.

— Я горжусь тобой, девочка. Но на будущее помни, если что-то тебя беспокоит, нужно сразу сказать мне или мисс Лейн.

— Но у тебя так много забот.

— Обещай мне, Кларисса.

— Хорошо, папа.

Я подумала, выполнит ли Кларисса обещание. Она так хотела, чтобы отец ею гордился. В глазах ее сквозило обожание, она его боготворила. Мне вспомнилось, что то же самое чувство испытывала и я, будучи ребенком. Может быть, такое отношение он вызывал только у детей? С ними он был более мягким, понимал их заботы. Осознавал ли он, каким его видят взрослые люди?

Я не собиралась легко прощать ему.

— Неужели Вы не в состоянии как-то успокоить собак? — не сдержалась я.

Он посмотрел, наконец, в мою сторону.

— Я уже разбудил Уилкинса, он займется собаками. Он не упрекнул меня за резкость, в тоне его было раскаяние.

Внезапно наши глаза встретились. Я вдруг осознала, что стою перед мужчиной в одном халате, с распущенными волосами, и мне стало неловко. Невольно я прикрыла вырез руками. Этот жест заставил бы любого негодяя отвести взгляд.

— Я посижу с Клариссой, пока она не заснет, — объявила я.

— Тогда Вы не будете спать уже две ночи.

— Не тратьте на меня Ваши заботы.

— Но поймите, я не могу заставлять Вас расплачиваться за мои погрешности, мисс Лейн.

— Я отвечаю за Клариссу.

— Она моя дочь.

Он сказал это так, что я поняла — спорить бесполезно. Выбора не было, нужно было подчиниться, но для этого предстояло пройти совсем близко от него, так как он загораживал выход, а в моем полуодетом виде мне это меньше всего хотелось.

Неохотно я пожелала Клариссе спокойной ночи и заставила себя пойти к двери. Лорд Вульфберн делал вид, что не замечает моего смущения, а, может быть, и в самом деле не замечал. Но он не отступил, чтобы дать мне пройти. Я остановилась и посмотрела на него многозначительно.

Он непонимающе ответил на мой взгляд и с легкой усмешкой спросил:

— Что-нибудь еще, мисс Лейн?

— Ничего, — сказала я. — Но если Вы намереваетесь и дальше стоять в дверях и не давать мне пройти, я вынуждена буду остаться.

— Извините, я просто думал о другом и не заметил, что мешаю.

Он отошел от двери, я вышла. Проходя, я невольно коснулась рукой рукава его рубашки и вздрогнула. Мне показалось, что он нарочно подвинул руку и читает мои мысли. Я поняла это по его улыбке.

Даже если он сделал это ненамеренно, мое смущение доставило ему видимое удовольствие. Я решила, что он рад моему унижению, ведь несколькими минутами раньше вынужден был пережить то же самое по моей вине. Что у его самодовольной усмешки может быть другая причина, мне не пришло в голову. Даже он не мог опуститься до того, чтобы в присутствии дочери флиртовать с гувернанткой.

Я вырвалась в коридор, и только чувство собственного достоинства сдерживало меня, чтобы не пуститься бежать. Мне не терпелось почувствовать себя снова в безопасности в своих комнатах, где я могла запереть дверь и оградить себя от вторжения. У двери своих апартаментов я обернулась. Он стоял в коридоре, глядя мне вслед. Что выражал его взгляд, мне было непонятно. Да я и не пыталась понять, а поспешила запереть за собой дверь. Я слышала, как он тихо что-то сказал. Мне показалось, что он сказал: «Спокойной ночи, Джессами».

Но я наверняка ошибалась.

На следующее утро я задержалась перед зеркалом, пытаясь соорудить более свободную прическу. Результат оказался лестным, но лицо казалось мне чужим и слишком молодым. Три раза я распускала волосы и снова закалывала их, но не могла заставить себя оставить эту прическу, она странно не вязалась с моим скромным положением. Кончилось тем, что я заплела косу и закрутила ее в привычный узел на затылке. Только тогда я почувствовала, что готова выйти из комнаты.

Кларисса была уже в классной комнате. Хотя под глазами у нее по-прежнему залегли темные круги, она улыбалась и движения стали более уверенными. Забота отца значительно улучшила ее настроение. Меня пронзило чувство ревности при виде того, как легко она откликалась на знак малейшего внимания с его стороны. Во время занятий я ощутила, что его поступок зажег Клариссу еще большим желанием преуспеть в учебе. Стремление угодить отцу, заслужить его похвалу доводило ее до фанатизма. Ею овладело какое-то лихорадочное намерение довести свои знания до совершенства.

— Когда люди знакомятся с чем-то впервые, они всегда сначала делают ошибки, — пыталась я унять ее пыл, боясь, что это может повредить ее здоровью.

Она согласно кивнула, но продолжала внимательно изучать книгу.

Наконец часы пробили полдень, я настояла на перерыве.

— На сегодня ты поработала вполне достаточно. Если так будет продолжаться, мне скоро нечему будет тебя учить.

Она счастливо затрясла кудряшками и прижала к себе Матильду.

— А Вы скажете об этом папа? — спросила она.

— Конечно, скажу, если ты хочешь. Она радостно согласилась.

Я не разделяла чувств Клариссы. Ее отец решительно fie заслуживал такого обожания. Возможно, опыт прошлой ночи заставит его что-нибудь предпринять, чтобы успокоить овчарок. Я намеревалась поговорить с ним по этому поводу до наступления темноты, хотя сначала нужно было сходить с девочкой на прогулку.

В то утро мне удалось поговорить с экономкой о более подходящих платьях для прогулок Клариссы, но дело требовало какого-то времени. Пока же можно было выходить далеко за пределы поместья.

В прихожей мы столкнулись с миссис Пендавс. Она обратила внимание на необычно оживленное лицо ребенка и нахмурилась.

— Мы хотим прогуляться по дороге до перекрестка, — сказала я весело, не желая, чтобы девочка заметила беспокойство экономки.

— Вам уже наскучил сад? — обратилась она ко мне.

— Нет. Но Кларисса провела в саду гораздо больше времени, чем я. Дети быстро устают от однообразия, перемена обстановки их стимулирует.

Это была только часть правды. На самом деле мне хотелось отвлечь хотя бы на время внимание девочки от развалин и от мрачного Холла. И самой мне хотелось уйти от них подальше. В старой башне, в тенях, отбрасываемых ею, было что-то угрожающее.

Возможно, миссис Пендавс и заподозрила меня в лукавстве, но не стала допытываться. Пожелав нам приятной прогулки, она удалилась по своим делам, предоставив мне гадать, поверила ли она в искренность моих доводов.

Легкий ветерок шелестел по болотным зарослям, наполняя воздух ароматом цветущего вереска. Местный пейзаж навевал мысли о прошлом, о первых древних обитателях Корнуэлла, которые строили низкие хижины, похожие на ульи, и хоронили своих сородичей под каменными глыбами кольцеобразной формы. У меня было страшное ощущение, что если свернуть на тропинку, по которой проходили овцы и пробегали кролики, она приведет меня в то далекое время.

Но я прогнала странные мысли и занялась Клариссой, стараясь, чтобы она запомнила названия диких цветов, попадавшихся нам на пути, — лютиков, красных лихнисов, пурпурных васильков. Я рассказала ей, что этот тип васильков не относился к колючим растениям, хотя и казался таким на вид. Когда мы дошли до большой проезжей дороги, у Клариссы уже были большие букеты в каждой руке, а неизменная наша спутница Матильда была вручена мне.

Урок ботаники был прерван появлением черной кареты с впряженной в нее темной лошадкой. Сурового вида человек и миловидная женщина сидели внутри экипажа. Женщина оживленно о чем-то болтала, а ее спутник хранил молчание. С того места, где мы находились, слова разобрать было трудно.

Мы посторонились и приветливо улыбнулись, пропуская карету, но при виде нас мужчина приказал кучеру остановиться. Карета встала как раз напротив, джентльмен высунул голову и приветствовал нас.

— Леди Кларисса, мое почтение, — он приподнял шляпу.

Его спутница смотрела на меня. Это было маленькое хрупкое создание с превосходным цветом лица и длиннющими ресницами. Я никогда раньше не видела таких красивых ресниц.

— Вы новая гувернантка? — спросила она, не дожидаясь, пока нас представят. Голос и взгляд выражали любопытство, но вполне дружелюбное.

— Это Джессами, — представила меня Кларисса. — Она не просто моя гувернантка, она почти моя двоюродная сестра.

Меня несколько смутило, что меня представили в таком значительном качестве, далеком от истины.

— Я воспитывалась в семье покойного брата лорда Вульфберна, — поспешила я прояснить ситуацию. — Теперь я приехала, чтобы позаботиться о Клариссе.

Джентльмен внимательно разглядывал меня, от его взгляда не укрылся мой траурный наряд. Видимо, я ему понравилась, он одобрительно кивнул, на губах появилось подобие улыбки.

— И очень хорошо сделали. Леди Клариссе нужен человек с чувством ответственности.

— Да, лорду Вульфберну ужасно не везет с гувернантками, — сказала я.

Он что-то пробурчал, но молодая леди остановила его, положив свою прелестную ручку на рукав его сюртука.

— Послушай, отец, не кажется ли тебе, что пора представиться?

Не дожидаясь ответа, она протянула мне руку:

— Я Сарра Пенгли, а это мой отец, сэр Рональд. Мы ваши ближайшие соседи. Пенгли Манор — наша усадьба — находится в пяти милях к востоку.

Сэр Рональд опять что-то пробурчал, но дочь легонько толкнула его в бок, и он сделал вид, что просто поперхнулся.

Мисс Пенгли продолжала:

— Вы должны прийти к чаю в воскресенье. И лорд Вульфберн тоже. Он всегда вел довольно замкнутую жизнь, но теперь его положение изменилось и налагает большие обязательства. Мы охотно поможем ему и будем рады его видеть.

Она взглянула на отца, он нехотя улыбнулся, как бы подтверждая ее слова. Голосом более твердым, чем можно было ожидать от женщины ее сложения, она сказала:

— Мы будем ждать вас всех в три.

— Боюсь, мое положение не дает мне возможность принимать приглашения за Его Светлость, — сказала я.

— Естественно, я пришлю официальное приглашение по почте.

— Я передам о Вашей любезности. Он обязательно уведомит, сможет ли посетить Вас в назначенный день.

Сэр Рональд многозначительно посмотрел на дочь, но она проигнорировала его взгляд.

— Если он не сможет быть, приходите вдвоем, окажите такую любезность. В наших местах так мало леди моего возраста, а мне бы очень хотелось иметь подругу.

— Если Его Светлость даст разрешение, мы с удовольствием придем.

Я не видела причин для отказа, но от лорда Вульфберна не приходилось ожидать только разумных решений. Нужно было пустить в ход все свои способности убеждать, чтобы заставить его дать согласие на этот визит. Для Клариссы было бы очень полезно оторваться на какое-то время от Холла.

Сэр Рональд и его дочь попрощались, и карета весело покатилась в восточном направлении. Мы смотрели ей вслед, пока она не скрылась из виду, а потом повернули к дому. Кларисса вприпрыжку бежала рядом со мной, весело болтая о том, что она наденет в гости и как было бы хорошо, если бы дочь сэра Рональда была ее возраста.

Когда мы пришли, я попросила вазу для диких цветов, собранных девочкой, потом пошла искать лорда Вульфберна. Встреча с сэром Рональдом и его приглашение давали хороший повод для разговора, заодно я намеревалась вновь поднять тему о собаках.

Предвидя трудный поединок, я чувствовала крайнее напряжение, но отступление было бы трусостью. Хотя в дверь постучала тихо, мне показалось, что звук громким эхом отозвался в каждом уголке коридора.

Прошло несколько секунд — ответа не было. Я повернулась, чтобы уйти, но тут вдруг сообразила, что если он чем-то занят, может вообще не обратить внимания на стук. Это было у него в характере — он не терпел, когда его прерывали или отвлекали от дела. Если так, то меня тоже не так легко было повернуть с избранного пути, я не собиралась проявлять подобострастия, как прислуга.

Я положила руку на ручку двери, осторожно повернула, дверь легко поддалась, и я вошла. До меня долетели какие-то слова. Голос принадлежал Его Светлости, но слов разобрать не удалось. Все еще стоя на пороге, я тихо произнесла: «Лорд Вульфберн, Вы здесь? Мне нужно поговорить».

Раздалось нетерпеливое рычание, я успокаивала себя, что оно исходит от собак.

— Милорд?

— Что Вы стоите в коридоре? Или заходите, или подите прочь.

— Но я явилась без приглашения.

— Однако, несмотря на это, Вы открыли мою дверь, — отпарировал он.

Я вошла. Занавесы были задвинуты, кабинет заливали солнечные лучи. Взглянув в сторону окон, я обнаружила, что они выходят как раз на развалины, почему-то меня это обстоятельство неприятно удивило, но почему точно, я не могла понять. Может быть потому, что всегда казалось — его окна должны выходить в сад или в сторону болот.

— Что случилось, почему Вы вторгаетесь без предупреждения?

Только тогда я увидела, что он не один. Около письменного стола стоял Уилкинс — брови насуплены, губы растянуты в оскале.

Сдержав себя, чтобы не сказать ему недобрых слов, я приветливо улыбнулась и обратилась к Его Светлости:

— Пожалуйста, извините за вторжение, но Вы сами настаивали, чтобы я сразу передавала поручения.

Лорд Вульфберн напряженно выпрямился, лицо сразу посерело и вытянулось.

— Это просто приглашение на чай от сэра Рональда и его дочери, — поспешила я его успокоить.

— Это все?

Он облегченно расслабился в кресле; я обратила внимание, что на этот раз он уделил больше времени своему туалету: надел чистую, безупречно отглаженную рубашку, аккуратно повязал шейный платок, тщательно причесал волосы. В таком виде он почти напоминал того молодого джентльмена, каким я его помнила.

Лорд Вульфберн взглянул на Уилкинса, потом снова на меня и сложил на груди руки:

— Это обязательно нужно обсуждать сейчас?

— Вы считаете, что мне не следовало сразу сообщать Вам эту новость? — спросила я, строя невинные глаза.

Он фыркнул:

— Думаете, Вам удалось поймать меня на слове, не так ли? Если я скажу «да», Вы используете ответ против меня же в другой раз, когда Вам удобно будет не оповестить меня сразу. Уилкинс, похоже, придется наши дела несколько отложить.

Управляющий издал низкий гортанный звук и чопорно поклонился. Метнув на меня взгляд исподлобья, он удалился шаркающей походкой.

— Какой неприятный человек, — заметила я, когда мы остались одни.

На лице лорда Вульфберна мелькнула тень улыбки.

— Он мне очень полезен по-своему. Но Вы хотели что-то сказать, если не ошибаюсь?

— Конечно. Сэр Рональд и его дочь просили навестить их в воскресенье, в три, если Вы сможете, — я побоялась сделать паузу, чтобы он сразу не отказался. — Но если Вам это время неудобно, они настойчиво предлагали приехать Клариссе и мне. Ей будет очень полезно развлечься, семейство Пенгли производит очень приятное впечатление…

— О Боже! Вы позволите мне вставить слово, или Вы уже дали согласие от моего имени?

— Конечно, нет. Просто я подумала…

— Хватит. Я подумаю. Но я имел в виду не это, когда спросил, о чем Вы хотели поговорить.

— Милорд?

— Не притворяйтесь, мисс Лейн. Не думаете же Вы, что я настолько глуп, что поверю, будто приглашение сэра Рональда заставило Вас в такой спешке ворваться в мой кабинет. Я хочу знать действительную причину.

— В самом деле, есть и другая причина. Он усмехнулся:

— Ну, выкладывайте, мисс Лейн. Чем вы опять недовольны?

— Это не недовольство, я не собираюсь жаловаться.

— Оставьте увертки, это на Вас не похоже.

— Вы собираетесь меня выслушать, или нет?

— Давайте сядем поудобнее. После разговора с Вами я чувствую себя просто разбитым.

Черные глаза насмешливо следили за мной, я ругала себя за то, что даже на короткое время допустила сравнение этого хитрого и неискреннего человека с прежним молодым джентльменом. Благообразная внешность оказалась только маской, готовой сорваться при малейшем прикосновении. Все же я села на диван и ждала, пока он устраивается в кресле напротив.

Он сложил ладони и, разглядывая меня поверх пальцев, спросил: «Будем продолжать?»

Я кивнула.

— Две последние ночи Клариссе не давали спать. Более того, она очень пугается воя собак, мне трудно объяснить этот страх.

— Что Вы имеете в виду? — он подался вперед, разговор его явно заинтересовал.

— Не могу объяснить, причина мне не понятна. Он снова откинулся в кресле с напускной небрежностью.

— Что Вы хотите от меня? Что, по-Вашему, я должен сделать?

В вопросе явно звучала фальшивая нотка. Зная, что вступаю на скользкую почву, я предложила:

— А что, если не выпускать собак на ночь?

— Вы настаиваете, чтобы я их продал?

— Я не вправе настаивать на чем-либо.

— Раньше у меня была уверенность, что предложение в доме должны исходить от меня, теперь я начинаю сомневаться в этой привилегии.

— Боже Праведный! Не можете же Вы требовать от меня молчания, когда опасность грозит здоровью Клариссы. И даже если будете на этом настаивать, я не подчинюсь.

— Вам не к чему беспокоиться за нее больше меня.

— В самом деле?

Он продолжал сверлить меня взглядом, пока я не почувствовала, что решимость куда-то исчезает. Я поймала себя на том, что болезненно реагирую на смену его настроения. В данный момент на мое состояние, видимо, оказывало влияние воспоминание о вчерашней ночи, его одинокая фигура в коридоре, пожелание спокойной ночи, сказанное мягким тихим голосом. Мне казалось, я не ошиблась тогда. Теперь передо мной сидел совсем другой человек, для которого не существовали нормы поведения, общепринятые для других представителей его класса. Я готова была разрыдаться. Наконец, он сжалился и сказал:

— Скажите, мисс Лейн, какая польза в сторожевых псах, если держать их внутри помещения?

Мне с трудом удалось сохранить естественный тон.

— Здесь не Лондон, милорд. Места тут вроде спокойные, а люди порядочные.

— Вы забыли о диких собаках, которые истребляют овец.

— Но Вы же не держите овец в Холле. Даже если бы у Вас было стадо, мне кажется, здоровье ребенка важнее.

— Вы поступили бы мудрее, если бы занимались своим делом и научили мою дочь отличать фантазии от реальности.

От его менторского тона я рассвирепела.

— Ей только девять лет, к тому же она более наивна, чем другие дети. Вы слишком многого от нее хотите, она не может мыслить, как взрослый человек.

— В некоторых вопросах — возможно, но не в этом. В данном случае очень важно научить ее контролировать свое воображение.

— Почему это так важно?

— Потому что она — моя дочь.

— То, что Вы говорите, — просто высокомерная чушь.

Я поднялась с дивана, намереваясь уйти. Но злость кипела, я должна была завершить мысль.

— Мне казалось, что хороший отец должен лучше заботиться о дочери и ближе к сердцу воспринимать ее невзгоды.

— Не искушайте меня слишком настойчиво, мисс Лейн, — его глаза сузились. — Я могу для начала посчитать Ваш укор забавным, но бывают минуты, когда мне очень не нравится, чтобы меня выводили из равновесия.

— Как еще можно заставить Вас пересмотреть вопрос с собаками?

— Собаки ночью должны охранять дом. Это их работа. Но если это Вас в какой-то степени успокоит, могу сказать, что я приказал Уилкинсу утихомиривать их, когда они начнут поднимать слишком большой шум.

Это заявление показало, что он сам занимался этим вопросом. Почему же он сразу не сказал, а позволил мне сорваться? Если бы я была ему ровня, я бы сказала, что о нем думаю.

— Могли бы сразу сказать, — упрекнула я.

— А Вы могли бы понять, что меня эта проблема волнует не меньше Вас, и вести себя соответственно. Я почему-то не сообразил, что обязан докладывать Вам о своих решениях.

— В Вас высокомерия больше, чем… — я осеклась и попыталась овладеть собой. — Меня беспокоит только Кларисса, я хочу, чтобы ее окружала нормальная обстановка. Если я превысила свои полномочия, Вы должны были поставить меня на место в начале разговора и не ставить меня в неловкое положение.

Он нехотя улыбнулся.

— Тогда я был бы лишен возможности насладиться Вашим обществом. Мне нравится, когда Вы злитесь, Ваше лицо в такие минуты оживляется, глаза горят, на щеках вспыхивает румянец. Вам очень идет. Честно.

Он поднес руку к моему лицу и провел пальцем по моей щеке.

Я отстранилась.

— Нехорошо насмехаться, это недостойно джентльмена.

Он печально уронил руку.

— Меня давно уже не удостаивали этого имени, все уже забыли, что я когда-то был джентльменом. Разве сэр Рональд не сказал, что он обо мне думает?

Все еще под впечатлением его вольного обращения я сказала сухо:

— Ошибаетесь. Ничего плохого он не говорил.

Я скрыла, правда, что почтенный джентльмен начинал что-то раздраженно бурчать при каждом упоминании имени лорда Вульфберна, но ничего вразумительного так и не произнес, так как его дочь всякий раз удачно его перебивала.

— Какой промах он допустил! Все равно я уверен, что приглашение исходило от дочери, а не от него самого.

— Можете думать, что хотите.

— Вы ведете себя, как ребенок.

— Потому что Вы низвели меня до Вашего уровня.

— Отказываюсь нести ответственность за поведение других, с меня хватит моей особы.

Я невольно улыбнулась. Моя улыбка вернула ему хорошее настроение. Я тут же воспользовалась моментом, чтобы уговорить его принять приглашение, уверяя, что Клариссе поездка принесет пользу.

Он пожал плечами. «Если Вам так хочется… А теперь, если других вопросов нет»…

Я поднялась, чтобы уйти, точнее ретироваться, — так я определила бы это действие. Но едва сделала шаг к двери, как внезапная мысль остановила меня.

— Что-то не так? — спросил он.

— Собаки. Боже мой, собаки! Как удалось мисс Осборн бежать ночью из дома? Собаки бы ее разорвали.

Вопреки моим ожидания, он не испугался, а только хмыкнул слегка.

— Я предоставляю решать эту загадку Вам самой. Вы не можете не создавать себе проблем, вот и займитесь ее решением.

— Какая чепуха.

Он не обратил внимания на мои слова.

— Если не получится и загадка окажется слишком трудной, предлагаю обратиться за ответом к Вашей ученице. Вы убедитесь, как и я в свое время, что ребенок тоже может кое-чему научить.