Тайные желания

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Не могу понять, зачем ты вытащила меня сюда на обед, — недоумевала Ида Брайтон. — Обычно ты везешь меня в ресторан. Экономишь, что ли?

Кэтрин простонала.

— Нет, бабушка, я хочу, чтобы ты посмотрела дом. Я тебе уже говорила.

— А ты знаешь о такой штуке, как фотоаппарат? Могла бы просто показать мне снимки. Ты живешь в такой глуши, вдали от цивилизации. Еще чуть-чуть — и на дороге появится стадо коров.

— Ты драматизируешь ситуацию, — сухо заметила Кэтрин, хоть и старалась придать голосу побольше дружелюбия.

Она взглянула на свою миниатюрную бабушку и глубоко вздохнула. Каким-то образом надо убедить упрямицу оставить ее бунгало — раз и навсегда. Но терпением Кэтрин никогда не отличалась.

Увидев около дома пикап Лукаса, Кэтрин мысленно взмолилась, чтобы в доме был относительный порядок. Все время она на пределе сил боролась с пылью и грязью.

Подъехав к дому, Кэтрин заметила в багажнике грузовичка изоляционный материал. Она вообще должна была признаться, что с того дня, когда они наблюдали за птицами, Лукас не терял времени даром.

Она все время вспоминала тот день. Не птиц и не ничегонеделание, а широкую грудь Лукаса, его сильные мускулы, залитые солнечным светом, вкус и прикосновение его губ — словно сочный персик, окропленный вином, теплый от солнца, нежный и мягкий.

Однажды Кэтрин проснулась и уткнулась лицом в подушку, надеясь снова уловить его запах и представить, каково это — проснуться в его объятиях…

Кэтрин вышла из машины и поспешила открыть пассажирскую дверцу. Ее спортивная машина не была приспособлена для человека, который уже не может похвастаться гибкостью. А зная бабушку, Кэтрин не сомневалась, что та откажется от всякой предложенной помощи.

Она оказалась права. Когда Кэтрин открыла дверцу, бабушка усмехнулась. Кэтрин не стала спорить, а отступила в сторону, чтобы не мешать тон самостоятельно выбраться из машины, но на всякий случай стояла поблизости.

Она позволила бабушке подняться на три ступеньки и пошла следом, внимательно следя за ней. Бабушка вошла в прихожую, и Кэтрин обрадовалась, услышав стук молотка, эхом отдающийся по всему дому.

— Дятел? — спросила бабушка, вся излучая озорство.

— Да, но не простой, — парировала Кэтрин.

Бабушка Брайтон пошла на звук, оглядывая перегородки, некоторые из которых уже были покрыты переплетенными проводами. Ни секунды не колеблясь, она направилась в старую летнюю кухню. Охваченная любопытством, Кэтрин осталась на крыльце и прислушалась.

— Вы, должно быть, бабушка Брайтон, — донесся до нее голос Лукаса.

— Бабушка? А мы разве родственники?

Тишина наполнила комнату, и Кэтрин довольно усмехнулась, представив выражение лица Лукаса, которого наконец-то поставили на место. В следующую секунду слова, произнесенные бабушкой, стерли с ее лица усмешку.

— Но знаешь, сынок, ты такой приятный молодой человек, что я не против принять тебя в семью. Ничуточки не против. Так что валяй — для тебя я бабушка.

— О, спасибо. — В голосе Лукаса явственно слышалась улыбка. — Да вы и сами очень привлекательная женщина. Может, и маленькая, но, позвольте заметить, только не там, где надо.

Ида захихикала как школьница.

Решив прервать столь неприличный, на ее взгляд, разговор, Кэтрин вошла в комнату.

— Так что ты думаешь? — спросила она, надеясь поменять тему.

— Настоящий атлет — или как их там теперь называют, — ответила бабушка Брайтон, и в глазах ее забегали огоньки.

Лукас улыбнулся в ответ, и Кэтрин совсем смешалась.

— Я имела в виду комнату, — уточнила она, стараясь, чтобы по голосу не было понятно, как ей неловко. — И перестань дразниться, ба.

Ида повернулась кругом и оглядела комнату.

— Я бы сказала, что он хорошо поработал. Всегда жалела, что столько пространства пропадает зря. — Она бросила взгляд на Кэтрин. — Ты отведешь его под свой кабинет?

Кэтрин заколебалась, силясь подобрать самые подходящие слова.

— Может быть, а может, под гостевую комнату.

Бабушка поняла намек, но она всегда была упряма.

— Гостевая комната, да? — Она стащила очки с носа, посмотрела сквозь них на свет, потом снова водрузила их на нос и снова огляделась. — Полагаю, выйдет неплохая гостевая комната. — Она наградила Лукаса широкой улыбкой и подмигнула ему. — Все зависит от того, кто будет гостем.

Лукас ответил Иде такой же широкой улыбкой. Кэтрин почувствовала себя лишней.

— Пойду приготовлю обед, — вздохнула она, делая шаг за порог.

— Кэтрин, надеюсь, ты накроешь на три персоны… А ты не говорила, что у тебя тут такой чаровник. Я бы не ворчала по дороге, если бы ты сказала мне о нем заранее.

Кэтрин сбежала на кухню, ощущая почти физическую боль от мысли, что может подумать Лукас о ее игривой бабуле. Между тем разговор старушки с Лукасом продолжался.

В это время Кэтрин, прислушиваясь к отдаленному жужжанию голосов и гадая, о чем может идти речь, залила картофельный салат соусом, вытащила из холодильника блюдо с ломтиками ветчины, положила булочки в корзинку для хлеба, поставила на стол приправы, поправила коврик на полу и позвала гостей к столу.

Все расселись по местам. Кэтрин передала хлеб и мясо, потом наполнила два бокала. Засвистел чайник, и она заварила чай.

Когда утолили первый голод, Ида вопросительно приподняла брови и посмотрела на Кэтрин.

— Так что же, почему крыльцо разделено перегородкой? — поинтересовалась она.

Кэтрин стала отчаянно подыскивать ответ.

— Это была моя идея, — пришел на помощь Лукас, подмигивая бабушке.

— Вот как? А зачем? — Она приподняла одну бровь. — Тебя кто-то надоумил?

Она искоса взглянула на Кэтрин и снова перевела взгляд на Лукаса.

— Ничуть. Я дошел своим умом. Я решил, что если ваша внучка надумает взять постояльца, то у него будет собственная гостиная.

Ида фыркнула.

— Постоялец? А впрочем, хорошая мысль. Если моя внучка решится на это, то она отстанет от меня.

Кэтрин захотелось провалиться сквозь землю, но прежде, чем она успела остановить бабушку, та продолжала:

— А как насчет тебя, молодой человек? Я была бы не прочь, если бы ты устроился в тех комнатах. На самом деле, — добавила она, вся воплощенное озорство, — я не возражала бы, если бы ты устроился на половине моей внучки. Тогда у нее появится какое-то занятие помимо хлопот обо мне.

Кэтрин вся сжалась на своем деревянном стуле, услышав унизительное замечание бабушки.

Улыбка Лукаса отразилась в его глазах, и он на секунду сжал плечо бабушки Брайтон.

— Вы знаете, для седовласой женщины у вас изобилие потрясающих идей.

— Как насчет десерта? — спросила Кэтрин с набитым хлебом и ветчиной ртом, чтобы как-то остановить бабушкины фантазии.

Собеседники воззрились на нее в удивлении, потому что каждый еще держал в руке по половине сэндвича.

— Я не имею в виду — прямо сейчас, — вывернулась она, — а когда вы закончите.

Не получив ответа, она уткнулась в свой салат, чувствуя себя не в своей тарелке и вообще лишней.

Ида тоже замолчала и занялась салатом. Лукас жевал свой сэндвич, время от времени поглядывая на покрасневшую Кэтрин.

Поведение Лукаса, она теперь поняла, было не чем иным, как добродушной насмешкой. Он все время поддразнивал, болтал о пустяках, не теряя при этом чувства меры и такта, что так противоречило его далеко не утонченной внешности.

Наконец Лукас спросил у бабушки о ее молодых годах, и Кэтрин облегченно вздохнула, жалея, что не додумалась до подобного вопроса сама — и немного раньше. Так бы она избавила себя от возникшего неловкого разговора.

Покончив с обедом, Лукас отказался от десерта и вернулся к работе. Кэтрин упорно поддерживала совершенно невразумительную беседу с одной целью — чтобы бабушка снова не заговорила о Лукасе.

Показав Иде дом и окрестности, Кэтрин предложила выехать пораньше, чтобы не попасть в пробку. Но такая смехотворная отговорка была совершенно неубедительной: проехать по дорогам без проблем стало невозможно в любое время суток.

Едва бабушка поднялась на ноги, как небеса огласились раскатами грома. В окно Кэтрин увидела ветвистую вспышку молнии, налетел ураганный ветер, согнувший верхушки деревьев. Кэтрин заколебалась. Из-за надвигающейся грозы разумнее оставаться дома.

— Бабушка, может, ты останешься на ночь? — попыталась она уговорить Иду.

— И оказаться здесь запертой, как в тюрьме? Кэтрин, я уж лучше поеду домой, — ответила та, подхватывая книжку, которую взяла в дорогу.

В дверном проеме показался Лукас.

— Похоже, надвигается буря.

— Я знаю, — согласилась Кэтрин. — Я хотела, чтобы бабушка осталась, но…

— Вы, двое! — стукнула Ида кулаком по ноге. — Вы хуже целой своры старых кумушек со своим беспокойством обо мне. Что может случиться? Молния, что ли, в меня ударит?

Кэтрин покачала головой и подхватила свою сумочку.

— Заприте дверь, если уедете до моего возвращения, — попросила она Лукаса, а потом повела бабушку на выход.

Ида шла на шаг впереди, и поэтому первая толкнула входную дверь, обтянутую сеткой. Но порыв ветра рванул дверь на себя. Старушка не удержалась, упала и покатилась вниз по деревянным ступенькам.

Когда Лукас услышал вопль Кэтрин, он мгновенно возник рядом.

Увидев у подножия лестницы скрючившуюся фигурку, Лукас почувствовал, как сердце сжимают тревога и страх. Не сломала ли Ида шею? Жива ли она?

— Бабушка! — наконец очнулась Кэтрин и, добежав до бабушки, принялась звать ее сквозь слезы. — Она жива? — дрожащим голосом задала Кэтрин вопрос Лукасу.

С губ Иды сорвался стон. На дорожку упали первые капли дождя, и воздух наполнился запахом влажной пыли.

— Кэтрин, звони девять-один-один, — коротко приказал Лукас, — она приходит в себя, но мы не можем рисковать. Она уже не в том возрасте.

Кэтрин умчалась в дом, а Лукас склонился над бабушкой, надеясь, что она пострадала не очень серьезно.

— Что случилось? — спросила она в замешательстве.

— Вы упали с крыльца, — объяснил Лукас.

— Ветер. Я помню, он вытащил меня из дома.

Ида пошевелилась и издала душераздирающий стон.

— Что у вас болит? — спросил Лукас.

— Все. — Она попыталась опереться о землю, чтобы встать. — Помоги мне — не зря же нарастил себе такие мускулы.

— Лежите спокойно и не двигайтесь.

Ида не стала спорить. Лицо ее кривилось от боли. Лукас поднял ее голову повыше и положил на сгиб своего локтя, внезапно почувствовав, как на глаза начинают навертываться непрошеные слезы. Господи, разве с тех пор, как умерла его мать, он плакал хоть раз?..

Как Лукас ни пытался успокоить Кэтрин, она продолжала мерить шагами приемную «Скорой», явно не в силах прийти в себя.

— На рентген требуется время, — говорил он в который раз. — А то, что ты ходишь туда-сюда, не поможет. Постарайся расслабиться.

— Да, тебе легко говорить. Она не твоя бабушка.

— Нет, но она мне нравится, — ответил Лукас и сам поразился собственным словам.

Кэтрин тоже остановилась и посмотрела ему в лицо — прямые темные брови только подчеркивали, какие у нее грустные сейчас глаза.

— Прости, Лукас. Ты так добр, а я вымещаю на тебе свое беспокойство и раздражение.

И она закрыла лицо руками.

— Кэтрин, во всем виноват ветер. Ты тут ни при чем. А потом, вспомни: ты предлагала ей остаться на ночь.

Он всей душой хотел успокоить, хотел обнять девушку, но знал, что не может. Для нее он всего лишь плотник. Он ничего не рассказал ей о себе, а если она узнает правду, то воспримет ее как предательство.

Кэтрин отвела ладони от щек со следами слез. Лукас поймал ее за руку и заставил сесть на стул рядом с собой.

— Тебе не в чем винить себя.

— Ничего не могу поделать, — ответила она. — Я должна была идти впереди и придержать дверь. А она меня обогнала.

Тихий смешок поднялся в груди Лукаса.

— Я знаю твою бабушку всего несколько часов, но уже понял, что она всегда поступает так, как сама захочет.

Слабая улыбка возникла на губах Кэтрин, и она кивнула головой.

— Ты прав, она хуже двухлетнего младенца. Их-то ты хоть можешь уложить спать или сдать на руки няне.

— Или отшлепать, — добавил Лукас, обрадовавшись, когда глаза Кэтрин наконец заблестели.

— Точно, но бабушка просто невыносима.

— Невыносима, но и неотразима. Ты ее все равно любишь. Я вижу и завидую.

Кэтрин удивленно нахмурилась.

— Чему?

— Тому, какие теплые отношения в вашей семье, — пояснил Лукас, вспомнив своего холодного отца и всегда одинокую мать.

Кэтрин молча смотрела на него, и с каждой секундой ее лицо хмурилось все сильнее.

— А у тебя никого нет? — наконец спросила она.

— Нет, мой отец жив, но между нами нет близости.

В груди Лукаса опять все сжалось.

— О. — Кэтрин долго смотрела на Лукаса. — Как жаль.

И она коснулась его руки, утешая и жалея.

— Родственники Иды Брайтон, — прогремел чей-то голос.

Кэтрин вскочила на ноги и поспешила к врачу, стоящему в дверях. Он встретил ее на полпути и вывел в коридор.

Лукас остался сидеть и следить, как двигается за прозрачной перегородкой Кэтрин, как колышутся волны ее волос. Вот ее фигурка напряглась, когда она слушала врача, потом кивнула, метнула взгляд на Лукаса и снова повернулась к собеседнику.

А Лукас думал о ней. Она напоминала ему красивую, пушистую кошку, которая в одну минуту шипит и выпускает когти, а в следующую — запрыгивает на колени и сворачивается в мурлыкающий клубок. Кошка. Да, именно так.

Наконец Кэтрин снова возникла перед ним, крепко сжимая пальцами ремень сумочки. В глазах — глубокая озабоченность.

— Ну что? — спросил Лукас, поднимаясь ей навстречу.

— Перелом бедра. Операция утром. — На ресницах Кэтрин заблестели слезы. — Как мне сказать родителям? Они ужасно расстроятся.

— А может, лучше не говорить, пока не пройдет операция? — предложил Лукас. — Подожди до завтра, а там станет проще.

Кэтрин смотрела в пол.

— Ты не знаешь моих родителей, — наконец выговорила она.

— А ты, по всей видимости, знаешь очень хорошо.

Лукас дотронулся до ее руки, и она подняла голову.

— Ты навестишь ее до того, как уйдешь?

Кэтрин кивнула.

— Ее перевозят в другую палату, и я хочу проследить, как она устроилась. А после позвоню родителям. — Она немного наклонила голову, словно задумавшись. — Послушай, — произнесла она, — поезжай. Я и так задержала тебя, а уже поздно.

— Ты что, смеешься? — (А какого еще ответа она ждала от него сейчас, когда даже не знает, как добраться до дома?) — Я подожду тебя.

— Ну, хоть одна проблема разрешилась, — несколько минут спустя вдруг заметила Кэтрин.

— И какая же?

— Бабушке придется переехать. Теперь у нее нет выбора.

Лукас покачал головой.

— Да, странно, каким иногда образом решаются проблемы. Совсем не так, как ожидаешь.

— Только теперь я ощущаю себя ужасно виноватой, — добавила Кэтрин и, наклонив голову, посмотрела на Лукаса из-под полуприкрытых век.

— Виноватой? — не понял Лукас. — Почему?

Лицо Кэтрин стало серьезным и почти мрачным.

— Я так горячо молилась, чтобы произошло нечто, что убедило бы ее переехать ко мне, и не исключала мысли даже о больнице.

— Посмотри на меня, — попросил Лукас.

Она медленно подняла глаза.

— Поверь мне, ты просила не несчастный случай, а решение своей проблемы — вот и все.

— Знаю, — простонала она. — А теперь имей в виду: комнаты должны быть готовы к тому времени, как бабушка вернется. Тебе придется поторопиться.

— Ладно, я постараюсь.

В голове Лукаса тут же выстроился план всех работ, которые он должен выполнить. Договориться с электриком, водопроводчиком, завезти стенные панели, краску, настелить полы. Как все успеть за несколько дней?

— И пообещай, что не будешь тратить время, наблюдая за птицами.

— Обещаю, но только не молись за меня, ладно? Один Бог знает, что из этого может выйти.

И впервые за весь день Кэтрин рассмеялась громко, открыто, а потом ткнула его под ребра с азартом и силой, которых он не ожидал от такой хрупкой женщины.

Кэтрин летела к дому как на крыльях — так она была рада, что Лукас работает в воскресенье и она сможет увидеть его.

Лукас встретил ее на пороге кухни.

— Ну, как она? — спросил он, подразумевая бабушку Брайтон.

— Спала, когда я уходила. Мне сказали, она проспит еще два дня, так что я решила, что могу вернуться домой.

— Значит, все в порядке?

Кэтрин внимательно посмотрела на Лукаса, поражаясь его искренней озабоченности.

— Да, операция прошла успешно.

— Хорошо, я рад за нее. — Лукас прислонился к косяку, засунув большие пальцы за ремень. — Ты, наверно, измучилась.

— Да, я плохо спала ночью, а теперь еще надо позвонить родителям и рассказать им обо всем.

Кэтрин сняла сумочку с плеча и уронила на стул, потом закрыла глаза и принялась растирать виски.

— Давай сделаем так, — вдруг предложил Лукас. — Ты приляжешь на диван, я принесу тебе подушку и, пока ты будешь им звонить, приготовлю чашку чаю.

И он исчез, чтобы через секунду возникнуть с подушкой в руках.

— Сойдет? — спросил он.

— Вполне, — ответила Кэтрин, подняла голову, и Лукас подложил под ее голову на диване подушку.

Секунду он стоял неподвижно, а потом его пальцы скользнули к ее виску и принялись мягко массировать его круговыми движениями.

— Так хорошо?

Кэтрин довольно вздохнула, закрывая глаза.

Кэтрин упивалась его прикосновениями, его заботой, а в ее сознании толпились видения, которые она всеми силами пыталась изгнать. И Лукас, словно подслушав ее мысли, наклонился и потерся щекой об ее щеку, и его дыхание коснулось ее губ.

Сердце Кэтрин екнуло, ее охватила паника при мысли, что она легко может потерять контроль над своими чувствами. Разум шептал об осторожности, но сердце пропускало его слова мимо. Потом Лукас придвинулся ближе, и его губы коснулись ее, и искорки желания побежали по всему телу Кэтрин. Она изогнулась, стремясь получить больше чем просто поцелуи, и внутренний голос опять тревожно зашептал предостережения.

Лукас на секунду остановился, обводя пальцем контур ее трепещущих губ, подался вперед, нежно касаясь губами ее лба. Потом выпрямился, взял руку Кэтрин, которую она приложила к своему гулко стучащему сердцу, и прижался губами к ее ладони.

— Пойду приготовлю тебе чай, — проговорил он хрипловатым голосом и поднялся на ноги.

Немного успокоившись, Кэтрин схватила телефон и набрала номер родителей.

Да, Лукас прав, признала она, когда посоветовал отложить звонок. Сегодня она может успокоить маму, сказав, что операция прошла успешно и прогнозы на выздоровление очень неплохие.

— Я привезу бабушку сюда, как только ее выпишут, — добавила она. — У меня тут работает плотник, который переделывает старую летнюю кухню в спальню и ванную.

Мама тут же спросила, во сколько встанет такая перепланировка.

— Ма, не волнуйся о деньгах. Я уже все решила. У бабушки будет собственная гостиная. Там уютно, и я буду присматривать за ней. Все равно я собиралась уговорить ее переехать.

Пока она слушала очередную лекцию матери о том, что пора бы найти мужа и завести семью, вернулся Лукас. Он поставил ароматный напиток на стол рядом с диваном и устроился в кресле со второй чашкой в руках.

Его присутствие мешало Кэтрин говорить с матерью. Пришлось закончить разговор, дав такой ответ:

— Послушай, мама, если бы я хотела выйти замуж, я бы уже давно так и поступила. — Она перевела взгляд на Лукаса. — Я и так вполне счастлива. Моя жизнь устроена, и мне не нужны дети, чтобы реализовать себя как личность. Поверь мне.

Она успокоила мать еще несколькими банальными фразами и попрощалась с ней.

— Какие все-таки родители странные люди, — заметил Лукас, не отводя взгляда от окна.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кэтрин.

— Они считают, что лучше своих детей знают, как тем поступить, неважно, сколько лет детям пять, двадцать или тридцать пять. — Он отвернулся от окна и посмотрел на Кэтрин. — Просто удивительно, что они не понимают, как неправы.

— Верно, — ответила Кэтрин, гадая, случайной ли была произнесенная цифра. — Так тебе тридцать пять?

Лукас кивнул.

— Моя мама полагает, что нормальная жизнь возможна только в браке, — пожаловалась она.

— А разве нет?

Замечание Лукаса выбило Кэтрин из равновесия. Она смешалась и запнулась.

— Но ты сам не женат, — наконец нашлась она.

— Пока еще не женат, — уточнил он, а потом наклонился вперед и заглянул в лицо Кэтрин. — Мне кажется, что ты обманываешь саму себя. Ты заявила, что счастлива в одиночестве, но на самом деле предназначена для семейной жизни.

— По-моему, ты плотник, а не психоаналитик.

— Ты уже второй раз напоминаешь мне, кто я.

Ну и что? Если он так здорово разбирается в человеческих взаимоотношениях, то почему до сих пор не женат? Кэтрин взяла свою чашку и принялась усердно глотать горячую жидкость.

— Спасибо за чай.

— Пожалуйста. — Лукас глубоко вздохнул и поднялся на ноги. — Я, пожалуй, пойду. Кстати, я договорился с водопроводчиком, он придет завтра. Я прослежу, чтобы он попал в дом, и все ему покажу.

Теперь он говорил серьезно, по-деловому.

— Спасибо.

Он явно расстроился, но Кэтрин не могла извиниться, даже если бы захотела. Это разрушило бы ее защиту, с таким трудом возведенную. С каждым днем Лукас становился ей все ближе, а у нее оставалось все меньше сил, чтобы решительно оттолкнуть его.

Он вышел из комнаты, и Кэтрин закрыла глаза. Она знала, что поступила жестоко; Лукас так много сделал для нее, а она за последние несколько часов, никак не выказала своей признательности. В конце концов, он имеет право на собственное мнение… даже если оно ошибочно.

Хлопнула задняя дверь, и Кэтрин приготовилась услышать шум отъезжающей машины. Но все было тихо. Наконец любопытство взяло верх, и она открыла дверь. Лукас стоял во дворе, склонившись над открытым капотом.

— Что-то случилось? — окликнула его Кэтрин.

Он бросил на нее короткий взгляд, потом снова занялся мотором.

Кэтрин подождала, пока Лукас наконец не захлопнул крышку капота. Он поднялся на крыльцо, тяжело и сердито топая по ступенькам.

— Можно воспользоваться твоим телефоном?

Лицо у него выражало озабоченность, а в голосе проскальзывало раздражение. Кэтрин отодвинулась, и Лукас прошел мимо нее.

Она услышала, как он говорит по телефону на кухне. Потом он хлопнул трубкой о рычаг и прошагал обратно в гостиную.

— Похоже, неполадки с коробкой передач. Она и до того барахлила, но пока что все обходилось. Я вызвал техслужбу.

Кэтрин вглядывалась в его лицо в надежде, что вот-вот увидит его обычную добродушную улыбку.

— Лукас, извини, что была груба с тобой. Иногда я веду себя…

— … как сноб, — закончил он. — Совсем как мой отец.

— Сноб? Ты так думаешь?

— Да, временами, — подтвердил он. — Ты понимаешь, что у нас тут большая проблема?

Сердце Кэтрин упало. Неужели он откажется закончить работу?

— Проблема? Какая?

— Если мой пикап сломался, то у меня возникают проблемы с завершением работы. Конечно, я могу позвонить своему брату или нанять машину, договориться о перевозке, но…

— Мы что-нибудь придумаем, Лукас.

У Кэтрин сжалось сердце. Сколько еще проблем ей придется решить? Лекции матери, бабушкина операция, дом, засыпанный пылью и строительным мусором, и… это постоянное чувственное напряжение… Последнее было для нее тяжелее всего.

— Придумаем что? — переспросил Лукас, разведя руками.

— Пусть забирают пикап в автомастерскую. Я все равно хотела взять на завтра выходной, чтобы побыть с бабушкой. И тогда мы разберемся с машиной.

Он на секунду задумался, потом подошел ближе и внимательно посмотрел в глаза Кэтрин.

— А как насчет меня, Кэтрин? Что мы придумаем для меня?

Сердце Кэтрин на секунду куда-то провалилось, а потом понеслось вскачь. Она едва смогла перевести дыхание, чтобы выговорить давно приготовленные слова, которые так часто повторяла в мечтах:

— Лукас, ты можешь остаться ночевать здесь.