Темная душа

Ив Ньютон

Темная душа

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜ http://Wfbooks.ru

Оригинальное название: Dark Soul

Автор: Eve Newton / Ив Ньютон

Серии: SilverGate Academy series #1 / Академия Серебряные врата #1

Перевод: LadyTiara

Редактор: LadyTiara

Глава 1. ИЗОЛЬДА

В ночном небе высоко висит полная луна висит. Именно благодаря ней я знаю, что сейчас ночь. Днём она исчезает, но тёмное небо вечно. День за днём, ночь за ночью я смотрю в закрытые железными решётками окна этой крепости, где я сижу взаперти последние двадцать один год.

Чтобы быть в безопасности.

В безопасности.

От чего?

Видимо, от всех и от всего.

В течение двадцати одного года я была семейной тайной Морворенов — вампиршей-близнецом, о существовании которой никто не мог знать. Слишком редкая. Слишком ценная. Слишком уязвимая.

В этом поколении я единственная в своём роде, и тайна, окружающая моё рождение… ну, тайна. Всем известно то, о чём не говорят мне, и поэтому я сижу здесь, в одиночестве, под защитой, совсем одна.

Вздыхая, я оглядываю эту комнату, которая за этими заколдованными стенами является классной комнатой. Я сижу за своей единственной партой из чёрного дерева, с прямой спиной, как железные прутья на окнах. Каменные арки изгибаются над головой, словно массивные рёбра, сходясь у краеугольного камня с гербом, который я запомнила, но так до конца и не поняла. Свечи в железных канделябрах едва разгоняют мрак, и тени — мои единственные спутники.

Камень под моими ногами хранит столетия холода и нерассказанных историй. Иногда я говорю вслух, просто чтобы услышать человеческий голос, пусть даже мой собственный, который гулко отражается от стен, хранящих многовековые тайны.

Камин издаёт треск, и я наблюдаю за танцем пламени, зная, что они здесь мои единственные союзники.

Книжные полки возвышаются на такую высоту, что требуется деревянная лестница, чтобы достать до них, а их содержимое переплетено в потрескавшуюся кожу. Эта комната с её вечным холодом и непроницаемыми тенями — моё убежище и моя клетка. Вздохнув, я возвращаюсь к своей математике. Чертовски скучный предмет, но, похоже, хоть к чему-то у меня есть способности.

Дифференциальное уравнение в частных производных невинно лежит на странице, и я смотрю на него с внезапным отвращением.

∇²ψ + (2m/ħ²)(E-V)ψ = 0

— Тьфу! — сплёвываю я, когда по странице расползается красная тень.

Вздрогнув, я поднимаю взгляд и моргаю.

Луна становится красной — тёмно-кровавой, из-за которой, несмотря на её красоту, холодок меня пробирает до костей.

— Какого чёрта? — бормочу я, вставая и подходя ближе к узкому окну, чтобы выглянуть на улицу.

Я подпрыгиваю, когда в коридоре раздаётся грохот, и громкие голоса, настойчивые и пугающие, эхом разносятся по каменной крепости.

— Изольда! — кричит мой папа, врываясь в комнату. — Немедленно иди в свою комнату.

— Зачем? — спрашиваю я. Я только приступила к сегодняшним урокам. В моей печальной, жалкой, тайной жизни учёба — то, чего я с нетерпением жду.

— Просто иди, — рявкает он, оттаскивая меня от окна и задёргивая тяжелые чёрные бархатные шторы на окнах.

— Что происходит? Почему луна стала красной? — спрашиваю я, когда он буквально выталкивает меня из комнаты.

— А теперь иди наверх, — говорит он таким тоном, который душит на корню любые другим вопросы, которые могут у меня возникнуть, а их много.

Оставив учебники на столе, я поднимаюсь по неровной винтовой лестнице, которая находится всего в нескольких футах от двери в классную комнату, в свою спальню в башне, как обычно, считая ступеньки. Всего их семьдесят три. Я толкаю тяжелую дубовую дверь и вхожу в свою круглую тюрьму.

В углу стоит кровать с балдахином из красного дерева, покрытая покрывалом с цветочным принтом.

Я прохожу по каменному полу к окну с решётками и смотрю на красную луну.

— Что в тебе такого, что заставляет всех волноваться? — бормочу я и беру магическое зеркало.

Я нажимаю на него один раз.

— Айзек.

Оно остаётся чистым, и только моё отражение смотрит на меня в ответ.

Тук. тук.

— Айзек.

Тишина.

Тук. Тук. Тук.

— Айзек!

По-прежнему никакого ответа.

С низким, раздражённым рычанием я снова стучу по зеркалу.

Тук-тук-тук-тук-тук-тук.

— Айзек, ответь мне, чёрт возьми!

В конце концов, в поле зрения появляется мой близнец, отражающий мою мужскую версию с тёмными волосами и ярко-голубыми глазами. Он — инь для моего ян. У него атакующая магия, у меня защитная. Мы противоположности, но в лучшем смысле этого слова. На заднем плане громко играет музыка, мрачная мелодия в стиле дэт-метала, которую он выключает, когда видит меня.

— Иззи! Что случилось?

— Почему луна красная?

— Э? — он морщит нос, и тогда моё сердце учащённо забилось.

Позади него появляется его лучший друг по академии Серебряные Врата с подкуренной сигаретой в зубах. Он наклоняется, чтобы рассмотреть меня поближе, и его карие глаза с янтарными искорками становятся ещё темнее, когда он видит меня. Я облизываю губы, жалея, что не могу провести языком по татуировкам, которые покрывают большую часть его тела — в любом случае, как я могу судить, только видя его в зеркале, — по шее, груди, рукам.

— Иззи, — мурлычет он с таким акцентом, что кажется, будто шоколад поливают мёдом. Для большинства людей звучит невнятно, но если хорошенько прислушаться и услышать, как он произносит твоё имя во сне, то можно различить лёгкий итальянский акцент. Он глубоко затягивается сигаретой, а затем вытаскивает её изо рта большим и указательным пальцами. — Что так скрутило твои трусики? — спрашивает он с ухмылкой, от которой мои скрученные трусики чуть не загораются.

— Эм, — бормочу я, совершенно сбитая с толку, чувствуя, как горят мои щеки. Моя замкнутая жизнь не позволяла мне общаться с мальчиками, мужчинами, поэтому всякий раз, когда я вижу своего возлюбленного, я волнуюсь и мечтаю, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком, отправив в мир иной.

— Иззи? — рычит Айзек, раздражённый моим заиканием.

— Эм, луна, — бормочу я, беря зеркало и поворачивая его, чтобы показать им. — Она красная. Почему?

— Красная? — слышу я голос Айзека. — Не здесь.

Я поворачиваю зеркало и вижу, что Си-Джей пристально смотрит на меня. Я заставляю себя отвести взгляд, хотя могла бы смотреть в его глаза вечно.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, пытаясь сосредоточиться.

— Смотри, — Айзек поворачивает зеркало, чтобы показать мне бледно-белую луну, висящую в небе.

— Ладно, это странно, — бормочу я. — Почему здесь она красная?

— Я никогда не слышал о красной луне, — хмурясь, говорит он, поворачивая зеркало обратно.

— Иззи, — голос моего отца эхом разносится по лестнице. — Собирай вещи.

Обеспокоенная, я бросаю взгляд на Айзека, который пожал плечами.

— Я перезвоню через минуту.

Он кивает с озабоченным видом.

— Что происходит?

— Я не знаю. Я перезвоню, хорошо?

Я отключаю связь, когда мой отец врывается в спальню с большим пустым чемоданом, который он бросает на кровать и открывает.

— Начинай собирать вещи.

— Зачем?

— Просто собирай, — говорит он.

— Куда мы собираемся? — спрашиваю я, уже направляясь к своему гардеробу по ту сторону окна.

— Только ты. Тебе нужно убираться отсюда.

— Почему?

— Просто собирайся.

— Нет! — говорю я, бросая одежду в чемодан и отступая назад, скрестив руки на груди. — Куда я иду? Я имею право знать.

— В Серебряные Врата к своему брату, — выдавливает он из себя, явно не в восторге от этого. — Ты уходишь через пять минут, так что собирай вещи, или поедешь как есть.

Это приводит меня в движение. Я прожила здесь всю свою жизнь. У меня есть вещи, которые я хочу взять с собой, с которые мне нужно рассортировать, чтобы понять, смогу ли я обойтись без них или нет.

Я стараюсь не слишком задумываться о том, что меня внезапно отправляют в Академию Серебряные Врата, как моего брата-близнеца три года назад. Если начну думать об этом, и окажется, что это шутка, или только на одну ночь, это меня раздавит. Я мечтала поступить в настоящий университет, быть в окружении студентов, завести друзей и быть рядом с Си-Джеем, чтобы лично восхищаться им.

Мои руки дрожат, когда я бросаю одежду в чемодан, а в голове проносятся мысли об одном и том же, о чём я не хотела думать.

О Серебряных Вратах.

Я на взаправду собираюсь в Серебряные Врата. В место, которое я видела только по ту сторону зеркала Айзека, которое зовёт своими тёмными коридорами, наводняющими мрачными предчувствиями, и переполненными лекционными залами, внезапно оказавшимися в пределах досягаемости.

— У тебя три минуты, — рявкает папа. Его взгляд то и дело устремляется к окну, к кроваво-красной луне, которая висит над ним, как зловещее предзнаменование.

— Почему сейчас? — требую я ответа, доставая свои альбомы для рисования из-под кровати. — Двадцать один год изоляции, и вдруг меня куда-то отправляют? Что происходит?

Папа сжимает челюсть.

— Кровавая луна меняет всё. Теперь они могут найти тебя.

— Кто? — я запихиваю свою одежду и туалетные принадлежности в чемодан, даже не взглянув, что я положила.

— Все они, — его голос понижается, и впервые в жизни в глазах моего отца я вижу страх.

Я хватаю своё магическое зеркало, тщательно заворачиваю его в кашемировый шарф и на всякий случай прячу поглубже в чемодан. Это была моя единственная связь с внешним миром. Единственная вещь, которая позволила мне заглянуть в нормальную жизнь двадцатиоднолетнего вампира, которому не нужно бояться мира.

Рывком открываю ящик стола, чтобы взять свой дневник — тот, в который я записываю каждый одинокий день, каждый разговор шёпотом с Айзеком, каждый взгляд на Си-Джея, от которого моё сердце учащённо бьётся.

— Время вышло, — говорит папа, когда раздаётся громкий, зловеще медленный стук в тяжёлую дубовую входную дверь.

Моё сердце на секунду замирает, и неподдельный страх берёт верх над замешательством, раздражением и растущим волнением.

Папа застёгивает молнию на чемодане, хватает его и стаскивает с кровати. Он передаёт его моей матери, которая врывается в комнату с безумным выражением лица.

— Нам нужно идти, — настойчиво говорит она.

Не дожидаясь меня, она поворачивается и торопливо спускается по каменным ступеням.

— Уходи! — рычит папа, а я просто стою там, как олень в свете фар, когда стук становится громче и настойчивее.

Это приводит меня в движение, и я следую за мамой вниз по ступенькам и по извилистым коридорам замка. Я бегу за ней, стараясь не отставать, мои шаги заглушает алая ковровая дорожка, тянущаяся по коридору. Доспехи повторяют мои движения, металл стонет, когда я прохожу мимо. Я всегда подозревала, что они не просто украшение, и теперь я вижу, что так оно и есть.

Настенные канделябры отбрасывают мою тень в разные стороны, из-за чего кажется, что меня преследуют тёмные версии меня самой. Я считаю двери, ниши и молчаливых железных дев, стоящих по бокам огромного гобелена, к которому направляется мама. На ткани изображена сцена охоты женщины, убегающей от призрачных преследователей, всегда воспринималась скорее как предупреждение, чем как украшение.

Мама отодвигает его в сторону, чтобы показать каменную стену за ним.

Над нами гремит гром, заставляя меня подпрыгнуть, а затем раздается грохот, означающий, что двери сломаны.

— Быстрее, — говорит мама.

Куда?

Застыв, я наблюдаю, как она прикладывает ладонь к камню. Стена мерцает, открывая тёмный проход, которого не должно быть.

— Сюда, — шепчет она, хватая меня за руку и увлекая в темноту.

Моё вампирское ночное зрение включается, и я вижу узкий проход, который ведёт в маленькую круглую комнату без окон.

— Когда ты прибудешь туда, вы с Айзеком уже не будете близнецами, хорошо? — отчаянно говорит она. — Ты его младшая сестра. Запомни это, Иззи. Это важно.

Прежде чем я успеваю ответить, она толкает меня на середину комнаты и швыряет мой чемодан к моим ногам.

Ослепительная вспышка света обжигает сетчатку, и я закрываю глаза, чувствуя, как по коже пробегает порыв ветра, рвущий волосы и одежду… а затем всё замирает.

Глава 2. ИЗОЛЬДА

— Уф! — я приземляюсь на задницу, на холодную, мокрую землю, и сразу же попадаю под дождь. На самом деле, это такой мелкий дождик, который пробирает до костей. Я откидываю волосы с лица и поднимаю глаза, чтобы увидеть, как надо мной зловещим образом нависает Академия Серебряные Врата. Я с трудом поднимаюсь на ноги и смотрю.

Это первый раз, когда я выхожу за стены замка. Я обхватываю себя руками, чувствуя себя уязвимой и напуганной.

— Мисс Марворен.

Я отрываю взгляд от обсидиановых шпилей и сверкающего черного мрамора Академии, чтобы посмотреть, кто произнёс моё имя. Мои глаза расширяются, когда я вижу стоящего передо мной мужчину. Не вампир, насколько я могу судить, но, кроме этого, кто знает, кто он такой? У него короткие чёрные волосы, желтоватая кожа и чёрные как смоль глаза, которые, кажется, проникают в мою душу.

— Кто… кто вы такой? — заикаюсь я.

— Элдрис Блэкридж. Директор Серебряных Врат. Мы ждали вас.

— Ждали? — я прищуриваюсь. От него исходят очень недоброжелательные флюиды.

— Совершенно верно, — он не выдаётся в подробности, просто смотрит на меня теми глазами, которые видят всё.

— Иззи! — кричит Айзек через двор, и, обернувшись, я вижу, как он бежит ко мне. — Что ты здесь делаешь?

— Джентльмены, — обращается Блэкридж к Айзеку о Си-Джею, подошедшим ко мне поближе.

У меня перехватывает дыхание, когда Си-Джей дарит мне медленную, сексуальную, нервирующую улыбку, от которой у меня всё внутри переворачивается.

— Сэр, — хмурится Айзек. — Почему здесь моя сестра?

— Она учится в Серебряные Вратах, Мистер Морворен.

— Почему? — спрашивает он, пристально глядя на меня.

Я пожала плечами.

— Меня прислали мама с папой, — бормочу я очевидное, всё ещё взволнованная присутствием Си-Джея. Его волосы теперь влажные от мороси, и мокрым он выглядит ещё лучше. А я? С моими вьющимися мокрыми волосами, в белой блузке, которая практически насквозь промокла от дождя, и чёрных брюках я, наверное, выгляжу как мокрая кошка. Я дрожу, жалея, что не успела захватить куртку из гардероба до того, как меня бесцеремонно вытолкнули через волшебный портал.

Си-Джей снимает свой чёрный пиджак и, подойдя ко мне сзади, набрасывает его мне на плечи. Я практически падаю в обморок. На воротнике остается запах его лосьона после бритья, смесь мужских специй и тёмной амбры, от которой у меня кружится голова, и едва уловимый запах сигаретного дыма. Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как ткань всё ещё согревает его тело.

— Ты дрожишь, — бормочет он.

— Спасибо, — шепчу я, не в силах смотреть ему прямо в глаза. Пиджак облегает меня, дорогая и невероятно мягкая на моей влажной коже.

Он сжимает мои волосы в кулаке, вытаскивая их из-под пиджака. Он слегка сжимает их, прежде чем промурлыкать мне на ухо:

— Не за что, моя сладкая.

От нежности, смешанной с его дыханием на моей шее, у меня мурашки бегут по коже, и это не пройдёт через несколько недель. Если раньше я считала его самым сексуальным мужчиной на свете, то теперь я знаю, что так оно и есть.

— Довольно, джентльмены, — говорит Блэкридж, свирепо глядя на Си-Джея, стоящего рядом со мной.

Си-Джей отступает назад с озорной улыбкой.

— Иззи? — спрашивает Айзек, тоже глядя на Си-Джея. Он понятия не имеет о моей влюблённости, и я скорее умру тысячью смертей, чем скажу ему, что мне нравится его лучший друг.

— Поговорим позже, — бормочу я, когда присутствие Блэкриджа становится всё более зловещим.

— Отличная мысль, — говорит Блэкридж. — Давай устроим тебя в твоей комнате.

Я моргаю, когда он поднимает мой чемодан и уводит меня в сторону от того места, откуда пришли Айзек и Си-Джей.

Проклятье. Я надеялась, что буду ближе к Си-Джею и моему брату.

Я пожала плечами и качнула головой, глядя на Айзека, жалея, что не знаю, что ему сказать, но понятия не имею, да и он, судя по всему, тоже.

Я следую за Блэкриджем по скользкому от дождя двору, его широкие шаги заставляют меня чуть ли не бежать трусцой, чтобы не отстать. Академия с каждым шагом становится всё больше. Это кошмарное здание в готическом стиле, которое каким-то образом умудряется быть одновременно красивым и угрожающим. Когда мы подходим ближе, оно кажется живым, как будто камни шепчутся, когда мы проходим мимо.

Я плотнее закутываюсь в пиджак Си-Джея, вдыхая его запах, чтобы набраться храбрости. После двадцати одного года изоляции меня бросают в академию, где есть люди и… всё такое. От необъятности происходящего у меня сжимается грудь.

Мы входим через массивные двери, украшенные символами, которые я помню по своим домашним книгам. Древние защитные знаки переплетаются с предупреждениями. Коридор простирается невероятно высоко, освещённый парящими над нашими головами бело-голубыми шарами. С меня капает на мраморный пол, когда мы подходим к лестнице.

Студенты снуют по залу, некоторые бросают в мою сторону любопытные взгляды, которые задерживаются на мне слишком долго. Я замечаю, как они обходят Блэкриджа стороной, а выражение их лиц меняется с любопытства на настороженность, когда они замечают его. Я чувствую себя ягнёнком среди волков.

Мы поднимаемся на три лестничных пролёта и подходим к двери из тёмного дерева. Когда Блэкридж щёлкает по ней пальцами, она бесшумно открывается. Он ставит мой чемодан на пороге и отступает назад, показывая, что я могу зайти внутрь.

Круглая комната за ней совсем не похожа на мою домашнюю тюрьму. Тёмно-синие стены мерцают созвездиями, которые на самом деле движутся, следуя за настоящим ночным небом. Кровать с балдахином, задрапированная серебристым шёлком, стоит напротив камина, в котором при моём появлении вспыхивают языки пламени.

— Ванная вон там, — Блэкридж указывает на дверь из матового стекла.

Я киваю, меня тянет к окну, занимающему половину стены. В отличие от моих окон с решётками дома, это прозрачное, из него открывается панорамный вид на территорию внизу и лес за стенами академии под бледной луной, висящей в небе.

— Ты найдёшь своё расписание на столе, — говорит Блэкридж, и его голос прерывает мои мысли. — Занятия начнутся завтра в сумерках. В столовой через равные промежутки времени подают кровь и другие блюда. Я предлагаю тебе ознакомиться с планировкой кампуса до этого. Добро пожаловать в Серебряные Врата, мисс Морворен. Я надеюсь, твоё время здесь будет… познавательным.

Он уходит, не сказав больше ни слова, и дверь со щелчком закрывается за ним. На мгновение я замираю, затем бросаюсь запирать её, хотя сомневаюсь, что простой замок остановит кого-то, кто действительно полон решимости проникнуть внутрь.

Я тащу свой чемодан к кровати и падаю рядом с ним, у меня кружится голова. У меня возникает множество вопросов. Почему я здесь? Что за существа пытались добраться до меня дома? Почему луна здесь не красная? Как я могу находиться рядом с людьми, не выставляя себя полной дурой? Как я могу находиться рядом с Си-Джеем и не выставлять себя полной дурой?

Я снова встаю и прислоняюсь лбом к окну, прижимая кончики пальцев к прохладному стеклу. Никаких решёток. Никаких чар, которые я могла бы ощутить. Только я и ночь за окном, разделённые лишь тонким стеклом. От этой свободы у меня кружится голова.

Я снимаю куртку Си-Джея, в последний раз подношу её к лицу, прежде чем аккуратно положить в изножье кровати. Мне нужно будет как можно скорее вернуть её ему, хотя в глубине души я навсегда хочу сохранить эту маленькую частичку его души.

Расписание на столе напечатано на плотном пергаменте. Вверху я вижу то, что заставляет меня съёжиться. Третий год — Младшие классы. Айзек учится в старших классах. Он старше меня на 30 секунд, если что. Почему меня понизили в классе? Почему бы не перейти на четвёртый курс? Или, ещё лучше, почему мне нельзя быть ровесницей Айзека? Но я знаю ответ на этот вопрос. Женщина-близнец, редкая, уязвимая, и бла-бла-бла.

Мои занятия проходят как в страшном сне. Продвинутая магия крови, Защитные заклинания, История сверхъестественных войн, Теория измерений, Оборонительная боевая подготовка. Я провожу пальцами по бумаге, испытывая волнение, смешанное с ужасом. После многих лет уединенного обучения, в котором моими спутниками были только книги, я буду сидеть в реальных аудиториях с реальными людьми.

И Си-Джеем.

Интересно, буду ли я учиться на тех же занятиях, что и он. От этой мысли меня бросает в жар, и я начинаю бороться с затянувшимся холодом после дождя. Я не так уж много знаю о нём, за исключением того, что он лучший друг Айзека, он приехал сюда только в начале этого года, несколько месяцев назад, и что он вампир.

О, и что он чертовски сексуален и может довести меня практически до оргазма на месте своей улыбкой.

Я расстёгиваю молнию на чемодане, вздрагивая от звука, неестественно громкого в тихой комнате. Одежда, которую я сложила в беспорядке, вываливается наружу. Это куча практичных свитеров, рубашек и джинсов, а также шёлковых ночных рубашек, которые я никогда не надевала вне своей башни. Из-под кашемирового шарфа блестит моё магическое зеркало.

Поднимая его, я колеблюсь. Стоит ли мне снова связаться с Айзеком? Сказать ему, что я в безопасности и всё устроилось.

Тихий, скребущийся звук в дверь заставляет меня подпрыгнуть, сердце бешено колотится о рёбра. Я замираю, прислушиваясь. Тишина. Было ли это просто из-за оседания старого здания? Или что-то ещё? Тени, отбрасываемые движущимися созвездиями, сгущаются, образуя тревожные очертания в уголках моего зрения.

Сделав глубокий вдох, я прогоняю страх. Я больше не взаперти. Но, возможно, безопасность никогда не заключалась в каменных стенах и железных прутьях. Возможно, настоящие опасности таятся где-то здесь, в коридорах, когда ты сидишь рядом со мной в классе и улыбаешься, а глаза у тебя горят янтарём. Монстры с красивыми лицами.

Глава 3. ИЗОЛЬДА

Постучав по зеркалу, я зову Айзека.

— Верно, — подтверждает он. — Что происходит? Почему ты здесь?

— Понятия не имею, — говорю я. — Ты сам видел. Папа потребовал, чтобы я собрала вещи, и вот я здесь, после того как мама толкнула меня через портал.

— Портал?

Я киваю.

— За тем жутким гобеленом.

— Со сценой Охоты.

— Кажется уместным. Они сказали, что кто-то пришёл за мной. Кто-то вламывался в дом?

— Что? — рычит он. — Как?

Я пожала плечами.

— Кто знает? Всё произошло очень быстро. Мне сказали вести себя как твоя младшая сестра, меня перевели в младший класс, — я обижаюсь на него, когда он фыркает.

— Значит, это было спланировано заранее? — спрашивает он, нахмурившись, быстро приходя в себя.

— Похоже на то. Или, по крайней мере, как запасной вариант на случай, если в замок вломятся.

— Это очень… — он замолкает, уставившись на меня.

— Да.

— Ты в порядке?

— Я в шоке. Я никогда… — я оглядываюсь по сторонам.

— Я знаю, — тихо говорит он. — Где ты?

— Через двор от вас.

— В резиденции Низшего Класса, — бормочет он.

— Заткнись, — рычу я.

Он поднимает руки.

— Значит, мы продолжаем обманывать даже сейчас? — он знает, в чём дело. Ну, он не хуже меня знает, что я — большая тайна семьи Морворен. Хотя сейчас это уже не такая тайна. — И что мы должны всем говорить?

— Ну, а что ты сказал Си-Джею? — квакаю я и смотрю на его пиджак, лежащий на моей кровати.

Айзек издаёт звук, похожий боевой клич дикого зверя, который собирается напасть.

— Держись подальше от Си-Джея.

Я снова перевожу взгляд на него.

— Почему? Он кажется милым, — милым и чертовски горячим.

— Он не тот вампир, который тебе нужен.

— У тебя есть право голоса? — гневно спрашиваю я, хотя знаю, что Си-Джей никогда бы не согласился пойти со мной на свидание. Он добр к «младшей» сестре своего лучшего друга.

— Есть. Он опасен.

Я сглатываю. Почему это больше похоже на вкусное угощение, чем на предупреждение, которым оно должно быть?

— Не бери в голову, — говорю я, отмахиваясь. — Что ты ему рассказал обо мне?

— Только то, что ты моя младшая сестра. Никакого вранья. Так и есть.

Прищурившись от его ухмылки, я поджимаю губы.

— И это всё? Он не интересовался подробностями?

— Зачем они ему?

Хороший вопрос. Конечно, она ему ни к чему. Ему насрать.

— Хорошо, — бормочу я, чувствуя знакомый укол разочарования, скручивающий мои внутренности. Я просто скучная младшая сестричка Айзека, неожиданное дополнение к декорациям. — Значит, никто не знает, что я провела взаперти два десятилетия, как принцесса из мрачной сказки?

— Нет. И так оно и останется. Ты просто опаздываешь на академическую вечеринку. Поняла? — его забота, несмотря на то что я не знаю, почему, вызывает у меня улыбку. Он всегда прикрывает мне спину.

— Кристально, — я вздыхаю, проводя рукой по своим всё ещё влажным волосам. — Как думаешь, что случилось с луной? Там красная, здесь нормальная. Папа сказал: «Кровавая луна меняет всё. Теперь они могут тебя найти». Кто такие «они»?

Отражение Айзека становится мрачным, обычный игривый огонек в его голубых глазах тускнеет.

— Я не знаю, Иззи. Но это звучит плохо. Действительно плохо. Папа ни за что не отправил бы тебя сюда, в Серебряные Врата, если бы угроза не была серьёзной. Это место нельзя назвать убежищем.

— Серьёзно, — отвечаю я, оглядывая свою роскошную, но почему-то всё ещё нервирующую новую комнату. — Значит, я, по сути, приманка в чуть более населённом аквариуме?

— Не говори так, — его голос звучит резко. — Я присмотрю за тобой. Мы оба присмотрим.

— Мы? — я приподнимаю бровь. Он подключает Си-Джея? От этой мысли по моему телу пробегает смешной трепет, несмотря на мрачные обстоятельства.

— Просто… будь осторожна, Иззи. Очень осторожна, — он оглядывается через плечо, затем снова смотрит на меня. — Мне нужно идти. Не высовывайся. Я найду тебя завтра.

Прежде чем я успеваю спросить что-то ещё, связь обрывается, и я остаюсь смотреть на своё собственное встревоженное лицо в зеркале.

По мне пробегает мелкая дрожь, когда из-за сырости становится холодно, я ставлю зеркало на место и поворачиваюсь к своему чемодану. Я тщательно распаковываю вещи, надеясь, что завтра мне не придётся снова их упаковывать, чтобы уезжать. Как бы это ни было ужасно, я свободна. Впервые в своей жизни я по-настоящему свободна.

Что бы это ни значило, думаю, я скоро узнаю, но сейчас я собираюсь принять долгий, горячий душ и смыть с себя холод, страх и замешательство.

Ванная комната отделана блестящим чёрным мрамором и украшена серебряной сантехникой. Когда я встаю под обжигающие струи, вокруг меня клубится пар, а напор воды настолько силён, что снимает напряжение с плеч. Совсем не похоже на функциональную холодную ванную в моей башне. Здесь даже мыло пахнет декадентски, тёмными ягодами и чем-то смутно неясным.

Пока вода стекает по моей коже, я не могу перестать прокручивать в голове события последних нескольких часов. Красная луна, папин страх, отчаянный рывок мамы через портал. И Си-Джей. Всегда Си-Джей. Его пиджак, всё ещё лежащий на кровати, кажется мне фирменным. Воспоминание о его дыхании на моей шее, о его пальцах в моих волосах… Я дрожу, несмотря на жару.

— Опасен, — бормочу я.

Это слово эхом отдаётся у меня в голове. Почему мысль об опасности, особенно связанная с Си-Джеем, вызывает запретный трепет в моих жилах вместо чистого ужаса?

Я прислоняюсь головой к прохладным мраморным плиткам, позволяя воде стекать вниз. Я больше не просто сестра-близнец Айзека, которую спрятали для сохранности. Я здесь, в этом мире.

Внезапная, яростная решимость наполняет меня, прогоняя остатки тревоги. Пребывания в тени двадцать один год достаточно. Пришло время действовать. Даже если для этого придётся столкнуться лицом к лицу с монстрами. Особенно если один из них похож на Константина Аквила Младшего.

Выключив душ и выйдя из душа, я вытираюсь полотенцем, чувствуя, что мне немного теплее, я беру пиджак Си-Джея и нюхаю его, как какая-нибудь извращенка, но это успокаивает и возбуждает. Я сбрасываю полотенце и надеваю его, позволяя ему скользить по моей обнажённой коже.

Заснуть, кажется, невозможно. В голове у меня вихрь тревоги и предвкушения. Завтра я столкнусь с неизвестностью. Завтра я пойду на занятия, полные незнакомцев. Завтра я, возможно, снова увижу Си-Джея. Впервые моё будущее — не прямая линия, ограниченная каменными стенами; а тёмная, извилистая тропинка, и я понятия не имею, куда она приведёт.

Глава 4. СИ-ДЖЕЙ

Управление зеркалами знакомо мне. Я могу видеть сквозь любую отражающую поверхность, если захочу, и меня определённо поражает, что я вижу Изольду без её ведома. Она великолепная женщина с формами, которые определённо лучше видны вживую, чем в зеркале. Я откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за ней через зеркало в полный рост в её спальне, отличающееся от зеркала в моей. Она обнажена, на ней мой пиджак, и я никогда в жизни не видел ничего более сексуального.

Низкое рычание вырывается из моей груди, первобытный звук, который я с трудом сдерживаю. Шёлковая подкладка ласкает её кожу, обрисовывая округлости грудей и изгиб бёдер. Она вдыхает запах воротника, её глаза закрываются, и по моим венам разливается собственнический жар. Моя. Этот аромат, который она вдыхает, этот пиджак, в который она закутана, — всё это моё. И скоро она тоже будет моей.

Желание телепортироваться прямо в её комнату, почувствовать эту нежную кожу под своими руками, заменить ткань своими прикосновениями вызывает почти физическую боль. Её невинность, то, как она явно взволнована мной, — опьяняющий соблазн. Она думает, что она просто опекаемая сестра Айзека. Она понятия не имеет, кто она такая и что она со мной делает.

Та красная луна, тот внезапный переворот в чужом мире, который постоянно погружён в темноту, — это подарок судьбы. Они вывели её из клетки в мой мир. Блэкридж может пытаться держать меня подальше от неё, а Айзек может пытаться защитить её, но они не понимают. Она не просто новая ученица. Она — расплата. И я единственный, кто видит, что за этой застенчивой внешностью назревает буря. Я наблюдаю, как она расхаживает по своей комнате, пиджак слегка раскрывается при её движениях, открывая дразнящий вид. Терпение. Я ждал так долго. Могу подождать ещё немного, чтобы заявить права на то, что уже предназначено мне судьбой. Но не слишком долго. Одной мысли о том, что кто-то ещё может приблизиться, о том, что она смотрит на другого мужчину так, как смотрит на меня, даже в страхе и замешательстве, достаточно, чтобы во мне зашевелились драконьи черты, разгорелся огонь под маской хладнокровного вампира, который является моей доминирующей силой. Да, как личность она определённо лучше, и в постели она будет ещё лучше.

Её запах, эта уникальная смесь невинности и чего-то более дикого, необузданного, пропитывает ткань пиджака. Чертовски пьянящая. Мой член возбуждается, твёрдый и тяжелый. Я сжимаю его, уже обнажённый, зная, что получаю непрерывное удовольствие от созерцания.

Она понятия не имеет, какой эффект оказывает не только на меня, но и на сам воздух вокруг неё. Под её кожей пульсирует сила, защитная магия, настолько мощная, что она практически как маяк. Но она совершенно не замечает этого.

Я нежно дёргаю свой член, представляя, как её рука касается меня.

Именно эта наивность, это нетронутое качество привлекает меня так же сильно, как и её красота. Она — награда, редкий, защищённый цветок в саду, полном шипов. Теперь она здесь, в Серебряных Вратах, где монстры разгуливают на свободе.

Я один из самых больших и злобных монстров из всех.

На моих губах играет ухмылка. Она — восхитительный секрет, которым я не горю желанием делиться, но вмешательство Блэкриджа ранее было чётким предупреждением. Он знает. Или подозревает. Не имеет значения. Никто не разлучит меня с ней.

Она снова вдыхает мой запах.

— Хорошая девочка, — бормочу я, доставляя себе большое удовольствие. — Позволь моему запаху оставить на тебе след, а ты даже не будешь знать об этом.

Мой взгляд снова скользит по ней, задерживаясь на уязвимом изгибе её шеи. Желание испить из неё, заявить на неё права таким образом, чтобы не оставалось никаких сомнений, — сжигающий голод.

Она поворачивается к зеркалу и снимает пиджак, предоставляя мне беспрепятственный обзор её стройного маленького тела. Её сиськи идеально подходят для того, чтобы, сдвинувшись, просунуть мой член между ними, её влагалище выбрито наголо, что заставляет меня тяжело дышать, когда я напрягаюсь и ускоряюсь. Мой оргазм близок. Я встаю, сжимая член в руке, и подхожу ближе к зеркалу. Со стоном я смотрю, как она расчёсывает волосы. Мои яйца напрягаются, когда я представляю, как погружаю свой толстый член в её невинную киску, и моё семя выплёскивается наружу, разбрызгиваясь по холодному зеркальному стеклу.

— Чёрт, — хриплю я. — Изольда, — даже её имя приятно на вкус на моём языке.

Она понятия не имеет. Она бродит по своей комнате, совершенно не замечая ни моего взгляда, ни той бури, которую она вызвала.

Мой отец предупреждал меня о том, что в этом захолустном измерении нельзя отвлекаться, нельзя привязываться к чему-то другому. Но Изольда — не отвлекающий фактор. Она… неизбежна. В роду Морворенов есть нечто особенное. Я ещё не знаю, что именно, но рано или поздно Айзек поделится со мной подробностями, а если нет, то это сделает Изольда. Потянувшись, я размазываю своё семя по её отражению.

— Никто другой не получит тебя, моя сладкая. Ты моя, и чем скорее все это поймут, тем будет лучше. Я сожгу всю эту грёбаную крепость дотла, если кто-нибудь попытается забрать принадлежащее мне.

Зеркало внезапно становится ледяным, настолько, что обжигает мне ладонь.

Я зашипел и отстранился, видя искажённую фигуру с другой стороны.

— Интересно, — бормочу я, подходя ближе и вглядываясь в стекло. — Ты кто?

Фигура исчезает, и я снова вижу Изольду, забирающуюся в постель, снова укутанную в мой пиджак.

Холодок на стекле рассеивается, но образ этого мимолетного искажения остаётся в моей памяти. Ещё один игрок? Или это просто уловка пространственных путей, которыми пронизана эта старая академия? В любом случае, это чертовски раздражает. Мои права на Изольду неоспоримы.

Прищурившись, я натягиваю на себя одежду, мой член снова становится твёрдым, желая испытать всё по-настоящему.

— Скоро, моя сладкая. Скоро.

Мысль о ней, беззащитной в этой комнате, одетой в мой пиджак, как во вторую кожу, вновь разжигает во мне собственнический огонь. Натягивая ботинки, я открываю окно и смотрю вниз. Двор пуст. Я вылезаю и спрыгиваю с четырех этажей на землю с грацией могущественного вампира, которым я и являюсь. В моём мире, который так сильно отличается от этого, нет никого более могущественного, чем моя семья. Мой отец — первородный вампир, Инициал, единственный оставшийся в живых, и ему почти три тысячи лет. Моей матери больше тысячи лет, и она Королева Драконов, хотя этот титул в основном излишен, поскольку она предпочитает быть вампиром, как и я. Я не могу превратиться в дракона, но в моих руках вся их сила. Возможно, если бы я принял свою драконью сторону, я бы превратился, но мне это не так интересно. Быть вампиром гораздо веселее. Пересекая внутренний двор, я останавливаюсь и смотрю вверх. Я чувствую Изольду и точно определяю, в какой комнате она находится. Уставившись в окно, я жду, но не вижу ничего плохого.

Отойдя за старое дерево, которое выглядит так, будто его опалили изнутри, я прислоняюсь к нему и смотрю в окно. Не отрываю от него глаз, пока она спит.

Глава 5. КАССИЭЛЬ

Я достигаю предельной скорости, и мои крылья горят. Ветер срывает с меня развевающиеся белые одежды, оставляя меня обнажённым, с горящей кожей. Я издаю стон, когда земля устремляется ко мне в этом тёмном королевстве, куда я стремительно падаю. Почему именно туда? Кто знает? Удача в лотерее?

В нос мне ударил запах горелой кожи и перьев, и я закрыл глаза, когда рухнул на землю, ломая себе все кости.

Как оказалось, за мной всё ещё кто-то приглядывает, и мои кости срастаются почти мгновенно, оставляя меня в состоянии ужаса на целую секунду, прежде чем боль утихает, и я переворачиваюсь на спину, чтобы посмотреть на ночное небо с другой стороны.

Моргая, чтобы прояснить зрение после не слишком изящного спуска с небес, я слегка отступаю назад, когда надо мной появляется чьё-то лицо.

— Кто тут у нас? — спрашивает он, и его чёрные глаза прожигают мой череп лазерным лучом, который, кажется, разрушает всю мою защиту.

Мгновенно вскакивая на ноги, я смотрю, как он выпрямляется. Он одет во всё чёрное и похож на Ангела Смерти.

— А вы кто? — спрашиваю я в ответ.

Он слегка приподнимает левую бровь, наблюдая за моим поведением.

— Я первый спросил.

Я фыркаю, но это вполне справедливо. Он первым спросил.

— Кассиэль, — говорю я, глядя на свой бывший дом. — Где я?

— Кассиэль. У тебя есть фамилия?

Я снова смотрю на него.

— У ангелов обычно нет фамилий, даже у падших, — эти слова жгут мне язык, но я знал, что так и будет. Я не оправдал ожиданий небес. Я был крайне недоволен своими вопросами, исследованиями.

— Падший ангел, — бормочет мужчина. — Как интересно. Что ж, мистер Кассиэль. Ты приземлился на территории моей академии. Я профессор Блэкридж, директор Академии Серебряные Врата, и что-то подсказывает мне, что тебя послали сюда не просто так.

— О? Тогда зачем?

— Существуют тысячи измерений, с миллионами других мест, где ты мог бы приземлиться, и всё же ты здесь, в моей академии для одарённых и слегка чудовищных созданий.

— Чудовищных? — повторяю я с содроганием, но это не так уж страшно. Совсем наоборот. Я очарован, и именно поэтому я был изгнан с небес всего лишь после двадцати одного года пребывания ангелом.

— Сколько тебе лет? — спрашивает меня Блэкридж.

— Двадцать один, — отвечаю я, оглядывая шпили из обсидиана, которые вонзаются в небо, чёрные гранитные стены, сверкающие, как отполированные в ночи. — Это место кажется древним.

— Так и есть, — подтверждает Блэкридж, и в его тёмных глазах мелькает что-то нечитаемое. — И теперь, похоже, это твой новый дом. Если только ты не предпочитаешь бродить по дикой местности голым и смущённым? Это королевство не славится своей безопасностью.

Я оглядываю себя, внезапно осознавая, что на мне совсем нет одежды. Мои крылья, которые теперь стали чёрными, а не такими, как прежде, белоснежными, рефлекторно дёргаются.

— Не особенно.

Он щёлкает пальцами, и в одно мгновение я уже одет в обтягивающую чёрную футболку, чёрные спортивные штаны и чёрные ботинки. Думаю, мне впору. Я одёргиваю обтягивающую футболку, которая практически облегает моё тело. Совсем не похоже на развевающееся небесные одеяния.

— Хорошо. Тогда приходи. Мы найдём тебе комнату. И тогда мы сможем обсудить твоё зачисление.

Зачисление? Просто так? Никаких вопросов о том, почему я пал, никакого осуждения, просто предложение убежища, хотя и довольно зловещего на вид.

— Вас не беспокоит, что падший ангел просто свалится вам под ноги?

Блэкридж ухмыляется, и на его лице появляется леденящее душу выражение.

— Беспокоит? Мистер Кассиэль, я коллекционирую вещи, которые беспокоят гораздо больше, чем мятежный небожитель. Кроме того, — его пристальный взгляд снова скользит по мне, задерживаясь на моих крыльях, — у меня такое чувство, что ты отлично впишешься, — он поворачивается, его чёрное пальто развевается вокруг него, словно отделяющаяся тень, и направляется к величественной академии.

Я колеблюсь лишь мгновение. А какой у меня ещё есть выбор? Небеса изгнали меня. Это тёмное, странное место — всё, что у меня осталось. Глубоко вдыхая, в котором всё ещё ощущается привкус озона и сожжённой благодати, я следую за ним. Мои чёрные крылья, тяжёлые и незнакомые, врезаются мне в спину, на время исчезнувшие, но не забытые. Чудовищные, он сказал. Может быть, он прав. Может быть, это то место, которому я действительно принадлежу.

Шагая за ним, стараясь не отставать, я чувствую на себе чей-то пристальный взгляд.

Повернув голову, я вижу, что кто-то смотрит на меня из-за обгоревшего дерева. Это один из чудовищ, о которых говорил Блэкридж. Его аура тёмная, с янтарными вкраплениями, которые странно отражаются в ночи.

Он излучает силу, от которой по моей вновь обретшей чувствительность коже пробегают мурашки. Несомненно, он чудовище. Могущественное. Его взгляд, даже с такого расстояния, пронзает мрак, оценивающий, расчётливый. В его позе чувствуется собственничество, территориальные притязания на землю, на которой он стоит. Он не двигается, не признаёт Блэкриджа, просто наблюдает за мной. Моя бунтарская искра, из-за которой меня выгнали из жемчужных врат, разгорается. Я встречаюсь с ним взглядом, задерживая его на мгновение дольше, чем это принято из вежливости, — это молчаливый вызов. На его лице мелькает удивление, прежде чем губы растягиваются в медленной, опасной улыбке. Из тех, что сулят неприятности.

Блэкридж не оглядывается и, кажется, не замечает молчаливого противостояния.

— Не отставай, мистер Кассиэль. У ночи здесь много глаз, и не все они настроены дружелюбно.

Дружелюбие — определённо не та атмосфера, которую я ощущаю в здешнем окружении. Но, с другой стороны, я и не ожидал, что меня встретят приветливо. Я отрываю взгляд от существа, и от этой встречи меня охватывает странный гул. Это место уже сейчас интереснее, чем когда-либо были небеса. Воздух трещит от невидимой энергии, а ветер, треплющий мои опалённые светлые волосы, шепчет о секретах. Очевидно, я самый новый экспонат в этой чудовищной академии. Так кем же это меня делает? И почему небеса послали меня сюда? Наверное, чтобы преподать мне урок, чтобы я приполз обратно со своими чёрными перьями, весь поникший и печальный, и молил о прощении и возвращении в Королевство.

О, да, как будто такое возможно.

Впервые в жизни у меня есть свобода — свобода делать всё, что я хочу, задавать любые вопросы, которые захочу, и изучать всё, что захочу. Я могу пойти против той самой реальности, которая привела меня в этот мир, если захочу.

Дрожь восторга пробегает у меня по спине. Это место, эти Серебряные Врата, наполнены грубой, неукротимой силой, которой так не хватало небесам, несмотря на все их небесное величие. Небеса — порядок, свет и удушающая, душераздирающая предсказуемость. Это место… хаос, тень и волнующая неизвестность.

Мы проходим через гигантские двери, украшенные древними символами, которые мне ничего не говорят, но мне не терпится узнать. Они мерцают слабым тёмным светом, когда я переступаю порог, признавая, что среди них появился новый игрок. Вестибюль огромен и напоминает собор, но вместо витражей с изображениями святых здесь есть тёмные ниши и арки, ведущие бог знает куда. Плавающие шары спектрально-голубого цвета освещают пространство, отбрасывая длинные танцующие тени, которые, как живые, извиваются на полированном чёрном мраморном полу. Студенты, разнообразное сборище существ с глазами, которые светятся не только отражённым светом, движутся по залу, их разговоры прекращаются, когда они замечают Блэкриджа, а затем и меня, идущего за ним по пятам, как только что пойманный экземпляр. Их взгляды задерживаются на мне, полные любопытства, опаски, а у некоторых и хищного интереса, от которого волоски на моих руках встают дыбом. Хорошо. Пусть глазеют. Пусть задумаются, что за новое чудовище появилось среди них.

— Мистеру Кассиэлю потребуется комната в здании Высшего Класса, — объявляет Блэкридж женщине с суровым лицом и глазами рептилии, которая материализуется из одной из тёмных ниш. Она бросает на меня взгляд, от которого кровь стынет в жилах, затем коротко кивает и скользит вверх по лестнице. Высшего Класса? Итак, я начинаю не с самого низа списка чудовищ. Любопытно.

Блэкридж ведет меня вверх по широкой лестнице, которая, кажется, уходит в бесконечность, следуя за рептилией. На стенах висят портреты существ со слишком большим количеством зубов, или с недостаточным количеством глаз, или с крыльями, сделанными из тени и кости. Они смотрят, как я прохожу, их нарисованные глаза следят за каждым моим шагом. Никто из них особо не выглядит ангельски.

— Твоё падение, — говорит Блэкридж, и его голос эхом отдаётся в похожем на пещеру лестничном колодце, — было впечатляющим?

Я смотрю на него. Он что, издевается надо мной?

— Оно было незабываемым, — обгоревшие перья и сломанные кости, как правило, остаются с тобой надолго.

— Большинство падений таковы, — бормочет он, почти про себя. — Но немногие приземляются так точно. Возможно, судьба? Или просто космическая шутка. Эта академия преуспевает и в том, и в другом.

Он останавливается перед тяжёлой, окованной железом дверью, над которой почти взволнованно маячит рептилия.

— Эта будет твоей. Постарайся не поджечь её. Предыдущий обитатель был склонен к пиромании, — на его лице появляется ещё одна леденящая душу улыбка. — У тебя есть какие-нибудь способности, мистер Кассиэль? Кроме небесного сияния?

Способности. Раньше у меня никогда не было никаких способностей, но это было на небесах. Кто знает, на что ангел способен здесь?

— Думаю, мы скоро узнаем, — мягко говорю я.

Он прищуривает глаза, решая, скромничаю я или говорю правду.

— Добро пожаловать, официально, в Серебряные Врата, мистер Кассиэль. Желаю тебе найти то, что ищешь.

С этими словами он исчез, растворившись в тенях, как будто был рождён из них. Я открываю дверь. Комната большая, роскошная, с окном, выходящим на тот же двор, где я видел это энергичное создание. Он всё ещё там, смотрит на здание на противоположной стороне.

Моя комната — роскошный кабинет в Готическом стиле. Тёмное резное дерево, тяжёлые бархатные шторы цвета запекшейся крови и массивный камин, который с ревом оживает, когда я прохожу внутрь. Совсем не похоже на стерильную красоту небесных царств. Здесь нет ни мерцающего золота, ни нетронутой белизны. Это место окутано тенями и тайнами.

Найти то, что ищу.

Что я ищу? Свободу. Знания, которые небеса сочли слишком опасными. Место, где быть слегка чудовищным существом — это не смертный приговор, а обязательное условие.

Что ж, здесь это, по-видимому, само собой разумеющееся. Воздух здесь насыщен потенциалом, ароматом старой магии и новых начинаний. Мои крылья, всё ещё слегка ноющие после падения и их трансформации, чувствуют себя как дома в гнетущем величии этой комнаты.

Рай был прекрасен, но то была позолоченная клетка. Серебряные Врата, несмотря на всю свою угрозу, дарит ощущение свободы. Я провожу рукой по прохладному, тёмному дереву письменного стола. Блэкридж сказал, что я отлично впишусь. Возможно, он прав. Может быть, чудовище всегда была здесь, просто ждала подходящего момента, чтобы сжечь ангельский фасад. А это место? Это место, кажется, полно дров.

Глава 6. ИЗОЛЬДА

Внезапно пробирающий озноб пробуждает меня от беспокойного сна. Я смотрю на сводчатый потолок и вспоминаю, где нахожусь. Мой желудок урчит от голода, напоминая, что я уже несколько часов не пила кровь. Моё дыхание превращается в облачко пара, и это говорит о том, насколько холодно в комнате. Нахмурившись, я сажусь и плотнее натягиваю пиджак Си-Джея на грудь. Мои соски напряглись от холода и ноют. Пульсация между моих бёдер имеет прямое отношение к моему сну, в котором Си-Джей дёргал меня за волосы, сидя на мне сзади, и я снова застонала, видя, как моё дыхание отражается в воздухе. Вылезая из постели, я подхожу к платяному шкафу, где на одной из нижних полок заметила большое тёмно-синее одеяло. Я вытаскиваю его и бросаю на кровать, снимаю пиджак Си-Джея и кладу рядом с собой, как грустная женщина со своим ненастоящим бойфрендом, прежде чем снова забраться в постель и натянуть одеяло до подбородка. Тепло почти сразу же проникает в мои кости, и я понимаю, что это зачарованное одеяло.

С тихим вздохом я глубже укутываюсь в теплый кокон, когда из-за окна доносится медленный, зловещий писк.

Сглотнув, я оглядываюсь и вижу, что окно запотело, но не это заставляет мою кровь вскипать.

Неведомое, невидимое существо рисует буквы на запотевшем окне.

УМРЁШЬ

Буква «ё» вытягивается в кривую линию, когда я смотрю на угрожающие слова.

Моё сердце стучит так громко, что эхо разносится во внезапной ледяной тишине комнаты. «Умрёшь».

Слова висят там, резкие и леденящие душу, на запотевшем стекле, обещание, нацарапанное невидимой рукой.

Страх, ледяной и ясный, проникает сквозь тёплое одеяло. Я крепче сжимаю ткань, костяшки пальцев побелели. Кто? Почему? Это из-за Красной Луны? Из-за тех существ, которые проникли в стены замка? Или это просто какой-то ненормальный приём в Серебряных Вратах?

Мой взгляд мечется по комнате, выискивая тени, но там ничего нет. Только движущиеся созвездия на стенах, и я не замечаю угрозы, материализующейся у моего окна. Магического тепла одеяла внезапно становится недостаточно для борьбы с этим новым, более зловещим холодом.

Я заставляю себя дышать, соображать. Паника не поможет. Это не моя башня. Я не могу просто спрятаться. Теперь я свободна, и, очевидно, то же самое происходит с теми, кто хочет моей смерти.

Медленно, не спеша, я откидываю одеяло в сторону, мои босые ноги касаются холодного каменного пола. Туман на окне уже рассеивается, буквы расплываются и исчезают, но послание отпечаталось в моём сознании.

Во мне живет искра неповиновения. Двадцать один год меня оберегали. Но в тот момент, когда я выхожу из игры, происходит такое. Возможно, безопасность всегда была иллюзией. Может быть, единственный способ выжить — это встретиться лицом к лицу с любыми ужасами, которые это место и моё прошлое вот-вот обрушат на меня.

Умрёшь

— Нет, если я смогу с этим справиться, — шепчу я исчезающему сообщению, мой голос твёрже, чем я себя чувствую. Теперь речь идёт не только о выживании среди живых существ и в этом мире. Речь идёт о том, чтобы выяснить, почему. И кто.

Подняв трясущуюся руку, я смахиваю остатки угрозы. Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я поворачиваюсь так быстро, что моя рука всё ещё поднята. Я могла бы поклясться, что кто-то пристально смотрит на меня, но там никого нет. Чувствуя, что мне становится не по себе, я быстро надеваю футболку оверсайз и пару джоггеров, после чего забираюсь обратно в постель и натягиваю тёплое одеяло до подбородка. В этой комнате есть что-то, что хочет моей смерти, что-то, чего я не вижу. Это не лучшее начало. Завтра я первым делом отправлюсь в библиотеку, чтобы найти заклинание обнаружения и посмотреть, кто надо мной издевается.

А пока я использую свою защитную магию, чтобы создать небольшой щит вокруг своей кровати, чтобы, по крайней мере, спать, не опасаясь, что меня убьют.

Слишком плохой сон теперь превратился в далёкое воспоминание.

Щит слабо мерцает, бледно-голубой пузырь на фоне наступающей темноты, но он ощущается как тонкая повязка на зияющей ране. В какой-то степени он защитит от физических атак, но как насчёт невидимых врагов, нацарапавших угрозу смерти на моём окне? Мой разум лихорадочно прокручивает призрачные буквы: «УМРЁШЬ». Вот вам и мягкий переход к жизни в академии.

Завтра. Библиотека. Заклинание обнаружения имеет первостепенное значение. Мне нужно узнать, с чем я столкнулась. Одно дело — быть запертой от безымянных, безликих опасностей; и совсем другое — когда они дышат вам в затылок, записывая свои намерения в вашем дыхании.

Ирония не ускользнула от меня. Я стремилась к свободе, к переживаниям за пределами своих каменных стен, и в первую же ночь мне угрожают смертью. Добро пожаловать в реальный мир, Изольда.

Я смотрю на движущиеся созвездия на потолке, и они больше не кажутся мне причудливыми. Они больше похожи на далёкие, безразличные глаза, наблюдающие за моей участью. Первоначальное возбуждение от пребывания в Серебряных Вратах, от близости к Си-Джею, теперь приправлено металлическим привкусом страха. Но под этим всё ещё тлеет искра неповиновения. Если они хотят моей смерти, им придётся сначала поймать меня, и я не сдамся, не выяснив почему. Я — большая тайна семьи Морворен, и так или иначе, теперь я узнаю почему. Почему вампиршу-близнеца нужно беречь как зеницу ока? Почему таких как я больше нет? Или они есть, но их тоже прячут их семьи?

Первые проблески рассвета проникают в окно, прогоняя самые глубокие тени. Приближается рассвет, когда мир становится скорее тёмно-серым, чем чёрным, и вместе с ним я делаю первые шаги в мир, который уже с рождения объявил меня своей добычей. Несмотря на то, что я очень устала, мне нужно поесть. Мне нужно выяснить, где находится столовая, мне нужно найти библиотеку, и мне нужно выучить это заклинание, прежде чем я пойду на занятия, как студентка курсов, предназначенных для тех, кто моложе меня. По крайней мере, я должна преуспеть. Это ещё одна яркая искра в унизительном понижении рейтинга.

Мой магический щит рассеивается, слабое голубое мерцание исчезает, как будто оно тоже истощилось. Со вздохом, который кажется тяжелее, чем следовало бы, я откидываю зачарованное одеяло, воспоминание о его тепле становится мимолетным утешением. Холод каменного пола обжигает мои босые ступни, напоминая о холоде, царившем в моей комнате прошлой ночью. Огонь в камине разгорается с рёвом, когда я встаю и двигаюсь, что является хорошим знаком. На улице чертовски холодно, и мои соски могут привлечь чье-нибудь внимание. Я ныряю под горячий душ, чтобы согреться, прежде чем быстро привести себя в порядок и неохотно выйти, чтобы одеться.

Выбираю пару чёрных джинсов, которые быстро надеваю, и белую рубашку с довольно глубоким вырезом спереди, прежде чем начать застёгивать пуговицы. Я надеваю кружевной бюстгальтер на грудь, затем надеваю рубашку и застёгиваю пуговицы. Я восхищаюсь своим отражением в зеркале в полный рост, прежде чем отвернуться к окну. Я замираю. Стекло теперь прозрачное, за ним нет и следа призрачного послания, только тёмная, раскинувшаяся территория Серебряных Врат. Этот вид, с его вековыми деревьями и окутанными туманом лужайками, должен быть прекрасен, но всё, что я вижу, — потенциальные укрытия для невидимых врагов.

В животе у меня снова урчит — более обыденное, но не менее насущное требование. Кровь. Затем библиотека. Затем, каким-то образом, мне придётся перемещаться по классам, заполненным настоящими существами, в том числе монстрами, и притворяться, что на меня не ведётся активная охота.

Или издевательства.

Эта мысль вызывает такой же озноб, как и у преследуемой части тела.

Взяв с кровати пиджак Си-Джея, я надеваю его, и к чёрту последствия. Его запах всё ещё ощущается на ткани, великолепный аромат комфорта и опасности другого рода. Я верну его. Скоро. Но сейчас он мой.

Схватив расписание занятий и сумку с книгами, стоящую у парты, я беру себя в руки и открываю дверь. Выхожу в коридор, там тише, чем я ожидала, но несколько учеников слоняются по нему. Тишина, однако, не кажется мирной. Это настороженность. Каждое мерцание настенного светильника, каждый отдалённый звук шагов пронзают меня насквозь. Это оно. Мой первый настоящий день на свободе. Это свобода, которая может просто убить меня.

Коридор длинный и тёмный, каменные стены поглощают звуки, когда проходишь мимо. Мимо проходят несколько студентов, их взгляды скользят по мне, задерживаясь на мне слишком долго, на мой взгляд. Я чувствую их невысказанные вопросы, их оценки. Я жертва? Хищник? Просто ещё одна заблудшая душа в этом готическом лабиринте? Я плотнее запахиваю пиджак — это щит позаимствованной уверенности и аромат, который одновременно успокаивает и заряжает энергией.

Моя задача ясна. Сначала столовая, затем библиотека. Мне нужно заклинание обнаружения, как следующий вдох. От мысли о том, что кто-то, что-то невидимое нацелилось на меня, у меня мурашки бегут по коже. Но под страхом скрывается холодный гнев. Я была не просто заперта; я была спрятана, и теперь, когда я на свободе, хищники кружат вокруг меня.

Я следую за немногочисленной группой студентов, предполагая, что они направляются в общую зону. Воздух насыщен смесью запахов. Старый пергамент, ещё более древний камень и сотня других непонятных, тревожащих запахов. Серебряные Врата — штурм на чувства, мир, далёкий от предсказуемого, стерильного воздуха моей башни. За каждым поворотом открывается новый вид на тёмные арки и зловещего вида двери. Это место создано для того, чтобы пугать, напоминать вам о том, что вы маленькие и уязвимые.

Наконец, коридор переходит в обширное, наполненное эхом помещение. Обеденный зал. В нем высокие сводчатые потолки над длинными трапезными столами, которые уже частично заполнены студентами. Тихий гул разговоров наполняет воздух, прерываемый звоном столовых приборов и редким тревожным урчанием. Мой желудок сжимается, но это не только от голода. Это оно. Моё первое настоящее погружение в реальный мир.

Не слишком задерживаясь, я замечаю в дальнем конце раздатчик с надписью «Кровь: Отрицательный резус Первая группа».

Человеческая.

Полезная.

Моё любимое блюдо.

Я направляюсь к нему, остро ощущая взгляды, следящие за моим продвижением. Это всё равно, что пройти сквозь строй любопытных, а в некоторых случаях и хищных взглядов. До меня доносится шёпот, слишком тихий, чтобы его можно было разобрать, но смысл ясен. Свежая кровь. Свежее мясо.

Подойдя к раздатчику, я беру охлаждённый стеклянный бокал, моя рука на удивление тверда, когда я наполняю его тёмно-красной жидкостью. Воздух наполняется металлическим привкусом, и у меня сводит зубы от предвкушения. Я делаю долгий, медленный глоток, и насыщенный медный вкус приносит долгожданное облегчение. Это успокаивает меня, даёт привычный комфорт в этом ошеломляюще чуждом окружении.

Я неуверенно топчусь на месте, не уверенная, стоит ли мне посидеть и не торопиться или проглотить всё залпом и двигаться дальше.

В конце концов, я решаю, что лучше двигаться дальше. Мне нужно кое-что сделать до начала занятий, и у меня такое чувство, что потребуется некоторое время, чтобы придумать заклинание, достаточно сильное, чтобы обнаружить моего таинственного нежеланного гостя.

Осушив бокал, я ставлю его на специальный поднос, и он громко звенит в относительной тишине, которая, кажется, преследует меня. Пора найти библиотеку. Я осматриваю выходы, пытаясь понять, какой из пяти приведёт меня туда, куда я хочу.

— Потерялась, вкусняшка? — мурлычет голос у меня за спиной, слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.

Я крутанулась, чувствуя, как адреналин бурлит в крови. Вампир с гладкими чёрными волосами, глазами цвета застарелой крови и улыбкой, обнажающей клыки, стоит слишком близко и смотрит на меня с неприкрытым голодом.

— Просто пытаюсь найти дорогу, — отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя ладони у меня вспотели. — Которая из них ведёт в библиотеку? — с таким же успехом можно было бы выудить у него какую-нибудь полезную информацию, пока он стоит там и пялится на меня.

Он делает медленный шаг в мою сторону.

— Библиотека вон там, — он указывает на коридор, ещё более тёмный, чем тот, по которому я пришла сюда. — Хотя, полагаю, в Серебряных Вратах можно найти гораздо более интересные вещи, — он опускает взгляд, многозначительно задерживаясь на моих губах.

— Спасибо, — выдавливаю я из себя, поворачиваюсь и направляюсь в указанном им направлении, прежде чем он успевает сказать ещё хоть слово.

Я чувствую его взгляд на своей спине, пока не заворачиваю за угол, гнетущая тяжесть его взгляда заставляет меня идти быстрее. Серебряные Врата действительно расстилают красную дорожку. Сначала угроза смерти, теперь жуткий хищник.

Тем не менее, его разведданные оказались верными, и в конце концов я оказалась перед тяжёлыми деревянными дверями библиотеки. Я знаю, что это «библиотека» — от латинского слова «Bibliotheca», выгравированного на камне над дверями. Открываю правую, и мои глаза широко раскрываются. Библиотека представляет собой обширный лабиринт из высоких стеллажей, которые теряются во мраке далеко вверху. В воздухе пахнет древней бумагой, пылью и слабым, тревожащим запахом озона, как будто забытые заклинания всё ещё слабо трещат между бесконечными рядами томов в кожаных переплётах. Тишина, густая и тяжёлая, давит на меня, нарушаемая только шелестом переворачиваемых страниц или отдалённым скрипом стула. Студенты или существа, которые выдают себя за студентов, разбросаны среди высоких полок, склонившись над книгами, названия которых светятся или написаны незнакомыми мне буквами.

Я направляюсь к разделу, озаглавленному «Защитная магия и охранные символы», буквы вырезаны на тёмной, корявой деревянной табличке. Объем книг просто ошеломляет. С чего мне вообще начать?

— В первый день ищешь что-то конкретное или просто просматриваешь?

Я подпрыгиваю, оборачиваюсь и вижу Си-Джея, на губах которого играет эта невыносимо сексуальная ухмылка. На нём ещё одна идеально накрахмаленная белая рубашка, расстёгнутая ровно настолько, чтобы можно было увидеть соблазнительные чернила на шее и груди. На нём чёрное кашемировое пальто, элегантно спадающее до середины бедра, и дорогие на вид чёрные брюки. У меня перехватывает дыхание, а затем щеки вспыхивают, когда я понимаю, что он застал меня разгуливающей по академии в его пиджаке, как будто я имею на него какие-то права.

— Просто просматриваю, — вру я, чуть не подавившись словами.

Его глаза впиваются в мои.

— Ну, просматривай дальше, Иззи. После того, как отдашь мне то, что принадлежит мне.

Глава 7. СИ-ДЖЕЙ

Её румянец чертовски очарователен. Она хватается за лацканы моего пиджака, как за спасательный круг, её большие голубые глаза перебегают с моего лица на пиджак и обратно.

— Моё пиджак, моя сладкая, — уточняю я, хотя знаю, что жар в моём взгляде говорит о том, что я собираюсь потребовать гораздо больше, чем просто предмет одежды. Я медленно подхожу ближе, вторгаясь в её личное пространство, вдыхая её запах. Эта пьянящая невинность, смешанная с дождём и диким ароматом её крови, представляет собой мощный коктейль.

Она неуклюже возится с пуговицами. Хорошо. Мне нравится, когда она волнуется. Мне нравится знать, что именно я заставляю её терять это тщательно выстроенное самообладание.

— Я… Я собиралась вернуть его, — заикаясь, произносит она, её голос слегка запыхался.

— Знаю, — бормочу я, не сводя глаз с пульсирующей жилки у основания её шеи. Желание наклониться и попробовать её прямо здесь, в окружении пыльных фолиантов и забытых заклинаний, бушует у меня в крови. — Но на тебе он смотрится лучше, чем когда-либо на мне.

Наконец она снимает его и протягивает мне. Её голые руки обнажены, и по коже бегут мурашки, несмотря на спертый воздух библиотеки. А может, дело не в холоде.

— Оставь его себе, — бормочу я, пристально глядя ей в глаза.

— Нет, я не мог…

— Я сказал, оставь его себе, — мягкое требование, и она быстро кивает, опуская взгляд.

Её рука слегка дрожит, когда она прижимает пиджак к груди. Хорошая девочка. Маленькая частичка меня, обёрнутая вокруг неё, отмечающая её. Мой запах останется на её коже, как постоянное напоминание.

— Ну, какие опасные знания ты ищешь в этом старом пыльном склепе, Изольда? — спрашиваю я. Я подхожу ближе, намеренно немного отстраняя её, давая ей понять о моём присутствии, о моих размерах. Мой взгляд скользит по ней, от непослушных прядей тёмных волос, которые она пытается укротить, до слегка приоткрытых губ, когда она дышит. Каждый дюйм её тела — чертовски соблазнительный.

Она переминается с ноги на ногу, её взгляд падает на вывеску «Защитная магия».

— Мне просто нужно кое-что, вот и всё.

— Нужно, — эхом отзываюсь я, и это слово звучит как ласка. В её поведении есть что-то отчаянное. Срочное. Это сразу же задевает меня за живое. — Что тебе нужно, моя сладкая? Ты пытаешься защитить себя? — мысль о том, что она нуждается в защите, что она уязвима, вызывает во мне собственнический порыв. Я бы сжёг всю эту грёбаную академию дотла, если бы ей действительно что-то угрожало. Но немного страха, немного уверенности во мне? Я бы совсем не возражал. На самом деле, я даже поощряю это.

Её взгляд метнулся в сторону, и в нём промелькнул страх. Это пробуждает мои защитные инстинкты и тёмные желания к жизни.

— Я просто хочу быть готовой, — шепчет она. — Это место такое… в нём очень много всего.

— В таком месте, как это, многое может случиться, — соглашаюсь я, и мой голос понижается до низкого мурлыканья. Я снова опускаю взгляд вниз по её шее, туда, где пульс всё ещё отбивает бешеный ритм. — Особенно для такого заметного человека, как ты. Какого рода защиты ты ищешь, Изольда? От чего?

Она колеблется, снова покусывая нижнюю губу. Чёрт возьми, от этого простого жеста мой член становится твёрдым.

— В общем, так. Ты знаешь…

Её ложь настолько очевидна, что я почти смеюсь, но в её глазах читается неподдельный страх, который останавливает меня. Что-то напугало её. Что-то на самом деле напугало мою девочку. Я чувствую, как во мне просыпается драконья сущность, собственническая ярость, которая требует, чтобы я нашёл, что бы это ни было, и разорвал это на части. Но я сохраняю внешнее спокойствие, опираясь одной рукой о книжную полку рядом с её головой, словно загоняя её в угол.

— Общий материал, — повторяю я низким рокочущим голосом, от которого она восхитительно вздрагивает. — Я думаю, что-то конкретное заставляет тебя бежать в библиотеку ещё до начала занятий.

Она с трудом сглатывает, её пальцы нервно сжимают мой пиджак ещё крепче.

— Ничего такого. Правда.

— Изольда, — я опускаю голову, пока наши лица не оказываются в нескольких дюймах друг от друга, и мой голос понижается до шёпота, который слышит только она. — Я чувствую запах твоего страха. Не ври мне.

Её глаза слегка расширяются, и на мгновение мне кажется, что она действительно может сказать мне правду. Затем что-то меняется в выражении её лица.

— Ладно, в столовой был какой-то подонок, — огрызается она, внезапно разозлившись на меня за то, что я лезу не в своё дело. Это удивляет меня, но в то же время заставляет мой член становиться твёрже. В ней есть огонь. Мне это нравится.

— Подонок? У него есть имя?

— Какая разница? — говорит она сквозь зубы.

— Ладно, справедливо. Не хочешь немного сузить круг поисков? Здесь полно всяких подонков.

Она выглядит так, будто хочет спросить меня, не один ли я из них, и я жду этого, но она передумывает и вздыхает.

— Какой-то подонок-вампир. Я не знаю. Что тут сказать? Он похож на подонка.

— Вампир-подонок, — повторяю я, сжимая челюсти, когда представляю, как на неё нападает какое-то низшее существо. От этой мысли у меня кровь закипает в жилах. — Он угрожал тебе?

— Не совсем, — она неловко ёрзает, всё ещё вцепившись в мой пиджак. — Он пристально смотрел на меня, пытался заговорить со мной. Назвал меня «вкусняшкой».

Я с трудом сдерживаю рычание.

— Описание. Живо.

Её брови приподнимаются от моего тона, но она подчиняется.

— Чёрные волосы, кроваво-красные глаза, высокий. Выглядел так, будто хотел меня съесть.

Я точно знаю, кого она имеет в виду. Эндрю Рейн. Вампир-засранец, с самомнением которого может сравниться только его жажда свежей крови и девственной плоти. Мысль о том, что он где-то рядом с Изольдой, пробуждает во мне ту сторону, за которую Блэкридж, вероятно, надерёт мне задницу. Но мне на это наплевать.

— Я позабочусь об этом, — говорю я убийственно спокойным голосом.

— Мне не нужно, чтобы ты участвовал в моих драках, — говорит она, удивляя меня своим вызовом. — Я просто хочу залечь на дно и не привлекать лишнего внимания.

— Слишком поздно для этого, — бормочу я, вглядываясь в её лицо, впитывая каждую деталь. Её губы тёмно-красного цвета, которые хорошо смотрелись бы на моём члене. Прежде чем я успеваю остановиться, я протягиваю руку и беру её за подбородок, запрокидывая её голову назад, чтобы она могла посмотреть на меня. — Он больше не приблизится к тебе, обещаю.

— С какой стати? — шепчет она, опуская взгляд на мои губы.

— С какой стати что?

— С какой стати тебе защищать меня? Ты меня даже не знаешь.

Я наклоняюсь ближе, касаясь большим пальцем её нижней губы.

— Давай просто скажем, что я заинтересован в твоей безопасности, — мой голос срывается до шёпота, хриплого от желания. — И я не делюсь тем, что принадлежит мне.

У неё перехватывает дыхание, глаза расширяются от моего откровенного заявления.

— Я не твоя, — протестует она, но это звучит слабо, неуверенно, как будто она скорее проверяет слова на прочность, чем верит в них.

— Ты пахнешь, как я, Иззи, — бормочу я, наклоняясь, чтобы понюхать её шею. Мои клыки опускаются, и я нежно провожу ими по её пульсу. Она напрягается и тихо мяукает, что говорит мне о том, что она думала об этом.

И не один раз.

Я чувствую, как бешено бьётся её пульс под моими клыками. Аромат её желания окутывает меня, заставляя крепче сжать её подбородок.

— Я… — начинает она дрожащим голосом.

— Ш-ш-ш, — шепчу я, касаясь её кожи.

Её руки ложатся мне на грудь, не отталкивая, но и не притягивая ближе. Она находится в этом восхитительном пространстве между страхом и желанием, и я хочу, чтобы она оставалась там ещё немного.

— Си-Джей, — выдыхает она, и моё имя на её губах почти уничтожает меня.

Я улыбаюсь, касаясь губами её кожи, и обнажаю клыки, когда чувствую приближение её брата. Я выпрямляюсь, сохраняя между нами приличное расстояние.

— Изольда. Вот ты где, — голос Айзека прорезает напряжение, как нож. Его глаза сужаются, когда он переводит взгляд со своей сестры на меня и обратно. — Я повсюду тебя искал.

Я отступаю назад, позволяя своему лицу принять привычную маску безразличия, которой я научился у своего отца. Этот человек мог бы быть высечен из камня.

— Похоже, ты нашёл меня, — выдыхает Иззи, её щеки горят.

Айзек прищуривает глаза и пристально смотрит на меня.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришёл забрать свой пиджак, — заявляю я. — Но оказалось, что Изольда не захватила его с собой, когда спешила сюда, поэтому я сказал ей, что она может оставить его себе.

Айзек переводит взгляд на сестру. Я с интересом наблюдаю за их молчаливым общением. Они удивительно похожи, даже для брата и сестры. Какие бы гены ни были заложены в их семье, они очень глубоки.

— Пошли, — отрывисто произносит Айзек. — Я покажу тебе всё до начала занятий.

— Вообще-то я ищу книгу, — говорит Изольда, и её голос звучит сильнее, чем я ожидал после нашей небольшой встречи.

— Какую книгу? — подозрительно спрашивает Айзек.

— Просто кое-что по защитной магии, — бормочет Изольда, не встречаясь с ним взглядом.

Айзек вскидывает голову, мгновенно насторожившись.

— Зачем? Что случилось?

— Рейн напугал её, — услужливо напоминаю я.

Айзек шипит на меня, и я поднимаю бровь, глядя на него. У него впечатляющая атакующая магия, но, если он захочет нанести удар, я буду более чем готов.

— Он — проблема, — неохотно признаёт Айзек, — но это не объясняет, зачем тебе нужно именно защитное магическое заклинание. У тебя есть защитные способности.

Я внимательно наблюдаю за выражением лица Изольды. Она скрывает нечто большее, чем нежелательное внимание жуткого вампира.

— Я знаю, но у меня нет настоящей подготовки, — настаивает она, и это самое точное, что она сказала по этому поводу. — Я просто хочу быть подготовленной как новичок, не говоря уже о… — она пристально смотрит на меня, затем на Айзека, прежде чем вздёрнуть подбородок. — …том, чтобы быть в Низшем Классе.

Айзек поджимает губы, словно стараясь не рассмеяться над ней.

Что, чёрт возьми, всё это значит?

— Хорошо, — говорит он. — Я понял. Но не беспокойся о Рейне, я с ним разберусь.

— Мне не нужно…

— Я с ним разберусь. Никто не смеет приставать к моей сестре, пугать её, и это не сойдёт ему с рук, — он бросает на меня злобный взгляд, и я стараюсь не обижаться. Надеюсь, чёрт возьми, Изольда не испугалась.

— Ладно, хорошо, — выдыхает она сквозь зубы, а затем делает глубокий вдох. Я знаю, что она улавливает мой запах, и от этого её зрачки расширяются. — Давай, будь героем, но, пожалуйста, не заставляй всех бояться разговаривать со мной. Я не хочу, чтобы ты отпугивал потенциальных друзей.

— Да, что ж, пусть будет так, как будет, — выдавливает из себя Айзек. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я показал тебе окрестности?

— Это ни к чему. Мы учимся в разных классах, — говорит она, бросая на него всё тот же раздражённый взгляд.

— Ты же знаешь, я здесь, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит он.

— Я знаю и спасибо. Но я в порядке. Мне нужно привыкнуть. Это что-то новенькое, и я даже не уверена, что я здесь делаю.

— Да, — мрачно говорит Айзек, затем смотрит на меня. — Мы оставим тебя.

Я моргаю. Он что, ждёт, что и я её оставлю в покое? Имеет в виду, было бы неплохо добраться до Рейна, пока у него не появились какие-нибудь идеи. Не сомневаюсь, это будет публичное избиение, чтобы все знали, что нужно держать руки подальше.

Может быть, сегодня всё-таки будет весело.

Глава 8. ИЗОЛЬДА

Я наблюдаю, как Айзек и Си-Джей уходят, оба излучая мужскую, властную энергию, которая меня раздражает. Как только они скрываются из виду, я прислоняюсь к книжной полке, моё сердце всё ещё колотится от близости Си-Джея, его клыков на моей коже, его собственнических слов.

Я знаю, что он просто издевается надо мной, но он не понимает, как больно мне слышать, как он говорит такие вещи, на самом деле не имея их в виду.

По моему телу пробегает дрожь, которая не имеет ничего общего со страхом, а скорее с чувством голода, который я никогда раньше не испытывала. Но я не могу позволить себе отвлекаться. Только не тогда, когда кто-то невидимый оставляет на моём окне угрозы смертью.

Возвращаясь к полкам, я просматриваю корешки в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь. Защитная магия — моя способность от рождения, но умение видеть невидимое требует совершенно других навыков. Я достаю увесистый том под названием «Завесы восприятия: сборник заклинаний обнаружения» и устраиваюсь за соседним столиком.

Страницы хрупкие, текст местами выцвел, но в третьей главе я нахожу искомое: заклинание, созданное для преодоления иллюзий и обнаружения скрытого присутствия. Для этого нужны ингредиенты, которых у меня нет, и уровень магического контроля, которым я не уверена, что обладаю, помимо своей прирождённой способности к защитной магии, но это только начало.

Я переписываю список ингредиентов на клочок пергамента, моя рука слегка дрожит. Из-за жутких вампиров и невидимых угроз мой первый день в Серебряных Вратах обещает быть более опасным, чем я ожидала. Свобода, похоже, идёт в комплекте с острыми зубами и дурными намерениями.

Засовывая пергамент в карман, я снова надеваю пиджак Си-Джея, наслаждаясь его запахом. Воспоминание о его клыках на моём горле заставляет меня вздрогнуть. Но я не могу позволить себе отвлекаться на симпатичных монстров, когда меня подстерегают более серьёзные угрозы.

Мне нужно убить несколько часов до того, как в сумерках начнётся мой первый урок, так что лучше всего выйти на улицу, найти сад с травами и, надеюсь, вычеркнуть что-нибудь из этого списка.

Сжимая в руках книгу, я просматриваю её и выхожу из библиотеки, пробираясь по тёмным коридорам, которые в течение дня постепенно заполняются всё большим количеством студентов.

Территория академии в темноте выглядит так же внушительно, как и ночью. Вечный полумрак придаёт всему приглушённый, сказочный вид. Готические шпили упираются в тёмно-серое небо, а вокруг простираются вымощенные камнем дорожки и древние деревья, которые, кажется, перешёптываются, когда я прохожу мимо.

Пройдя по одной из выложенных камнем дорожек прочь от главного здания, я нахожу то, что искала: огороженный стеной сад с травами, калитка которого слегка приоткрыты. Я проскальзываю внутрь и с облегчением обнаруживаю, что там никого нет. Сад представляет собой хаотичное переплетение как волшебных, так и обычных растений, многие из которых мне известны по учёбе.

— Вербена, лунная тень, дьявольская труба, — бормочу я, пробегая пальцами по растениям и называя их. В списке указаны семь трав, и я сразу же замечаю четыре из них. Пятая — кровавый чертополох — растёт в тёмном углу, его красные колючки блестят от чего-то, что подозрительно похоже на настоящую кровь.

Пока я аккуратно собираю нужные мне травы, рассовывая каждый экземпляр по карманам, я не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Стены сада обеспечивают некоторую защиту, но ощущение не проходит — покалывание в затылке, которое заставляет меня работать быстрее.

Мне всё ещё нужны два ингредиента: звёздчатый шалфей и теневая лоза. Первый найти сложно, но я нахожу его в затемнённом углу. Второй — вьющийся завиток чёрной, как смоль, листвы, которая, кажется, скорее поглощает свет, чем отражает его. Она обвивает каменную колонну в глубине сада, её листья шелестят, несмотря на отсутствие ветра.

Осторожно приближаясь к ней, я протягиваю руку. Лоза отшатывается от моего прикосновения и взбирается выше по колонне.

— Отлично, — бормочу я. — Разумное растение.

Мне нужно уговорить его, а не заставлять. Опираясь на то немногое, что я помню из уроков фитотерапии, я прокалываю палец клыком, позволяя капле крови упасть на землю у основания теневой лозы.

Эффект наступает незамедлительно. Лоза опускается, её усик тянется к моему кровавому жертвоприношению. Когда она вытягивается, я быстро отрезаю небольшой кусочек садовыми ножницами, которые нашла висящими на стене. Отрезанный кусочек корчится в моей ладони, затем застывает.

— Прости, — шепчу я ему, чувствуя себя странно виноватой.

Приготовив шесть из семи ингредиентов, я возвращаюсь в свою комнату. О последнем ингредиенте, крови отрёкшегося, я пока не хочу думать.

Вернувшись в свою комнату, я раскладываю ингредиенты на столе в соответствии с ритуальными инструкциями. Теневая лоза всё ещё время от времени дёргается, как будто пытается вернуться на свою опору. Я закрепляю её пресс-папье, чтобы она не вырывалась.

Я смотрю на окно, в котором больше нет никаких призрачных посланий. Через несколько часов у меня будет первое официальное занятие в Серебряных Вратах. От этой мысли меня охватывает волнение и страх. Мне нужно, чтобы это заклинание сработало до того, как снова наступит ночь, но с последним ингредиентом придётся туго. Хотя я почти уверена, что вокруг полно отрёкшихся, вопрос в том, как мне раздобыть кровь?

Теоретически ритуал достаточно прост. Смешайте ингредиенты в определённом порядке, произнесите заклинание и смажьте глаза получившимся зельем. Оно должно дать возможность видеть то, что скрыто в течение полного лунного цикла, а этого времени вполне достаточно, чтобы выявить мою невидимую угрозу.

Пока я работаю, растирая травы маленькой ступкой и пестиком, которые нашла в ящике стола, мои мысли возвращаются к Си-Джею. Моё тело предательски реагирует на воспоминание о его клыках на моей коже.

Зелье постепенно приобретает насыщенный, переливающийся фиолетовый цвет, с серебристыми вкраплениями. Оно пахнет землёй и озоном, ароматом магического напитка. Однако без крови отрёкшегося оно остаётся неполным, возможно, это полумера, которая может дать представление, но не полную ясность, в которой я нуждаюсь.

Вздохнув, я переливаю зелье в маленький пузырёк и прячу его в карман. Скоро мне нужно будет найти последний ингредиент. Решив вернуться в столовую, чтобы подкрепиться кровью перед началом занятий, я нахмурилась, услышав шум, доносящийся снаружи.

Я подхожу к окну и сначала задыхаюсь, а потом издаю стон.

— Проклятье, Си-Джей!

Глава 9. СИ-ДЖЕЙ

Я швыряю Рейна о стену внутреннего двора, и камень трескается от удара. Я сжимаю его горло так сильно, что у него выпучиваются глаза. Студенты спорят, делая ставки на победителя. Любой, кто поддержит Рейна, получит по заслугам. Я бью его кулаком в лицо, ломаю ему нос и ставлю два фингала под глазами, которые заживают не сразу. Вот в этот момент ты понимаешь, что тебя ударил Си-Джей Аквила.

— Позволь мне кое-что прояснить, чёрт возьми, — рычу я достаточно тихо, чтобы только он мог меня услышать. — Изольда Морворен неприкасаема.

Рейн пытается рассмеяться, но у него вырывается сдавленное бульканье.

— С каких это пор тебя стала волновать свежая кровь, Константин? — он умудряется произнести моё полное имя, что ещё больше раздражает меня. Константин — мой отец.

Я усиливаю хватку, поднимая его выше, пока его ноги стали висеть в воздухе. Моя драконья сторона зашевелилась под вампирской, яростно сопротивляясь и делая меня совершенно непредсказуемым. Она нагревает мою кровь до опасного уровня.

— С этого момента, — зашипел я. — Ещё раз посмотришь на неё, я вырву тебе глаза. Заговоришь с ней, я вырву тебе язык. Прикоснёшься к ней… — я наклоняюсь ближе, позволяя ему увидеть перемену в моих глазах, когда они становятся более зловещими, чем он когда-либо видел. — Я вырву твои руки и скормлю их тебе. Уяснил?

Он отчаянно кивает, его прежнее высокомерие сменяется неподдельным страхом. Хорошо. Страх — отличный учитель.

Я внезапно отпускаю его, позволяя ему рухнуть на землю. Он задыхается, потирает горло, смотрит на меня с ненавистью и новой настороженностью, которую я нахожу приемлемой.

— Пустите слух, — объявляю я громче, поворачиваясь к собравшейся толпе, обменивающейся валютой. — Кто прикоснётся к ней, тот умрёт, — я вглядываюсь в лица, запоминая тех, кто выглядит особенно разочарованным этим заявлением. Возможно, в будущем возникнут проблемы. Но никто из них не посмел бы открыто перечить мне. Только не после этого зрелища.

Толпа расходится, чувствуя, что представление окончено. Айзек стоит с краю, скрестив руки на груди, с непроницаемым выражением лица. Он не выглядит довольным, но и не выглядит особенно расстроенным. Возможно, он понимает, что мои методы, хотя и экстремальные, эффективны.

Рейн, пошатываясь, поднимается на ноги, всё ещё массируя горло.

— Ты пожалеешь об этом, — хрипит он, но это пустая угроза. Мы оба это знаем.

Я улыбаюсь, обнажая клыки.

— Рискни.

Он ускользает, а я поправляю манжеты рубашки, с нарочитой тщательностью разглаживая ткань. Несколько студенток вертятся поблизости, разглядывая меня. Я не обращаю на них внимания. В Серебряных Вратах есть только одна девушка, которая меня интересует.

Я поднимаю взгляд на окно, откуда, как я чувствую, она наблюдает за мной, и успеваю мельком увидеть её лицо, прежде чем она отступает назад. Хорошо. Пусть увидит, что происходит с теми, кто думает, что может получить то, что принадлежит мне.

Айзек приближается размеренными шагами.

— Это было необходимо?

— Чрезвычайно, — отвечаю я, не потрудившись взглянуть на него. — Проблемы?

— Ты привлекаешь к ней внимание.

— Она уже привлекла к себе внимание. Я просто хочу убедиться, что оно подходящее, — я смахиваю рукавом несуществующие пылинки. — Кроме того, Рейна нужно было поставить на место.

Айзек изучает меня, его голубые глаза, так похожие на её, подозрительно сузились.

— Дело не только в Рейне.

— Нет, — признаюсь я, встречая его пристальный взгляд. — Не в нём.

— Она не такая, как другие девушки, Си-Джей, — его голос понижается, в нём слышится предупреждение, но я не могу понять, какое именно. — Её дали убежище.

Я тихо рассмеялась.

— Дали убежище? Так мы это называем?

Он замирает.

— И что это должно означать?

— Ничего, — я поворачиваюсь и смотрю на окно, где несколько мгновений назад стояла Изольда. — Просто в твоей сестре есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Мы оба это знаем.

— Держись от неё подальше, — говорит Айзек твёрдым голосом. — Я серьёзно, Си-Джей.

Я снова смотрю на него, позволяя улыбке медленно расползтись по моему лицу.

— Или что, конкретно?

Воздух между нами затрещал от напряжения. Айзек, может, и силён, но мы оба знаем, кто победит в прямом столкновении. Тем не менее, я ценю его дружбу, как бы странно это ни звучало. Дружба — не то, с чем я часто имел дело в своей жизни.

— Просто будь с ней осторожен, — наконец произносит он, и его тон меняется с угрозы на что-то похожее на мольбу. — Она не готова к такому, как ты.

— Такому как я? — я удивлённо приподнимаю бровь. — И что же я, собственно, за человек?

Айзек пристально смотрит на меня, ни капельки не сожалея о своём выборе слов.

— Ты настойчивый. Навязчивый. Ты берёшь, что хочешь, и тебе плевать на последствия.

— Всё верно, — соглашаюсь я, небрежно пожимая плечами. — Но ты забываешь кое-что важное.

— И что же?

Я подхожу ближе, понижая голос, чтобы его мог расслышать только он.

— Я защищаю то, что принадлежит мне, с одинаковой силой. Теперь ничто не причинит ей вреда.

У Айзека сводит челюсти, пока он переваривает мои слова.

— Она не собственность, Си-Джей. Она человек. Моя сестра.

— Я прекрасно понимаю, — я снова бросаю взгляд на её окно, чувствуя её присутствие, хотя она и отошла в сторону. — Возможно, тебе следует больше беспокоиться о том, что привело её сюда, а не о том, с кем теперь она проводит время, когда свободна.

Его глаза сужаются.

— Не заставляй меня начинать. Мои родители не отвечают на мои звонки.

Это меняет тему.

— Звучит не очень хорошо.

— Вот именно. Поэтому они вышвырнули Иззи сюда, не объяснив ничего ни ей, ни мне, и мы даже не знаем почему. Что-то не так, Си-Джей. Я не хочу, чтобы Иззи пострадала из-за того, что здесь происходит.

— Я не позволю ей пострадать, — говорю я, вкладывая смысл в каждое слово.

Выражение лица Айзека меняется, проблеск искреннего беспокойства пробивается сквозь его обычное сволочное поведение.

— Ты не можешь этого обещать. Только не в Серебряных Вратах.

— Посмотрим.

Прежде чем он успевает ответить, звонит колокол, и глубокий, резонирующий звук отдаётся вибрацией в камне у нас под ногами. Это предупреждающий знак, призывающий прекратить насилие, иначе Блэкридж придёт надрать нам задницы. Айзек бросает на меня последний, оценивающий взгляд, прежде чем отвернуться, его плечи напряжены.

Я остаюсь во дворе ещё на мгновение, мой взгляд снова прикован к её окну. Конфликт с Рейном был необходим. Это публичное заявление о намерениях. Но это только начало. Что-то привело Изольду сюда, что-то, из-за чего её родители прячутся, а она ищет защитные заклинания в библиотеке.

Кусочки мозаики пока не совсем подходят друг к другу, но я намерен разгадать эту головоломку. Что бы ни собиралось прийти за Изольдой, сначала оно должно прийти за мной, и ничто не переживёт этой встречи.

Бросив последний взгляд на её окно, я поворачиваюсь и направляюсь обратно в свою комнату, чтобы понаблюдать за ней через зеркало. Я хочу выяснить, что она делает и не делает ли она этого с кем-то ещё.

Глава 10. КАССИЭЛЬ

Академия Серебряные Врата возвышается, как погружённая в тень крепость, когда я стою у своего окна и наблюдаю, как толпа расходится после драки во внутреннем дворе. Есть два существа, одно из которых явно доминирует, а другое обладает обычной жестокостью, которая меня очаровывает. Это то же самое существо, что прошлой ночью наблюдало за мной у дерева. Он видел, как я упал, поэтому он знает, кто я, но я понятия не имею, кто он. Существо с убийственной красотой и склонностью к насилию, которым он наслаждается, потому что он всегда продолжатель. Он сильный, властный, высокомерный. Мне любопытно.

Я чувствую, как у меня под кожей шевелятся крылья, готовые раскрыться, когда я смотрю, как он удаляется от места своей победы. В нём есть что-то такое. Тьма, которая взывает к моим собственным недавно обретённым теням. То, как он двигался, было точным и смертоносным, каждый удар был рассчитан на максимальный эффект. Это была не просто демонстрация силы, а послание.

Он может многому научить меня в этом акте агрессии.

Прислонившись лбом к оконной раме, я смотрю на раскинувшуюся территорию академии. Мой первый день в качестве падшего ангела, и я уже стал свидетелем более бурных эмоций, чем за всё время моего пребывания на небесах. Там, наверху, всё было приглушённым, контролируемым. Здесь? Это всё огонь, лёд и первобытные потребности, которые удовлетворяются без извинений.

Стук в дверь прерывает мои размышления. Я поворачиваюсь, всё ещё не привыкнув к тяжести, которая давит на мои кости. На небеса почему-то было легче, как будто сила тяжести не так сильно действовала на небесных существ. Теперь я чувствую себя привязанным к земле, связанным правилами, которых пока не понимаю.

— Войдите, — кричу я, любопытствуя, кто же это меня разыскивает.

Дверь распахивается, и на пороге появляется профессор Блэкридж, выражение его лица, как всегда, непроницаемо.

— Мистер Кассиэль. Надеюсь, ты уже устроился?

— Настолько, насколько это возможно после изгнания из рая, — отвечаю я.

Губы Блэкриджа кривятся в усмешке, которая может показаться забавной.

— Рай переоценивают. Слишком много правил, недостаточно возможностей, — он входит в комнату, его взгляд скользит по моему жилью. — Я пришёл, чтобы предоставить тебе расписание занятий и кое-какие предметы первой необходимости.

— Лично? У вас нет слуги, который бы выполнял ваши приказы?

— У меня много приспешников, — отвечает он со зловещей улыбкой. — Но ты, мистер Кассиэль, меня интригуешь.

Почему у меня такое чувство, что это нехорошо?

Он протягивает мне лист бумаги. В расписании перечислены предметы, о которых я никогда не слышал: Теория смещения измерений, Тактика оборонительного боя, Тактика наступательного боя, Манипулирование тёмной энергией.

— Ни одно из этих направлений мне ни о чём не говорит, — признаюсь я, просматривая незнакомые термины.

— В этом-то и заключается смысл образования, не так ли? — сухо отвечает Блэкридж. — Но это такое же образование для нас, как и для тебя. Падшие ангелы не каждый день падают с небес.

— У вас когда-нибудь здесь случались падения? — спрашиваю я, испытывая врождённое любопытство. В первую очередь именно из-за этого меня и выгнали. Я думаю о своих крыльях, которые теперь стали чёрными от ожогов, а не белоснежными. Цена, уплаченная за то, что у меня есть собственное мнение.

— Никогда, — говорит он. — Ты уникален.

— Настолько уникален, что заслуживаю особого внимания самого директора? Я польщён.

— Не стоит, — ровным голосом говорит Блэкридж. — Уникальность в Серебряных Вратах может быть как благословением, так и проклятием. Некоторые студенты готовы убить, чтобы завладеть чем-то редким. Другие просто уничтожили бы редкую вещь.

Я смеюсь, и у меня в горле раздаётся странный звук. Смех на небесах воспринимали неодобрительно.

— Вы предупреждаете меня или угрожаете?

— Просто констатирую факты, — его тёмные глаза изучают меня с клиническим интересом. — Твоё первое занятие с профессором Тейтом — Теория смещения измерений. Советую не опаздывать, — он поворачивается, чтобы уйти, но останавливается.

— Это всё, что вы хотели мне сказать? — бросаю я вызов, отходя от окна. — Никаких советов о том, как ориентироваться в этой академии чудовищ?

Блэкридж смотрит на меня своими бездонными глазами.

— Ты пережил падение с небес, мистер Кассиэль. Полагаю, разберёшься. Хотя я бы посоветовал быть осторожным в отношении того, кому ты открываешь свою истинную природу. Некоторые из присутствующих здесь сочли бы крылья падшего ангела отличным трофеем.

У меня по спине пробегает холодок при его небрежном упоминании о расчленении.

— Принято к сведению.

С этим тревожным заявлением Блэкридж ускользает, оставляя меня наедине с большим количеством вопросов, чем ответов.

Я снова бросаю взгляд на своё расписание. Через несколько часов начнется Теория смещения измерений. У меня нет ни книг, ни базы знаний, и я абсолютно не представляю, что делаю. Идеально.

Но пока я могу воспользоваться столовой. Я никогда раньше не употреблял в пищу ничего вкусного, но приступы голода, которые сейчас сжимают мой желудок, трудно игнорировать. Я был свидетелем голода, болезней, бедственного положения, войн, а также всего хорошего: роста, рождения, воспитания, любви. Я знаю, что такое еда, но никогда не имел удовольствия её пробовать. Ангелам не нужна пища — мы существуем только за счёт божественной энергии, по крайней мере, так было раньше. Теперь мой желудок урчит от совсем не небесных потребностей.

Мои крылья трепещут под кожей, когда я пробираюсь по извилистым коридорам Серебряных Врат. Архитектура здесь гнетущая: камень и тени, с редкими вкраплениями витражей, которые отбрасывают разноцветный свет на пол. Студенты передвигаются по этим залам как хищники, их взгляды задерживаются на мне с нескрываемым любопытством.

Я чувствую их силу, их тьму.

Я нахожу столовую просто ориентируясь по запаху, и от доносящихся оттуда восхитительных запахов у меня слюнки текут. Это похожее на пещеру помещение с высокими потолками и длинными столами. Воздух насыщен ароматами еды и чего-то металлического.

Я подхожу к буфету, поражённый разнообразием блюд. Высокое бледное существо с заострёнными ушами с удивлением наблюдает за мной.

— В первый раз? — спрашивает она, и её голос подобен шуму ветра в сухих листьях.

— Настолько очевидно?

— Ты смотришь на еду так, словно она может на тебя напасть, — она указывает на блюдо. — Макароны безопасны. Кровяной пудинг вызывает сомнения. И что бы ты ни делал, не прикасайся к зелени, если не способен усваивать мышьяк.

Я с опаской смотрю на разворот.

— Спасибо за предупреждение.

— С новыми ученицами всегда интересно, — говорит она, сверкая улыбкой. — Особенно с хорошенькими.

Я накладываю в тарелку макароны и, надеюсь, обычный хлеб, не обращая внимания на зелёную субстанцию, которая зловеще пузырится в конце буфета. Мой желудок урчит ещё громче.

— Ты пахнешь по-другому, — продолжает она, наклоняясь ближе. Её ноздри раздуваются. — Как озон и жжёные перья.

Я напрягаюсь. Предупреждение Блэкриджа о том, что я должен держать в секрете свою природу, эхом отдаётся у меня в голове.

— Хм.

— Я Корделия, — представляется она, протягивая руку с ногтями, больше похожими на когти.

— Кассиэль, — отвечаю я, на мгновение беря её за руку. У неё прохладная и сухая кожа.

— Добро пожаловать на кормёжку, — она указывает на переполненный зал. — Постарайся не стать чьим-нибудь десертом. Вокруг полно монстров, которые хотели бы тебя отведать.

— Ты одна из них? — спрашиваю я, приподняв бровь. Я видел этот танец между существами. Я знаю, как он происходит. Я никогда не испытывал его на собственном опыте, поэтому я заинтригован.

Улыбка Корделии становится шире, обнажая ещё больше пугающе острых зубов.

— Возможно. Я ещё не решила, — она наклоняется ближе, её серебристые глаза блестят. — Хотя я подозреваю, что ты опаснее, чем кажешься, Кассиэль.

Я улыбаюсь ей в ответ. Она кажется довольно милой.

— Внешность бывает обманчива.

Она смеётся.

— Я думаю, мы прекрасно поладим, — внезапно её взгляд перемещается, фокусируясь на чём-то позади меня. — О, смотри. Принц приближается.

Я поворачиваюсь и вижу, как существо со двора шагает через обеденный зал. Студенты расступаются перед ним, как вода перед камнем. Вблизи он выглядит ещё более впечатляюще — высокий, с элегантной брутальностью в движениях и татуировками, заметными на воротнике и запястьях. Его глаза хищно осматривают комнату, явно кого-то высматривая.

— Константин Аквила-младший, — бормочет Корделия. — Си-Джей для своих друзей, среди которых только один. Он здесь практически член королевской семьи, но его это не волнует.

— Тот, кто дрался во дворе, — замечаю я, наблюдая, как он направляется к столу, за которым сидит темноволосое существо с раздражённым видом.

— Это была не драка, — поправляет Корделия.

— Нет? По-моему, так оно и было.

— О, ты милый и невинный, не так ли? Что ж, Кассиэль, позволь мне ввести тебя в курс дела о политике Серебряных Врат. Это, мой друг, было заявлением. Очевидно, он претендует на новую девушку. Изольду Морворен. Младшую сестру Айзека. Она тоже устроила настоящий спектакль. Любой, кто прикоснётся к ней, узнает, насколько опасным может быть Си-Джей.

Я слежу за взглядом Корделии, где Си-Джей сидит с другим существом, излучающим ту же энергию. Это, должно быть, его друг Айзек Морворен, старший брат Изольды. Я нахожу эти связи неотразимыми. Они увлечены чем-то вроде напряжённого разговора, их головы близко склонились друг к другу.

— Что делает его таким особенным? — с искренним любопытством спрашиваю я. Его сила отличается от других существ, с которыми я сталкивался до сих пор.

Корделия искоса смотрит на меня.

— Никто точно не знает. Он перевёлся сюда несколько месяцев назад и уже через час был на вершине пищевой цепочки. Конечно, ходят слухи.

— Что это за слухи?

Она наклоняется ближе, понижая голос.

— Некоторые думают, что он какой-то гибрид. Что-то, чего не должно быть, но что всё равно существует. Все знают наверняка, что с ним нельзя пересекаться, если только ты не устал от жизни.

Я наблюдаю, как Си-Джей внезапно поднимает взгляд, обводит взглядом обеденный зал, пока не останавливается прямо на мне. На мгновение он узнаёт меня. Он помнит меня по прошлой ночи. Что-то происходит между нами, какое-то признание, прежде чем его внимание возвращается к Айзеку.

— Отлично, — бормочет Корделия. — Теперь ты привлёк его внимание.

— Это плохо?

— Зависит от того, хочешь ли ты связаться с Изольдой или нет, — смеется она.

Изольда. Это имя звучит как колыбельная. Интересно, что это за существо, вызывающее такую инстинктивную реакцию у первобытного зверя, такого как Си-Джей. Она либо такая же жестокая, как и он, или ещё хуже, или прямо противоположное. Воплощение невинности. И то, и другое, судя по тому, что я наблюдал с высоты, взывало бы к его мужскому высокомерию.

Я странно заинтригован этой изменчивой динамикой. На небесах отношения были теоретическими концепциями, за которыми мы наблюдали издалека, с клинической точки зрения и отстранённо. Здесь они грубые, собственнические, опасные.

— Меня не интересует эта Изольда, — честно говорю я. — Но мне интересно, как здесь работает власть.

Корделия фыркает.

— Прямо и жестоко. Сильные доминируют, слабые подчиняются или умирают, — она указывает на мою нетронутую тарелку. — Ешь, пока всё не остыло.

— Что ж, спасибо за введение. Было интересно.

— В любое время, красавчик, — отвечает она и машет рукой, прежде чем исчезнуть за соседним столиком, полным похожих на неё существ.

Я иду в противоположном направлении и нахожу пустой столик.

Усаживаясь за стол, я готовлюсь съесть свой первый кусочек пасты. Ощущения ошеломляющие: соль, зелень, сочность, текстура — всё это сразу попадает мне на язык. Я невольно закрываю глаза, наслаждаясь этим ощущением.

Снова открывая глаза, я почти застонал от удовольствия. Неудивительно, что люди и другие существа так одержимы едой. Это невероятно.

Я откусываю ещё кусочек, ощущая вкус на языке. Каждое ощущение новое и яркое. Хлеб хрустящий снаружи и мягкий внутри. Паста имеет лёгкий вкус и покрыта густым соусом, который помогает мне понять обжорство так, как никогда не смогли бы лекции о грехе.

Во время еды я с интересом наблюдаю за происходящим в обеденном зале. Это микромир власти, территории и желаний. Учащиеся объединяются в иерархические группы, где более сильные занимают главные позиции, а более слабые жмутся по краям. Некоторые едят в одиночестве, либо по собственному выбору, либо по необходимости.

Я замечаю, что Си-Джей снова наблюдает за мной, его взгляд оценивающий.

Моё внимание переключается на то, как открываются двери столовой и входит девушка. Реакция мгновенная и вызывающая. Разговоры замолкают, головы поворачиваются в сторону. Её красота дикая, необузданная. Тёмные волосы волнами падают ей на плечи, а голубые глаза настороженно осматривают комнату. На ней чёрный пиджак, который немного великоват для её фигуры.

Это, должно быть, Изольда Морворен. Причина того спектакля во дворе.

Она двигается со странным сочетанием уверенности и неуверенности, как будто точно знает, кто она такая, но понятия не имеет, как ориентироваться в этом пространстве. Это завораживает.

Она направляется прямо к столику с Си-Джея и Айзека, и её лицо мрачнеет, когда она приближается.

Выражение её лица напоминает грозовую тучу, в отличие от настороженной неуверенности, которую она проявила при входе. Подойдя к их столику, она не садится, а наклоняется вперёд. Её голос слишком тих, чтобы я мог расслышать, но язык её тела говорит о многом. Это обвинение, требование. Айзек выглядит раздражённым. Си-Джей, однако, откидывается назад, и на его лице медленно расплывается хищная улыбка, такая, которая принимает вызов и наслаждается им. Он говорит что-то, от чего щеки Изольды заливаются ярким румянцем, и она пристально смотрит на него, огонь в её голубых глазах соответствует его мрачной сосредоточенности.

Это гораздо интереснее, чем любой небесный хор. Воздух вокруг их стола трещит от невысказанных фраз, от взрывоопасной смеси гнева, влечения и чего-то отчаянно защитного, исходящего от обоих мужчин. Взгляд Си-Джея, даже когда он не смотрит прямо на Изольду, кажется прикованным к ней, собственнические притязания, которые так же очевидны, как физическое прикосновение. Он — существо с низменными инстинктами, но, похоже, и она тоже, хотя и борется с этим.

Изольда резко жестикулирует, затем поворачивается на каблуках и направляется к раздатчику крови, её спина прямая, каждое движение излучает вызов. Она великолепна. Это так далеко от безмятежного, бесстрастного существования, которое я когда-то знал. Оно бесконечно интереснее.

Изольда, должно быть, почувствовала на себе мой пристальный взгляд, потому что слегка обернулась и свирепо нахмурилась. Увидев меня, она заколебалась.

Я улыбаюсь.

Она улыбнулась в ответ.

Шипение, доносящееся с другого конца комнаты, ни с чем нельзя спутать.

В одно мгновение Си-Джей оказывается рядом с ней, свирепо глядя на меня, обнажив клыки.

Он движется с неестественной скоростью, размытый силуэт в тёмной одежде и сдерживаемой ярости. Только что он был за столом, а в следующее мгновение превратился в физический барьер между Изольдой и мной, из его груди вырывается низкое рычание. Его глаза почти полностью почернели от первобытной ярости.

— Проблема? — спрашиваю я спокойным голосом, намеренно противопоставляя его неприкрытой агрессии. Я сохраняю на лице улыбку, безмятежную маску ангельского любопытства. Пусть он гадает, о чём я думаю.

Изольда переводит взгляд с Си-Джея на меня, её голубые глаза широко раскрыты, на лице мелькают тревога и раздражение.

— Держись от неё подальше, чёрт возьми, — рычит он, и его ядовитый шёпот разносится по внезапно воцарившейся тишине в обеденном зале. Теперь все взгляды устремлены на нас. Воздух насыщен предвкушением, запахом потенциального насилия. — Или ты не получили памятку?

— Памятку? — я наклоняю голову, искренне заинтересованный. Эта концепция собственности, претензий, предъявляемых с такой яростью, завораживает.

— Он имеет в виду тот пинок под зад, который он дал Рейну! — кричит Корделия, показывая мне поднятый большой палец.

Си-Джей подходит на шаг ближе, и я быстро встаю.

Он принимает вызов с холодной ухмылкой, прежде чем навалиться на меня. Он одного роста со мной — шесть футов и два дюйма — шире, от него исходит жар, который почти удушает.

— Так вот как здесь разрешаются споры? — спрашиваю я ровным, почти непринуждённым голосом. — С проявлениями территориальной агрессии? — я не вздрагиваю от его пылкости, от неприкрытой угрозы в его глазах. Это воодушевляет. Полная противоположность вежливым, завуалированным играм власти на небесах.

Его глаза сужаются. Он явно ожидал страха или, по крайней мере, покорности. Отсутствие у меня ни того, ни другого, похоже, приводит его в ещё большую ярость.

— Ты быстро учишься.

— Я быстро учусь, — соглашаюсь я, не дрогнув, встречая его взгляд. Я чувствую тяжесть каждого взгляда, всеобщее затаённое дыхание. Это испытание не только от Си-Джея, но и от самих Серебряных Врат.

Изольда издаёт тихий, разочарованный звук, прижимая руки к бокам. Она выглядит так, будто хочет вмешаться, сказать Си-Джею, чтобы он отвалил, но что-то удерживает её. Возможно, из-за явной силы его собственнических чувств, а может, ей так же, как и мне, любопытно посмотреть, чем всё это закончится.

— Последний шанс, — рычит Си-Джей, его тело гудит от едва сдерживаемой силы. — Проваливай.

Я обдумываю его предложение не из страха, а из академического интереса. Что произойдёт, если я соглашусь? Что произойдёт, если я откажусь? Этот мир с его необузданными эмоциями — гораздо более захватывающий предмет для изучения, чем любой небесный фолиант.

Его ультиматум завис в воздухе, и я на удивление неохотно принимаю вызов.

— Проваливать? — эхом отзываюсь я, и слабая улыбка, выражающая неподдельный академический интерес, трогает мои губы. — Но зачем мне это делать, когда урок только-только становится интересным?

Мой взгляд скользит по Изольде, которая выглядит так, словно предпочла бы, чтобы земля поглотила её целиком, затем возвращается к раскалённой ярости, которой является Си-Джей.

— Видишь ли, — продолжаю я, сохраняя спокойный, почти разговорный тон, — в моём прежнем доме к таким явным проявлениям собственничества относились неодобрительно. Даже обескураживающе. Здесь они, похоже, являются основной формой общения. Это весьма поучительно.

Аура Си-Джея вспыхивает тёмным, с янтарными крапинками, инферно.

— Это правда? — говорит он, что пылающий гнев теперь спрятан под ледяным покровом. У него переменчивый темперамент.

— Да, — отвечаю я, не обращая внимания на всё ещё кипящую ярость в его глазах. — Мне любопытно. Каковы именно последствия несоблюдения таких требований? Мне не терпится разобраться в нюансах социальной иерархии Серебряных Врат, — вот, я думаю, что значит по-настоящему учиться. Раздвигать границы не только в мыслях, но и в действиях. Чувствовать пульс мира, столь непохожего на тот, который я знал, мира, где даже опасность таит в себе определённое очарование.

Си-Джей хватает меня за ворот обтягивающей чёрной футболки и притягивает к себе, пока наши лица не оказываются в нескольких дюймах друг от друга. Запах озона и чего-то дикого, как будто вот-вот разразится буря, наполняет мои ноздри. Его глаза — вихри, приводящие меня в ярость, настолько глубокую, что это почти красиво.

— В нюансах? — рычит он, его низкий, гортанный голос вибрирует, отдаваясь в моей груди. — Позволь мне продемонстрировать их на практике.

Его хватка усиливается, слегка приподнимая меня над землёй. На мгновение столовая, уставившиеся на меня студенты и даже испуганный вздох Изольды исчезают. Есть только первобытная мощь, сила, которая заставляет мои притуплённые чувства петь от восторга. Это она. Это необузданная энергия, в которой мне было отказано, первобытный танец, который я наблюдал только издалека. И теперь я задаюсь вопросом, какими силами я обладаю в этом небожественном королевстве.

— Си-Джей, прекрати! — прорезается голос Изольды, резкий и на удивление властный.

— Слишком поздно, моя сладкая. Дело больше не в тебе.

Он швыряет меня через всю комнату с силой, которая должна была бы раздробить кости. Моё тело врезается в каменную колонну, удар отдаётся в каждой клеточке моего тела. На мгновение мир расплывается, затем снова обретает болезненную чёткость. Мои крылья инстинктивно раскрываются, чёрные и широко раскрытые, заставляя вздохи разноситься по тихому обеденному залу.

— А вот и он, — говорит Си-Джей с улыбкой, от которой у меня холодеет душа.

Вкус крови, металлический и странно сладковатый, наполняет мой рот. Боль, реальная и осязаемая, — ещё одно новое ощущение. На небесах дискомфорт был теоретическим понятием. Здесь это острая, неоспоримая реальность.

Приподнявшись, я встречаюсь взглядом с Си-Джеем. Веселье в его глазах говорит мне всё, что мне нужно знать.

Он не ожидал, что я останусь в стороне. Он хочет боя. Он знает, что я ему его устрою.

Я улыбаюсь искренней, окровавленной улыбкой.

— Практическое применение имеет большое значение.

Изольда бросается ко мне, её лицо бледно, голубые глаза широко раскрыты от беспокойства.

— С тобой всё в порядке? — спрашивает она слегка дрожащим голосом.

— Лучше не бывает, — отвечаю я, вытирая струйку крови с губы тыльной стороной ладони. Вот что значит быть живым, не так ли? Чувствовать, истекать кровью, встречать бурю лицом к лицу и оставаться на ногах.

Си-Джей направляется к нам с непроницаемым выражением лица. Айзек стоит рядом с ним, и, похоже, он разрывается между скукой и преданностью.

— В следующий раз, — говорит Си-Джей низким рычащим голосом, — я уложу тебя, и ты останешься лежать.

— Не будь так уверен, — отвечаю я. — Видишь ли, там, наверху… — я указываю вверх, и все до единой пары глаз в комнате смотрят вверх, прежде чем снова перевести взгляд на меня. — …У меня не было сил. Здесь, внизу, я узнаю, что у падших ангелов есть целый арсенал трюков, спрятанных в их крыльях, и я умираю от желания узнать, что это такое.

— Смерть была бы здесь ключевым словом, о падший. Если ты ещё раз столкнёшься со мной, убирайся с дороги.

Я пожимаю плечами, и этот жест кажется на удивление небрежным, учитывая обстоятельства.