Темная душа

Чёрт, ни за что на свете.

Пусть сначала проткнут меня колом.

— Ты что-то скрывал от меня, — говорю я, медленно приближаясь.

Он оборачивается, на мгновение его глаза становятся дикими, прежде чем он узнаёт меня.

— Иззи. Что ты здесь делаешь?

— Я знаю, почему они заперли меня. Они знали, что этот день настанет.

Выражение лица моего брата меняется, усталость сменяется настороженностью.

— Какой день?

— День, когда за мной придут Коллекционеры.

— Коллекционеры? — осторожно спрашивает он. — Что это, чёрт возьми, такое?

Я вкратце рассказываю ему о том, что мы выяснили, и на его лице появляется отвращение.

— Нет, — заявляет он. — Ни за что на свете я не позволю, чтобы это случилось с тобой.

— Мы тоже, — говорит Си-Джей, появляясь позади меня вместе с Кассиэлем. Я знала, что они там. Я чувствовала их. Даже чувствовала их запах. Мои чувства обострились. Я не уверена, что причина в том, что это часть моего «взросления», или потому, что я отчаянно не хочу, чтобы из меня сделали книгу, или, что ещё хуже, что я лучше осознавала своё окружение.

Айзек прищуривается, переводя взгляд с Си-Джея на Кассиэля с нескрываемым подозрением.

— Что значит «мы»? С каких это пор вы двое работаете вместе?

— С тех пор, как твоя сестра стала мишенью для учёных-магов-психопатов, которые хотят превратить её в живую книгу, — сухо отвечает Си-Джей.

— Это не шутка, — огрызаюсь я, моё терпение на исходе. — Айзек, мне нужно знать, говорили ли когда-нибудь мама с папой об этом. Хоть что-нибудь.

Айзек с озабоченным видом проводит рукой по волосам.

— Песня…

— Что за песня? — я бросаюсь на него как безумная, бросаюсь вперёд и крепко сжимаю его руку. — Что за песня?

Лицо Айзека слегка бледнеет.

— Разве ты не помнишь? Когда мы были детьми, папа пел этот жуткий старый детский стишок?

— Я не помню, — говорю я, качая головой. — Какой стишок?

Айзек закрывает глаза, вспоминая мелодию. Когда он снова заговаривает, его голос становится певучим, от чего у меня по спине пробегают мурашки:

— Испачканные чернилами пальцы ищут редкую, ни с чем не сравнимую кровь близнецов.

Когда в небе повиснет кровавая луна, взгляни в серебряный зеркальный глаз.

Искомое знание становится цепью, но общее знание избавит от боли.

Учёный боится того, что могут узнать близнецы, когда начнут проявляться объединённые силы.

Если учёные придут со связующей нитью, мысленно перелистайте их страницы.

Ибо то, что они ищут, они не могут забрать, И, если вы будете мысленно общаться, ваша связь не разорвётся.

Воцаряется абсолютная тишина. Я чувствую себя физически больной. Песня звучит смутно знакомо, но, когда я закрываю глаза, я понимаю, что мне её никогда не пели. Раньше я слышала, как она доносится из комнаты Айзека в ночном воздухе, леденящая и пугающая. Я никогда по-настоящему не знала слов, только мелодию, и иногда по ночам она пугала меня до полусмерти.

— Он пел её тебе, когда ты был маленьким? — спрашивает Кассиэль с ужасом в голосе.

Айзек мрачно кивает, когда я открываю глаза. Он смотрит на меня с нарастающим ужасом.

— Они готовили меня. Предупреждая об опасности, но не объясняя её напрямую.

— Это полный капец, — бормочет Си-Джей, но выражение его лица задумчивое. — Но эффективный. Даже не понимая контекста, ты бы помнил предупреждение.

Я обхватываю себя руками, пытаясь унять дрожь.

— И теперь мы знаем, почему меня прятали. Почему они так боялись, что кто-нибудь меня обнаружит.

— В песне упоминаются учёные, — замечает Кассиэль. — Академическая составляющая коллекционеров соответствует этому описанию.

— Нам нужно найти Маму и Папу, — говорю я, мой голос твёрже, чем я себя чувствую. — Они знали, что это произойдёт. Вопрос в том, зачем они послали меня сюда? Ради безопасности или для принесения в жертву?

Айзек мрачно смотрит на меня. Он подумал о том же самом.

Си-Джей подходит ближе, не касаясь меня, но достаточно близко, чтобы я могла почувствовать его тепло.

— Серебряные Врата защищены. Здесь ты в большей безопасности, чем где-либо ещё.

— На данный момент, — уточняет Кассиэль, его крылья беспокойно шевелятся. — Но у Коллекционеров есть способы преодолеть даже эту защиту.

— Нам нужна информация. Нам нужно точно понять, с чем мы имеем дело, — говорю я. — Мы не можем бороться с тем, чего не понимаем.

— Тебе следует пойти к Блэкриджу, — говорит Айзек.

Я отрицательно качаю головой.

— Он не поможет. Мы уже говорили с ним. Я сама по себе.

— Что? — выплёвывает Айзек.

— Всё в порядке, это обычное дело….

— Это Серебряные Врата, — заявляет Кассиэль.

— Чёрт возьми, — говорит Айзек.

— Мы справимся, — впервые в жизни искренне говорит Си-Джей. — Мы не допустим, чтобы с твоей сестрой что-нибудь случилось.

— Но тебе нужно держаться от этого подальше, — твёрдо говорю я.

— Что? Нет, Иззи, твоя битва — моя битва.

— Нет, это моя битва. Ты в ней не участвуешь. Если они придут за мной, если они схватят меня, я должна быть уверена, что ты останешься в живых, чтобы меня помнили.

— Изольда, не говори так.

— Я не хочу, но мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что не будешь вмешиваться. Я справлюсь.

— Ты пробыла в реальном мире недостаточно долго, чтобы с чем-то справиться, — говорит он.

Его слова ранят, но они правдивы. Я не могу этого отрицать.

— Ещё одна причина, почему я должна сделать это сама.

— Каким бы я был братом, каким бы я был близнецом, если бы позволил тебе разобраться с этим самой?

— Который любит свою сестру и сделает так, как я прошу.

Айзек смотрит на меня с недоверием и разочарованием.

— Это эмоциональный шантаж, Изольда.

— Это правда, — возражаю я, и мой голос смягчается, несмотря на всю мою решимость. — Если эти Коллекционеры заберут меня, кто-то должен помнить, кем я была.

— И ты думаешь, я могу просто стоять в стороне и ничего не предпринимать?

Си-Джей откашливается.

— Каким бы трогательным ни был этот момент, нам нужен план.

— Си-Джей прав, — говорит Кассиэль. — Время — не наш союзник.

Айзек сжимает челюсти, но неохотно кивает.

— Ты не можешь просить меня об этом.

— Могу и прошу. У нас есть время. Блэкридж сказал, что защита великолепна. Помоги мне в обучении или что-то в этом роде, но, когда дело дойдёт до этого, тебя нигде не будет видно. Обещай мне.

— Я не могу.

— Обещай мне, — настаиваю я. — Или мы перестанем быть близнецами.

— Иззи, — шипит он.

Я поднимаю подбородок ещё выше.

— Прекрасно, — заявляет он. — Будь по-твоему.

Он пристально смотрит на Си-Джея, и между ними что-то происходит. Это невысказанное сообщение, в которое я не посвящена, и, вероятно, оно о тайной помощи Айзека.

Отлично. Как бы там ни было. До тех пор, пока он будет держаться подальше от этой битвы, когда она начнётся, он может делать всё, что захочет.

Я киваю и, развернувшись на каблуках, выхожу с тренировочной площадки и направляюсь обратно в свою спальню, чтобы поговорить с Уильямом и попытаться уладить все его сомнения по поводу нашего недавнего поцелуя.

Глава 28. УИЛЬЯМ

Я кружу по комнате, моё тело трепещет от бурных эмоций, которые я не могу полностью контролировать. Ярость, ревность, желание и что-то более глубокое, чему я не решаюсь дать название. Воспоминание о нашем поцелуе горит на моих губах, как огонь. На краткий, немыслимый миг я почувствовал её тепло рядом с собой. Или мне показалось? Я даже не могу сказать наверняка. Это потрясло меня, причинило боль, и когда я подумал, что она солгала об этом, это затронуло что-то глубоко внутри меня, чего я не чувствовал с тех пор, как был жив.

Свою магию.

Она неотъемлемая часть меня, она делала меня особенным, привлекла внимание Серебряных Врат. Я был единственным Сангвинархом, которого они когда-либо видели, о котором слышали. Серебряные Врата охотились за мной в детстве, умоляя стать частью их организации. Даже самые старые профессора читали о таких существах, как я, только в древних, полуразрушенных текстах.

Кровь была для меня всем. Не в грубом, хищном смысле как для вампиров, которые употребляют её просто для пропитания. Они пьют кровь; я приобщился к ней. Там, где они видели еду, я видел бесконечные возможности, вселенную тайн и силы в каждой алой капле.

Вампиры никогда не понимали этого до конца. Они смотрели на меня голодными глазами, пока я работал, превращая кровь в формы магии, которые они не могли постичь. Как я мог объяснить тот прекрасный момент, когда кровь открывает тебе свои воспоминания? Когда она добровольно отдаёт историю существа, в котором когда-то текла? Не магия крови. Которая слишком распространена. Любой третьесортный супер может использовать её в заклинаниях. Но для меня кровь была не просто ингредиентом или источником энергии. Это был симбиотический партнёр, живая сущность, которая преобразилась во мне, став чем-то восхитительно новым и могущественным.

Интересно, будет ли когда-нибудь ещё один такой, как я. Во всех своих исследованиях я находил только слухи о других Сангвинархах на протяжении всей истории — возможно, о тех, кто рождался раз в несколько столетий, которых часто принимали за вампиров или кровавых колдунов, прежде чем их истинная природа становилась очевидной.

Если бы только я мог снова почувствовать эту связь, протянуть руку и прикоснуться к живой сущности, текущей по её венам. Даже будучи призраком, я чувствую эхо, взывающее к природе, которую я считал мёртвой. Её кровь особенная, возможно, даже более уникальная, чем моя.

Вид её с вампиром и падшим ангелом пробуждает во мне что-то первобытное. Они могут прикасаться к ней, пробовать её на вкус, чувствовать её тепло. Я могу только наблюдать, как бессильный зритель наблюдает за её существованием. И всё же этот поцелуй… эта невозможная связь…

Дверь открывается, и входит Изольда, её лицо скрывает глубокий страх, который я вижу в её глазах. Она закрывает дверь и прислоняется к ней, медленно выдыхая.

— Уильям, — тихо зовет она. — Нам нужно поговорить.

— Я здесь.

Она выпрямляется и изучает меня, её голубые глаза изучают мою полупрозрачную фигуру, парящую у окна.

— Ты почувствовал это?

— Да, — хрипло говорю я. — Это невозможно. Призраки не могут физически взаимодействовать с живыми.

— И всё же, — говорит она, подходит и протягивает руку ко мне. Её рука, как и ожидалось, проходит по моей груди, но там, где мы соприкасаемся, возникает ощущение, похожее на статическое электричество. — Между нами что-то происходит.

— Это была случайность, — говорю я, пытаясь отмахнуться от этого, чтобы сокрушительное разочарование не продолжало мучить меня. — Ничего больше.

— Я несогласна.

— Ты в своём праве.

Она закатывает глаза, эти красивые-прехорошенькие глазки, которые так на меня действуют.

— Что случилось в запретной секцией? — спрашиваю я, меняя тему, прежде чем она сможет продолжить мучить меня своими расспросами.

Она вздыхает, опускаясь на край кровати.

— Мы узнали, почему я сидела взаперти всю свою жизнь.

— И? — настаиваю я, подплывая ближе.

— Когда-нибудь слышал о Коллекционерах?

От этого названия по моему призрачному телу пробегает рябь, заставляя меня на мгновение вздрогнуть.

— Да. До меня доходили слухи. Даже в моё время о них говорили вполголоса.

— Что ты о них знаешь?

— Коллекционеры — академическое общество, которое изучает сверхъестественные явления крайне неэтичными способами.

— Они превращают редких существ в живые гримуары, — категорично заявляет она. — И, по-видимому, вампирши-близнецы — жемчужины их коллекции.

Я подхожу ближе, меня охватывает ужас.

— Так вот зачем ты им нужна? Чтобы превратить тебя в гримуар?

— Согласно книге, которую мы нашли, да. Они уже дважды проделывали это с женщинами-близнецами, такими как я. Жертвы остаются в сознании, их постоянно читают и изучают, — её голос слегка срывается. — Ты можешь представить себе худшую участь?

— Нет, — признаюсь я, с внезапной благодарностью вспоминая свою смерть. То падение с Колокольни, когда я приземлился на зачарованный смертельный шпиль, кажется довольно приятным по сравнению с этим. По крайней мере, у моих страданий был конечный пункт, без каламбура. — Это всё объясняет. Твою изоляцию, свободу твоего брата посещать Серебряные Врата, в то время как ты скрывалась.

— Блэкридж знает, — продолжает она, потирая виски. — Он, по сути, признал, что Серебряные Врата тоже коллекционирует редких существ, просто не таким гротескным способом. Он использует нас в качестве примеров для изучения.

Для меня это не новая информация.

— Хм, вполне. Блэкридж всегда был оппортунистом. Даже в моё время он коллекционировал уникальных существ под видом образования.

— Чёрт возьми. Почему все вы, мужчины, кажется, думаете, что это нормально?

— Потому что мы все учимся, Изольда, просто по-разному…

— Не надо, — перебивает она меня, поднимая руку. — Ты говоришь как Блэкридж.

— Ну, он был наставником, и он прав насчёт этого учебного заведения. Большинство из тех, кто приходит сюда, знают об этом. Именно поэтому они здесь.

— Да? Ну, я нифига не понимала, пока меня не протолкнули через портал и я не приземлилась во дворе насквозь мокрая.

Я подхожу ближе, желая утешить её, но не в силах прикоснуться.

— Изольда, я понимаю твой гнев. Втянутую в это без подготовки…

— Ты ничего не понимаешь! — огрызается она, вскакивая на ноги. — Всю мою жизнь меня держали в неведении, а теперь от меня ожидают, что я просто приму тот факт, что я — некий ценный товар, за который нужно бороться, защищать или превратить в грёбаную книгу!

Её сила заметно разгорается, защитная магия потрескивает вокруг неё, как статическое электричество. Каменные стены слегка потрескивают, реагируя на её страдания.

— Я действительно понимаю, что значит быть объектом охоты за тем, кто ты есть.

Она смотрит на меня, и её гнев на мгновение сменяется любопытством.

— Кем ты был, Уильям? Что делало тебя таким особенным?

Я колеблюсь, раздумывая, стоит ли мне раскрывать эту правду. Но она заслуживает, по крайней мере, честности от кого-то.

— Я был Сангвинархом.

— Кем?

— Кровавым архитектором. Не вампиром, не колдуном, кем-то другим. Я мог общаться с кровью, придавать ей форму, учиться у неё. Кровь открыла мне свои воспоминания, показала мне жизни, которые она когда-то поддерживала.

Её глаза расширяются.

— Кровавый архитектор? Так вот почему Серебряные Врата хотели заполучить тебя?

— Да. Я был первым Сангвинархом, с которым они столкнулись за многие столетия. Мои способности сделали меня лучшим учеником, — я подхожу ближе, моя фигура колеблется от интенсивности воспоминаний. — Кровь — не просто пища, Изольда. Это живой архив опыта, силы. В моих руках она стала чем-то необыкновенным.

— Например, чем? — спрашивает она, снова садясь на кровать, на мгновение забыв о своём гневе.

— Я мог извлекать воспоминания из крови, изменять её свойства, даже создавать из неё временные конструкции. С достаточным количеством крови я мог создавать проходы между местами, вызывать существ из ночных кошмаров, залечивать раны, которые могли бы убить других, — я делаю паузу, наблюдая за выражением её лица. — Здешние профессора считали меня недостающим звеном в их понимании Магии крови.

— Так вот почему ты исследовал границы измерений. Ты пытался использовать кровь для создания путей между мирами.

Я киваю, впечатлённый её быстрым пониманием.

— Совершенно верно. Кровь несёт в себе сущность реальности донора. Я предположил, что при правильном сочетании я смогу создавать стабильные переходы между измерениями.

— И кто-то убил тебя за это знание, — тихо говорит Изольда.

— Да. Я был близок к прорыву, когда меня столкнули с Колокольни, — я вспоминаю падение, порыв воздуха, тошнотворный удар. — Кто-то не хотел, чтобы я добился успеха.

— Значит, ты не вампир, не колдун, не бессмертный?

— Я бы не сказал, что я бессмертен, нет, — сухо отвечаю я, и она хихикает. — Но и убить меня было не так-то просто. То, что меня достало, — это шпиль.

— Шпиль? — спрашивает она, и её глаза расширяются.

— Я упал на шпиль и истёк кровью. Это была ужасная смерть. Я до сих пор вижу глаза студента, который нашёл меня на следующее утро.

Изольда бледнеет, её рука поднимается к горлу.

— Уильям, это ужасно. И с тех пор ты заперт в этой комнате.

— Эта комната была моим убежищем. Моей лабораторией. Я проводил здесь свои эксперименты, вдали от посторонних глаз, — я стою возле её стола, вспоминая оборудование, которое когда-то заполняло это пространство. — Когда я умер, мой дух закрепился там, где я чувствовал себя наиболее живым.

Изольда встает и подходит к окну, глядя на силуэт колокольни на фоне тёмного неба.

— Значит, у нас есть что-то общее, — тихо говорит она. — Мы оба искали то, что делает нас особенными.

— Разница в том, что у тебя всё ещё есть шанс избежать своей судьбы, — указываю я.

Она поворачивается ко мне лицом, и на её лице появляется решимость.

— Я не собираюсь становиться чьим-то гримуаром. И я собираюсь помочь тебе найти того, кто тебя убил.

— Смелые обещания от человека, за которым охотятся Коллекционеры.

— Я умею работать в многозадачном режиме, — парирует она с вызовом, которым я начинаю восхищаться. — Кроме того, раскрытие твоего убийства может помочь мне лучше понять Серебряные Врата. Знание — сила, верно?

— Действительно, — я подхожу ближе, изучая её.

— Ты когда-нибудь ставил охранки на это место? — внезапно спрашивает она, нахмурившись.

— Зачем? — с любопытством спрашиваю я.

— Может быть, обереги не дают тебе уйти?

— Как ты себе это представляешь?

— Если ты своей кровью заставляешь их узнавать тебя, они тебя не узнают. Но раз уж ты здесь, они заманивают тебя в ловушку. Есть ли в этом смысл? Я размышляю вслух.

— Интересная теория. Я никогда не думал, что моё заключение в тюрьму может быть преднамеренным, а не естественным следствием моей смерти, — я смотрю на неё с удивлением. У неё замечательный мозг. Он работает так, как не работает большинство. — Мои охранки были сложными. Почти ловушки, — признаю я, задумчиво обходя её кругом. — Я использовал свою кровь, чтобы создать убежище, где мои эксперименты не могли быть обнаружены. Пузырь секретности в стенах Серебряных Врат.

— И теперь они — твоя тюрьма, — бормочет она, и её блестящие голубые глаза следят за моими движениями. — Мы могли бы как-нибудь уничтожить их?

Я делаю паузу, размышляя.

— Я не знаю. Все охранки разрушаются после смерти существа, которое их установило. Поэтому они не должны существовать.

— За исключением того, что ты всё ещё здесь, и твоя магия знает об этом, она просто не знает — не ведает этого.

— В таком случае, мне крышка, потому что у меня нет крови, чтобы их уничтожить.

— Магия крови может быть уничтожена кровью подобной силы.

— Кто это сказал? — спрашиваю я, прищурившись.

тупица. Всё, на что у меня было время, — читать, изучать, усваивать. Была одна книга. «Мастерство магии крови». Она принадлежала моему дедушке. Я прочитала её однажды. Она была немного сложной и скучной, сплошная теория, никакой практики. Но в ней говорилось, что любая магия крови может быть отменена при правильном намерении и правильной силе крови.

— Постой.

Она выпускает клыки и, не обращая на меня внимания, надрезает запястье.

— Я хочу попробовать, — твёрдо говорит она. — Если я собираюсь встретиться лицом к лицу с Коллекционерами, мне нужны все союзники, которых я смогу заполучить, а ты заперт здесь и не можешь помочь мне за этими стенами.

Запах её крови просто осязаем. Даже будучи призраком, я ощущаю его мощь — богатую и сложную, полную возможностей, которые заставляют моё несуществующее сердце биться быстрее.

— Если я такая особенная, и это охранки на крови, то моя кровь должна говорить с ними.

— Тебе нужно будет найти символы, — говорю я, не желая надеяться, но это существо, этот могущественный вампир, умеет пробуждать эмоции, которые я считал такими же мёртвыми, как и свою магию. — Их четыре, с востока на север.

Она кивает и направляется сначала к восточной стене. Её пальцы скользят по древнему камню, ища то, что может открыть только её кровь. Я завороженно наблюдаю, как она прижимает кровоточащее запястье к холодной поверхности.

— Здесь, — шепчет она, и я вижу слабое свечение там, где её кровь касается стены, освещая символ, который был невидим в течение столетия. Символ пульсирует, отвечая ей, древняя магия распознаёт что-то родственное в её сущности.

— Работает, — шепчу я, едва осмеливаясь в это поверить.

Изольда методично передвигается по комнате, с поразительной точностью находя каждый скрытый символ. Южная стена, западная стена и, наконец, северная, каждый раз, когда её кровь раскрывает то, что было скрыто, каждый символ оживает, прежде чем впитать её подношение.

Когда четвёртый символ принимает её кровь, по комнате пробегает рябь. Я чувствую, как волна захлестывает мою призрачную форму, ослабляя цепи, к которым я так привык, что забыл об их существовании.

— Уильям? — Изольда смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Сработало?

Я нерешительно направляюсь к двери. На протяжении столетия этот порог был непреодолимым барьером, границей моей вечной тюрьмы. Я готовлюсь к знакомому сопротивлению, болезненному отвращению, которое всегда заставляло меня отступать.

Этого не происходит.

Я прохожу через дверной проём в коридор, и меня захлестывает волна радостного возбуждения.

— Я свободен, — слова повисают в воздухе, наполненные эмоциями, которых я не испытывал сто лет. Я продвигаюсь дальше по коридору, поражаясь ощущению пространства, открывающегося передо мной. — Изольда, ты сделала это.

Она выходит вслед за мной, и на её лице отражается удивление.

— Я не могу поверить, что это действительно сработало. Иди, Дедуля.

Я медленно кружусь, наслаждаясь видом знакомого, но изменившегося коридора. Портреты на стенах другие, бра модернизированы, но суть Серебряных Врат осталась неизменной.

— Прошло столько времени, — бормочу я, — а я уже и забыл, каково это — свободно передвигаться.

— Куда ты пойдёшь сначала? — спрашивает она, её глаза следят за моей призрачной фигурой, пока я поднимаюсь всё выше, проверяя границы своей свободы.

— На Колокольню, — отвечаю я без колебаний. — Мне нужно увидеть место, где я умер. Возможно, там есть подсказки, отголоски того момента, которые могли бы подсказать, кто меня убил.

Изольда кивает, сразу всё понимая.

— Я пойду с тобой.

— Нет, — твёрдо говорю я. — У тебя и так достаточно проблем, чтобы добавлять к этому списку ещё и мои.

— Это может подождать, — говорит она. — Кроме того, мне безопаснее передвигаться, чем сидеть в своей комнате, как мишень.

Я не могу спорить с её логикой, и, хотя это эгоистично, я хочу, чтобы она была рядом.

— Спасибо, Изольда, за всё, что ты для меня сделала.

— Это меньшее, что я могла сделать, — перебивает она с лёгкой улыбкой. — Кроме того, мне нужны все сверхъестественные союзники, которых я могу заполучить прямо сейчас. Даже мёртвые.

Мы вместе идём по коридорам, её плотная фигура и моя призрачная фигура составляют странную пару. Проходящие мимо студенты вздрагивают, проходя мимо меня, некоторые чувствуют моё присутствие, не видя меня, другие совершенно не замечают. Изольда зачарованно наблюдает за их реакцией.

— Они могут чувствовать тебя, — замечает она. — По крайней мере, некоторые из них.

— Более чувствительные, — соглашаюсь я. — Те, у кого есть склонность к магии смерти или духовной энергии. Для остальных я просто пустышка.

В академии царит суета, в вечерние часы каменные коридоры оживают. Лунный свет проникает сквозь редкие окна, отбрасывая длинные тени, которые, кажется, тянутся к нам, когда мы проходим мимо. Впереди вырисовывается Колокольня, её силуэт чётко вырисовывается на фоне ночного неба.

— Она выше, чем я помню, — бормочу я, когда мы приближаемся. Массивное сооружение возвышается в темноте, его верхние этажи теряются в тени и тумане.

Изольда останавливается у входа, положив руку на древнюю деревянную дверь.

— Ты уверен, что готов?

— Я ждал сто лет, — отвечаю я, и мой голос звучит твёрже, чем я себя чувствую. — Мне нужно знать.

Она толкает дверь, открывая взору винтовую лестницу, уходящую вверх, в темноту. Каменные ступени посередине стерты, выбоины в них за столетия проделали бесчисленные ноги. По углам висит паутина, а воздух насыщен пылью и металлическим привкусом застарелой крови.

Она поднимается по винтовой лестнице с вампирской лёгкостью, а я плыву рядом с ней.

— Ты часто сюда приходил? — спрашивает она, и в замкнутом пространстве её голос звучит приглушённо.

— Только изредка. Башня использовалась в основном для астрономических наблюдений и определённых ритуалов, которые требовали возвышения, — я делаю паузу, и на меня нахлынули воспоминания. — В ночь своей смерти я пришёл сюда, чтобы проверить теорию о том, что пространственные барьеры становятся тоньше на больших высотах.

— Так ли это было? — спрашивает Изольда, поглядывая на меня, пока мы продолжаем подъём.

— Я так и не узнал. Кто-то позаботился об этом.

По мере того, как мы поднимаемся выше, воздух становится холоднее, а каменные стены скользкими от конденсата. Дыхание Изольды образует маленькие облачка у неё перед лицом.

— Ты почувствовал это? — внезапно шепчет она, останавливаясь на лестничной площадке.

— Что?

— Что-то изменилось в воздухе. Как будто за нами наблюдают, — говорит она, вглядываясь в темноту над нами.

Я сосредотачиваю свои спектральные чувства, протягиваю руку, чтобы почувствовать то, что она улавливает.

Есть какое-то присутствие, едва уловимое, но безошибочное.

— Ты права. Мы не одиноки.

Она напрягается, её защитная магия заметно обвивается вокруг кончиков пальцев.

— Коллекционер?

— Нет, — бормочу я, продвигаясь немного вперёд. — Это кажется знакомым. Как эхо.

Мы продолжаем подниматься, винтовая лестница сужается по мере того, как мы поднимаемся.

Шаги Изольды почти бесшумны, её вампирская натура позволяет ей двигаться как хищнику. Воздух становится разреженным, холодным, тяжёлым от воспоминаний, которые давят на моё сознание.

— Мы близко, — шепчу я, когда мы приближаемся к последней лестничной площадке. — Вот тут это случилось.

Перед нами открывается Колокольня — круглое помещение с массивными открытыми арками со всех сторон. В центре безмолвно висит огромный колокол, его бронзовая поверхность сияет волшебством. Лунный свет льется сквозь арки, создавая на каменном полу лужицы серебристого света.

Я подхожу к восточному окну, к тому месту, куда меня столкнули.

— Сюда, — говорю я. — Я стоял здесь и смотрел на территорию академии, когда кто-то подошёл ко мне сзади.

Изольда осторожно приближается, её глаза осматривают комнату.

— Тебе что-нибудь напоминает? Запах? Они что-нибудь сказали?

— Они что-то прошептали, — бормочу я, воспоминание мелькает на задворках моего сознания. — Фразу на древнем языке, а затем… — я замолкаю, внезапно меня охватывает ощущение падения. Моя призрачная форма сильно мерцает.

— Уильям! — Изольда инстинктивно тянется ко мне, её рука проходит сквозь моё пошатывающееся тело.

— Я в порядке, — выдавливаю я, заставляя себя собраться с мыслями. — Воспоминания здесь сильнее, чем я ожидал.

Изольда подходит к окну и смотрит вниз, на головокружительный обрыв, ведущий во внутренний двор.

— Ты упомянул о шпиле?

— Да. Железный шпиль, пропитанный магией смерти, — я придвигаюсь к ней ближе, борясь с головокружением, которое грозит снова рассеять мою форму. — Кто-то зачаровал его намеренно.

— Намеренно, — шепчет она. Её пальцы скользят по подоконнику, и она внезапно замирает. — Уильям, посмотри на это.

Я проследил за её взглядом и увидел маленький символ, вырезанный на камне, почти невидимый, если не искать его специально. Круг, разделённый пополам неровной линией, с тремя точками, расположенными треугольником над ним.

— Что это значит?

— Я не знаю, но мы можем это выяснить.

— Запретная секция? — спрашивает она со вздохом.

Я улыбаюсь ей.

— Конечно.

— Здорово, — бормочет она. — Просто офигенно здорово. Знаешь, нас чуть раньше застукали. Блэкридж, вероятно, усилил охрану.

— Я люблю сложные задачи, — бормочу я, чувствуя, как во мне разгорается прежний огонь. Может, я и не вернулся полностью, но я сбежал из этой чёртовой комнаты, и теперь… теперь пришло время расплаты.

Глава 29. ИЗОЛЬДА

Неудивительно, что у подножия лестницы, ведущей на колокольню, мы сталкиваемся с Си-Джеем.

— Ну, моя сладкая. Не хочешь объяснить, что ты делаешь с этим призраком в печально известной секс-точке?

Я изумлённо смотрю на него, мои щеки вспыхивают.

— Я не знала, что… — я сердито смотрю на Уильяма, который только пожимает плечами.

— Да, ты, — говорит Си-Джей, указывая пальцем на Уильяма, к моему удивлению. — Ты можешь притворяться чертовски невинным, сколько хочешь, но я знаю о тебе всё, Харрингтон. Держись подальше от моей женщины.

— Только не снова! — рычу я. — Ради всего святого, прекрати, пожалуйста!

— Никогда, — рычит он, делая шаг вперёд. — Я отправлю твою задницу туда, откуда она появилась.

— Маловероятно, — заявляет Уильям. — Я всегда был здесь. Оставил своё тело здесь… — он указывает на место, где, предположительно, умер, — …и явился призраком прямо в мою спальню, где я нахожусь уже более ста лет.

— Тогда я отправлю тебя в Загробный мир, и ты сможешь гнить там вечно. Как тебе?

— Довольно неприятно, — шипит Уильям, и теперь я понимаю, что да, не такой уж он и спокойный. На ум приходит характеристика «порочный», когда я вижу, как его глаза краснеют, и зловещее ощущение холодком пробегает по моей спине.

— Хватит! — я встаю между ними, моё терпение полностью иссякло.

— Ты можешь его видеть? Как давно ты можешь видеть Уильяма?

Си-Джей не сводит глаз с Уильяма, его челюсть плотно сжата.

— С самого начала. Он не очень-то искусен в своём парении.

— И ты не подумал упомянуть об этом? — недоверчиво спрашиваю я.

— Это не имело значения, — пожимает плечами Си-Джей, наконец-то взглянув на меня. — Пока у него не появились идеи.

Уильям подплывает ближе, его призрачная фигура пульсирует той же злобной энергией, что и в сцене в душе.

— Идеи? Ты имеешь в виду, что меня заставляли стоять в стороне и смотреть, как ты лапаешь Изольду?

— Прекратите, вы оба! — зашипела я, моя магия вспыхивает у меня на кончиках пальцев и отлетает в сторону, отскакивая от стены Колокольни, заставляя Си-Джея с рычанием отскакивать в сторону. — Это нелепо. Ты не можешь угрожать каждому, кто заговорит со мной!

— В значительной степени могу и угрожаю, — утверждает он.

— И вообще, кто бы говорил, — говорит Уильям. — Подглядывая в зеркало.

Си-Джей рычит, низко и угрожающе, и устремляет на Уильяма убийственный взгляд.

— Заткнись о том дерьме, о котором ты ничего не знаешь.

— Подглядывая? — спрашиваю я. — Ты подглядывал за мной? — моя ярость становится непостоянной, и искры не слишком защитной магии разлетаются по Колокольне.

— Защищая тебя, — выплевывает он таким злым, каким я его ещё никогда не видела, и это о чём-то говорит. Обычно он сохраняет самообладание, когда сыплет угрозами и швыряет людей. Это… это совсем другое. Его глаза опасно сверкают. Янтарь теперь становится доминирующей деталью, и они светятся так, как я никогда не видела у вампиров. Признаюсь, мой опыт ограничен, но всё же.

— Кто ты такой? — выпаливаю я, мой гнев из-за слежки на секунду забылся из-за этого превращения.

— Вампир, — выдавливает он из себя, используя каждую унцию своей исключительной силы, чтобы отбросить то, что пытается захватить его власть.

— Попробуй ещё раз, придурок, — говорит Уильям.

— Не суйся в это, — бормочу я, наблюдая, как у Си-Джея чуть не случилась аневризма, и он цепляется за то, что удерживает его в данный момент. — Си-Джей, дыши, — говорю я, и мой голос смягчается, несмотря на гнев. Что-то явно угрожает ему изнутри, и дальнейшее противостояние ему не поможет.

Его взгляд меняется с янтарного на тёмный и обратно, дыхание прерывистое. Камень под его ногами слегка потрескивает, и от него исходят струйки тепла. Клянусь, на мгновение я вижу, как чешуйки колышутся у него под кожей, прежде чем исчезнуть.

Уильям придвигается ближе ко мне, его призрачная фигура защищает меня.

— Он что-то скрывает, Изольда. Что-то опасное.

— Значит, нас таких двое, не так ли? — огрызается Си-Джей, наконец-то беря себя в руки. — Отойди от неё подальше.

— Нет, если только она сама этого не захочет, — говорит Уильям.

— Я не хочу, — заявляю я. — Мы пытаемся кое-то сделать. Уйди с дороги.

— Нет, — Си-Джей вскидывает руку и хватает меня за предплечье. — Я не оставлю тебя с ним наедине.

— Он был в моей комнате всё это время, а теперь ты хочешь защитить меня от него?

— Когда он был в твоей комнате, он был сдержан. Он нуждался в тебе. Ты не захочешь знать, кто он, Изольда.

— Я знаю, кто он! — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Уильяма. От него никакой помощи. Он просто парит там с безмятежным выражением лица.

— Нет, ты действительно не понимаешь, — говорит Си-Джей. — Он опасен.

— Как и все остальные здесь, — замечаю я. — Например, ты чрезвычайно опасен.

Он выглядит вполне довольным такой оценкой, грёбаный придурок.

— Это не почётный знак.

— О, но это так и есть.

— Это ни к чему нас не приведёт, — говорю я, высвобождая руку из хватки Си-Джея.

— Мы нашли кое-что на Колокольне, символ, который может объяснить, кто убил Уильяма. Я собираюсь расследовать это, одобряешь ты это или нет.

Глаза Си-Джея сужаются, снова вспыхивая янтарём, прежде чем вернуться к своему обычному тёмному оттенку.

— Отлично. Но я пойду с вами.

— Вообще-то, — перебивает Уильям, подходя ближе, — мы снова направлялись в запретную секцию.

— О, чёрт возьми, — бормочет Си-Джей. — То, что тебя сегодня однажды поймали, не удовлетворило твоего желания умереть?

Я скрещиваю руки на груди.

— На этот раз мы будем осторожнее.

— Мы? — Си-Джей приподнимает бровь. — С каких это пор вы с призраком стали «мы»?

— С тех пор, как я освободила его из своей комнаты, — отвечаю я, наблюдая, как мрачнеет лицо Си-Джея. — Кровавые охранки держали его в ловушке. Я разрушила их.

— Что ты сделала? — шипит Си-Джей, его голос понижается до опасного шёпота. — Ты хоть представляешь, что ты наделала? Что ты натравила на эту академию?

Уильям смеётся, и звук неестественно отдаётся эхом в основании башни.

— О, не будь таким драматичным, Аквила. Вряд ли я впадаю в ярость.

— Пока, — рычит Си-Джей.

— Мы с Уильямом связаны, и ты можешь принять это или не принимать.

— Связаны? — Си-Джей задыхается на этом слове. — Как?

От его вопроса по мне пробегает дрожь страха, и эта крутая вампирша, которой я пытаюсь быть, чтобы спасти себя, колеблется, и я снова становлюсь тем дрожащим месивом, которое появилось здесь всего три дня назад.

— Ответь мне, Изольда. Какие у вас с ним отношения?

— Мы друзья.

— Мы поцеловались в душе. Это был незабываемый опыт, — продолжает Уильям.

Я зашипела на него, а Си-Джея бьёт удар, янтарь в его глазах превращается в пламя.

— Вы что? — слова, похожие на низкое рычание, вырываются из его горла. Он движется так быстро, что я едва успеваю заметить, как его рука поднимается, чтобы ударить Уильяма в грудь. К нашему с Уильямом удивлению, удар попадает в цель, и Уильям отлетает назад, к каменной стене. Удар отражается от башни, и по древнему камню расходится глубокая трещина. Пыль и осколки камня сыплются дождём.

— Си-Джей, остановись! — кричу я, вставая перед Уильямом, моя магия вспыхивает в ответ на исходящую от него необузданную мощь.

— Он прикасался к тебе? — голос Си-Джея напоминает гортанный рёв, который обещает насилие.

— Это сложно. Он призрак. Или был… — я замолкаю, нахмурившись.

— Тогда каким образом ты прикоснулась к нему?

— Чертовски хороший вопрос, — огрызается Уильям. — Кто ты, чёрт возьми такой?

— Кто-то, с кем тебе не хотелось бы пересекаться, Харрингтон.

Я смотрю на Уильяма, глаза которого сузились, и он снова берёт себя в руки.

— Может, я и мёртв, Аквила, — говорит Уильям, и теперь в его голосе слышится ледяная властность, которой я раньше не слышала, — но я не бессилен, и ты больше не поднимешь на меня руку.

— Посмотрим.

С рёвом, от которого раскалывается камень, я выпускаю волну своей магии, которой Си-Джей противостоит и которая на мгновение рассеивает облик Уильяма.

Теперь они оба смотрят на меня с большей осторожностью.

— У нас есть проблемы поважнее, чем твоя нелепая ревность. Коллекционеры. Убийство Уильяма. Можем ли мы, пожалуйста, сосредоточиться на чем-то действительно важном?

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что его убили по какой-то причине? — Си-Джей рычит.

— Конечно. Он был близок к тому, чего кто-то не хотел, чтобы он делал. Нам нужно выяснить, кто именно.

— Нам нужно побольше узнать о Коллекционерах, — говорит Си-Джей.

— Вот именно. Сосредоточиться. Пошли.

Си-Джей усмехается, но опасный блеск в его глазах немного смягчается.

— Отлично. Но если он переступит черту, я его уберу.

— Просто попробуй, — огрызается Уильям.

— Заткнитесь, — говорю я, уходя и оставляя их догонять.

Си- Джей идёт рядом со мной, настороженный, но явно заинтригованный этой тайной, а Уильям устраивается по другую сторону от меня.

— Ещё один поход на запретную игровую площадку Блэкриджа. Вы двое действительно знаете, как хорошо провести время.

— Где Кассиэль? — спрашиваю я, вместо того чтобы ответить на его замечание.

Си-Джей пожимает плечами.

— Наверное, учится какому-нибудь дерьму.

— Он должен быть здесь.

Си-Джей кивает, но ничего не говорит, пока мы возвращаемся в академию, чтобы найти, во-первых, падшего ангела, а во-вторых, надеюсь, какую-нибудь информацию.

Глава 30. СИ-ДЖЕЙ

Я не спускаю глаз с этого ублюдка-призрака, пока мы приближаемся к комнате Кассиэля. Я понятия не имею, откуда Изольда знает, где она, но она нацелена на него, как радиомаяк.

Чем ближе мы подходим к комнате Кассиэля, тем больше мне хочется впечатать призрака в другую стену. Он продолжает сверкать на меня своей самодовольной улыбкой мертвеца, как будто он что-то выиграл. Я уже несколько дней сдерживаю дракона внутри себя, но мысль о том, что он целует Изольду, даже будучи призраком, лишает меня самообладания.

Что-то не так, драконья чешуя колышется под моей кожей, и я с шипением от боли убираю её. Изольда бросает на меня подозрительный взгляд, её глаза сужаются, но она ничего не говорит. Призрак тоже это замечает, и его полупрозрачная фигура излучает что-то похожее на веселье.

— Что-то не так, Аквила? — спрашивает он.

— Пошёл ты, — бормочу я, сжимая кулаки, чтобы сдержать превращение. Моя мама предупреждала меня, что сильные эмоции в этом мире усложняют контроль. Она не ошиблась. Но я здесь по какой-то причине, и, хотя, насколько я понимаю, эта причина на самом деле не является причиной. Попробуй поспорить с моими родителями.

Да, ты не выиграешь.

Изольда без колебаний стучит в дверь Кассиэля.

Дверь распахивается, являя Кассиэля во всей его обнажённой, покрытой перьями красе. Его крылья полностью расправлены за спиной, а член впечатляет, даже я могу это признать. Его глаза загораются, когда он видит Изольду, а затем сужаются, когда взгляд останавливается на мне.

— Похоже, дело серьёзное.

— Накинь что-нибудь, придурок. У нас задание.

— Какое задание?

— Которое связано с призраком, убийством и, по возможности, с дополнительной информацией о Коллекционерах, — говорит Изольда.

— С призраком? — бормочет Кассиэль.

— Ты не можешь его видеть? — спрашиваю я, и он качает головой.

— Повезло тебе.

Изольда бросает на меня взгляд, но я не обращаю на это внимания.

— Он плывёт позади Изольды.

Кассиэль прищуривается, его глаза сканируют пространство за спиной Изольды.

— Я чувствую волнение на духовном плане, но я не вижу его.

— Его зовут Уильям, — объясняет Изольда. — Призрак из моей комнаты. Я разрушила кровавые охранки, удерживавшие его в ловушке, и теперь он может свободно ходить по Серебряным Вратам.

— Хм, — бормочет Кассиэль, даже не пытаясь прикрыться. Его крылья слегка изгибаются, посылая в дверной проём лёгкий ветерок. — Разумная призрачная сущность, освобождённая с помощью Магии крови.

— Накинь, чёрт возьми, что-нибудь, — рычу я, моё терпение на исходе. — Сейчас же.

Кассиэль моргает, словно только что осознав свою наготу.

— Конечно, — он поворачивается и уходит обратно в свою комнату, сложив крылья за спиной. — Пожалуйста, заходите, пока я одеваюсь.

Кассиэль моргает, словно только что осознав свою наготу.

— Конечно, — он поворачивается и уходит обратно в свою комнату, сложив крылья за спиной. — Пожалуйста, заходите, пока я одеваюсь.

Изольда без колебаний следует за ним, и я сжимаю челюсти так сильно, что удивляюсь, как у меня не хрустят зубы. Призрак плывёт за ней, снова бросая на меня самодовольный взгляд. Клянусь, если бы у него была физическая форма, я бы оторвал ему голову и использовал её как пресс-папье. Хотя я и раньше прикоснулся к нему. Это удивило ублюдка. Думаю, то, что я из другого измерения, означает, что я не играю по правилам и для призраков. Приятно знать.

Комната Кассиэля такая же роскошная, как и у всех остальных в академии, но он не наполнил её чем-то личным. Опять же, он не взял с собой сумку, набитую вещами, когда упал с небес.

Он достаёт пару свободных чёрных брюк и натягивает их, казалось бы, не заботясь о своей аудитории. Его крылья исчезают, когда он одевается.

— Так что там насчёт убийства? — спрашивает он, поворачиваясь к нам лицом и не прикрывая грудь.

— Уильям был убит сто лет назад, — объясняет Изольда, без приглашения присаживаясь на край кровати Кассиэля. — Его столкнули с Колокольни и проткнули шпилем. Мы нашли символ, вырезанный на камне в том месте, где он упал.

Я держусь на расстоянии и от призрака, и от ангела. Дракон внутри меня всё ещё слишком близко к поверхности, и близость к любому из них может спровоцировать то, что я не смогу легко объяснить.

Драконов здесь не существует. Они — аномалия, в которую я действительно не хочу попадать. Предполагается, что никто здесь не должен знать, что я из другого мира, на случай если они меня найдут. Я сжимаю челюсти. Чёртовы охотники.

— Символ? — Кассиэль немедленно проявляет интерес, отвлекая моё внимание от моего затруднительного положения. В его глазах светится то академическое любопытство, которое вызывает у меня желание ударить его. — Что за символ?

— Круг, разделённый пополам неровной линией, с тремя точками, расположенными треугольником над ним, — описывает Изольда, обводя пальцем фигуру в воздухе.

— Есть какие-нибудь идеи? — выплёвываю я.

— Нет. Значит, мы идём в запретную секцию, чтобы найти этот символ?

— Ты умеешь искать, — говорит она с застенчивой улыбкой. — То, что ты делаешь… — она поднимает руки, и я закатываю глаза так сильно, что они чуть не слипаются.

— Я умею быстро читать, — замечаю я. — И ты тоже. Я уверен, мы сможем обойтись без него.

— Да, но его божественная энергия притягивает к нему определённые тексты, — возражает Изольда, не сводя глаз с Кассиэля. — Как это случилось с книгой Коллекционеров.

Уильям придвигается ближе к Кассиэлю, изучая его с тревожащей пристальностью.

— Ангел, который упал прямо на Серебряные Врата. Как удобно.

Кассиэль, не видя Уильяма, хмурится. Он что-то чувствует.

— Он говорит, что не выбирал место для посадки, — говорю я.

— Немногие выбирают, — загадочно отвечает Уильям.

— Что? — спрашивает Кассиэль.

— Ничего, — бормочу я. С меня хватит этого призрачного дерьма. — Мы идём или нет? Каждая минута, которую мы тратим впустую, — ещё одна минута, когда эти уроды-Коллекционеры охотятся за Изольдой.

Это быстро отрезвляет всех. Изольда встаёт, и на ее лице появляется решимость.

— Пошли. На этот раз нам нужно быть умнее. Не попасться.

— У меня есть идея на этот счёт, — говорит Кассиэль, натягивая рубашку через голову. — Когда я вчера осматривал академию, я заметил колебания магических барьеров вокруг библиотеки. Они пульсируют через равные промежутки времени, слегка ослабевая каждые семнадцать минут.

— Откуда ты можешь это знать? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Похоже, я могу видеть магические энергии, недоступные другим.

— Удобно, — бормочу я, но не могу отрицать, что это полезная информация.

— Поэтому мы рассчитываем время нашего появления между импульсами, — говорит Изольда. — Заходим, находим то, что нам нужно, и уходим, пока Блэкридж не заметил.

— Именно, — соглашается Кассиэль, его пристальный взгляд задерживается на ней с той тревожащей напряжённостью, которая заставляет моего дракона снова захотеть вырваться на свободу. Я сам решил. Я знал, что это неизбежно. Но прямо сейчас, после того как история с Уильямом и поцелуем застала меня врасплох, я чувствую агрессию по отношению ко всем и вся. Мне нужно больше узнать о поцелуе, но, если я сейчас буду давить на Изольду, она от меня отвернётся. Она предпочтёт его мне. Я вижу это, и это обжигает. Его отношение к ней — определяющий фактор. Он относится к ней с уважением и восхищением. Я прокладываю себе дорогу, потому что это то, что значит быть мной. Я не жду, я не совершенствуюсь.

Я беру.

Но на этот раз всё вышло не совсем так, как я планировал. Она на это не купится, и мне нужно изменить свой подход к ситуации и к ней.

Уильям скользит между ними, его призрачная форма создает холодное пятно, от которого Изольда заметно дрожит.

— Академия изменилась со времён моего пребывания в ней, но некоторые вещи остаются неизменными. У стражей всегда были уязвимые места.

— Пошли отсюда, — говорю я, направляясь к двери. — Время уходит впустую.

Мы вчетвером совершаем странную процессию по коридорам академии — вампир, падший ангел, призрак и я, наполовину вампир, наполовину дракон и нечто совершенно уникальное. Студенты прижимаются к стенам, когда мы проходим мимо, чувствуя, как между нами потрескивает сила.

— Они пялятся, — бормочет Изольда, её плечи напрягаются.

— Пусть, — отвечаю я. — Страх держит их на расстоянии.

Уильям смеётся — глухой звук, отдающийся странным эхом.

— Вы совсем не изменились, не так ли, Серебряные Врата? Всё ещё живёте во тьме, страхе и тайнах.

Часть меня задается вопросом, слышит ли его академия. Я изучаю его, пока мы направляемся в библиотеку. Я мало что о нём знаю, но я знаю, кто он такой. Уильям Харрингтон. Существо, называемое Сангвинарх. Жестокий, необузданный, но в спокойной, собранной манере, которая, вероятно, больше пугает. По-моему, в те времена его называли Билли Мясник. По крайней мере, так гласило моё довольно жалкое исследование его биографии. В ежегодниках и архивах о нём почти ничего не написано. Его как будто вычистили.

Мы подходим к библиотеке как раз в тот момент, когда большинство студентов направляются в столовую или на занятия. Огромное помещение почти пусто, лишь несколько целеустремленных учёных склонились над древними текстами в дальних углах.

Кассиэль останавливается у входа, склонив голову набок, изучая невидимые потоки магии, струящиеся в воздухе.

— Одиннадцать минут до следующего импульса, — бормочет он.

— Нам нужно поторопиться, — тихо говорит Изольда. — Туда и обратно.

Уильям идёт впереди, его призрачная фигура беспрепятственно проходит сквозь массивные дубовые двери.

— Я пойду на разведку, — бросает он в ответ, исчезая в библиотеке.

Я сжимаю челюсти, ненавидя саму мысль о том, что у этого призрака есть свобода действий.

— Можем ли мы доверять ему?

— Я доверяю, — твёрдо говорит Изольда, её голубые глаза призывают меня спорить.

Кассиэль переводит взгляд с одного на другого, явно ощущая напряжение.

— Колебания защитных чар влияют на всю библиотеку, включая запретную секцию. Когда они ослабнут, мы проскользнём незамеченными.

Мы заходим в библиотеку как ни в чём не бывало, рассредоточившись, чтобы не привлекать внимания. Я становлюсь возле книжной полки, откуда хорошо виден восточный угол, где находится потайной ход. Изольда делает вид, что просматривает ближайшие полки, в то время как Кассиэль стоит совершенно неподвижно, полуприкрыв глаза и наблюдая за магическими энергиями.

Уильям появляется снова, проплывая сквозь стену, чтобы добраться до Изольды.

— Проход свободен, но есть защитные чары, которых я раньше не замечал. Кое-что новенькое.

— Какие защитные чары? — шепчет Изольда, делая вид, что изучает книгу.

— По иронии судьбы, это защитные чары на крови, — отвечает Уильям. — Но они отличаются от моих. Они более хищные.

— Блэкридж, — зашипел я. — Он укрепил их.

— Он должен был, — бормочет Изольда. — Я могу их сломать.

— Что? Нет, Иззи. Это плохая идея. Он узнает.

— Так что ты предлагаешь? Что мы пойдём к Блэкриджу и спросим его, что, чёрт возьми, означает этот символ?

— Ну, да, — отвечаю я, пожимая плечами. — Почему нет?

— Э-э-э, потому что он нам не скажет, — недоверчиво отвечает она.

— Откуда ты знаешь? Он, кажется, достаточно откровенен в отношении Коллекционеров.

— Да, но этого недостаточно. Нам нужно больше информации о них.

— Может, это как-то связано? — спрашивает Кассиэль, подходя ближе. — Мы знаем, что Коллекционеры ищут редких и ценных существ. Возможно, они охотились за твоим призраком. Кто он такой?

— Сангвинарх, — объясняю я, прежде чем Изольда успевает ответить. — Архитектор крови. Чрезвычайно редкий.

— Я думал, они вымерли, — бормочет Кассиэль, его глаза сканируют пустое пространство, где парит Уильям.

Глаза Изольды расширяются.

— Ты слышал о них?

— На небесах мы наблюдали за всевозможными сверхъестественными существами, — говорит Кассиэль, понизив голос. — Сангвинархи были особенно очаровательны. Они могли общаться с кровью, извлекать из неё воспоминания, изменять её свойства. Некоторые даже могут создавать из него временные конструкции. Обычно это не очень приятные существа.

Уильям фыркает.

— В точку, — говорю я с милой улыбкой.

— Отвали, — рычит Уильям. — Я очень приятный человек.

— Это правда, Мясник?

Он прищуривается, глядя на меня.

— Кто-то сделал домашнее задание.

— Ты рядом с моей девочкой и не оставишь её одну. Конечно, я его сделал.

— Мясник? — говорит Изольда, качая головой. — Что это значит?

— Это значит, что он очень любит резать, — говорю я с той же невинной улыбкой.

— О, — говорит Изольда, глядя на Уильяма сквозь слегка сползшие розовые очки.

Он просто смотрит на неё в ответ.

— Значит, Коллекционеры тоже могли охотиться за Уильямом? — спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку.

— Это возможно, — кивает Кассиэль. — Если они охотятся на редких существ, Сангвинарх был бы ценным дополнением к их коллекции.

— Они тоже хотели превратить тебя в гримуар, — бормочет Изольда. — Это имеет смысл на каком-то действительно грубом, отвратительном уровне.

— Что ж, если это так, то мы в дерьме без весла, — заявляет Уильям.

— Почему? — спрашиваю я.

— Потому что кто бы ни убил меня, он был внутри академии. Он был своим человеком.

Это сразу привлекает моё внимание.

— Дерьмо, — бормочу я, уставившись на Изольду.

— Можешь повторить ещё раз, — бормочет она, оглядываясь через плечо.

— Дерьмо, — говорю я. — Дерьмовое дерьмо.

Глава 31. ИЗОЛЬДА

Кассиэль поднимает руку, сосредоточившись с закрытыми глазами.

— Сейчас, — шепчет он, когда магические барьеры пульсируют и на мгновение ослабевают.

— Не вовремя, придурок, — бормочет Си-Джей, но я свирепо смотрю на него. — Нам нужно уходить. Мы вернёмся ко всему этому дерьму позже.

— Принято к сведению, — бормочет он.

Мы двигаемся как один, проскальзывая между книжными полками к потайному входу. Моё сердце бешено колотится о рёбра, кровь шумит в ушах. Уильям плывёт впереди, его призрачная фигура мерцает в тусклом свете, в то время как Си-Джей замыкает шествие, его присутствие — стена защитного тепла у меня за спиной.

— Третий книжный шкаф от восточного угла, — бормочу я, пересчитывая полки.

Мои пальцы скользят по переплетенным в кожу корешкам, пока я не нахожу «Трансмутацию эфирных сущностей» именно там, где она должна быть. Вытаскивая её, я жду, когда сработает механизм и откроется проход, как это было раньше.

Ничего не происходит.

— Что не так? — спрашивает Си-Джей напряжённым голосом.

— Не работает, — я возвращаю книгу на место и пробую снова. По-прежнему ничего.

— Блэкридж, должно быть, сменил вход.

Уильям проплывает сквозь массивный книжный шкаф, на мгновение исчезая, прежде чем появиться снова.

— Проход всё ещё там, — подтверждает он, — но спусковой механизм был изменён.

Кассиэль шагает вперёд, его глаза снова светятся серебром. Его пальцы парят над книжной полкой, почти не касаясь её.

— Это новая схема, — бормочет он. — Последовательность книг, которые нужно активировать в определённом порядке.

— Ты можешь сказать, какие именно? — спрашиваю я, чувствуя, как тревога сжимает мне горло.

— Дай мне минутку, — он хмурится, проводя рукой по полке. — Сначала вот эту, — говорит он, указывая на маленький красный томик в самом верху.

Си-Джей протягивает руку и наполовину вытаскивает его, затем засовывает обратно.

— Теперь синяя, третья слева, затем чёрный том с серебряным тиснением и, наконец, оригинальная книга-рычаг.

Мы в точности следуем его инструкциям, последовательно вытаскивая и ставя на место каждый том. Книжный шкаф содрогается, затем с тихим скрипом древних петель открывается внутрь. В коридоре за ним кромешная тьма, ещё темнее, чем раньше.

— Это было слишком просто, — бормочу я, чувствуя, как по спине пробегают мурашки подозрения. — Наверняка Блэкридж более изобретателен.

— Согласен, — говорит Си-Джей, его глаза хищно всматриваются в темноту.

— Блэкридж бы не сделал для нас это легко, чтобы вернуться с падшим ангелом на нашей стороне.

Уильям выплывает в коридор, затем тут же выплывает обратно, его призрачная фигура дрожит от волнения.

— Лестницы больше нет.

— Что? — я осторожно делаю шаг вперёд, вглядываясь в темноту. Там, где раньше были каменные ступени, спиралью уходящие вниз, теперь была только гладкая вертикальная шахта, уходящая во тьму.

— Он полностью переделал проход, — замечает Кассиэль, приседая, чтобы осмотреть край. — Это ловушка.

— Нифига себе, — бормочет Си-Джей, и его глаза на мгновение вспыхивают янтарём. — Нам нужен другой способ проникнуть внутрь.

Я качаю головой, чувствуя, как во мне крепнет решимость.

— Нет. Мы должны сделать это сейчас. Нам нужно знать, что означает этот символ для Уильяма, и Коллекционеры могут прийти за мной в любой день. Мне нужны ответы.

— И как именно ты предлагаешь нам спуститься по вертикальной шахте в эти древние боги знают что? — спрашивает Си-Джей, его защитные инстинкты явно борются с любопытством.

В ответ я снимаю его пиджак и протягиваю ему.

— Я иду вниз.

— Чёрта с два, — рычит он, но, прежде чем он успевает остановить меня, я сажусь на край шахты и отталкиваюсь, соскальзывая в темноту.

Стены шахты выложены гладким, отполированным камнем, который не купишь.

Я падаю с головокружительной скоростью, мой желудок подкатывает к горлу. На один ужасный миг я оказываюсь в свободном падении, и подо мной нет ничего, кроме бесконечной тьмы.

И тут срабатывают мои вампирские рефлексы. Я раскинула руки и ноги, прижимаясь к стенам, чтобы замедлить спуск, трение обжигало меня сквозь одежду.

Я замечаю руны, вырезанные на каменных стенах, которые мелькают слишком быстро, чтобы их можно было прочесть. Воздух становится холоднее, он отяжелел от древней магии, которая давит на моё сознание, как промокшее одеяло.

Через несколько секунд я тяжело приземляюсь на каменный пол, мои колени подгибаются от удара. Боль пронзает мои ноги, но я перекатываюсь, становясь в защитную стойку, готовая ко всему, что меня ожидает, с магией на кончиках пальцев.

Я слышу голос Си-Джея, близкий и разъярённый:

— Изольда. Знаешь, есть способы спуститься и получше.

Я поднимаю глаза и вижу, что он стоит рядом со мной и протягивает мне пиджак.

— Как ты это сделал?

— Я телепортировался, — говорит он, хотя на самом деле звучит так, будто он не хочет этого признавать.

— Телепортировался? То есть в одну секунду был в одном месте, а в следующую — в другом.

— Именно так.

— Ты больше, чем просто вампир, не так ли? — говорю я, поднимаясь и позволяя ему снова надеть на меня пиджак.

— Я в Серебряных Вратах, моя сладкая. Как думаешь?

Своим вампирским ночным зрением я вижу, что его лицо перекошено от раздражения.

Это то, о чем он не хочет мне говорить, и это вызывает у меня ещё большее любопытство к этому вампиру. С этим человеком моя судьба, кажется, так запутанно переплетена.

Оглядевшись, мы видим, что круглая комната идентична той, которую мы видели раньше, с пятью дверями, расположенными по периметру. Но всё кажется неправильным. Воздух имеет металлический привкус, а двери слегка колышутся.

Уильям появляется рядом со мной, с лёгкостью проходя через шахту.

— Блэкридж полностью изменил дизайн этого помещения, — бормочет он, обходя помещение по периметру. — Это ненастоящие двери. Это иллюзия.

Кассиэль соскальзывает вниз так же, как и я, и приземляется с шишкой на заднице. Он смотрит на меня с ухмылкой.

— Это было весело!

— Весело? — спрашиваю я, качая головой. — У тебя извращённое чувство юмора. Как нам попасть в запретную секцию? — спрашиваю я, снова обращая своё внимание на Уильяма.

— Очень аккуратно, — отвечает Уильям. — Это продвинутая Магия крови. Я чувствую закономерности.

Кассиэль поднимается и смотрит на Уильяма.

— Я могу видеть и слышать тебя здесь, внизу.

— Ну, это нам немного помогает, — говорю я.

— Эти двери — нечто большее, чем иллюзия, — говорит он, подтверждая оценку Уильяма. — Это пороговые значения для карманных размеров. Выберите неправильный размер…

— И что? — нажимаю я, когда он замолкает.

— И будете заперты в пространственном пузыре на вечность, — мрачно заканчивает Уильям. — Или пока Блэкридж не решит вас освободить.

— Вот дерьмо, — бормочу я, моя прежняя уверенность пошатнулась. — Как мы узнаем, какая дверь правильная?

— Мы не узнаем, — категорически заявляет Си-Джей. — Это была ошибка. Нам следует вернуться.

Я игнорирую его, изучая двери более внимательно. На первый взгляд они идентичны: тяжёлое дерево, окованное железом, древние символы, вырезанные на их поверхности. Но когда я приглядываюсь повнимательнее, то замечаю едва заметные различия в резьбе.

— Эти символы, — бормочу я, обводя один из них кончиком пальца. — Они не случайны.

— Не прикасайся к ним, — предупреждает Уильям, подходя ближе. — Каждый символ представляет свой тип магии. Кровь, огонь, тень, разум, смерть.

— Как удобно, что с нами такой всезнайка, — сухо замечает Си-Джей. — Который из них символизирует кровь, Мясник?

Уильям указывает на дверь прямо напротив нас.

— Перестань называть меня так, Аквила, или ты узнаешь, почему мне дали это прозвище. Вот этот. Но всё не так просто. Эти символы имеют много уровней сложности. Кровавая дверь с таким же успехом может привести к кровавой ловушке.

— Или может быть самый очевидный ответ, — возражаю я. — Дверь крови ведёт в раздел «кровь» закрытой библиотеки.

Кассиэль качает головой.

— Магия редко бывает такой прямолинейной, особенно защитная магия.

— У нас мало времени, — говорю я, чувствуя нарастающее разочарование. — Скоро будет следующий импульс в палатах, и Блэкридж узнает, что мы здесь.

— Тогда мы делаем обоснованное предположение, — говорит Си-Джей, осматривая каждую дверь. — Методом исключения.

Я киваю, размышляя вслух.

— Магия смерти, скорее всего, ловушка. Магия теней слишком очевидна, чтобы её можно было скрыть. Магия разума может сбить с толку…

— Что оставляет огонь и кровь, — заключает Кассиэль.

— Огонь разрушает, — замечает Уильям. — Кровь сохраняет и преображает. Если цель состоит в том, чтобы защитить книги, а не уничтожить их…

— Это кровь, — решаю я, подходя к двери, которую Уильям указал ранее.

Моя рука застывает над ручкой.

— Отойдите, на всякий случай.

— Изольда, — начинает Си-Джей, но я прерываю его взглядом.

— Мне нужно это сделать, — я делаю глубокий вдох и берусь за ручку.

В тот момент, когда моя кожа соприкасается с ней, по моей руке проходит разряд магической энергии. Дверь светится тёмно-красным светом, символ Магии Крови бьётся, как сердце. Затем, к моему ужасу, ручка превращается в жидкость, превращаясь в настоящую кровь, которая течёт по моей руке, обвиваясь вокруг неё, как живая змея.

Я пытаюсь вырваться, но кровь застывает в жилах, приковывая меня к двери.

— Чёрт! — я задыхаюсь, паника нарастает, когда жидкость проникает в мою кожу, обжигая, как кислота.

— Изольда! — Си-Джей бросается вперёд, но Кассиэль удерживает его.

— Подожди! Разрыв связи может усугубить ситуацию.

Кровь продолжает стекать с двери на мою руку, и каждая капля причиняет жгучую боль. Но за этой болью скрывается что-то ещё: знания. Образы проносятся у меня в голове слишком быстро, чтобы я могла их полностью обработать.

Древние ритуалы, запрещенные заклинания, существа, которых не должно быть.

— Она… проверяет меня, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — Читает мою кровь.

Уильям подплывает ближе, выражение его лица серьёзное.

— Кровь узнаёт кровь. Она определяет, достойна ли ты. Не сопротивляйся.

Все инстинкты кричат мне отстраниться, разорвать эту навязчивую связь, но я заставляю себя оставаться неподвижной. Кровь приливает к моему плечу, устремляясь к сердцу. Если она дойдёт до него, я не уверена, что произойдёт.

— Подумай о том, почему ты здесь, — наставляет Уильям, и его голос звучит странно мягко. — О твоей цели. Твоей нужде.

Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на Коллекционерах, на символе на Колокольне, на своей отчаянной потребности понять, кто я такая и почему за мной охотятся. Кровь откликается, и жжение в ней немного ослабевает.

— Работает, — замечает Кассиэль, его серебристые глаза следят за потоком энергии. — Дверь принимает тебя.

Жжение усиливается в последний раз, а затем полностью стихает. Кровь, стекавшая по моей руке, меняет направление и стекает обратно в дверь, забирая с собой небольшое количество моей крови. Поверхность двери покрывается рябью, вырезанный символ вспыхивает ярко-красным, а затем переходит в глубокое, пульсирующее свечение.

Со щелчком, который в напряжённой тишине кажется неестественно громким, дверь распахивается.

За ней находится не та закрытая секция, которую мы видели раньше, а помещение поменьше и потемнее. Вдоль стен тянутся полки с древними текстами, но, в отличие от относительно упорядоченного хаоса основной закрытой секции, эти книги аккуратно расставлены. Каждый сидит в своей нише, окружённый защитными чарами, которые слабо мерцают в полумраке.

— Что это за место? — шепчу я, осторожно переступая порог.

— Частная коллекция Блэкриджа, — отвечает Уильям, и его призрачная фигура светлеет от волнения. — Настоящая закрытая секция.

— Откуда ты знаешь? — шепчу я.

Он указывает на герб на каменном полу, на котором четко написано

«Блэкридж».

— О, — бормочу я.

Си-Джей следует за мной, его ноздри раздуваются, когда он вдыхает воздух.

— Кровь, смерть и древняя магия. Эти книги опасны даже по стандартам Серебряных Врат.

Кассиэль входит последним.

— Каждый из этих томов содержит знания, которые могут разрушить разум или развратить души. Это далеко за пределами того, к чему разрешён доступ ученикам. Я чувствую разложение, ощущаю его на вкус.

Я продвигаюсь вглубь помещения, направляясь к пьедесталу в центре, на котором лежит массивный фолиант. В отличие от других, эта книга не защищена. Её обложка из кожи без опознавательных знаков, но что-то в ней притягивает меня.

— Взгляни на эту, — говорит Уильям, нависая над пьедесталом, чтобы рассмотреть название. — «Кодекс крови». Личный гримуар Блэкриджа по магии крови.

— Там будет информация о Коллекционерах? — спрашиваю я, мои пальцы зависают над обложкой.

— Если что-то и имеет значение, то только это, — подтверждает Уильям. — Блэкридж веками собирал знания.

Я колеблюсь, вспоминая кровавую ловушку на двери.

— К ней безопасно прикасаться?

— Относительно говоря, — говорит Уильям, что не особенно обнадёживает. — Она будет реагировать на твою кровь так же, как дверь, но менее агрессивно. Она предназначена для обмена знаниями, а не для проверки достойна ли ты.

Сделав глубокий вдох, я кладу ладонь на обложку. Кожа тёплая, почти живая под моими прикосновениями. Она пульсирует один раз, лёгкая дрожь пробегает по моей руке, но на этот раз боли нет, только лёгкое покалывание, похожее на статическое электричество.

— Она принимает тебя, — восхищённо замечает Кассиэль.

Я осторожно открываю книгу, открывая страницы с текстом, написанным кровью. На моих глазах текст меняется, переводясь с древнего языка, который я не узнаю, на современный английский.

— Она приспосабливается к тебе, — объясняет Уильям, нависая над моим плечом. — Считывает твою базу знаний и представляет информацию в понятной для тебя форме.

— Хамелеон, — бормочу я, уставившись на неё, прежде чем вернуться к страницам.

Я просматриваю их в поисках любого упоминания о Коллекционерах или символа с Колокольни. Текст течёт как вода, разделы расширяются или сужаются по мере того, как моё внимание переключается, отвечая на мои мысли ещё до того, как я их сформирую.

— Вот, — говорит Си-Джей, указывая на проход, который расширяется у меня на глазах. — Коллекционеры.

Страница раскрывается, открывая подробную историю, от которой у меня кровь стынет в жилах. Я читаю вслух.

— Коллегия Коллекционеров, известная также как «Коллекционеры», возникла в 13 веке как братство учёных, посвятивших себя сохранению сверхъестественных знаний. Их методы, изначально мягкие, становились всё более жестокими по мере расширения их амбиций. К 16 веку они довели до совершенства искусство создания живых гримуаров из редких сверхъестественных существ, полагая, что знания, заключенные в сознательной плоти, сохраняют большую силу, чем те, что записаны просто на бумаге и чернилами.

Близнецы-вампирши были их самым желанным приобретением благодаря уникальной чуткой связи между близнецами, которая позволяет сохранять знания, которые разрушили бы обычные хранилища.

Процесс трансформации длительный и мучительный, он включает в себя ритуал, известный как «Сдирание кожи с Сосуда Силы», который сохраняет сознание, но при этом выводит его из-под контроля тела.

Коллекционеры действуют через сеть агентов, разбросанных по всему сверхъестественному миру. Их отличительной чертой является круг, разделённый пополам неровной линией, с тремя точками, расположенными треугольником над ним, что символизирует три этапа их работы: приобретение, преобразование и сохранение.

Я останавливаюсь и смотрю на Уильяма.

— Символ, — шепчу я дрожащим голосом. — Это они. Они убили Уильяма.

— Но почему? — спрашивает Си-Джей, хмуро глядя на призрака. — Что ты знал такого, что угрожало им?

Лицо Уильяма трепещет от эмоций.

— Мои исследования. Я разрабатывал метод создания врат через измерения с помощью крови.

— Но почему они хотели их остановить? — осторожно спрашиваю я. — Зачем убивать тебя до того, как ты закончишь свой эксперимент?

— Это странно, — соглашается Уильям. — Можно подумать, они хотят получить доступ к другим измерениям, чтобы заполучить в свои руки как можно больше существ.

Я чувствую себя физически больной.

Переведя дух, я переворачиваю страницу в поисках дополнительной информации, но замираю, когда вижу, что следует дальше: подробная иллюстрация ритуала, используемого для создания живых гримуаров. Изображения настолько наглядны, настолько ужасающе детализированы, что у меня сводит живот.

— Боги, — выдыхаю я, не в силах отвести взгляд от систематического расчленения, изображённого с клинической точностью.

Си-Джей захлопывает книгу, на его лице застывает маска сдерживаемой ярости.

— Мы увидели достаточно.

— Нет, — я отталкиваю его руку, снова открывая том. — Нам нужно знать, как их остановить.

Книга откликается на мою решимость, страницы быстро перелистываются, прежде чем я останавливаюсь на новом разделе: «Слабые места Коллекционеров».

— Коллегия действует в соответствии со строгими иерархическими принципами, основанными на древней магии. Каждый Коллекционер связан со своим начальством кровными клятвами, которые могут быть нарушены только через смерть. Однако их ритуальный характер создает уязвимые места, которые можно использовать:

• Чуткая связь между близнецами, которая делает близнецов-вампирш такими ценными, может быть использована против них в качестве оружия. При правильном использовании эта связь может создать защитный барьер, непроницаемый для их магии.

* Каждый Коллекционер носит свой символ где-то на себе, обычно скрытый гламуром. Обнаружение и уничтожение этого знака временно нейтрализует его силу.

— Вот и оно, — выдыхаю я, и во мне впервые вспыхивает надежда. — Вот как нам с ними сражаться.

— Твоя защитная магия, которая каким-то образом связана с атакующей магией Айзека, является ключом, — бормочет Си-Джей, встречаясь со мной взглядом.

— Значит, Айзек всё-таки нужен мне? — спрашиваю я, чувствуя нарастающий страх, что мне придётся подвергнуть его опасности.

— Нет, — качает головой Си Джей. — Я так не думаю. Айзек не имеет к этому никакого отношения. Это всё из-за тебя. У тебя, как у вампирши, не должно быть доступа к магии такого уровня. Тебе доступна базовая магия крови, в лучшем случае средняя. Лишь немногие могут достичь продвинутого уровня. Без какого-либо другого существа, встроенного в твою ДНК, ты просто вампирша. Но ты не просто вампирша, Изольда. Ты — половина единого целого. Эта магия должна была достаться одному вампиру. Либо тебе, либо Айзеку. Вместо этого вы разделяетесь на две части в утробе матери.

— Фууу, — бормочу я, и он хихикает.

— Итак, кто же является доминирующей силой? — спрашивает Уильям. — Кто из вас должен был быть единственным?

— Я не думаю, что дело в этом, — говорит Си-Джей. — Я думаю, что это скорее два вампира равной силы, но с разными особенностями.

— С чего бы? — я спрашиваю с любопытством, хотя в этом есть смысл.

— Моя мать — одарённая женщина, у неё мозгов на порядок больше, чем у студентов нескольких колледжей. Она заставляла меня читать. Много, — мрачно говорит он. — Это стандартная магическая защита.

Я хмуро смотрю на него.

— Защита?

— Да, — подтверждает он с убийственно серьёзным выражением лица. — Если один из вас будет убит до того, как полностью раскроет свой потенциал, другой поглотит оставшуюся силу, став полноценным существом. Это способ магии обеспечить собственное выживание и сохранить наследие. Это довольно распространено в древних родословных, где сосредоточена сила.

У меня кружится голова.

— Значит, если Айзек умрёт, я получу его атакующую магию? А если умру я…

— Он получит твой защитный щит, но усиленный. Он станет ходячей крепостью, — заканчивает Си-Джей, пристально глядя на меня. — Но вы оба живы, и ваша магия развивается, потому что вам бросают вызов. Она приспосабливается, раскрывает весь свой потенциал внутри вас, разделённая, но связанная.

— Чуткая связь, — бормочет Кассиэль, и его серебристые глаза светятся пониманием. — Если её можно превратить в оружие…

— Тогда мне нужно научиться контролировать её, направлять в нужное русло без Айзека, — говорю я. — Мне нужно понять, как раскрыть этот потенциал в полной мере, не дожидаясь смерти Айзека.

— Проще простого, — бормочет Си-Джей.

— Итак, с чего мне вообще начать?

— Именно оттуда, куда тебя поместил Блэкридж. С твоих занятий.

Прежде чем я успеваю ответить, комната сильно содрогается. Пыль дождем сыплется с потолка, когда стены слегка сужаются, а полки вдавливаются внутрь.

— Нас обнаружили, — говорит Кассиэль, защищаясь, расправляя крылья. — Блэкридж знает, что мы здесь.

— Бери, что нам нужно, и уходим, — приказывает Си-Джей, бросая взгляд на дверь, через которую мы вошли. Она всё ещё открыта, но проход за ней изменился, растаял, как мираж.

— Нам нужно уходить сейчас же, — говорит Уильям.

Зал снова содрогается, на этот раз сильнее. Несколько книг падают с полок, их защитные чары вспыхивают, когда они падают на пол. Воздух становится густым от конкурирующей магии, из-за чего становится трудно дышать.

— Подождите, — говорю я, поднимая книгу, намереваясь взять её с собой и вернуть на место как можно скорее.

Комнату наполняет жуткий вопль, исходящий из книги. Страницы кровоточат, кровь стекает с переплета на землю.

— Это была невероятно плохая идея, — перекрикивает шум Уильям, его фигура колеблется от магического удара.

Дверь, через которую мы вошли, захлопывается, а затем полностью исчезает, оставляя нас запертыми в быстро сужающейся комнате. Стены смыкаются, потолок опускается, пол поднимается. Камера обрушивается сама на себя.

— Есть варианты? — кричу я, ни к кому конкретно не обращаясь, прижимая украденную книгу к груди.

Глаза Кассиэля загораются ярче, когда он изучает движущиеся стены.

— Положи книгу!

Я мгновенно возвращаю её на место, но ущерб уже нанесён.

— Там! — Кассиэль указывает на участок стены, который колышется не так, как остальные. — Это не часть комнаты. Это потайной выход.

Си-Джей не колеблется. Он бросается на стену плечом вперёд, ударяя по ней с такой силой, что камень трескается. Стена дрожит, но держится.

— Кровь, — кричит Уильям. — Чтобы открыться, нужна кровь, как и в случае с дверью.

Я разжимаю ладонь когтями и прижимаю её к тому месту, на которое указал Кассиэль. Кровь выступает и просачивается в камень, который светится тем же красным светом, что и входная дверь.

— Ещё, — настаивает Уильям. — Чтобы узнать тебя, нужно нечто большее.

Стиснув зубы, я снова провожу когтем по ладони, на этот раз глубже. Кровь течёт свободно, впитываясь в каменную стену, которая медленно растворяется, открывая узкий проход за ней.

— Уходи! — кричит Си-Джей, проталкивая меня в проём. — Сейчас же!

Я бросаюсь вперёд. Проход едва ли достаточно широк для одного человека, стены грубые и зазубренные. Я чувствую, как они царапают мои бока, когда я проталкиваюсь вперёд, разрывая одежду и царапая кожу.

Кассиэль следует за мной, расправив крылья, чтобы пролезть в тесное пространство. Си-Джей успевает за тем, как люк с громким хлопком закрывается за ним, запирая Уильяма внутри.

— Уильям! — кричу я.

— Он призрак, — напоминает мне Си-Джей. — Он сам может найти выход.

Проход ведёт вверх, достаточно круто, так что мы практически карабкаемся, а не идём пешком. По мере подъёма воздух становится немного свежее, хотя в нём всё ещё чувствуется привкус древней магии и пыли.

После того, как мы, казалось, целую вечность карабкались почти в полной темноте, мы оказались в помещении, похожем на кладовку. Кассиэль отодвинул в сторону швабры и вёдра, и мы, спотыкаясь, выбрались наружу, растрёпанные и окровавленные, и оказались лицом к лицу с крайне удивлённым первокурсником.

Молодой вампир уставился на нас широко раскрытыми глазами, его клыки выпали в шоке.

— Я… Я просто искал книгу…

— Ты ничего не видел, — рычит Си-Джей, его глаза сверкают янтарём.

Студент отчаянно кивает и убегает, оставляя нас стоять посреди библиотеки, тяжело дышащих, покрытых пылью и кровью, но живых. И, что более важно, вооружённых знаниями.

— Никто из вас не скажет Айзеку об этом, хорошо?

Они кивают, и я свирепо смотрю на Си-Джея, чтобы подкрепить своё требование.

Уильям материализуется перед нами, его призрачная форма более плотная, чем я когда-либо видела.

— Это было захватывающе, — сухо говорит он. — Камера перезагрузилась после того, как вы ушли. Блэкридж будет знать, что там кто-то был, но не обязательно кто конкретно.

— Почти уверена, что он разберётся, — комментирую я, но быстро направляюсь к дверям библиотеки.

Когда мы ускользаем, впервые с тех пор, как попали в эту академию монстров, я чувствую что-то похожее на надежду. Коллекционеры хотят превратить меня в живой гримуар, судьба которого хуже смерти. Но теперь у меня есть способ дать отпор, защитить себя.

Охота всё ещё продолжается, но, по крайней мере, теперь я не просто добыча. Я становлюсь хищником.

Глава 32. УИЛЬЯМ

Я плетусь за Изольдой, пока она плетётся обратно в свою комнату, её плечи поникли от усталости. Украденное знание давит на неё сильнее, чем любая физическая нагрузка.

Си-Джей и Кассиэль охраняют её, ни один из них не хочет выпускать её из виду после того, как мы чудом выбрались из комнаты Блэкриджа.

Мы вчетвером останавливаемся у подножия парадной лестницы.

— Тебе нужно немного отдохнуть, — говорит Си-Джей Изольде, и его обычно высокомерный тон смягчается тем, что подозрительно похоже на искреннее беспокойство. — Магия крови сказалась на тебе.

— Я в порядке, — настаивает Изольда, хотя лёгкая дрожь в руках выдаёт её усталость.

— Это не так, — мягко возражает Кассиэль. В его серебристых глазах отражается лунный свет, льющийся из ближайшего окна, придавая ему потусторонний блеск. — Кровавые ритуалы требуют оплаты. Твоему телу нужно время, чтобы восстановиться.

Си-Джей хмуро смотрит на ангела, явно раздражённый тем, что тот высказал такое же беспокойство.

— На этот раз пернатый прав, — неохотно признаёт он. — Иди в свою комнату. Запри дверь. Спи.

Изольда возмущается, что ей приказывают.

— Мне не нужны помощники.

— Нет, — вмешиваюсь я, протискиваясь между ними. — Но тебе нужны союзники, которые без колебаний скажут тебе, когда ты будешь давить слишком сильно.

Она бросает взгляд на меня, затем снова на остальных. Кажется, что борьба покидает её, когда усталость берёт верх.

— Отлично. Я посплю. А как насчёт вас двоих?

— Мы оставляем тебя, — неохотно говорит он.

Кассиэль кивает, так же неохотно.

— Береги её, — прямо говорит мне Си-Джей, шокируя и Изольду, и меня этим неожиданным признанием моего присутствия. — Что бы ни произошло в той комнате, это сделало тебя сильнее. Постарайся быть полезным.

— Как любезно с твоей стороны назначить меня охранником, — сухо отвечаю я, хотя не могу не согласиться с этим чувством.

— Мне не нужна охрана, — слабо протестует Изольда.

— Тогда считай меня заботливым соседом по комнате, — предлагаю я.

Кассиэль слегка кланяется Изольде — странно официальный жест, который напоминает мне о его небесном происхождении.

— Я найду тебя завтра и расскажу всё, что узнаю. Спокойной ночи, Изольда.

— Спасибо, — бормочет она, и её обычное упрямство смягчается усталостью.

Мы смотрим, как они уходят.

— Я удивлена, что они позволили тебе остаться, — бормочет она.

— Я тоже. Думаю, они знают, что мне больше некуда идти.

Она моргает.

— Верно. Это и твоя комната тоже.

Я не особенно хочу возвращаться туда. Свобода бродить по академии после столетия заточения — волнующее чувство. Но я, словно защищая, стою рядом с ней, высматривая угрозу в каждой тени, мимо которой мы проходим. Си-Джей прав в своей оценке меня. Я чувствую себя более цельным, более настоящим, чем когда-либо с момента моей смерти. Магия, пропитавшая это место, каким-то образом придала мне сил.

Изольда открывает дверь и заходит внутрь. Я следую за ней, и она закрывает её за мной.

Она падает на кровать, не снимая ни своей порванной, покрытой пылью одежды, ни пиджака Си-Джея. Она смотрит в потолок, прослеживая глазами видимые только ей узоры.

— Тебе нужно поспать, — говорю я, повторяя то, что сказали двое других.

— Какая разница, если они всё равно придут за мной? Может быть, они уже здесь?

— Всё имеет значение, Изольда. Особенно то, как ты реагируешь на угрозы.

У неё вырывается горький смешок.

— Реагирую? Как именно я должна отреагировать, узнав, что за мной охотятся академические монстры и что они убили тебя по причинам, которые до сих пор неизвестны?

— Отказываясь облегчить им задачу, — отвечаю я.

Это привлекает её внимание. Она приподнимается на локтях.

— Ты понял, кем я была, не так ли?

— Я знал, что ты редкая. Ценная. Такая, как я, но не такая.

Она садится и сбрасывает пиджак Си-Джея. Медный запах запекшейся крови на её руках и ладонях наполняет комнату, мучительно напоминая мне о том, что я потерял. В жизни этот аромат опьянял бы мои чувства Сангвинарха, являя собой симфонию возможностей.

— Мы знаем больше, чем раньше, — говорю я. — Но не всё.

— Например, почему они убили тебя?

— Именно так, — я подхожу ближе, изучая её раны. — Но почему?

— Если только… — глаза Изольды расширяются от внезапного осознания. — Если только твои врата не позволили бы своим жертвам сбежать. Или не позволили бы другим спасти их.

Эта мысль поражает меня с поразительной ясностью.

— Врата крови потенциально могут передавать сознание между сосудами. Если бы они были усовершенствованы, то, возможно, позволили бы сознанию, запертому в этих гримуарах, вырваться на свободу.

— Они подумали, что ты представляешь угрозу для их дела, — Изольда резко встаёт и направляется в свою ванную. Я слышу, как льётся вода, и подхожу ближе, надеясь на ещё один приём душа.

— Это объяснение, — соглашаюсь я, хотя и не совсем уверен в нём. — Но оно порождает другие вопросы.

— Например, кто в Серебряных Вратах работал с ними?

— Вот именно, — я наблюдаю из дверного проёма, как она снимает с себя одежду и встаёт под душ. — Кто-то в этих стенах убил меня. Кто-то, кто знал о моих исследованиях.

— Ты думаешь, это Блэкридж?

Я считаю это возможным.

— Возможно, но маловероятно. Он веками собирал редких существ, но его методы, хотя и сомнительные, не такие чудовищные, как у Коллекционеров. Он сохраняет, изучает, иногда эксплуатирует, но не уничтожает.

— Не говоря уже о том, что он даёт мне инструменты для борьбы с ними, — добавляет она, глядя на меня сквозь потоки воды, стекающие по её изящным изгибам. — Зачем это делать, если он работает с ними?

— Таким образом, остаётся открытым вопрос: кто в Серебряных Вратах служит Коллекционерам?

Лицо Изольды мрачнеет.

— И они всё ещё здесь? Наблюдают за мной? Отчитываются?

— Почти наверняка, — я не вижу смысла смягчать эту истину. — Кровавая луна обнаружила твоё присутствие. Они знают о твоём существовании и выследят тебя, если уже не выследили.

— Чёрт, — она закрывает лицо руками.

— То, что Си-Джей сказал о твоей магии, — говорю я. — О том, что твои защитные способности развиваются. Книга подтвердила, что связь близнецов можно использовать в качестве оружия. Тебе нужно понять свою силу, овладеть ею.

— Каким образом?

— Медитация крови, — предлагаю я. — Техника, которую я когда-то использовал в своих исследованиях. Она позволяет исследовать магические свойства твоей собственной крови, соединиться с присущими ей воспоминаниями и возможностями. Это как связь со своими предками и любыми их следами, которые есть в твоей крови.

— Родовая магия? Она дикая.

— И необходимая.

— А на вампирах она сработает? — скептически спрашивает она. — У нас другая кровь.

— Тем сильнее она делает тебя, — заверяю я её. — Кровь вампира сохраняет воспоминания ярче, чем любая другая кровь. Это то, кто ты есть. Симпатический резонанс с вампирами-близнецами по крови был бы экстраординарным.

Она обдумывает это, прежде чем вернуться в душ.

— Не мог бы ты научить меня?

— Я мог бы провести тебя через весь процесс, — подтверждаю я, чувствуя незнакомую теплоту от её доверия.

— Как Си-Джей назвал тебя Мясником, — осторожно говорит она, наблюдая за моей реакцией.

Я не вздрагиваю при упоминании имени и подхожу ближе.

— Да, назвал. Тебя это пугает?

К моему удивлению, она не отшатывается. Вместо этого она изучает меня своими прекрасными голубыми глазами, скорее оценивая, чем осуждая.

— Ты убивал ради крови.

— Да. Ради знаний. Я никогда не называл себя святым, Изольда. Я был учёным, стремящимся к знаниям. Методы иногда были сомнительными, но целью было продвижение вперёд.

— И какова же была конечная цель твоего исследования? Эти врата крови?

Я делаю паузу, обдумывая, как много рассказать.

— Я верил, что кровь может создавать пути между мирами. Не просто физические проходы, но проходы для самого сознания. Это способ преодолеть ограничения физической формы.

— Звучит опасно похоже на то, чем занимаются Коллекционеры, — отмечает она. — Отделение сознания от тела.

— Возможно, мы не так уж сильно отличаемся друг от друга. Возможно, именно поэтому они убили меня. Я был слишком близок к тому, чем они занимались, и меня не пригласили присоединиться к их клубу.

Она сглатывает.

— Тебя это пугает?

Она замолкает, изучая меня, её мокрые волосы рассыпаются по плечам, вода соблазнительно стекает по грудям. Я хочу взять в рот один из этих спелых сосков и кусать его до крови, выкрикивая моё имя, пока я буду терзать её.

— Так и должно быть, — наконец говорит она.

— Так почему же этого не происходит?

— Я не знаю, — она протягивает мне руку, и я немедленно подхожу к ней, направляясь в душ вместе с ней и чувствуя, как вода увлажняет мою кожу. — Это место особенное.

— В душе? — спрашиваю я с улыбкой.

Она кивает и тянется к моей руке. Она сжимает её, и я удивлённо хмыкаю.

Она прижимает её к груди, и я с тихим стоном ущипываю её за сосок.

— Как? Почему здесь?

— Магия воды, — тихо говорит она. — Она всё заглушает, ослабляет защиту, позволяя нам получить доступ к определённым вратам.

— И откуда ты знаешь?

— Ты не единственный, у кого есть академический опыт.

— Хватит разговоров, — бормочу я и придвигаюсь ближе, прижимаясь губами к её губам и чувствуя, как она отвечает.

Её губы нежно прижимаются к моим, горячие, влажные и настоящие. Я прижимаюсь ближе, моё призрачное тело трепещет от ощущений, которых я не испытывал сто лет. Вода накрывает нас, словно занавес, отделяющий нас в этот невозможный момент. Её рука сжимает мою, направляя её по своей гладкой коже, вниз по животу, к промежности.

— Прикоснись ко мне, Уильям, — шепчет она мне в губы хриплым от желания голосом.

Я без колебаний погружаюсь в её девственное тепло, осторожно, чтобы не сломать её. Она задыхается, её тело выгибается навстречу моему. Её жар, её влажность — чудо, безумие, нарушение всех законов жизни и смерти.

Её бедра двигаются в медленном, плавном ритме, который заставляет моё сердце биться так, как я не ощущал уже сто лет. Она произносит моё имя, и этот звук отзывается в самом моём существе. Я целую её крепче, глубже, стараясь впитать каждое ощущение, каждую вспышку удовольствия, которая отражается на её лице, на случай если это больше никогда не повторится.

Это нечто большее, чем просто физическое соприкосновение. Это единение душ, слияние жизни и смерти таким образом, который не должен быть возможен. Магия воды, о которой она говорила, усиливает что-то между нами, срывая завесу, разделяющую наши реальности.

— С тобой так хорошо, — выдыхает она, её пальцы запутываются в моих волосах, дёргают, заставляя меня почувствовать острую боль.

Я просовываю пальцы глубже, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Наслаждение ошеломляет, приливная волна угрожает разрушить мою хрупкую связь с этой непостижимой телесностью. Я снова жив, хотя бы на этот мимолетный миг, растворяясь в её тепле и влажности.

Душ, вода — канал, временный мост между моим миром и её миром, и в этот момент меня не волнует, как и почему. Меня волнуют только ощущения от неё, её вкус, то, как она выкрикивает моё имя, когда её захлёстывает оргазм.

— Уильям, — мурлычет она, заставляя мой член становиться твёрдым.

— Чёрт, Изольда, — застонал я, когда её рука прижимается ко мне, а затем исчезает.

В одно мгновение мой мир рушится вокруг меня, когда она продвигается вперёд с потрясённым выражением на лице.

— Нет!

Связь обрывается. Я снова становлюсь бесплотным, ощущение её кожи, тепла её тела исчезает. Вода, которая несколько мгновений назад казалась тёплыми объятиями, теперь ничто по сравнению с моим призрачным обликом.

— Что случилось? — сердито спрашиваю я, мой голос срывается от потери и замешательства.

Изольда качает головой, её глаза расширяются от ужаса и зарождающегося понимания.

— Вода, это ловушка…

— Ловушка? Для чего?

— Для меня, — шепчет она, прижимая руку к груди, где под кожей светится слабый, почти невидимый знак. — Ты. Выйди. Это отнимает у тебя жизненную силу, усиливает нашу связь за твой счёт.

Я в ужасе смотрю на символ. Это сложный, переплетённый узор из линий и изгибов, который я не узнаю, но его злобный замысел очевиден безошибочно.

— Он когда-нибудь появлялся раньше?

Она качает головой, спотыкаясь о стенку душа.

— Убирайся, Уильям, пока это не поглотило тебя.

Я выскакиваю из душа, и она падает на пол. Я тоже чувствую себя опустошённым.

Тот, кто расставил ловушку, знал, что под воздействием потока я стал более плотным, и использовал это, чтобы высосать мою жизненную силу. Но кто и почему?

— Уильям, — произносит она едва слышным шёпотом. — Что это значит?

— Это значит, — выдавливаю я, ярость бурлит в моих призрачных венах, — что кто-то играет в очень опасную игру с нами обоими, и он об этом пожалеет.

— Твой убийца? — шепчет она.

Я не отвечаю ей. Я не могу. Я пытаюсь сохранить злую магию, которая раньше текла по моим венам. Однажды я напугал её, когда потерял контроль, и не хочу делать это снова.

Но уже слишком поздно.

Вода превращается в реки крови, и она кричит, выпрыгивая из воды, когда она обжигает её кожу, оставляя волдыри, когда злая воля сталкивается с её невинностью.

Отвернувшись от неё, я несусь по воздуху, через дверь спальни, в которой когда-то был заперт, и выхожу в ночь, оставляя за собой полосу разрушений, которая разбрасывает учеников и персонал, когда я слышу, как Изольда зовёт меня.

Глава 33. СИ-ДЖЕЙ

Моё отражение в зеркале в полный рост дробится и множится по мере того, как я теряю контроль. Тени вокруг меня удлиняются, реагируя на смятение, бушующее во мне, как лесной пожар. Драконья часть меня неспокойна, чешуя колышется под моей кожей волнами, которые я едва могу подавить.

События в тайной комнате Блэкриджа выбили меня из колеи больше, чем я хотел бы признать. Коллекционеры. Живые гримуары. Ужас Изольды, когда она поняла, что они хотели с ней сделать. На неё охотятся. Я понимаю эту часть больше, чем кто-либо другой.

Мой взгляд снова возвращается к зеркалу. Приложив минимум усилий, я мог бы изменить фокус и повернуть его так, чтобы оно показало мне комнату Изольды. Я мог бы проверить, в безопасности ли она, и убедиться, что призрачный ублюдок не воспользовался её уязвимостью.

Мои пальцы скользят по богато украшенной серебряной оправе, и от соприкосновения с ней исходит сила. Всего лишь шёпот воли, и я смогу увидеть её. Присматривать за ней. Защищать её.

Но я не могу. Пока что она закрыла на это глаза, но мы поговорим об этом, когда она будет готова противостоять моему вторжению в её личную жизнь.

Я падаю на кровать, уставившись в потолок. Дракон уже так близко к поверхности, что хочет всплыть, расправить крылья в этом царстве, где драконы — скорее миф, чем реальность. Давление за грудиной нарастает, боль, которая никогда полностью не утихает.

Какого чёрта я вообще здесь делаю?

Не здесь, в Серебряных вратах, а конкретно. Я знаю, почему я в этой странной академии монстров. Мои родители дали мне это совершенно ясно понять, когда протолкнули меня через межпространственный портал, едва успев собрать вещи.

Грёбаные Охотники. Я ненавижу их всеми фибрами души. Они схватили и пытали мою мать некоторое время назад, ещё до моего рождения. Убили её подопечную у неё на глазах, заставили её страдать так, что меня тошнит, и всё это время смеялись и шутили.

Иногда я ненавижу свою сестру за то, что она заставляет меня читать о жизни нашей матери.

За тысячу с лишним лет в мире было слишком много боли, слишком много мучений. Слишком много всего. Худший страх моих родителей воплотился в жизнь, они возродились. Наполовину вампиры, наполовину драконы. Я не первый в своём роде, вернувшийся в своё королевство, моя мать, в конце концов, одна из них, но они явно не усвоили урок, что никогда больше не прикасаться к Аквиле. Мой отец разорвал их на части, отправил в подполье на десятилетия.

И всё же.

Вот они, и мои родители не хотели рисковать. И вот я здесь. В мире, где никогда не бывает солнца, холодно, промозгло, не так роскошно, как я привык, и где полно существ, которые только и хотят, что драться.

Я сажусь прямо, разминаю плечи, чтобы снять напряжение от попыток не двигаться и не выдать себя. Это было бы в первый раз, и я слышал, что это неприятно, пока не привыкнешь. Кости ломаются, кожа трескается, мышцы растягиваются и восстанавливаются.

Одно удовольствие.

Или, во всяком случае, наоборот.

Но я раскрываю свои карты Изольде. Она, вероятно, не подозревает, кто я такой. У неё не было бы оснований думать, что я дракон, когда для неё это существо из книги.

Но она слишком проницательна, чтобы не заметить несоответствий. Телепортация. Манипуляции с зеркалом. Моменты, когда мои глаза становятся янтарём, когда дракон появляется на поверхности. Она систематизирует эти аномалии, выстраивая картину, которая не совсем соответствует представлениям о вампирах.

И что произойдёт, когда она соберет всё это воедино? Когда она поймёт, что я не просто ещё один высокомерный вампир, а нечто совершенно из другого измерения?

Где-то на этом пути Изольда Морворен стала важна для меня, и это всё усложняет. Я буду вынужден рассказать ей, и что тогда?

Охотники, которые выгнали меня из моего дома, тоже нашли бы её очаровательной. Вампирша-близнец, обладающая уникальной защитной магией. Они препарировали бы её, чтобы понять её силу, с таким же рвением, с каким Коллекционеры сдирали бы с неё кожу ради своих гримуаров.

Меня окружают коллекционеры редких существ.

Моё отражение в зеркале покрывается рябью, реагируя на моё волнение. Мне нужно взять себя в руки, прежде чем я разобью вдребезги все отражающие поверхности в комнате.

Спать. Мне нужно поспать. Завтра я смогу решить, что делать с Изольдой, с Коллекционерами и с моим собственным всё более шатким положением в Серебряных Вратах.

Я снимаю рубашку, обнажая замысловатые татуировки, которые покрывают мой торс, грудь, руки и шею. Большинству наблюдателей они кажутся декоративными, но на самом деле это отметки королевского дракона. Я не родился с ними, но они появились, когда я стал старше, показывая мою драконью природу.

Отметки слегка шевелятся, реагируя на моё беспокойство.

Я закрываю глаза и заставляю своё дыхание замедлиться, выполняя движения тела в технике тайцзи. Моя мама научила меня этому много лет назад, и я нахожу это полезным в такие моменты.

Как только напряжение начинает покидать моё тело, меня пронзает острый приступ страха. Что-то внешнее, чуждое, но в то же время очень знакомое.

Изольда.

Мои глаза резко открываются, все чувства внезапно обостряются. Страх усиливается, словно маяк, зовущий меня через всю академию. Неосознанно я сосредотачиваюсь на этом ощущении и телепортируюсь, мир вокруг меня расплывается и меняется.

Я материализуюсь в ванной Изольды, и на меня тут же обрушивается ошеломляющий запах крови. Не её, а чего-то испорченного, развращённого.

Металлический привкус несёт в себе нотки незнакомой магии и злобы.

Изольда стоит обнажённая в ванной, а из душевой лейки струится кровь. Тёмно-красная жидкость кажется живой, она шипит и испаряется там, где покрывает её кожу, оставляя на ней глубокие рубцы. Её глаза расширены от ужаса, рот открыт в беззвучном крике.

Я двигаюсь, не задумываясь, и тянусь к ней. Она прижимается ко мне, её кожа скользкая и обжигающе горячая. Кровь, приливающая к моим рукам, обжигает, как кислота, но я не обращаю внимания на боль, сосредотачиваясь только на ней, поворачивая её в своих объятиях и поглаживая затылок. Она прижимается щекой к моей обнажённой груди, и от её прикосновения оживают драконьи отметки.

— Уильям, — выдыхает она хриплым голосом.

— Где он? — требую я ответа, осматривая комнату в поисках призрака.

— Ушёл, — выдыхает она. — Он потерял контроль, когда понял, что произошло. Символ… — она слабо указывает на свою грудь. Под ключицами у неё светится сложный символ.

— Что это?

— Я не знаю, — она качает головой. — Мы с Уильямом были в душе, и внезапно он снова смог прикоснуться ко мне. Вода была пропитана водной магией, которая разрушала барьеры между жизнью и смертью. Но это была ловушка. Она истощала его, каким-то образом используя нашу связь.

Я изучаю символ более внимательно. Узор замысловатый, он определённо не из тех, что появляются естественным образом. Кто-то нанёс его на неё, и совсем недавно.

— Это не случайно, — бормочу я, обводя воздух над светящейся меткой, не прикасаясь к ней. — Кто-то отметил тебя.

— Когда? — шепчет она, прижимаясь ко мне всем телом.

— Это могло произойти в любое время с тех пор, как ты приехала. Прикосновение, лёгкое касание твоей кожи, даже прикосновение к заколдованному предмету, — я сжимаю челюсти, обдумывая возможные варианты. — Вопрос в том, кто имел к тебе доступ.

Кровь продолжает литься из душа, растекаясь лужицами по полу вокруг нас. Этот запах будоражит мою вампирскую натуру.

— Нам нужно увести тебя отсюда, — говорю я, легко поднимая её. Её влажная кожа скользит по моей груди, и я чувствую, как мои отметки реагируют на её близость, согреваясь под её прикосновениями.

Я несу её в спальню, хватаю полотенце, чтобы обернуть вокруг неё. Как только мы выходим из ванной, кровь перестаёт течь. Внезапная тишина звучит едва ли не хуже, чем шум потока.

— Это должно было сработать, когда Уильям станет материальным, — говорит она, теперь её голос звучит увереннее. — Кто-то хотел осушить его через меня.

— Или осушить тебя через него, — мрачно возражаю я. — Символ может работать в обоих направлениях.

Она опускает взгляд на отметину на своей груди, которая выцвела до тускло-серого цвета.

— Я об этом не подумала, — её взгляд встречается с моим. — Чёрт.

— Да. Где он сейчас?

— Он был в ярости. Он ушёл.

— Я должен найти его.

— Нет, останься со мной, — шепчет она, опуская меня на кровать. — Останься со мной, пожалуйста.

Нет ни одного события или существа, которое могло бы помешать мне заползти к ней в постель и заключить её в свои объятия.

Она прижимается ко мне, кладёт голову мне на грудь. Драконьи отметки реагируют на её присутствие так, как я никогда раньше не замечал, как будто они что-то в ней распознают.

— Твои татуировки двигаются, — шепчет она, выводя кончиком пальца один из замысловатых узоров на моих рёбрах.

Я напрягаюсь.

— Изольда…

— Это не просто татуировки, не так ли? — её голос мягкий, скорее любопытный, чем обвиняющий. — Они как-то образом живы. Связаны с той стороной тебя, которую ты держишь в секрете.

Я смотрю ей в глаза.

— Сейчас это не важно.

Отметки под её пальцем вспыхивает золотым светом, и она, задыхаясь, отдёргивает руку. Но вместо страха я вижу в её глазах удивление. Её губы приоткрываются, и она проводит рукой по моей груди, по рельефным мышцам пресса и быстро расстегивает пуговицу на моих брюках.

— Изольда.

— Сейчас, Си-Джей. Я хочу этого сейчас.

— Почему?

Она моргает.

— Почему?

— Почему сейчас? Почему со мной? — мне нужно знать, даже если ответы убьют меня.

— Я хочу тебя. Это неизбежно. Судьба каким-то образом неразрывно связывает нас. Жаль, что у меня нет ответов на все твои вопросы, но пока этого достаточно.

— Как только я лишу тебя девственности, Изольда, я не смогу вернуть её обратно. Ты уверена, что хочешь, чтобы это был я, а не кто-то из них? — я неопределённо указываю на окно.

Её рука застывает на моей груди, и она смотрит на меня своими пронзительными голубыми глазами.

— Я хочу, чтобы это был ты, потому что, когда я с тобой, я чувствую себя живой, как никогда раньше. Потому что с тобой я чувствую себя сильной и защищённой одновременно. Потому что, даже когда ты ведёшь себя как высокомерный засранец, ты видишь во мне нечто большее, чем просто редкое создание, которое нужно коллекционировать.

Её слова задели меня за живое. Драконьи отметки пульсируют под её прикосновениями, отзываясь на искренность в её голосе.

— И потому, — продолжает она, понизив голос до шёпота, — когда я думала о том, что умру сегодня, о том, что стану одной из тех живых гримуаров, то больше всего меня пугала не боль и не сознание, навеки запертое в ловушке. Это была мысль о том, что я никогда не испытаю ничего подобного. Никогда не смогу выбрать, кому я отдамся. Никогда не смогу получить такой опыт с тобой.

Я беру её лицо в ладони, большими пальцами провожу по её скулам.

— Изольда…

— Не смей меня отговаривать, — перебивает она. — За меня уже достаточно людей принимали решения. Это моё дело.

Яростная решимость в её голосе пробуждает во мне что-то первобытное, что-то глубокое, что-то, что признаёт её моей на всех важных уровнях.

Я не жду, пока она снова даст своё согласие. С тихим рычанием я накрываю её тело своим и срываю с неё полотенце. Она всё ещё вся в крови, но от этого всё становится ещё слаще.

— Моя, — говорю я, прежде чем поцеловать её с такой страстью, что она отвечает, проводя руками по моей спине.

Она впивается ногтями в мою кожу, вызывая рычание из глубины моей груди. Её ноги обвиваются вокруг моей талии, притягивая меня ближе. Стоит мне только подумать, и я оказываюсь голым. Ещё больше магии моей матери перешло ко мне.

Она задыхается, и я покрываю поцелуями её шею, ощущая на коже вкус запёкшейся крови. Мои клыки жаждут вонзиться в неё, заявить на неё права самым первобытным образом, но я сдерживаюсь. Этот момент посвящён ей, я хочу дать ей то, что она выбрала. Отметки на моём теле вспыхивают золотистым светом, отбрасывая мерцающие тени по комнате, когда я опускаюсь ниже, обводя языком изгиб её груди.

Изольда прижимается ко мне, с её губ срывается гортанный стон, когда я завладеваю одним соском, терзая его зубами. Её руки дёргают меня за волосы, требуя большего, пока я терзаю её. Воздух наполняется запахом её возбуждения и медным привкусом крови, от которого у меня кружится голова.

Опускаясь, я прокладываю дорожку вниз по её животу ртом и языком, пока не достигаю её киски. Я широко раздвигаю её, желая увидеть это невинное влагалище, которое скоро будет разорвано моим. Я останавливаюсь, наслаждаясь этим необузданным, первобытным зрелищем, прежде чем погрузиться в неё и поглотить.

Крик вырывается из её горла, когда мой язык ласкает её клитор, грубо кружа, прежде чем опуститься ниже. Её бёдра прижимаются к моему лицу, но я прижимаю её к себе, наслаждаясь ею, как изголодавшийся мужчина. Её вкус опьяняет, сводя меня с ума. Я мог бы поглощать её вечно, слушая её крики и чувствуя, как содрогается её тело, когда её настигает кульминационный момент.

— Си-Джей, — шепчет она. — Пожалуйста…

— Прежде чем я сделаю это, прежде чем лишу тебя девственности, знай, Изольда. Это навсегда. Я происхожу из очень короткого рода собственнических и одержимых мужчин, которые готовы сжечь мир дотла ради своей женщины и любого другого мира, который угрожает ей. Я буду защищать тебя до последнего вздоха, если до этого дойдёт. Тебе никогда не придётся беспокоиться о моих чувствах, потому что я для тебя открытая книга. Если захочешь что-нибудь узнать, просто спроси. Я сделаю тебя своей, сделаю своей женой, когда ты будешь готова сказать «да». Я назову тебе свою фамилию, зная, что ты будешь кричать от моего имени целую вечность, когда я буду доставлять тебе удовольствие, любить тебя, трахать и требовать тебя всеми возможными способами. Ты будешь моей душой и телом, пока мы оба существуем, — её глаза расширяются от глубины моих слов, от откровенности, которой я никогда не делился ни с кем. Но я ещё не закончил. — Я буду на твоей стороне против Коллекционеров, против любого, кто угрожает тебе. Я позволю тебе поддерживать твои отношения с ангелком, но как только я это сделаю, пути назад не будет. Ты моя, а я твой. Навсегда. Ты понимаешь, на что соглашаешься?

— Да, — выдыхает она ровным голосом, несмотря на всю серьёзность того, что я только что рассказал. — Я понимаю. И я хочу этого. Я хочу тебя, Си-Джей. Всего тебя, кем бы ты ни был.

Последняя нить моей сдержанности лопается.

Я направляю свой член к её киске, скользя головкой по её скользкому клитору, чувствуя, как она разгорячена.

— Посмотри на меня, Изольда. Я хочу видеть твои глаза, когда сделаю тебя своей.

Она встречается со мной взглядом, в этих сверкающих голубых глубинах борются доверие и желание. Я медленно вхожу в неё, чувствуя, как её тело сопротивляется, а затем уступает.

Она задыхается, её когти впиваются мне в спину, когда я врываюсь в неё, и её вампирша выходит поиграть.

— Дыши, — шепчу я ей на ухо, оставаясь совершенно неподвижным, пока её тело приспосабливается. — Просто дыши, моя сладкая.

Когда она кивает, я двигаюсь, проникая глубже в неё, пока она хнычет от моего вторжения.

Я мягко толкаюсь, и она вскрикивает, её тело напрягается, когда боль смешивается с удовольствием. Я стою совершенно неподвижно, позволяя ей привыкнуть к вторжению, борясь с первобытным желанием грубо заявить на неё права.

— Ты идеальна, — шепчу я ей в шею, проводя клыками по её разгоряченной коже. — Ты чертовски идеальна, Изольда.

Её дыхание постепенно замедляется, и она в порядке эксперимента двигается подо мной. Это лёгкое движение выводит меня из-под контроля.

— Ещё, — выдыхает она хриплым от желания голосом.

Я слегка отстраняюсь, затем снова вхожу, на этот раз глубже. Она стонет и выгибает спину.

— Моя, — рычу я ей в горло. — Скажи это, Изольда. Скажи мне, что ты моя.

— Твоя, — выдыхает она, когда я задаю ритм, медленный и глубокий. — Я твоя, Си-Джей.

Эти слова разрушают остатки моей сдержанности. Я погружаюсь глубже, быстрее, заявляя на неё права с каждым толчком, когда она отвечает мне ударом за ударом. Её когти впиваются в мою спину, причиняя восхитительную боль. Я кусаю её, погружая клыки в её плоть с низким стоном абсолютного экстаза.

Её кровь наполняет мой рот, густая и пьянящая, неся с собой ароматы, которых я никогда раньше не пробовал.

Изольда кричит, её тело бьётся в конвульсиях вокруг меня, когда её охватывает ещё один оргазм, на этот раз дикий от ощущения, что её трахают и насыщают одновременно. Ощущение того, как она сжимается вокруг моего члена, когда её кровь течёт по моему горлу, доводит меня до безумия.

— Чёрт, Изольда, — рычу я ей в горло, вгоняясь в неё бёдрами с нарастающим отчаянием. Каркас кровати стонет под нами, древнее дерево протестует против нашего дикого соития.

Её руки сжимаются в моих волосах, она запрокидывает мою голову назад, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Я тоже хочу попробовать тебя на вкус, — выдыхает она, полностью обнажая клыки.

Не колеблясь, я подставляю ей горло. В тот момент, когда её клыки пронзают мою кожу, мир вокруг нас взрывается. Драконьи отметки на моём теле вспыхивают, как огонь, и я чувствую, что между нами что-то меняется. Это не просто секс, это не просто кормление. Это формирование кровных уз, древняя магия распознаёт свою пару.

Моя кульминация поражает, как удар молнии, разрывая каждый нерв, когда я напрягаюсь и с яростным рычанием изливаюсь в неё. Изольда вскрикивает мне в горло, её тело высасывает из меня всё до капли, когда на неё обрушивается очередной оргазм.

За мою короткую жизнь у меня было несколько незабываемых ночей, ночей, которые я никогда не забуду, но эта… она прямо здесь будет воспоминанием, которое я буду хранить вечно, когда она будет рядом со мной.

Глава 34. ИЗОЛЬДА

Он всё ещё внутри меня. Мой первый опыт секса с сексуальным лучшим другом моего брата всё ещё продолжается, и Си-Джей стонет, пока я пью из него. Татуировки на его коже обжигающе горячие, и когда он переворачивает нас так, что я сажусь на него верхом, моя киска немного болит, но мне всё равно. Я хочу больше. Я освобождаю его от укуса и смотрю на него сверху вниз, его кровь капает с моих губ.

— Двигай бёдрами, моя сладкая, — шепчет он. — Оседлай меня.

Он твёрдый, как скала, внутри меня, и я осторожно прижимаюсь к нему, задыхаясь от новых ощущений, которые приносит эта поза. Его руки сжимают мои бёдра, направляя мои движения, пока я нахожу ритм, который заставляет нас обоих стонать.