Темная душа

Ощущения от собственных прикосновений — новые, исследовательские. На небесах физические потребности не существовали, но здесь желания неоспоримы. При воспоминании о губах Изольды на моей шее, о её клыках, пронзающих мою кожу, по моим венам разливается жар. Мой член полностью твердеет под моей рукой, ощущение интенсивное и приятное.

Я поглаживаю себя в качестве эксперимента, наблюдая за реакцией своего тела с академической отстранённостью, в то время как удовольствие всё сильнее скручивается в моей сердцевине. Трение возбуждает, каждое движение посылает по мне искры возбуждения. Я понимаю, почему существа так восхищаются этим действием; это первобытная потребность, физическое выражение желания, которое выходит за рамки рационального мышления.

Мои крылья слегка трепещут, перья шуршат от движения, когда я ускоряю темп. Образ Изольды — её глаза, её запах, ощущение её присутствия — занимает все мои мысли. Между нами существует неоспоримая связь. Она — катализатор этих новых впечатлений, дверь в мир гедонизма, о существовании которого я и не подозревал.

Нарастающее давление достигает кульминации, и я со стоном отпускаю его, наблюдая, как оно разбрызгивается по зеркалу, и от его интенсивности волны удовольствия проходят по каждой клеточке моего существа. Это откровение, раскованное и интуитивное понимание того, что движет этими существами вокруг меня. Какое-то мгновение я просто стою, тяжело дыша. Я жажду новых ощущений. Этот опыт открыл дверь в царство плотского взаимопонимания, которое мне не терпится исследовать дальше. Моя интрига с Изольдой выходит за рамки простого академического любопытства. Она — ключ к разгадке моих первобытных желаний, катализатор моего пробуждения.

Я отворачиваюсь от растёкшегося по зеркалу месива и быстро одеваюсь. Мне нужно снова увидеть Изольду, поговорить с ней, узнать больше о ней и о том, какое влияние она оказывает на меня. Но я также знаю, что Си-Джей станет серьёзным препятствием.

Его собственнические чувства — ощутимая сила, барьер, который мне придётся преодолевать с осторожностью. Но ничто, я имею в виду, ничто не помешает мне увидеть, насколько отличается это действие, когда рука Изольды сомкнётся вокруг меня.

Глава 19. ИЗОЛЬДА

Каким-то образом мне удаётся пережить оставшиеся занятия без дальнейших происшествий. Вкус его крови всё ещё ощущается у меня на языке, как мощное напоминание о нашей общей связи. Это отвлекающий манёвр, который я не могу себе позволить, учитывая надвигающуюся угрозу того, что охотится за мной, и всё более запутанную паутину союзов и врагов в Серебряных Вратах.

После занятий я направляюсь прямиком в столовую, в животе урчит от голода, который буквально распирает меня изнутри. В огромном зале уже вовсю кипит жизнь, воздух насыщен запахами крови, еды и сверхъестественной силы. Я осторожно оглядываю толпу и ловлю на себе множество завистливых, враждебных или похотливых взглядов в ответ. Полагаю, новость о том, что я обхватываю член Си-Джея рукой, уже распространилась.

Какой сюрприз. Не похоже, что это был личный разговор.

— Новенькая, — раздаётся спокойный голос у меня за спиной. — Я слышал, ты хочешь хорошо провести время?

Я разворачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу с вампиром, которого при других обстоятельствах я бы назвала симпатичным, с его светлыми волосами и зелёными глазами. Прямо сейчас его взгляд обшаривает меня с головы до ног и задерживается на самых неподходящих местах.

— Ты плохо расслышал.

— Неужели? Ходят слухи, что вы с Си-Джеем Аквилой занимались сексом на арене на всеобщее обозрение, — он наклоняется ближе. — Только маленькие шлюшки участвуют в секс-шоу в прямом эфире, хм.

— Ещё раз назовешь меня так, и я тебя раздавлю, — рычу я, хотя моё сердце бешено колотится от этого противостояния. Моё дыхание становится тяжелее, а ладони потеют. У меня кружится голова, и когда он придвигается ещё ближе, я отступаю.

Он знает, что теперь я в его власти. Я проявила слабость.

Его глаза торжествующе сверкают, когда он приближается, прижимая меня к стене. Шум в обеденном зале стихает, болтовня превращается в отдалённый фоновый шум, когда я сосредотачиваюсь на угрозе передо мной.

— Ты думаешь, что сможешь справиться со мной? — насмехается он, его голос звучит так тихо, что только я могу слышать. — Ты всего лишь маленькая девочка, играющая в высшей лиге, Изольда.

Моя спина упирается в каменную стену, и я прижимаю к ней ладони, чтобы удержаться на ногах. Я делаю глубокий вдох, пытаясь активировать свою защитную магию, но она действует вяло, реагируя скорее на мой страх, чем на приказ. Он протягивает руку, больно хватая меня за запястье, его пальцы впиваются в мою кожу.

— Отпусти меня, — требую я ровным голосом, несмотря на растущую во мне панику. Я не позволю ему увидеть мой страх, не доставлю ему такого удовольствия.

Он наклоняется, его горячее дыхание касается моего лица.

— Заставь меня.

Другой рукой он пытается обхватить меня за талию, но внезапно его отрывают от меня.

Но это не Си-Джей держит его в удушающей хватке.

На самом деле, никто.

Невидимая верёвка на его шее натягивается, когда мои глаза расширяются. Я поднимаю руку, чувствую покалывание, жгучий ожог, и в этот момент она попадает в цель.

Я делаю это.

Я развила в себе силу, которой у меня никогда не было, или, возможно, она у меня всегда была, но я о ней не знала.

Вампир борется с душащими его невидимыми путами, его глаза в панике выпучены. Воздух вокруг меня потрескивает от магии, и я чувствую, как необузданная сила струится по моим венам. Она возбуждает. Она освобождает. Она совершенно пугает.

Студенты поблизости замечают суматоху, их разговоры прерываются, когда они оборачиваются, чтобы посмотреть. Но это всего лишь очередная драка. То же самое дерьмо, но в другой день.

Сопротивление вампира ослабевает, его лицо приобретает тревожный фиолетовый оттенок. Я слегка ослабляю хватку, ровно настолько, чтобы он мог дышать, но не настолько, чтобы освободить его.

Я задерживаю его взгляд ещё на мгновение, прежде чем отпустить его полностью.

Он отшатывается, потирая горло, на его лице написано потрясение.

— Что за хрень? — хрипит он.

— Я же говорила, что раздавлю тебя. Ещё раз прикоснись ко мне, и тебе не сносить головы. Всё ясно? — я не знаю, откуда во мне взялась эта чудовищная черта, но мне она очень нравится. Оказывается, у меня есть силы поддерживать своё отношение к происходящему, и все в столовой это видят.

Он, спотыкаясь, уходит, а я свирепо смотрю на всех, кто смотрит на него. Никто ничего не говорит, они просто возвращаются к своим разговорам и еде, как будто ничего не произошло.

Хорошо. Я могла бы обойтись и без этого внимания.

Направляюсь к раздатчику крови, толпа вампиров выстраивается в очередь, давая мне возможность принять участие. Чувствуя себя неловко, я хватаю стакан и быстро наполняю его до краёв, а затем ускользаю, надеясь выпить его в относительной тишине.

Но не тут-то было.

Айзек и Си-Джей стоят неподалёку и наблюдают за мной, они выглядят разъярёнными, как две змеи, на которых наступили. Я поднимаю подбородок повыше и разворачиваюсь, чтобы вернуться в другую сторону и выйти из столовой. Мне не нужно, чтобы они топтались рядом и мешали. У меня есть свой собственный путь, и я пройду по нему.

По какой бы причине я ни оказалась здесь, я кое-что выясню, кто бы за мной ни охотился, пусть лучше остерегается, потому что я Изольда Морворен, вампирская сучка, которая…

— Проклятье! — кричу я, спотыкаясь о собственные ноги и падая с лестницы, разбрызгивая повсюду кровь, что делает происходящее похожим на сцену из очень ужасного убийства, свидетелями которого была половина академии и которое разрушило весь мой авторитет на улицах, который я могла завоевать несколько минут назад.

Глава 20. ИЗОЛЬДА

Я неуклюже приземляюсь у подножия лестницы, моя белая кофта теперь в алых пятнах. Вокруг меня раздается смех, а моё лицо пылает от унижения. Вот и всё о моём драматическом уходе.

— Ловкий ход, вампирша, — кричит какая-то женщина.

Я смотрю на неё и её друзей, открыто смеясь. Они что, подставили мне подножку?

С трудом поднимаясь на ноги, я слегка поскальзываюсь на скользких от крови камнях и безуспешно отряхиваю свою испорченную одежду.

Айзек и Си-Джей подбегают ко мне, но Си-Джей отходит в сторону, а Айзек помогает мне удержаться на ногах.

— Что за хрень? Ты в порядке?

— Да, я в порядке, — выдавливаю я из себя. — Кажется, кудахчущие ведьмы подставили мне подножку.

Си-Джей резко поворачивает голову в сторону, обнажает клыки и шипит на них, и они замолкают, вызывающе вздёргивают подбородки и удаляются.

Да, они определённо имели к этому какое-то отношение. Суки.

— Перестань бороться за меня, — устало говорю я. — Чем больше ты делаешь, тем больше надо мной издеваются.

— Я не собираюсь стоять в стороне, пока тебе причиняют боль, Иззи, — говорит Айзек, беря меня за запястье и уводя подальше от этого безобразия.

Си-Джей протягивает руку, и из его ладони вырывается облако красно-чёрного дыма, мгновенно очищая лестницу и меня.

Сила тёмная, наполненная знаком, который я не могу точно определить, но определённо не вампирская. Какие ещё тайны он скрывает?

— Послушай, Иззи. Ты должна попытаться связаться с мамой и папой с помощью зеркала. Они не отвечают мне, и мне тревожно. Почему тебя отправили сюда? Что означает кровавая луна? Кто были эти существа, которые пришли за тобой, и почему? — он понижает голос для последнего вопроса, но Си-Джей всё равно слышит его.

— Я хочу знать так же много, как и ты, но какая-то часть меня боится, — признаюсь я. — Я не хочу этого знать.

— Может, и нет. Но ты должна думать о своей безопасности. И почему они послали тебя сюда? И почему Блэкридж вёл себя так, будто это не было неожиданностью, когда ты здесь оказалась?

Ладно, он задаёт чертовски интересные вопросы, на которые у меня нет ответов. Но я сомневаюсь, что наши родители всё равно рассказали бы мне. Даже если бы я смогла с ними связаться…

— Подожди, ты не можешь с ними связаться?

Он качает головой.

— Что, если существа, которые пришли за мной, забрали их? — шепчу я.

— Вот почему тебе нужно связаться с ними, — говорит Айзек. — Нам нужно начать разбираться в этом дерьме.

Я киваю. Он прав. Я была так поглощена Си-Джеем, тем, что была здесь, и тем, что отгоняла от себя придурков и призраков, что упустила из виду общую картину. В первую очередь, моё существование в этой грёбаной академии.

Прежде чем кто-либо из нас успевает сказать ещё хоть слово, снаружи доносится шум, и из столовой выбегает колдун.

— Ангел сражается с Бенцем. Принимаю ставки. Кто в игре?

Моё сердце ухает в пятки. Кассиэль и Бенц? Что, чёрт возьми, сейчас происходит?

Айзек хватает меня за руку, когда я поворачиваюсь в сторону суматохи.

— Изольда, не вмешивайся. У нас есть дела поважнее.

Качая головой, я вырываюсь из его хватки и бегу сквозь толпу, прислушиваясь к возбуждённой болтовне и возгласам других студентов.

Внутренний двор заполнен зрителями, образующими кольцо вокруг сражающихся. Я проталкиваюсь сквозь толпу, не обращая внимания на ворчание и угрозы, пока не оказываюсь в первых рядах. От этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

Кассиэль парит в нескольких футах над землёй, его великолепные чёрные крылья широко расправлены, создавая порывы ветра, которые развевают волосы и одежду.

Под ним кружит Бенц, его тело наполовину трансформировано. Он не совсем волк, но и не человек. Ликан. Его когти блестят в тусклом свете, зубы удлиняются, превращаясь в страшные клыки.

— Спускайся и сразись со мной как следует, воробушек, — рычит Бенц, его голос искажён частичной трансформацией.

Кассиэль смеется, и его смех звучит странно мелодично, несмотря на напряжение.

— С чего бы мне отказываться от своего преимущества? Может, я и новичок в драках, но я не дурак.

Толпа одобрительно ревёт, и я замечаю, как деньги быстро переходят из рук в руки по мере того, как меняются шансы.

— Что случилось? — спрашиваю я Корделию, которая проталкивается ко мне из дальнего конца круга.

— Бенц говорил о тебе гадости, — отвечает она, не отрывая глаз от зрелища. — Ангельское Наслаждение оскорбился от твоего имени.

Я морщусь и открываю рот, чтобы крикнуть ему, что я сам могу сразиться с Бенцем — глупо, да, но, чёрт возьми, — когда Кассиэль поднимает руку, и из его ладони вылетает золотая молния с чёрной гравировкой и ударяется в землю у ног Бенца, раскалывая камень и разбрасывая грязь, внизу всё летало повсюду. Бенц отлетает назад и врезается не в кого иного, как в Си-Джея.

— О, чёрт возьми, — простонала я.

— Ставлю сотню на принца тьмы! — кричит Корделия, а затем бросает на меня извиняющийся взгляд, когда букмекеры пытаются добавить Си-Джея в список коэффициентов и принять её ставку.

— Я бы поспорила с этим, — бормочу я, наблюдая, как Си-Джей расплывается в опасной улыбке, когда он с притворной услужливостью поддерживает Бенца, прежде чем подтолкнуть его вперёд, в круг для драки.

— Смертельный поединок втроём! — кричит кто-то, и толпа приходит в неистовство.

Си-Джей входит в круг с грацией хищника, полностью игнорируя Бенца, полностью сосредоточившись на Кассиэле, который теперь немного снизился, его крылья создают нисходящий поток, который поднимает пыль у них под ногами.

— Разве нашего последнего урока было недостаточно? — окликает его Си-Джей, поводя плечами, как будто готовится к лёгкой разминке, а не к сверхъестественному бою.

Улыбка Кассиэля сияющая, почти невинная, несмотря на обстоятельства.

— Я быстро учусь, но некоторые уроки требуют повторения, — он быстро переводит взгляд на меня. — Кроме того, я защищал честь дамы.

— Как по-рыцарски, — растягивает слова Си-Джей. — Но в этом нет необходимости. Она вполне способна постоять за себя.

Я сжимаю челюсти так сильно, что у меня хрустят зубы. Грёбаный засранец.

— Да, я слышал, — крылья Кассиэля слегка складываются, когда он опускается ниже. — Я просто хотел поучаствовать в местных обычаях. Насилие, похоже, является здесь основной формой общения.

Очевидно, устав от того, что его игнорируют, Бенц с рычанием бросается на Си-Джея.

Айзек выходит в круг, его лицо застывает в маске холодной ярости, когда он хватает Бенца за горло и оттаскивает его от Си-Джея.

У меня отвисает челюсть.

— Что ты… — огрызается Айзек, не сводя глаз с Бенца. Я никогда раньше не видела своего близнеца таким разъярённым. — Сейчас это закончится, — рычит он.

Волнение толпы возрастает ещё больше. Букмекеры лихорадочно корректируют коэффициенты, принимая всё больше ставок. Я улавливаю обрывки их лихорадочных расчётов.

Кассиэль грациозно приземляется, складывая крылья за спиной, но так, чтобы они были видны.

— Не припомню, чтобы приглашал кого-то на помощь, — говорит он, и в его голосе, несмотря на напряжение, слышатся нотки веселья.

— Не припомню, чтобы я спрашивал твоего мнения, — парирует Айзек, крепче сжимая горло Бенца. — В этой академии и без вас, трёх идиотов, достаточно проблем, чтобы разрушить внутренний двор.

Си-Джей смотрит на него с превосходством.

— Я был всего лишь невинным свидетелем.

— Чушь собачья, — бормочу я достаточно громко, чтобы все услышали. — Ты сам не без вины.

Толпа смеётся, и Си-Джей находит мои глаза, тёмные от обещания.

— Хочешь что-то добавить, Изольда?

— Да. Вы все ведёте себя как дети, дерущиеся из-за игрушки, — я вступаю в круг, игнорируя предостерегающий взгляд Айзека. — А я не игрушка.

Крылья Кассиэля слегка трепещут, отражая свет.

— Я просто защищал твою репутацию.

— Я сама могу защитить свою репутацию, — огрызаюсь я, поворачиваясь к нему лицом. — Мне не нужно вмешательство небесных созданий, или защита вампиров, или… — я неопределённо машу в сторону Бенца, — в чём бы, чёрт возьми, ни заключалась его проблема.

Бенц вырывается из хватки Айзека.

— Ты думаешь, что ты такая особенная, потому что эти двое хотят тебя? Ты всего лишь… — Айзек швыряет его на землю, прежде чем он успевает договорить, и от удара камень под ними трескается.

— Тщательно подбирай свои следующие слова, — предупреждает он убийственно тихим голосом.

Толпа замолкает, напряжение становится таким сильным, что его можно разрезать ножом.

— Вообще-то, дай ему закончить, — говорит Кассиэль, подходя ближе. — Я хочу испытать эти способности.

— Прекратите! — восклицаю я, но с таким же успехом я могла бы кричать в пустоту.

— Шлюха! Маленькая шлюшка, которой нравится дрочить парням на глазах у публики, — шипит Бенц, не сводя с меня пристального взгляда.

Разъярённый взгляд Айзека встречается с моим, и я сглатываю. Но сейчас мой брат — наименьшая из моих забот. Кассиэль опережает Си-Джея, бросаясь к Бенцу, оттаскивая его от Айзека и швыряя через двор.

Толпа рассеивается, когда массивная фигура Бенца взмывает в воздух. Он приземляется с тошнотворным хрустом у дальней стены, вокруг него клубится каменная пыль. Но через несколько секунд он встаёт, и его ликанское исцеление уже исправляет все повреждения, которые он получил.

— Это всё, на что ты способен, пернатый? — насмехается Бенц, с его морды капает кровь.

Выражение лица Кассиэля меняется с любопытного на более мрачное.

Си-Джей движется с убийственной скоростью.

— Я верю, что это моя битва, ангел.

Кассиэль поворачивается к нему, всё ещё расправляя крылья.

— Так ли это? Или мы разделяем почести?

Между ними возникает странное мгновение, прежде чем Си-Джей слегка кивает.

— Сначала дамы.

Толпа ахает от такого неожиданного развития событий, а букмекеры изо всех сил стараются не отставать от меняющихся коэффициентов.

Бенц теперь выглядит менее уверенным, его взгляд мечется между двумя противниками.

— Это нечестно, — рычит он.

— Нечестно? — Си-Джей смеётся, и звук эхом отражается от каменных стен. — Ты думал о чести, когда оскорблял её?

Кассиэль движется с поразительной скоростью, появляясь за спиной Бенца прежде, чем кто-либо успевает моргнуть.

— На небесах мы наблюдали за концепцией честности, — говорит он непринуждённо, как будто обсуждает погоду. — Это было теоретически, отстранённо.

— Но сейчас… — он хватает Бенца за голову и резко сворачивает ему шею.

Раздался отвратительный треск, и я вскрикнула от ужаса, когда Бенц рухнул на землю.

Си-Джей рычит, его лицо искажено яростью, когда он быстро поворачивается, чтобы поймать мой взгляд. Я отшатываюсь, качая головой, и поворачиваюсь только для того, чтобы врезаться прямо в Блэкриджа.

— Мисс Морворен, — произносит он своим вкрадчивым, пугающим голосом. — В мой кабинет. Сейчас же.

— Но… — его взгляда достаточно, чтобы заставить меня замолчать. Он поворачивается и уходит, толпа мгновенно рассеивается. Никто не хочет быть втянутым в это дерьмовое шоу. Но почему я? Я ничего не сделала.

Я бросаю взгляд через плечо на Бенца, лежащего мёртвым на земле, и нависающего над ним Кассиэля, который смотрит на своё первое убийство с выражением лица, которое невозможно описать словами. Си-Джей широкими шагами пересекает двор, но я качаю головой и смотрю на спину Блэкриджа, который уводит меня прочь от этого кошмара.

Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, я поднимаю глаза и вижу Уильяма, стоящего в окне моей спальни. Он прикладывает палец к губам и затем исчезает.

О чём он хочет, чтобы я молчала?

Мой желудок сжимается, когда я следую за внушительной фигурой Блэкриджа по извилистым коридорам. Образ сворачивающейся шеи Бенца всплывает в моей голове, заставляя меня содрогнуться. Я никогда раньше не видела, как кто-то умирает. Непринуждённая жестокость, то, как Кассиэль делал это с такой академической отстранённостью… из-за меня.

Блэкридж молчит, пока мы идем, и его молчание пугает больше, чем любая лекция. Студенты прижимаются к стенам, когда мы проходим мимо, пытаясь казаться невидимыми из-за шторма, которым является Блэкридж.

Когда мы подходим к его кабинету, он взмахом руки открывает тяжёлую дубовую дверь и жестом приглашает меня войти.

— Садись, — приказывает он, и я опускаюсь в кресло напротив его массивного стола.

Он продолжает стоять, изучая меня своими бездонными глазами, которые, кажется, проникают мне в душу.

— Два дня, — наконец произносит он. — Ты пробыла в Серебряных Вратах всего два дня, а уже оказалась в центре многочисленных инцидентов, связанных с насилием.

— Это не моя вина, — протестую я, мой голос звучит тише, чем мне хотелось бы.

— И всё же мы здесь, — он подходит к окну, поворачиваясь ко мне спиной.

— Я понимаю всю серьёзность происходящего, сэр, но я пыталась это остановить.

— Пыталась ли? — спрашивает Блэкридж, поворачиваясь ко мне лицом, и в его глазах вспыхивает что-то, что я не могу точно определить. — Судя по тому, что я наблюдал, мисс Морворен, возможно, ты и не инициировала эти конфликты, но и не препятствовала им.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он поднимает руку, заставляя меня замолчать.

— Студент мёртв, — продолжает он устрашающе спокойным голосом. — Конечно, смерть в Серебряных Вратах не редкость, и не во всех случаях она необратима.

— Что? — шепчу я, в голове у меня всё путается. — Не необратима?

— Бенц происходит из семьи, обладающей значительной магической силой. У него будут защитные заклинания и всё такое, как и у других студентов, которые могут защитить от неминуемой смерти.

— Так вот почему вы допускаете насилие? — выпаливаю я. — Потому что вы знаете, что некоторые существа не умрут? — я с трудом перевариваю эту информацию.

Серебряные Врата ещё более странное место, чем я думала, с правилами и системами, которые я не могу понять.

— Конечно. Жестокость присуща звериной натуре, мисс Морворен, и, если ты ещё не заметила, ты окружена зверями.

— О, ещё как заметила, — бормочу я.

Губы Блэкриджа слегка подёргиваются.

— Я так и думал, что ты заметила, — он садится за свой стол, древнее дерево скрипит под его руками, когда он наклоняется вперёд. — Но меня беспокоит не само насилие, а твоя роль в нём.

— Моя роль? — я стараюсь говорить спокойно, несмотря на холод, который пробегает по моему телу. — Я никого не просила сражаться за меня.

— Нет, но ты — катализатор, — его глаза сужаются, изучая меня с тревожащей напряжённостью. — Ты привлекла внимание не одного, а двух очень интересных созданий, мисс Морворен. Забыв на мгновение о своём брате и его могуществе, что весьма примечательно, я должен сказать, это необычно для студента — прийти и внезапно стать движущей силой не только ангела, появившегося среди нас, но и защиты, которой эти существа хотят тебя наделить.

— И снова это не моя вина, — выдавливаю я из себя.

— Возможно, не намеренно. Небольшой совет? Постарайся, пока ты здесь, мисс Морворен, избежать новых смертей.

Это само по себе звучит как угроза.

Я киваю и решаю не пытаться отстаивать свою точку зрения. Это битва, которую мне не выиграть.

— Вы уверены, что с Бенцем всё будет в порядке?

— Будет.

— А с Кассиэлем?

Он одаривает меня зловещей улыбкой, от которой у меня леденеет душа.

— Вот это будет увлекательное тематическое исследование.

Тематическое исследование.

— Свободна, — говорит он так, словно давным-давно ожидал, что я встану и уйду.

Я встаю и исчезаю с его глаз так быстро, как только могу, прежде чем он решит ещё раз обвинить меня во всём этом дерьме.

Академия похожа на мавзолей, когда я возвращаюсь на улицу.

Студенты и сотрудники сбились с пути, не желая находиться поблизости от Блэкриджа и, вероятно, от меня в том числе. Я их не виню.

Я заставляю себя выйти обратно во двор и вижу, что Кассиэль всё ещё смотрит на Бенца, который так и не сдвинулся с места.

Си-Джей склонился над ним, глубоко затягиваясь сигаретой, прежде чем выпустить дым через нос.

— Иззи, — говорит Айзек, когда поднимает глаза и видит меня. — Что случилось?

— Ничего особенного. Я в порядке. Бенц тоже будет в порядке.

— Я убил его, — говорит Кассиэль.

— Да, убил, но он будет жить. Могущественная магия, бла-бла-бла.

Си-Джей медленно поднимается.

— О, правда? Блэкридж сказал тебе это? Неудивительно, что у него шаров больше, чем на бильярдном столе. У него есть путь назад.

— А у тебя? — спрашиваю я, буравя его взглядом.

Он удивлённо приподнимает бровь, глядя на меня.

— Я не могу сказать, что это было проверено, но сомневаюсь, что моя мать позволила бы мне долго оставаться мёртвым.

Айзек с интересом переводит взгляд на Си-Джея. Я думаю, Си-Джей нечасто рассказывает о своей семье, даже своему лучшему другу.

— Какие у меня неприятности? — спрашивает Кассиэль, наконец отрывая взгляд от Бенца.

— Насколько я вижу, никаких. Теперь ты являешься примером для Блэкриджа, чтобы посмотреть, как ты справишься с этим.

Он кивает, похоже, соглашаясь с этим.

— Я не знаю, что я должен чувствовать по этому поводу, — бормочет Кассиэль, его крылья складываются за спиной, и окровавленные перья тихо шелестят. — Лишение жизни должно иметь больший вес.

— Добро пожаловать в Серебряные Врата, — сухо произносит Си-Джей, отбрасывая сигарету.

— Где смерть иногда становится просто неудобством.

Я обхватываю себя руками.

— Это безумное место.

— Нет, — поправляет Айзек, вглядываясь в темнеющее небо. — Это место именно такое, каким оно должно быть. Тренировочная площадка для монстров, где они учатся быть ещё более чудовищными.

Си-Джей пристально смотрит на меня, и я вижу в нём то, чего не ожидала — беспокойство.

— Тебе нужно немного отдохнуть, Иззи. Это была долгая ночь.

— Мне нужно позвонить нашим родителям, — говорю я Айзеку, игнорируя предложение Си-Джея.

— Сегодня вечером.

Айзек кивает, выражение его лица мрачное.

— Воспользуйся зеркалом в своей комнате. Я попробую посмотреть в своё в это же время. Может быть, у кто-то из нас получится.

Кассиэль отходит от тела Бенца и подходит ближе ко мне. Я почти ожидаю, что Си-Джей вмешается, но он стоит в стороне и наблюдает.

— Я бы сделал это снова, чтобы защитить тебя, — говорит Кассиэль.

Я прикусываю губу изнутри.

— Не надо.

Он протягивает руку и обхватывает моё лицо ладонями. Я чувствую, как меня пронзает электрический разряд, словно жидкая молния. Не обращая внимания на раздраженное шипение Си-Джея, я слегка наклоняюсь к нему.

— Я всегда буду защищать тебя, Изольда, — говорит он. — У меня есть эта потребность… здесь.

Он бьёт себя кулаком по сердцу.

— Она ошеломляет. Это инстинкт.

— Добро пожаловать в клуб, — растягивает слова Си-Джей.

— О, чёрт возьми, — огрызается Айзек и уходит, не желая видеть, как к его сестре пристают. По крайней мере, это означает, что он доверяет этим двоим. Я не уверена, что это разумно.

Я кладу свою руку поверх его и сжимаю, убирая её, прежде чем отпустить.

— Мне нужно идти. Ты в порядке?

— Более чем, — говорит он, произнося это вслух. — Я чувствую, что теперь я действительно жив.

Персонал лазарета выбегает во двор и, не обращая на нас внимания, укладывает Бенца на носилки, чтобы отвезти его на воскрешение, или как там это называется.

Кассиэль кивает и отступает назад.

— Я проверю Бенца позже.

— Он придёт за тобой, — говорит Си-Джей. — Он этого так не оставит.

— Я и не жду от него этого, — говорит Кассиэль. — Но однажды я убил его… как ты думаешь, сколько раз он сможет воскреснуть, прежде чем это подействует на него?

При этих словах у меня кровь стынет в жилах, и я смотрю, как он уходит.

Я заставляю себя посмотреть на Си-Джея.

— Увидимся позже.

— Иззи, с тобой всё в порядке?

— Я в порядке.

— Если ты хоть немного похожа на мою мать, то «в порядке» не значит «прекрасно».

Я фыркаю, поджимая губы.

— Тогда, наверное, я похожа на твою мать.

— Ты ей понравишься, — говорит он мягко, таким тоном, какого я никогда от него не слышала. Задумчивым, как мне кажется.

— Уверена, что она мне тоже понравится, — и с этими словами я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь обратно в свою спальню, чтобы позвонить родителям и узнать, чем занимается Уильям и не обиделся ли он на меня за вчерашнее.

Глава 21. УИЛЬЯМ

Я парю из одного конца комнаты в другой, моя призрачная форма то появляется, то исчезает. В течение века я наблюдал, как приходят и уходят студенты.

Кто-то оставался здесь на недели, кто-то на годы, но никто из них не видел меня по-настоящему. Только Изольда. Она отличается от других, кто жил в этих стенах, и я не уверен, что она до конца это понимает.

Дверь со скрипом открывается, и Изольда проскальзывает внутрь, выглядя совершенно измученной.

Её тёмные волосы спутаны волнами, голубые глаза затравлены. Тяжесть последних двух дней окутывает её, как саван. Она прислоняется к закрытой двери и делает глубокий вдох.

— Уильям? — тихо зовёт она, испытующе глядя на него.

— Я здесь, белочка, — отвечаю я, материализуясь возле окна. Прозвище вырвалось у меня раньше, и теперь оно кажется естественным.

Её глаза расширяются, когда она замечает меня, выражение её лица оживляется, несмотря на очевидную усталость.

— Я вижу тебя, — бормочет она, пересекая комнату, чтобы поставить свою сумку с книгами на стол. — Я подумала, что чары, возможно, рассеялись.

— Очевидно, нет, — я подхожу ближе, изучая её. — Ты выглядишь ужасно.

Она коротко и горько смеётся.

— Спасибо. У меня был трудный день.

— Я видел, что произошло во дворе, — признаюсь я. — У падшего ангела тот ещё характер.

Она опускается на край кровати, проводит руками по волосам, прежде чем собрать их в конский хвост.

— Это было… Я действительно не знаю. Я бы хотела, чтобы все перестали пытаться защитить меня и просто позволили мне жить, — выплёвывает она, а затем румянец заливает её шею и лицо. — Прости. Это было неоправданно ужасно с моей стороны.

— Не стоит извиняться, — успокаиваю я её. Это в прошлом. Я знаю, что никогда больше не буду чувствовать, дышать или есть.

Изольда грустно улыбается.

— Мне нужно попытаться связаться со своими родителями. Айзек не может до них дозвониться, и мы беспокоимся.

— Красная луна, — бормочу я, вспоминая, как она упоминала об этом.

Она достаёт из ящика стола своё магическое зеркало и осторожно разворачивает его из защитной ткани.

— Я никогда раньше такого не видела. Судя по их реакции, мои родители тоже.

Я наблюдаю, как она устраивается на кровати, скрестив ноги, и ставит зеркало перед собой.

— Магические зеркала — увлекательные магические артефакты, — замечаю я. — Настоящие связи на огромных расстояниях, а не просто отражения.

— Я пользуюсь им с тех пор, как здесь появился Айзек, — говорит она, проводя пальцем по богато украшенной серебряной раме. — Это было моё единственное окно во внешний мир.

Меня распирает любопытство. Даже после смерти жажда знаний остаётся моей отличительной чертой.

— Значит, твоя изоляция действительно была полной.

— Почти, — она постукивает по поверхности зеркала. — Мама? Папа?

Зеркало остается прежним, отражая только её встревоженное лицо. Она пытается снова, и в её голосе слышится растущее беспокойство.

— Мама! Папа! Пожалуйста, ответьте.

Ничего.

— Айзеку они тоже не отвечают, — говорит она с явным разочарованием в голосе. Она швыряет зеркало на другую сторону кровати.

— Ты ещё не читала мой дневник?

Она качает головой.

— У меня не было такой возможности. Я прочитаю. Я помогу тебе разобраться с этим.

Я возвращаюсь к окну и смотрю на Колокольню, где столетие назад встретил свой конец. Её тёмный силуэт вырисовывается на фоне вечно тёмного неба, как постоянное напоминание о моих незаконченных делах. Звонит колокол, и я резко отворачиваюсь.

— Не спеши. Я ждал так долго, а ты, похоже, проводишь насыщенное событиями время.

— Ты недавно видел нас с Си-Джеем? — хрипит она, не глядя на меня.

— Да, — отвечаю я с лукавой улыбкой, наблюдая, как её щеки заливаются краской. — Я всё ещё был в стенах. Я не мог уйти.

— О боже, — стонет она, закрывая лицо руками. — Как унизительно. Мне так жаль.

— Если тебе полегчает, то за прошедшие десятилетия я видел в этой комнате и похуже, — говорю я, пытаясь рассеять её смущение. — 1970-е были особенно насыщенными приключениями.

Она смотрит сквозь пальцы.

— Ты не помогаешь. Кем ты был, Уильям? До… этого? — она неопределённо указывает на мою прозрачную фигуру.

— Я был многообещающим студентом, если можно так выразиться. Я специализировался на Теории магии и Изучении измерений. Я был очарован границами между мирами, тонкими мембранами, отделяющими одну реальность от другой. Знаешь, Серебряные Врата находятся в точке пересечения. Место, где эти границы, естественно, тоньше. Я видел проблески других миров прямо здесь, но… нет.

Глаза Изольды расширяются от интереса.

— Другие миры? Ты имеешь в виду параллельные измерения?

— Именно так. Серебряные Врата построены в точке слияния, где реальности соприкасаются друг с другом, — я подхожу ближе, и волнение заставляет мою фигуру сиять ярче. — Я был близок к прорыву, когда умер. Я обнаружил закономерности, корреляции в пространственных колебаниях. Я был почти готов пройти через них.

— В другое измерение?

Я киваю.

— Так вот почему тебя убили? — спрашивает она, внезапно оживляясь, несмотря на усталость.

Я делаю паузу, размышляя.

— У меня был век, чтобы обдумать этот вопрос. Это возможно. В Серебряных Вратах опасно получать информацию, особенно о том, что находится под этим зловещим зданием.

— Внизу, — её глаза сужаются.

— В дневнике будет больше информации о моих исследованиях. Но будь осторожна, читая. Некоторые секреты лучше хранить в тайне от посторонних глаз.

Изольда кивает, бросая взгляд на свою сумку с книгами, где её ждёт дневник.

— Я прочту его завтра. Сегодня вечером мне просто нужно… — её прерывает тихий стук в окно. Мы оба поворачиваемся и видим маленькую тёмную птичку, сидящую на подоконнике, её глаза неестественно блестят в темноте.

— Не открывай, — предупреждаю я, вставая между ней и окном. — Это необычная птица.

Изольда застывает на полпути к окну с протянутой рукой.

— Тогда что она такое?

— Посыльный, — говорю я, изучая сверкающие глаза существа. — Или шпион. Трудно сказать. В Серебряных Вратах это часто одно и то же.

Птица снова стучит, на этот раз более настойчиво, её маленький клювик постукивает по стеклу. Он поднимается, хлопая крыльями, чтобы показать сложенный листок бумаги, привязанный к его лапке чёрной ленточкой.

— У него записка, — замечает Изольда, подходя ближе, несмотря на моё предупреждение.

— Очевидно, — бормочу я, — но это не значит, что ты должна её принимать.

Она замолкает, на её лице написана неуверенность.

— Что самое худшее может случиться?

— Смерть, расчленение, одержимость, связывание душ… Мне продолжать? — я снова оказываюсь между ней и окном. — У Серебряных Врат есть правила, касающиеся нежелательных сообщений, не просто так.

Птица склоняет голову набок, наблюдая за нами с умом, который определённо больше, чем просто птичье любопытство. Она постукивает ещё раз, намеренно, как будто понимает наш разговор.

— Мне нужно знать, что там написано, — решает Изольда, решительно стиснув зубы. — Это может быть связано с моими родителями.

Прежде чем я успеваю возразить, она обходит меня и открывает окно. Птица тут же запрыгивает внутрь, протягивая к ней лапку.

— Будь осторожна, — предупреждаю я, с тревогой наблюдая, как она развязывает ленту. Птица остаётся совершенно неподвижной, пока её пальцы развязывают узел, её немигающий взгляд прикован к её лицу. Как только бумага развязывается, она хлопает крыльями и беззвучно исчезает в темноте.

— Это совершенно меня не касается, — бормочу я, придвигаясь ближе, чтобы заглянуть ей через плечо.

Дрожащими пальцами Изольда разворачивает листок. Послание написано изящным почерком, который, кажется, слегка мерцает в тусклом свете:

Кровавая луна восходит снова. То, что было скрыто, будет найдено.

— Чёрт.

— Это нехорошо, — соглашаюсь я.

— Кто это прислал? — она переворачивает листок, но на нем нет ни подписи, ни опознавательного знака.

— Я не знаю, — бормочу я, изучая мерцающие чернила. — Но кто бы это ни был, он знает о Кровавой луне, о которой упоминали твои родители.

Изольда комкает записку в кулаке и бросает её в камин. Огонь разгорается с новой силой, и на мгновение мне хочется почувствовать исходящий от него жар.

— Это становится просто нелепым. Я здесь уже два дня, и у меня есть вампиры-собственники, призраки, падшие ангелы, убивающие людей ради меня, а теперь ещё и загадочные письма от таинственных птиц.

Изольда меряет шагами комнату, её движения резкие и взволнованные.

— Мне нужны ответы. Больше никаких вопросов, никаких загадок.

— Ты всегда можешь уйти, — предлагаю я, хотя мысль о её уходе вызывает неожиданное ощущение пустоты в моей призрачной форме.

Она перестаёт расхаживать по комнате, на её лице появляется недоверчивое выражение.

— А куда уйти? Мой дом, по-видимому, осаждён теми, кто послал эту птицу, мои родители пропали, и мне больше некуда идти, — она падает на кровать, проводя руками по волосам. — Кроме того, я обещала помочь тебе.

— Вряд ли это сейчас тебя больше всего беспокоит, — замечаю я.

— Мне жаль, Уильям. Всё складывается совсем не в твою пользу.

Я пожимаю плечами.

— Как я уже сказал, никакой спешки. Я сейчас не беспокоюсь о себе.

Я мёртв уже сто лет. Ещё несколько дней или недель не будут иметь значения.

Изольда слабо улыбается мне, её глаза отяжелели от усталости.

— Это удивительно самоотверженно с твоей стороны.

— Не привыкай к этому. Я могу быть довольно раздражительным, когда у меня плохое настроение.

Она тихо смеётся, и этот звук согревает холодную комнату так, как не может согреть огонь. Меня привлекает её смех, то, как он преображает её лицо: из усталого воина она превращается в молодую женщину, какой на самом деле и является.

— Тебе нужно отдохнуть, — говорю я, отходя к окну, чтобы обеспечить ей уединение.

— Завтрашний день, вероятно, принесёт ещё больше хаоса, если следовать закономерности.

— Не могу с этим поспорить, — она встаёт и подходит к шкафу, доставая ночную рубашку. — Эм, ты не возражаешь…?

— Конечно, — я отворачиваюсь и плыву лицом к стене. — Я родился в век джентльменов.

— В 1904?

— В первый день Нового года.

Я слышу шелест ткани, когда она переодевается, и заставляю себя сосредоточиться на каменной стене передо мной. Быть призраком имеет много недостатков, но самый болезненный — это невозможность по-настоящему общаться. Прикасаться. Чувствовать тепло.

Присутствие Изольды в этой комнате пробудило во мне те желания, которые, как я думал, умерли вместе с моим телом.

— Теперь можешь повернуться, — говорит она.

Я медленно поворачиваюсь и вижу, что она одета в шёлковую ночную рубашку, которая облегает её изгибы.

— Ты прекрасна, Изольда, — бормочу я. — Если бы я был материален, у тебя были бы неприятности.

— Не так уж это и по-джентльменски, — шепчет она.

Я усмехаюсь.

— Только не тогда, когда речь идёт о редких по красоте вещах.

— Мне нужно, чтобы ты побольше рассказал мне о запретной секции. Как в неё проникнуть, — говорит она, забираясь в постель и натягивая одеяло повыше.

Я подхожу ближе к её кровати, стараясь держаться на почтительном расстоянии.

— Запретная секция не просто заперта, Изольда. Она защищена от несанкционированного доступа. Обереги Блэкриджа легендарны.

— Но ты же вошёл, — замечает она, приподнимаясь на локте.

— Да, — соглашаюсь я. — Но это потому, что раньше я владел магией, которая могла разрушать города.

— О? — говорит она, приподнимая бровь. — Впечатляет. Колдун?

— Не совсем.

— Ты собираешься заставить меня сыграть в «20 вопросов»?

— Нет. Когда-нибудь я расскажу тебе. За третьим книжным шкафом в восточном углу главной библиотеки есть проход. За экземпляром «Трансмутации эфирных сущностей».

— Потайной ход? Почему ты не сказал об этом раньше?

Я стою в изножье её кровати.

— Коридор ведёт вниз, под библиотеку. Тебе нужно быть осторожной на третьей ступеньке, она активирует охранное заклинание. Переступай через неё, а не становись на неё.

Она кивает, запечатлевая это в памяти.

— И как только я окажусь там, внизу?

— Ты окажешься в круглой комнате с пятью дверями. Пройди во вторую дверь справа. Запретная секция находится выше, но там есть ещё одна мера предосторожности. Страж.

— Что это за страж? — её голос падает до шёпота.

— Своего рода конструкция. Она меняет форму в зависимости от того, кто приближается. Она проявляется как твой самый большой страх, а иногда и как твоё самое большое желание. И то, и другое может быть одинаково опасным.

Изольда дрожит, плотнее натягивая одеяло.

— Как мне пройти через него?

— Этого я не могу сказать. Это может оказаться опаснее, чем пытаться взломать защиту Блэкриджа.

— И как мне это сделать?

— С помощью моей магии.

— Которой у меня нет.

— Как и у меня.

— Значит, всё находится под землёй.

— Ты отчаянно хочешь заполучить эту книгу в свои руки.

— А как бы повёл себя ты? Всю свою жизнь ты знал, что являешься чем-то редким, ценным, слишком уязвимым, чтобы появляться в этом мире, и вдруг ты здесь, в центре, вероятно, самого опасного места из всех?

— Ну, если ты так ставишь вопрос…

Изольда вздыхает, глубже зарываясь в подушки.

— Я разберусь с этим. Мы оба разберёмся.

— Я верю тебе, — говорю я и с удивлением осознаю, что говорю искренне. Всего за два дня она проявила больше решимости и стойкости, чем большинство существ, которых я наблюдал на протяжении десятилетий.

Огонь потрескивает в камине, отбрасывая по комнате танцующие тени. Веки Изольды тяжелеют, дыхание замедляется, когда усталость наконец овладевает ею. Я наблюдаю, как она погружается в сон, её лицо такое умиротворённое, каким оно не было с тех пор, как она прибыла.

Я подхожу к окну и смотрю на территорию академии. Двор, где Кассиэль убил Бенца, сейчас пуст, все улики вычищены. Серебряные Врата эффективно уничтожает насилие, не оставляя и следа от хаоса, царящего в его стенах.

Обернувшись, я вижу искажение в зеркале. В тени неподвижно стоит фигура. Даже сквозь дымку я узнаю характерный силуэт Си-Джея, вижу облако сигаретного дыма, которое он выпускает над головой.

Он снова смотрит на Изольду через зеркало. Его неподвижность нервирует, она хищная. Собственничество, исходящее от него, почти осязаемо, тёмная энергия, пульсирующая в ночи.

Как будто почувствовав мой взгляд, он слегка наклоняет голову. На мгновение я задумываюсь, может ли он каким-то образом видеть меня, но это невозможно. Только Изольда может видеть меня, благодаря крови падшего ангела.

Но потом он с ухмылкой показывает мне средний палец, и я моргаю.

Я отвечаю тем же жестом, и он смеётся.

Он может видеть меня.

Как? Почему сейчас?

Связь прерывается, и он отключает её, но я знаю, что он вернётся.

Я просто надеюсь, что он придёт в комнату Изольды один, и мы сможем поговорить о том, кто он такой и почему он может меня видеть.

Это важно, я знаю, что это так. Но почему?

Глава 22. ИЗОЛЬДА

Тихий стук в дверь моей спальни выводит меня из полудрёмы. Мне трудно расслабиться, зная, что Уильям всё ещё со мной в комнате, и это жуткое предупреждение от таинственной птицы.

— Кто там? — спрашиваю я.

— Кассиэль, — затем, через секунду. — Падший ангел.

Фыркнув, я вылезаю из кровати и открываю дверь.

— Я знаю, кто ты, дурачок.

Он улыбается.

— Дурачок. Интересное слово.

Я отступаю в сторону, чтобы впустить его, и оглядываюсь по сторонам в поисках Уильяма. Я не могу, поэтому стараюсь вести себя как обычно и закрываю за ним дверь.

— Что случилось?

Он моргает.

— Бенц воскрес. Он здоров, но зол, как медведь, который сел на пчелиный улей.

— Могу себе представить. Он тебе угрожал?

— Несколько раз. Пока Блэкридж не начал угрожать ему.

— Блэкридж защищает тебя.

— Интересно, почему, — высокомерие, скрывающееся за его заявлением, не совсем неуместно. Я уверена, что падший ангел представляет гораздо большую ценность, чем ликан, независимо от того, обладает ли семья магической силой или нет.

Он оглядывает комнату, прежде чем его взгляд падает на меня. Он ищет мои глаза, а затем опускает взгляд, скользя по моим изгибам. Мои соски выделяются под нежно-голубым шёлком ночной рубашки, и он сразу это замечает.

— Могу я тебя кое о чём спросить? — говорит он, подходя ближе.

— Конечно, — я нервно облизываю губы.

— Мне нужен эксперимент.

— С чем?

Он замирает на мгновение, прежде чем расстегнуть молнию на брюках и вытащить свой член. Он впечатляет. Длинный, толстый и твёрдый, как скала.

У меня слюнки текут, и я кусаю нижнюю губу, глядя на это.

— Я хочу знать, каково это — чувствовать твою руку на себе, — говорит он почти как само собой разумеющееся.

— Извини? — бормочу я, заставляя себя посмотреть ему в глаза.

Он придвигается ближе и берёт меня за руку. Он кладет её на свой член и накрывает моей ладонью, так что я сжимаю его по всей длине.

— Кассиэль, это…

— Приятно, — перебивает он меня, явно не понимая, насколько это неуместно.

Он проводит моей рукой по своему члену, и я сглатываю.

Когда он убирает свою руку с моей, я на секунду останавливаюсь, чтобы отдернуть её, но тихий стон, срывающийся с его губ, то, как он закрывает глаза и запрокидывает голову, заставляет меня крепче прижаться к нему.

У меня перехватывает дыхание, когда я наблюдаю за его наслаждением, зная, что причина этого — я. Его член горячий и твёрдый в моей руке, он слегка пульсирует, когда я глажу его. Он издает ещё один низкий стон, от которого моя киска начинает пульсировать. Я должна прекратить это, но выражение его лица, чистый восторг в его глазах, когда он открывает их и смотрит мне прямо в глаза, заставляют меня продолжать.

— Изольда, — шепчет он хриплым от желания голосом. — Это необыкновенное ощущение.

Я слегка усиливаю хватку, экспериментируя с разными давлениями и скоростями. Каждый раз, когда я меняю ритм, Кассиэль отвечает новым звуком удовольствия, его бёдра слегка двигаются в такт моему темпу. Она опьяняет — власть, которую я имею над ним прямо сейчас. Может, он и падший ангел, обладающий неизмеримой силой, но в данный момент он полностью в моей власти.

Его дыхание учащается, грудь быстро поднимается и опускается. Он протягивает руку, чтобы обхватить моё лицо, его большой палец касается моей скулы, как будто я что-то драгоценное.

— Ты невероятная, — бормочет он. — Всё в тебе превосходит всё, что я когда-либо мог себе представить.

Я склоняюсь к его прикосновению, ощущая связь, которая выходит за рамки физического.

Его глаза встречаются с моими, и в них есть напряжённость, которая заставляет моё сердце учащённо биться.

Он не просто испытывает удовольствие; он исследует его, анализирует и делится им со мной так, что это кажется глубоко интимным.

— Можно мне прикоснуться к тебе? — бормочет он, проводя большим пальцем по моей нижней губе.

— Хм, — заикаюсь я. — Я не думаю…

— Тогда дай мне посмотреть, как ты трогаешь себя.

— Кассиэль, — застонала я, поглаживая ладонью головку его члена, заставляя его зарычать.

Он хватает меня за запястье и притягивает ещё ближе, его рука скользит по моему бедру, задирая мою ночную рубашку выше.

— Касс…

— Этот опыт не закончен, Изольда, — бормочет он.

Я задыхаюсь, когда его рука оказывается у меня между ног, а пальцы задевают тонкое кружево моих трусиков. Сначала его прикосновения робкие, исследовательские, но они посылают электрические разряды по моему телу. Я прижимаюсь к нему, добиваясь большего трения, продолжая поглаживать его.

— Вот так? — шепчет он хриплым голосом. Его пальцы скользят под ткань, нежно обхватывая меня, заставляя тихо застонать.

— Да, — выдыхаю я, слегка запрокидывая голову. Моя рука сжимается вокруг него.

— Ты мокрая. Это нормальная реакция?

— Да, — выдыхаю я, нуждаясь в том, чтобы он сделал для меня гораздо больше. Его прикосновения такие трепетные, какими могут быть только у небесных созданий.

Он нежно поглаживает меня, его пальцы едва проникают в мои складочки, как будто он исследует священную землю. Каждое прикосновение к моему клитору посылает по мне волны удовольствия, усиливая жар, который уже разгорается во мне. Его глаза не отрываются от моих, наблюдая за каждой вспышкой эмоций, за каждым вздохом, срывающимся с моих губ.

Его пальцы проникают глубже, скользя по моему клитору, заставляя меня всхлипывать.

Он останавливается и снова проводит пальцами по моему клитору. Я вскрикиваю, когда он надавливает на меня.

— Здесь? — он бормочет. — Тебе это нравится?

— Чёрт возьми, да, — кричу я.

Он медленно, но с усиленным нажимом обводит его, и у меня подгибаются колени.

Он поддерживает меня другой рукой, исследуя более украдкой. Его глаза расширяются, когда он находит мой вход и погружает пальцы глубоко внутрь, когда я наполняю его ладонь оргазмом, который обрушивается на меня из ниоткуда.

— Касс, — застонала я, притягивая его сильнее.

Он наклоняется ближе, прижимаясь своим лбом к моему.

— Ты невероятная, — шепчет он. — Каждая частичка тебя — откровение. Это не передать словами.

Его крылья слегка трепещут за спиной, создавая легкий ветерок, который немного охлаждает меня.

Внезапно, к его разочарованию, я отпускаю его и падаю на колени.

Я никогда раньше не брала член в рот, но хочу доставить ему это удовольствие. Его глаза расширяются от удивления, когда я смотрю на него снизу вверх, обхватывая руками его бёдра. Его член слегка покачивается перед моим лицом. Я наклоняюсь вперёд и осторожно провожу языком по его кончику, ощущая солоноватый привкус его семени. Кассиэль вздрагивает, его дыхание прерывается, и по мне пробегает дрожь. Я приоткрываю губы и беру его в рот, сначала медленно, исследуя это новое ощущение.

Рука Кассиэля нежно запутывается в моих волосах, и мы чувствуем глубокую близость.

— Изольда, — бормочет он, и мое имя слетает с его губ благоговейным шёпотом. Я поднимаю глаза, встречаюсь с ним взглядом и погружаюсь глубже, водя языком по его стволу. Выражение его лица — выражение чистого экстаза, смешанного с благоговением, и оно направляет меня в том, что я делаю.

Я двигаюсь ритмично, подбирая темп, который, кажется, вызывает у него волны удовольствия. Его бёдра слегка двигаются в такт моему ритму, но он никогда не давит, всегда позволяя мне задавать темп. Динамика власти опьяняет; я контролирую ситуацию, даря ему ощущения, которых он никогда раньше не испытывал.

Его дыхание учащается, грудь поднимается и опускается, пока он пристально наблюдает за мной. Его член пульсирует у меня во рту, предвкушая приближающуюся кульминацию.

— Изольда, — бормочет он, и я отстраняюсь за секунду до того, как он кончает мне на лицо.

Крылья Кассиэля полностью раскрываются, раскидываясь по комнате, когда он запрокидывает голову со стоном, который звучит почти болезненно из-за своей интенсивности. Перья мерцают странным, неземным светом, который пульсирует в такт его кульминации.

— Это ощущение. Ты тоже это почувствовала? — спрашивает он, глядя на меня сверху вниз и помогая подняться на ноги.

— Да, — отвечаю я с улыбкой, прежде чем он снимает футболку и вытирает своё семя с моего лица. — Это не совсем то же самое.

— Тебе понравилось?

— Да.

— Мне тоже. Я хочу сделать это снова.

— Прямо сейчас? — спрашиваю я с улыбкой.

Он смотрит на свой член.

— Я думаю, что смогу.

Я опускаю взгляд на его возбуждённый член, всё ещё гордо торчащий вперёд.

— Да, наверное, сможешь, — хихикаю я. — Но в другой раз, ладно?

— Почему не сейчас?

Его вопрос не требовательный, а просто любопытный.

— Я никогда не делала этого раньше, — признаюсь я. — Я никогда раньше не была с мужчиной таким образом.

Он хмурится.

— Я был у тебя первым?

— В некотором смысле, да. Ко мне и раньше прикасались, и я прикасалась, но никогда до такой степени. Я никогда не брала…

— Член себе в рот? — продолжает он за меня.

— Точно, — бормочу я, и щеки мои пылают.

Кассиэль отодвигается, застегивая молнию на брюках с задумчивым выражением лица.

— Этот опыт заметно отличался от самостимуляции, — замечает он, как будто мы обсуждаем погоду. — Более интенсивный. Более связанный.

Я не могу удержаться от смеха.

— Ты раньше мастурбировал?

Он кивает.

— Раньше. Но до сих пор всё было теоретически. На небесах мы наблюдали, но никогда не участвовали. Теперь я понимаю, почему существа мужского пола готовы убивать ради этого, ради своих женщин.

— Не все.

— Возможно, и нет, — соглашается он, аккуратно складывая крылья за спиной. — Но сегодня я узнал кое-что ценное о себе. Я способен на жестокость, когда дело касается тебя.

— Как ты думаешь, почему так?

— Я жажду твоих прикосновений, твоего присутствия. Мне нужно быть рядом с тобой.

— Что это значит для нас? — осторожно спрашиваю я.

— Я не уверен. Что бы это ни было, я уверен, Си-Джей найдёт, что сказать по этому поводу.

Я вздыхаю.

— Да, я уверена, что он, чёрт возьми, за словом в карман не полезет.

Но, честно говоря, он может сойти с ума, если захочет. Я ему не принадлежу, и если я захочу отсосать падшему ангелу после того, как он довёл меня до оргазма, то так тому и быть.

Но я знаю, что это будет не так-то просто.

На самом деле, «сойдёт с ума» даже близко не описывает, каким будет Си-Джей, когда узнает, что я натворила.

А он узнает.

Глава 23. СИ-ДЖЕЙ

Я не совсем уверен, заведён ли я, как грёбаный выключатель света, или взбешён до такой степени, что собирался размазать этого ублюдка по всему континенту за то, что он сделал с Изольдой. Грёбаные зеркала. Они всегда показывают то, чего ты не хочешь видеть.

Я неподвижно стою в своей комнате, прерывисто дыша и пытаясь осмыслить то, чему только что стал свидетелем. Зеркало в полный рост светится остаточной магией. Я хочу разбить его вдребезги, стереть образ Изольды, стоящей на коленях перед падшим ангелом, но это ничего не решит.

Дракон во мне просыпается, разогревая мою кровь до опасного уровня. От моей кожи поднимается пар, с каждой секундой я теряю контроль над собой. Я отметил её, попробовал её кровь, и она взяла мою. Связь установилась, признаёт она это или нет. Теперь этот небесный гость осмелился прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Я ударяю кулаком по стене, разбивая древний камень. Боль едва ощущается сквозь пелену ярости. Я знаю, что мне нужно успокоиться, прежде чем я сделаю что-то, чего даже Блэкридж не сможет не заметить. Голос моего отца эхом звучит у меня в голове. «Контроль — это всё, Си-Джей. Без него ты просто безмозглое животное».

Закрыв глаза, я набираю в лёгкие побольше воздуха. Падший ангел ввязался в игру, правил которой он не понимает, а ставки в ней выше, чем он мог себе представить.

— Чёрт, — бормочу я. Из-за него и этого призрака, бродящего по её комнате, я сильно отстаю в этой гонке.

Эта грёбаная гонка, которая уже должна была быть выиграна мной и только мной.

Снова открыв глаза, я сосредотачиваюсь на зеркале. Изольда вернулась в постель, Кассиэль ушёл, Уильям слоняется без дела, не совсем уверенный, что ему делать с собой после того, как он стал невольным свидетелем с участием Изольды не с одним существом, а с двумя.

Я пытаюсь взглянуть на это с точки зрения Изольды. Она провела взаперти всю свою жизнь. Она девственница, которая никогда ни с кем не целовалась до меня.

Меня бесит, что этот ангелочек впервые сделал ей минет и впервые покормил её.

Но я должен сохранять спокойствие и всё обдумать. Изольда свободна. Впервые в своей жизни она находится в реальном мире. Конечно, она собирается экспериментировать и хочет испытать всё, чего ей не хватало, и, честно говоря, я последний человек, который стал бы винить её за то, что она возжелала больше одного мужчины.

У моей матери было три мужа. В какой-то момент у неё было семь любовников одновременно. Я скорчил гримасу и поморщился. Чёрт бы побрал эти её дневники, которые моя старшая сестра советовала мне читать. Лучше бы она этого не делала. Хотя они дали представление о многовековой, эпической любви моих родителей, которая длится уже более тысячи лет. Кассиэль был прав, когда сказал, что в моей семье есть одержимость. Мой отец действительно сходил с ума по моей маме. Некоторые из его поступков выходили за рамки собственничества и одержимости, но я понимаю это. Я бы сделал всё это ради Изольды.

Но могу ли я сделать это ради Изольды? Могу ли я пойти к ней и притвориться, что всё замечательно, когда в глубине души я хочу умолять её не выбирать его?

Этот вопрос потрясает меня до глубины души. Могу ли я открыться ей? Мой первый порыв — решительное «нет». Всё во мне восстаёт против этой идеи. И вампирская сторона, и драконья — обе требуют исключительного обладания. Но потом я думаю о своей матери, об её сложной паутине взаимоотношений, которые каким-то образом складываются по-своему хаотично.

В зеркале видна Изольда, которая сейчас лежит, свернувшись калачиком, на боку, с безмятежным лицом во сне, не подозревая о суматохе, которую она вызывает. Призрак маячит возле окна, как всегда бдительный. Что-то в его настороженности раздражает меня ещё больше.

В некотором смысле, я почти уважаю Кассиэля за его смелость. Может, он и недавно пал, но ему не хватает смелости или хитрости. Я признаю, то, как он наблюдает за ней с этой небесной объективностью, выбивает из колеи. Как будто она — эксперимент и откровение. И я не могу отрицать, что он защитил бы её. Он убил ради неё. Я старался этого не делать, но теперь понимаю, что мне не следовало сдерживаться. Очевидно, её это не беспокоит.

Сделав последний вдох, чтобы успокоиться, я принимаю решение. Если я сейчас начну бушевать, это только оттолкнёт её ещё больше. Изольда слишком дорожит своей свободой; чем больше я пытаюсь запереть её в клетке, тем упорнее она будет сопротивляться.

Стук в дверь прерывает мои размышления. Я мгновенно ощущаю запах Кассиэля, смешанный с запахом Изольды, который окутывает его со всех сторон.

Я рывком открываю дверь и свирепо смотрю на него.

— Тебе лучше сделать это побыстрее, пока я не решил проигнорировать сторону, умоляющую не убивать тебя.

— Ты знаешь, — заявляет он.

— Знаю? Знаю, что ты лапал мою женщину? Что она отсосала тебе, а ты кончил ей прямо в лицо?

Он прищуривает глаза.

— Она рассказала тебе об этом.

— В этом не было необходимости. Я забочусь о том, что принадлежит мне, — поправляю я, мой голос убийственно спокоен, несмотря на кипящую в нём ярость.

Какое-то мгновение он изучает меня, слегка наклонив голову с таким аналитическим видом, что мне хочется оторвать ему крылья.

— Ты не такой злой, как я ожидал.

— Не принимай мой контроль за принятие.

— Я пришёл обсудить эту ситуацию, — говорит он, делая шаг вперёд, словно собираясь войти. Я преграждаю ему путь, не желая, чтобы он осквернял моё пространство своим запахом Изольды.

— Тут нечего обсуждать. Она моя.

— И всё же она стояла передо мной на коленях, — отмечает он с ноткой вызова в голосе. — По собственному желанию.

На мгновение я теряю контроль над собой. Я прижимаю его к противоположной стене. Моё предплечье давит ему на горло, но он не сопротивляется, просто наблюдает за мной с этим приводящим в бешенство любопытством небесного создания.

— Я мог бы убить тебя прямо сейчас, — рычу я.

— Но ты не станешь, — спокойно отвечает он. — Потому что ты знаешь, что это только оттолкнёт её.

Я резко отпускаю его, отступая назад.

— Чего ты хочешь, ангел? Пришёл позлорадствовать?

Кассиэль поправляет галстук, его голубые глаза не отрываются от моих.

— Я пришёл к пониманию.

— Пониманию чего? — рычу я, моё терпение иссякает с каждой секундой.

— Этого соглашения, — он жестом указывает между нами. — На небесах мы наблюдали множество сверхъестественных брачных ритуалов. Некоторые существа образуют пары исключительно на всю жизнь. Другие формируют сложные иерархии с несколькими партнёрами.

Я горько смеюсь.

— Ты думаешь, что заявился сюда, чтобы договориться о каком-то совместном графике?

— А ты против? — его голос невыносимо спокоен. — Ты в ярости, но в то же время контролируешь себя. Это говорит о том, что ты взвешиваешь варианты, а не просто устраняешь соперника.

— Может быть, мне просто нравится наблюдать, как ты сам роешь себе могилу. Изольда любит согласие, а ты и не спрашивал.

Крылья Кассиэля слегка шевелятся за его спиной, выдавая неуверенность, скрывающуюся за его академическим фасадом.

— Изольда необыкновенная. Я верю, что тебе известно это так же хорошо, как и мне. Она притягивает нас обоих способами, которые никто из нас до конца не понимает.

— Я прекрасно всё понимаю, — поправляю я его. — Она моя. Конец истории.

— И всё же, она приняла мои прикосновения, даже насладилась ими и пошла дальше. Если бы она действительно была против моего эксперимента, я сомневаюсь, что она упала бы на колени, — он подходит ближе, его небесный аромат смешивается с ароматом Изольды так, что у меня начинают чесаться клыки. — Она впервые ощущает свободу. Исследование — это естественно.

Я сжимаю кулаки, подавляя желание перегрызть ему глотку.

— Ты понятия не имеешь, с чем играешь, ангелок. Речь идет не только о сексе или экспериментах. В Изольде есть вещи, которых ты не понимаешь.

— Тогда просвети меня, — бросает он вызов, разводя руками. — Что делает её такой особенной, что и падшего ангела, и того, кем ты на самом деле являешься, тянет к ней?

Этот вопрос повис между нами, опасный в своей прямоте. Он более проницателен, чем я думал.

— Что заставляет тебя думать, что я не тот, за кого себя выдаю? — возражаю я, осторожно уклоняясь от его вопроса.

— Твоя энергетическая характеристика сложна. Многоуровневая. Может, я и новопреставленный, но у меня сохранились определённые представления, — его глаза слегка прищуриваются. — Ты не просто вампир, не так ли?

Я смеюсь, нарочито небрежно.

— И ты спрашиваешь не просто из академического любопытства.

— Верно, — соглашается он. — Я чувствую, что меня тянет защитить её. Быть рядом с ней. Это инстинктивное, почти первобытное чувство. Для человека, который всю свою жизнь наблюдал за происходящим со стороны, эти порывы непреодолимы.

Несмотря ни на что, я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Я почувствовал то же самое в тот момент, когда увидел Изольду через магическое зеркало, наблюдая, как она оживлённо разговаривает со своим братом, рассказывая ему о своём дне. Что-то в ней взывало к самой глубокой, первобытной части меня.

— Мы не собираемся быть друзьями, — решительно заявляю я, скрещивая руки на груди. — Но и убивать тебя я тоже не собираюсь. Пока нет.

— Справедливо. Так что же нам остаётся?

— Нам остаётся ждать, что Изольда сама сделает свой выбор.

Он кивает.

— Если ты причинишь ей боль…

— Я не стану, — перебивает он. — Я физически не в состоянии причинить ей вред.

Сама эта мысль вызывает во мне беспокойство.

Я изучаю его, признавая правоту его слов. Что бы ни привлекало его в Изольде, оно так же сильно, как и то, что привлекает меня. Разница в том, что я понимаю, что происходит. Он всё ещё блуждает во тьме, руководствуясь только инстинктом.

Я делаю шаг назад и захлопываю дверь у него перед носом. Я больше не могу смотреть на него, зная, что рот Изольды обхватывает его член раньше, чем мой.

Но одно я могу абсолютно гарантировать. Он не лишит её девственности. Если он хотя бы попытается это сделать, я убью его. Это моя честь. Всё это, чёрт возьми, моё.

Глава 24. ИЗОЛЬДА

Открыв глаза, я смотрю в потолок.

День третий.

Три дня я пробыла вне замка и на сковородке, которая называется Серебряными Вратами. Три дня я понятия не имела почему.

Три дня я притворялась тем, кем на самом деле не являюсь.

За три дня я переспала не с одним парнем, а с двумя на глазах у призрака.

Три дня надо мной издевались и из-за меня дрались.

Три дня нерегулярного приёма пищи, что выводит меня из себя и вызывает чувство голода.

Три грёбаных дня.

Тяжело вздохнув, я отбрасываю зачарованное одеяло и раздражённо спрыгиваю на пол. Поднимаясь, я оглядываюсь и вижу Уильяма, стоящего у зеркала.

— Доброе утро, — рявкаю я.

Он приподнимает призрачную бровь.

— Плохая ночь?

— Отвали. Ты не хуже меня знаешь, какое это дерьмовое шоу.

— Можно и так сказать. Ты — очень желанное создание.

— Ты говоришь так, будто тебя это не удивляет.

— Это не так. Только не после того, что ты мне рассказала. Эти существа, должно быть, что-то чувствуют в тебе.

— Ну, они могут чувствовать всё, что им заблагорассудится. Мне нужно знать. Сегодня перед занятиями я собираюсь в запретную секцию. После, чёрт возьми, как небольшого перекуса.

— Хорошо.

— Эти и всё? Хорошо?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

— Не знаю. Что-нибудь полезное и ободряющее.

— Я рассказал тебе всё, что знал. Ты очень сердита сегодня утром.

— Ошибаешься, я голодна.

— Тогда иди поешь, — он прищуривает глаза и поджимает губы. — Я бы предложил, но ты же знаешь. Не могу.

Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд.

— Прости, что я такая угрюмая, — говорю я наконец. — Всё это меня достаёт.

— Понимаю.

— Ты слишком добр, что позволил мне так легко отделаться.

— Не совсем. Обо мне никогда не говорили, что я добрый.

— Значит, ты не был добр ко мне?

— Я учится в Серебряных Вратах не просто так, Изольда. Как ты думаешь, здесь рады добрым, великодушным существам?

— Значит, ты был крутым парнем, это ты хотел сказать?

— Ну, я бы не сказал, что убил кого-то из-за женщины…

— Не напоминай мне, — застонала я.

— Я могу рассказать тебе об этом ещё раз, но, честно говоря, это тебе не поможет.

— Пропусти третью ступеньку, вторая дверь направо, Страж, — загибаю я пальцы.

— В значительной степени это итог.

— Ты выражаешься не так, будто жил сто лет назад.

— Я приспосабливаюсь. Это моя черта.

— О, хорошо, — медленно говорю я. — Я начинаю кое-что узнавать о тебе. Хамелеон… не многие существа обладают такой способностью.

Он медленно улыбается, и это довольно сексуально.

Чёрт возьми! Почему я сейчас пускаю слюни из-за призрака?

— Нет? — надавила я. — Ты не собираешься мне рассказывать?

— Пока нет. Ты не работала ради получения знаний.

— Верно. Вижу, это подлая черта.

— Похоже, тебе она нравятся.

Я на мгновение задумываюсь над этим. Он не ошибается.

— Я собираюсь в душ.

Он слегка кланяется, и я прохожу мимо него, удивляясь, почему меня больше не беспокоит, что он подглядывает за моими недавними сексуальными похождениями.

Закрыв за собой дверь, я включаю душ и сбрасываю тонкие бретельки ночной рубашки с плеч. Она соскальзывает на пол, и мои соски сжимаются, когда температура в комнате падает, несмотря на горячий душ.

Слегка повернув голову в сторону, я бормочу:

— Нравится то, что ты видишь?

Он отвечает не сразу, заставляя меня обернуться, чтобы убедиться, что он действительно здесь.

Он здесь, его призрачная фигура мерцает на пороге ванной, его глаза с нескрываемым голодом скользят по моему обнажённому телу.

— Может, я и мёртв, но я не слепой, — наконец произносит Уильям, и его голос звучит глубже, чем обычно. — Ты великолепна, Изольда.

Я не прикрываюсь, чувствуя себя на удивление комфортно под его призрачным взглядом.

— Ты довольно смел для человека, который утверждает, что он из более джентльменской эпохи.

— Начало 1900-х годов было не таким ханжеским, как можно было бы подумать из учебников истории, — отвечает он с лукавой улыбкой. — Кроме того, смерть, как правило, избавляет от притворства.

Пар окутывает меня, когда я встаю под душ, позволяя горячей воде струиться по моей коже. Я закрываю глаза, пытаясь разобраться в путанице эмоций и желаний, которые захлестнули мою жизнь с момента прибытия в Серебряные Врата.

— Ты в противоречии, — замечает Уильям.

— Что в этом удивительного? — отвечаю я, нанося шампунь на волосы. — За три дня я из полной изоляции превратилась в центр безумного любовного треугольника. И это даже не считая той таинственной опасности, которая якобы охотится за мной.

— Строго говоря, четырехугольника, — поправляет Уильям. — Если, конечно, не считать меня.

Я замираю, мои руки застывают в волосах, когда он заходит в душ вместе со мной.

— Ты хочешь сказать, что я тебя интересую в этом смысле, Уильям?

— Я хочу сказать, что если бы я был материален, то прижал бы тебя к этим плиткам, мои руки исследовали бы каждый дюйм твоего тела, пока ты не стала бы умолять меня взять тебя.

От его слов по мне пробегает дрожь, не имеющая ничего общего с температурой воды. В его прозрачных глазах такая напряжённость, что мой пульс учащается.

— Довольно бесцеремонно с твоей стороны, — выдавливаю я из себя, смывая шампунь с волос.

— Смерть приносит ясность, — говорит он, и его фигура мерцает, когда сквозь него проходит пар. — Я провёл столетие, наблюдая за происходящим вокруг меня, не в силах принять в этом участие. Я не буду тратить слова впустую теперь, когда кто-то наконец может меня услышать.

Я изучаю его сквозь водяную завесу, этого прекрасного, трагичного человека, пойманного в ловушку между мирами.

— Что бы ты сделал? — я ловлю себя на том, что спрашиваю. — Если бы ты мог прикоснуться ко мне?

Выражение его лица темнеет от желания.

— Я бы начал с твоей шеи, — шепчет он, придвигаясь ближе и протягивая руку. Его призрачное прикосновение — не что иное, как прохладное дуновение воздуха. — Провёл бы по ней кончиками пальцев, почувствовал твой пульс под своими губами. Я бы проследил, как капли воды стекают по твоей ключице, между грудей…

У меня перехватывает дыхание, когда его призрачная рука касается моей кожи, воздух охлаждает там, где он почти касается. Это сводит с ума, эта призрачная ласка, которую я ощущаю, но не ощущаю на себе.

— Довольно точный образ.

Он придвигается еще ближе. Я вздрагиваю от холода, когда он касается губами моих губ.

— Секс — одно из самых приятных времяпрепровождений в жизни. После смерти это пытка.

— Откуда мне знать, — бормочу я. — О жизни.

— Значит, вампир был прав в своём предположении. Ты девственница, Изольда?

Я киваю, ничуть не смутившись.

— Как жаль, что я не могу заявить на тебя права первым. Для меня было бы честью лишить тебя невинности.

— На тебя очень трудно злиться.

— С чего бы тебе злиться на меня?

— Ты вторгаешься в мой душ и видишь меня обнажённой, хотя я не разрешала тебе этого делать.

— Я думаю, это уже в прошлом, Изольда. Тебе вполне комфортно заставлять меня наблюдать за твоим общением с мужчинами.

— Не намеренно. Ты не можешь покинуть эту комнату.

Он улыбается и протягивает руку, чтобы обхватить моё лицо, но его прикосновения нет.

— Это самая жестокая часть моего существования, — шепчет он, и его тело слегка дрожит от волнения. — Видеть, желать, но никогда не прикасаться.

Я закрываю глаза, представляя, какими были бы его прикосновения, если бы он был жив. Тёплые или холодные, нежные или властные. Когда я снова открываю их, его пристальный взгляд прикован к моему лицу с такой силой, что моё сердце учащенно бьётся, но он отодвинулся как можно дальше.

— Я должен дать тебе закончить с душем, — говорит он, но не двигается с места.

— Должен, — соглашаюсь я, протягивая руку за мылом. — Но ты ведь этого не сделаешь, правда?

Его призрачная улыбка становится порочной.

— Ты бы действительно этого хотела?

Я обдумываю его вопрос, пока намыливаю своё тело, намеренно медленно, наблюдая, как его глаза следят за моими движениями.

— Нет, — признаюсь я наконец.

Вспышка голода в его глазах усиливает моё возбуждение. Я опускаю руку себе между ног и провожу пальцами по клитору.

— Не надо, — хрипит он, не отрывая взгляда от моей руки. — Пожалуйста, Изольда.

— Я представляю себе твои прикосновения, — бормочу я, зная, что должна остановиться, но не могу. Я потерялась в этом моменте, в жаре его глаз.

Он снова придвигается ко мне вплотную, его руки скользят по моей коже, заставляя меня похолодеть.

— Ты играешь с огнём, — рычит он.

— Я бы хотела, чтобы ты мог прикоснуться ко мне, — бормочу я, сжимая свой клитор и слегка покручивая его, чтобы не закричать.

— Ты думаешь обо мне? — бормочет он, и его голос снова становится мягким.

— Да, — выдыхаю я, обводя свой клитор, который становится скользким от желания.

— Закрой глаза.

Я делаю, как он говорит, и снова чувствую, как холодный воздух овевает мою кожу.

Мои губы покалывает. Кажется, что на них опустился иней. Я открываю глаза и задыхаюсь.

Губы Уильяма прижимаются к моим.

— Я чувствую тебя. Я чувствую давление, — бормочу я ему в губы.

Он отлетает к другой стороне душа, и на его лице отражается нечто среднее между желанием и гневом.

— Не ври.

— Я не… — заикаюсь я, когда горячая вода становится холоднее и превращается в кровь. Я взвизгиваю и уворачиваюсь от брызг тёмно-красной жидкости. — Ты это делаешь?

Он не отвечает.

Когда я в отчаянии смотрю на него, его лицо темнеет, искажается злобой.

— Не ври, — шипит он.

— Я не вру, Уильям, — спокойно отвечаю я. — Я почувствовала твои губы на своих.

— Нет! — рычит он и затем исчезает из моего поля зрения, забирая с собой кровавую воду.

Она приходит в норму, и, дрожа, я встаю под него, чтобы смыть кровь, мой желудок протестует от голода.

Быстро закончив с уборкой и надев чёрную рубашку, чёрные брюки и ботинки, я натягиваю пиджак Си-Джея, проклиная последствия.

— Я ухожу, — говорю я Уильяму, хотя его нигде не видно. — Мы можем поговорить об этом позже, когда ты успокоишься. Я признаю, что ложь является для тебя спусковым крючком, и в этих обстоятельствах я понимаю, почему ты так злишься. Но я чувствовала тебя, Уильям Харрингтон, и я знаю, что ты тоже чувствовал меня.

В ответ — тишина.

Выйдя из своей спальни, я направляюсь в столовую, чтобы взять два стакана крови, прежде чем отправиться в библиотеку.

К счастью, я не сталкиваюсь ни с кем из парней, или со своим братом, или с кем-либо, кто хочет причинить мне боль. Я просто подхожу к раздатчику крови, беру свои стаканчики и выхожу, по одному в каждой руке. Я жадно выпиваю первый стакан и выкидываю его, прежде чем приняться за второй, наслаждаясь вкусом.

В библиотеке так рано тихо. Допивая второй стакан и выбрасывая его, я целеустремлённо направляюсь в восточный угол, выискивая глазами третий книжный шкаф, о котором упоминал Уильям. Надо мной возвышаются массивные полки, каждая из которых заставлена древними фолиантами, на корешках которых есть названия на языках, которые я даже не могу определить.

Я нахожу восточный угол и считаю книжные шкафы. Один, два, три. Третий книжный шкаф стоит немного в стороне от остальных, его тёмное дерево столетиями было отполировано до тусклого блеска умелыми руками. Мои пальцы пробегают по корешкам в поисках «Трансмутации эфирных сущностей». Заметив его, я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости.

Толстый том в тёмно-синем кожаном переплёте с серебряным тиснением, слегка потускневшим от времени.

Протягивая руку, я подпрыгиваю на целую милю, когда Си-Джей спрашивает:

— Что ты делаешь, моя сладкая?

— Ищу книгу, — огрызаюсь я, раздражённая тем, что меня потревожили. Я оборачиваюсь, вижу его и Кассиэля, стоящих бок о бок, и прищуриваюсь: — Что вы двое здесь делаете? Похоже, не собираетесь поубивать друг друга.

— Мы заключили временное перемирие, — говорит Си-Джей, не отрывая от меня взгляда. — Для твоего же блага, конечно.

— Как заботливо, — растягиваю я слова. — И что именно подразумевает это перемирие?

Взгляд Кассиэля достаточно невинен, но я знаю, что за ним скрывается зверь.

— Мы договорились позволить тебе сделать свой собственный выбор. Без вмешательства.

— Ну и дела, как это заботливо с вашей стороны.

— Очень, — серьёзно отвечает Си-Джей.

— Невероятно, — бормочу я. — Ну, послушайте, спасибо и всё такое, но мне нужно делать домашнее задание, — я смотрю на них, ожидая, что они разойдутся. Когда они этого не делают, я резко вздыхаю. — Проваливайте.

Си-Джей выглядит слегка удивлённым моим требованием.

— Я думаю, мы останемся. Что бы ты ни задумала, это не домашнее задание, и ты, вероятно, нарвёшься на кучу неприятностей.

— Что заставляет тебя так думать?

— Кажется, они следует за тобой повсюду, — отвечает Кассиэль.

— О, как мило. Теперь вы ополчились против меня. Ну и пошли вы оба.

— Сначала я, а потом ты сможешь взять его. Я беру то, что принадлежит мне, моя сладкая, согласна ты на это или нет.

— Ты продолжаешь угрожать этим, и всё же я не вижу, чтобы ты действовал в соответствии с этим.

Его глаза темнеют.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Почему бы и нет? Это не значит, что этого не произойдёт в любом случае.

— Иззи, это на тебя не похоже. Что случилось? — спрашивает он, подходя ближе.

— Ничего, — огрызаюсь я. — И ты на самом деле не знаешь меня, так откуда ты знаешь, что это на меня не похоже?

— Изольда, — говорит Кассиэль мягким, но твёрдым голосом, — у тебя другая энергетика. Тревожная.

Я перевожу взгляд с одного на другого, внезапно почувствовав себя загнанной в угол.

— Послушайте, я в порядке. Мне нужно кое-что найти в библиотеке. Это личное.

— Мы можем тебе помочь, — предлагает Кассиэль.

— Нет необходимости.

— Иззи, — раздражённо говорит Си-Джей. — Перестань быть такой упрямой.

— Кто бы говорил.

Он рычит и в мгновение ока оказывается передо мной, хлопая рукой по книжному шкафу, заставляя меня вздрогнуть.

— Что с тобой происходит?

— Ничего, — тихо отвечаю я. — Я просто не хочу чувствовать необходимость объясняться с тобой. Теперь я свободна. Я хочу быть свободной, — его присутствие давит, и я чувствую, как сжимаются мои лёгкие.

Он видит, что я сопротивляюсь, и немного отстраняется, прежде чем обхватить ладонями моё лицо.

— Позволь мне помочь тебе, — бормочет он. — Тебе больше не нужно быть одной.

Нежность в его голосе почти убивает меня. На мгновение мне хочется сдаться, признаться во всём — о том, кто я такая, об Уильяме, о запретной секции, о моей отчаянной потребности понять, кто я такая и почему за мной охотятся. Но что-то удерживает меня.

— В том-то и дело, — шепчу я, встречаясь с ним взглядом. — Всю мою жизнь меня окружали люди, которые утверждали, что помогают мне, защищают меня. Посмотри, к чему это привело.

Большим пальцем Си-Джей проводит по моей скуле, его прикосновение нежнее, чем можно было ожидать от такого хищного существа.

— Я не они.

— Нет, ты совсем другой, — соглашаюсь я, бросая взгляд на Кассиэля, который наблюдает за нами с пугающим вниманием. — Вы оба.

Я отстраняюсь от прикосновения Си-Джея, мне нужно пространство, чтобы ясно подумать. Книга прямо здесь, всего в нескольких дюймах от моих пальцев. Так близко к ответам.

— Что бы ты ни искала, — говорит Кассиэль, и его крылья слегка колышутся за спиной, — мы сможем найти это вместе.

— А с чего бы вам мне помогать? — с вызовом спрашиваю я, скрещивая руки на груди. — А вам-то что с этого?

Си-Джей улыбается медленно и опасно.

— Конечно, я рад твоей компании.

Я усмехаюсь, но в этом нет ничего по-настоящему горячего.

— Мне любопытно, — признается Кассиэль, подходя ближе.

— Какой сюрприз. Послушайте, я не могу вам сказать. Это секрет, от которого зависит моя жизнь, хорошо?

— Что? — огрызается Си-Джей, внезапно снова становясь свирепым защитником. — Что это значит?

— Именно то, что я сказала. Я не могу вам сказать.

— О, нет, — говорит он, качая головой. — Теперь ты расскажешь нам, Изольда.

— Вы не можете просто уйти и оставить меня в покое? — в отчаянии спрашиваю я, зная, что это бесполезно.

— Ни за что, — заявляет Си-Джей, расставляя ноги и скрещивая руки на груди. Кассиэль повторяет его позу, и я закатываю глаза.

— Вы двое так похожи, что это приводит меня в бешенство, — зашипела я и поворачиваюсь, чтобы сдернуть книгу с места. Книжный шкаф скрипит, а затем открывается внутрь, открывая тёмный проход за ним. Затхлый запах древнего камня и забытой магии вырывается наружу, заставляя меня чихнуть.

— Потайной ход, — бормочет Си-Джей, вглядываясь в темноту. — Отличная работа, моя сладкая. Ты бы преуспела в Понте.

— Где? — спрашиваю я.

Он ухмыляется.

— В моём фамильном замке.

— Потайной ход, — замечает Кассиэль, его лицо слегка краснеет от волнения. — Как увлекательно.

Я перевожу взгляд с них на проход, понимая, что моя возможность отправиться на одиночную миссию только что исчезла.

— Отлично. Поскольку вы оба здесь и явно не собираетесь уходить, вы могли бы с таким же успехом быть полезными.

— Всегда рад услужить, — растягивает слова Си-Джей, его глаза светятся любопытством и чем-то более мрачным. — Куда именно мы направляемся, моя сладкая?

— В запретную секцию, — признаюсь я, выходя в коридор. — Уильям рассказал мне, как туда добраться.

— Уильям? — спрашивает Кассиэль, следуя за мной по пятам.

— Призрак в моей комнате, — объясняю я, не оборачиваясь. — Он умер здесь сто лет назад и знает, что к чему.

Книжный шкаф закрывается за нами, погружая нас в темноту. Моё вампирское зрение обостряется, и я оглядываю мрачный туннель. Глаза Кассиэля меняют цвет, становясь серебряными в кромешной тьме.

— Мило, — бормочу я, протягивая руки к его лицу. — Твои глаза стали серебряными.

Он моргает.

— Ой.

— Ты доверяешь этому призраку? — спрашивает Си-Джей, и его голос слегка отдается эхом в узком коридоре.

— Сейчас я доверяю ему больше, чем кому-либо из вас, — возражаю я, хотя это не совсем так. Странное поведение Уильяма в душе выбило меня из колеи. Он явно более злобный человек, чем показывает.

Коридор идет под уклон, каменные ступени сгладились за столетия тайного передвижения. Я считаю их про себя, вспоминая предупреждение Уильяма. Раз, два…

— Переступите через третью ступеньку, — бормочу я. — Это сигналка.

— Сингалка для кого именно? — спрашивает Си-Джей.

— Для Блэкриджа, полагаю, — отвечаю я, осторожно поднимая ногу, чтобы перешагнуть через ловушку. — Уильям не уточнял.

Кассиэль следует моему примеру. Си-Джей идет последним, его движения хищные и настороженные, глаза сканируют каждую тень, словно ожидая засады.

По мере того, как мы спускаемся, воздух становится холоднее, отяжелевший от тяжести веков и забытой магии. После того, как проход, казалось, целую вечность спускался по спирали, он превратился в круглую камеру, в точности такую, как описывал Уильям.

Вдоль изогнутой стены расположены пять одинаковых дверей, каждая из которых сделана из тёмного дерева и окована железом. На их поверхности вырезаны древние символы, слабо светящиеся дремлющей силой.

— Вторая дверь направо, — бормочу я, направляясь к ней.

— Постой, — говорит Си-Джей низким повелительным голосом. Он встаёт передо мной, раздувая ноздри, вдыхая воздух. — Что-то не так.

Кассиэль подходит ко мне с другой стороны, его крылья слегка расправляются в защитном жесте.

— Он прав. Здесь кто-то есть.

Я перевожу взгляд с одного на другого, расстроенная задержкой, но благодарная за их осторожность.

— Уильям упомянул стража. Что-то, что воплощает в себе ваш самый большой страх или желание.

— А, — говорит Си-Джей с мрачной улыбкой. — Умный защитный механизм. Очень старая школа.

Я изучаю пять дверей, каждая из которых идентична, но в то же время отличается излучаемой энергией.

— Как мы пройдём мимо него?

— Мы не вступаем в бой, — говорит Кассиэль, нервно взмахивая крыльями. — Стражи, которые проявляют страхи или желания, созданы для того, чтобы заманить вас в ловушку вашего собственного разума. Чем больше вы боретесь, тем глубже погружаетесь.

Си-Джей кивает, удивляя меня своим согласием.

— Ангелок прав. Фокус в том, чтобы признать то, что ты видишь, не давая этому власти над собой.

— Легче сказать, чем сделать, — бормочу я, подходя ко второй двери. В тот момент, когда мои пальцы касаются древнего дерева, воздух вокруг нас становится густым, насыщенным магией.

Камера расплывается, реальность сворачивается сама по себе, как мокрая бумага. Когда всё стабилизируется, я уже не нахожусь в круглой комнате с Си-Джеем и Кассиэлем. Я вернулась в замок моей семьи, в запертую комнату в башне, где я провела всю свою жизнь.

Знакомые каменные стены смыкаются, душат меня.

— Нет, — шепчу я, паника подступает к горлу. — Только не снова.

Глава 25. ИЗОЛЬДА

Я оборачиваюсь в поисках выхода, но вижу только единственное окно, с решётками из заколдованного железа, которое удерживало меня всю мою жизнь. На стенах висят те же гобелены, изображающие древние битвы между вампирами и их врагами. Та же кровать с балдахином и кроваво-красным пологом. Та же тюрьма, замаскированная под охрану.

— Это нереально, — говорю я себе, впиваясь ногтями в ладони. — Страж показывает мне мой страх.

Но это кажется реальным. Знакомый запах старого камня и затхлый воздух, далёкий звук голоса моей матери, холод, который никогда не покидает эти древние стены, независимо от того, сколько огня горит в камине. Меня заставили выйти из этой тюрьмы, но теперь я никогда не захочу возвращаться. Я хочу получить то, что у меня есть в Серебряных Вратах, каким бы страшным и неизвестным это ни было, это лучше, чем быть взаперти.

— Изольда, — раздаётся у меня за спиной голос отца. Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит у запертой двери, его внушительная фигура, как всегда, внушает страх. — Ты никогда не сможешь покинуть этот замок. Это небезопасно.

— Это нереально, — шепчу я снова, пятясь от видения моего отца. Его глаза темнее, чем я помню, а зрачки расширяются, пока полностью не скрывают радужную оболочку.

— Твоё место здесь, — говорит он, и его голос отдаётся странным эхом. — Где мы сможем защитить тебя.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет. Теперь я вкусила сладость свободы. Я не собираюсь снова становиться пленницей.

Он приближается ко мне с неестественной скоростью, его фигура слегка подрагивает по краям.

— Свобода — иллюзия. Ты слишком ценна, чтобы рисковать тобой во внешнем мире.

— В чём моя ценность? — спрашиваю я, набираясь храбрости. — Кто я такая?

Лицо моего отца искажается, становясь менее человечным, более чудовищным.

— Ты — сосуд. Ключ. Жертва.

От его слов у меня по спине пробегает холодок. Это страж, искажающий мои страхи, но в них есть доля правды, которая ранит глубоко.

— Нет, — говорю я более твёрдо. — Я отвергаю это. Я отвергаю вашу тюрьму. Я отвергаю ваши тайны.

Комната мерцает вокруг меня, когда я сосредотачиваю свою волю на борьбе с иллюзией.

Силуэт моего отца снова обретает форму, теперь более угрожающую.

— Ты не можешь избежать своей судьбы, Изольда. Кровавая Луна отметила тебя. Они знают, где ты. Они идут за тобой.

— Кто идёт за мной? — спрашиваю я, делая шаг вперёд, несмотря на свой страх. — Скажи мне!

Его лицо искажается ещё больше, черты тают и превращаются во что-то древнее и ужасное.

— Коллекционеры.

От этого названия у меня леденеет кровь. Коллекционеры. Что они сделают со мной, когда «заберут в коллекцию»?

Стены моей тюрьмы трескаются, тонкие трещины расползаются по камню, как паутина.

— Это нереально, — повторяю я снова, на этот раз громче. — Ты не мой отец. Ты страж, и я отвергаю твою иллюзию.

Призрак рычит, его форма снова меняется. Черты моего отца полностью тают, открывая нечто, что я едва могу понять, существо из тени и древней злобы, его глаза горят, как угли в темноте.

— Отвергай иллюзию, но ты знаешь, кто ты, женщина-близнец. Ты знаешь, насколько ты ценна.

— Нет! Я ничего не знаю! Что сделают эти Коллекционеры, если найдут меня?

— Когда они найдут тебя, ты пожалеешь о том, что покинула свою тюрьму.

Страж исчезает, оставляя меня потеть и тяжело дышать. Я оборачиваюсь и вижу, что Си-Джей и Кассиэль смотрят на меня, казалось бы, не тронутые стражем.

— Женщина-близнец, — говорит Си-Джей, подходя ближе. — Я знал, что между вами с Айзеком что-то не так. Теперь становится понятно. Но не всё. Почему ты такая ценная?

— О чём ты говоришь? — спросила я. Я запинаюсь, хотя он и так всё объяснил. Они с Кассиэлем слышали всё, что сказал мне страж. Он раскрыл мой секрет, и что теперь? Куда мне бежать?

— Ты простишь мне недостаток знаний в этой области, — говорит он с ухмылкой, которая, как я теперь понимаю, должна была обезоружить меня. — Я не в курсе этих конкретных знаний.

— Знаний? — выдавливаю я из себя. — И что ж, это делает нас похожими друг на друга. Понятия не имею. Ангел? У тебя есть что-нибудь? Чтобы нам не пришлось вламываться в запретную секцию и, возможно, навлечь на себя гнев Блэкриджа?

Кассиэль медленно качает головой.

— Я тоже не знаком с этим преданием.

— Ну, отлично. Вы двое мне очень помогли.

— Ого, — говорит Си-Джей, поднимая руку, когда дверь распахивается, и мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на неё, но никто из нас не двигается вперёд. — Мы здесь, чтобы помочь тебе, Изольда. Что бы это ни было, очевидно, что именно поэтому твои родители держали тебя взаперти.

— Ну, я знаю это, чёрт возьми. Чего я не знаю, так это почему? Почему вампирша-близнец такая особенная?

— Давайте пройдём через эти врата и выясним, — говорит Кассиэль и идет вперёд, исчезая в темноте.

— Кассиэль, подожди! — кричу я, но, издав звук разочарования, следую за ним, а Си-Джей следует за мной по пятам, издавая такой же звук в мою сторону.

Мы поднимаемся по нескольким ступеням, что имеет смысл, учитывая, что мы спустились с другой стороны и внезапно оказались в закрытой секции библиотеки, защищённой такими сильными чарами, что мы можем видеть, как они мерцают чёрным в слабом освещении.

— Внезапно это показалось плохой идеей, — шепчу я.

— Вот мы и на месте, — говорит Си-Джей, оглядываясь по сторонам. — Ты хоть представляешь, что ты на самом деле ищешь?

— Уильям сказал, что не может вспомнить, — бормочу я и чертыхаюсь себе под нос. Это всё равно что искать конкретную иголку в стоге сена, сделанном из иголок.

— Отлично, — бормочет Си-Джей, проводя рукой по своим тёмным волосам. — Иголка в куче иголок, которые, вероятно, будут нас кусать.

Я моргаю. Как ему удалось ухватиться за ту же мысль, что и мне?

Я осматриваю полки, ощущая удушающее присутствие древней магии. Закрытая секция меньше, чем я ожидала, но более плотно забита книгами, которые занимают всё свободное пространство. Некоторые тома прикреплены цепями к полкам, другие запечатаны замками или обернуты в защитные переплёты. Некоторые из них издают тихое жужжание или шёпот, их содержимое буквально оживает.

— Нам следует разделиться, — предлагаю я, направляясь к ближайшей полке. — Поищи что-нибудь о близнецах-вампирах или хотя бы об этих Коллекционерах.

Кассиэль кивает.

— Я возьму дальний угол.

Си-Джей отходит к противоположной стене, его движения грациозны, несмотря на тесноту.

— Эти книги расставлены по степени опасности, а не по тематике, — замечает он, изучая систему стеллажей. — Те, что в красных переплётах, самые неустойчивые.

Я следую за его взглядом и вижу стеллаж с книгами в красных переплётах, спрятанный за чем-то, похожим на клетку из серебристой энергии.

— Откуда ты это знаешь?

Он одаривает меня своей бесящей ухмылкой.

— Так делает мой отец.

Я киваю, запоминая эту информацию.

Я перехожу к набору книг, которые выглядят так, будто не хотят меня съесть, и просматриваю названия. Ничто не бросается в глаза, ни в буквальном смысле, ни в плане информативности, поэтому я двигаюсь дальше.

Я смотрю, как Кассиэль поднимает руки, и его золотисто-чёрная сила, проявляющаяся в виде молнии, переливается на его ладонях. Он закрывает глаза и затем сосредотачивается на названии. Его глаза резко открываются, и он хватает её, сдёргивая с места.

— Я кое-что нашёл, — говорит Кассиэль неестественно напряжённым голосом.

Я подхожу к нему и смотрю, как он кладёт старинную книгу в кожаном переплёте на маленький столик для чтения. На обложке нет пометок, но сама кожа кажется какой-то неправильной.

— Что это? — спрашиваю я, борясь со странным нежеланием прикасаться к тому.

— Оно откликнулось на мою ангельскую энергию, — объясняет Кассиэль, и его крылья беспокойно шевелятся за спиной. — Как будто оно тянулось ко мне.

Си-Джей осторожно приближается, его ноздри раздуваются.

— От этой книги несёт кровью и магией.

Пальцы Кассиэля скользят по обложке.

— Она называется «Сборник для Коллекционеров».

— Коллекционеров, — бормочу я.

С видимой неохотой он открывает книгу. Страницы внутри тёмно-янтарного цвета, исписанные текстом, от которого у меня мурашки бегут по коже. Но от чего у меня перехватывает дыхание, так это от того, как сама книга реагирует на то, что её открывают. Это мягкий выдох, как будто сам переплёт дышит.

— Что за чертовщина? — бормочет Си-Джей.

Лицо Кассиэля побледнело.

— Коллекционеры — древнее академическое общество, изучающее сверхъестественные явления, — его пальцы водят по тексту, не прикасаясь к нему. — Но их методы неортодоксальны.

— Неортодоксальны, что это значит? — настаиваю я, борясь с желанием отойти подальше от тревожащей меня книги.

Глаза Кассиэля встречаются с моими, наполненные ужасным знанием.

— Они превращают редких сверхъестественных существ в хранилища знаний. Живые гримуары.

— Живые что?

Си-Джей наклоняется ближе, его лицо становится суровым.

— Гримуары. Магические книги. Но живые?

Кассиэль мрачно кивает.

— Согласно этому, некоторые существа обладают уникальной способностью. Их кровь и ткани могут впитывать и надолго сохранять магические знания, — он переворачивает страницу, и, клянусь, я слышу стон из самой книги. — Коллекционеры собирают их и превращают в разумные гримуары.

Меня поражает ужас происходящего.

— Они превращают существ в книги? Пока они ещё живы?

— В сознании, — уточняет Кассиэль, его голос дрожит от отвращения. — Нервная система сохраняется на протяжении всего процесса. Они остаются в сознании, но не могут двигаться или говорить, за исключением тех случаев, когда открывают книгу и читают.

У меня почти подкашиваются ноги. Си-Джей поддерживает меня под локоть, его прикосновение необычайно нежное.

— Так вот почему ты им нужна? — тихо спрашивает он.

— Там что-нибудь говорится о вампирах-близнецах? — спокойно спрашиваю я, хотя внутри у меня всё переворачивается.

Кассиэль просматривает текст, перелистывая страницу за страницей со сверхъестественной скоростью, как будто его глаза находят нужную нам информацию. Они всё ещё светятся серебром, что должно что-то означать.

— Вот. Близнецы-вампиры женского пола особенно ценны, — говорит он. — Симпатическая связь между близнецами усиливает свойства поглощения. Они могут хранить знания, которые разрушили бы обычные хранилища, такие как запрещённые заклинания, утраченные языки, даже воспоминания и переживания.

Моя душа стонет в ответ на это, представляя судьбу, которая хуже смерти. Заживо содранную кожу, переплетённую в книгу, вечно пребывающую в сознании, пока её читают и изучают эти академические монстры. У меня сводит живот.

— Книга, которую ты держишь в руках, — шепчу я. — Это…?

Кассиэль мрачно кивает.

— Путеводитель, созданный Коллекционерами, в переплёте из кожи одной из их жертв. Демонстрация их мастерства.

— Сколько? — спрашиваю я срывающимся голосом. — Скольких из нас они собрали?

Кассиэль переворачивает ещё несколько страниц, каждое движение вызывает едва заметную реакцию у самой книги.

— Согласно этому каталогу, на протяжении тысячелетий они создавали два живых гримуара их вампирш-близнецов. Каждый из них специализируется на разных магических знаниях.

— Они чертовски редкие особенные, — говорит Си-Джей.

Я свирепо смотрю на него за то, что он указывает на чертовски очевидное.

— И они всё ещё в сознании? Спустя столько времени? — спрашивает Си-Джей нехарактерно подавленным голосом.

— Вампиры так просто не умирают, — говорит Кассиэль. — Этим гримуарам сотни лет, но они всё ещё в сознании. Всё ещё страдают.

Я отступаю, моё сердце бешено колотится.

— Неудивительно, что мои родители держали меня взаперти. Они прятали меня от этого.

— Или… — Си-Джей останавливается и бросает на меня взгляд, который говорит о многом.

— Или что? — спрашивает Кассиэль, не воспринимая комнату так, как это обычно бывает у него, что так очаровывает.

— Или они знали и бросили меня на съедение волкам, — тихо говорю я.

— Но, если бы они пришли за тобой в ночь кровавой луны, они бы просто передали тебя, — говорит Си-Джей, пытаясь отвлечься от пережитого ужаса. — Зачем посылать тебя сюда?

— Это было не из соображений безопасности, — бормочу я. — Для чего же тогда?

— Обереги? Древняя магия? Мы? — уточняет он.

— Вы?

— Ну, может быть, в представлении твоих родителей это были не мы, а существа, которые могли бы защитить тебя.

— Я убил ради тебя, — напоминает мне Кассиэль.

— В чём значение кровавой луны? — спрашиваю я.

— Согласно книге, Луна действует как маяк, указывающий на местонахождение редких и ценных существ. Коллекционеры могут отследить её и привести непосредственно к тебе.

На меня накатывает холодный вопрос.

— Айзек. Коллекционеры тоже хотят его заполучить?

Кассиэль качает головой.

— В тексте особо упоминаются близнецы женского пола. Что-то в биологической структуре женщин-вампиров делает их идеальными сосудами для этого процесса.

— Значит, мой брат в безопасности, а мне суждено стать чьей-то библиотечной книгой? — мой голос срывается от истерики. — Это просто здорово.

— Нет, если мы их не остановим, — говорит Си-Джей, и в его голосе звучит решимость.

— Нам нужно выбираться отсюда, — внезапно говорю я, чувствуя, как стены сжимаются. — Если кто-нибудь застанет нас с этой книгой…

— Слишком поздно, мисс Морворен.

Мы втроём оборачиваемся и видим Блэкриджа, стоящего у входа в запретную секцию, его тёмные глаза непроницаемы.

— Профессор, — признаёт Кассиэль, незаметно перемещаясь, чтобы встать между Блэкриджем и мной.

— Вламываетесь в запретную секцию, — холодно замечает Блэкридж. — Получаете доступ к запрещённым текстам. Я ожидал такого поведения от мистера Аквилы, но вы двое — досадное дополнение к его неприятностям.

Си-Джей сияет, и я борюсь с желанием закатить глаза, глядя на него.

— Сэр, это не то, на что похоже.

Си-Джей бросает на меня взгляд, который кричит «ради всего святого».

— Ты хочешь знать, почему Коллекционеры охотятся за тобой? — говорит Блэкридж. — Да, я хорошо осведомлён о твоей ситуации, мисс Морворен. Осведомлён лучше, чем ты думаешь.

От его слов у меня кровь стынет в жилах.

— Вы знаете о Коллекционерах?

Тонкие губы Блэкриджа изгибаются в подобии улыбки, но, скорее всего, это не так. Конечно, он знает.

Комната, кажется, кружится вокруг меня, когда Си-Джей и Кассиэль, словно защищая, придвигаются ближе ко мне.

— Вы один из них? — шепчу я, моя защитная магия скручивается внутри меня, готовая нанести удар.

На лице Блэкриджа появляется что-то похожее на обиду.

— Конечно, нет. Коллекционеры — мерзость, они извращают знания и изучение магии, превращая их в нечто чудовищное, — он проходит дальше в комнату. — Коллекционеры приближаются, мисс Морворен. У нас есть, возможно, несколько дней, прежде чем они попытаются прорвать нашу оборону.

Моё сердце бешено колотится в груди.

— Что нам делать? Почему мои родители отправили меня сюда? Почему вы приняли меня в ученицы?

Взгляд Блэкриджа встречается с моим, глубокий и бездонный.

— Во-первых, ты вернёшь этот гримуар на полку. Он и без того достаточно настрадался, чтобы его расхаживали вокруг любопытные студенты.

Кассиэль осторожно кладёт книгу на место, бормоча извинения.

— И? — нажимаю я.

— Коллекционеры так просто не расстаются со своими призами, и ты, мисс Морворен, была бы жемчужиной их коллекции. То, на что ты наткнулась, — это всего лишь одна из тех вещей, которые они делают с редкими существами.

— А есть и другие? — спрашиваю я в крайнем ужасе.

— Тебе лучше не знать.

— Тогда ответьте на мой вопрос. Почему вы приняли меня сюда в качестве студентки?

— Ты редкое и ценное создание, мисс Морворен. Так получилось, что я сам их коллекционирую.

Глава 26. КАССИЭЛЬ

Мои крылья инстинктивно расправляются при словах Блэкриджа, раскрываясь на полную в ограниченном пространстве. Энергия, потрескивающая между моими перьями, реагирует на угрозу, золотисто-чёрная сила гудит прямо под поверхностью. Си-Джей рядом со мной принимает боевую стойку, его тело изогнуто в хищническом напряжении.

— Вы «коллекционируете» редких существ? — повторяет Изольда, её голос удивительно ровный, несмотря на страх, который я чувствую в ней.

Блэкридж поднимает бровь, глядя на наши оборонительные позы.

— Да. Вы все редкие и особенные существа, не так ли?

— Что это значит? — требую ответа я. — Вы выполняете грязную работу за Коллекционеров?

Блэкридж улыбается. Это не самая приятная улыбка. У меня от этого по коже пробегает холодок.

— Нет, как я уже сказал, они отвратительны.

— Ну и что? Вы притворяетесь убежищем, но вместо этого мы все маленькие куколки в вашем собственном особом кукольном домике? — выплёвывает Изольда.

— Больше похоже на это, — говорит Блэкридж. — Но с одним очень важным отличием.

— О, и в чём же оно заключается? — рычу я, прежде чем Си-Джей успевает ответить.

Блэкридж игнорирует меня и подходит к книжному шкафу, где, по словам Си-Джея, хранятся самые опасные книги. Я вижу, как они вздрагивают, когда он проходит мимо, и снова задаюсь вопросом, что он за существо и какой силой обладает.

— Тематические исследования. Мы исследуем, учимся, помогаем тем, кто понятия не имеет о своем истинном потенциале, помещая их в ситуации, выходящие за рамки их зоны комфорта.

— Вы нас проверяете?

— Иногда. Нам нужно посмотреть, на что вы способны, а на что нет.

— Как Бенц, — бормочу я. — Вы не позволили этой драке начаться из-за меня, или не только из-за меня, но и из-за Бенца. Вы хотели посмотреть, сработает ли его защита от смерти.

— И это сработало, — говорит он. — Представьте себе мой восторг.

— Это ненормально! — кричит Изольда. — Вы обращаетесь с нами как с собственностью.

— Нет, я обращаюсь с вами как со студентами. Мы все здесь для того, чтобы учиться, не так ли?

Я понимаю его образ мыслей. В этом есть смысл. Обучение — бесконечная константа. Как мы можем что-то узнать, если мы не учимся, не изучаем, не исследуем?

— Я понимаю, — говорю я, заставляя Изольду зашипеть на меня. Си-Джей, с другой стороны, похоже, тоже это понимает. — Это взаимовыгодные отношения. Вы даёте нам опыт, который нам нужен в реальном мире, чтобы расширить наши границы.

— Чтобы позволить нам делать то, что мы должны, чтобы выжить, — добавляет Си-Джей, кивая почти одобрительно. — Чего я не понимаю, так это почему вы приняли Изольду сюда, зная, что она является мишенью? Вы собираетесь защищать её или бросить на съедение волкам, когда они неизбежно окружат вас?

— Мисс Морворен придётся защищаться. Вот почему она здесь, мистер Аквила. Чтобы учиться, приспосабливаться, наращивать свою силу. Я полагаю, она уже проявляет признаки взросления.

Мы с Си-Джеем уставились на неё.

Она краснеет — очень очаровательная черта, которая появляется у неё, когда она оказывается в центре внимания.

— Инцидент в столовой, — говорит она.

— Какой инцидент? — спрашиваю я.

— Мои способности проявились так, как не проявлялись раньше. Это было почти как телекинез, а не просто защитная магия.

— Ах, да, — в голосе Блэкриджа слышится нотка удовлетворения. — Твои защитные способности развиваются. Именно так, как я и предполагал.

Я изучаю лицо Изольды, наблюдая за игрой эмоций: страх, замешательство, гнев — все они борются за господство. Её сила растёт, меняется. Это захватывающее зрелище, несмотря на то что я беспокоюсь о её безопасности.

— И что теперь? — спрашивает Си-Джей, его терпение явно на исходе. — Коллекционеры придут за ней, и ваш грандиозный план — позволить ей самой во всём разобраться?

Тёмные глаза Блэкриджа сужаются.

— Вполне, мистер Аквила. Защитные сооружения Серебряных Врат внушительны, но не безошибочны. Коллекционеры используют могущественную магию и древние ритуалы, чтобы заполучить свои призы.

— Вы выбрали занятия, которые расширят кругозор Изольды, — говорю я, задумчиво кивая. — Теория тайн, Продвинутая магия крови, Защитные заклинания, История сверхъестественных войн, Теория измерений, Подготовка к оборонительным боям.

— Вот именно. Ты, мисс Морворен, должна сами решить свою судьбу.

С этими словами он щёлкает пальцами, и мы снова оказываемся в библиотеке перед книжным шкафом, где отсутствует книга с рычагом.

— Что ж, отлично, — огрызается Изольда. — Я ожидала, что всё пройдёт совсем не так.

— А как, по-твоему, всё должно было пройти? — спрашиваю я.

Она обнажает свои клыки, и мой член твердеет. Я тянусь к ней, не задумываясь, притягиваемый к ней. Она великолепна в гневе, её глаза сверкают, клыки сверкают. Это первобытный призыв, которому я едва могу сопротивляться.

Си-Джей перехватывает мою руку прежде, чем я успеваю дотронуться до неё, его хватка крепка, но не причиняет боли.

— Успокойся, ангелок, — бормочет он, и в его голосе слышится скорее понимание, чем враждебность. — Сейчас не время.

Он, конечно, прав. Изольда дрожит от ярости и страха, обхватив себя руками, пытаясь собраться с мыслями.

— Мне нужен план, — наконец говорит она, и её голос звучит твёрже, чем я ожидал. — Если эти Коллекционеры придут за мной, я должна быть готова.

— Мы поможем тебе, — немедленно говорю я, расправляя крылья за спиной. — Чего бы это ни стоило.

Си-Джей кивает, отпуская моё запястье.

— В кои-то веки я согласен с пернатым. Ты не будешь одна в этой борьбе.

Изольда переводит взгляд с одного на другого, и на её лице появляется подозрение.

— Почему? Зачем кому-то из вас рисковать собой ради меня?

— Ты знаешь почему, — тихо говорит Си-Джей.

Я чувствую странный отклик в его словах. Притяжение, которое я испытываю к Изольде, — это не просто физическое влечение или академическое любопытство. Оно глубже, первобытнее, почти как космический императив.

— Я и сам до конца этого не понимаю, — признаюсь я, — но я не уйду от тебя.

Она с трудом сглатывает, её глаза блестят от непролитых слёз.

— Я не знаю, могу ли я кому-нибудь доверять. Мои родители держали меня взаперти двадцать один год, не объясняя почему. Блэкридж использует меня в качестве своего рода сверхъестественного научного эксперимента. Насколько я знаю, вы двое можете быть переодетыми Коллекционерами.

— Вот это уже просто оскорбление, — растягивает слова Си-Джей, но под его бравадой чувствуется обида.

Я подхожу к ней поближе, стараясь не давить на неё.

— Изольда, я упал с небес. Это не метафора. Я физически провалился сквозь измерения, сквозь реальности и приземлился здесь. Ты действительно думаешь, что это было совпадением?

Она поднимает на меня взгляд, её голубые глаза изучают мои.

— О чём ты говоришь?

— Я говорю, что, по-моему, мне было предначертано найти тебя. Чтобы защитить.

— Очень поэтично, ангелок, — говорит Си-Джей, но в его тоне нет обычной язвительности.

— Но что ей сейчас нужно, так это практическая помощь. Обучение. Защита.

— Мне нужно и то, и другое, — тихо говорит Изольда. — И ещё мне нужно поговорить с Айзеком. Он должен знать, что происходит.

Я киваю, расправляя крылья за спиной.

— Я помогу тебе тренироваться. Моя небесная энергия может пригодиться против этих Коллекционеров.

— Как и мой… специальный набор навыков, — Си-Джей улыбается, это холодно и порочно.

— Что именно? — спрашиваю я, приподняв бровь.

— Чтобы я знал, а ты выяснил, — говорит он тем раздражающим тоном, который выводит меня из себя больше, чем следовало бы.

Изольда качает головой.

— Мне нужно поговорить с Айзеком. Я поговорю с вами, двумя идиотами, позже.

— Идиотами? — спрашиваю я оскорблённо, но она исчезает со скоростью вампира. Я поворачиваюсь к Си-Джею. — Она считает нас идиотами?

— Ну, может быть, тебя, — говорит он, нахмурившись.

Мои глаза закатываются в естественной реакции на это приводящее в бешенство существо. То, что я не собираюсь его убивать, само по себе будет проверкой. Возможно, Блэкридж знает и наблюдает за нами. Выжидая.

Глава 27. ИЗОЛЬДА

Я нахожу Айзека на тренировочной арене, он колотит тренировочный манекен с такой силой, что при каждом ударе набивка разлетается по швам. Его движения плавные, смертоносные, это танец насилия, который красноречиво говорит об его эмоциональном состоянии. Его атакующая магия горит в его кулаках, и не в первый раз я жалею, что у меня её нет. Она намного больше. Но, возможно, с помощью Си-Джея и Кассиэля я смогу однажды выбить дерьмо из тренировочного манекена. Или выбью дурь из сумасшедшего Коллекционера, если он попытается меня тронуть.