Темная душа

— Вот так, Иззи, — подбадривает он, не сводя с меня янтарных глаз.

Я провожу кончиками пальцев по отметкам на его груди и шее, очарованная их теплом. Кажется, каждое прикосновение усиливает его реакцию, он крепче сжимает мои бёдра.

— Кто ты? — шепчу я, в то время как моё тело прижимается к его телу с растущей уверенностью.

— Твой, — рычит он, приподнимаясь навстречу моим движениям. — Это всё, что сейчас имеет значение.

Напряжение между нами нарастает, нарастающее давление, которое снова разобьёт меня вдребезги. Я наклоняюсь вперёд, упираясь руками ему в грудь, и изменение угла наклона заставляет меня вскрикнуть.

— Си-Джей! — кричу я, чувствуя, что приближаюсь к очередному пику.

— Вот оно, моя сладкая. Выкрикни моё имя.

Его глубокий голос вызывает во мне трепет, и моя киска прижимается к нему. Я испытываю боль, но удовольствие смывает всё это.

Он берёт меня за руки и переплетает наши пальцы, пока я скачу на нём, испытывая оргазм.

Затем он переворачивает нас и снова входит в меня. Он проникает глубоко, издавая восхитительный стон, и стонет, снова извергаясь в меня. Я обхватываю его ногами, чтобы прижать к себе.

— Изольда, — бормочет он, а затем издает дикий стон. — Чёрт, я снова кончаю, — хрипит он. — Чёрт. Такого раньше никогда не случалось… чёрт, Иззи. Чёрт.

Широко раскрыв глаза, я наблюдаю, как выражение его лица меняется на выражение неподдельного блаженства.

— Иззи, — стонет он, его член дико дёргается внутри меня, когда он испытывает множественный оргазм. — Боги, ты так чертовски хороша. Я никогда не испытывал ничего подобного.

Его слова придают мне сил. Я знаю, что он не девственник. Он, наверное, переспал с большим количеством женщин, чем я сменила своего нижнего белья, но я знаю, что он не лжёт. Я знаю, потому что дала ему то, чего у него никогда раньше не было.

Он замирает, погружённый в меня, но затем быстро вынимает свой член, заставляя меня отчаянно желать его. Он опускается и раздвигает мои ноги. Он проводит пальцем по моей киске с озорной улыбкой.

— Разорвана и испорчена. Вся, чёрт возьми, моя, — его рот прижимается ко мне, и я задыхаюсь, когда он использует свой язык, чтобы зачерпнуть смесь, которая хлещет из меня.

Он отрывает свой рот и ползёт по мне, прижимаясь своими губами к моим, в то время как его рука обхватывает моё горло. Я раскрываюсь, и он вталкивает семя мне в рот своим языком.

— Попробуй нас на вкус, моя сладкая, — шепчет он мне в губы. — Глотай, как хорошая девочка, чёрт возьми.

Я подчиняюсь. Мне ничего не остается, как дать ему то, что он хочет. Я проглатываю, и его глаза темнеют.

— Такая чертовски грязная, Иззи.

Я обхватываю ладонями его лицо, и он ослабляет хватку на моей шее.

— Только ради тебя.

Его губы изгибаются в полуулыбке, а затем он встаёт с кровати.

— Куда ты идёшь? — разочарованно спрашиваю я.

— Нам нужно привести тебя в порядок, а затем выяснить, кто поставил на тебе клеймо.

Я смотрю на символ, совершенно забыв о нём.

Он направляется в ванную, и я слышу, как включается душ. Я вздрагиваю, надеясь, что на этот раз это просто вода. Я не слышу, чтобы он ругался или выключал воду, так что, полагаю, всё в порядке. Я встаю с кровати и ковыляю к нему, наслаждаясь приятной болью, и протягиваю руку. Он стоит спиной ко мне, пробуя воду, и я соскабливаю её с его спины, прижимая губы, чтобы слизать с них кровь, прежде чем она закроется.

— Ты действительно имел в виду то, что сказал? — бормочу я.

Он отворачивает голову в сторону.

— Каждое слово.

Я обнимаю его, и он кладёт руку мне на запястье.

— Когда придёт время, я приму твою фамилию как свою собственную и буду гордиться тем, что она принадлежит мне.

Он поворачивается в моих объятиях и смотрит на меня сверху вниз, его рука снова сжимается на моём горле.

— Ты показываешь мне честь, произнося эти слова, — говорит он, и его голос полон эмоций, которые я редко слышал от него. — Фамилия Аквила имеет вес там, откуда я родом.

— Откуда ты родом? — спрашиваю я, заглядывая в его янтарные глаза.

Его челюсть слегка сжимается.

— Об этом поговорим в другой раз. Сейчас нам нужно сосредоточиться на этом, — он проводит большим пальцем по выцветшему знаку на моей груди. — Кто-то намеренно пометил тебя. Кто-то, кто знал о способности Уильяма обретать телесность при определённых условиях.

Он ведёт меня в душ, тёплая вода приносит благословенное облегчение после потока крови, хлынувшего ранее. Я прислоняюсь к нему, пока он нежно смывает остатки нашей страсти, его прикосновения благоговейны, несмотря на тьму, скрывающуюся под его кожей.

— Список подозреваемых невелик, — бормочу я, закрывая глаза, когда его руки перебирают мои волосы. — Это должен быть кто-то, кто имеет доступ как к древней магии, так и к знаниям о природе Уильяма и о том факте, что я могу его видеть.

— И кто-то, кто был достаточно близко, чтобы прикасаться к тебе с тех пор, как ты приехала, — мрачно добавляет Си-Джей. — Это значительно сужает круг поисков.

Одна мысль поражает меня с тошнотворной ясностью.

— Бенц, Рейн, тот подонок.

Руки Си-Джея массируют мне кожу головы, и я застонала от удовольствия.

— Я разорву их всех в клочья.

Я улыбаюсь, закрывая глаза. Когда он перестает делать то, что делал, я хмурюсь и снова открываю глаза. Выражение его лица становится мрачным, почти испуганным.

— Это не угроза, Изольда. Я сдерживался, потому что не хотел, чтобы ты увидела монстра, который скрывается под поверхностью. Я не хотел, чтобы ты отворачивалась от меня. Но когда Кассиэль убил Бенца, ты не сбежала. Ты не отвернулась от него. Это всё меняет, Изольда.

Я склоняюсь к его прикосновению, изучая конфликт, отражающийся на его лице.

— Какой монстр, Си-Джей? Думаешь, я ещё не знаю, что ты опасен?

Он весело смеётся.

— Ты даже не представляешь, что значит «опасен», когда дело касается меня, моя сладкая.

— Может быть, не потому что у тебя всё ещё есть секреты от меня. Но это нормально. Я знаю, что на это есть веская причина. Я понимаю необходимость секретов, поверь мне. Я верю, что ты расскажешь мне, когда будешь готов.

— Это не потому, что я не хочу… Я просто не могу. Пока нет.

— Всё в порядке. Тебе не нужно ничего объяснять.

Его глаза ищут мои.

— Ты само совершенство, Изольда Морворен.

— Ты ожидал меньшего? — я ухмыляюсь.

— Я ожидал давления, — честно признаётся он.

— Не от меня. Не от женщины, которая знает, что хочет быть с тобой, несмотря на то что не знает всей правды.

— Ты сильно рискуешь, — говорит он.

— Оно того стоит.

Он прижимает меня к себе, его губы впиваются в мои, когда он целует меня поцелуем, от которого рушится мир. Символ снова нагревается, и я стону ему в рот, когда он поднимает меня и прижимает к холодным плиткам пола. Он насаживает меня на свой член, тупая боль между моих бёдер усиливается, но я терплю. Я принимаю всё и требую большего.

Он шипит от удовольствия:

— Иззи, — хрипит он. — Боги, с тобой так чертовски хорошо.

Я прижимаюсь к нему, обхватывая его ногами, когда он входит в меня. Его обладание мной кажется первобытным и неограниченным, и моя киска наполняется возбуждением. Каждый раз, когда он входит в меня, моя сила растёт, и теперь я знаю только одно — это он.

Он прижимает меня к кафелю, и необузданные эмоции выплескиваются из него, когда он заставляет меня кончить снова.

— Чертовски моя. Ты моя навсегда, — выдыхает он, когда я подпрыгиваю на его члене. Моя киска содрогается от очередного сильного оргазма, и я выкрикиваю его имя.

Си-Джей на мгновение замирает, затем роняет голову мне на плечо, издавая почти нечеловеческий рык. Ощущение его горячего семени, наполняющей меня, снова доводит меня до предела, и я вскрикиваю, впиваясь ногтями ему в спину.

Вода струится между нами, снова смывая остатки нашей страсти. Он слегка отстраняется, отпуская одну руку, чтобы провести по исчезающему символу на моей груди. Он слегка реагирует на его прикосновения, но не сильно меняется от своего тусклого состояния; кажется, что он снова заостряется от осознания. Его глаза закрываются, когда он прижимается своим лбом к моему.

— Я люблю тебя, Изольда. Я знаю, что это быстро, я знаю, что это безумие. Я знаю, ты думаешь, что это одержимость и ещё одна форма контроля, и ты можешь думать все эти вещи. Но мне нужно было сказать тебе. Меня влечёт к тебе не только физически. Твоя кровь зовет меня. Это навязчивая идея.

— Это хорошо или плохо? — осторожно спрашиваю я.

— И то, и другое, — говорит он, а затем мягко опускает меня на пол и снова молча вытирает.

Я тоже молчу. Я слишком устала.

Когда мы оба отмываемся, он выключает душ и сначала заворачивает меня в полотенце, прежде чем обернуть одно вокруг своих бёдер. Он относит меня к кровати и укладывает, прежде чем забраться рядом. Я откидываюсь на подушки, изнеможение давит на каждую клеточку моего тела. Полотенце соскальзывает, обнажая изгиб моей груди, но Си-Джей не обращает на это внимания и натягивает на нас одеяло.

— Что теперь? — спрашиваю я.

— А теперь отдохни. Твоему организму нужно восстановиться после всего пережитого, — он проводит пальцами по моим исцеленным рукам, но я вздрагиваю, вспоминая ожог от крови.

— Я не могу успокоиться, — возражаю я, хотя чувствую, как мои веки тяжелеют с каждой секундой. — Они нашли меня. Они внутри Серебряных Врат. И Уильям…

— Харрингтон может сам о себе позаботиться, — прерывает его Си-Джей, и резкость в его голосе привлекает моё внимание даже сквозь туман усталости. — Он прожил столетие в качестве призрака, он переживёт всё, что бы это ни было.

— Что-то использовало нашу связь против нас обоих.

Си-Джей вздыхает.

— Я найду его, — обещает он, и его голос смягчается. — Когда ты ляжешь спать, я попрошу Кассиэля присмотреть за тобой и выследить Харрингтона, — он притягивает меня к себе, и я таю в его объятиях, прижимаясь лицом к его груди. Его кожа тёплая, почти горячая, и я слышу ровный ритм его сердца у себя под ухом.

— Я так устала, — шепчу я, и его кожа заглушает мои слова. — Я устала убегать, прятаться, не знать, кому доверять. Я провела всю свою жизнь взаперти, и как только я почувствовала вкус свободы, это случилось. Я словно проклята.

— Ты не проклята, — яростно говорит он, его руки сжимаются вокруг меня в защитном объятии. — И ты не одинока, Изольда. Больше нет.

Я смотрю на него снизу вверх, чувствуя, как по моему лицу текут слёзы, и не в силах их остановить.

— Разве не так? Я даже не знаю, что делаю. Все в Серебряных Вратах либо хотят меня использовать, либо боятся, и я причиняю людям боль. Я никогда не чувствовала себя более одинокой, хотя меня окружают существа.

— У тебя есть я, — мягко говорит он.

— Ты? Вампир, который шпионит за мной, угрожал заявить на меня права, независимо от того, соглашалась я или нет? Который дерётся со всеми, кто приближается ко мне? У которого такие глубокие секреты, что я едва могу разглядеть их поверхность?

Он слегка вздрагивает от моей оценки, и я чувствую укол вины за то, что бросаю ему в лицо его поведение.

— Прости. Я ничего такого не имела в виду. Я устала и ни о чём не думаю.

— Это справедливо, — признаёт он, ослабляя хватку, как будто ожидая, что я отстранюсь. Я не отстраняюсь. Я крепче прижимаюсь к нему. Несмотря ни на что, есть что-то успокаивающее в его присутствии, в его твёрдой силе, когда я чувствую себя такой хрупкой. — Со мной было трудно.

— Это одно и то же, — бормочу я, хихикая.

— Я в этом не силён, — признаётся он с нехарактерным для него неуверенным видом. — У меня никогда раньше не было отношений, в которых я заботился бы о другом человеке, где я не мог бы думать ни о чем, кроме неё. Ты для меня новичок, вся эта ситуация новая, и я не уверен, что способен вести себя по-другому. Я хочу чего-то, я принимаю это. Если я не могу этого получить, я становлюсь одержимым этим.

— Но теперь у тебя есть я.

— Это не избавляет от навязчивой идеи, Иззи. Это просто меняет направление. Теперь ты у меня есть, и я никогда тебя не отпущу. Никогда. Ты будешь моей навсегда.

— Меня это вполне устраивает.

— Так ли это? Правда? Ты была изолирована всю свою жизнь. У тебя никогда не было парня или отношений. Теперь ты заставляешь меня предъявлять к тебе несправедливые требования, но я ничего не могу с этим поделать. Если у меня не будет тебя, я разнесу всё это королевство в клочья.

Я смотрю в его янтарные глаза, видя неприкрытую уязвимость за его яростными словами.

— Си-Джей, — тихо говорю я, проводя пальцами по одному из изменчивых узоров на его коже. — Я никуда не уйду. Тебе не обязательно угрожать уничтожением королевств, чтобы удержать меня.

Он стискивает челюсти.

— Ты говоришь это сейчас, но ты не понимаешь, с чем имеешь дело. Кто я такой. На что я способен, — от боли в его голосе у меня защемило в груди.

Я прижимаюсь губами к его шее, вдыхая запах его крови, текущей по венам.

— Я не боюсь тебя, Си-Джей. Я боюсь потерять тебя ещё до того, как у меня появится шанс узнать тебя всего.

Его руки конвульсивно сжимаются вокруг меня.

— Ты не потеряешь меня. Сама смерть не смогла бы разлучить меня с тобой.

— Это место меняет меня, — бормочу я, снова устраиваясь поудобнее. — Оно делает меня мрачнее, я меньше беспокоюсь обо всех остальных и больше сосредоточена на себе.

— Ты заслуживаешь быть эгоисткой после того, как так долго сидела взаперти.

— Дело не в этом, — говорю я, пугая себя. — Это не эгоизм. Это просто безразличие.

— Сомневаюсь в этом. Ты самое заботливое существо, которое я когда-либо встречал.

— Значит, ты не так уж хорошо меня знаешь.

— Я знаю достаточно. И если ты меняешься, становишься темнее, чудовищнее, то ты прекрасно впишешься в нашу компанию.

— В Серебряных Вратах?

— В мою.

В его. С Кассиэлем, падшим ангелом, который уже отнял ради меня жизнь. С Мясником Уильямом. Может, так оно и к лучшему. Может, перемены — не самое худшее, что может случиться. Может, это даже спасёт мне жизнь.

Глава 35. УИЛЬЯМ

Когда я бегу по каменным коридорам Серебряных Врат, моя призрачная форма оставляет за собой холод. Студенты вздрагивают и в замешательстве оглядываются, когда я прохожу мимо, чувствуя моё присутствие, но не видя меня. Моя ярость — сила, проявляющаяся в физическом мире, когда я иду. Зеркала трескаются, светильники мерцают, температура резко падает, а камень трескается.

Мне нужна дистанция. Пространство для размышлений. Чтобы понять, что произошло в душе с Изольдой. Кто-то использовал меня, а никто не использует меня, не испытывая ужасных последствий.

На краткий, восхитительный миг я снова обрёл телесность. Я чувствовал тепло Изольды, её кожу на своей, ощущения, которые, как я думал, были утрачены навсегда, когда я упал с Колокольни сто лет назад. Но потом этот знак появился у неё на груди, обжигая кожу, и она посмотрела на меня с ужасом.

Воспоминание о её страхе пронзает меня, как нож. Что бы ни случилось в том душе, это касалось не только нас. Кто-то превратил нашу связь в оружие и использовал это против нас обоих. Кто-то пометил её против её воли, и я позабочусь о том, чтобы они страдали больше, чем когда-либо испытывали раньше.

Я подхожу к Колокольне, сознательно не выбирая пункт назначения.

Место моей смерти вызывает ко мне. Я поднимаюсь вверх, минуя винтовую лестницу, и оказываюсь наверху, где в темноте безмолвно висит большой колокол.

Стоя у восточного окна, на том самом месте, где меня толкнули навстречу смерти, я смотрю на территорию академии.

Сколько времени моей загробной жизни было потрачено на созерцание мира, к которому я больше не могу прикоснуться? Сколько раз я испытывал облегчение от этого последнего мгновения, от произнесённых шёпотом слов на древнем языке, от внезапного толчка, от ужасного осознания того, что ждало меня внизу?

Теперь, впервые за столетие, у меня есть свобода. Возможность выйти за пределы своей тюрьмы. И что я с этим сделал? Подверг Изольду опасности. Единственного человека, который мог видеть меня, говорить со мной, прикасаться ко мне.

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Я не поворачиваюсь на голос, хотя каждая частичка моего призрачного тела напрягается.

— Аквила.

Си-Джей входит в колокольный зал, его шаги бесшумно ступают по древнему камню.

— Мне не потребовалось много времени, чтобы проследить за разрушениями. Профессора в смятении гадают, что за чёртова сущность проникла за пределы Серебряных Врат.

— Им и в голову не приходит заглянуть внутрь. Проваливай.

Он игнорирует меня, отходя на несколько шагов и любуясь тем же видом, что и я.

— Она беспокоится о тебе.

Это простое заявление застает меня врасплох.

— Она должна беспокоиться о себе. Этот символ…

— Пока бездействует, — перебивает он. — Она отдыхает.

Я поворачиваюсь к нему лицом, удивленная отсутствием враждебности в его тоне.

— Бездействует? Как?

— Вероятно, потому что ты оставил её одну стоять под проливным дождём крови, напуганную и испытывающую столько вины, что её хватило бы на целое королевство.

Это ранит. Это обжигает мои призрачные вены, как лесной пожар.

— Я не хотел оставлять её. Если бы я этого не сделал, ситуация обострилась бы.

— У тебя проблемы с гневом.

— Говорит вампир, который разрывает всё на части ради забавы.

Он ухмыляется, но не смотрит на меня.

— Это не гнев, это жажда насилия. Она у меня в крови.

— О?

— Мой отец был римским воином. Ты слышал о Древнем Риме, Харрингтон?

— Нет, — отвечаю я с любопытством. — Что это?

— Место, откуда я родом. Почти три тысячи лет назад мой отец сражался за империю, прежде чем был избран и обращён в вампира.

— Твоему отцу три тысячи лет? — я впечатлён, несмотря ни на что.

— Около того, — поправляет он с улыбкой.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Это информация, которая является… секретной, не так ли?

— Очень, — говорит он, — но кому ты собираешься рассказать?

— Справедливое замечание, — бормочу я. — А Изольда знает?

— Нет. И я пока ничего ей не скажу. У неё и так достаточно забот, чтобы не узнать, что её будущий муж — из совершенно другого мира, и в его жилах течёт кровь, которой нет в этом измерении.

— Ты дразнишь, — бормочу я. — Кто ты?

— Потом.

— Ещё больше тайн.

— У каждого из нас есть свои секреты, Харрингтон. Прямо сейчас её секреты более важны, чем мои.

— Она рассказала, что произошло?

— Да, — его челюсть сжимается, и я готовлюсь к взрыву ревности, угрозам. Вместо этого он говорит: — Ты был в душе. Что-то сделало тебя материальным, магия воды, как думает Изольда. А потом она превратилась в ловушку. Использовала вашу связь, чтобы осушить её.

— Осушить ее? — бормочу я. — В этом больше смысла.

— Хм. Она думала, что это истощает тебя, но в этом нет смысла. Сейчас это касается её.

— Ты прав. Такова была твоя оценка?

— Да.

Я подхожу ближе, изучая его.

— И ты не пытаешься отправить меня в преисподнюю за то, что я прикоснулся к ней? Это нехарактерная для тебя, Аквила, сдержанность.

— Поверь мне, я бы не хотел ничего лучшего, — признаётся он с натянутой улыбкой. — Но прямо сейчас ты полезнее живым. Или кем бы ты ни был.

— Прагматично с твоей стороны.

— Я полон сюрпризов, — он опирается руками о подоконник, его поза обманчиво небрежна, хотя я чувствую напряжение в его глазах. — Итак. Мясник из Серебряных Врат. Неплохое прозвище.

Я чувствую беспокойство.

— Ты проводил своё исследование.

— Когда кто-то приближается к тому, что принадлежит мне, я считаю своим долгом знать о нём всё.

— Она не твоя, — автоматически отвечаю я, хотя и без своей обычной язвительности.

Си-Джей холодно улыбается.

— О, но это так. Я забрал то, что принадлежало мне, — её девственность, и пообещал ей весь мир. Она приняла всё. Она моя. Мы можем обсудить ваши… отношения с ней сложатся позже. Прямо сейчас я хочу побольше узнать о тебе, Харрингтон. О Сангвинархе, который прорубил себе дорогу среди студентов Серебряных Врат сто лет назад.

— Это то, что говорится в записях? — спрашиваю я с озорной улыбкой, пока приятные воспоминания согревают моё ледяное тело.

— В записях говорится очень мало. Ты в значительной степени вычеркнут из официальной истории Серебряных Врат. Мне любопытно. Но есть фрагменты, если ты знаешь, где искать.

— И где же ты искал?

— В списке самых опасных студентов Серебряных Врат. Представь моё удивление, когда я увидел твоё имя в начале очень короткого списка.

— Дай угадаю, твоё — внизу.

— Может быть, — говорит он со зловещей улыбкой.

Я перемещаюсь на противоположную сторону колокольного зала, чтобы между нами было побольше пространства.

— И что же говорится в этих записях?

— Что ты был великолепен. Беспощаден. Что ты использовал кровь способами, которых никто не видел ни до, ни после. Что студенты исчезали, а их тела находили расчленёнными и изуродованными.

— О, старые добрые времена, — вдыхаю я.

— Ты собираешься вернуться к этому?

— Я вряд ли в состоянии что-либо сделать, не говоря уже о том, чтобы разрубить кого-то на куски.

— И всё же ты прикоснулся к моей девчонке.

— Эта забота, исходящая от тебя, довольно странная, — смеюсь я. — Скольким людям ты угрожал с тех пор, как прибыл в Серебряные Врата? Скольких бы ты убил, чтобы получить то, что хочешь?

Си-Джей не клюёт на приманку.

— Кого бы я ни попросил. Но мы говорим не обо мне. Мы говорим о том, что ты делаешь с Изольдой.

— Я не планировал того, что произошло в душе, — говорю я. — Я вообще не знал, что такое может случиться. Магия воды, позволяющая мёртвым временно обретать телесность, — это не то, с чем я когда-либо сталкивался.

— Но ты воспользовался этим, — говорит он.

— Конечно. Я поцеловал её, и она поцеловала меня в ответ. Она взяла мою руку и положила на своё сладкое влагалище, и я погрузил пальцы глубоко в неё, ощущая её оргазм всей ладонью. Это был момент прозрения.

— Уверен, что так оно и было. Изольда умеет заставить мужчину забыть собственное имя. Я хочу знать, что будет дальше. Тебе дали почувствовать вкус того, что, как ты думал, было утрачено навсегда. Собираешься ли ты продолжать в том же духе?

Этот вопрос затрагивает суть того, чего я избегал. Чего я хочу от Изольды? От этой странной загробной жизни, в которой я застрял?

— В течение века я существовал в каком-то оцепенении. Не жил, но и не двигался дальше. Затем появилась Изольда, и внезапно у меня снова появилась связь с внешним миром. Я хочу всё вернуть. Я хочу вернуть свою жизнь, и я хочу заставить тех, кто отнял её, заплатить так, как их больные, безумные умы даже представить себе не могут.

— Она тебе небезразлична, — замечает Си-Джей, и это не вопрос.

— Да, — признаю я. — Больше, чем следовало бы. Больше, чем это имеет смысл, учитывая, кто я такой.

Си-Джей изучает меня, выражение его лица непроницаемо.

— А если бы тебе пришлось выбирать между своими желаниями и её безопасностью? Что тогда?

— Её безопасность, — отвечаю я без колебаний. — Она затронула ту часть меня, о существовании которой я даже не подозревал. Я не знал, что могу заботиться о ком-то настолько, чтобы желать ему лучшего. Её кровь поёт для меня. Она зовёт меня. Она занимает мои мысли больше, чем я могу объяснить. Кажется, я не могу сосредоточиться ни на чём другом, кроме неё. Я нужен ей так же, как она нужна мне.

Он медленно кивает, словно подтверждая что-то самому себе.

— Хорошо. Потому что она в опасности, и я думаю, ты знаешь об этом больше, чем говоришь.

Я возвращаюсь к окну.

— Символ, который появился у неё на груди… Я уже видел нечто подобное раньше. В своих исследованиях магии крови и границ измерений.

— Что это?

— Знак коллекционера, — мрачно отвечаю я. — Магическая метка, предназначенная для отслеживания ценных экземпляров в разных мирах. На оккультных чёрных рынках моего времени такие метки использовались для того, чтобы заполучить редких существ, прежде чем они попадут в руки конкурентов.

Выражение лица Си-Джея мрачнеет.

— Коллекционеры.

— Да. Должно быть, они расставили ловушку, зная о моей связи с Изольдой. Использовали её, чтобы пометить её.

— Откуда они могли узнать о тебе? О твоей связи с ней?

Я отрицательно качаю головой.

— Должно быть, кто-то в Серебряных Вратах работает на них. Кто-то, кто знал, что я заперт в той комнате, кто знал, что Изольда может видеть меня, кто знал о нашей растущей связи.

— И кто знает достаточно о древней магии крови, чтобы устроить такую специфическую ловушку, — добавляет Си-Джей, явно прикидывая в уме возможные варианты. — Список подозреваемых невелик.

— Блэкридж, — предлагаю я, хотя и без особой уверенности.

Си-Джей качает головой.

— Маловероятно. Да, он коллекционирует редких существ, но сохраняет их живыми и невредимыми. Методы Коллекционеров слишком экстремальны даже для него.

Мы замолкаем, оба обдумывая последствия. В колокольном зале внезапно становится холоднее, как будто сами камни помнят о моей смерти и отражают её холод.

— Есть ещё кое-что, что тебе следует знать, — говорю я наконец. — Обо мне. О том, почему меня убили.

Си-Джей в ожидании приподнимает бровь.

— Мои исследования касались не только магии крови в целом. Я специально изучал способы создания врат между измерениями, используя кровь в качестве среды. Способы, которые могли бы передавать сознание между сосудами.

— Ты разрабатывал способ перемещения сознания из одного сосуда в другой. Как они. Изольда не будет…

— Она уже знает. Я ей рассказал.

Он на мгновение задумывается об этом.

— Значит, они убили тебя, чтобы ты не научился их методам.

— Может быть.

Он кивает.

— У нас действительно цивилизованный разговор?

Он смеётся.

— Не пойми меня неправильно, Харрингтон. Ты мне по-прежнему не нравишься. Но безопасность Изольды превыше всего. Если сотрудничество с тобой повысит её шансы выжить в грядущем, то именно это я и сделаю.

— Значит, временное перемирие? Ради неё?

Он кивает, протягивая руку на удивление цивилизованным жестом.

— Ради неё.

Я протягиваю руку, ожидая, что моя призрачная рука пройдёт сквозь его, как это произошло бы с любым живым существом. Вместо этого наши руки соприкасаются, и между нами пробегает холодок.

Улыбка Си-Джея снова становится озорной.

— Не забывай, что я не из этого мира, Харрингтон. Ваши законы на меня не распространяются.

— Заметил, — бормочу я. Я возвращаюсь к окну и смотрю на раскинувшиеся под нами Серебряные Врата. — Ты должен знать, что то, что произошло между мной и Изольдой, было не просто физической связью. Между нами есть связь, которую я пока до конца не понимаю.

— Знаю. Я видел, как она смотрит на тебя. Как она говорит о тебе. Что бы ни происходило между вами двумя, это нечто большее, чем просто любопытство или удобство.

— И это тебя не беспокоит?

— Я не слепой. Изольду влечёт к тебе по причинам, которые никто из нас до конца не понимает. Борьба с этим только оттолкнет её.

Я изучаю его с новой благодарностью.

— Ты более стратегичен, чем я думал.

— Я тот, кем должен быть, чтобы защитить то, что принадлежит мне, — просто отвечает он. — Я не забываю о полиаморных отношениях. У меня несколько отцов.

— О? — я приподнимаю бровь.

— У моей матери три мужа. Мой биологический отец и ещё двое других.

— Интересно. Значит, ты готов к тому, что Изольда будет не только с одним человеком.

— Если это то, что она выберет.

Быстрым движением он спрыгивает с Колокольни, и я наблюдаю, как он грациозно опускается на землю. Он смотрит на меня с улыбкой и в мгновение ока исчезает.

Этот разговор был поучительным. Сто лет назад Коллекционеры лишили меня жизни, чтобы защитить свою драгоценную коллекцию. Теперь, благодаря Изольде, у меня есть шанс снова стать цельным, и ничто не помешает мне вернуть то, что я потерял.

Глава 36. КАССИЭЛЬ

Наблюдать за спящей Изольдой — спокойный способ провести время. Я был удивлён, когда Си-Джей подошел ко мне и попросил присмотреть за ней, пока он отправляется на поиски призрака.

Я подхожу ближе к кровати, изучая едва заметную отметину на её груди, где появился символ, о котором Си-Джей вкратце рассказал мне, зная, что я его увижу. Сейчас он едва заметен, как тень под кожей, но я чувствую его зловещее предназначение. Кто-то пометил её, заклеймил, как скотину на убой. Я откидываю одеяло, снимаю с неё полотенце и смотрю на её обнажённую фигуру. Она восхитительна. Я провожу пальцем по символу, и он вспыхивает горячим и тяжёлым волшебством. Она шипит и ворочается во сне, но не просыпается. Её соски набухают от холода, и я провожу рукой по одному из них, прежде чем опустить её ниже. Проводя рукой по её животу, я останавливаюсь и затем провожу пальцем по её холмику. Она тихо стонет, когда я провожу пальцем по её клитору. То особое местечко, от которого она становится влажной и получает удовольствие. Я обвожу его кругами, надавливая сильнее, доставляя ей удовольствие, пока она спит.

У Изольды перехватывает дыхание, её бёдра неосознанно двигаются навстречу моим прикосновениям. Связь между нами пульсирует странной энергией, отличной от той, что я наблюдал между ней и Си-Джеем или призраком. Это кажется каким-то предопределённым, как будто сам факт моего падения с небес должен был привести к этому моменту. Скользя пальцем внутрь неё, я чувствую, что преграды, которая была раньше, больше нет. На неё претендовали, но это не помешало мне добавить ещё один палец и покрутить им, чтобы понаблюдать за её реакцией, пока она спит. Это гедонизм во всей красе, и от этого у меня начинает болеть член. Я вытаскиваю его из штанов свободной рукой и с тихим стоном дергаю за него.

Изольда смачивает мою руку, пока я доставляю ей удовольствие, и ахает, когда её клитор мягко напрягается. Она поворачивается на бок, лицом ко мне, сводит бёдра вместе, захватывая мою руку. Я отпускаю свой член, чтобы раздвинуть её ноги, чтобы продолжить движение. Я добавляю ещё один палец и провожу им по её клитору, а затем возвращаюсь в неё.

Она вздыхает, и я снова втягиваю свой член, мастурбируя над ней.

— Изольда, — бормочу я.

Ответа нет. Она действительно погрузилась в глубокий, измученный сон.

Убрав пальцы, я забираюсь на кровать, снова переворачиваю её на спину, раздвигая ей ноги. В качестве эксперимента я беру свой член и потираюсь головкой о её влажность. Я подавляю стон. Усиливая давление своим напряжённым членом, я провожу им по ней круговыми движениями, и она дрожит, её бёдра напрягаются, когда я усиливаю её возбуждение. Интересно, снюсь ли я ей. Или она думает, что это Си-Джей?

— Изольда, — шепчу я снова, но она по-прежнему не просыпается.

Я хочу погрузить свой член в её киску. Я хочу погрузить его в её желание, и чтобы она предъявила права на мою чистоту, мою девственность. Я хочу, чтобы она развратила меня самым греховным образом.

— Изольда, проснись.

По-прежнему ничего.

Интересно, каково было бы овладеть ею, пока она спит. Будет ли она возражать? Проснётся ли она и разозлится, или ей понравится то, что я с ней делаю? Моё любопытство берёт верх надо мной.

Я опускаю головку члена к её входу, ещё больше увлажняя его от её возбуждения. На мгновение я перестаю дышать, моё сердце бешено колотится от предвкушения и чего-то незнакомого. Но моя потребность соединиться с ней, понять это сильное влечение между нами, перевешивает всё.

— Касс, — бормочет она, но не встаёт.

Медленно я вгоняю в неё головку своего члена. Она невероятно тугая и тёплая, и я не могу сдержать стон, на этот раз громче. Её тело слегка напрягается, но она не просыпается. Я делаю паузу, давая ей возможность прийти в себя, возразить, но она только тихо бормочет и поворачивает голову набок, обнажая изящную линию шеи.

Я принимаю это за знак и нежно вхожу в неё глубже. Это ошеломляющее ощущение, пьянящая смесь удовольствия и почти духовной связи.

Её сущность сливается с моей, её жизненная сила пульсирует вокруг меня. Это не просто физическое, это метафизическое чувство, нечто фундаментальное, резонирующее между нами.

Её бёдра слегка двигаются, её тело откликается даже во сне. Воодушевлённый, я погружаюсь глубже, чувствуя, как она сжимается вокруг меня всем телом. Это экстаз, не похожий ни на что, что я когда-либо испытывал или мог себе представить. Её дыхание учащается, с её губ срываются тихие вздохи, когда я ритмично вхожу в неё.

Она снова напрягается, а затем расслабляется рядом со мной. На этот раз она шепчет моё имя на выдохе, что заставляет меня войти глубже и издать тихий стон, идущий из глубины моей души. Я нависаю над ней, упираясь руками по обе стороны от неё, когда она открывает глаза с испуганным стоном.

— Касс, — выдыхает она. — Я думала, это был сон.

— Это реальность, Изольда. Мне нужно было знать, что ты чувствуешь. Мне нужно было знать, насколько глубже может быть наша связь.

— Ты изнасиловал меня, пока я спала.

— Я знаю. Ты злишься?

Её глаза расширяются от удивления при моём вопросе, но затем она смеётся.

— Я должна злиться. Я должна была бы, чёрт возьми, надрать тебе задницу с этого момента и до середины следующей недели, но, чёрт возьми… — она выгибает спину, прижимаясь грудью ближе к моему лицу. — …с тобой чертовски хорошо.

— Я никогда раньше этого не делал.

— Я так и поняла. Твой способ соблазнения девушки несколько прямолинеен, и это говорит человек, который всю свою жизнь провёл взаперти.

— Я прошу прощения за свою резкость, но это слишком приятное ощущение, чтобы останавливаться, — я проникаю в неё глубже, и она издаёт тот звук удовольствия, который я люблю слышать из её уст.

Изольда снова выгибает спину, прижимаясь грудью к моей груди, и у меня в груди зарождается первобытное рычание. Ощущение того, как её тело двигается подо мной, ошеломляет, посылая по мне волны удовольствия, которые я хочу никогда не прекращать. Её киска сжимается вокруг моего члена, крепко сжимая меня, когда я слегка отстраняюсь, прежде чем снова войти в неё, на этот раз глубже.

— Кассиэль, — снова выдыхает она, впиваясь пальцами в мышцы моей спины и притягивая меня ближе к себе. — Это невероятно.

Её слова вызывают во мне прилив желания, и я двигаюсь с большей настойчивостью, каждый толчок вызывает у неё вздох или стон. Звук наших тел, соприкасающихся друг с другом, наполняет комнату симфонией удовольствия и потребности. Я чувствую, как её сущность сливается с моей, и эта связь выходит за рамки физического акта. Наши души переплетаются, связывая нас таким непостижимым образом.

Изольда обхватывает меня ногами за талию, притягивая к себе ещё глубже. Её бёдра двигаются синхронно с моими, встречая каждый толчок с такой же интенсивностью, совпадая со мной. Ощущения ошеломляющие, они поглощают каждую частичку моего существа. Я чувствую её наслаждение, как если бы оно было моим, и каждая волна накатывает на нас обоих одновременно.

— Изольда, — шепчу я ей на ухо, мой голос хриплый от желания и эмоций. — Ты — это всё. Ты — вселенная и звёзды.

— Кассиэль, — шепчет она в ответ, и в её голосе слышны глубокие эмоции.

Её тело прижимается ко мне, бёдра двигаются в такт моим толчкам. Её внутренние мышцы сжимаются вокруг меня, когда она приближается к кульминации.

Ощущения неописуемые. Это слияние физического экстаза и духовной связи. Её энергия струится вокруг меня, сливаясь с моим существом, создавая связь, которая превосходит простой акт любви. Я чувствую её, всю её целиком. Её силу, её уязвимость, её яростную решимость и её нежное сердце. Это ошеломляет, волна эмоций и удовольствия захлестывает меня с головой.

У Изольды перехватывает дыхание, и она издаёт тихий вскрик, когда её охватывает оргазм. Её тело сотрясается в конвульсиях, волны оргазма всё глубже втягивают меня в неё. Моё освобождение быстро нарастает, первобытная сила требует выхода. Последним, глубоким толчком я изливаю себя в неё, и наш общий экстаз разрушает границы между нами.

Мы лежим, вплетённые друг в друга, затаив дыхание, наши тела всё ещё трепещут после нашего единения. Я прижимаюсь лбом к её лбу, наше дыхание смешивается, когда мы разделяем этот интимный момент. Её глаза встречаются с моими, наполненные удивлением и глубиной эмоций, которые заставляют моё сердце трепетать.

— Ты такой ублюдок, — раздаётся рядом с нами голос Си-Джея.

Я поворачиваю голову и вижу, что он присел на корточки, и выражение его лица не то чтобы злое, но и недовольное тоже.

— Лучше бы это произошло по обоюдному согласию.

— Не совсем, — отвечаю я, неохотно отстраняясь от тепла Изольды. — Я наблюдал за ней, и меня охватило желание. Я хотел узнать, каково будет чувствовать мой член внутри неё.

— Пока она спала, — говорит Си-Джей, и в его голосе звучит угроза, которая обещает снести мне голову с плеч.

Изольда быстро вмешивается.

— Всё в порядке, я не сержусь.

Янтарные глаза Си-Джея опасно сверкают.

— Если ты не злишься, это не значит, что всё правильно.

Я сажусь, натягивая одеяло на обнаженное тело Изольды, хотя и остаюсь непримиримым.

— Я понимаю твоё беспокойство, но то, что произошло между нами, было невероятным.

— Это было то, чего хотел ты, а не то, на что она согласилась, — перебивает Си-Джей, поднимаясь, когда я встаю с кровати и прячу свой член, его голос убийственно тих. — Есть разница.

Изольда приподнимается на локтях, её голубые глаза переводятся с одного на другого.

— Си-Джей, я же сказала, что всё в порядке. Я не какая-то беспомощная жертва.

— Ты была без сознания, — замечает он, крепко сжав челюсти. — Это не согласие, Изольда. Это изнасилование.

— Нет, если я этого хотела, — выдавливает из себя Изольда.

— Ты спала! — кричит Си-Джей. — Откуда ты можешь знать, что хотела?

— Я хотела этого с тех пор, как впервые увидела его, — выдавливает она из себя. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я, так что перестань ныть и скажи мне, нашёл ли ты Уильяма.

— Тебя это действительно не беспокоит? — недоверчиво спрашивает он.

— Нет.

Он сжимает челюсти и заметно успокаивает себя.

— Тебе чертовски повезло, что она такая великолепная, как есть, иначе ты бы составил Харрингтону компанию в царстве призраков.

— Согласен, она великолепна, — бормочу я.

Си-Джей глубоко вздыхает.

— Я нашёл Харрингтона. Он на Колокольне, задумчивый, как театральный призрак, которым он и является.

— С ним всё в порядке? — спрашивает Изольда.

— Он в порядке. Злой, но в порядке. У нас был разговор, — выражение лица Си-Джей меняется, становясь более серьёзным. — О символе. О том, кто мог наложить его на тебя.

Я выпрямляюсь, и мои крылья слегка расправляются, когда к нам возвращается серьёзность ситуации.

— Что ты узнал?

— Этот символ является меткой коллекционеров. Используется на тайных чёрных рынках, чтобы получить редкие экземпляры до того, как их захватят конкуренты.

Изольда прижимает руку к груди, проводя пальцами по тому месту, где светился символ.

— Значит, на меня уже претендуют? Коллекционеры?

— Не обязательно, — говорю я. — Если бы это было так, они бы пришли за тобой. Это больше похоже на поисковый маяк. Когда они приходят, они знают, кого брать.

— Так кто же с ними работает и почему они до сих пор не пришли за мной? — спрашивает Изольда, и в её глазах читается беспокойство.

— Два вопроса, на которые мы найдёт ответы, — говорю я.

Си-Джей подходит к окну, его поза напряжена, когда он осматривает территорию академии.

— Мы должны предположить, что они уже здесь. Тебя бы не пометили, если бы они не были достаточно близки, чтобы действовать.

— Тогда зачем ждать? — спрашиваю я, устраиваясь на кровати рядом с Изольдой. — Если у них есть способ выследить её, почему бы просто не забрать?

— Потому что защитные чары Серебряных Врат всё ещё действуют, — мрачно отвечает Си- Джей. — Но они не будут действовать вечно. Коллекционеры терпеливы. Они дождутся подходящего момента, когда защита ослабнет. Кто бы ни поставил клеймо, это существо действует самостоятельно. Поскольку ты, я и Айзек уже защищаем Изольду, у них недостаточно сил, чтобы справиться с ней в одиночку.

Изольда плотнее закутывается в одеяло.

— Звучит не очень.

— Нет, — соглашаюсь я. — Благодаря этому у нас есть, возможно, несколько дней на подготовку.

— Или несколько часов, — мрачно добавляет Си-Джей. — Мы не знаем их временных рамок.

— Тогда мы составим свои собственные, — говорит Изольда, и её голос становится твёрже.

Она вылезает из постели, кутаясь в простыню, как в броню.

— Я устала от того, что за мной охотятся, устала ждать, когда они сделают первый шаг.

Си-Джей отворачивается от окна, его янтарные глаза одобрительно сверкают.

— Что у тебя на уме?

— Думаю, мы сами расставим ловушку, — отвечает она, подходя к своему гардеробу. — Если они так сильно хотят меня, давайте дадим им то, что, по их мнению, они хотят.

Я чувствую, как мои крылья подрагивают от беспокойства.

— Изольда, это невероятно опасно. Мы не знаем, сколько их и на что они действительно способны.

— Мы знаем достаточно, — возражает она, доставая одежду резкими, решительными движениями. — Они хотят пытать меня и расчленить. Они заклеймили меня, как скотину, и они убили Уильяма сто лет назад, потому что он слишком близко подошёл к раскрытию их отвратительных методов.

Её магия искрится на кончиках пальцев, когда в ней нарастает гнев, эта защитная сила, которая развивалась с тех пор, как она прибыла в Серебряные Врата. Воздух в комнате наполняется энергией.

— Пусть приходят.

— Это эпически плохая идея, — говорю я.

— У меня есть вы двое, не так ли? Разве вы уже не доказали, что сделаете всё, чтобы защитить меня? И Уильям не совсем беспомощен. Держу пари, он хочет отомстить.

— О, ещё как, — говорит Си-Джей, — настолько сильно, что это может оказаться преимуществом, которого они не ожидают.

Я смотрю на него и Изольду, чувствуя приближение войны.

— Тогда мы будем сражаться.

Си-Джей одаривает меня бешеной ухмылкой.

— Точно подмечено, пернатый.

Волна предвкушения, пронзающая меня, горяча и сильна. Меня охватывает желание защитить Изольду любыми необходимыми средствами. Кто бы ни пришёл за ней, он не проживет достаточно долго, чтобы прибрать её к рукам.

Глава 37. ИЗОЛЬДА

— Нам нужен план, — говорю я, натягиваю чёрные джинсы и белую рубашку. — Что-нибудь более конкретное, получше чем просто «пусть приходят».

— Мы не будем этого делать, — внезапно говорит Кассиэль.

— Что? Почему нет?

— Это слишком опасно.

— На самом деле у нас нет особого выбора.

Я смотрю на Си-Джея, который внимательно изучает Кассиэля.

— Вообще-то, он прав. Ещё слишком рано.

— Слишком рано? — прохрипела я. — Они могут прийти за мной в любую секунду.

— Могут, но ты не готова, а сражаться с ними — равносильно самоубийству.

— Что? — сбивает меня с толку.

— Ты здесь меньше недели, Иззи. Ты ещё недостаточно подготовлена, чтобы драться. Вот почему Блэкридж отправил тебя на те занятия, на которые отправил. Чтобы тренировать тебя.

— Но ты только что сказал, что мы должны сражаться!

— А теперь я передумал.

— Я тоже, — заявляет Кассиэль. — Нам нужно больше времени.

— У нас нет времени! Перестаньте меня защищать и помогите мне! — я отворачиваюсь от них, кипя от злости, хотя в глубине души понимаю, что они правы.

— Иззи! — из-за двери доносится голос Айзека.

Я рывком открываю её и свирепо смотрю на него.

— Что?

— Ты в порядке? — серьёзно спрашивает он.

— В ярости, но в порядке. А ты?

Он хмурится и входит в комнату, где напряжение зашкаливает.

— У нас возникли разногласия.

— Хочу ли я знать? — мрачно спрашивает он.

— Нет, — отвечаю я, но не успеваю продолжить, как зеркало на моём столе начинает вибрировать.

Мы с Айзеком обмениваемся взглядами и бросаемся вперёд.

— Мама! Папа!

Я смотрю в зеркало, Айзек стоит рядом со мной. В поле зрения всплывает потрясённое лицо нашей матери.

— Иззи! — кричит она. — У меня мало времени. Найди друга своего брата. Он сможет защитить тебя. Он… — связь обрывается.

— Мама? — кричу я, постукивая по зеркалу. — Мама!

— Она пропала, — мрачно говорит Айзек. — По крайней мере, мы знаем, что она жива.

— Пока что, — бормочу я. — А что насчёт Папы?

Айзек пожимает плечами.

Я качаю головой.

— Почему она хотела, чтобы я нашла тебя? — спрашиваю я, поворачиваясь к Си-Джею. — Он…?

— Самый могущественный вампир в королевстве? — заканчивает за меня Си-Джей с такой улыбкой, что мне хочется стереть её с его лица, и моя киска становится влажной.

— Тьфу, как пожелаешь, — усмехаюсь я.

Его улыбка не сходит с лица.

— Они не ошибаются.

— Она этого не говорила!

— Нет, но она говорила серьёзно. Я могу защитить тебя.

— Тем, что не позволяешь мне расставить ловушку для этих ублюдков.

— Это только начало.

— Грр, — рычу я, и тут шум снаружи заставляет меня нахмуриться. Я быстро подхожу к окну и смотрю вниз, во двор. — Что за чертовщина?

— Что там? — спрашивает Кассиэль, вставая у меня за спиной.

— Массовая драка, — комментирует Си-Джей. — Интересно, кто её начал.

Он пристально смотрит на Бенца, перемещаясь и разрывая на части каждое существо, которое попадается ему под руку.

— Мы должны остановить его, — говорит Кассиэль.

— Скоро зазвонит колокол, — говорит Айзек, но этого не происходит.

Мы стоим там и смотрим на кровавую бойню, и никто ничего не делает, чтобы остановить её.

— Я спущусь туда, — говорит Си-Джей и открывает окно.

— Нет! — кричу я, но уже слишком поздно. Он выпрыгивает из окна, а Кассиэль сразу за ним, расправляя крылья, чтобы смягчить падение.

Айзек следует за ними, и что-то глубокое, мрачное и дурное предчувствие заставляет меня последовать за ними. Я приседаю на подоконник, а затем грациозно спрыгиваю на землю, приземляясь на корточки и оглядываясь по сторонам. Все ребята втянуты в драку, в которой сейчас участвует около сотни существ.

— Что за фигня?

Я оглядываюсь по сторонам, земля дрожит у меня под ногами. Дикая жестокость битвы быстро нарастает, и существа принимают всё более чудовищные формы. Кровь разбрызгивается по древним камням, когда когти и клыки раздирают их. Воздух наполняется нечеловеческим рычанием и треском ломающихся костей.

Я отчаянно пытаюсь найти своего брата и своих ребят.

Си-Джей полосует когтями по горлу студента, который злобно пытается выпотрошить его.

Крылья Кассиэля раскрываются и втягиваются, когда он движется сквозь хаос.

С кончиков его пальцев срываются золотисто-чёрные молнии, отбрасывая нападающих назад, к каменным стенам. Но даже его сила падшего ангела, похоже, не справляется с таким количеством обезумевших существ.

Айзек — сгусток атакующей магии, пламя вырывается из его рук, когда он прокладывает путь в ближнем бою. Смерть и разрушение повсюду.

И тут я замечаю нечто такое, от чего у меня кровь стынет в жилах.

Стоящего на краю двора, совершенно неподвижного среди этого хаоса, не дерущего, не двигающего, просто наблюдающего. Наблюдающего. Делающего заметки в дневнике в кожаном переплёте.

Профессора.

Не одного, а двух. Трёх, Четырёх.

Блэкриджа, расположенного в стратегически важных точках, нигде не видно. Колокол не звонит.

Это не случайное насилие, оно спланировано. Кто-то намеренно спровоцировал эту массовую драку, чтобы посеять хаос.

Но по какой-то причине, кажется, на меня это не действует.

Я оглядываюсь в поисках кого-нибудь похожего на меня, того, кто мог бы помочь мне остановить это безумие, но я понимаю, что окружена ведьмами, которые подставили мне подножку на днях.

Их трое, их глаза сверкают чёрным, когда они хихикают.

— Потерявшийся маленький ягнёнок, — воркует главная. — Такая одинокая, такая испуганная.

— Я вас не боюсь, — выплевываю я и использую свою магию, чтобы создать щит.

Она шипит, обнажая на меня зубы, и наносит по щиту заклятие, которое разрывает его на части.

Я отшатываюсь, когда её подружки бросают мне под ноги магию, от которой у меня мурашки бегут по коже. Они толкают меня назад, загоняя в угол. Я собираю в себе всю магию, на какую способна, и выплескиваю её наружу мощной волной.

Они спотыкаются, но то, что ими управляет, сильнее.

— Чёрт, — бормочу я. — Чёрт.

Они приближаются ко мне, и символ на моей груди раскаляется добела. Я задыхаюсь, когда боль разливается по моим венам. Хихиканье ведьм переходит в торжествующие вопли, когда символ разгорается ярче. Я чувствую, как это тянет что-то глубоко внутри меня, истощая мои силы с каждым импульсом жгучей боли.

У меня подгибаются колени, когда этот символ вызывает ещё одну волну боли в груди. Я прижимаюсь спиной к неумолимо холодному камню здания академии. Мне некуда бежать, ведьмы приближаются. Главная использует свою магию, чтобы развернуть меня, и я ударяюсь лицом о камень, отчего издаю стон.

Она срывает с меня рубашку взрывом магии, достаточно мощным, чтобы обжечь мне кожу.

Две другие ведьмы связывают мне руки змееподобными кольцами чёрной магии, которая проникает в мою кожу, пытаясь повредить. Я закрываю глаза и кричу, когда первый удар хлещет меня по спине, рассекая кожу и вызывая кровотечение.

— Он не твой! — воскликнула главная. — Он мой.

— Кто? — вскрикиваю я, когда второй удар обрушивается на меня.

— Си-Джей, — шипит она. — А ты как думаешь, маленькая шлюшка?

— Что? — я вскрикиваю и закрываю глаза от третьего удара. Мои раны мгновенно заживают, но это не прекращает боли.

— Маленькая шлюшка думает, что может прийти сюда и забрать то, что принадлежит мне?

Четвёртый удар плетью обрушивается на меня, и я снова кричу, пронзительно и отчаянно. Хихиканье ведьм эхом отдается в моих ушах, их злобное ликование действует мне на нервы. Символ на моей груди пылает тошнотворным жаром, высасывая из меня силы, как пиявка. Он никогда не должен был истощать Уильяма.

Он истощал меня. Вот почему моя магия так слаба. Эти сучки заклеймили меня и ждали своего часа.

— Он никогда не будет твоим, — выдавливаю я, тяжело дыша, когда пятый удар обрушивается на мою спину. Боль невыносима, но я отказываюсь доставлять им удовольствие видеть, как я разрушаюсь. — Он даже не знает твоего имени.

Главная ведьма издаёт резкий смешок.

— Он довольно громко стонал, когда мы трахались прошлой ночью, — шипит она.

Ещё один удар обрушивается на мою спину, и я прикусываю губу, чтобы подавить крик.

Кровь стекает по моей коже, раны заживают почти так же быстро, как и были нанесены, но боль остаётся.

— Лгунья! — кричу я. — Он бы тебя и пальцем не тронул!

Борясь с путами, я знаю, что не могу вырваться. Метка забирает мою магию и, вероятно, отдаёт её этим сучкам-ведьмам. Я сжимаю челюсти и сосредотачиваюсь на странном ощущении, вибрирующем под моей кожей. Символ разгорается всё сильнее, но это не просто боль, он живой. Он извивается, как змея, под моей плотью, обвиваясь вокруг моей сущности, пытаясь сжать её.

Но я этого не допущу. Я не позволю им заклеймить меня или сломить меня.

С каждым ударом ощущение становится сильнее, клубящаяся тьма поглощает боль и превращает её во что-то другое. Что-то мощное.

Моя защитная магия всегда была реактивной, оберегающей, но это… это другое. Это дикое, первобытное чувство, порождённое яростью и агонией.

И оно отдельное. Это что-то новое.

Или очень, очень старое, дремлющее в моей крови.

Я делаю глубокий вдох, сосредотачиваясь на тёмной энергии, бурлящей внутри меня. Следующий удар наносится, но на этот раз вместо крика я смеюсь. Этот резкий, горький звук эхом разносится по двору, прорываясь сквозь хаос драки. Ведьмы замирают, застигнутые врасплох моей реакцией.

— Вы думаете, что сможете сломить меня? — зашипела я, и мой голос пропитан ядом. — Вам придётся сильно постараться.

— Иззи! — низкий рёв Си-Джея доносится до моих ушей сквозь какофонию битвы, бушующей вокруг нас.

Главная ведьма усмехается:

— Теперь он не сможет спасти тебя, маленькая шлюшка. Ты наша.

Она снова поднимает руку, чёрная магия потрескивает на кончиках её пальцев.

Я задыхаюсь, когда молния пронзает моё тело, поджигая каждое нервное окончание.

— Иззи!

Я поворачиваю голову и вижу, что Си-Джей несётся ко мне, врезаясь в одно существо за другим, разрывая их в клочья просто за то, что они встали у него на пути.

Я не знаю, почему он не может телепортироваться, но я предполагаю, что это как-то связано с той магией, которая вызывает эту ярость, которая, кажется, обрушилась на всех, кроме меня.

— Нет! — кричит главная ведьма, и от взрыва магии, наполненного таким количеством магии, что я падаю на колени, я внезапно оказываюсь в тишине, шум битвы стихает, а воздух вокруг меня становится чёрным, как смоль, и наполняется злобой.

Глава 38. СИ-ДЖЕЙ

Бессмысленная жестокость, охватившая меня, как только я приземлился во внутреннем дворе, разрывает меня на части. Я хочу убивать, полакомиться кровью всех этих существ, но как только я увидел, что Изольда в беде, я отбросил это желание. Я не могу телепортироваться. Что-то ослабляет магию вокруг нас, но усиливает агрессию всевозможных монстров.

— Иззи!

Я пинаюсь, бью кулаками и прокладываю себе путь через двор, но к тому времени, как я добегаю до неё, она уже пропала.

Исчезла.

С неё содрали кожу и схватили три ведьмы, кудахчущие и шипящие чёрной магией. Одна из них мне знакома. Она приставала ко мне с тех пор, как я приехал, но никогда не интересовала меня.

— Где она? — реву я, пытаясь прорваться сквозь черную магию, которая окружает меня. Мои глаза прикованы к ведьмам, которые забрали мою девочку.

Главная ведьма насмехается надо мной, её глаза полны торжествующей злобы.

Она пожимает плечами.

— Какая разница. Главное, чтобы она была далеко отсюда.

Первобытный, дикий рык вырывается из моего горла, когда я бросаюсь к ним, но невидимый барьер останавливает меня. Я бьюсь об него, рыча и царапая когтями воздух, но он непроницаем. Ведьмы, кажется, удивлены не меньше меня, что их что-то защищает.

— Что вы сделали? — рычу я. Земля под нами дрожит от силы моей ярости, камни трещат под напором моей высвобожденной мощи. Вокруг нас всё ещё бушует битва, существа рвут друг друга с бессмысленной яростью, но всё, на чем я могу сосредоточиться, — пустое пространство, где несколько мгновений назад стояла Изольда.

— Мы ничего не делали, — протестует главная ведьма, её уверенность колеблется, когда она лихорадочно оглядывается по сторонам. — Мы никуда её не посылали!

Её нервозность и страх в глазах говорят мне о том, что она говорит правду.

Мне нужно подумать. Мне нужно подумать, а затем действовать. Реакция ни к чему меня не приведёт. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю, используя эти несколько драгоценных секунд, чтобы собраться с мыслями, очистить свой мозг от остатков боевого тумана и занять позицию, необходимую для того, чтобы помочь Изольде. Когда я открываю глаза, я выпускаю когти и решительным движением разрываю барьер, который мешает мне добраться до этих сук. Возможно, они ничего не знают о том, куда делась Изольда, но они загнали её в угол и пытали.

Они заплатят.

Я перерезаю горло первой ведьме, прежде чем она успевает вскрикнуть. Её кровь разбрызгивается по древним камням, когда она падает, широко раскрыв глаза от шока. Двое других отшатываются, их прежняя уверенность улетучивается. Но они не могут убежать от меня или моего гнева. Сохраняя спокойствие, я тянусь ко второй ведьме, резко сворачиваю ей шею и позволяю её телу упасть на камни. Оставшаяся ведьма ползёт назад по скользким от крови камням, её глаза расширены от ужаса, когда она смотрит на меня.

— Пожалуйста, — хнычет она, — я не знаю, куда она делась. Клянусь кровью моего клана, мы её никуда не отправляли!

Я присаживаюсь на корточки рядом с ней, мои когти вытягиваются ещё дальше, блестя от крови её сестёр-ведьм.

— Но ты заклеймила её, не так ли? — говорю я тихо, мой голос убийственно спокоен, несмотря на ярость, бурлящую в моих венах. — Ты пытала её. Ты оскорбила её. Ты причинила ей боль. Ты знаешь, что я делаю с существами, которые причиняют боль моей девочке?

Она бросает взгляд на двух мёртвых ведьм.

Быстрым движением я сдавливаю ей трахею и продолжаю сдавливать, пока её голова не отрывается от шеи. Я бросаю её, когда её тело падает рядом с её товарками.

Их кровь стекает на древние камни, смешиваясь с кровавыми следами более масштабной битвы, всё ещё бушующей вокруг нас.

Но всё это не имеет значения. Изольда пропала, захвачена силами, которых я не понимаю, и каждая секунда, которую я трачу здесь, — ещё одна секунда, когда она в опасности. Это Коллекционеры или кто-то другой? Каждый мой отточенный инстинкт подсказывает мне, что всё гораздо серьёзнее, чем мы думали.

— Си-Джей! — голос Кассиэля прорывается сквозь хаос, когда он приземляется рядом со мной.

— Наконец-то, — рычу я, а затем вижу, как Уильям несётся к нам через двор. — Они забрали её. Изольда исчезла.

Призрачная фигура Уильяма мерцает от ярости, его красные глаза горят ярче, чем я когда-либо видел.

— Куда?

— Я не знаю. Ведьмы пытали её, а потом она просто исчезла. Чёрная магия, — я указываю на три трупа у своих ног. — Они сказали, что не забирали её.

— И ты им поверил? — Уильям рычит.

— Я убил их, так что да, я им поверил. Они были шокированы её исчезновением.

Крылья Кассиэля раскрываются полностью, серебряные глаза осматривают двор со сверхъестественной интенсивностью.

— Битва всё ещё продолжается, но она искусственная. Кто-то организовал этот хаос, чтобы скрыть похищение Изольды.

В гуще схватки появляется Айзек, из глубокой раны на лбу которого струится кровь.

— Где моя сестра? — требует он, его атакующая магия потрескивает вокруг его кулаков, как живое пламя.

— Исчезла, — мрачно отвечаю я ему. — Похищена во время драки.

Магия Айзека вырывается наружу волной разрушительной силы, разбрасывая ближайших бойцов в разные стороны.

— Нет! Я обещал защищать её!

— Мы все обещали, — говорит Кассиэль напряженным от самобичевания голосом. — И мы потерпели неудачу.

— Коллекционеры, — шипит Уильям, его фигура твердеет от ярости. — Они использовали ведьм как отвлекающий манёвр, пока забирали её.

— Я так не думаю, — медленно произношу я. — Я думаю, это нечто большее, чем они сами.

— В каком смысле больше? — спрашивает Кассиэль, но в том бесстрастном тоне, который обычно меня раздражает. Сейчас мне это нужно. Мне нужно, чтобы он оставался спокойным и помог мне разобраться с этим.

Уильям кипит от злости и в своём призрачном обличье ничем не поможет, а Айзек рухнул под тяжестью того, что его сестру похитили.

Я осматриваю двор, мысленно пробираясь сквозь хаос.

— Оглянись вокруг. Профессора стоят по углам и что-то записывают. Время начала этой массовой драки. То, как магия агрессии подействовала на всех, кроме Изольды. Это инсценировка, а не точный удар, нацеленный исключительно на Изольду. Это не они.

— Кто-то внутри академии организовал это — говорит Уильям.

— Но кто? — спрашивает Кассиэль. — А зачем забирать её сейчас?

— Потому что она становится слишком могущественной, — отвечаю я. — Её защитная магия быстро развивается. Кто-то хотел, чтобы она исчезла до того, как станет слишком опасной, чтобы её можно было сдерживать.

Я мрачно киваю.

— Вопрос в том, сотрудничают ли они с Коллекторами или преследуют свои собственные цели.

— А это имеет значение? — рычит Уильям. — Мы должны найти её. Сейчас.

— Это важно, потому что от этого зависит, как мы вернём её, — отвечаю я, заставляя себя мыслить стратегически, несмотря на то, что все инстинкты кричат мне разнести всё в пух и прах, пока я не найду её. — Это не Коллекционеры, я нутром чую.

— Ты должен простить меня за то, что я не доверяю твоему нутру, — рычит Уильям.

— Верь во что хочешь, но я прав, — огрызаюсь я в ответ Уильяму. — Коллекционеры забрали бы её аккуратно. А тут всё грязно, публично, сделано для того, чтобы послать сообщение.

— Это сообщение для нас, — говорит Кассиэль. — Это был метод разделения.

— Вот именно, — соглашаюсь я. — Они хотели оставить её одну. Сучки-ведьмы добрались до неё первыми по совершенно другой причине. Выбор времени был неудачным, но в то же время спланированным. Они забрали Изольду в определённый момент.

Битва вокруг нас затихает, когда стихает заклинание, спровоцировавшее массовое насилие. Студенты и другие существа разбегаются в стороны, выглядя ошеломлёнными и растерянными, многие из них не помнят о полученных спортивных травмах. Много погибших. Профессоров больше нигде не видно.

— Блэкридж, — шипит Уильям, и его призрачная форма мерцает с новой яростью. — Где, чёрт возьми, был Блэкридж во время всего этого?

Вот вопрос, который не давал мне покоя. Директора нигде не было видно во время самого жестокого насилия, которое Серебряные Врата наблюдали за последние десятилетия.

— Почему?

— Действительно, чёрт возьми, почему, — отвечает он, и мы замолкаем, пытаясь разобраться в этом, пока не стало слишком поздно.

Глава 39. ИЗОЛЬДА

Холодно. Темно. Сыро.

Эти ощущения пронизывают моё сознание, пока я пытаюсь понять, где нахожусь. В голове стучит с каждым ударом сердца, а во рту ощущается привкус меди и пепла. Воздух насыщен запахом древнего камня и чего-то химического и острого, что обжигает мне ноздри.

Я стою на коленях и пытаюсь встать, но мои конечности кажутся свинцовыми и невероятно тяжёлыми.

Комната вокруг меня постепенно обретает очертания. Каменные стены, скользкие от влаги, сводчатые потолки, теряющиеся в темноте, и странные символы, выгравированные на полу, которые, как я чувствую, пахнут засохшей кровью. Пространство обширное, похожее на пещеру, с темными нишами, в которых находятся фигуры, которые я не могу разглядеть.

— Ты очнулась. Отлично.

Голос эхом раздаётся из темноты, знакомый по своему культурному звучанию, и заставляет меня вздрогнуть. Я пытаюсь поднять голову, пытаясь найти его источник.

Блэкридж делает шаг вперёд.

— Где я? — мой голос звучит хрипло, я передергиваю плечами, вспоминая, как с меня сдирали кожу. Если он работает на Коллекционера, у меня ещё столько всего впереди, а я не могу сдвинуться ни на дюйм.

— В безопасном месте, — отвечает он, размеренными шагами приближаясь к моей каменной плите. — Или, точнее, там, где другие будут в безопасности от тебя.

— Что это значит? Я никому не причинила вреда.

— Пока нет, — он кружит вокруг меня, изучая с клинической отстранённостью. — Но причинишь. Заклинание агрессии подействовало на всех в том дворе, кроме тебя. Очаровательно, не так ли?

Клеймо на моей груди вспыхивает.

— Ведьмы.

— Они были досадным осложнением, — перебивает Блэкридж. — Их мелочная ревность чуть не помешала моему эксперименту. Я не учёл их личной мести против тебя.

От того, как небрежно он отзывается о пытках, которым я подверглась, у меня по спине пробегает холодок.

— Эксперименту?

Он останавливается передо мной, глядя на меня сверху вниз своими пугающе тёмными глазами.

— Ты думала, что эта внезапная вспышка насилия была случайной, мисс Морворен? Спонтанная массовая истерия, затронувшая десятки могущественных сверхъестественных существ одновременно?

— Ну, нет, но это были вы? Вы стали причиной? Вы спровоцировали насилие.

— Я просто создал условия, — поправляет он, как будто это различие имеет значение. — Насилие уже было там, оно тлело под поверхностью в каждом существе, присутствующем здесь. Я просто снял запреты.

— Зачем?

— Чтобы посмотреть, кто будет сопротивляться, конечно, — его рука парит над моей головой, почти не касаясь. — Магия насилия — одна из самых примитивных, ей труднее всего противостоять. Она обходит высшее сознание, воздействуя на примитивный мозг. Она должна была повлиять на тебя, как и на всех остальных.

Я помню странную ясность, которую я ощутила во дворе, то, как меня не коснулась жажда крови, пожиравшая всех вокруг.

— Но на меня она не повлияла.

— Нет, — говорит он, и в его глазах вспыхивает голод. — Не повлияла. Даже твой брат пал жертвой, несмотря на свою значительную силу. Но ты осталась невредима, твой разум был ясен, в то время как вокруг царил хаос. Это не должно быть возможным, мисс Морворен.

Я пытаюсь подняться еще выше, но невидимая тяжесть, давящая на меня, усиливается.

— Что вы со мной сделали? Почему я не могу пошевелиться?

— Простое сдерживающее заклинание, — пренебрежительно говорит он. — Ничего такого, что могло бы причинить тебе вред, но необходимо, пока я точно не пойму, кто ты.

— Я вампир, — говорю я, хотя мои слова звучат неубедительно.

Блэкридж смеётся, и звук зловещим эхом разносится по огромному пространству пещеры.

— Если бы это было всем, чем ты являешься, мисс Морворен, магия насилия поглотила бы тебя, как и остальных. Нет, ты — нечто гораздо более интересное, чем вампир, даже женского аспекта близнеца недостаточно, чтобы ты так резко выделялся.

Он уходит в тёмную нишу и возвращается с древним фолиантом.

— Коллекционеры хотят заполучить тебя, потому что ты диковинка, — продолжает он, и его голос приобретает интонации лектора. — Они верят, что вампирша-близнец является идеальным носителем опасных знаний из-за чуткой связи с близнецом-мужчиной. Разумное предположение, но неполное. Они мясники, маскирующиеся под учёных. Они уничтожают то, что, по их утверждению, должны сохранить, превращая живые существа в простые сосуды.

— Тогда почему я здесь? Зачем вы забрали меня?

— Отчасти, чтобы защитить тебя, — признаётся он, переворачивая страницы гримуара, не прикасаясь к ним. — В наши планы не входило, чтобы с тебя заживо содрали кожу жалкие студентки.

— Полагаю, спасибо вам?

Он улыбается, но в его улыбке нет теплоты.

— Не за что.

— Где мы находимся? Это всё еще Серебряные Врата?

— Мы под ними, — отвечает он, неопределённо указывая на каменный потолок. — Глубоко под землёй. Эти пещеры появились на века раньше академии. Именно из-за них здесь были построены Серебряные Врата, чтобы охранять то, что находится внизу.

— И что же это такое?

Его улыбка становится холоднее.

— Знание, мисс Морворен. Такое знание, которое никогда не должно быть раскрыто. Такое знание, за обладание которым Коллекционеры готовы убить, и будут убивать многократно.

— Я всё ещё не понимаю, почему я здесь, — говорю я, борясь с давящим на меня грузом. — Если бы вы хотели защитить меня от Коллекционеров, вы могли бы сделать это, не похищая меня.

— Я защищаю Серебряные Врата и их секреты прежде всего, — резко говорит Блэкридж. — Когда студент проявляет необычные способности, в частности, устойчивость к древней магии, я должен понять природу этой аномалии. Ты представляешь угрозу или представляешь ценность? Вот что я намерен определить.

— Я ни то, ни другое, — протестую я. — Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Ни одно существо с твоим потенциалом никогда не останется в покое, мисс Морворен. Наверняка твои родители научили тебя этому, когда заперли на двадцать один год.

Упоминание о родителях вызывает во мне прилив гнева, который на мгновение вытесняет страх.

— Вы ничего не знаете о моей семье.

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, — возражает он. — Я знаю, что твоя родословная хранит секреты, которые даже твои родители до конца не понимают.

— О чем вы говорите?

Вместо ответа Блэкридж возвращается к живому гримуару.

— Ты узнаёшь эти символы, мисс Морворен?

Я щурюсь на извивающиеся символы, которые кажутся смутно знакомыми, но в то же время совершенно чужими.

— Нет.

— Интересно. Твоё тело отреагировало на них, даже если сознание нет, — он постукивает по странице, и символы слабо светятся. — Символы привязки, использовавшиеся Первым Шабашем. Не ведьмами, как мы понимаем их сегодня, а нечто гораздо более древним. Предками всех современных магических родословных.

— Какое отношение это имеет ко мне?

— Скажи, мисс Морворен, ты когда-нибудь задумывалась, почему твоя защитная магия так уникально сильна? Она довольно интересна и куда более опасная.

Он отходит в другую тёмную нишу и возвращается с серебряной чашей, наполненной жидкостью, слишком тёмной и вязкой, чтобы быть водой. Поставив её рядом со мной на каменный пол, он достает маленький нож с рукояткой из слоновой кости.

— Что вы делаете? — спрашиваю я, чувствуя, как меня охватывает тревога.

— Простой тест, — отвечает он. — Кровь никогда не лжёт, мисс Морворен. Особенно старая кровь.

Прежде чем я успеваю возразить, он берет меня за руку и делает надрез на ладони. Боль острая, но недолгая, поскольку моё вампирское исцеление немедленно начинает затягивать рану. Он быстро собирает выступившую кровь в серебряную чашу, где она шипит при соприкосновении с тёмной жидкостью.

— Вот, — бормочет он, пристально наблюдая, как моя кровь растекается по чаше, образуя узоры, похожие на сложное созвездие. — Узоры никогда не лгут.

Я напрягаюсь, чтобы разглядеть, что же так сильно привлекло его внимание. Кровь образует закрученные символы, похожие на те, что изображены в гримуаре.

— Как я и подозревал, — выдыхает Блэкридж, и в его глазах отражается сияние, исходящее от чаши. — В тебе течёт их кровь, их магия. После стольких лет…

— Чья кровь? Что за магия? — мой голос срывается от разочарования и страха. — Перестаньте говорить загадками!

— Нечто более тёмное, чем ты можешь себе представить, нечто настолько чудовищное, с чем эта академия никогда не сталкивалась. Ты совершенно не по адресу, мисс Морворен.

— В смысле? — спрашиваю я, облизывая губы.

— Серебряные Врата расположены в точке пересечения. Такая же точка пересечения, которая существует во всех мирах. Есть и другие версии этой академии, и ты принадлежишь к одной из них. И всё же ты здесь.

— Кто я? — спрашиваю я срывающимся голосом.

— Встань, мисс Морворен.

Я пытаюсь встать, но не могу. Я сопротивляюсь, но магия удерживает меня на месте.

— Ну же, мисс Морворен, постарайся.

Уставившись на него с низким рычанием, я использую всю свою врождённую силу, чтобы освободиться от его сдерживающего заклинания. Магия разлетелась по комнате, но он остался стоять, как ни в чём не бывало. На него она не подействовала.

Чаша рядом с нами внезапно вспыхивает серебряным пламенем, моя кровь вспыхивает ярким светом, который обжигает сетчатку. Символы, вырезанные на полу, светятся в ответ.

— Тебе здесь не место.

— Тогда где же моё место? — выплёвываю я.

— В месте гораздо более тёмном, чем здесь.

— В этом нет никакого смысла.

— Нет, не так ли. И всё же, кровь не лжёт. Магия не лжёт.

Блэкридж кружит над чашей, с тревожным восхищением наблюдая, как серебристые языки пламени поглощают мою кровь.

— Скажи, мисс Морворен, ты когда-нибудь задумывалась, почему призрак Уильяма Харрингтона так притягивает тебя с тех пор, как ты прибыла?

— Потому что я его вижу, — неуверенно отвечаю я. — Потому что я в его комнате.

— Многие студенты десятилетиями жили в той комнате. Это правда, что никто из них не мог его видеть, и никто не вызывал у него такого интереса, как ты, — Блэкридж опускает палец в серебристое пламя, которое, казалось бы, не ощущает его жара. — То, что ты наблюдаешь, — распознавание крови. Твоя защитная магия вовсе не защитная, это кровь Сангвинарха.

— Сангвинарха? Такого же существа как Уильям?

— Кровавые архитекторы необычайно сильны и редки. Уильям Харрингтон был одним из них, что объясняет его довольно жуткое прозвище «Мясник». Его эксперименты с магией крови были революционными и тревожащими.

Блэкридж убирает палец, теперь покрытый моей жгучей кровью.

— А ты, мисс Морворен, похожа на него.

— Это нелепо, — протестую я, хотя что-то глубоко внутри меня находит отклик в его словах. — Я вампир.

— Это тоже факт, — он рисует символ на полу моей кровью, которая шипит там, где касается камня. — Но ты — нечто гораздо большее.

Символ, который он рисует, зловеще мерцает.

— Вы хотите сказать, что я похожа на Уильяма? — осторожно спрашиваю я.

— Кровь взывает к крови, мисс Морворен. Вот почему он распознал в тебе что-то, даже если не мог определить, что именно. Вот почему твоя магия проявляется в виде щитов, а не атакующих заклинаний, как у твоего брата. Ты не создаёшь барьеры, ты манипулируешь кровью в воздухе, в камнях вокруг тебя, в которые впиталась кровь, ты понимаешь суть.

— Уильям знает обо мне?

— Кто знает? Уильям Харрингтон был убит Коллекционерами.

Выражение лица Блэкриджа мрачнеет.

— Они безжалостно охотятся на Сангвинархов. Они высоко ценятся для того, чтобы быть выставленными на полках коллекционеров в качестве живых кукол.

— Кукол? — прохрипела я. Меня охватывает ужас. — Вот почему мои родители прятали меня. Они знали, кто я такая.

— Я полагаю, они подозревали достаточно, чтобы испугаться. Опять же, кто знает, — говорит Блэкридж. — Но я подозреваю, что они не до конца понимали природу твоей крови, иначе они никогда бы не отправили тебя сюда, — он подходит к стене и прижимает ладонь к камню, который на вид ничем не отличается от других. Камень опускается внутрь, и внезапно весь потолок становится прозрачным, открывая взору не академию, а обширную сеть светящихся линий, кровеносных каналов, расходящихся по всему фундаменту Серебряных Врат. — Академия Серебряные Врата — место, где завеса между мирами, естественно, тонка, где Магия крови может достичь своего наивысшего потенциала. Ярдо.

Сквозь прозрачный потолок я вижу замысловатые узоры, простирающиеся по всей академии, сквозь стены, полы и даже внутренний двор, где ранее разразилось заклинание насилия. Каждый камень, каждая балка кажутся частью сложного дизайна, которого я раньше не замечала.

— Вот почему вы позволяете сражениям продолжаться…

— Кровь, свободно проливаемая в бою, уникальна, — признаёт Блэкридж без тени раскаяния. — Она активирует дремлющие символы, которые веками ждали подходящего катализатора.

— А я — катализатор. Это не вопрос.

— Ты — Сангвинарх, стоящий в центре самой могущественной из когда-либо созданных магических конструкций Крови. Как ты думаешь, что происходит, когда такая сила находит своё идеальное воплощение?

Словно в ответ, серебристые языки пламени из чаши внезапно взметнулись вверх, закручиваясь вокруг меня в вихре света. Я задыхаюсь, когда они касаются моей кожи, проникают в вены, наполняя меня странным, древним знанием, от жестокости которого меня тошнит.

— Что со мной происходит? — кричу я, в ужасе наблюдая, как на моих руках появляются светящиеся символы, идентичные тем, что вырезаны на полу комнаты.

— Ядро узнало тебя, — говорит Блэкридж, почтительно отступая назад. — Кровь узнала своего хозяина.

Сквозь окутывающую меня дымку серебристого света я вижу, как символы на полу меняются, перестраиваясь в новые узоры, которые угрожающе светятся.

— Я не хочу этого, — выдыхаю я, борясь с переполняющей меня силой. — Заставьте это прекратиться!

— Я не могу остановить то, что уже началось, — отвечает Блэкридж почти нежным голосом. — Никто из нас не может. Кровная связь пробудилась, а вместе с ней и твоя истинная природа.

По залу разносится оглушительный стонущий звук, когда фундамент академии смещается. Пыль и мелкие камни дождём сыплются сверху.

— Что происходит с Серебряными вратами? — спрашиваю я, паника нарастает, когда серебряное пламя продолжает проникать в меня.

— Они преображаются. Возвращаются к своему первоначальному назначению, — Блэкридж указывает на потолок, где я теперь вижу студентов и профессоров, не подозревающих об изменениях, происходящих у них под ногами. Некоторые шатаются, выглядят дезориентированными, как будто что-то лишает их энергии. — Серебряные Врата были построены как канал связи между мирами, мисс Морворен. Мост, который поддерживается Магией Крови. Твоей Магией Крови.

Как я понимаю, меня охватывает ужас.

— Вы используете меня, чтобы открыть дверь в другое измерение?

— Не я, — поправляет Блэкридж. — Само ядро. Оно столетиями ждало Сангвинарха, обладающего достаточной силой, чтобы активировать его в полной мере.

Серебряное пламя, окружающее меня, внезапно сжимается, устремляясь внутрь, пока полностью не проникает под мою кожу. Я кричу, когда они выжигают на моей плоти символы, которые почти сразу же исчезают, не оставляя следов, но посылая волны знания по всему моему существу.

— Перестань сопротивляться, — бормочет Блэкридж. — Прими свою кровь. Прими своё наследие.

— Я не хочу этого! — я плачу, слёзы текут по моему лицу.

— Ты была рождена для этого момента. Это сближение. Вопрос, который ты должна задать себе, мисс Морворен, заключается в том, была ли ты послана сюда для защиты или для жертвоприношения, — Блэкридж подходит ближе, не сводя с меня глаз. — Они надеялись, что Серебряные Врата помогут тебе контролировать свои способности, или они доставили тебя в ядро, зная, что оно с тобой сделает?

Земля под нами резко качается, отбрасывая Блэкриджа к стене. Я остаюсь стоять, каким-то образом удерживаемая проходящей через меня серебристой энергией. Кровеносные каналы наверху становятся ярче, притягивая что-то глубоко внутри меня.

— Я чувствую их, — шепчу я в ужасе. — Всех, кто проливал кровь на эти камни.

Серебряная энергия внезапно переворачивается, устремляясь к моей сердцевине с сокрушительной силой. Моя спина выгибается дугой, когда я чувствую, как сама моя сущность сжимается внутрь, в единую точку невообразимой плотности.

А потом, как звезда, превращающаяся в сверхновую, я взрываюсь.

Стены Серебряных Врат разлетаются вдребезги от силы моего освобождения, многовековые символы крови активируются одновременно, вызывая каскад сбоев, который посылает ударные волны по всей академии. Крики тысяч студентов эхом отдаются в моём сознании, когда их жизненная сила, ненадолго соединившаяся с моей через ядро, возвращается в них с ошеломляющей силой.

Я зависаю в пустоте, созданной мной самой, освещённой изнутри, как свеча, готовая вот-вот взорваться, ни в этом мире, ни в следующем.

И в этот момент совершенной ограниченности я, наконец, осознаю правду.

Мои родители отправили меня в Серебряные Врата не для того, чтобы защитить или принести в жертву.

Они послали меня сюда, чтобы я стала кем-то совершенно другим.