Темная леди для светлого Лорда (СИ)

ГЛАВА 19

Боль стихла так же неожиданно, как и появилась. Ее словно бы отрезало. Но картина, представшая моим глазам, заставила усомниться в том, что я не сплю. Вокруг был лес. Вековой. С изумрудными кронами, перешептывающимися на ветру. Пением птиц. И явно плюсовой температурой. Притом, что сейчас февраль, вывод напрашивался неутешительный. Я попала! Либо в прямом смысле этого слова. В мир иной. Или в переносном — падая ударилась головой и все, что вижу — обычный глюк. Что одно, что другое оптимизма не внушало.

Ступора, как это ни странно, не было вовсе. Мне стало очень жарко и пришлось раздеваться. Куртка полетела на землю. Сапоги пристроились рядом. А вот свитер я решила не снимать. Радовало в данной ситуации одно. Антибиотик я бросила в карман куртки, а не в сумочку. То есть таблетки были со мной. Это в условиях цивилизованного мира от ангины никто не умирает. Даже в больницу мы попадаем далеко не всегда. Только если осложнения идут. А так… добрался до аптеки, потратил некоторую сумму — и живи. А вот в лесу…

Отдохнув немного, я решила осмотреться. Но ничего мне это не дало. Несмотря на все попытки учителя по ОБЖ научить нас ориентироваться на местности, мои познания в данном вопросе были более чем скромными. Да и для того, чтобы куда-то идти, нужно хоть примерно представлять, куда попадешь. Плюс ко всему, нужно ли мне куда-либо идти? Может лучше посидеть тихонечко, пока меня не найдут?

Это показалось мне самым разумным. Ну, правда… сейчас лучше всего поспать немного. Все равно в таком состоянии путешественник из меня тот еще. Километра не пройду — свалюсь без сил. Температура и бессонная ночь о себе дают знать дикой усталостью и ломотой во всем теле. И двигаться не хотелось совершенно. Только свернуться клубочком и заснуть в глупой надежде, что, когда я открою глаза, все вернется на свои места. Я уже несколько месяцев на это надеюсь. А в результате мой мир медленно, но верно сходит с ума.

Меня разбудил крик какой-то шум. Лес плотным полотном накрыли сумерки. Я поначалу не совсем поняла утро сейчас или вечер. И даже испугаться успела, представив, что мне придется провести ночь одной вдали от людей, наедине с дикими зверями. К счастью мир вокруг начал медленно, но уверенно светлеть, обретая яркие краски.

Самочувствие мое оставляло желать лучшего, но все равно, могло быть и хуже. Кое-как проглотив таблетку, я решила все же встать и идти вперед. Потому что хотелось есть и пить, а поблизости ничего, даже маленького ручейка не было.

Двигаться было тяжело. И я каждые несколько минут останавливалась, чтобы перевести дух. Пот катился с меня градом. Сердце колотилось, как бешеное, но я упрямо шла вперед. Удача мне улыбнулась через пару часов. Я наткнулась на небольшой малинник. В моем положении о большей удаче и мечтать было сложно. Крупные спелые ягоды стали водой, едой и лекарством. Жаль только кончились быстро. Но что поделаешь? Мир несправедлив.

Отдохнув там примерно до полудня, я пошла дальше. И буквально сразу же наткнулась на… дорогу. Широкую. Утоптанную. На тропку она походила мало. Да и виднелись на ней следы колес. Не шин, а именно колес. Будто бы кто-то тачки по ней возил.

Стук копыт был тихим, но вполне различимым. Все же, как дочь офицера я исторические фильмы смотрела на протяжении всего своего сознательного детства. Гардемарины, мушкетеры, Робин Гуд и Айвенго воспитывали меня наравне с мамой и папой. Отец, кстати, лет до шестнадцати пытался меня еще и на военно-патриотическую тематику подсадить, но не получилось. Любая картина о Великой Отечественной заканчивалась для меня одинаково. Примерно на середине я начинала рыдать. И успокоиться мне не помогали ни выключенный телевизор, ни полпачки валерьянки. Слезы текли ручьем, перемежаясь с жалобными всхлипами и маминым: «Вася, ты зачем опять ребенка довел? У нее психика неустойчивая. Она девочка, в конце концов. Когда же ты прекратишь над нами издеваться? Это же теперь три часа активного слезоразлива и неделя депрессии». Ну, тут она немного преувеличивала. Ревела я в основном час-полтора, а грустная потом ходила всего пару дней. Но глава семьи с супругой не спорил и откладывал планы приобщения единственной дочери к «настоящим фильмам» еще на год — до следующего девятого мая. Не оставляла его надежда, что я подрасту и уж тогда… Но мое сознание переформатироваться не желало и он, в конце концов, бросил эту затею.

Ну, так вот, стук копыт и скрип колес я услышала задолго до появления кавалькады в зоне видимости. Была малодушная мысль спрятаться в кустах. Но я решила панике не поддаваться и осталась на месте. Только немного к обочине отошла. Во-первых, это люди. А мне нужна помощь — еда и лекарства. Во-вторых, это возможно единственные люди, которые проедут по этой дороге в ближайшие несколько дней. И упускать такой шанс нельзя. Ну, и в-третьих, до последнего я верила, что пусть и попала, но в какую-нибудь аномальную зону, временной портал или что-то в этом роде, но никак не в другой мир. Поэтому было не так уж и страшно. И даже когда моему взору предстали всадники в плащах и колетах, со шпагами и в шляпах, украшенных чем-то вроде страусиных перьев, меня не покидала уверенность, что я наткнулась на какую-то разновидность ролевиков.

А ребята, судя по всему, решили, что столкнулись с чудищем лесным, потому что резко осадили коней и застыли мраморными изваяниями. Вероятно, вид мой оставляет желать лучшего. Обидно, конечно. Но чего еще можно ожидать после всего того, что со мной произошло.

— Здравствуйте, — сказала я, пытаясь быть вежливой.

Они мочат, ошарашено на меня взирая. Мне ничего не остается кроме как жизнерадостно улыбаться, всячески демонстрируя дружелюбие. Не помогает. Ребята продолжают активно изображать памятники самим себе.

— Лоран, Густав, что происходит? — раздался звонкий девичий голосок с конца колонны.

— Леди Лиина, — пролепетал один из мужчин, ехавших впереди. — Здесь… это…

— Что «это»? — с ноткой недовольства вопросила девушка, проталкиваясь сквозь плотный строй.

Она показалась мне очень миленькой. Не красивой в классическом смысле этого слова, а именно миленькой. Чуть-чуть пухленькой, словно румяная булочка, с живыми янтарными глазами россыпью веснушек и смешными кудряшками, выбившимися из-под миниатюрной шляпки.

— Здравствуйте, — снова сказала я, когда девушка приблизилась.

— Здравствуйте, — ответила она, спешившись.

Повисла неловкая пауза.

— Иномирянка…

Было не совсем понятно, вопрос это или утверждение. Второе даже вероятнее. Но в любом случае, я кивнула. Продолжить беседу с этой очаровательной особой мне не дали.

— Темноволосая иномирянка. А на руке браслет из черных бусин… — протянул мужчина средних лет, сверля меня настороженным взглядом.

Перевожу глаза на подарок Бажена с которым вот уже полтора месяца не расстаюсь более, чем на пару минут. Странно, но он мне совсем не мешал. Даже, наоборот, без него я чувствовала себя… нет, не голой, скорее, не слишком комфортно. Мне не хватало тепла, которое, казалось бы, распространял жемчуг вокруг себя. А на его сияние можно было любоваться бесконечно. Поэтому не только носила на своем запястье днем, но и спать в нем ложилась. Потом снова гляжу на мужчину, который подался вперед, но с лошади слезать не стал. Он помедлил пару секунд и спросил:

— Это вас вот уже несколько месяцев ищет Эшер?

— Несколько месяцев? — постаралась выразить доброжелательное непонимание и мягко улыбнулась. — Вряд ли. Здесь я всего день.

— И как здесь оказались?

— Не знаю.

Было искушение, поинтересоваться, кто такой Эшер, но его не составило труда заглушить. Пользы от, вполне возможно, нежелательного любопытства не будет. Меня искать в любом случае не могут, тем более, несколько месяцев. Так что нет смысла засорять голову ненужной информацией. Лучше разговорить аборигенов на тему наличия здесь других иномирян и возможности вернуться домой. Нужно же пользоваться тем, что мы вполне способны вести конструктивный диалог и мне, прежде чем задать столь важные вопросы, нет необходимости учить их язык. Возможность здесь задержаться мною даже не рассматривалась.

К приключениям и путешествиям я не питаю никакой тяги. И авантюризм во мне отсутствует, как таковой. В гостях, может и хорошо, но дома, в любом случае, лучше. Поэтому мне и хочется вернуться туда, как можно скорей. Там мама с папой, Лорд, Бажен… они же, наверное, с ума сходят от беспокойства.

— Но Эшеру вас, барышня, лучше показать. Иначе он… разозлится, решив, будто я нарочно утаил сведения о возможном местонахождении его… эм… подруги. А мне бы не хотелось стать тем, кто вызовет его гнев. Это опасно для жизни.

Что-то мне подсказывало, мужчина не врет. Он действительно не хочет злить этого таинственного Эшера. Настораживало другое. Как тот отреагирует, увидев, что ему привели не ту девушку? Не придет ли в ярость из-за того, что его надежда будет разбита? Согласится ли помочь?

— Мы как раз едем на свадьбу наследника лорда Доминика. И с удовольствием проводим туда и вас.

— Благодарю, — отвечаю с мягкой улыбкой, так, будто бы действительно благодарна. Хотя на самом деле ничего подобного не чувствовала. Этот человек не хотел мне помогать, да и не помогал. Он просто ограждал себя от проблем, которые могли у него возникнуть. Но с другой стороны, все складывалось очень даже хорошо. Мне не придется бродить по лесу, умирая от жажды и голода. Там, куда они едут есть те, кто может отправить меня в мой мир, или хотя бы подскажут, что делать. Чем я еще недовольна?

— Ах, простите мою неучтивость, — мужчина растянул губы в ответной улыбке. — И мое замешательство, милая леди. Я барон Николас де Арден.

— Никанория Романова.

От моего чопорного собеседника, я, наверно, переняла настроение. Хотелось соответствовать духу их времени. Думаю, будь на мне платье, я бы сделала реверанс. Но в свитере и джинсах такой порыв, будет выглядеть насмешкой. А вызвать раздражение местных жителей будет крайне неразумно. Поэтому улыбаемся и очаровательно строим глазки.

— Вы хорошо держитесь в седле? — спросил он с любопытством.

Меня перекосило. Не то, чтобы лошадей я боялась. Скорее опасалась. Причем, вполне оправданно. Сколько людей, падая с этих «милых созданий» ломали себе что-нибудь? И не сосчитать. Взбредет в голову твоему средству передвижения что-нибудь, и все… а мне пока еще жить хочется, причем, не прикованной к инвалидному креслу.

— Видимо, нет, — усмехнулся барон. — Тогда милости прошу в карету. Лиина, ты составишь компанию нашей гостье.

— Конечно, отец, — ответила девушка, глядя на меня любопытными глазками.

Она тяжело вздохнула и, схватив меня за руку, потащила сквозь конный строй. Карета меня… нет, не убила. Лишь слегка контузила. Потому как назвать ее иначе, чем «гробик на колесиках» у меня язык не поворачивался. Внутри было тесно, душно и неуютно. Сиденья жесткие. Потолок низкий. Рессоры, вообще, отсутствуют. По крайней мере, мне так показалось. А самое неприятное… чувствовала я себя сельдью в бочке, потому как кроме нас с дочкой барона там находились еще три дамы. Молодая золотоволосая женщина лет двадцати пяти на вид. Холеная, уверенная в собственном превосходстве над нами простыми смертными, в шикарном платье и увешанная украшениями, как рождественская ель. Она смерила меня презрительным взглядом, а потом начала обмахиваться надушенным платочком, закатив глаза. Рядом с ней дремала пожилая дама необъятных размеров в кружевном чепце. Видимо компаньонка. И еще одна. Сухопарая, бледная с невыразительными чертами, тоже в чепце и одетая более чем скромно. Сидит ровно, словно бы кол проглотила, глаза на нас поднять боится, хотя ее любопытство практически осязаемо. Явно прислуга. Скорее всего, камеристка благородных особ.

Стоило нам только присесть, карета тронулась. И практически в это самое мгновение в распахнутом окошке появилось лицо барона. Он мягко обратился к блондинке:

— Клариссия, дорогая, надеюсь, ты проследишь, чтобы наша гостья ни в чем не нуждалась?

— Разумеется, супруг мой, — мягким сопрано пропела она, но потом не выдержав, одарив меня раздраженным взглядом отрывисто бросила. — Но неужели… это обязательно? У меня ужасная мигрень, а здесь и без того нечем дышать. А прогулка на свежем воздухе двум юным особам пошла бы только не пользу.

— К сожалению, это невозможно. Наша гостья не обладает необходимыми умениями, а для уроков верховой езды сейчас не самое подходящее время.

— И все же я не понимаю, почему должна терпеть столько неудобств?! Эта особа одета, как дикарка Северных островов. Ни одна добропорядочная девушка не одела бы мужскую одежду вместо платья. Ее волосы коротко острижены, не убраны в прическу. И ее совершенно это не смущает. Как она может быть связана с герцогским родом? Я думаю…

— Дорогая, — прорычал мужчина. — Неужели я должен повторять дважды? Ты проследишь, чтобы ни в чем не нуждалась. Не нужно думать, просто делай, как я сказал.

Женщина не соизволила ответить, лишь отрывисто кивнула, обиженно поджав губы. Лиина хихикнула. А потом повернулась ко мне и спросила:

— А ты, правда, не та, кого ищет Эшер?

— Понятия не имею, кто это.

— Это иномирец. Друг детства моего кузена. Его зовут Антуан Доминик Ле…

— С этим господином я тоже незнакома, — невежливо оборвала ее я, но выслушивать все имена и титулы ее высокородного кузена у меня не было ни малейшего желания.

— Ах, наверное, тогда стоит рассказать по порядку. Кузен Антуан (моя матушка приходилась сестрой герцогу Доминику) воспитывался за пределами герцогства. Там он нашел себе друга… прости, я все время забываю, как его зовут. Эшер — это прозвище. Оно означает «Изменчивый». Его так зовут, потому что он может превращаться в огромного страшного зверя. И вот уже полгода — с самой зимы он ищет девушку-иномирянку с темными волосами, карими глазами и браслетом из черных бусин на левой руке. Никто не знает, кем она ему приходится, но я думаю, тот иномирец ее любит. Но когда я говорила с ним, мне показалось, что этот мужчина ужасно страдал.

— Это все ваше живое воображение, юная леди, — надменно бросила баронесса, а потом продолжила, не скрывая злорадства. — Мужчины не столь чувствительны, как вам бы того хотелось. Я полагала вы выучили урок, что преподал юный Тристан де Ларинэ. Жаль, что это не так.

Девушка дернулась, как от пощечины. Лицо залила мертвенная бледность, а глаза подозрительно заблестели. Видимо одно упоминание этого имени приносило ей боль, а блондинистая стерва этим пользовалась.

— Подлец, негодяй и мерзавец? — спросила я с понимающей улыбкой.

Она кивнула, а я решила все-таки влезть не в свое дело и спросить:

— Что он сделал?

— Бросил, разумеется, — ответила женщина, со снисходительной усмешкой, с каждой минутой все больше походя на «злую мачеху» из сказки. — Разорвал помолвку. Это вызвало ТАКОЙ скандал!

В моей голове мгновенно созрел план мести. А не нужно было ей девчонку обижать. Так что сама виновата.

— Ох, — воскликнула я. — Вы, наверное, так страдали! Но что не делается, все к лучшему. У вас ведь теперь такой чудесный супруг, и красавица-дочка. А скоро и внуки будут.

Блондинка задохнулась от возмущения, а Лиина снова хихикнула.

— Вообще-то, виконт де Ларинэ бросил меня, — сказала девушка, вымучив жалкую улыбку.

— Очень глупо с его стороны.

— Я тоже так думаю. Но был ужасный скандал. Обо мне теперь каких только сплетен не ходит.

— Все так плохо?

— Да. Это же он разорвал помолвку, — наставительно заметила Клариссия. И моей дорогой падчерице теперь найти мужа будет очень и очень непросто.

— Почему?

— Самой популярной сплетней является та, в которой мой бывший жених застал меня с другим мужчиной, — грустно усмехнулась Лиина. — Я себя в его глазах, якобы, скомпрометировала, и он не захотел видеть меня матерью своих детей. Но будучи благородным человеком, не поведал обществу о моем распутстве, а просто разорвал помолвку.

— Негодяй. Убить его мало.

— Да нет, — тихо и как-то безнадежно отозвалась Лиина. — Эту сплетню не он придумал. А винить его за то, что он просто меня разлюбил, я не могу. Уж лучше так, чем идти к алтарю осознавая, что совершаешь ошибку.

— Ты слишком добрая.

— Вовсе нет. Просто не могу его ненавидеть.

— Но он этого заслуживает.

Девушка кивнула, признавая мою правоту, но по всему было ясно: она все еще любит, и отказаться от этого чувства пока не в силах. И я ее понимала. Наверное. Потому что сама не в состоянии вырвать из сердца серые глаза Бажена, что бы он ни делал, что бы ни говорил. Никому другому я бы не простила такого отношения, а ему… прощаю все и всегда. Хотя и понимаю глупость подобного отношения. Мой темноволосый спаситель этого не ценит.

Боже, насколько было бы проще забыть о нем! А это невозможно. Пока рядом Антон (Надеюсь, он в порядке и хотя бы его нашли). Но действительно ли я хочу его забыть? Вопрос, который остается без ответа. Сказать: «Да»? И это будет ложью. Сказать: «Нет»? Безумием. Приходится раз за разом повторять самой себе: «Прекрати. Он не твой. Не был твоим и никогда не будет. Тебе он безразличен. Иначе уже давно был бы с тобой. Ведь тот, кого любит Ижен, обречен любить ее в ответ».

Да, это глупо. Мы слишком разные, и слишком похожи. Оба несдержанны и раздражительны, оба непримиримы. Какая из нас пара? И все равно рядом с ним я чувствую себя более живой, чем с его закадычным приятелем. Не знаю для кого как, но по мне уж лучше быть «Ведьмой», чем «девушкой Лорда» — этаким безликим приложением к героической персоне золотоволосого принца. Наверное, это признак эгоизма. Но и жить в тени друга, жениха или мужа я не хотела. А именно это и ждало меня, если останусь с Антоном. Такое положение меня, мягко говоря, угнетало и заставляло задуматься, так ли мне нужен Антон?

— О чем задумалась? — жизнерадостно поинтересовалась Лиина.

Казалось, девушка уже давно забыла о боли, которую принес ей недавний разговор. На губах задорная улыбка, на щеках румянец. А вот в глазах печаль. Так и хотелось погладить ее по плечу и пообещать, что все будет хорошо.

— Да, так… ни о чем особенном. Размышляю: выйти ли замуж или остаться старой девой?

— И, можно подумать, вам кто-то предлагал руку и сердце, — фыркнула баронесса.

— Нет, — со смешком ответила я. — Активно убеждали, что мы обязательно поженимся. Но моим мнением особо не интересовались. Видимо отказ не рассматривался, даже как вариант развития событий.

— Тогда вам, юная леди, нужно было всячески выказать желание вступить в брак, как и подобает благовоспитанной девице. Ибо, боюсь, что это единственное предложение, которого вы будете удостоены за всю свою жизнь. Не стоит обольщаться. С вашей непритязательной внешностью и отсутствием изящных манер на толпы поклонников рассчитывать не приходится. Надеюсь, вы это понимаете?

— Змея, — прошептала я, склонившись к уху Лиины.

— Это она еще добрая, — ответила та, так же едва слышно.

— Не повезло тебе.

— И не говори.

— Кстати, на какую свадьбу мы все едем? Кто женится? Когда и где? — попыталась я немного разведать обстановку. Все же некоторый=ая информация о этом мире мне не повредит.

— Женится мой кузен Антуан — единственный сын и наследник нашего герцога. Он такой… такой… не будь он моим родственником, обязательно влюбилась бы. Разумеется, обряд бракосочетания пройдет в столице герцогства. Его невеста леди Шарлотта. Признаться, я с ней не знакома, но говорят, она очень красива. Правда, история там темная. Я слышала, что у кузена была невеста. Но она умерла несколько месяцев назад.

— И что?

— А то, что он даже не дождался окончания траура.

— Ну… мало ли какие обстоятельства.

— Все равно, это неправильно.

— Может он не любил ту девушку? Или наоборот любил? А сейчас ему плохо, и он желает найти утешение в браке? Нельзя быть столь категоричной. Часто все не так просто, как кажется на первый взгляд. Мы не знаем всех обстоятельств, и поэтому не имеем права судить.

— Золотые слова, милочка. Нельзя судить, не разобравшись. Это путь к ошибкам, — неожиданно проговорила пожилая дама в кружевном чепчике, а потом снова смежила веки и снова уплыла в легкую дрему.

Лиина смущенно примолкла. Камеристка изображала глухонемую, и даже не смотрела на нас. О том, чтобы поучаствовать в беседе и речи не шло. А баронесса всячески стремилась показать, что снисходить до общения с нами — она более не намерена. Слишком много чести.

После получасового аттракциона «русские горки в допотопной карете» мы остановились на привал. Это было как нельзя кстати. Потому что мне внезапно стало хуже. Вновь разболелась голова и начало саднить горло. Плюс ко всему, меня стал бить озноб.

Ангина… какая же это ерунда, если у тебя есть противовоспалительное, жаропонижающее и обезболивающее. Вот только кроме антибиотика у меня нет ничего. Но я сильная. Организм должен справиться и так. Главное побольше отдыхать и не забывать о еде. Хотя одна мысль о полноценном завтраке вызывала тошноту.

Мы, то есть лица женского пола в обустройстве временного лагеря не участвовали. Наверное, это и к лучшему. Потому что мужчины, двигаясь четко и слажено минут за пять-семь расстелили несколько покрывал, развели два небольших костерка на которых весело забулькала какая-то похлебка, распространяя умопомрачительные запахи. Вот правильно говорят. Аппетит приходит во время еды. Еще минуту назад старалась гнать от себя мысли о еде как можно дальше, а теперь дождаться не могу, когда меня, наконец, покормят.

Все испортила баронесса. Она сморщила свой аристократический носик и заявила своему супругу:

— Лучше умереть с голоду, чем есть то же, что и ваши солдаты, Николас.

— К постоялому двору мы подъедем только вечером, — бесстрастно ответил тот. — Так что выбор, дорогая, у вас невелик.

— Лиина, даже не смотрите в ту сторону. Вам не помешает пропустить обед. Настоящая леди должна быть стройной и хрупкой, как тростинка, чтобы услаждать взор своего господина. В этом истинное предназначение женщины.

Девушка сникла.

— А мне казалось, истинное предназначение женщины — продолжение рода, — словно бы невзначай — ни к кому не обращаясь, проронила я, а потом повернулась к барону. — Лорд Николас, рассудите. Что важнее: женская красота или здоровые и сильные дети?

— Дети, — сказал тот с легкой грустью. — Красота все равно увянет. Рано или поздно. А вот дети… они наше продолжение.

— А разве сможет родить сильных детей женщина слабая или… хрупкая? Та, что морит себя голодом?

Барон не ответил. Да я и не ждала этого. Он просто жестом подозвал одного из своих солдат и велел ему накормить юных леди. Скорее всего, проникся. А потом обратился к блондинке, которая с видом великомученицы держала кусочек пшеничной лепешки. Сыр и вяленое мясо она игнорировала. Я, признаться, тоже. Съела по кусочку и поняла. Слишком много соли. А потом, наверное, чтобы разбить повисшее неловкое молчание, обратился к супруге:

— Клариссия, я бы настоятельно порекомендовал вам заняться обликом нашей подопечной. Мужской костюм простителен в лесу. А мы скоро подъедим к городу. И эта крайне разумная барышня должна выглядеть, как юная девица, а не как мой паж.

— Да, мой господин. У Хельги, думаю, найдется какое-нибудь ненужное платье.

— Не у Хельги, а у вас, моя дорогая. Или у Лиины. Наша гостья должна выглядеть, как леди, а не как служанка.

— Почему? Думаю, нашей гостье самой будет удобнее надеть что-нибудь скромное.

— Если она та, кого ищет Эшер, ему это очень не понравится. Он грешным делом может подумать, будто бы так я захотел его оскорбить. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Да, мой господин.

На этом спор был окончен. Вскоре нам принесли миски с мясной кашей и в дальнейшей беседе я участия не принимала. Потом была игра в «куколки». Роль игрушки, досталась, разумеется, мне. Лиина и Хельга, если я правильно поняла, именно так звали камеристку, переодевали меня в «приличное» платье. Попутно выяснив, что «приличного» белья у меня так же нет. Отсутствие панталон их особенно расстроило. Благо хоть баронесса в этом участия не принимала. Мне оханий и аханий этих двоих хватало с головой. И только обрядив меня в чулочки, штанишки до колен (вероятно, те самые панталоны), нечто похожее на ночную рубашку, обшитую кружевом по вороту, плотную юбку из чего-то напоминающего лен, приступили к платью. Радовало, что от корсета они отказались, благоразумно рассудив, что я и так худенькая, а значит, проблем возникнуть не должно — помещусь. Перспектива ради «осиной талии», на которую и любоваться никто не будет, умирать от асфиксии несколько часов к ряду в тряской карете восторгов не вызывала. Нет, я понимаю, конечно, покрасоваться перед кем-нибудь немножко. На свидание сходить или что-то в этом роде. Это конечно святое.

Хотя… кому я вру? Себе? Меня не то, что не то, что в корсет нарядить, на высокий каблук поставить нереально. Наверное, во мне слишком много эгоизма. Но мучиться, даже пару часов, чтобы стать похожей на красотку из глянцевого журнала нет никакого желания.