Темная страсть

Глава 9

Кровать была удобной, удобнее, чем можно было ожидать в пещере, полной приспособлений и инструментов садомазо. Но Шейд удивлял ее на каждом шагу, и Руна задавалась вопросом, знает ли она его вообще. Хотя, с другой стороны, похоже, у них впереди целая жизнь, чтобы узнавать друг друга — как в качестве любовников, так и оборотней.

Боже, она не заметила, когда это случилось.

Руна вспомнила, как разозлилась, когда узнала о том, что инфицирована, как была напугана, растеряна и одинока, хотя Эрик оставался рядом и помогал ей пройти через это. Она не понимала физических и поведенческих изменений, которые произошли почти сразу же. Боялась за свое будущее, за невинных людей, которых могла ранить, и злилась из-за собственного бессилия изменить ситуацию.

У Шейда есть преимущество над ней, ибо он родился в этом странном, причудливом мире и уже знаком с оборотнями. Но, думала она, рассеянно обводя пальцем кожаный наручник, свисающий с кроватного столбика, этот мужчина привык быть хозяином положения как в спальне, так и вне ее. И то, что он вынужден будет отказаться от этого три ночи в месяц, вряд ли пришлось ему по душе.

Зевнув, Руна взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Осторожно, чтобы не разбудить его, перевернулась. Шейд лежал лицом к ней, такой спокойный и умиротворенный. Странное кольцо вокруг шеи сжималось и разжималось, когда он дышал, темный цвет узора был точно таким же, как и узор, идущий по всей длине правой руки.

Руна отвела блестящие волосы с шеи, где его личный символ, незрячий глаз, казалось, видел ее. С каждым вдохом, с каждым выдохом он волнообразно колебался, следуя за ней, в какую бы сторону она ни сдвинулась.

Растревоженная, она провела пальцем вниз по руке, повторяя все выпуклости и впадины его бугристых мускулов, пока не достигла кисти. Символы доходили до самых пальцев, тонких и длинных — тех, что гладили ее, проникали в нее, повергали ее в немыслимый экстаз столько раз, что и не сосчитать.

От этой мысли кровь начала закипать в жилах. Боже милостивый, прямо гормональный взрыв какой-то. Ликантропия многократно повысила ее либидо, а полнолуние усугубило еще больше…

Несколько минут под холодной водой, немного остудят ее пыл.

Она подвинулась к краю кровати, спустила ноги… и в следующее мгновение оказалась втянутой обратно на матрас и подмятой под Шейда.

— Не так быстро.

Голос его был сонным и восхитительно хриплым, а глаза, наполовину открытые под отяжелевшими со сна веками, горели золотом. Его возбужденная плоть тяжело лежала у нее между ног.

— Я собиралась принять душ. Хочешь присоединиться ко мне?

— После. — Он зарылся носом ей в шею, куснул чувствительную кожу. — После того, как закончу с тобой.

— Ты почувствовал мое… э… возбуждение?

Его пальцы нырнули ей между ног и проверили влажный жар там.

— Да, я его чувствую.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он лизнул место укуса языком.

— Оно разбудило меня. А что?

— А то, — простонала она, отклоняя голову в сторону, чтобы ему было удобнее, — ты сказал, что почувствовал мое желание из Нью-Йорка. Мне просто интересно, всегда ли ты его чувствуешь.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Его глаза напряженно горели.

— Мы связаны неразрывными узами бондинга. Мне известно все, что ты чувствуешь. — Он выгнулся и скользнул в нее. — Когда ты хочешь секса, я вынужден тебе его дать.

— Даже если мы в разных штатах? В разных странах?

— Да, но такого больше не будет. — Он пригвоздил ее запястья над головой и задал медленный равномерный ритм. — Моя пара не…

Он с проклятием осекся.

— Тебе не нравится это слово, да?

Хотя бы раз пробежаться ладонями по его плечам, которые вздувались с каждым мощным толчком, вонзить пальцы ему в спину, когда спазмы начнут сотрясать ее тело, но он еще крепче сжал ее запястья.

— Какое слово?

— Пара.

Он покачал головой, и его густые волосы упали на лицо.

— Мне вообще все это не нравится.

Она выгнула спину, чтобы взять его глубже.

— Даже вот это?

Его лицо омрачилось.

— Ты возбуждена, бондинг вынуждает меня услужить тебе.

— Что ты сказал?

— Ты слышала. — Его движения стали более быстрыми, почти механическими. — Давай заканчивать.

— Если ты думаешь, что делаешь мне одолжение, трахая меня, — огрызнулась она, — то можешь остановиться прямо сейчас и трахать себя самого.

Он замер, но не вышел из ее тела.

— Ты никогда бы не сказала мне такого год назад. — Голос его был низким, хриплым рычанием. — Ни одна женщина, которую я когда-либо пускал в свою постель, не осмелилась сказать бы мне такое.

Сверля его гневным взглядом, она попыталась высвободить руки.

— Возможно, потому, что они свисают на цепях с твоего потолка.

— Точно подмечено.

Он взглянул на инструменты пытки и наслаждения, висящие на стенах, как будто выбирая один из них для нее. Эта мысль вызвала трепет, но от страха или от возбуждения, она не была уверена.

— Полагаю, ты хотел бы сделать это со мной?

Он рассмеялся, как будто то, что она сказала, было совершенно за пределами вероятного. Что оскорбило ее до глубины души. Почему он должен наслаждаться этим с другими женщинами, но не с ней? И почему, скажите на милость, это так расстраивает ее?

— Мне нравится твой дух, маленькая волчица. Но ему не помешала бы… дисциплина.

— Мой отец говорил то же самое.

Она поморщилась, пожалев как о словах, так и о воспоминаниях, которые тут же хлынули в дверцу, которую она приоткрыла для них.

«Эта соплячка нуждается в дисциплине», — бывало, говорил отец, прежде чем приблизиться к ней с ремнем, деревянной ложкой или чем-то еще, попавшимся под руку. В детстве она была такой живой и подвижной, не повиновалась родителям при любой возможности, доводя своего отца-алкоголика до белого каления.

Так как же она может рассматривать набор плетей и других неопознанных предметов в спальне Шейда иначе, чем инструменты, предназначенные для причинения боли? Что она за извращенка?

Шейд погладил ее большим пальцем по щеке.

— Руна? Эй, ты в порядке? — Он наконец отпустил ее запястья и перенес вес тела, словно приготовился слезть с нее. — Закончим это позже.

— Нет.

Она крепче обхватила его ногами за талию. На щеках у нее показался румянец, а в сердцевине женственности вспыхнуло желание.

— Уверена?

Когда она кивнула, он снова опустился на нее, и когда скользнул внутрь, с его губ сорвался вздох облегчения.

— Хорошо, потому что, остановившись, я бы чертовски мучился от боли.

— Как в подземелье?

Легко, чтобы он не осознал, что забыл ограничить ее, она положила ладони на теплую кожу его плеч:

— Не так сильно. Мы же сейчас только начали. Я еще не настолько возбужден. Мало-помалу прошло бы, но пару часов тебе бы хотелось держаться от меня подальше.

Сердце Руны совершило кульбит. Похоже, она ищет любой предлог, чтобы снова влюбиться в него. У него явно очень короткая память.

Шейд лизнул ее сосок, рассыпав мысли как горох.

— Ты чувствуешь меня?

Руна улыбнулась, потому что, о да, она чувствовала, как он растягивает ее чувствительные внутренние стенки, приводя в неистовство.

— Угу.

Шейд схватил ее левую руку, ту, на которой, как он говорил, должны появиться знаки бондинга, такие же как у него, и сердце ее упало, потому что ей хотелось прикасаться к нему хотя бы в этот раз.

— Нет, я имею в виду, чувствуешь ли ты меня? Ощущала ли мое превращение в варга? Чувствовала мое настроение сегодня утром?

Сомкнув лодыжки у него за спиной, она задвигалась под ним, раздраженная тем, что разговор вмешивается в их занятия любовью.

— Нет. Ничего. А я должна?

— Думаю, да. — Он расцепил ее ноги и встал с нее. — Оставайся на месте.

Тело ее задрожало от острого желания, когда он вышел из спальни, но через пару секунд Шейд вернулся.

С кухонным ножом в руках.

— Э-э… Шейд?

— Ш-ш. — Он взобрался на нее и вошел жестким толчком. — Я не причиню тебе боли.

— Я знаю.

Руна не представляла откуда, но в этот момент просто знала.

На долю секунды он замер, но потом вдавил ее в матрас с безжалостной, восхитительной силой.

Ее кульминация пришла из ниоткуда. Шейд рассек кожу у себя на запястье и поднес его к ее губам, когда она достигла высшей точки. Влага с медным привкусом потекла по зубам, по языку.

— Пей.

Это был хриплый приказ, которому она не могла не подчиниться, даже если все ее инстинкты громко протестовали. Она вспомнила, что делала это в том странном сне-яви в подземелье, когда секс был воображаемым и в то же время очень реальным.

Не в силах остановить себя, Руна делала глубокие, жадные глотки. С каждым таким глотком ее кульминация поднималась все выше, длилась все дольше. Его кровь была как жидкий секс, и когда он тоже достиг своего освобождения, ее наслаждение не прекратилось. Оргазм за оргазмом сотрясали ее тело, и каждый раз, когда она думала, что уже все, еще один настигал ее.

Мало-помалу она начала смутно сознавать вес Шейда на ней, его тяжелое дыхание и низкий рокочущий голос.

— Руна?

Он попытался убрать руку, но она вцепилась в нее зубами, сжимала руками и ни за что не хотела отпускать. Пока она пьет, ее оргазм все длится и…

— Руна!

Экстаз накатил на нее, и она взлетела на новую высоту. Щеке стало отчего-то больно, но ей было все равно. Наслаждение поглотило ее, унося выше, чем когда-либо.

Боль усилилась, и сквозь туман она осознала, что Шейд сжимает ей челюсть, заставляя открыть рот. Руна неохотно отпустила его, и он отдернул руку, сжимая запястье.

Она застонала, не в состоянии пошевелиться, когда изумительная кульминация постепенно рассеялась.

— Что случилось? — Голос ее звучал одурманено и невнятно.

Один уголок его рта приподнялся в лукавой улыбке, что удивило ее, учитывая, как ему должно быть больно.

— Если б я не знал тебя, то сказал бы, что ты наполовину вампир.

Ощущения закружились вновь, поднимаясь по спирали. Вожделение вспыхнуло, взорвалось, и еще одно освобождение сотрясло ее тело, заставляя выгибаться дугой. Шейд наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, и взгляд его был сокрушительным в своей напряженности.

— Прекрасно, — прошептал он с нотками благоговения в голосе. — Ты такая красивая, когда кончаешь.

Она чувствовала себя красивой, когда он вот так смотрел на нее. Красивой и уязвимой.

Тяжело и часто дыша, она стиснула в руках простыню.

— Зачем? Зачем ты заставил меня снова это делать?

В глубине души она понимала, что должна испытывать отвращение из-за того, что пила его кровь, но после целого года поглощения сырого мяса три ночи в месяц она стала менее чувствительной.

— У тебя все еще нет знаков бондинга. Я надеюсь, что еще одна попытка заставит их появиться.

— Возможно, не все виды приобретают их.

Взгляд Шейда скользнул в сторону.

— Возможно.

Сев, она схватила его за руку.

— Что ты от меня скрываешь?

— Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться. — Он встал, высвободив свою руку. — Нам пора. Вначале мы заскочим к тебе домой, чтобы взять одежду. Потом в больнице у тебя возьмут анализы, и к ночи мы вернемся сюда.

Часть ее миссии в СРП заключалась в том, чтобы узнать как можно больше о больнице демонов, поэтому это была прекрасная возможность. Но исполнение этого приказа теперь казалось ей предательством.

Господи, у нее хватит забот и без того, чтобы еще беспокоиться, подчиниться или нет своему командиру. Который по совместительству является ее братом. Что ж, она попадет в, больницу, а там уж решит, что делать дальше.

— Как я могу не беспокоиться, Шейд, когда тебя явно что-то тревожит?

Темные тени промелькнули в его глазах, сделав их такими непроницаемыми и черными, что по ней прошла дрожь.

— Ты права, Руна. Пока Роуг жив, у нас есть причины беспокоиться.

Никто не любил спокойные дни в отделении реанимации и интенсивной терапии, но Кайнана они заставляли просто лезть на стенку. Он не искал легких путей, и чем сложнее и тяжелее случай, тем интереснее ему казалось. Ему нравились ситуации, которые выбрасывали целый галлон адреналина в кровь. Это то, с чем он, как военный медик, лучше всего справлялся даже под огнем или в эпицентре бури. И для него не имело значения, кого спасать. Наравне с людьми его помощь получали сбитые машинами собаки и подстреленные верблюды.

В данный момент, однако, Кайнан стоял у стойки в приемной, заполняя карту ребенка-дэва, которого привезли с кашлем.

Он услышал шаги и почувствовал темное завихрение воздуха, которое сопровождало доктора Шэкван, древнего суккуба, которая практиковала друидскую медицину днем и похищала человеческие души по ночам.

— Ты выписывал нитхала сегодня утром? — спросила она голосом, пронизанным непритворным чувственным обещанием.

— А что?

Она пожала одним изящным плечиком, отчего ниспадавшие по нему золотистые волосы замерцали. Неудивительно, что мужчины с готовностью идут в ее объятия навстречу своей смерти: Шэкван убийственно неотразима.

— Эйдолон хочет, чтобы я взяла образец крови для базы ДНК.

Кайнан продолжил заполнять карту.

— Уже сделано.

Эйдолон требовал, чтобы каждый пациент проверялся по его списку каталогизированных видов. У любого вида демонов, прежде не принимавшихся в больнице, должен быть сделан анализ ДНК и взята кровь в банк для будущего использования для других особей тех же видов. Доктор Шэкван улыбнулась и потрепала его по голове.

— Такой ответственный человек. Думаю, я оставлю твою душу нетронутой, после того как выжму досуха твое семя.

И она профанировала дальше, покачивая бедрами в ритме, который заставлял большинство мужчин неровно дышать.

Кайнан дышал спокойно в присутствии любой женской особи с тех пор, как умерла жена, и не собирался начинать сейчас, тем более в отношении этой злой и порочной демоницы.

«Ты неровно дышал к Джем. Почти».

Провалиться ему на месте, если это еще раз повторится. Вот только у тела его было иное мнение. Оно затвердело при мысли о Джем, от воспоминания, как она стояла в раздевалке и ее пышная белая плоть едва помещалась в чашечках бюстгальтера. На животе татуировка какого-то дракона, чьи зубы как будто намеревались прокусить ей пупок.

Нежный и заботливый, надо же. Он был нежным и заботливым с Лори, и куда это его привело? Возможно, теперь, после его выходки в раздевалке, до нее дойдет, что бывают шрамы, которые никогда не исцелить.

Он оттолкнул карту пациента в ящик с папками чуть сильнее, чем требовалось, и потянулся за другой, когда зажужжал зуммер Портала.

Он приветствовал выброс адреналина в кровь, который унес прочь мысли о Джем. Формально его смена закончилась десять минут назад, но он готов был задержаться, если возникнет что-то интересное. Оторванные конечности и авульсии — его любимое.

Кайнан пошел к воротам и остановился как вкопанный, когда из-за них, покачиваясь, показался Рейт. Боже правый! Демон, должно быть, провел пару раундов с гигантским блендером.

Одной рукой он держался за плечо, другая безвольно висела, кровь ручьем стекала на пол. Глубокие порезы исполосовали все тело, обнажая ленты сухожилий и белые кости, но он ухмылялся во весь рот, как будто только что выиграл джекпот.

— Вызови Джем и позвони Эйдолону домой, — сказал Кайнан сестре в приемной. — Быстро.

Эй час назад ушел, но ему надо быть здесь.

Кайнан обхватил Рейта за пояс, чтобы не дать упасть.

— Черт, ты весишь тонну. — Он повел Рейта в один из ближайших кабинетов. — Что стряслось?

Рейт застонал, опускаясь на стол.

— Подстрелили.

Он отнял руку от плеча, где кровь сочилась из ровной аккуратной дырки.

— Остальные раны не от пуль, старик, — заметил Кайнан, натягивая перчатки.

— От мачете.

Только Рейт мог ввязаться в такую заваруху, где рубятся мачете.

— Опять охотился на африканских мятежников?

— Может быть.

— Зажми-ка пулевую рану.

Дыхание Рейта было явно в полном порядке, поэтому он быстро проверил пульс и померил давление. Все было в норме, но скорая медицинская помощь в больнице демонов сильно отличается от той, что оказывается людям, главным образом потому, что у разных видов демонов разные жизненные признаки, конституция, порог смерти.

Кайнан приступил к делу. Он разрезал рубашку Рейта хирургическими ножницами, затем осторожно развел ткань в стороны. Засохшая кровь местами приклеила ткань к коже, раны выглядели ужасающе.

Штора, разделяющая отсеки, раздвинулась, и вошла Джем.

— Ну и ну. Ты подрался с какой-то очень большой кошкой?

— Смешно, Джем. А теперь давай-ка тащи сюда свою хорошенькую задницу и пососи мой… ой! Черт!

Рейт зыркнул на Кайнана.

— Извини. — Кайнан бросил окровавленную рубашку на пол. — Ткань присохла к порезам.

— Черта лысого, ты сделал это нарочно.

— Не докажешь. — Кайнан потрогал один из наиболее глубоких порезов. Демоны-семинусы исцеляются быстро, и кровотечение Рейта уже замедлилось, но недостаточно. — Если тебе станет легче, скажу, что Эй скоро будет. Он быстренько вылечит тебя, и ты снова отправишься на свою африканскую охоту.

Джем приподняла одно веко Рейта.

— Ты опять налакался крови героинщиков?

Рейт негодующе фыркнул:

— Нет.

Кайнан вставил стетоскоп в уши.

— Но ты лакомился кровью африканцев, верно?

— Ну да.

Когда Джем бросила на Кайнана вопросительный взгляд, он объяснил:

— Это мятежники — настоящие звери. Совершенно дикие, неуправляемые, сидящие на сильных наркотиках.

— Это объясняет остекленевшие глаза.

— Что случилось?

Эйдолон стремительно вошел в палату, одетый в бежевые слаксы и бежевую рубашку.

— Как обычно, — ответила Джем. Она жестом указала на Циску, которая готовила инструменты. — Принеси единицу крови. Любого вида.

— Проклятие, Рейт, — пробормотал Эйдолон. — Зачем ты делаешь это с собой?

Кайнан прижал холодный кружок стетоскопа к спине Рейта, и тот поморщился.

— Да их там было всего какая-нибудь дюжина, а потом вдруг оказалось, что я сражаюсь с целой чертовой армией.

— Ты должен был искать Роуга.

— Я и искал. Это был перерыв на ленч.

Эйдолон наклонился, чтобы осмотреть плечо Рейта.

— Тебя подстрелили.

Рейт фыркнул:

— Трусы. Нет, серьезно. Кто ж приносит ружье на ножевую драку? Это ж форменное надувательство.

— А у тебя разве не было ружья? — полюбопытствовал Кайнан.

Рейт скорчил презрительную мину:

— Я не любитель стрелять в людей.

— Ты хочешь сказать, что не пристрелил тех, кто стрелял в тебя?

— Черт! Нуда, я пристрелил их. Разоружил какого-то салагу и прикончил столько, сколько сумел, пока добирался до ближайшего Портала.

Дермуар на руке Эйдолона замерцал, когда он направил исцеляющую, энергию в Рейта. Прямо у Кайнана на глазах рваные раны Рейта начали срастаться. Рейт застонал, оскалился. Его клыки удлинились, и Кайнан практически почувствовал, как они запульсировали. Процесс исцеления довольно болезненный — Кайнан испытал это на себе пару месяцев назад, когда на выезде его укусил демон-круэнтус.

Циска вернулась с кровью и вручила ее Рейту, который вонзился зубами в пакет.

— Отвратительно, — пробормотал Кайнан.

Рейт вскинул бровь:

— Хочешь быть донором?

— Как скажешь.

Рейт фыркнул, но прежде чем он успел выдать какую-нибудь язвительную реплику, Эй удовлетворенно кивнул:

— Теперь пулевое ранение. — Он взглянул на Кая. — Для этого нам понадобится местная анестезия.

— Не обязательно, — сказал Рейт.

— Будет адски больно, братишка. Кай, приготовь шприц.

— Я сказал, не надо.

Рейт рыкнул так, что стены завибрировали.

Эйдолон уставился в лицо брата. Глаза его стали золотистыми, что означало либо возбуждение, либо злость, а поскольку Тайлы рядом не было…

— Давай сегодня без фокусов, Рейт. Ты уже получил свою долю драки. Да и секса, пожалуй, тоже. И, как я вижу, не обошлось и без «дури». Пора охладиться.

— Никакой. Местной. Анестезии.

Крошечные точки красного начали пробиваться сквозь золото глаз Эя, когда гнев его достиг следующей стадии. Ситуация быстро превращалась в критическую.

— Соглашайся на укол, старик, — сказал Шейд из дверей.

Вокруг шеи у него был новый узор, а рядом с ним незнакомая женщина. Его пара?

Кайнан не знал точно. На ней были джинсы и шелковая блуза с короткими рукавами, открывающая крепкие руки, на которых не было узора бондинга, как у Тайлы.

Глаза Рейта превратились в две льдинки — он явно тоже это заметил. По крайней мере это несколько разрядило напряженную атмосферу.

— Соглашайся на укол, — повторил Шейд твердо и в то же время успокаивающе. — Если Эй говорит, что он тебе нужен, не упирайся.

Рейт грозно сдвинул брови, но если он кого и послушает, так только Шейда.

— Отлично. Да. Как скажете. Делай свой укол, человек. — Когда Кай поднес иглу к ране, Рейт схватил его за запястье. — Сделай так, чтоб было больно.

— Буду счастлив услужить.

В тишине, которая за этим последовала, Кайнан услышал низкое, непрерывное рычание Рейта, вперившегося взглядом в новую женщину, словно она была врагом. Шейд уловил враждебность Рейта, и взгляды братьев скрестились. Это плохо, хотя Кайнан представления не имел, что, черт возьми, происходит. Но сейчас совсем не помешало бы сломать напряжение.

Кай понимал, что не стоит этого делать, но все же сказал, вводя лекарство:

— Послушай, Рейт, я сегодня собираюсь хорошенько оттянуться. Хочешь попробовать накостылять мне?

Рейт резко повернул голову.

— Почему ты просишь меня?

— Потому что в спортзале ты всегда берешь верх, и я хочу иметь шанс отыграться.

Глаза Рейта сузились, словно он понял, что это уловка, но не смог не проглотить наживку.

— Где уж тебе со мной тягаться, человек.

Что верно, то верно. Кайнан много месяцев тренировался с Рейтом, изучая новые приемы борьбы и оттачивая старые, но не приобрел и десятой доли того мастерства, которым владел Рейт.

— И в игре я тоже тебе наподдам, — заявил Рейт, даже не вздрогнув, когда Кай вытащил иголку из его тела.

Эйдолон чуть заметно кивнул Каю, безмолвно благодаря за разрядку взрывной ситуации. Кай кивнул в ответ и совершил ошибку, взглянув на Джем. Может, он и загасил запал одной динамитной шашки, но по блеску в ее глазах стало ясно, что костер между ними по-прежнему горит.