Тёмное солнце

Часть 6

Сквозь узкое окно Гилота рассматривала площадь. Солнце поднялось над крышами домов, тень опустевшего постамента сжалась, поползла к подножию, где расположились трое бродяг. Двое спали, опустив головы и плотнее закутавшись драные куртки. А третий смотрел прямо на Гилоту. Так, во всяком случае, ей показалось сначала. Потом она поняла, что этого не может быть, как раз её он не видит в тени за занавесом и стеклом, не мытым долгие годы. Но смотрел он именно на окна её комнат.

Когда в тишине раздался тихий скрип, Гилота резко обернулась. Мужчина тут же опустил руку, ощупывающую ремень на запястье.

— Если надеешься, что я сумею рассказать тебе что-то важное, то зря, — сказал он. — Все секреты, что я мог знать, за годы потеряли любую ценность.

— Я хочу знать, что с тобой случилось.

Сжав губы, мужчина обдумывал что-то. Потом ухмыльнулся криво, хоть его выражение лица и осталось каким-то жалким:

— А ведь я знал, что ты жива. Всё это время. Сначала лишь подозревал, но потом… Тьма неистребима, так ведь?

— Как тени в солнечный день, — ответила Гилота.

Внутри неприятно кольнуло. Знал ещё тогда? Но каким образом сумел выведать и у кого? Нет, чушь это. И всё же…

— Неужто надеялся, что свидимся ещё?

Мужчина не ответил. Он ждал чего-то, и частое дыхание выдавало страх. Но взгляд запавших глаз был на удивление ясный, куда осмысленнее, чем накануне вечером. Гилота прислушалась к себе, к чужой боли, что принёс ей в спешке проведённый над умирающим обряд. Коснулась протянутой над Бездной нити и не смогла сдержать изумления. Невидимое волокно натянулось. И что там, по ту сторону?.. Нет, не ощутить пока. Лишь фантомная рана на руке под тугой повязкой отозвалась ноющей болью и засочилась уже не воображаемой, а живой сукровицей. Не стоило трогать. Магия крови действует на оба связанных объекта, и всегда — не так безопасно, как хотелось бы. Всё, что требуется, придётся узнать словами.

— Тебе не о чем тревожиться сейчас, — сказала она. — Как видишь, мы уже встретились, а мир не рухнул, и солнце по-прежнему поднимается на востоке. Всякий, кто переступил порог моего дома, находится в безопасности. Говорят обычно, что всякий судит по себе, но что-то не могу я вообразить, чтобы ты расправлялся со слабыми и загнанными. Что бы ты ни думал, я не настолько опасна.

В глазах у него что-то промелькнуло, отблеск того, что было там прежде. Обожженая щека давно зажила, но половина лица осталась какой-то неправильной, и Гилота не смогла бы точно сказать, что за странное выражение проскользнуло на этом лице и вновь исчезло.

— Вот как… Значит, это я опасен? — спросил он и отчаянно дёрнул ремни. — Не говори, что это из великой заботы обо мне.

Гилота позволила себе улыбнуться:

— Это из великой заботы о том, чтобы ты спросонья не воткнул в себя очередной попавшийся под руку острый предмет. Не для того я отдала восемь динаров, чтобы заполучить свежего покойника.

Словесный удар, метивший в гордость, снова пропал втуне.

— Лучше быть уверенной, что ты не сделаешь больше глупостей, — уже мягче добавила Гилота, склоняясь над ним. — А пока мне важно знать — что с тобой случилось? Кто это сделал?

Мужчина тяжело сглотнул, заговорил быстро, отрывисто:

— Я чувствую твоё дыхание. Ты живая. За мной пришла. Я думал, что ошибся. Думал, что это морок. Но ты настоящая. И всё равно — призрак. Тебя нельзя уничтожить? Я видел, как ты умерла. Но тело… когда я вернулся, чтобы забрать, тебя уже не было. Нигде не было. Задавал вопросы другим. Они решили, что со мной сделалось неладно. Потом понял — я лишь думал, что убил тебя. А ты не играла в эту игру. Ты ушла. Мы просто наскучили тебе. Я представлял потом, что ты вспомнишь и придёшь за мной. Когда захочешь развлечься. Был уверен. Не удивился даже, когда ты стояла и рассматривала меня. Да, я трус, я испугался. Думал, что ты со мной сделаешь. А ты…

Мужчина запнулся, сухо закашлялся. Его уже трясло, как от лихорадки. Гилота смотрела ему в побелевшее лицо, а потому заметила момент, в который маска безумия дала трещину. Она протянула руку коснуться повязки на горле, но мужчина вздрогнул, попытался отодвинуться. Он тяжело дышал сквозь стиснутые зубы и пристально глядел ей в глаза. Вздохнув, она покачала головой:

— Кажется, я догадалась, как ты уцелел, — сказала она. — Так ты и выбрался, да? Оставили в живых сначала потому, что верили в сотрудничество. Начали с левой руки, не изуродовали правую, потому что был ещё шанс приказать тебе взяться за оружие. Но им стало казаться, что рассудок тебя оставляет с течением времени. И тебе вновь поверили, решили, что теперь ты беспомощен и безопасен? Потрясающе. Раньше, помнится, ты совсем не умел притворяться. А в моём доме — уже не стоит. Ты опять делаешь большую глупость.

Конечно, он не желал её понимать. Гилота с удивлением поняла — ей совсем неприятно то, что этот человек её боится. Следовало двигаться другим путём. Она обхватила его сжатую в кулак руку и потянула, заставляя завести ладонь под столешницу.

— Разожми пальцы, не упрямься.

Кажется, он обнаружил то, что она пыталась ему показать, потому что на измождённом лице тут же отразилось изумление.

— Что…

— Пытаюсь сделать так, чтобы ты успокоился и ответил на мои вопросы. Насчёт этого стола важно знать одну вещь: бедняга со вспоротым животом или раздроблёнными костями начисто лишён сообразительности. В ужасе и панике человек будет вырываться, как безумный, и никогда, никогда не остановится для того, чтобы внимательно изучить своё положение. Так тонущий сам губит себя, барахтаясь и глотая воду.

Мужчина попытался выдернуть руку. Гилота мягко надавила на его пальцы, лежащие на механизме, и под столешницей что-то звонко щёлкнуло. Ремень свободно повис и соскользнул с запястья.

— Перестань думать так, будто сейчас случится самое ужасное. Ты многое упускаешь. Насчёт положения, в котором ты очутился, для нас обоих важна одна вещь — это не случайность. Тебя специально выставили на продажу. Может, собирались посмотреть, кто бросится выручать. Тобой пользовались прежде, используют и теперь, уже в качестве наживки. У сэра Томаса Вьятта остались друзья, избежавшие печальной участи? Если так, то когда ловушка захлопнется, твоя шкура обесценится окончательно, и погибнут ещё достойные люди, которым ты наверняка не желаешь смерти.

Он хотел сказать что-то, но лишь поджал губы.

— Я не пытаюсь выведать у тебя нечто ценное, — сказала Гилота. — Мне нужно лишь чтобы ты сохранил благоразумие в случае внезапной опасности. Нам нужно о многом поговорить.

Приглушённый закрытой дверью, по дому разнёсся торопливый стук, от которого мужчина вздрогнул. Гилота тоже напряглась, и лишь через несколько мгновений почувствовала — всё в порядке, это всего лишь Иса. Предупредила о своём появлении, прежде чем отпирать дверь выданным ей ключом.

Гилота быстро замотала чистой тряпкой почти зажившую руку мужчины, переложила свёртки с покупками на край стола.

— У тебя есть не меньше получаса, пока я приму ученицу и выпровожу её. Для начала оденься. Но можешь, конечно, попытаться ещё сбежать через окно или забить себе голову об стену. Просто я постараюсь верить тебе, и надеюсь, что ты всё ещё достаточно умён, чтобы не сделать ничего подобного.

Мужчина невесело усмехнулся.

Иса выглядела непривычно тихой и бледной. Она уже успела выложить на стол тряпичный узелок со свежими яблоками и оттащить в кладовую корзину с уложенной провизией на ближайшую неделю. Когда Гилота зашла в большую комнату, девчонка как раз повязывала передник, привычно оглядываясь в поисках возможного беспорядка.

— Матушка, с вашим рабом что-то неладно, — сказала она без всяких предисловий.

— Вот как?

— Мне велели передать, что к имуществу вашему проявляли интерес. Двое хорошо одетых господ расспрашивали на площади у Бронзовой ратуши где бы им найти торговца уродами, да только тот помер сегодня ночью от чего-то. Говорят, грудной бес его удавил. А господа всё про товар его расспрашивали, про ведьмака с клеймом. Эддрик с ними болтал, и ему показалось, что вертящийся неподалёку чей-то грум тоже к разговору прислушивался, хоть виду не подал. Он с Хьюго хотел перехватить лакейчика где-то в узком переулке, да тот от них не по-лакейски ушёл, хитрый оказался.

Гилота даже удивляться не стала тому, что её покровителю известно, какой именно торговец продал ей невольника. В мире несунов и ловкачей, охотящихся за чужими кошельками, информация о всех знакомых лицах распространяется быстро.

— Отец говорит, что кабы чего не вышло плохого. Вам бы приставить кого-нибудь, для безопасности.

— Человека из ваших что ли? — усмехнулась Гилота. — И что он сделает в случае настоящей опасности — умрёт первым? Нет уж, сама справлюсь. Давай-ка лучше за работу.

Иса всё ещё выглядела слишком напряжённой, но поджарила по всем правилам три яблока, прежде чем из боковой комнаты раздался грохот, словно по полу прокатилось нечто тяжёлое, и четвёртое яблоко разлетелось дымящимися ошмётками. Девчонка приподнялась и с тревогой посмотрела на Гилоту.

— Сиди, — приказала она.

Пятое яблоко повторило судьбу четвёртого.

— Немногим лучше, чем было, — тяжело вздохнула Гилота.

Девчонка сидела, не поднимая взгляда.

— Попробуй снова.

Видно было, как она старается, но… Из пяти следующих яблок лишь два пропеклись без промахов. Иса всё время насторожённо посматривала на дверь маленькой комнаты, и это сбивало ей весь настрой. И там, как назло, слышалась возня, скрипы и удары.

Наконец, дверь резко распахнулась, и мужчина опасно покачнулся на пороге, но удержался на ногах. Гилота ощутила чужой мучительный приступ головокружения и отсекла его. Уж такое пациент мог пережить и сам. Неприятно, но для жизни не опасно.

Мужчина обвёл комнату растерянно-насторожённым взглядом и зашагал к столу. Рубаха, подходящая по ширине в плечах, всё равно висела на нём мешком, штаны держались только на затянутом поясе. Резким движением он выдвинул стул на другом конце стола, подальше от ведьм, тяжело уселся и взялся за голову обеими руками. Спутанные волосы заслоняли лицо, а потянуть за невидимую нить и открыться для чужих ощущений Гилота всё ещё опасалась. Она ожидала, что мужчина скажет хоть что-то, но он опустил руки и так же молча уставился в сторону занавешенного окна.

— Ладно… — сказала Гилота, сама не зная для чего понизив голос, — давай-ка попробуем снова. Постарайся сосредоточиться.

Иса честно старалась. Два яблока из трёх взорвались, а когда третьему оставалось существовать считанные секунды, мужчина внезапно встал, потянулся над столом и провёл над обречённым фруктом ладонью. Замер на мгновение, так что Гилоте успело показаться, будто он прислушивается к действию повторяемого Исой заклинания, и вдруг резко отдёрнул руку. Яблоко взорвалось.

— О, Бездна! Простите! — испуганно воскликнула Иса.

Мужчина уселся обратно, осторожно прикрыв клеймо ладонью, и даже не посмотрел в её сторону.

— Ты ничего не почувствовал, — сказала ему Гилота. — Метка не отозвалась.

Она хотела произнести это, как вопрос, но получилось утверждение. Явно не стоящее ответа, потому что она и сама всё видела. Смущённая Иса принялась выкладывать из узелка остатки яблок. А Гилота внезапно подумала о том, как ей это надоело.

— Я не люблю глупые наглядные примеры, девочка, но, видимо, придётся. Ты знаешь, что означает метка на лице этого мужчины?

Иса отвлеклась от яблок и вздрогнула так, будто из-за подобного бестактного вопроса мужчина мог вскочить и броситься на них обеих с кулаками.

— Он был колдуном, — ответила она тихо.

— Как ты думаешь, что с ним случилось?

Она не понимала, чего от неё хотят, и сквозь чувство вины уже начало пробиваться явственное раздражение. Несдержанное дитя, куда ей рассуждать о высших уровнях магии?

— Любил сношать чужих жён и попался прямо на супружнице прокурора Тамсена?

В иной ситуации Гилота сумела бы оценить шутку.

— Нет. Меня интересуют не предпосылки, а последствия. Сделаешь ещё одну попытку?

Иса напряглась. Первое в ряду яблоко лопнуло и разлетелось по столу. За ним через десяток мгновений последовало второе.

— Сдаюсь. Он тоже плохо управлялся с яблоками?

Гилота позволила себе усмехнуться, внезапно подумав, что в некотором смысле так всё и могло обстоять на самом деле.

— Он был опытным бойцом. Но позволил людям победить себя, девочка. Значит, упустил что-то важное. Значит, думал не о том, о чём следовало бы задуматься в тот момент.

Мужчина поднял на неё глаза, и Гилота поймала взгляд, очень знакомый ей по прежней жизни. Даже если сэр Томас Вьятт никогда не вернётся, то хоть частица его прочно укоренилась в этом теле. Беда в другом. Это тело человека. Ничего в нём не осталось больше.

Гилота отвернулась и продолжила:

— Да, есть обстоятельства, в которых внимание к деталям окружающего мира может спасти тебе жизнь. Например, позволить вычислить засаду. Но тебя может ожидать участь гораздо хуже смерти, если скрипы, лёгкий ветерок или мысли о сытном обеде отвлекут тебя, и ты согреешь врагу кальсоны вместо того, чтобы поджарить муди. Должно хватать мгновения, чтобы настроиться.

Иса вздрогнула снова, когда четыре оставшихся яблока закипели одновременно.

— Приберись и уходи. Вернёшься завтра.

Пока девчонка соскребала яблочную кашу со стола, Гилота отошла к окну. Бродяги, сидевшие у старого постамента, уже куда-то скрылись.

Гилота не смогла бы ответить себе искренне на один простой вопрос — зачем она это сделала? Не прошла мимо, оставив прошлое в прошлом. Плела на крови целительное заклинание вместо того, чтобы пустить кровь старому врагу. В конце концов, именно этого он от неё и ждал всё это время. Да, это было бы нечестно. С другой стороны, кого в этом мире спасла честность и праведность? Быть честным — признак несовместимой с жизнью глупости, и очередное доказательство этой теории сидит у неё за спиной и пытается сделать вид, что его тут нет. Объяснение здесь должно быть иное.

Впрочем, неискреннего ответа пока хватит.

Она услышала, как девочка попрощалась. С тихим шорохом подхватила корзинку. Стукнула закрывшаяся дверь. В комнате повисло молчание.

— Ты тоже можешь уйти, если хочешь, — сказала Гилота.

— Не думаю, что моё желание здесь может что-то значить, — ответил мужчина. — Это в твоей власти — сделать так, чтобы сбежать я не смог.

— Есть куда бежать? — искренне удивилась Гилота.

Никаких чар она не накладывала, двери не заколдовала, цепи на своё приобретение не надевала, даже ошейник сняла сразу, хоть и из-за срочной необходимости, но новый на замену не купила. Сам ведь уже понял, что силой его здесь держать не станут, а всё равно не может удержать язык за зубами. Сразу видно, что теперь чувствует себя в куда большей безопасности, чем четверть часа назад. А ещё Гилота внезапно догадалась — это нечто вроде испытания. Мужчина просто пытается её спровоцировать. Вызвать злость, заставить вести себя так, как он ожидает.

Гилота прошла через комнату и с огромным удовольствием опустилась в кресло. А то того и гляди, ноги держать перестанут. Устала, очень устала. Мужчина выжидательно наблюдал за каждым её движением. И сказал вместо ответа:

— Ковен собираешь?

А вот пошло ощупывание границ дозволенного…

— Это не твоё дело.

— Тогда, может, покажешь мне свою руку?

Гилота хмыкнула. Она и сама видела, что на тёмном рукаве платья отчётливо проступило влажное пятно. Пора было сделать перевязку.

— Сможешь задать свои вопросы, лишь когда ответишь на мои.

Казалось, что повисшее напряжение можно было почувствовать, как открытие Бездны или чужой магический поток.

— Что с тобой случилось? — повторила Гилота самый важный вопрос.

Мужчина упрямо сжал губы и отвёл взгляд. Он сидел так долго, уставившись в пустоту. Гилоте же стало казаться, что ничего из этого не выйдет. Одно дело, пострадать из-за своих ошибок. И совсем другое — рассказать о том, каким был дураком и как собственными руками вырыл себе могилу. Потом мужчина тихо выдохнул и ссутулился сильнее.

— Меня обманули, — заговорил он наконец. — Потом заставили отдать колдовской источник. Ты знала, что так можно? А вот кое-кто из людей Колетта в этом неплохо разбирается.