Темный огонь

Эпилог

Драгмор, 1877 год

Лето не спешило в этом году с приходом, но это могло лишь радовать. Небо просто не могло быть голубее, в воздухе не ощущалось ни малейшей сырости. Холмистые необъятные земли Драгмора сверкали молодой зеленью; на склонах паслись овцы, деревья уже покрылись зеленью и давали густую тень. Но дорога от Лессинга, размытая недавними весенними ливнями, состояла из сплошных рытвин. Карета графа Драгморского, с дерзкими черно-золотыми гербами, въехала в очередную яму, подняв фонтан брызг и окатив какого-то встречного беднягу, тащившегося на чалой кобыле. Граф инстинктивно протянул руку, чтобы поддержать Джейн.

А Джейн вспомнила другой день, когда она ехала по этой дороге. Воспоминания были мучительными. Она тогда была юной девочкой, она сидела рядом с чопорной, неприветливой тетушкой Матильдой, она впервые ехала в Драгмор. Тогда тоже стояло лето, холмы цвели и зеленели, как сейчас, вот только Джейн очень боялась. Боялась будущего, боялась графа, Драгмора. Джейн наклонилась и поцеловала в лоб малышку, сидевшую у нее на коленях, а потом улыбнулась мужу. Но он не отрывал взгляда от пейзажа за окном.

– Папа! – закричала Николь. – Папа, папа! Драгмор, где Драгмор? – Это было одно из новых слов, выученных ею; вообще, за время пребывания за границей словарь девочки заметно расширился.

Чед, тоже радостно смотревший в окно, раздраженно повернулся к сестренке.

– Да вот же он, вокруг, глупая! Она и не знает, что такое Драгмор! – презрительно фыркнул он. – Ведь правда? – Он обернулся к отцу. – Она слишком маленькая, чтобы помнить, да? Она просто притворяется, что понимает, о чем говорит!

Граф, как ни занят был собственными мыслями, все же отвернулся от окна, тем более что карета уже свернула на извилистый подъездной путь, ведущий к дому.

– Ну почему, она может кое-что помнить, – тихо сказал он и снова выглянул в окно.

Драгмор. Это было так давно… Уехав за границу, они сначала несколько месяцев провели в Техасе, у родителей Ника, а потом, оставив детей у бабушки с дедушкой, устроили себе медовый месяц. Они навестили сестру Ника, Сторм, и ее мужа Бретта – в Сан-Франциско. Потом провели сказочный идиллический месяц на Гавайях, а потом решили пробыть в Техасе до конца беременности Джейн. Но теперь, теперь… они будут, наконец, дома. Дома. Граф повертел на языке это слово, попробовал его на вкус и наконец произнес вслух:

– Дома…

Его жена, державшая графа за руку, сжала его пальцы. Он посмотрел на нее, и вся его задумчивость исчезла, его серый взгляд мгновенно смягчился. Он улыбнулся; она ответила улыбкой.

– Звучит неплохо, Николас, – ласково сказала Джейн. – Ведь правда?

– Да, – сказал он. – Правда.

Он погладил руку жены. Он и сам удивлялся тому, что его сердце забилось быстрее от предвкушения, и кровь закипела, волнуясь. Это был его дом. Он возвращался домой. Он чувствовал это каждой частицей своей души, и это было одновременно и беспокоящим и умиротворяющим ощущением. Джейн склонилась к нему и поцеловала в щеку. Он улыбнулся ей и губами и глазами.

– Смотри! – завопил Чед. – Смотри!

– Смотри! – вслед за ним заверещала Николь. – Смотри!

Джейн и Ник выглянули в окно и увидели башенки особняка, его темный дерзкий силуэт. Подъехав ближе, они могли уже рассмотреть и нежные розы, вьющиеся по серым каменным стенам. И тут Джейн изумленно задохнулась.

– Бог мой! – воскликнула она. – Южная башня! Она исчезла!

Граф ухмыльнулся с довольным видом.

Обгоревшее южное крыло было полностью разобрано – словно его и вовсе не существовало. А на его месте появилась заманчивая зеленая лужайка, которой, впрочем, явно чего-то не хватало – может быть, дерева или кустика, а может быть, цветов. Ошеломленная Джейн уставилась на мужа.

– Я прошлой осенью решил избавиться от… э-э… от этих руин.

Джейн расплылась в улыбке.

– Я решил, что незачем отстраивать крыло заново, пусть тут будет просто зелень. Видишь, даже цветы не высажены. Но, если тебе захочется, мы можем восстановить башню или сделать пристройку к дому. А можно устроить патио. – Он усмехнулся. – Я подумал, что нужно сначала посоветоваться с женой.

– Весьма мудро с твоей стороны, – сказала сияющая Джейн. – О Николас, какой это замечательный сюрприз!

– Я и сам собой доволен.

Карета, подкатив к крыльцу, остановилась. Чед мгновенно выскочил наружу, пока Молли и лакей, ехавшие в другой карете, впереди, принимали из рук Джейн младенца и Николь. Наконец вышли и граф с Джейн и, не сговариваясь, сразу направились к новой просторной лужайке, по которой гулял весенний ветерок, – туда, где стояло когда-то южное крыло дома. Рука об руку они остановились там, ничего не говоря, преисполненные покоем.

– Здесь теперь так мирно, – сказала наконец Джейн. – Мирно и светло. Исчезли старые духи, угасли темные страсти, никто не будет больше нас преследовать.

Граф поднес руку жены к губам.

– И им не задержаться в наших сердцах и мыслях, – сказал он.

Глаза Джейн затуманились.

– Спасибо тебе, любимая, – сказал Ник.