Темный принц

Глава 7

Поездка до дома на машине оказалась мучительно болезненной. Тело Михаила настоятельно требовало крови, чтобы восполнить ту, которую он потерял. С каждым мгновением его слабость возрастала, а от боли морщинки на лице стали глубже. Он был Древним, а все Древние испытывают эмоции и переносят физические раны более сильно. В обычных условиях он бы просто остановил свое сердце и легкие, чтобы кровь перестала вытекать. А потом за дело бы взялся целитель, а остальные предоставили бы ему то, в чем он нуждался.

Но Рейвен изменила все это. Рейвен и что-то еще, или кто-то еще, наблюдает за ними. Он все еще мог чувствовать, как его охватывает тревога. Он знал, что тот другой наблюдал за ними на расстоянии, даже когда они ехали несколько миль по направлению к его дому.

- Михаил, - прошептал Эрик, как только они доставили его в безопасность его дома, - позволь помочь тебе.

Рейвен стояла возле двери, внимательно всматриваясь в бледные черты Михаила. Он внезапно стал выглядеть намного старше, чем на тридцать лет, как она определила его возраст. Вокруг его рта залегли белые морщины, но его сознание было совершенно безмятежным, а дыхание даже расслабленным. Она молчаливо отступила назад, позволяя им войти.

Отказ Михаила от ее помощи причинил ей боль. Если он предпочел компанию своих людей, то она не собирается терять свое достоинство, позволяя им увидеть, как это беспокоит ее. Небольшие зубки слегка прикусили нижнюю губу, а в глазах застыло беспокойство. Ей только надо лично убедиться, что с ним все будет хорошо.

Они отнесли Михаила вниз в спальню, и Рейвен последовала за ними.

- Мне вызвать доктора? - Спросила она, хотя уже знала ответ.

Она чувствовала, они хотят, чтобы она ушла, что она каким-то образом мешала им. Инстинктивно она знала, что Михаил не получит необходимую помощь, пока она не уйдет.

- Нет, малышка, - Михаил протянул к ней руку.

Она подошла к нему, переплетя свои пальцы с его. Он всегда был таким сильным, таким физически здоровым, а теперь он выглядел таким бледным и изнуренным. Рейвен почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

- Тебе нужна помощь, Михаил. Скажи мне, что надо делать.

Его глаза, такие черные и холодные, внезапно потеплели, когда его пристальный взгляд остановился на ее лице.

- Они знают, что делать. Это не первая моя рана и не самая худшая, которую я когда-либо получал.

Небольшая, невеселая улыбка коснулась ее мягкого рта.

- Это - то самое дело, которым ты должен был заняться сегодня вечером?

- Ты же знаешь, что я охочусь на тех, кто убил мою сестру. - Он казался уставшим и утомленным.

Рейвен ненавидела спорить с ним, но кое-какие вещи должны быть высказаны.

- Ты сказал мне, что всего лишь прогуляешься, ничего опасного. И нет никакой необходимости лгать мне насчет того, что ты делал. Я знаю, что ты большая шишка в этих местах, но знаешь - я тоже выслеживала убийц. И предполагалось, что мы будем партнерами, Михаил.

Байрон, Эрик и Жак обменялись взглядами, подняв брови. Байрон беззвучно повторил слово шишка . Ни один не рискнул улыбнуться, даже Жак.

Михаил нахмурился, поняв, что обидел ее.

- Я не нарочно сказал неправду. Я всего лишь вышел, чтобы произвести небольшое расследование. К сожалению, все вышло совершенно по-другому. Поверь, у меня не было намерения получать рану. Это несчастный случай.

- У тебя есть склонность попадать в неприятности, когда меня нет рядом с тобой. - Рейвен улыбнулась, но улыбка не затронула ее глаз. - Насколько плоха твоя нога?

- Царапина не более, ничего такого, о чем стоило бы волноваться.

Она вновь замолчала, ее синие глаза скользили по его лицу рассеянным и печальным взглядом, словно она погрузилась в себя.

Михаил почувствовал, как что-то глубоко внутри него шевельнулось. У нее был тот самый взгляд, означающий, что она вновь думает слишком много. Это была последняя вещь, в которой он нуждался, лежа раненным, и в ее молчании было что-то такое, что тревожило его. Она не могла покинуть его. И хотя разумом он понимал это, но сердцем не хотел, чтобы она хотела покинуть его, чтобы даже задумывалась об этом.

- Ты злишься на меня. - Проговорил он утверждая.

Рейвен покачала головой.

- Нет, честно, нет. Возможно, разочарована в тебе. - Она взглянула печально. - Ты сказал, что между нами не может быть лжи, и сам при первой же возможности солгал. - На краткий момент небольшие зубки с силой прикусили нижнюю губу. В ее глазах замерцали слезы, но она нетерпеливо сморгнула их. - Когда ты просил меня доверять тебе, Михаил, мне показалось, что и с твоей стороны будет точно такое же доверие ко мне. Тебе следовало бы относится ко мне с большим уважением, по крайней мере, к моим способностям. Во время выслеживания я использовала психическую связь. Я выслеживала, используя чьи-то глаза. Некоторые из твоих людей такие небрежные и самодовольные. Некоторые из вас даже не беспокоятся насчет ментальных щитов. Все вы настолько высокомерны, что вам даже в голову не приходит, что человек - существо, не принадлежащее к вашей совершенной расе - может войти в ваши сознания. Вы выявили одного, похожего на меня, который приговаривает ваших людей к смерти. Но если я смогла проникнуть в ваши сознания, он тоже сможет сделать это. Мой вам совет, чтобы не стало еще хуже, принимайте более серьезные меры предосторожности.

Рейвен отступила от протянутой успокаивающей руки Михаила.

- Я просто пытаюсь спасти ваши жизни, а не мщу. - Только гордость удерживала ее от того, чтобы не показать им, как она расстроена. Она уже почувствовала, что потеряла его, их уникальную близость. Каким-то образом она знала, что в ее жизни уже не будет другого мужчины, другого времени, когда она сможет смеяться и разговаривать так, как это было с ним. - Тебе нет необходимости говорить что-либо еще Михаил. Я видела твою небольшую царапину своими собственными глазами. И ты был прав, вы там были не одни - за вами наблюдала я. На моем языке честность означает правду.

Рейвен сделала глубокий вдох и сняла кольцо, с сожалением осторожно положив его на маленький столик возле кровати.

- Я сожалею, Михаил, действительно сожалею. Я знаю, что подвожу тебя, но я не вписываюсь в ваш мир. Я не понимаю его или его правил. Пожалуйста, окажи любезность - держись подальше и не пытайся связаться со мной. Мы оба знаем, что я действительно не подхожу тебе. Я уеду на первом подходящем поезде.

Она развернулась и направилась к двери. Но та захлопнулась с громким стуком. Она, не оборачиваясь, уставилась на нее. Воздух звенел от напряжения, от какого-то темного чувства, которому она не могла дать названия.

- Я не думаю, что если мы продолжим наши отношения, то от этого будет какой-либо прок. Тебе же прямо сейчас нужна помощь. Очевидно, чтобы они не намеревались делать, это настолько секретно, что должно держаться в тайне от посторонних. Такой как я. Позволь мне вернуться домой, которому я принадлежу, и позволь им помочь тебе.

- Оставьте нас, - приказал он остальным.

Они неохотно повиновались.

- Рейвен, подойди сюда, пожалуйста. Я слаб, и мне потребуются почти все мои силы, чтобы подойти к тебе самому. - В его голосе прозвучала мягкость, честность, разбивающая ее сердце.

Она закрыла глаза, противясь силе, звучащей в его голосе, мягкому ласковому тону, который чувственно скользил по ее коже подобно черному бархату и проникал в ее тело, оборачиваясь вокруг ее сердца.

- Не в этот раз, Михаил. Мы не только живем в двух различных мирах, у нас также разные системы ценностей. Мы попытались, я знаю, как тебе этого хотелось, но я не могу так. Может быть, я никогда и не могла. Все произошло слишком быстро, и мы действительно не знаем друг друга.

- Рейвен. - Тепло свернулось в самом ее имени. - Подойди ко мне.

Она прижала пальцы ко лбу.

- Я не могу, Михаил. Если я позволю тебе вновь приблизиться ко мне, я потеряю уважение к самой себе.

- Тогда у меня нет выбора, кроме как подойти к тебе. - Он перенес свой вес на руки, используя их, чтобы передвигать свою пораненную ногу.

- Нет! - Она встревожено обернулась. - Прекрати, Михаил. Я позову остальных. - Она толкнула его назад на подушки.

Его руки с неожиданной силой обхватили ее за шею.

- Ты - единственная причина того, что я сейчас жив. Я говорил тебе, что буду совершать ошибки. Ты не можешь поставить на мне крест, на нас. Ты знаешь меня, знаешь все самое важное обо мне. Ты можешь заглянуть в мое сознание и узнать, что я нуждаюсь в тебе. Я бы никогда не причинил тебе боли.

- Ты уже причинил мне боль. Обидел. Те люди за дверью - твоя семья, твой народ. Я же из другой страны, принадлежу к другой расе. Это не мой дом и никогда им не будет. Позволь мне позвать их и просто уйти.

- Ты права, Рейвен. Я говорил тебе, что между нами не будет лжи, но, тем не менее, я испытываю потребность защищать тебя от всего жестокого и пугающего, от всего, что может причинить тебе вред. - Его большой палец прошелся по ее изящной щеке, скользнул ниже, погладив ее шелковистые губы. - Не покидай меня, Рейвен. Не губи меня. Твой уход убьет меня. - Его глаза были такими выразительными, убедительными, твердо встречая ее взгляд, не пытаясь скрыть от нее неприглядную правду своего мира, свою полную уязвимость.

- Михаил, - в отчаянии тихо сказала она. - Я смотрю на тебя, и что-то глубоко внутри меня говорит, что мы принадлежим друг другу, что ты нуждаешься во мне, и что без тебя я никогда не буду целостной. Но я знаю, что это абсурдно. Я прожила почти всю свою жизнь сама по себе и была довольно счастлива.

- Ты была изолирована ото всех, испытывала боль. Никто не видел тебя, не знал, кем ты была. Никто не сможет оценить тебя и позаботиться о твоих нуждах больше, чем я. Не делай этого, Рейвен. Не надо.

Его рука на ее руке притянула ее невероятно близко. Как она могла сопротивляться Михаилу, когда он был таким привлекательным? Было поздно, слишком поздно. Его рот уже нашел ее. Его губы были прохладными, мягкими и такими нежными, что у нее на глазах навернулись слезы. Она уткнулась своим лбом в его.

- Ты обидел меня, Михаил, действительно обидел.

- Я знаю, малышка, я сожалею. Прости меня.

Небольшая улыбка тронула уголки ее рта.

- Это действительно так легко?

Его большой палец вытер слезинку, бегущую вниз по ее лицу.

- Нет, но это все, что я могу дать тебе в данный момент.

- Тебе нужна помощь, и я знаю, что не являюсь тем человеком, который может ее оказать. Я пойду. Ты сможешь связаться со мной, когда будешь в состоянии сделать это. Я обещаю никуда не ходить, пока тебе не станет лучше.

- Рейвен, надень снова мое кольцо себе на палец, - мягко сказал он.

Она покачала головой, отходя от него.

- Я так не думаю, Михаил. Пускай все остается так, как есть. Позволь мне все обдумать.

Его рука, приласкав ее затылок, прошлась по ее плечу, вниз по руке, пока его пальцы не сомкнулись вокруг ее запястья.

- Завтра мне нужно будет выспаться, действительно выспаться. Я хочу защитить тебя от тех людей. - Он знал, что она подумает, будто он имел в виду, что они будут мучить его.

Рейвен отбросила спутанный клубок его кофейного цвета волос со лба.

- Со мной все будет в порядке, как и на протяжении всех последних лет. Ты так занят, заботясь о мире, что не представляешь, что люди могут позаботиться о себе сами. Я обещаю, что не уеду от тебя и обещаю быть осторожной. Я не собираюсь прятаться в их шкафах или под их кроватями.

Михаил твердо удержал ее за подбородок.

- Эти люди опасны, Рейвен, они - фанатики. Я обнаружил это сегодня ночью.

- Они узнали тебя? - Внезапно она перестала дышать. Она испытывала отчаянное желание позвать его друзей, чтобы они позаботились о его ранах.

- Ни в коем случае. Да у них и не было возможности узнать. Я выяснил еще два имени. Евгений - темноволосый, с венгерским акцентом.

- Это должно быть Евгений Словенски. Он прибыл на поезде вместе с туристической группой.

- Некто по имени Курт? - Он вновь откинулся на подушки, неспособный более терпеть боль в своем бедре. Она ударяла по его нервным окончаниям наподобие ржавого лезвия пилы, проходящего через кожу.

- Курт ван Хелен. Он также из туристической группы.

- Там еще и третий мужчина. Никто не называл его по имени. - Его голос выдавал, насколько он ослаб. - Ему около семидесяти, седые волосы и тонкие седые усы.

- Это должно быть Гарри Саммерс, муж Маргарет.

- Гостиница превратилась в гнездо ассасинов. Но самое худшее в том, что акушерка сказала своему мужу, да и всем им, что Ноэль не была нежитью. Как они смогли поверить в этот абсурд, когда она родила ребенка? Господи! Какая ужасная бессмысленная трата жизни. - Печаль вновь охватила его, добавляя тяжести к испытываемой им боли.

Рейвен смогла почувствовать, как это безжалостно отозвалось внутри нее.

- А теперь я пойду, чтобы они смогли помочь тебе, Михаил. Ты слабеешь с каждой минутой. - Наклонившись, она поцеловала его в лоб. - Я чувствую их беспокойство.

Он схватил ее за руку.

- Одень мое кольцо себе на палец. - Его большой палец ласкал внутреннюю сторону ее запястья. - Я хочу, чтобы ты носила его. Это очень важно для меня.

- Хорошо, Михаил, но только пока ты отдыхаешь. Мы разберемся с этим, когда ты почувствуешь себя лучше. А теперь зови своих друзей. Я возьму твою машину, чтобы добраться до гостиницы. - Она дотронулась до его кожи.

Он был холодным, очень холодным. Рейвен натянула кольцо себе на палец. Но он снова схватил ее.

- Не приближайся к этим людям. Оставайся в своей комнате. Я просплю целый день, поэтому и ты отдохни, а вечером я приду за тобой.

- Звучит довольно многообещающе. - Она нежно убрала выбившийся локон с его лба. - Думаю, тебе лучше некоторое время провести в постели.

- Карпатцы исцеляются быстро. Жак проконтролирует, что ты благополучно добралась до дома.

- В этом нет никакой необходимости, - отказалась она, чувствуя себя неловко в присутствии незнакомцев.

- Это необходимо ради моего душевного спокойствия, - нежно сказал Михаил, его черные глаза умоляли ее уступить ему. После короткого кивка Рейвен, он решил еще раз искусить судьбу. - Но прежде чем уйдешь, пожалуйста, постарайся выпить еще один стакан сока. Это ненадолго уменьшит мое беспокойство за тебя.

Он знал, читая ее мысли, что она пыталась выпить сока чуть ранее. Но ее желудок воспротивился прежде, чем она успела сделать первый глоток. В этом он винил себя. Он был непосредственно ответственен за то, что ее организм отказывался принимать человеческую пищу. Рейвен была и так слишком худа. Она не может позволить себе и дальше терять вес.

- Мне от одного его запаха становиться плохо, - призналась она, желая рассмешить его, понимая, что это невозможно. - Я думаю, что в действительности подхватила грипп. Михаил, я попытаюсь, но чуть позднее.

- Я помогу тебе, - пробормотал он тихо, его темные глаза помрачнели от беспокойства. - Я должен сделать это для тебя. Пожалуйста, малышка, позволь мне сделать эту простую вещь.

Дверь позади нее распахнулось, и трое мужчин вошли в комнату. Один остался стоять рядом с дверью, ожидая. Он выглядел как более мягкая версия Михаила.

- Вы должно быть Жак. - Рейвен еще раз дотронулась до холодной руки Михаила, прежде чем покинуть комнату.

- А вы Рейвен. - Он смотрел на кольцо на ее пальце, даже не пытаясь скрыть усмешку.

Она подняла бровь.

- Я не хотела его расстраивать. Мне показалось, что это лучший способ побыстрее уйти, чтобы вы смогли ему помочь.

Она была неспособна использовать Жака, чтобы «видеть» Михаила. Его ментальные щиты были так сильны, что во внутрь было невозможно проникнуть. Байрон оказался более легкой мишенью.

Когда она подошла к входной двери, Жак покачал головой и обхватил ее пальцы своими.

- Он хочет, чтобы вы выпили немного сока.

- Ох, уймитесь. Я же сказала, что не могу.

- Мы можем остаться здесь на всю ночь. - Он пожал своими широкими плечами и сверкнул быстрой кривой ухмылкой. - Я бы не возражал. У Михаила очень уютный дом.

Она сердито посмотрела на него, постаравшись выглядеть свирепо, когда что-то внутри нее начало находить во всем этом уйму смешного. Мужчины думают, что они такие логичные.

- Вы такой же, как он. Но даже не воспринимайте это как комплимент, - добавила она, когда он принял довольный вид.

Он вновь усмехнулся своей кривобокой, сердцеостанавливающей ухмылкой, которая должно быть разбивает сердце везде, где бы он ни появился.

- Вы ведь с ним родственники, не так ли? - Предположила Рейвен, уверенная в своей правоте.

Как же может быть иначе? У него то же самое очарование, те же самые глаза, тот же самый взгляд.

- Когда это ему удобно. - Он налил в стакан свежего яблочного сока и подал ей.

- Он бы не узнал. - Это убьет ее, когда она выпьет.

- Он узнает. Он всегда все знает. И пока вы сомневаетесь, он понемногу становится раздраженным. Так что пейте.

Она покорно вздохнула и попыталась заставить себя сделать глоток сока без вмешательства Михаила. Она знала, что Жак был прав насчет него. Он бы узнал, если бы она не выпила сок, а это, казалось, было отчаянно важно для него. В животе у нее перевернулось, протестующе поднялось. Рейвен задохнулась, закашлявшись.

- Позовите его, - проинструктировал Жак, - позвольте ему помочь вам.

- Но он так слаб, ему не нужно делать этого.

- Он не уснет, пока не позаботится о вас, - упорствовал Жак. - Позовите его или мы никогда не уйдем отсюда.

- Вы даже говорите, как он, - пробормотала она. - Михаил, я сожалею, но мне нужна твоя помощь в этом деле.

Он послал ей тепло и любовь. Мягкая команда позволила ей осушить стакан и удержать сок в желудке. Она ополоснула стакан в раковине и, перевернув, поставила.

- Вы были правы. Он не позволил им оказать ему помощь, пока я не выпила сок. Он такой упрямый.

- Наши женщины всегда на первом месте. Не волнуйтесь за него, мы бы никогда не позволили, чтобы что-нибудь случилось с Михаилом. - Он прошел от дома до спрятанной под покровом деревьев машины.

Рейвен замерла.

- Прислушайтесь к ним. К волкам. Они поют ему, для него. Они знают, что он ранен.

Жак открыл перед ней дверцу машины. Его темные глаза, так похожие на глаза Михаила, скользнули по ней.

- Вы такая необычная.

- Так и Михаил говорит. Я думаю, это прекрасно, когда волки оказывают ему поддержку.

Жак завел двигатель.

- Знаете, вы никому не должны говорить о ранении Михаила. Это навлечет на него опасность. - Он произнес это спокойным голосом, но она смогла почувствовать его глубокую потребность защитить Михаила.

Он понравился Рейвен, даже более того, - она почувствовала связь с ним, но, тем не менее, она одарила Жака хмурым взглядом.

- Вы все такие высокомерные. Вы упорно полагаете, что в силу того, что люди не обладают большими телепатическими способностями, им каким-то образом недостает ума. Я убедила вас, что у меня есть мозги, и я прекрасно способна все понять сама.

Он вновь ей усмехнулся.

- Должно быть, вы совсем свели его с ума. Назвать его шишкой было просто великолепно. Готов поспорить, что это был первый раз, когда его назвали подобным образом.

- Для него это полезно. Если бы большее количество людей доставляло ему проблемы, он был бы более… - Она замялась, подбирая правильное слово. А затем тихо рассмеялась. - Он был бы более исключительным. Податливым.

- Податливым? Это описание мы никогда не используем в одном контексте с Михаилом. Никто из нас никогда не видел его более счастливым, чем сейчас. Спасибо, - тихо проговорил Жак.

Он предусмотрительно поставил машину в тени.

- Будьте очень осторожны сегодня ночью и завтра. Не покидайте своей комнаты, до тех пор, пока Михаил с вами не свяжется.

Рейвен закатила глаза, состроив рожицу.

- Со мной все будет хорошо.

- Вы не понимаете. Если что-нибудь случиться с вами, мы потеряем его.

Она замерла, задержав руку на ручке дверцы.

- Они же позаботятся о нем, не так ли?

Ей не хотелось говорить этого, но она чувствовала, словно пропала какая-то ее часть, словно от ее души был оторван довольно большой кусок. Ее разум требовал связаться с Михаилом, всего лишь дотронуться до него. Все что угодно, лишь бы убедиться, что с ним все в порядке и они все еще едины.

- Они знают, что надо делать. Он поправится быстро, но я должен вернуться к нему. В отсутствии Грегори - я сильнейший и ближе всех к нему. Он нуждается во мне прямо сейчас.

Михаил был слаб и охвачен болью, голод вгрызался в него наряду с виной. Он ранил ее, подошел так близко к тому, чтобы потерять ее. Как он мог совершить столько ошибок, когда она была всем, что имело для него значение? Он никогда не должен был говорить ей неправду сверх самого необходимого. Рейвен . Ему нужно было дотянуться до нее, прикоснуться к ее сознанию своим, узнать, что она была там. Несмотря на боль, слабость и голод, тяжелее всего была огромная ноющая рана в его душе. Умственно он понимал, что ритуал, связавший их воедино, и вызвал эту невыносимую потребность, но знание этого не облегчало его потребности дотронуться до ее сознания.

- Михаил, пей! - Жак материализовался рядом с кроватью и притянул старшего брата к себе, а его лицо превратилось в маску ярости. - Почему, ты позволил ему обойтись без помощи, Эрик?

- Он думает только о женщине, - защищаясь, заявил Эрик.

Жак тихо выругался.

- Она в безопасности в своей комнате, Михаил. Ты должен пить ради вас обоих. Один не может существовать без другого. Если ты не выживешь, то обречешь на смерть и ее, а в лучшем случае на неполноценную жизнь. - Жак проглотил свой гнев, сделав глубокий вдох. - Возьми мою кровь Я отдаю ее тебе добровольно, безотказно. Моя жизнь принадлежит тебе, - вместе мы сильнее.

Он использовал формальные слова, подразумевая именно то, что говорил. Он был готов отдать свою жизнь за своего вождя. Остальные в это время начали ритуальное исцеляющее пение. Они произносили слова в своеобразном гипнотическом ритме - древний язык был прекрасен.

Позади себя Жак слышал бормотание голосов, вдыхал сладкий запах успокаивающих и исцеляющих трав. Карпатская земля, невероятно богатая целебными свойствами, была смешана с травами и слюной из их ртов и помещена на рану. Жак обнимал брата руками, чувствуя как его сила, его жизнь перетекают в Михаила, и благодарил Господа за свою способность помочь ему. Михаил был хорошим человеком, великим человеком, и его люди не могли себе позволить потерять его.

Михаил чувствовал, как сила вливалась в него, в его истощенные мускулы, в его мозг и сердце. Сильное тело Жака задрожало, и он резко опустился на край кровати, тем не менее, продолжая обхватывать Михаила своими руками, продолжая удерживать голову брата, чтобы ему было легче восполнить то, что он потерял.

Михаил сопротивлялся, поражаясь, насколько сильным все еще оставался Жак, и каким слабым продолжал оставаться он, несмотря на отданную ему кровь.

- Нет! Я подвергаю тебя опасности ! - Резко сказал он в его сознание, потому что Жак отказался отпустить его.

- Тебе еще недостаточно, братец. Бери то, что я отдаю тебе добровольно, и не думай ни о чем, кроме исцеления. - Жак продолжал напевать так долго, как мог, дав знать Эрику только тогда, когда довольно сильно ослаб, чтобы и дальше обходиться без помощи.

Эрик сделал надрез на своем запястье, не раздумывая и не поморщившись при виде открытой и болезненной раны, предлагая свое запястье Жаку, который продолжал подпитывать Михаила своей животворящей кровью. Эрик и Байрон продолжали напевать ритмичные ритуальные слова, пока Жак восстанавливал как свою силу, так и силу Михаила.

Комната, казалось, была наполнена теплом и любовью, чистым и свежим запахом. Ритуальное исцеление означало новое начинание. Но именно Эрик остановил процесс, когда увидел, что кожа Михаила порозовела, когда услышал устойчивое биение его сердца и когда почувствовал, что кровь свободно и безопасно течет по его венам.

Байрон, поддерживая, обхватил Жака рукой за плечи, помогая ему устроиться на стуле. И без разговоров занял место Эрика, предлагая живительную жидкость Жаку.

Михаил пошевелился, принимая боль от раны, как часть процесса выздоровления, как часть механизма жизни. Он повернул голову. Его темный пристальный взгляд нашел Жака и остановился на нем, подобно прикосновению.

- С ним все в порядке? - Его голос был тихим, но в тоже время командным. Михаил был авторитетом при любых обстоятельствах.

Жак поднял взгляд, выглядя бледным и изнуренным, но блеснул улыбкой и подмигнул.

- Я потратил кучу времени, вытаскивая твою задницу из беды, старший брат. Вроде бы у мужчины на добрых две сотни лет старше меня должно было хватит здравого смысла присмотреть за своим тылом.

Михаил устало улыбнулся.

- Ты стал довольно дерзким, пока я лежал на своей спине.

- У нас есть четыре часа до рассвета, Михаил, - серьезно сказал Эрик. - Нам с Байроном нужно питание, а тебе следует уйти под землю. В скором времени разлука между тобой и твоей женщиной начнет разъедать тебя. А ты не можешь себе позволить тратить энергию, дотрагиваясь до ее сознания. Тебе следует уйти под землю прямо сейчас, пока ты еще можешь это выдержать.

- Я установлю меры безопасности и лягу спать на несколько футов выше тебя, чтобы гарантировать твою безопасность, - тихо проговорил Жак.

Из- за ассасинов он потерял свою сестру, но не собирался терять и брата. Да ему и самому требовалась земля. И хотя Эрик с Байроном поделились с ним своей кровью, он все еще был слаб и нуждался в исцеляющем сне.

Михаил поднял одну бровь.

- Пять минут в ее обществе, и ты уже готов взбунтоваться. - Слабая, уставшая улыбка смягчила твердую линию его рта.

Он устало закрыл свои глаза, и на него нахлынуло чувство вины. Именно Рейвен придется испытать тяжкое бремя этой ночью. Он будет находиться глубоко под землей, далеко за пределами боли, за пределами понимания разлуки, за пределами печали и ненависти к своей расе. Это Рейвен будет окружена ассасинами, будет постоянно находиться в опасности. Более того, ей придется вынести потерю их ментальной связи.

- Малышка . - Он вложил всю свою любовь в вызов.

- Тебе лучше? - Облегчение.

- Скоро будет все хорошо. Ты в постели?

- Опять постель! Я слышала тебя ранее, твой страх за Жака. Я знаю, это был Жак. В твоих мыслях сквозила привязанность к нему. С ним тоже все хорошо?

- Он устал, поскольку дал мне кровь. - Поддержание контакта на расстоянии отнимало силы, но он отчаянно нуждался в этом ради них обоих.

- Я слышу, что ты устал, поэтому поспи. А обо мне не беспокойся, - нежно дала указания она.

Она тосковала по прикосновениям его пальцев, по его облику.

- Михаил, ты разговариваешь с ней, - гневно заявил Эрик. - Ты не должен.

Жак взмахом руки отпустил Эрика.

- Вы должны были понимать, что он так поступит. Михаил, если желаешь, один из нас может погрузить ее в сон.

- Ты будешь чувствовать неудобство. Ты обнаружишь, что тебе трудно спать, трудно есть. Ты будешь испытывать желание находиться рядом со мной. Твое сознание будет искать мое, хотя ты не сможешь дотянуться до меня. Я не хочу использовать силу, чтобы помочь тебе этой ночью со сном. Но ты позволишь Эрику или Байрону погрузить себя в сон?

Михаилу эта идея не нравилась. И Рейвен обнаружила, что улыбается. Он не представлял, как легко ей удается его читать. Он хотел, чтобы она находилась в безопасности, чтобы она спала в то самое время, что и он, но сама мысль о том, что другой мужчина сделает что-то столь интимное, как внушение на сон, была ему неприятна.

- Со мной все будет в порядке, Михаил. Правда в том, что мне довольно трудно принять такого рода вещи даже от тебя. Поэтому я никогда не смогу принять это ни от одного из них. Со мной все будет в порядке. Я обещаю.

- Я люблю тебя, малышка. Это слова твоего народа, но они идут от всего сердца . - Михаил воспользовался последними остатками сил, чтобы послать просьбу единственному человеку, которому он мог доверять, чтобы гарантировать безопасность Рейвен.

Рейвен закрыла глаза, понимая, что должна позволить ему уйти прежде, чем его полностью покинут силы.

- Спи, Михаил. На словах твоего народа, ты мой Спутник Жизни .

После того, как он ушел, она еще долгое время лежала, уставившись в потолок. Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой, такой полностью пустой и холодной. Она обхватила себя руками и, сев посередине лоскутного одеяла, начала покачиваться в попытке расслабиться. Она прожила одинокую жизнь и научилась наслаждаться своей собственной компанией, словно маленький ребенок.

Рейвен вздохнула. Это так глупо. С Михаилом все будет в порядке. Ей представилась возможность почитать книгу, продолжить изучение языка. Языка Михаила. Она босиком прошлась по комнате. Расхаживая, она почувствовала, что замерзла, и растерла себя руками в попытке согреться.

Включив лампу, Рейвен вытащила последний купленный ею роман в бумажной обложке из своего чемодана, решительно настроенная погрузиться в замысловатый сюжет обмана и убийства, сдобренный любовной линией. Она продержалась около часа, читая один и тот же параграф два или три раза. Это повторялось часто, но Рейвен была настроена решительно, пока не осознала, что не поняла ни единого слова. В раздражении она швырнула книгу через всю комнату.

Что же ей делать с Михаилом? В Штатах у нее нет ни семьи, ни кого-либо еще, кто бы забеспокоился, если бы она никогда не вернулась. После всего что случилось, ей все еще хочется находиться рядом с Михаилом - она должна находиться рядом с ним. Здравый смысл подсказывал ей уехать раньше, прежде чем все зайдет далеко. Но, ни в душе, ни на сердце не осталось местечка для здравого смысла. Рейвен устало провела рукой по волосам. Она не желала возвращаться к работе по выслеживанию серийных убийц.

Так что же делать с Михаилом? Она так и не научилась говорить ему «нет». Она знала, что это была любовь. Она встречала несколько пар, которые разделяли истинные чувства. Но то, что она чувствовала к Михаилу, значительно превосходило те эмоции. Это было больше чем страсть и тепло, это граничило с одержимостью. Каким-то образом Михаил находился внутри нее, тек в ее крови, обернулся вокруг ее внутренностей, вокруг ее сердца. Он как-то вошел в ее сознание, украв некую секретную часть ее души.

Ее тело не просто страстно желало его, горело для него - от потребности в нем у нее мурашки бежали по коже. Она была похожа на наркомана, отчаянно нуждающегося в наркотиках. Что это - любовь или больная одержимость? Кроме того, есть еще чувства, которые Михаил испытывает к ней. Его чувства всегда такие острые, такие сильные. По сравнению с тем, что к ней чувствовал он, ее чувства казались жалким подобием. Их взаимоотношения пугали ее. Он был таким собственником, таким диким и неприрученным. Он был опасным - человек, который управляет остальными и который привык иметь полную власть. Судья, присяжные и палач. Так много людей зависит от него.

Рейвен закрыла лицо руками. Он нуждается в ней. У него больше никого нет. Он действительно нуждается в ней. Только в ней. Она не была в действительности уверена, откуда знает это, но она знала. Не сомневалась в этом. Она видела это в его глазах. Они были холодными и бесчувственными, когда он смотрел на других. И в тех же самых глазах тлело расплавленное тепло, когда он смотрел на нее. Его рот мог быть твердым, даже жестоко изогнутым, пока не смягчался, когда он смеялся вместе с ней, разговаривал с ней, целовал ее. Он нуждался в ней.

Она вновь начала расхаживать. Его традиции, его образ жизни так отличались от ее.

« Ты напугана, Рейвен , - раскритиковала она сама себя и прижалась лбом к раме окна. - Ты действительно боишься, что никогда не сможешь покинуть его» .

Он обладал такой властью и так бездумно ею пользовался. Даже более того, если быть полностью справедливой. Она нуждалась в нем. В его смехе, в том, как он дотрагивался до нее - так нежно, с такой любовью. В том, как он страстно желал ее, в его пристальном взгляде, - голодном, собственническом и знойном, в его потребности, такой настойчивой, что он становился неуправляемым. В его речи, в его уме, в его чувстве юмора, настолько близком к ее собственному. Они принадлежали друг другу. Две половинки одного целого.

Рейвен остановилась в центре комнаты, пораженная своими мыслями. Почему она предположила, что им предназначено быть вместе? Ее сознание казалось ужасно рассеянным, даже хаотичным. Обычно Рейвен оставалась спокойной в любой ситуации, думая рационально, но сейчас она, казалось, совсем неспособна на это. Все в ней взывало к Михаилу только, чтобы ощутить его присутствие, узнать, что он рядом. Не задумываясь, она потянулась к нему и обнаружила - пустоту. Он был либо слишком далеко, либо погружен в слишком глубокий сон, вызванный действием лекарств, чтобы она могла дотронуться до него. От этого она почувствовала себя плохо и более одинокой, чем когда-либо еще. Даже лишенной. Нервничая, она прикусила костяшки пальцев.

Ее тело двигалось лишь потому, что должно было. Взад и вперед по комнате, снова и снова, пока она не почувствовала себя полностью изнуренной. Тяжесть на ее сердце, казалось, возрастала с каждым шагом. Она потеряла свою способность четко думать, дышать. В отчаянии она вновь потянулась, чтобы прикоснуться к сознанию Михаил, при этом зная, что он находиться где-то в безопасности. И опять обнаружила пустоту.

Рейвен села, подняв колени и обхватив руками подушку. И в этой темноте, покачиваясь взад и вперед, она почувствовала, как ее затопила печаль. Она поглотила ее, и все о чем она могла думать - был Михаил. Он ушел. Он оставил ее, и она оказалась совершенно одна, наполовину человеком, всего лишь тенью. Горячие слезы побежали по ее лицу, и пустота начала охватывать ее изнутри. Она, вероятно, не сможет существовать без него.

Все ее мысли об отъезде, все ее тщательные размышление больше не имели значения, не могли иметь значения. Ее разумная часть нашептывала ей, что такое просто невозможно ощущать. Михаил не может быть ее второй половинкой, ведь она многие годы прожила без него. Она не может испытывать желание броситься с балкона просто потому, что не может ментально дотронуться до него.

Рейвен обнаружила, что пересекает комнату, медленно, шаг за шагом, словно кто-то, а не она, управляет ею. Она стремительно распахнула двери на балкон, огибающий здание. В комнату ворвался холодный воздух с легким намеком на влажность. Туман полностью окутал горы и лес. Это было так красиво, хотя Рейвен была неспособна это видеть. Не могло быть никакой жизни без Михаила. Ее руки обхватили деревянные перила, а пальцы рассеянно погрузились в две глубокие царапины, обнаруженные ею на дереве. Она пробежала пальцами по впадинкам, взад и вперед, в крохотной ласке по единственной реальной вещи в этом бесплодном мире пустоты.

- Мисс Уитни?

Из- за охватившей ее печали, она не замечала никого. Она обернулась, в защитном жесте прижав руку к горлу.

- Извините меня за то, что испугал вас. - Голос отца Хаммера был тих. Он поднялся со стула, стоявшего в углу ее балкона. Вокруг его плеч было обернуто одеяло, но она видела, что он дрожал от долгого нахождения на ночном воздухе. - Для вас небезопасно находиться здесь, моя дорогая. - Он взял ее за руку и как маленького ребенка завел в комнату, тщательно закрыв балконную дверь.

К Рейвен вернулся голос.

- Что это вы тут делаете? И как здесь оказались?

Священник самодовольно улыбнулся.

- Это было нетрудно. Миссис Галвенстейн является членом церковной общины. Она знает, что Михаил и я - близкие друзья. Я просто сказал ей, что Михаил помолвлен с вами и что я должен передать вам сообщение. А поскольку я довольно старый и гожусь вам в дедушки, она подумала, что будет вполне безопасно позволить мне подождать вас на балконе, пока вы не вернетесь. И, естественно, она никогда не упустит возможность сделать что-либо для Михаила. Он очень щедр, а в ответ просит всего ничего. Как мне кажется, именно он вначале купил гостиницу и позволил миссис Галвенстейн выплачивать ему гораздо меньшие, более справедливые и осуществимые платежи.

Рейвен повернулась к нему спиной, не в силах сдержать поток слез.

- Я сожалею, Отец, но я не могу разговаривать прямо сейчас. Я не знаю, что со мной не так.

Он протянул руку над ее плечом и помахал перед ней носовым платком.

- Михаил тревожился, что эта ночь будет… трудной для вас. И завтрашний день. Он надеется, что вы проведете его со мной.

- Я так боюсь… - смутилась Рейвен, - это так глупо. Ведь нет никакой причины бояться чего-либо. Я не знаю, почему реагирую так ужасно.

- С Михаилом все в порядке. Он крепкий, моя дорогая, - огромная лесная кошка с девятью жизнями. Я знаю его много лет. Ничто не может уничтожить Михаила.

Печаль. Она овладела каждым дюймом ее тела, вползла в ее сознание, легла тяжестью на ее душе. Для нее Михаил был потерян. Так или иначе, каким-то образом, за эти несколько часов он отделился от нее, ускользнул. Рейвен тряхнула головой, ее печаль была так глубока и безудержна, что прямо душила ее, не позволяя сделать глоток воздуха.

- Рейвен, прекратите это! - Отец Хаммер обхватил ее маленькую, согнувшуюся фигурку и направил к краю кровати. - Михаил попросил меня побыть здесь. Он сказал, что придет за вами ранним вечером.

- Вы не знаете…

- Почему бы ему вытаскивать меня из кровати в такой час? Я старый человек, дитя. Мне нужен отдых. Вам следует подумать, воспользоваться своим интеллектом.

- Но эти ощущения такие реальные - словно он умер, и я потеряла его навеки.

- Но вы знаете, что это не так, - здраво возразил он. - Михаил выбрал вас для себя. То, что вы разделяете с ним - то же самое его люди разделяют со своими супругами. Они считают физическое и душевное объединение само собой разумеющимся. Он лелеют его, и за все время, что я знаю их, я понял, что оно так сильно, что один едва может пережить потерю второго. Люди Михаила большей частью принадлежат земле, они дикие и свободные подобно животным, но с необыкновенными способностями и совестью.

Он внимательно всмотрелся в ее зареванное лицо, в ее печальные глаза. Ей все еще трудно было дышать, но он почувствовал, что слез стало меньше.

- Вы слушаете меня, Рейвен?

Она кивнула, отчаянно стараясь ухватиться за его слова, восстановить свое благоразумие. Этот мужчина знал Михаила, знал его в течение многих лет. Она могла почувствовать его привязанность к нему, и он был уверен относительно его силы.

- По какой-то причине Бог дал вам способность образовать как ментальную, так и физическую связь с Михаилом. А вместе с этим и внушающую страх ответственность. Вы буквально держите его жизнь в своих руках. Вы должны взять вверх над этим чувством и воспользоваться мозгами. Вы знаете, что он не умер. Он сказал вам, что вернется. Он послал меня к вам, боясь, что вы можете причинить себе вред. Подумайте - в чем причина. Вы человек, а не животное, воющее при потере своей пары.

Рейвен попыталась осознать то, что он говорит. Она чувствовала себя так, словно оказалась в глубокой яме и не могла из нее выбраться. Она сосредоточилась на каждом его слове, заставляя их проникать в свое сознание. Глубоко вдыхая воздух в свои горящие легкие. Было ли это возможно? Черт его побери, за то, что заставляет ее пройти через все это, за то, что знал, что это может случиться. Могла ли она действительно так далеко зайти?

Рейвен смахнула слезы с лица, решительно беря себя в руки. Она была твердо настроена отодвинуть горе в сторону на достаточное расстояние, чтобы впустить здравую мысль. Она могла чувствовать, как это съедает ее, поджидая на грани сознания, чтобы полностью поглотить.

- А почему я не могу ничего ни съесть, ни выпить, кроме воды? - Она потерла виски, не заметив, как тревога прошлась по обветренным чертам священника.

Отец Хаммер прокашлялся.

- Как давно это происходит с вами, мисс Уитни?

Ужасная пустота свернулась в ее желудке, в ее сознании, ожидая возможности вскочить и вновь погрузить в нее свои зубы. Она боролась за контроль над самой собой, и, подняв подбородок, проговорила.

- Рейвен, пожалуйста, называйте меня Рейвен. Кажется, что вы и так знаете обо мне все. - Она постаралась подавить дрожь. Вытянув руки, она уставилась на них, наблюдая, как они дрожат. - Разве это не глупо?

- Пойдемте в мой дом, дитя. Скоро наступит рассвет. Вы можете провести со мной целый день. Я посчитал бы это большой честью.

- Он знал, что это произойдет со мной, не так ли? - Тихо спросила Рейвен, начиная понимать. - Именно поэтому он прислала вас. Он боялся, что я на самом деле могу причинить себе вред.

Эдгар Хаммер медленно выдохнул.

- Я тоже боюсь, дитя. Они не такие, как мы.

- Вот что он пытался сказать мне. Но я не такая как они. Почему это произошло со мной? - Спросила Рейвен. - В этом нет никакого смысла. Почему он думал, что это произойдет?

- Вы прошли с ним через ритуал. Вы его вторая половинка. Свет в его тьме. Один не может жить без другого. Пойдем со мной, Рейвен, вернемся в мой дом. Мы вместе посидим и поговорим о Михаиле, пока он не придет за тобой.