Глава 14

Он так и просидел в кресле до утра, то погружаясь в короткий тревожный сон, то пробуждаясь и возобновляя наблюдение за домом соседей. Собственно говоря, наблюдением это назвать было нельзя: мысли его были заняты Джессикой и всем связанным с ней.

Ему грезилось, что он обнимает и целует ее во все сладкие места, овладевает ею с нечеловеческой страстью в замысловатых позициях, вновь и вновь возносясь вместе с ней к розовым облакам, сквозь которые пробивается свет далеких звезд, сверкающих, словно крупные бриллианты. В своих снах он был счастлив. А проснувшись, стряхнул обрывки видений и с невозмутимым видом женатого мужчины вышел из дома, чтобы взять из почтового ящика газеты.

Светило солнце, на небосклоне застыли пушистые облака, в парке чирикали птички. Но на душе у Конора скребли кошки. А в печенках засела она, Джессика, причина всех постигших его несчастий. Впрочем, винить во всем одну только ее было нельзя, он предчувствовал, что эта авантюра добром не кончится, однако же все-таки залез к ней под одеяло, хотя мог бы и лечь спать на полу.

Не надо было с ней трахаться!

Потому что обыкновенным сексом то, что они вытворяли, не назовешь. И ему, как старшему по званию офицеру, следовало стыдиться своего поступка. Но по какой-то необъяснимой причине стыдно ему не было.

Хорошенько подумав, Конор понял, почему у него не возникло раскаяния. Вес было просто: впервые в жизни он получил от соития с женщиной полное удовлетворение, как физическое, так и моральное. А главное, перестал ощущать себя никому не нужным и одиноким. Он обрел родственную душу.

Его родители всегда были заняты только собой. Сестра целиком посвятила себя мужу. И в детстве, и в отрочестве, и в юности Конор страдал от недостатка внимания к нему родственников. Джессика подарила ему то, чего ему всегда недоставало.

И вот теперь ему предстояло порвать с ней всякие отношения. Либо поставить операцию под угрозу провала. Несомненно, выбрать следовало то, к чему обязывал его служебный долг. Он не мог предать свои принципы и не оправдать оказанное ему высокое доверие, о котором ему напоминал его жетон полицейского.

«Как бы не так, — язвительно заметил его внутренний голос, — ты уже стал предателем».

— Эй, Конор! — окликнул его кто-то.

Он обернулся и увидел Джорджа. Чтоб ему провалиться!

Оглянувшись по сторонам, Джордж пошел к нему через газон. Вид у него был очень таинственный.

— Привет! — сказал Конор, изобразив на лице улыбку.

— Чао! Хочу поблагодарить вас за любезность, которую вы с женой оказали Труди. Не приюти вы ее на ночь, она бы уехала к своей маме. Вы замечательные люди! Я ваш вечный должник! С ее мамочкой не так-то просто найти общий язык. Честно говоря, это редкая стерва, как говорите в таких случаях вы, американцы. — Глаза Джорджа светились искренней благодарностью.

Конор вспомнил, что в досье на Джорджа упоминалось, что родная мамочка подбросила его в раннем детстве под дверь дома его папаши и скрылась в неизвестном направлении. Вряд ли в юные годы бедняжке пришлось сладко при таком папочке и таком братце, как Барри.

На мгновение Конору даже стало действительно его жалко. Но он быстро опомнился и решил воспользоваться ситуацией в интересах службы.

— Скажу тебе как другу, — произнес он заговорщицким тоном, — мы могли бы неплохо зарабатывать, проворачивая вместе разные делишки. Я владею ломбардом и могу быстро реализовывать «горячий» товар. И никто об этом не узнает.

Джордж бросил быстрый взгляд на свой дом, словно бы опасаясь, что из него выскочат его разъяренные родственнички, кашлянул и сказал:

— Но ведь это незаконно… Попахивает неприятностями!

Конор хмыкнул, надменно посмотрел на него и промолвил:

— Так-то оно так, приятель, но только как иначе нам угодить нашим прекрасным дамам? Сам знаешь, какие у них запросы. Даже при моих доходах я не всегда в состоянии удовлетворить все капризы Джессики. Подумай хорошенько над моим предложением.

— Хорошо, я подумаю. Друзья должны помогать друг другу! — Джордж ослепительно улыбнулся.

Дверь ею дома распахнулась, и на крыльцо вышел небритый пожилой здоровяк, одетый в линялую зеленую майку и джинсы. Бросив в их сторону недобрый взгляд, он смачно плюнул на цветочную клумбу. Это был сам Уиистон Мередит, и вид у него был далеко не миролюбивый.

— Пожалуй, я лучше пойду, — пробормотал Джордж, посерев от страха, и торопливо ретировался.

Уиистон снова окинул Конора злым взглядом и ушел в дом, хлопнув дверью так, что задрожали стекла в окнах. Конор ухмыльнулся и расправил плечи: ему ли, бывалому полицейскому, бояться какого-то уголовника? Он тоже плюнул на дорожку и принял решение позвонить шефу и честно рассказать ему все о ночном происшествии. Но представить все так, чтобы полностью вывести Джессику из-под удара. За допущенные ошибки он обязан был ответить сполна сам, как честный офицер и порядочный мужчина. Она не должна была из-за него пострадать.

Конор застыл в оцепенении в двух шагах от Джессики. Сердце его бешено стучало в груди, в голове прокручивались незабываемые картины событий минувшей ночи, он весь кипел от вожделения. Она тоже трепетала и от волнения крутила пуговицу на вороте блузки, обтягивающей полные груди.

— Оставь пуговицу в покое, — сказал он, думая о ее сосках.

— Это получается непроизвольно, — пролепетала она, ощущая смутное томление от его взгляда, в котором сквозила пылкая страсть. — Я ничего не могу с этим поделать.

Джессика томно вздохнула, покраснела и потупилась. Ей следовало носить майки и блузы без пуговиц, но эта красная блузка была любимой, в ней она чувствовала себя комфортно. Да и вообще в доме не было ни стиральной машины, ни утюга, а ее нынешний гардероб оставлял желать лучшего. В скором времени ей вообще предстояло, очевидно, расхаживать по комнатам в чем мать родила. И вот тогда ее шансы женить на себе Конора, как того хотелось ее папочке, несомненно бы, выросли.

Конор пододвинул к ней поближе блюдо с картофельным салатом. Его выразительный взгляд продолжал ее смущать, однако она не собиралась возражать, потому что сама была переполнена вожделением. После всего того, что произошло между ними прошлой ночью, желание вновь ощутить его в себе не покидало ее ни на минуту. В памяти то и дело воскресали в мельчайших подробностях эпизоды их безумства. И Джессике хотелось возобновить этот сладострастный пир, а не жевать картофельный салат. Вот самого Конора она была готова проглотить целиком.

Однако он по-своему истолковал игру чувств, отобразившуюся на ее лице, и не предложил ей отведать чего-то пикантного, а с озабоченной миной произнес:

— Если хочешь, можешь не ходить на вечеринку, я скажу Труди, что тебе нездоровится. Пожалуй, так и нужно поступить во избежание непредвиденных осложнений. Надо беречь нервы!

Он забрал у нее блюдо, накрыл его пластиковой тарелочкой и убрал в холодильник. Джессика нервно рассмеялась. После забавной семейной сценки, свидетельницей которой она стала, Труди и Джордж ей казались милейшими людьми, не внушающими никакого беспокойства. Странно, что Конор так и не понял, что покоя лишает ее он сам. И хотя он и вел себя так, словно бы никакой интимной близости между ними не было, она могла думать только о новом соитии с ним. Впрочем, пусть он остается при своем ошибочном мнении, она не станет его разубеждать. Он явно удручен их обидным упущением, и лучше не сыпать ему соль на рану.

Она почувствовала укол совести и поджала губу. Как не стыдно ей было предаваться безумной страсти, находясь на задании, от исхода которого зависит судьба ее отца? Кто же она после этого, как не безответственная девица?

У Конора имелись все основания опасаться, что она снова что-нибудь испортит из-за своей самонадеянности. Ничего, она исправит свою ошибку и докажет, что тоже профессионалка.

— Нет, я непременно пойду к соседям на вечеринку! — воскликнула Джессика, собравшись с духом. — А вдруг нам удастся обнаружить в их доме что-то такое, что поможет нам установить личность главаря банды!

— Даже и не думай! — сурово взглянув на нее, сказал Конор. — Вечером к соседям отправлюсь я один, ты же останешься дома. Так будет лучше как для твоей безопасности, так и для дела.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — согласилась она, видя, что спорить с ним бесполезно. — Я буду играть роль покорной жены-домохозяйки. В конце концов, я всего лишь статистка в этой пьесе, а главную роль играешь ты, образцовый суперполицейский. А я лучше поберегу свои нервы.

Конор нахмурился и спросил:

— Зачем ты вообще поступала в академию, если преступники тебя раздражают? Ты чересчур эмоциональна для полицейского.

Джессика прыснула со смеху. За кого он ее принимает? За психопатку? Впрочем, в сложившихся обстоятельствах он имел право задать ей такой вопрос. А ведь и в самом деле, что побудило ее в свое время поступить в полицейскую академию? Хотя отец был категорически против ее намерений.

— Мне хотелось во всем походить на своего папочку, — подумав, ответила она. — Мама умерла, когда мне было всего четыре года. Отца я боготворила, он был моим кумиром.

Джессика горестно вздохнула, вспомнив, как плакали все они втроем, отец, она и брат Гейб, когда мама скончалась.

Вернувшись из больницы, отец рассказал им, что маму забрал к себе на небо Господь, потому что нуждался в особом ангеле. В памяти Джессики осталась болезненная женщина с вялой, виноватой улыбкой и ее белокурые волосы. Со временем боль от утраты смягчилась, и жизнь пошла своим чередом. Отец стал для своих детей примером, они пошли по его стопам, уверенные, что поступают правильно.

— Разочарование пришло ко мне позже, — сказала Джессика, подперев голову ладонями. — Я поняла, что профессия полицейского мне не подходит, что я не создана для униформы, оружия и ночных погонь за преступниками. — Как и для кратковременных отношений с мужчинами, с большинством из которых она знакомилась, когда выписывала им штраф за превышение скорости. Естественно, папочка был не в восторге от ее хаотической личной жизни и мечтал о том, чтобы поскорее выдать ее замуж. Но об этом Джессика умолчала.

— Кстати, раз уж ты вспомнила о своем отце… — прокашлявшись, произнес вдруг Конор. — Я уже позвонил ему и рассказал о ночном происшествии.

— О чем именно ты ему рассказал? — побледнев, спросила Джессика.

— Разумеется, не о том, что произошло между нами в спальне. — Конор встал из-за стола и продолжал, расхаживая по кухне с озабоченным видом: — Я лишь упомянул о том, что к нам среди ночи заявилась Труди и что я был вынужден какое-то время находиться в помещении на втором этаже.

Джессика подумала, что ей придется навестить свою парикмахершу после завершения этой операции и попросить удалить появившиеся у нее седые волосы.

— Любопытно, — сказала она. — Продолжай!

— Я сказал, что уснул. А как только соседка ушла, снова спустился вниз и увидел, что к нашим подопечным пожаловал посетитель. — Он пожал плечами и тяжело вздохнул.

— Выходит, фактически ты принял всю ответственность за нашу общую ошибку на себя? — спросила Джессика.

— Это сейчас уже не имеет значения, — отрезал Конор, насупив брови. Всем своим грозным видом он давал ей понять, что разговор на эту тему закончен.

Однако Джессику такое окончание их дискуссии не устраивало. Она была по горло сыта «героями», которых строили из себя ее кузены, брат и папаша. Еще одного «мученика» ей было не надо. И стены своей квартиры она не собиралась украшать медалями и почетными грамотами. Ей хотелось домашнего тепла, уюта и простого человеческого счастья, толику которого она познала минувшей ночью с Конором.

— А что же, по-твоему, имеет значение? — спросила она, не справившись с волнением.

— Взаимное понимание и полное доверие, — сказал он. — А ты что-то скрываешь от меня, недоговариваешь. Ответь наконец честно, из-за чего ты ушла из полиции? Согласись, что для выпускницы полицейской академии служба в подразделении, которым руководит ее отец, дело не только престижа, но и чести. — Конор вперил в нее пытливый взгляд.

— Разве тебе важно все обо мне знать? — спросила Джессика, чувствуя, что балансирует на грани нервного срыва.

— Да, важно! И ты сама это знаешь.

Разговор начинал принимать нежелательную направленность. Джессике не нравилось, когда кто-то пытался влезть ей в душу. Но послать Конора с его расспросами куда подальше она не решалась. И потому попыталась отделаться от него поверхностным объяснением:

— Но ведь я уже говорила, что мне просто надоело носить полицейскую форму. Имею я, в конце концов, право чувствовать себя женщиной на работе? А форма превращала меня в некое бесполое существо, что пагубно влияло на мою нервную систему и психику.

О том, как она излечивалась от своего комплекса неполноценности, Джессика благоразумно умолчала. Ну не рассказывать же Конору о том, что в отчаянной попытке утвердиться в своей женственности она переспала с доброй половиной мужчин их маленького городка? Женщина имеет право на личные тайны! Тем более если она дочь начальника полиции.

В глазах Конора читалось недоверие. Он сказал:

— Я не верю, что ты ничего от меня не утаиваешь. Ты чего-то недоговариваешь! От своего напарника нельзя ничего скрывать!

У него определенно был талант дознавателя! Но если вдобавок он обладал и даром ясновидения, тогда ее дела совсем плохи. Потому что именно в этот момент она снова подумала о жарком сексе с ним минувшей ночью, доставившем ей неописуемое удовольствие.

Порочные видения внезапно вспыхнули перед ее мысленным взором. Под кожей у нее словно бы запузырились воздушные крошечные шарики, а губы сложились в бантик для поцелуя. Груди набухли, встали торчком соски, в промежности возникло приятное покалывание. Ей захотелось броситься на Конора и самозабвенно ему отдаться.

Увы, Конор на этот раз не угадал ее желание, а миролюбиво сказал:

— Можешь не отвечать, если не хочешь. Ты вправе сама решать, где тебе лучше работать.

Теперь он изображал великодушного джентльмена! Притворялся, что его не волнует, почему она уволилась из полиции. Странно, что до сих пор ему никто не рассказал об этом происшествии, вспоминать о котором ей всегда было неприятно. Однако раз уж он затронул эту тему, лучше утолить его любопытство, чтобы он втайне не расспрашивал ее бывших сослуживцев.

— Я упустила поджигателя, — пробурчала Джессика и замолчала, ожидая его реакции.

— Ну и что? Злодеям часто удается уйти от ответственности! — Конор пожал плечами. — Любой полицейский может допустить в работе промах. И давно приключилась с тобой эта история?

— Год назад. Злоумышленник убежал, пока я спасала козла. — Джессика тяжело вздохнула.

Конор вскинул брови, сложил руки на груди и спросил:

— Козла? Я не ослышался?

— Нет, — подтвердила она. — Дежурный сообщил мне по рации, что возле дома замечен какой-то субъект. Вскоре после этого я услышала подозрительный звук, похожий на жалобный детский крик. Я подумала, что это зовет на помощь ребенок, и поспешила ему на выручку. О чем и сообщила по рации в участок. Дел о происходило летним днем, в начале школьных каникул.

Она умолкла, подумав, что Конор наверняка считает ее полной дурой. Но он слушал ее с непроницаемым лицом и не перебивал. Она собралась с духом и продолжила:

— Как ты знаешь, вездесущие репортеры постоянно сканируют эфир в надежде перехватить какое-то любопытное сообщение на политической частоте. Очевидно, их заинтересовали мои переговоры с диспетчером, и в скором времени они прибыли на место происшествия со своей аппаратурой. Именно в тот момент, когда я пыталась освободить от колючей проволоки блеющего козла, который забрел в огород с капустой.

— Так ты, выходит, стала героиней захватывающего телерепортажа? Поздравляю! — с иронической улыбкой воскликнул Конор. — Жаль, что я его не видел. И чем все закончилось?

Джессика уставилась в окно, готовая провалиться сквозь пол со стыда. Но раз уж она его заинтриговала, надо было рассказывать все до конца.

— Когда я освободила несчастное животное от проволоки, порыв ветра сорвал с меня фуражку. Я наклонилась за ней, а неблагодарный козел боднул меня под зад. Оператор, естественно, заснял этот сенсационный эпизод. Я стала героиней дня. Потом еще долго надо мной потешался весь город. А поджигатель убежал, успев поджечь пустой соседский дом. Вот такой приключился со мной конфуз.

— Кто-нибудь пострадал?

— Слава Богу, нет. Но ведь в доме могли быть люди!

— А вместо козла в беде мог оказаться ребенок. Ты поступила правильно. Подозрения относительно того типа могли не подтвердиться! А вдруг он просто осматривал дом, намереваясь его купить?

— Тем не менее все вышло иначе. Я считаю, что совершила непростительную ошибку! — упорствовала Джессика. — Возможно, для другого полицейского она и могла показаться незначительной. Но я дочь начальника полиции! Моя фамилия Нельсон, а все Нельсоны должны быть героями, а не простофилями.

— Ты решила, что не имеешь права на промах? Какая ерунда! Не принимай то происшествие близко к сердцу. Вот я, к примеру, вчера тоже совершил оплошность. Но ведь не унываю! И не жалею о том, что мы делали перед этим в постели. Ты мне веришь?

Он пристально посмотрел ей в глаза, наклонился и нежно поцеловал ее в губы. По телу Джессики разлилось тепло. Она зажмурилась и прильнула к нему, готовая к новым ласкам. Но Конор только погладил ее легонько по спине, вздохнул и сказал, отстранившись:

— Извини, Джессика, но я на службе. Больше никакого секса во время дежурства.

Разочарованная, она взглянула на него с укором. Конор мягко улыбнулся и успокоил ее:

— У нас еще будет время для продолжения наших отношений, так что наберись терпения и не надувай губки.

— Ну уж дудки! — в сердцах воскликнула она. — Не надо делать мне одолжения. Все кончено, Конор! Я поклялась, что не стану любовницей полицейского. Мы здесь для того, чтобы поймать преступников. Лучше не повторять ошибок, допущенных прошлой ночью. Тем более что ты предупредил меня, что не хочешь вступать с какой-либо женщиной в долговременные серьезные отношения. Мы завершим эту операцию и разбежимся.

— А как же наши чувства? Ведь мы не равнодушны друг к другу, и ты это знаешь, — сказал Конор, обескураженный ее словами. — Почему бы нам и дальше не встречаться?

Но Джессика была настроена решительно и не собиралась проявлять слабость. Раз уж он не хочет на ней жениться, то им незачем и встречаться. Ведь рано или поздно их тайна раскроется, и она снова опозорится на весь город, как тогда с бодливым козлом.

— Запомни, Конор! — заявила она, вздернув носик. — Как только операция будет закончена, я уйду отсюда, даже не обернувшись.

Он шагнул к ней, глядя в глаза, положил руку ей на плечо и вкрадчиво сказал:

— Я тебе не верю, Джессика Нельсон!

Сердце у нее екнуло. Но она стиснула зубы и промолчала.

Загрузка...