Тени в масках

Глава 9

Сэм вышел первым. Нэнси шла за ним. Лесенку крыльца освещали лишь звезды в небе. В воздухе ощущалась влажность: видно, скоро опять зарядит снег.

Спустившись, он оглядел темную улицу. Ничего подозрительного. Осторожность не помешает, хотя главная опасность подстерегает их не здесь. Он подал Нэнси руку, помогая преодолеть последнюю обледенелую ступеньку, и так, взявшись за руки, они перешли улицу и сели в машину. Сэм дрожал, но не от того, что из теплой гостиной вышел на улицу. Его одолевал беспричинный страх.

Заведя мотор, он выехал на дорогу и взглянул в зеркальце заднего вида.

Нэнси в ужасе оглянулась и посмотрела назад.

— Ты меня пугаешь.

— Извини, я не нарочно. Привычка.

Они выехали из Лонгфилда, а он все продолжал поглядывать назад. Его не оставляло ощущение, что их кто-то преследует. Еще бы: ведь он был уверен, что так оно и есть!

За ними не гнался медицинский фургон с мигалками, но этого Сэм и не ожидал. Вряд ли доктор Митчелл успел за такое короткое время снарядить машину, запихнуть в нее смирительную рубашку и в обществе санитаров доехать до Винтиджа. Однако Сэм не сомневался, что доктор не будет ждать завтрашнего утра.

И вовсе не слежки опасался Сэм. Эти люди привыкли использовать высокие технологии, банальная слежка совсем не в их стиле.

Город опустел. На улицах не было ни души. Все вокруг занесено снегом, холодно, неуютно. Но оно и понятно: сегодня Рождество.

Нет, признался сам себе Сэм, мой страх связан не с доктором Митчеллом, не с Айрин, черт бы ее подрал, и не с этими дьявольскими рожами, которые изобразила Нэнси.

Я боюсь другого. Что она действительно не в себе, а я, вместо того чтобы оставить ее на попечение психиатра, везу к себе домой.

Но, с другой стороны, теперь ему есть на что опереться в догадках. Он слышал разговор с Айрин. Он взял с собой таблетки, хотя еще ничего толком не известно. Может, это совершенно безобидное лекарство.

Ему вдруг захотелось, чтобы Нэнси вернулась к нему — та, прежняя Нэнси, которая родила от него ребенка. Он так хочет увидеть свою дочку!

Если Нэнси на самом деле не привиделись все ужасы, о которых она ему рассказала, нужно переходить к решительным мерам. Стоит этим людям узнать, что она выходит из-под контроля, как они начнут действовать. Вот почему он сбежал с ней туда, где они ее не сразу найдут.

Ему жутко хотелось приехать в дом Синди, растопить камин, выпить чего-нибудь погорячее. Сейчас ему так паршиво, будто он сосульку проглотил.

Но вначале надо кое-куда заехать.

Сэм бросил взгляд на Нэнси. Она прильнула к дверце, сжалась в комочек и смотрела в темноту. Фонари бросали холодный свет на ее бледное лицо.

Как так можно жить? Понимать, что не помнишь половины того, что с тобой произошло. Делать то, что велят другие. А потом очнуться и осознать, что даже не знаешь, что сделала и почему.

А главное, он никак не мог смириться с тем, что и он попал в один из ее провалов. Про него она тоже почти ничего не помнит.

— Зачем мы сюда приехали?

Нэнси была испугана и даже не пыталась скрыть свой страх.

— Я тебе забыл сказать. — Поставив машину на стоянке у больницы, Сэм выключил двигатель и обернулся к Нэнси, сидевшей на заднем сиденье. — Хотел узнать, нет ли известий о той медсестре, которая дежурила под Хэллоуин.

— Мэри Лиддел. — У Нэнси было дурное предчувствие. — Думаешь… — Она боялась высказать вслух свои подозрения. — Считаешь, они… способны на убийство, лишь бы заткнуть ей рот?

— Нэнси, они похитили нашего ребенка. Это же не карманная кража! Конечно, это еще не убийство, но уже близко. — Сэм вглядывался ей в лицо. — Ты что, боишься туда идти? Больница напоминает тебе Лестеровский институт?

Нэнси отрицательно покачала головой.

— Да нет. Просто… — Она и сама не могла ничего объяснить. Ведь они уже были здесь сегодня, и тогда все прошло нормально. А теперь на нее вдруг напал страх. Раньше она не боялась темноты, больниц, звериных масок. Сейчас же они наводят на нее ужас.

— Успокойся, — мягко произнес он. — Я не допущу, чтобы тебя упекли в психушку.

Она погладила его по руке. Он был в перчатке, но это ее не смутило.

— Спасибо. Спасибо тебе за все.

— Благодарить будешь, когда этот кошмар кончится. — Ему тоже было не по себе. — Пока что я мало чем тебе помог.

Старшая медсестра сидела в небольшой комнатке рядом с приемным покоем и читала. На ней была белоснежная форма, справа на груди красовалась маленькая аккуратная табличка: «Миссис Коллер». Глядя на нее, сразу было ясно: она привыкла действовать по правилам, беспорядка не терпит, заниматься пустопорожними разговорами не любит и другим не позволит. Учитывая, зачем Сэм и Нэнси к ней пришли, перспектива не слишком радужная.

— Слушаю вас.

Миссис Коллер оторвала глаза от книги и посмотрела на Сэма. Тот показал ей свое удостоверение.

— Мэри Лиддел проходит главной свидетельницей по делу, которым я занимаюсь. У вас есть от нее новости?

— Да, — ответила миссис Коллер, вложив в это слово все свое негодование. — Вчера она позвонила и сказала, что подыскала себе другую работу. У нас она больше работать не будет.

Вот оно что. Но ведь не далее как вчера Сэм и Нэнси отправились к ней домой и обнаружили, что она в спешке уехала из города.

— Вы сами с ней говорили? — спросил Сэм.

— Нет, девушка на телефоне.

— И эта девушка уверена, что она беседовала с Мэри Лиддел? — не отступал он.

Миссис Коллер внимательно посмотрела на Сэма.

— Нет, она работает у нас недавно. Но зачем кому-то называться чужим именем?

Нэнси отвела взгляд. Неужели с Мэри Лиддел тоже что-то случилась, как и с ее акушеркой, Люсией Фернандес?

— Кажется, — тем временем продолжал Сэм, — вы не слишком удивились, когда Мэри вдруг исчезла, даже не предупредив вас об этом лично.

— Разумеется.

— Почему?

— Разрешите полюбопытствовать, чем вас так заинтересовала наша медсестра?

— Боюсь, у нее будут большие неприятности.

— В этом можете не сомневаться, — произнесла миссис Коллер, как показалось Сэму, с удовлетворением. — Мэри не слишком жаловала свою работу. Часто отлучалась с дежурства, никого не предупредив. Уйдет куда-нибудь, а потом ищи ветра в поле!

Продолжая внимательно слушать разговор, Нэнси подошла к стенду, на котором висела информация о больнице, рекламные плакаты и фотографии. На одной из них, возможно, засняли и Мэри Лиддел, подумала она.

— А что так? — заинтересовался Сэм.

— Да ее только парни и интересовали, а от врачей она просто млела. Как-то раз я застукала ее в подсобке с врачом.

— Каким?

— Да я уж и не помню.

Нэнси услышала характерный скрип и повернулась. Старшая медсестра встала со стула и захлопнула лежавшую перед ней книгу.

— Прошу прощения, мне пора.

— Последний вопрос, — сказал Сэм. — Вы не могли бы нам описать Мэри? Здесь на стенде случайно нет ее фотографии?

Поколебавшись немного, миссис Коллер подошла к стенду.

— Есть тут одна, — наконец произнесла она, проглядев фотокарточки. — Вот. Правда, она вам вряд ли чем-нибудь поможет. Тут она не в форме, а в карнавальном наряде.

У Нэнси екнуло сердце.

— Позвольте? — Она протянула руку.

Медсестра сняла фотографию и отдала ее Нэнси.

— Ради Бога. Это снимали во время вечеринки на Хэллоуин.

Карточка едва не выпала из рук Нэнси. На фотографии были трое, все в звериных масках. В центре — точная копия чудовища с картины Нэнси.

— Кто из них Мэри?

Миссис Коллер указала на центральную фигуру. Ту самую, с картины.

— Да вот она! Хороша, нечего сказать!

Да уж. Нэнси протянула Сэму фотографию и заметила, что на него она произвела не меньшее впечатление, чем на нее.

Тем временем медсестра просмотрела остальные фотографии.

— Глядите! — вдруг сказала она. — Вот еще одно фото. Здесь она хоть на себя похожа.

Нэнси взяла из рук миссис Коллер карточку. Девушка в белом халате стояла за регистрационной конторкой. Высокая, широкоплечая. Такую, если она переоделась в тот костюм, Нэнси вполне могла принять за мужчину.

Она отдала Сэму фотографию.

— С чего это Мэри решила нарядиться в такую отвратительную маску?

— Кто ее знает! Но Мэри сама придумала. Она занималась организацией вечеринки, сама изготовила костюм и маску. Если бы мы устроили конкурс на самую страшную маску, она наверняка победила бы.

Это точно, сказала про себя Нэнси. Она пробежала глазами другие фотографии, сделанные на вечеринке. Костюмы были самые разнообразные, но все как-то на одно лицо. Не то что наряд Мэри.

— Мы возьмем эти две фотографии себе, — сказал Сэм. — Вы не против? Я обязательно верну, — добавил он.

— Да забирайте, — сказала старшая медсестра. — Ну… — она взглянула на часы, — если мы закончили…

— Да-да. Еще кое-что! Ведь Мэри не успела получить зарплату. Значит, вы должны выслать ей чек. Но по какому адресу? Должна же она была сообщить вам адрес или хотя бы назвать место новой работы. Если, конечно, это она звонила.

Миссис Коллер поджала губы.

— Она попросила выслать чек в Нестеровский институт. Больше я ничего не знаю. — И, протиснувшись между Сэмом и Нэнси, она выскользнула за дверь.

— Господи Боже! — только и сказал он.

Нэнси тяжело дышала.

— Мэри Лиддел… присутствовала на моих родах.

— А теперь получила премию: ее взяли работать в Лестеровский институт. Ты узнала кого-нибудь еще в масках?

Нэнси покачала головой. Фотографировали явно не всех подряд, да и на стенде вряд ли разместили все фотографии. К тому же резонно предположить, что не все чудовища, которых видела Нэнси, работают в муниципальной больнице.

— Им даже не пришлось переодеваться… — проговорила она. — Они могли беспрепятственно войти сюда…

— Неся тебя на руках, и никто бы ничего не заподозрил, — закончил за нее Сэм.

— Лишь Мэри обо всем знала. Сэм, она присутствовала во время родов!

Он кивнул.

— Ох уж эта обожающая мужчин Мэри, которой никогда не сиделось на месте!.. Она могла спокойно уйти с дежурства, а потом вернуться. И никто даже не обратил внимания. Ведь для нее это было обычное поведение.

— А если бы кто-то и заметил, что ее слишком долго нет, решили бы, что она обжимается с каким-то врачом. Жаль, что Коллер не помнит, с кем она ее тогда застукала.

Итак, личность одной из теней в звериных масках установить удалось. Остались еще двое.

Но этого мало. Надо обязательно узнать, где происходили роды. По крайней мере, теперь есть хоть какие-то доказательства, подтверждающие справедливость рассказа Нэнси.

Мэри Лиддел получила работу в Лестеровском институте. Иначе зачем она попросила прислать туда чек с ее выходным пособием?

Теперь Сэм горел решимостью действовать. Нажав кнопку на пульте, он открыл ворота гаража, въехал по бетонной дорожке и опустил тяжелую панель, преграждавшую вход. Раздался щелчок. Только теперь, очутившись у Синди дома, он почувствовал, что они в безопасности.

— Нэнси?

Она не пошевелилась, не сказала ни слова, с тех пор как они уехали из больницы. Сидела, уставившись в одну точку.

— Нэнси!

Она перевела на него взгляд.

— Я была знакома с одним из этих… чудовищ, — прошептала она. — Еще тогда мне показался знакомым этот голос… Я никак не могла выкинуть его из головы, все время думала и думала: Господи, где я его слышала.

Ничего себе!

— Какой это был голос? Мужской или женский?

Нэнси медленно покачала головой.

— Помню, я не поверила своим ушам. Это невозможно! Только не этот человек, повторяда я себе. Я доверяла ему. А он украл у меня ребенка.

Кто это? Может, врач?

Возможно, размышлял Сэм по пути в гостиную, он тоже встречался с этим чудовищем.

Проводив Нэнси в свободную спальню, он спустился приготовить чего-нибудь поесть. Достав из холодильника кастрюльку с мясом, которое Синди специально приготовила для него, он уже было собрался поставить ее в микроволновку, когда раздался звонок.

Айрин! Но как она его так быстро разыскала? Ведь у его сестры фамилия не Донован. Она вышла замуж и после смерти мужа в результате несчастного случая не стала менять фамилию обратно на Донован. Под фамилией мужа она и значится в телефонном справочнике.

— Алло? — сказал он.

В ответ не раздалось ни звука.

— Алло? — Он услышал, как стучит кровь у него в висках. Нет, это не просто кто-то ошибся номером. Слишком много совпадений!

На том конце повесили трубку. А Сэм так и замер, пытаясь понять, чего он так испугался. Почему он решил, что это их с Нэнси враги? Может, кто-то действительно набрал не тот номер. Или просто их разъединили. Возможно, это Синди звонила со своих Канарских островов.

Сэм уже было положил трубку, как ему в голову пришла одна мысль. Сегодняшний разговор с Джеком Крампом до сих пор не давал ему покоя. А сейчас ему особенно надо было поговорить со старым другом. С тем, в чьем здравом рассудке он может не сомневаться.

Если, конечно, Крамп не бросит трубку.

— Что тебе известно о Лестеровском институте? — спросил Сэм так, будто с ними ничего не произошло.

Шеф полиции, может, и удивился, что Сэм ему позвонил, но виду не подал.

— Ба, наконец-то до тебя дошло, что ты псих! Лучше поздно, чем никогда.

Мясо в микроволновой печи зашипело.

— И не надейся меня туда упечь! — проговорил Сэм. — Я серьезно спрашиваю.

— Как будто я не знаю! Сегодня Рождество, а ты лезешь ко мне со своими проблемами. Так что там у тебя? С чего вдруг тебя заинтересовала эта клиника?

— Дело в том, что моя клиентка какое-то время провела в Лестеровском институте.

— Ого! Ты имеешь в виду то дело с подменой младенцев?

— Его самое. Так что ты знаешь об этой психушке?

— Я — ничего! Или ты думаешь…

— Перестань.

— А что? — не унимался шеф полиции. — Спросил бы у своей клиентки. В конце концов, ее муж эту клинику и основал.

— Харлан Нельсон? — удивился Сэм.

Почему же Нэнси об этом не упомянула?

— Кто же еще! Если, конечно, мы ведем речь об одном и том же заведении. Эдаком средневековом замке на въезде в Реймен.

Снова замок! Он уже побывал сегодня в замке, где жила в добровольном заточении Айрин Нельсон. Видно, это семейная черта — любовь к жизни за неприступными стенами.

— Место мрачноватое, там еловый лес, окруженный со всех сторон каменным забором с проволокой наверху. Какой-то нувориш выстроил там свою резиденцию, а когда окочурился, доктор Нельсон перекупил у его наследников особняк и разместил там свой институт по проблемам бесплодия. Другого такого в нашем штате не найдешь. Этот парень, Лестер, в честь которого назвали институт, был вроде большой шишкой в медицине.

Снова Харлан Нельсон. Куда ни кинь, всюду на него натыкаешься. Тоже совпадение из разряда подозрительных. А Крамп не может говорить об этом докторишке без восторга.

— Но теперь там уже не лечат от бесплодия?

— Нет, там теперь клиника для душевнобольных. Правда, она больше похожа на пятизвездочный отель, чем на психушку, но это дела не меняет.

— Ты слышал, что там работают некие Пламмер и Митчелл?

— Объясни мне ради Бога, почему ты так заинтересовался Лестеровским институтом? — потребовал Крамп. — Какое он имеет отношение к похищению ребенка?

— Может, и никакого. — Сэм говорил правду. Пока он был не готов говорить об этом деле. Слишком много еще оставалось белых пятен. — Есть какие-нибудь новости в расследовании убийства мамы?

— Нет, — буркнул Крамп.

В любом случае глупо рассчитывать, что он сообщит ему новости до того, как они станут достоянием гласности.

Сэм замолчал, не зная, что сказать. Поздравлять с Рождеством уже поздно, с Новым годом — еще рано.

— Спасибо, что уделил мне минутку, — наконец вымолвил он и положил трубку.

Он чувствовал себя совершенно разбитым. Усталость накатила внезапно и не желала отступать.

Кто его знает, попытался размышлять Сэм, правда ли, как сказал шеф полиции, что в деле об убийстве Маргарет Донован нет никаких новостей? Нажать на Крампа он никак не мог. Тот угрожал аннулировать его лицензию, и Сэм знал: у Джека хватит духу выполнить свою угрозу.

Придется проявить максимум осторожности, когда он возобновит поиски убийцы своей матери.

Но сейчас ему не до того. Его гораздо больше беспокоит Нэнси и их ребенок. Завтра первым делом они отправятся в Лестеровский институт на встречу с доктором Пламмером. Нет, сначала надо отдать фармацевту на анализ таблетки, которыми пичкала ее Айрин. Необходимо узнать, что это за лекарство и какое действие оно оказывало на Нэнси.

Перспектива предстоящего свидания с доктором Пламмером его пугала. Кто знает, что расскажет ему этот врач о Нэнси? И что порекомендует? Снова поместить ее в лечебницу? Но Сэм поклялся, что не допустит этого.

От резкого телефонного звонка он подпрыгнул.

— Да?

— Это говорит Бетти Хармс. У меня как раз выдалась свободная минутка. Я разыскала в лаборатории результаты анализов Нэнси Баркер и ее ребенка, — раздался приглушенный женский голос, будто его обладательница не желала, чтобы ее кто-то подслушал. — Вообще-то я не обязана вам звонить, но вы были так взволнованы…

Только сейчас до Сэма дошло, кто говорит: веснушчатая медсестра из регистратуры!

— Да-да! Что вы узнали? — спросил он, чувствуя, как все быстрее и быстрее колотится сердце.

— Ребенок появился не от этой матери.

Хорошо, что Сэм сидел, иначе бы свалился на пол. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Это точно?

— Еще бы! Конечно, это не то же самое, что анализ ДНК, но еще несколько лет назад про эти штучки с генами и ведать не ведали. Поверьте, я знаю, что говорю! Ребенок не ее. Его родила другая. Так, мне пора. Я вам не звонила. Когда возьмете завтра результаты, сделайте вид, что удивлены.

— Постойте! — воскликнул Сэм. — Мне нужно спросить. В ночь Хэллоуина были еще новорожденные?

До него донесся шелест бумаг.

— Странно. Больше никого не было.

— Спасибо, — от души поблагодарил ее Сэм. — Кстати, это не вы только что звонили?

— Нет. Я сразу до вас дозвонилась.

— Еще раз спасибо.

Сэм почувствовал, как дрожат его пальцы, сжимающие трубку. Мертворожденный ребенок появился не у Нэнси, а у другой матери. Значит, их ребенок жив! А этого одного достаточно, чтобы получить судебный ордер на эксгумацию трупа.

Сэм шумно выдохнул через рот. Он никак не мог прийти в себя от услышанного. Ребенок, захороненный в фамильном склепе Нельсонов, не его сын.

Он испытывал сразу и радость и страх. Ведь то, что он узнал о подмене младенцев, еще не означает, что ему удастся найти свою дочь. Теперь он получил доказательство: Нэнси права, ей все это не привиделось. У нее на самом деле родился ребенок, и он был жив; возможно, жив и сейчас.

Сзади раздались шаги. На пороге кухне появилась Нэнси. Она вымыла волосы и заплела их в косу, на лице не было следов косметики, но так она выглядела еще красивее.

Если бы он был режиссером в театре, то обставил бы ее появление блеском молнии и раскатами грома. На какую-то долю секунды ему показалось, что к нему вошла прежняя Джеки Хардгрейв… Но, едва увидев выражение ее глаз, он понял, что жестоко ошибся. Надежда угасла. Она забыла то, что было между ними. Забыла и не желает вспоминать.

Сэм постарался скрыть свои чувства.

— Отлично выглядишь! — сделал он ей комплимент. — А я уже приготовил ужин. Ты проголодалась?

Нэнси робко кивнула. Ей было не по себе в чужом доме.

— Мне показалось, что телефон звонил. Как бы ей сказать о том, что сообщила медсестра, так чтобы она не упала в обморок?

— Звонили из больницы. Помнишь ту медсестру, с которой мы разговаривали об анализах? Ее зовут Бетти Хармс. Вспомнила?

Нэнси кивнула. Он заметил, как побелели костяшки ее пальцев. Она уцепилась за стол.

— Тот ребенок… был не наш.

Ее лицо разгладилось. Глаза засияли.

— Я знала… Я была права!

Сэм кивнул. Ему захотелось обнять ее, погладить, успокоить. Теперь они знают, что их ребенок не умер. Это уже хорошо. Но еще лучше узнать, что сталось с их дочерью.

— Наша малышка жива, — прошептала она. Господи, хоть бы так оно и было на самом деле!

— Доктор Пламмер вернет мне память. Я ведь узнала одного из них, из этих чудовищ в масках. Когда мы с ним побеседуем…

Если мы побеседуем с ним. Если ему удастся восстановить ее память. Если они найдут, кто эти чудовища в масках. Если им удастся отыскать ребенка. Слишком много этих «если»…

Микроволновка просигналила уже в который раз, что все готово.

— Садись, давай перекусим и хоть на несколько минут позабудем обо всем.

У него нет аппетита, у нее, скорее всего, тоже, но поесть следует. Сэм открыл печку, взялся за ручки стеклянной кастрюльки, обжегся, выругался, отыскал прихватку и, осторожно вытащив кастрюльку, с торжественным видом водрузил на стол.

— Ага! — сказал он, открывая крышку.

— Мне здесь нравится, — сказала Нэнси.

Похоже, она не кривит душой. Она прошлась по кухне, потрогала блестящую цептеровскую посуду — гордость Синди.

— Вы живете в этом доме вдвоем с сестрой?

— Нет. У меня своя квартира. Рядом с конторой. Там ты чувствовала бы себя неуютно. Я холостяк, так что сама понимаешь…

Если уж быть до конца честным, Сэма вполне устраивала его квартира. Роскошные апартаменты были ему вовсе ни к чему. А вот Синди, когда увидела в первый раз, где он живет, едва не упала в обморок. Да и Джек Крамп пробурчал что-то язвительное насчет его вкуса.

— Просто я спартанец по натуре, — заявил тогда сестре Сэм. — Люблю простоту. Если я затоскую по настоящему дому, всегда смогу переселиться к тебе, Синди.

— Просто в тебе говорит страх, — заявил шеф полиции.

Синди закивала.

— Страх? Какой еще страх? Я никого не боюсь!

— Ты боишься оказаться в настоящем уютном доме и ощутить свое одиночество.

— Что за чушь! — сказал Сэм и пошел налить себе выпить.

На этом их разговор тогда и закончился. Больше они эту тему не поднимали.

И вот теперь Нэнси с одобрением рассматривает дом, где живет Синди. Какая-то мысль не дает ей покоя, но она стесняется спросить.

— Где… Где мы… — наконец решается она, но так и недоговаривает.

— Занимались любовью? Да везде! Здесь. У меня в квартире. И еще много где. Иногда на свежем воздухе.

Нэнси была потрясена.

— На свежем воздухе? Зимой?

— Ты даже и не подозреваешь, что способна на такое, а?

Она стала краснее помидора, и Сэм тут же пожалел о своих словах.

— Даже не представляю, как…

Но по ее глазам он прочитал совсем иное. Она представила, представила их вдвоем.

Нэнси все поняла и отвернулась, делая вид, что рассматривает поваренные книги на полке. Ее волосы еще не высохли после душа. Сэм прошел рядом и почувствовал, что от нее пахнет весной, крохотными листиками, едва показавшимися из почек, ярким солнцем и веселыми апрельскими ливнями. Он так истосковался по весне… и по ней.

Она направилась к столу, и он, не удержавшись, схватил ее за руку. Она замерла. Он медленно, нежно повернул ее лицом к себе. Ее голубые глаза были цвета горного озера, такие же чистые, блестящие, глубокие.

Льняная футболка и джинсы подчеркивали изгибы ее тела. Каждый из них он знал наизусть.

Он больше не мог сдерживаться. Он должен поцеловать ее, должен ощутить ее кожу, тепло ее тела, прижаться к ее губам. Он не мог иначе. Только обняв ее и прижав к себе, он понял, что они пройдут через все это: ведь выпавшие на их долю испытания они выдержат, только если будут вместе.

Он опустил голову и почувствовал, как участилось ее дыхание. Их сердца бешено колотились. Он увидел, как разомкнулись ее губы. Она зовет его!

Целуя ее, он вновь пережил те прекрасные мгновения, которые они проводили вместе. Ему даже показалось, что прежняя Джеки вернулась к нему…

И тут она оттолкнула его. Этого Сэм никак не ожидал. Ее лицо горело, она опустила глаза, будто жалела о содеянном. Он заметил, как дрожат ее руки.

— Прости. — Он молча обругал себя. — Я пообещал себе, что ничего этого не будет. И не смог сдержаться.

Нэнси закусила губу.

— Ты меня совсем не помнишь. Не помнишь, что было между нами. Ты наняла меня, чтобы разыскать ребенка, а вовсе не для того, чтобы… Прости.

— Ты не виноват. Я хотела… — Она отвела взгляд. — Я решила, что поцелуй поможет мне вспомнить…

Но надежда оказалась напрасной. Как и другие надежды, она растаяла как дым.

Ведь Сэм тоже надеялся, что она его вспомнит, вспомнит, как хорошо было им вместе. Надеялся, что она поймет: пока они рядом, им не страшны любые невзгоды.

Теперь все закончилось. Сэм боялся одного: вдруг уже слишком поздно спасать их дочь? «Нашу малышку», как назвала ее Нэнси.

— Давай поедим, — проговорил он.

Нэнси кивнула. Он подвинулся, пропуская ее к столу.

За едой они сидели молча, у обоих не выходил из головы этот поцелуй.

Наконец Сэм нарушил молчание.

— Ты не сказала, что Лестеровский институт основал Харлан Нельсон. Твой муж.

— Я думала, ты знаешь. Это важно?

Как знать? Но он повсюду натыкается на доктора Нельсона.

— Я вымою посуду.

— Не надо, — сказала Нэнси. — Я сама все вымою. — Она подавила зевок.

Должно быть, здорово вымоталась за этот день.

— Иди лучше спать. Я сам справлюсь.

Она метнула испуганный взгляд в сторону лестницы.

— Не волнуйся ты так! Я рядом. Буду внизу, в спальне. Если понадоблюсь, зови! Выспись хорошенько! Завтра мы поедем к доктору Пламмеру. Или ты хочешь ехать одна?

— Нет, — быстро сказала она. — Пожалуйста, не бросай меня.

Он кивнул. Ему хотелось подбодрить ее, но в голову лезли одни мрачные мысли. И вообще, как любой мужчина, он привык утешать женщину не словами, а делами.

— Спи спокойно.

Она поднималась по лестнице, Сэм смотрел ей вслед и ругал себя за то, что плетется в хвосте событий. Нужно действовать, нужно перехватить инициативу. А он не придумал ничего лучше визита к психиатру.

На полпути Нэнси вдруг остановилась и повернулась к нему.

— Спасибо, — тихо сказала она.

За что она его благодарит? Ведь он ничем ей не помог. Больше того, сам растерялся и не знает, что делать.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — откликнулся он, понимая, что это всего лишь слова.

Она исчезла за дверью спальни. Сэм проводил ее взглядом, всем телом испытывая непреодолимое желание. Как ему хотелось снова увидеть Нэнси Баркер, вернее Джеки Хардгрейв, которую он так хорошо знал! Впрочем, пора забыть это вымышленное имя. Ее настоящее имя Нэнси Баркер.

Сегодня, совсем недавно, когда он поцеловал ее, ему показалось, что та Нэнси возвращается. Но, наверное, он принял желаемое за действительное.

Проклятье! Шею свернуть мало тому, кто такое с ней сотворил. С ней, да и с ним тоже. Какое счастье, что она вернулась к нему! Наверное, сыграли свою роль прежние воспоминания.

Если кто-то и впрямь в состоянии контролировать ее рассудок, не может ли произойти так, что они снова ее уведут и она уже больше не вернется к нему? Она исчезнет, как исчез их ребенок, и он больше никогда ее не увидит.

Ему вспомнилась Айрин. Она из кожи вон лезла, лишь бы убедить Нэнси вернуться в клинику. С чего бы это вдруг такое усердие? Старуха считает ее безнадежно больной или опасается, что к ней начала возвращаться память, а это грозит ей самыми серьезными последствиями?

Эти мысли не давали ему покоя. Возможно ли, что Нэнси закодировали?

Похлопав себя по карманам, Сэм достал записную книжку, отыскал в ней номер Рика Валенти и снял трубку.

Рик Валенти был большой поклонник теории заговоров. Заговоры мерещились ему повсюду. Поискам темных сил он отдал лет двадцать жизни. Верхом его достижений было открытие, что правительство разработало особую программу для управления погодой. Все это, разумеется, была ерунда, но к кому еще можно обратиться по поводу манипуляций с сознанием, Сэм не знал.

Они с Сэмом были не то чтобы друзья, но время от времени общались. Но, услышав в трубке после двадцатого гудка голос Рика, Сэм на всякий случай представился.

— Привет! Это Сэм Донован, Рик. Ты меня помнишь?

— А то! — В голосе Рика слышалась такая неподдельная радость, будто Сэм только что сообщил ему, что он, Рик, выиграл в лотерею тысяч десять баксов. Что, согласно его теории заговоров, невозможно, поскольку все выигрыши в ней заранее распределены. — Как дела?

— Спасибо, нормально. — Сэм решил сразу перейти к делу. — Что тебе известно о манипуляции сознанием?

— Лучше спроси, что мне об этом неизвестно. Я знаю все! Полжизни этому отдал. Что конкретно тебя интересует?

Сэм уже пожалел, что связался с Риком.

— Сам не знаю. Вообще, как это делается?

— Способов полно. Ты даже не представляешь, чего можно добиться, если знать, как действовать.

Это точно.

— Применяются различные способы: от наркотических средств, подавляющих функции коры головного мозга, до радиации и ультразвука, от гипнотического внушения до…

— Ты сказал, гипноз? — вдруг спросил Сэм неожиданно для самого себя.

— Естественно! А ты думал гипнотизеры только в цирке выступают? Нет, — хохотнул Рик. — Гипноз — могучая штука в руках умелого человека. Конечно, одним внушением мало чего добьешься, это только на совсем слабонервных действует. Надо сочетать гипнотическое воздействие и разные там препараты. Если ты знаешь, чего хочешь добиться, запрограммировать человека с помощью гипноза — плевое дело! Можно заставить любого совершить какой-то поступок, который тому и в голову не придет при обычных обстоятельствах, а потом просто стереть это из его памяти?

— Постой, как это? Человеку дают лекарство, гипнотизируют, внушают, что он должен сделать то-то и то-то, а потом просто стирают из памяти воспоминание о сеансе?

— Вот именно! Но это еще не все!..

— Ты преувеличиваешь, — сказал Сэм. — Я слыхал, люди даже под воздействием гипноза не сделают ничего такого, чего бы не сделали в нормальном состоянии.

— Это я-то преувеличиваю? — возмутился Рик Валенти. — Ну ты даешь! Дай нормальному человеку в руки оружие и скажи: убей того-то. Естественно, он этого не сделает. Другой вопрос, если он будет считать, что он солдат, посланный со спецзаданием, а тот, кого он должен пристрелить, его противник, солдат вражеской армии. Он выстрелит не задумываясь. Остается лишь внушить человеку во время сеанса, что он находится на войне, что он тот самый солдат, получивший сверхсекретное задание, и дело в шляпе. Увидев свою жертву, он вытащит пистолет и выстрелит, прежде чем успеет осознать, что творит.

Звучит невероятно, подумал Сэм. Уж не вешает ли ему Рик по своему обыкновению лапшу на уши?

— Ты так все живописуешь… Я-то думал, что в состоянии гипноза человек вполне отдает себе отчет в том, что происходит. Он не спит и в любой момент может сказать: стоп, этот приказ я выполнять не буду.

— Как же! Ты наслушался этих шарлатанов, психологов. — Судя по звуку на том конце провода, Рик с презрением сплюнул. — Большинство из них с собственной бессонницей справиться не в состоянии, куда уж им гипнозом заниматься! Но вспомни обычный сеанс у обычного гипнотизера, ну хоть в том же цирке. Он говорит: ваша рука тяжелеет, она наливается свинцом, вы чувствуете, что силы покидают вас, вы не можете поднять руку. Ты пытаешься пошевелить рукой, но, к своему ужасу, обнаруживаешь, что она весит целую тонну! Вот это гипноз! Если какой-нибудь паршивый гипнотизер может внушить тебе такое, почему же нельзя использовать подобные возможности для других, практических целей?

— Ты говоришь убедительно, но… Все это кажется настолько невероятным!

— Ничего невероятного тут нет! В исследования программ контроля за сознанием вбухали огромные деньги. Можно запрограммировать человека на убийство, можно сделать так, что он забудет про то, про что не должен никому рассказывать. Если кто-то хочет, чтобы ты о чем-то забыл, достаточно устроить тебе свидание с гипнотизером — и готово! Сколько бы ты ни пыжился, ничего не вспомнишь!

— Хочешь сказать, — медленно, обдумывая его слова, произнес Сэм, — можно полностью обнулить мою — или еще чью-то — память?

— Не то чтобы обнулить. Загнать твои воспоминания на подсознательный уровень. Под воздействием гипноза наступает амнезия, но в подсознании у нас живет все, что случилось с нами с самого рождения. Иногда эти воспоминания могут выплыть на поверхность: ты вдруг увидишь какой-то сон или неожиданно почувствуешь, что был в этом городе, хотя считал, что тебя тут и близко не было. Это заработало подсознание, с которым справиться гораздо сложнее.

— Значит, человек вспоминает то, что с ним на самом деле было?

— Часто — да. Иначе откуда бы мы узнали о том, что такое вообще возможно? Но люди, которые этим занимаются, нашли противоядие. Они научились внедрять в подсознание образы событий, которые с пациентом заведомо не могли происходить. Представь, тебя вводят в состояние гипнотического сна и показывают фильм про инопланетян. Но ты-то не знаешь, что это фильм! И потом, когда твое подсознание уже запрограммировано, начинаешь рассказывать всем и каждому, что видел летающую тарелку. Тебя принимают за ненормального, а ты ни сном ни духом не…

— Иными словами, далеко не все из этих воспоминаний, которые вдруг внезапно всплывают, правда?

— Не все. Если запрограммировать человека вспоминать явную ерунду, тогда…

От всего услышанного у Сэма голова пошла кругом. Не кладя трубку радиотелефона, он подошел к окну и выглянул на улицу. Раздался шум, сверху что-то посыпалось. Он невольно зажмурился от страха. Глупо, конечно! Это же просто сосулька упала.

Выключив свет, он прошел в неосвещенную гостиную.

— Ладно, — проговорил он. — Представим себе, что чье-то сознание запрограммировали. Как можно вывести человека из этого состояния?

— Трудно сказать. — Рик щелкнул языком. — Все зависит от того, кто и как промывал ему мозги. Может, для раскодирования понадобится гипнотический сеанс, а может, достаточно будет не давать парню лекарства, которыми его пичкали, и, естественно, не позволять входить в контакт с тем, кто его программировал.

— А если он все же… войдет в контакт?

— Тогда достаточно тому щелкнуть пальцами, и все начнется сначала. Был такой случай. Одна дамочка вышла замуж за военного, который потом устроился на работу в спецслужбу. Так ее мозги так здорово прочистили, что она даже не помнила, как познакомилась с мужем. Это вообще часто встречается. У людей искусственно вызывают пробелы в памяти. Или заставляют поверить, что они не те, кто на самом деле.

У Сэма заколотилось сердце. То же самое происходит с Нэнси. Она тоже не помнит, как вышла замуж за Харлана Нельсона.

— Рик, ты наверняка слыхал про Лестеровский институт — ну, такой замок в пригородах.

— Разумеется! Погоди, я возьму блокнот.

— Не нужно! Я сам пока ничего не знаю. Лучше ты разузнай, если сможешь, что там творится.

— Ладно. У меня полно друзей в психушках! — Рик расхохотался.

— Не забывай про осторожность, — предупредил приятеля Сэм. — Тут такое творится, что не до шуток!

— Ладно, ладно! Даже в ресторан ходить и то опасно. Можно рыбной костью подавиться. Слушай, этими своими расспросами ты меня здорово заинтриговал! Колись, что там у тебя?

— Пока ничего, я же сказал. Если что узнаешь, звони. У тебя есть мой номер?

— Теперь есть, — снова хохотнул Рик. — Я поставил себе определитель.