Тени в масках

Глава 10

Утром небо затянуло облаками. Город казался серым и унылым. Магазины были закрыты, на улицах пусто, будто все жители куда-то сбежали.

Но вовсе не кривые улочки Винтиджа заботили сейчас Нэнси. Она глядела в окно машины Сэма, а думала совсем о другом. О прошлом вечере. О том поцелуе.

Ведь она хотела, чтобы он ее поцеловал. Она думала: стоит ему прикоснуться к ее губам, как она очнется от кошмарного сна, словно Спящая Красавица, вспомнит все, что было, станет такой, какой была прежде.

Но этого не произошло. О приливе сил не могло быть и речи. Она чувствовала себя разбитой, измотанной, хотя всю ночь спала крепко, как младенец.

Младенец… Результаты анализа, которые они только что получили, не выходили у нее из головы. Лаборатория не смогла дать окончательного заключения. Не исключено, что мертворожденный ребенок родился все же у нее.

Так зачем же тогда кому-то понадобилось вчера звонить из больницы и говорить, что результаты ясно доказывают: умерший ребенок не имеет к ней никакого отношения? Конечно, легче всего сказать: кто-то подменил результаты. Но это лишь предположение, не основанное на фактах. Зато в сумочке у нее лежат настоящие факты: вещественные доказательства — результаты анализов. И то, что Сэму звонила молоденькая медсестра, которая, скорее всего, сама толком не поняла результатов, данных лабораторией, тоже факт.

Нэнси не знала, кому верить. Самое ужасное — она не могла доверять даже самой себе. Возможно, она рожала одна, роды начались неподалеку от больницы, и она сама доковыляла с ребенком до приемного покоя. Ведь возможно такое? Возможно! Вот вам и разгадка тайны. Она больна, толком не помнит ничего и готова поверить во что угодно.

Нет, думать об этом бесполезно! Только расстраиваться. Лучше решить, что она скажет доктору Пламмеру. Нельзя внушать самой себе, что сошла с ума, иначе и впрямь в это поверишь.

— Ты ему доверяешь? — спросил Сэм.

— Кому?

— Доктору Пламмеру, кому же еще. Ведь мы к нему едем.

— Да, — не задумываясь ответила она.

— С чего это вдруг такая уверенность?

— Потому что доктор терпеть не может Айрин.

— Да что ты?! Он сам тебе сказал?

Нэнси вспомнила тот случай, тот единственный оставшийся в ее памяти случай, когда Айрин приезжала в клинику.

— Помню, между ними возникла перепалка, — сказала она. — Я была в зимнем саду, читала и сразу даже не поняла, что приехала Айрин. Тут я увидела, как доктор Пламмер вдруг побежал по коридору. Это меня удивило. Я пошла посмотреть, что там творится. Тогда-то я и заметила Айрин. Она была в ярости! Как она отчитывала медсестер! К ней подошел доктор Пламмер, отвел ее в сторонку и что-то сказал. После этого она ушла явно вне себя от злости. А я заметила, с каким выражением смотрит ей вслед доктор Пламмер. На его лице была написана ненависть.

Вот бы узнать, из-за чего это Айрин тогда так разъярилась! В тот раз она сразу же ушла. Но раз говорит, что присутствовала на сеансах с доктором Пламмером, значит, она приходила в клинику и после перепалки с ним.

Что, конечно, странно. Как это доктор Пламмер пустил ее на сеансы после того случая? Ведь тогда они встретились впервые и явно не пришли друг от друга в восторг!

Или это была не первая их встреча?

Нэнси схватилась за голову. Господи, ну почему она помнит только первый случай, когда Айрин приходила в лечебницу, а о других визитах ничего не помнит?

Голова ужасно болит! Так она все равно ничего не вспомнит. Она раскрыла сумочку. Пора принять таблетку! Нэнси пошарила рукой, но конечно же ничего не обнаружила. Сэм же забрал таблетки.

Она замерла. Вовсе не пропажа таблеток ее остановила, а эта мысль. «Пора принять таблетку!» Будто ей приказал это чей-то голос.

Но чей?

По телу пробежал холодок. А голос продолжал твердить свое. Пора принять таблетку. Выпей таблетку! Без нее ты пропадешь!

Но кой черт ей сдались эти таблетки? Отправившись в Винтидж, она не захватила с собой пузырек, и с ней ничего не случилось. Это было позавчера. Вчера она тоже их не принимала.

Значит, она прекрасно может обходиться и без них! Но так ли это?

Нэнси попыталась вспомнить: хоть раз почувствовала она себя лучше после того, как приняла эти таблетки? Нет! Зачем же она их пила?

Как зачем? Айрин настаивала. Нужно регулярно пить таблетки, они тебе помогут.

Вранье. И как это она пристрастилась к этим чертовым таблеткам? Ведь она всегда недолюбливала лекарства. Даже аспирин и то не пила, только если уж очень сильно голова разболится. А тут глотала эти пилюли лошадиными дозами. Почему?..

Потому что, с тех пор как она познакомилась с Айрин и ее братцем, головные боли неотступно преследовали ее.

Нет, она не права. Головные боли начались раньше, после смерти матери. В тот вечер, когда они с Харланом познакомились, у нее тоже болела голова. И тогда-то он и дал ей таблетку.

Неужели все началось так давно? Неужели она столько времени пьет эту гадость?

Отчаяние. В нем все дело. Она готова принимать любые лекарства, если это поможет вернуть ей память, прийти в себя, почувствовать, что она… еще не потеряла рассудок.

Вот почему она доверяет Сэму. Он поможет ей стать прежней.

Она взглянула на него. Его мускулистые руки твердо держали в руках руль. У него красивые руки, вдруг подумала она. Сильные, с широкими ладонями и длинными пальцами. Руки настоящего мужчины. Этими пальцами он касался самого сокровенного… Господи!

Нэнси повесила голову. Не стал ли Сэм для нее таким же наркотиком, как эти таблетки? Она заставила себя поверить, что он ей поможет, точно так же, как прежде внушала себе, что от таблеток ей лучше. Но, возможно, он еще хуже, чем эти таблетки.

Она открыла глаза. Машина ехала мимо кладбища. Деревья без единого листочка придавали ему особенно мрачный вид. Меланхолично взглянув на гранитные памятники, такие холодные и безликие, Нэнси по привычке скользнула взглядом по монументу, воздвигнутому на могиле Ричарда Нельсона, отца Харлана и Айрин, и вдруг увидела нечто такое, отчего все внутри у нее похолодело. Сонливость как рукой сняло.

— Остановись!

— Что такое? — Сэм повернулся к ней.

— Я видела!.. Там, на кладбище! У могилы женщина, она пришла к нему на могилу!

Ему не требовалось повторять дважды. Сэм без объяснений понял, о чьей могиле она ведет речь. О могиле Харлана-младшего. Развернувшись, благо на дороге было пусто, он на полной скорости въехал на кладбищенскую дорогу. На повороте снег заскрипел под шинами.

— Стой! — наконец сказала Нэнси.

Пошел снег. Он становился все интенсивнее, его хлопья облепили все вокруг. Снежинки покрыли и могилу Харлана-младшего. Только рядом с ней никого не было. Женщина исчезла.

— Ты точно ее видела?

Нэнси ничего не ответила. Она открыла дверцу и вышла из машины. Зябко кутаясь в пальто, подошла к фамильному склепу семейства Нельсонов. Здесь она не была с самых похорон ребенка. Правда, и о самих похоронах она ничего не помнит. Как и о многом другом.

— Наверное, это была Айрин, — сказал Сэм, догнав ее.

— Нет. Это невозможно, — возразила Нэнси, даже не обернувшись. — Она пришла пешком.

Сэм видел Айрин и понимал, что так быстро скрыться с глаз долой она не смогла бы.

Следов автомобиля не было, но около могилы виднелись отпечатки женской обуви. На могиле лежал скромный букет из искусственных незабудок.

— Его навещала мать.

Нэнси не сомневалась, что так оно и есть: интуиция ее не подвела. Она взглянула на Сэма, который мрачно взирал на букетик и следы на снегу. Он перевел взгляд на засыпанную снегом дорогу, видневшуюся вдалеке. По-видимому, женщина направилась туда.

Вот бы узнать, приходит ли она сюда каждый день или навещает своего малыша впервые, прочитала Нэнси его мысли. Может, она придет сюда снова?

Сердце Нэнси радостно забилось.

— Посещать могилу чужого ребенка опасно, — принялась она размышлять вслух. — Поэтому-то эта женщина и решила прийти пораньше, чтобы ее не застали. Она оставила машину на той дальней дороге и прошла сюда через рощу. — Нэнси вдруг повернулась к Сэму. — Если ей известно, что ее ребенка похоронили… тогда…

Что способно заставить мать дать согласие на то, чтобы ее сына похоронили под чужим именем? Только одно…

— Сэм, наша малышка у нее!

Он похолодел. Слова Нэнси эхом отдавались в его душе. Наша малышка у нее! У нее…

— Она обменяла нашу малышку на своего мертворожденного сына. — Нэнси вцепилась ему в куртку. — Как ты не понимаешь! Иначе она ни за что не согласилась бы похоронить своего ребенка под чужим именем!

Сэм осторожно разжал пальцы Нэнси и плотно сжал ее ладонь. Ее глаза лихорадочно блестели, она вся дрожала.

— Нэнси, — мягко проговорил он.

Как разубедить ее, чтобы не похоронить вместе с мертвым ребенком и последнюю надежду, как сделать так, чтобы она не отчаивалась и продолжала поиски?

— Нэнси, подумай сама. Зачем этим людям лишние заботы? Неужели они пойдут на такие чудовищные ухищрения только ради того, чтобы подменить ребенка?

Она взглянула на него.

— Может, это не простая женщина. Может, у нее денег куры не клюют и…

— Вряд ли. У нее не хватило денег даже на приличный букет.

— Она не стала покупать дорогие цветы из оранжереи, чтобы никто не догадался, что она была на его могиле.

— Странно. Тогда было бы легче купить свечку. Или вообще просто побывать на его могиле и уйти, не оставив никаких следов.

Нэнси часто дышала. Снежинки застревали в ее темных волосах, растрепавшихся на ветру, садились на длинные ресницы. Она нахмурилась, обдумывая его слова.

А Сэм продолжал:

— Взгляни на отпечатки ее обуви. Это осенние туфли, к тому же сильно поношенные. Она здорово замерзла, пока дошла сюда. Любая на ее месте надела бы сапоги. А у нее просто нет на них денег.

— Наверное, она не подумала, что пойдет снег, и надела первое, что попалось ей под руку.

Сэм пожал плечами.

Нэнси вырвала свою руку, часто заморгала, ее прекрасные голубые глаза наполнились слезами.

— Если наша малышка не у нее, то она хотя бы знает, где ее искать?

— Вполне возможно. Во всяком случае, она знакома с кем-то из этой компании, устроившей похищение.

Сэм не стал говорить Нэнси, что, скорее всего, женщине просто заплатили, чтобы она отдала своего ребенка. Судя по всему, врач еще до родов знал, что ребенок родится мертвым. Однако, если все так, тот же самый врач должен был сообщить обо всем людям, которые и организовали подмену. Значит, он тоже участвует в заговоре.

Господи, я стал рассуждать, как Рик Валенти! Заговоры, злой умысел, опасности и интриги на каждом шагу…

— Раз она знает, где похоронен ее сын, — сказала Нэнси, — то знает и обо мне.

Это тоже возможно. Если, конечно, вообще на могилу приходила мать ребенка. Но в любом случае эта женщина вряд ли осведомлена об этой истории в подробностях. И их дочери у нее наверняка нет.

Взяв Нэнси за руку, Сэм повел ее к машине. Ему не хотелось, чтобы она стояла и смотрела на величественный монумент, возвышавшийся на могиле ее мужа. Дело не в ревности. Просто Харлан Нельсон вызывал у него необъяснимое отвращение. Впрочем, после визита в больницу он, возможно, сумеет на фактах объяснить, почему невзлюбил доктора, который всю жизнь посвятил служению человечеству.

— Как же мы теперь ее разыщем?

Хороший вопрос! Если удастся найти женщину, которая приходила на могилу, и если эта женщина и впрямь мать мертворожденного ребенка, тогда у них впервые появятся бесспорные доказательства того, что детей подменили. Кроме того, она рожала там же, где и Нэнси, а значит, поможет им установить, где проходили роды.

— Трудно сказать.

Сэм сел за руль. Он и действительно не представлял, с чего начать. Ни малейшей зацепки. К врачу, даже если очень нужно будет, женщина не обратится: расспросов в таком случае не избежать, а на это она пойти никак не может.

— Меня беспокоит один вопрос, — сказал он. — Эти… люди, переодетые чудовищами, которые принимали у тебя роды… Если они были профессиональные врачи, почему же тогда не сделали кесарева сечения, как сказал Кларк Фэрис? И почему, когда ты наконец очутилась в муниципальной больнице, у тебя была высокая температура?

— Что, если они нарочно ничего не предприняли? Чтобы в больнице решили, будто я родила сама, без врачебной помощи?

— Может, и так. — И все-таки что-то в этой истории о чудовищах, принимавших роды, его смущало. Наверное, то, что в какой-то момент они вдруг засуетились. — Мне кажется, в этом есть что-то странное. Будто они не до конца знали, как принимать роды, и испугались, что что-то пойдет не так. Может, они вообще не врачи. Тебе удалось еще что-нибудь вспомнить о той комнате? Может, роды вообще проходили в обычном доме, в самой обыкновенной спальне?

Нэнси покачала головой.

— Нет, я лежала на жесткой медицинской кушетке с подъемной спинкой. Такие бывают только в больницах.

Не только. Такую можно купить или, в конце концов, взять напрокат.

— Ну не знаю… — Нэнси тяжело вздохнула. — Конечно, я могла лежать в обычном доме, только… Да! Потолок!

Сэм бросил на нее недоуменный взгляд. Нэнси сидела с закрытыми глазами, припоминая происшедшее той ночью.

— Он… был очень высокий, в домах таких не бывает. А еще… на нем что-то было…

Сэм молчал, чтобы не сбить ее с толку.

— Какая-то отметина. — Она открыла глаза и нахмурилась.

— Отметина? Может, просто штукатурка осыпалась? Или потолок протек?

— Да… Я видела какое-то пятно, большое, оно меня испугало.

Сэм снова посмотрел на нее, затем перевел взгляд на дорогу.

— Какой-то рисунок?

— Да. Или нет… Это было чудовище. — Нэнси вздохнула. — Мне везде мерещатся чудовища.

Она отчаялась как следует все вспомнить, а это плохо: ведь для них важна любая деталь. Хотя, вынужден был признать Сэм, как ни крути, но это уже перебор: три чудовища у постели, а одно парит в потолке?

Джип подпрыгнул на очередном ухабе. Этот участок пути был особенно трудным: через несколько недель его закроют на ремонт. У Сэма в кармане мило позвякивали ключи и пластмассовый пузырек с таблетками. Как раз таблетками он и собирался сейчас заняться. Возможно, это лекарство из разряда тех, о которых вчера вечером говорил ему Рик Валенти.

— Не возражаешь, если я подожду здесь? — спросила Нэнси, когда он припарковался у аптеки.

Сэм кивнул. Он предпочел бы, чтобы она пошла с ним, так ему было бы спокойнее. Но окошко фармацевта находится рядом с окном, и оттуда он все равно ее увидит.

— Сиди. Я куплю тебе аспирин или чего-нибудь еще от головы.

— Откуда ты знаешь, что у меня разболелась голова? — Нэнси не скрывала удивления.

Сэм показал пальцем на ее лоб.

— Складочка здесь, между бровями, появляется, когда у тебя голова болит. — Ему не очень хотелось раскрывать ей маленькие тайны, те секреты, которые ему про нее известны.

— Похоже, ты много обо мне знаешь… — Она в упор смотрела на него.

Сэм не отвел взгляда. За эту секунду между ними что-то произошло, но он так и не понял, что именно.

Распахнув дверцу машины, он вышел. Нэнси нужно оклематься, побыть наедине со своими мыслями, воспоминаниями.

Прошлой ночью его мучила бессонница. Он тоже остался наедине со своими невеселыми мыслями. Решив отвлечься, он достал старые фотоальбомы и принялся рассматривать детские фотографии. А утром позвонил Синди. Ему просто хотелось услышать ее голос. Но в номере никого не оказалось. Он попросил передать ей, что хотел узнать насчет двух ангелочков — рождественской игрушки.

— Если сможет, пусть позвонит мне. — Повесив трубку, Сэм пожалел, что упомянул об игрушке. Не она его сейчас волновала.

Впрочем, ожидать хороших новостей не приходится. Ни в деле об убийстве его матери, ни в запутанной истории с Нэнси не намечается ни малейшего просвета.

— Ого, кто к нам пришел! Сэм Донован собственной персоной!

— Привет, Роб.

С Робом Холлидеем они учились в одном классе. Потом он уехал учиться в медицинский колледж, как и большинство парней из их класса. Лишь один Сэм безвылазно сидел в Винтидже, будто прикованный к этому месту убийством матери.

Но через несколько лет, получив диплом фармацевта, Роб вернулся в родной городок и открыл свою аптеку. Деньги не Бог весть какие, но возиться с лекарствами он любил с детства. Недаром как-то раз напоил соседскую кошку слабительным. Ну и скандал тогда был!

Роб протянул через окошечко Сэму свою пухлую руку. В свои тридцать с небольшим он уже заимел солидное брюшко и лысину. Но это его мало смущало: ведь он женился на девчонке, за которой ухаживал еще в школе, когда был бравым парнем и лучшим игроком футбольной команды.

— Как поживаешь? Как твои пилюльки? — Сэм задал вопрос из вежливости. Судя по количеству посетителей, лавка Роба явно не относилась к числу процветающих.

— Потихоньку. Ты бы посмотрел, что тут творилось накануне Рождества! Все словно спятили. Сейчас, слава Богу, затишье. Но ничего, скоро начнется эпидемия гриппа, тогда от посетителей опять отбою не будет.

Сэм рассмеялся.

— Мне всегда нравилось твое человеколюбие. Послушай, — он извлек из кармана пузырек с таблетками, — можно узнать, что это за дрянь?

— Давай посмотрим. — Роб взял у него пузырек с лекарством, высыпал на ладонь несколько таблеток, затем взглянул на этикетку с составом. — Ничего особенно, — наконец вынес он вердикт. — Ноолопил, вернее, даже не он, а какая-то его модификация.

— А что такое — ноолопил?

— Транквилизатор. Успокоительное.

— И как, сильнодействующее? — спросил Сэм.

— Не особенно.

Сэм посмотрел на Нэнси. Она по-прежнему сидела в машине. Запрокинула голову, закрыла глаза и думала о чем-то своем.

Сэм почувствовал разочарование. Он-то решил, что Нэнси давали настоящий наркотик, но оказалось, что она принимала безобидные транквилизаторы.

— А нельзя его протестировать в лаборатории? — наконец спросил он. — Или еще что-нибудь придумать?

— Есть простой способ, — раздался вдруг чей-то голос.

Ассистентка Роба, совсем молоденькая девчонка, вышла из-за прилавка и направилась к ним.

— Можно я скажу? — обратилась она к Холлидею. И не дожидаясь его разрешения, продолжила: — Каждое зарегистрированное лекарство, включая модификации, идет под своим номером. — Она взяла таблетку и поднесла ее к свету. — Видишь? На каждой таблеточке есть буква и цифра. Это уникальный код. У каждого лекарства свой. В колледже, где я училась, стоит компьютер с базой данных на все лекарственные средства. Если нужно, я позвоню и спрошу их, с какой именно модификацией ноолопила мы имеем дело.

— Да уж, будьте так добры.

Роб кряхтя вышел из-за конторки.

— Я сам хотел тебе это предложить. А ты, Салли, вечно норовишь меня опередить! — Он недовольно воззрился на свою помощницу.

Та лишь задорно рассмеялась в ответ. Она подошла к телефону и принялась набирать номер. Роб распахнул маленькую дверцу.

— Заходи, — пригласил он. — Пока она звонит, посидим в задней комнате. Иди, не стесняйся! Это дело долгое. Придется подождать.

Сэм еще раз бросил взгляд на Нэнси. Она по-прежнему сидела с закрытыми глазами. Поколебавшись, он все же прошел вслед за Робом. А неугомонная Салли уже беседовала с кем-то в колледже.

— Джим, это ты? Как поживаешь? Ничего? Ага, и я тоже! Как погодка?

— Ну что? — спросил тем временем Роб. — Скажи, как там Синди? Говорят, она на Багамы отправилась?

— Нет, на Канары, — сказал Сэм, мысленно проклиная Роба за его всегдашнее любопытство.

— Да это одно и то же, — безапелляционно заявил тот.

Сэму было плевать и на Багамы, и на Канары, и на прочую ерунду. Его гораздо больше занимала сейчас Салли. Что сообщат ей в колледже?

А Роб завел разговор про Синди, затем переключился на самого Сэма, а когда понял, что от того все равно не добьешься толку, спросил:

— Может, тебе еще какие таблетки продать? Я могу!

Сэм хлопнул себя по лбу. У него совсем вылетело из головы, что он обещал Нэнси купить что-нибудь от головной боли.

— Голова разболелась? — переспросил Роб. — Есть у меня одно средство. — Он нырнул в одну из глубоких полок, которыми была уставлена комната. — Держи! Гарантирую, это тебе поможет больше, чем стакан виски! — Он взглянул на часы. — Чего это приятель Салли не звонит?

— Я подожду тебя у витрины, — сказал Сэм. Он боялся, как бы с Нэнси чего-нибудь не произошло. К счастью, с ней ничего не случилось. Она сидела на прежнем месте, только голову опустила еще ниже. Раздался телефонный звонок. Позвонил Джим с докладом о своих открытиях.

— Ух ты! — издала Салли вопль.

Сэм вопросительно повернулся к ней.

Та была в полном восторге.

— Обалдеть, первый раз с таким сталкиваюсь! Представляете, по размеру, цвету и форме эти ваши таблетки такие же, как ноолопил. Но это не ноолопил. Это ламиол.

— И что это значит?

— Он еще спрашивает! Ламиол — это не транквилизатор. Он обладает седативным и гипнотическим действием.

— Гипнотическим? — вырвалось у Сэма.

Роб недовольно смотрел на них. Ему явно было не по душе, что сейчас не он играет первую скрипку.

— Старый препарат, — солидно произнес он. — Его сейчас почти не назначают, особенно после того случая в Альбукерке. Какой-то псих задумал покончить с собой и выпил целую упаковку этого снадобья. Оно чертовски быстро действует. Спасти его не удалось.

— А побочные эффекты? — спросил Сэм.

— Их хоть отбавляй! Дезориентация, головокружение, замедление реакций и восприятия, потеря памяти, паранойя.

Сэм почувствовал, что у него самого закружилась голова, и притом без всякого ламиола.

— Если принимать его постоянно, возникает зависимость?

— А как же! — Салли подозрительно оглядела пузырек. — Тут и не разберешь, кто его выписывал, все расплылось. Не представляю, как в аптеке так могли ошибиться! Перепутать ноолопил и ламиол! Это ж надо! Его не везде и купишь, такие лекарства обычно заказывают заранее.

Тот, кто осмелился заменить ноолопил ламиолом, знал, что внешне они неотличимы: их спутал даже такой опытный фармацевт, как Роб Холлидей. Если этот таинственный некто решился на подобную подмену, то, скорей всего, он имеет беспрепятственный доступ к этому и подобным опасным лекарствам. А кому легче всего достать любое количество этой дряни, как не…

— Глядите-ка! — торжествующе воскликнула Салли. — Тут подпись доктора Харлана Нельсона.

— Но он ведь умер, — заметил Роб. — Разве нет?

— Ты же видишь, пузырек старый.

Пузырек-то действительно старый, зато лекарство новое.

— Выписано для Нэнси Баркер, — продолжала вчитываться Салли в чьи-то каракули.

— Это кто такая? — полюбопытствовал Роб.

— Моя клиентка. Не волнуйся, больше она их принимать не будет.

— Надеюсь. Хочешь, я их прямо сейчас выкину?

— Нет. — Сэм поспешно отобрал у него пузырек. — Они мне еще пригодятся.

— Ну как хочешь. — Роб обиженно поджал губы. — На твоем месте я бы поскорей от них избавился.

Теперь эти белые таблеточки превратились в вещественное доказательство, которым нельзя пренебрегать.

Роб подошел к окну и принялся разглядывать, кто это сидит в машине Сэма. Но Сэм вовсе не стремился тешить чье-то нездоровое любопытство. Он быстро расплатился с Робом за бутылочку воды и болеутоляющее, которое купил для Нэнси, и направился к выходу.

— Пока! — крикнула ему вслед Салли. Над самой дверью висела фотография: Роб, его жена и пара светловолосых ребятишек. Настоящая семейная идиллия, с завистью подумал Сэм. Он попытался себе представить, как они сфотографируются втроем — Нэнси, их дочка и он, — и не смог.

— Здорово, правда? — Роб заметил, куда устремлен его взгляд. — Видел бы ты, как я заснял их вчера, на Рождество! Вот это фотки так фотки!

Сэм поспешно поблагодарил Роба и был таков. Перед тем как выйти, он похлопал себя по карману и убедился, что пузырек с ламиолом на месте.

Нэнси с благодарностью взглянула на Сэма.

— Держи, — сказал он, протягивая ей таблетки от головной боли и воду. — Прими сразу две.

— Спасибо.

Он угадал. Голова у нее раскалывалась от боли. Она попыталась снять колпачок, но едва не сломала ноготь.

— Дай я тебе помогу. — Сэм взял у нее пузырек, снял крышечку и вытряхнул ей на ладонь две таблетки.

Нэнси тут же отправила их в рот и запила минеральной водой. Но еще мгновение она сидела с закрытыми глазами. Она боялась узнать, подтвердились ли его подозрения. Ведь он пошел в аптеку, чтобы выяснить, чем ее пичкали больше года.

— Что тебе удалось узнать?

— Похоже, именно от этих таблеток у тебя болит голова и начинаются провалы в памяти.

Сэм завел мотор и выехал на шоссе.

— Что это за таблетки?

— Ламиол. Тебе подсунули его вместо ноолопила.

Что-то в этом роде Сэм подозревал с самого начала. Теперь, услышав от него, что за лекарство она принимала, Нэнси поняла, что он был прав. И все-таки его рассказ потряс ее.

— Я думала, это просто лекарство. Наверное, напутали в аптеке.

— Ну конечно! Хорошо, что тебе еще не подсунули отраву для тараканов. Кто дал тебе это лекарство после смерти Харлана? Айрин?

Айрин! Нэнси уставилась на него.

— Неужели она?..

— Разумеется! Ведь это она получила лекарство по рецепту.

Естественно! Как ей это сразу не пришло в голову! Айрин позвонила ей вчера вечером и спросила, приняла ли она таблетку. Айрин настаивала, чтобы Нэнси вернулась в клинику. Айрин потребовала уволить Сэма.

— Вчера, когда я заехал к твоей золовке, к ней кто-то приехал. Охранник от ворот позвонил ей, но она не отвечала. Явно не хотела, чтобы я знал, кто к ней пожаловал. В конце концов, ей пришлось поговорить с охранником. Я все слышал. К ней приехал доктор Митчелл из Лестеровского института.

Нэнси почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Айрин! За последний год она ни с кем больше не общалась. Она считала, что Айрин, несмотря на ее сварливый характер, заботится о ней, желает ей блага. Нэнси ей доверяла.

— Какая же я дура!

— Перестань, — повысил голос Сэм. — Ламиол от ноолопила не отличишь. Откуда тебе было знать, что ты пьешь совсем не то.

— Я должна была…

— Ты ничего не могла поделать. Когда ты забыла принять таблетки перед поездкой в Винтидж, память стала возвращаться к тебе. Может, ты и не приняла их, на уровне подсознания подозревая, что здесь что-то неладно.

Возможно, все было именно так.

— Вчера вечером я разговаривал со своим приятелем, он специалист в этих делах. Так вот. Подобные лекарства используются в сочетании с гипнозом для усиления его действия.

— При чем здесь гипноз?

— Помнишь, ты сказала: такое впечатление, что кто-то приказывает мне, кто-то дергает меня за ниточки. Именно так ты могла себя чувствовать, если подвергалась действию гипноза.

Не может быть! Гипноз. Как-то в мюзик-холле она видела представление с участием гипнотизера. К нему вышли здоровенные мужики, а после того как он отдал приказ, они принялись бегать по сцене, вскидывая колени, и пищать как цыплята. Наверное, и вправду думали, что они цыплята!

— Тебе известно, что доктор Пламмер проводил с тобой сеанс гипноза? — спросил Сэм.

— Не помню.

Но это ничего не доказывает. Нэнси читала, что в случае необходимости гипнотизер может приказать пациенту забыть о чем угодно, стереть у него из сознания любые воспоминания о сеансе. Ведь она видела это в тот раз, в мюзик-холле. Вызвавшиеся добровольцами мужчины сели на место среди всеобщего смеха, не понимая, что хохочут над ними. Они-то думали, что гипнотизер ни за что не справится с твердолобыми парнями вроде них.

Тогда она над этим здорово посмеялась. Но теперь то же самое, возможно, происходит и с ней.

— Ты думаешь, что лекарство усиливало… действие гипноза?

Сэм кивнул. Он с тревогой поглядывал на нее: как-то она все это воспримет?

— Скажу тебе больше. Скорее всего, тебе дали установку постоянно принимать эти таблетки.

«Пора принять таблетку, — повторял ей чей-то голос сегодня утром. — Выпей таблетку!»

Господи!

— Значит, это правда? Значит, кто-то пытался внушить мне, как я должна себя вести, что делать, с кем встречаться…

— Не просто пытался! У него или у них это получилось.

Мысль об Айрин не давала ей покоя. Нэнси продолжала дальше распутывать этот клубок. Айрин, та самая Айрин, которая всучила ей эти таблетки, всегда жаждала держать все под своим контролем. Но рецепт… Рецепт выписал Харлан. И как раз после того, как она встретилась с Харланом, все это и началось.

— Но зачем им это? Неужели ради ребенка?

Нэнси посмотрела в окно. Начиналась пурга. Порывы ветра срывали с деревьев последние листья, вдалеке сокрушенно покачивали верхушками заснеженные сосны. А всего в полумиле отсюда находился поворот и скромный указатель, который она отлично помнила: «Лестеровский институт».

— Если бы знать… — Сэм вздохнул. — Возможно, они спланировали все уже год назад.

— Хочешь сказать… — Нэнси повернулась в его сторону. — Хочешь сказать, они и нас с тобой свели нарочно?

— Нет. Зачем им это?

— Ради ребенка. — Она нахмурилась. — Ты сам сказал, что больше они от своей аферы ничего не выиграли.

Несколько секунд он размышлял над ее словами.

— Откуда им было знать, что у нас будет ребенок?

— Как же! — удивилась Нэнси. — Им о нас все известно. Стоило им… завладеть моим рассудком, как они и тебя подчинили.

Сэм рассмеялся.

— Хочешь сказать, они запрограммировали меня на то, чтобы я в тебя влюбился?

— Вероятно, они не предполагали, что все так обернется.

Не предполагали, что Нэнси забудет дома таблетки и к ней постепенно, по кусочкам, начнет возвращаться память. Что она будет проезжать мимо его конторы и решит нанять его для поисков ребенка.

Нэнси ужасно хотелось верить, что так оно и есть. Ведь это значит, что они их обманули. Эти люди и не подозревают, что они с Сэмом раскрыли их игру.

— Они не знали, что я обращусь к тебе, — тихо произнесла она. — Хоть бы он сказал, что она права.

— Наверное, так оно и было. — На его лице появилась добрая улыбка. — Хотелось бы мне думать, что мы их провели.

— Спасибо.

Нэнси была ему так благодарна за то, что он поддержал ее, за то, что помогает ей измениться, вернуться к нормальному состоянию. Ей это удается, удается, ведь правда? Она стала сильнее. Поняв, что это не она сходила с ума, а кто-то сознательно сводил ее с ума, она воспрянула духом. Ни за что нельзя допустить, чтобы их усилия увенчались успехом! Они вместе с Сэмом должны помешать их зловещим планам.

И тут ее поразила одна мысль.

— Ведь пока никто из них не знает, что я больше не принимаю таблетки. Им пока что невдомек, что ко мне возвращается память. — «Возвращается память»… Какими сладостными казались ей эти слова. — Но потом они догадаются. Сколько у нас в запасе времени, прежде чем это произойдет?

Сэм притормозил. Сосновая аллея вела прямо к черным металлическим воротам, за которыми располагался въезд в Лестеровский институт.

— Все зависит от того, на чьей стороне доктор Пламмер: на их или на нашей. — Опустив стекло, он вытянул руку и нажал кнопку звонка.